Текст книги "По сценарию любви"

Автор книги: Мишель Селмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ

Несмотря на то что внезапное исчезновение Филиппа оставило в душе небольшой осадок, в тот момент, когда он взял ее за руку, когда его пальцы мягко коснулись ее ладони, Ханна почувствовала, что больше никакой обиды на него не таит.

Одетый в широкие брюки, простую белую рубашку и кашемировую ветровку, Филипп выглядел как обычно, но его властную, сильную натуру едва ли можно было скрыть хоть чем-нибудь, и казалось, можно было опьянеть, просто находясь с ним рядом. И бесконечно подпитываться энергией, исходящей от него…

Прогулявшись по саду, они направились к лесу, который окружал резиденцию.

– Хорошо поохотился? – спросила Ханна.

– Ты имеешь в виду, подстрелил ли я что-нибудь? – уточнил Филипп, и девушка кивнула. – Не в этот раз.

– А что, интересно, здесь водится в это время года? Хотя нет, погоди, позволь догадаться. Ты же король, ты сам устанавливаешь правила. Значит, можешь убить кого хочешь и когда хочешь.

Филипп усмехнулся, и, честное слово, ей это польстило… Его улыбка, такая красивая, грела сердце, и девушка искренне надеялась, что в семейной жизни будет видеть ее намного чаще.

– Я должен подчиняться законам, установленным на этой земле, как и любой другой человек, – сказал он. – А сейчас мы охотимся на дичь.

– Можно я как-нибудь пойду с тобой?

– Охотиться?

Ханна снова кивнула, и он с удивлением воззрился на нее.

– Мы с папой ходили на охоту каждый год, – тихо произнесла она.

Внезапно нахлынувшие воспоминания заставили ее почувствовать комок в горле. И так случалось всегда, когда она говорила об отце. Его преждевременная кончина оставила в душе глубокий след, так до конца и не заживший.

– Вы с ним были близки, – скорее подтвердил, нежели спросил Филипп и слегка сжал ее руку.

Может, это была и мелочь, но для нее она значила очень много.

– Он был моим кумиром.

– Произошла авария?

– Его машину сбил пьяный водитель. Папа умер мгновенно, а этот человек отделался лишь царапинами. Самое худшее, что у него это было не в первый раз. Он был судим уже раза три и ездил без прав…

– Здесь законы для таких, как он, намного жестче, чем в Соединенных Штатах.

– Терять любимого человека тяжело и так, а это было еще и настолько… нелепо. И просто нечестно.

– Да, нечестно.

Тут Ханна осознала, что и Филипп тоже недавно потерял близкого человека.

– В новостях передавали о смерти твоей матери, но никогда не говорили, что с ней случилось.

– У нее был рак печени.

– Должно быть, все произошло быстро.

– Говорили, что она проживет еще месяцев шесть. Но она умерла через три.

– И никто не мог ничего поделать?

Мужчина покачал головой:

– Было уже слишком, поздно.

Ханна взглянула ему в глаза, пытаясь понять, грустит он или нет, но выражение лица его оставалось непроницаемым. И когда Филипп говорил, его голос звучал довольно-таки хладнокровно.

– Ты скучаешь по ней?

– Я едва ее знал, – произнес Филипп, глядя куда-то поверх ее головы. – Она была холодной, бессердечной и очень властной женщиной.

Родители Ханны, конечно, тоже были не идеальны, но она, по крайней мере, не сомневалась, что ее любят.

– Мне жаль.

Филипп пожал плечами, как будто бы это его абсолютно не волновало. Остановившись возле узенькой тропинки, ведущей в чащу, он с улыбкой посмотрел ей в глаза.

– Я хочу показать тебе кое-что.

– Давай.

– Только смотри под ноги, здесь можно легко оступиться.

Забравшись в самую глубь леса, куда сквозь густую листву и переплетение ветвей едва проникали солнечные лучи, девушка услышала звук воды, текущей где-то неподалеку.

Пройдя за Филиппом еще несколько метров, она наткнулась на маленький веселый ручеек, извивающийся между деревьями. Все это было похоже на сказку.

– Удивительно! – воскликнула она.

– Мы с сестрой играли здесь, когда были маленькими, – сказал Филипп, отпуская ее руку, – это было запрещено, поэтому привлекало нас еще больше. Мы могли бродить здесь часами, сбежав от нянек и гувернанток.

И так же будут делать и их с Филиппом дети…

Ханна подошла к ручейку и, хоть, может быть, это и было «не как полагается», не сумела побороть в себе желание окунуть ногу в прохладную воду.

– Вы с Софи были хорошими друзьями?

– Когда были детьми. Но теперь мы с ней… очень разные.

– Как это?

– Ты еще поймешь, что моя сестра весьма своевольна.

– Она, наверное, независимая?

– Это еще мягко говоря.

Может, ей и послышалось, но похоже, в его голосе прозвучала печаль. Наверное, Филиппу не хватало тех отношений, которые царили между ними когда-то. Если его мать была такой бессердечной, как ей описывали, то сестра была для него единственным близким человеком.

– Я всегда хотела себе брата или сестру, – сказала девушка, желая поддержать беседу.

– А я, по иронии судьбы, всегда хотел быть единственным ребенком в семье. Младших братьев и сестер обычно слишком переоценивают.

Почему-то она в этом сомневалась.

– А ведь у тебя есть еще и брат…

– Единокровный брат, по отцу, – ледяным тоном уточнил Филипп.

Его глаза, обычно темные, сейчас посветлели, и от этого взгляда, чем-то напоминающего волчий, у нее мурашки пошли по коже. Да, лучше будет оставить эту тему на потом. Ханна была уверена, что, как только они узнают друг друга получше, Филипп станет больше ей доверять.

Потихоньку, шаг за шагом, напомнила она себе.

Внезапно ей стало холодно. Потерев руки, чтобы согреться, девушка почувствовала на себе внимательный взгляд.

– Ты замерзла. – Филипп снял ветровку и надел ей на плечи. Теплая, мягкая, она несла в себе его запах. Мужчина высвободил волосы Ханны из-под ворота, ласково касаясь пальцами ее шеи. – Мне по душе, когда они лежат свободно, – промурлыкал он, нежно убирая непослушные локоны с ее лица. – Обещай, что с этого дня будешь носить их так постоянно.

– Но они сильно вьются, поэтому выглядят… необузданными.

Его губы тронула та самая хищная, голодная улыбка.

– Я знаю. Мне нравится, когда ты такая.

Ох, ну вот опять…

– Так не положено.

– Определение «положено» люди слишком сильно переоценивают. К тому же правила здесь устанавливаю я. Поэтому данной мне властью постановляю с сегодняшнего дня и далее: ты должна носить волосы распущенными.

Ханна могла бы и обидеться, если бы приняла его всерьез и решила, что это настоящий королевский указ. Но они стояли друг к другу так близко, что она буквально чувствовала тестостерон, исходящий от него, похоже, в огромных количествах, и уже начинала терять голову.

Филипп мягко взял ее за подбородок, провел пальцами по бровям, щеке, уголку рта.

Девушка сделала глубокий вдох.

– Ваше высочество, мне кажется, вы собираетесь меня соблазнить.

– Если так, то, похоже, это работает. – Он погладил ее щеку. – Ты краснеешь.

На эти слова остроумного ответа у нее не имелось, и, боже, как же Ханна хотела его коснуться! Положить руки ему на грудь, ощутить теплоту его тела, почувствовать, как бьется сердце…

Филипп прошелся пальцами по ее шее, потом пониже… Движение это было настолько интимным, настолько сексуально заряженным, что Ханна почувствовала, как слабеет.

Он поднял на нее глаза.

– Филипп… – пролепетала Ханна.

– Знаю, я не должен дотрагиваться до тебя. – Филипп провел кончиками пальцев чуть пониже ее ключиц, и у нее стали подкашиваться ноги. – Но, будучи королем, я устанавливаю правила сам. – Он склонил голову, и теперь их губы практически соприкасались. – И я тебя все равно поцелую.

Это было невероятно. Его губы касались ее так мягко и нежно, будто бы она была сделана из тончайшего фарфора, который может разбиться от любого неловкого движения. И пока рассудок уговаривал Ханну остановиться, сердце просило продлить этот момент чуть-чуть подольше, поскольку одной нежности и мягкости в этот раз было для нее уже недостаточно.

Наверное, Филипп ощутил это ее желание, так как поцелуй стал более крепким, более глубоким. И девушка не сделала ничего, чтобы отстраниться, мечтая о том дне, когда они смогут позволить себе больше.

Но, к сожалению, это было явно не сегодня.

Она вздохнула и положила голову ему на грудь, слушая, как сильно и ровно бьется его сердце.

– Вот это да…

– Спасибо, – усмехнулся Филипп.

Когда Ханна подняла на него глаза, то увидела, что он улыбается.

– Надеюсь, не очень заметно, что я в таких делах полный ноль?

– Чуть-чуть, может быть. Но это мне как раз и нравится.

– Что я неопытна? – Она-то думала, что мужчины предпочитают совсем иных женщин…

– Что не боишься этого признать. Что живешь по своей системе ценностей. Это весьма редкое качество. – Он коснулся ее щеки. – Хотя, боюсь, когда-нибудь твоя честность может сослужить тебе плохую службу.

– Отец всегда говорил: нет ничего плохого в том, что говоришь правду…

– В таком случае он бы тобой очень гордился.

Ханна почувствовала, что на глазах у нее выступают слезы, и снова опустила голову Филиппу на плечо, чтобы тот ничего не заметил.

– Ты так думаешь?

– Да.

Он и правда мог быть очень милым. Когда хотел…

– Наверное, все уже недоумевают, куда это мы с тобой запропастились, – произнес Филипп. – Надо бы вернуться, пока за нами не выслали спасательный отряд.

Пусть ей и хотелось простоять с ним вот так целый день, действительно пора было возвращаться назад.

– Пойдем, – согласилась Ханна. – Кстати, я хотела тебя кое о чем спросить. – Она рассказала ему о женщине, которая так странно вела себя тогда в понедельник. – Ее не было ни в одной из папок, которые мне принесли. Я подумала, может быть, ты знаешь, кто она.

Филипп пожал плечами.

– Там было так много людей…

– Ее было трудно не заметить. Очень красивая, с длинными темными волосами. И весь вечер она неотрывно наблюдала за нами.

Он покачал головой.

– Извини.

Ханна не могла отделаться от ощущения, что он что-то скрывает. Ведь тогда Филипп был с ней рядом целый день, разве он мог не заметить ту женщину? А может быть, и мог… если учесть, что на него постоянно все смотрят.

К тому же зачем ему лгать? Это просто она накручивает себя лишний раз, портит себе нервы.

Когда они вернулись обратно, Филиппа уже поджидал камердинер.

– Срочный звонок от премьер-министра, сэр.

– Хорошо, – ответил Филипп и повернулся к Ханне: – Спасибо за прогулку.

Он лукаво улыбнулся, и эта его улыбка отдалась теплом в ее сердце.

– И тебе спасибо.

– Следующего раза ждать осталось недолго.

Что-то подсказывало ей, что Филипп говорил не совсем о прогулке, как таковой.

– Я буду рада.

Когда он повернулся, чтобы уйти, девушка его окликнула:

– Филипп!

Он обернулся.

– Ты не поужинаешь со мной сегодня?

После секундного замешательства мужчина покачал головой:

– Я не могу.

Ни оправданий, ни объяснений. Ничего.

Настроение тут же испортилось. Не может или не хочет? Ну почему после того, как они так замечательно провели время вместе, почему бы ему не захотеть побыть с ней еще немного? Ведь в его отказе нет никакой логики.

Ты не позволишь этим мыслям тебя расстроить, повторяла она про себя, глядя, как Филипп постепенно исчезает из виду. Потом девушка вернулась к покрывалу, на котором остались ее вещи, и только тогда поняла, что его ветровка до сих пор на ее плечах. Но даже это больше не защищало Ханну от холода, зародившегося не извне, а в глубине ее души.

Сегодня они стали намного ближе друг другу, чем раньше.

Так почему же всякий раз выходит так, что, сделав шаг вперед, они тут же отступают на два назад?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Как только Филипп повесил трубку, дверь его офиса распахнулась, и в комнату ворвалась Софи. Его секретарша со смущенным выражением на лице стояла в дверях позади.

– К вам принцесса София, сэр, – запоздало оповестила она.

Даже самые преданные слуги не могли противостоять Софи. Филипп отпустил секретаршу взмахом руки, и она вышла из кабинета, быстро закрыв за собой дверь.

– Я вижу, ты вернулась, – сказал Филипп.

– Ты идиот, – поприветствовала его сестрица.

Вздохнув, Филипп откинулся на спинку кресла, с любопытством ожидая услышать, чем же он спровоцировал ее на этот раз.

– Твоя невеста пробыла здесь всего лишь один день, и ты сразу же уехал! На охоту! Это было слишком даже для тебя.

Филипп понятия не имел, почему ее это заботит. И так как он не считал себя обязанным перед кем-либо оправдываться, а уж тем более перед ней, то и здесь не счел нужным ответить.

– Она, должно быть, чертовски тебя боится, – продолжала Софи.

Взъярившись в мгновение ока, Филипп, не успев себя остановить, произнес:

– Даже не думай говорить об этом.

Софи всегда знала, как его можно задеть. Решив, что ее миссия – пытать старшего брата, она так и занималась этим с самого рождения.

– Да она же просто потрясающая. Но ты это и так уже прекрасно знаешь, не правда ли? Поэтому и стремишься держать ее на расстоянии вытянутой руки.

Сильнее ошибиться она не могла. Филипп делал своей невесте большое одолжение, но сестре этого никогда не понять.

– Кажется, ты собираешься дать мне совет. А с кем ты сбежала со вчерашнего вечера, Софи?

Ответом послужила ее самодовольная улыбка.

– Завтра вечером ты идешь на семейный ужин, – доложила она ему. – Вместе с Ханной, в мою резиденцию.

– Вот как?

– Да.

Несмотря на то что он был настроен отказаться, хотя бы просто потому, что приглашение исходило от сестры, Филипп подумал, что в целом это была неплохая идея. Если Ханна подружится с Софи, его невесте не будет так одиноко в его отсутствие. Девушка казалась совершенно подавленной, когда он не согласился на ее предложение поужинать. Ханна ему нравилась, и Филипп не хотел, чтобы она чувствовала себя несчастной. Но самого себя изменить он не мог.

– Хорошо, – сказал он Софи.

Та удивленно приподняла брови.

– Правда? А я уж было изготовилась с тобой воевать.

Что ж, нетрудно было догадаться. Но после длительного спора с премьер-министром он просто был не в настроении ругаться еще и с ней.

– Когда нам приходить?

– В семь вечера. И возьми с собой две бутылки вина – красного и белого, хорошо? Я зажарю для вас ягненка.

–  Тызажаришь? В таком случае я прихвачу с собой еще и средство от расстройства желудка. Так, на всякий случай.

Довольная тем, что добилась-таки своего, Софи решила проигнорировать эту колкость. К тому же Филипп не имел никаких оснований считать, что его сестра плохо готовит. Она училась в одной из лучших кулинарных академий в Европе и была талантливым дипломированным специалистом. Родители, правда, пошли на это с величайшей неохотой, но Софи каким-то непонятным для него образом всегда добивалась чего хотела.

Филиппа это и раздражало, и восхищало одновременно.

– В таком случае жду вас завтра, – объявила она.

Его лицо не выражало никаких эмоций.

– Я едва могу сдержать свою радость.

София лишь улыбнулась.

– Это все, что ты хотела сказать?

– Думаю, ты видел Маделин в понедельник, – сказала сестра.

Ту самую загадочную женщину, о которой его спрашивала невеста. Ну конечно же, он обратил на нее внимание. Ее было бы трудно не заметить, особенно если учесть, как она тогда на них уставилась.

– Что с ней?

– Кажется, она снова вернулась к своим старым фокусам.

– Прости, что не затрясся от страха.

Маделин не имела к Ханне никакого отношения, поэтому он и не стал ничего объяснять. Она просто была… никем.

– Ты же знаешь, как она может себя вести. Сделает все, лишь бы привлечь внимание, – проговорила Софи.

– А ответные действия только усилят это желание. Не стоит реагировать на нее. Ей станет скучно, и она найдет себе какое-нибудь иное развлечение.

– Мне кажется, в скором времени эта женщина еще даст о себе знать.

В этом Филипп серьезно сомневался.

– Нужно ли тебе еще что-нибудь? – спросил он.

Софи раздраженно покачала головой.

– Интересно, у твоей невесты есть хотя бы малейшее представление о том, как с тобой бывает тяжело?

Он не ответил.

– Значит, встречаемся завтра вечером?

– Да, мы придем.

Сестрица послала ему свою загадочную фирменную улыбку из серии «я знаю что-то, чего не знаешь ты», одну из тех, от которых человек сразу же начинает чувствовать себя некомфортно. А потом ушла.

Забудь о Маделин. Сейчас стоит побеспокоиться о другом… Вся эта история с ужином выглядит какой-то уж слишком… домашней для Софии.

Почему ему кажется, что здесь кроется нечто большее, чем она давала понять?

Ханна только что закончила свой тихий ужин в полном уединении, когда к ней постучалась Элизабет.

– Вы должны были уйти уже давным-давно, – упрекнула ее Ханна.

Пусть мисс Прайс и работает во дворце, но должен же человек иметь свою личную жизнь, вне работы! Создавалось такое впечатление, что она находится здесь всегда.

– Я как раз собиралась уходить, когда вам позвонили, – сказала Элизабет.

– Кто?

Ханна очень надеялась, что это был кто-то из ее друзей. Господи, как же она сейчас нуждалась в поддержке…

– Это миссис Рено, – прозвучал ответ. – Снова.

Мама звонила уже четвертый раз с тех пор, как Ханна покинула Сиэтл. Неужели она не получила сообщения, что дочка сейчас не может с ней разговаривать? Ханне до сих пор было так горько и обидно… Скорее всего, если она в своем теперешнем состоянии возьмет трубку, то наверняка скажет что-то, о чем потом придется пожалеть. Как в прошлый раз, к примеру.

– Передайте, что я позвоню.

– Миссис Рено говорит, это срочно.

Она скажет что угодно, чтобы заставить дочь подойти к телефону.

– У нее очень расстроенный голос, – добавила Элизабет.

Девушка встревожилась. Последний раз, когда ее матери срочно требовалось с ней поговорить… Она готовилась к экзаменам в университетской библиотеке и была так занята, что вначале даже не обратила внимания на свой телефон, тихо вибрировавший в кармане, а потом, когда услышала полный горечи голос матери, почувствовала, как все сжимается внутри.

Милая, тебе нужно срочно прийти домой. Папа попал в аварию…

Но теперь его больше нет, и она просто не могла себе вообразить, что же настолько экстренное ей так жаждут передать.

Хотя, может, будет действительно лучше, если они попытаются наладить отношения. И к тому же папа, безусловно, очень бы этого хотел… Ханна всегда походила более на него, чем на мать. Много раз он говорил ей: «Твоя мама не такая, как мы, Ханна. Она немного взбалмошная. Тебе просто нужно быть терпеливой».

Но иногда мама была до такой степени уязвима и ни в чем не уверена, что даже Ханне с трудом удавалось это переносить. Не то чтобы мама была плохим человеком… Просто ей постоянно требовались заверения в том, что ее любят и ценят, и иногда потребность эта становилась совершенно невыносимой.

– Госпожа? – Элизабет ждала ответа.

Ради отца ей все же придется разрешить эту проблему.

– Я поговорю с ней, – ответила девушка, вздохнув.

– Миссис Рено ждет вас на второй линии.

Ханна подошла к телефону и на секунду заколебалась, прежде чем все-таки поднять трубку и нажать кнопку второй линии.

– Здравствуй, мама.

– Ох, Ханна, милая! Я так рада снова тебя услышать!

Девушке хотелось бы сказать то же самое, но именно сейчас звук материнского голоса, его сиропная сладость были слишком уж раздражающими.

– Как у тебя дела?

– О, замечательно. Но мне так тебя не хватало! Я боялась, что ты опять не возьмешь трубку…

– Ты сказала, у тебя что-то срочное.

– А как дела у тебя? Тебе нравится во дворце?

– Все прекрасно.

Если не учитывать тот факт, что жених уехал сразу после ее приезда. Или что отказался разделить с ней ужин.

– Я была очень занята, – сообщила она матери.

– А дворец красивый? А Филипп все такой же роскошный, как и раньше?

Дочь продолжала уходить от ответа. Ханне так хотелось, чтобы мама просто объяснила, что ей нужно, и на этом бы разговор закончился…

– Дворец и Филипп все такие же, какими ты их и видела в последний раз. А теперь объясни мне наконец, что же у тебя такое срочное.

– Разве не могу я просто побеседовать со своей дочерью?

К сожалению, нет. Из-за своего эгоизма она не имела на это ни единого шанса.

– Уже поздно, и я устала.

– Ну хорошо, хорошо, – на другом конце телефона послышался смех, – перейду прямо к делу.

Слава богу. Давай просто извинимся друг перед другом и покончим с этим наконец.

– Ханна, я не хочу, чтобы ты расстраивалась…

Ох, а вот это был плохой знак.

– Насчет чего?

– Я позвонила, потому что у меня хорошие новости.

– Понятно.

Говори уже тогда быстрее…

– Не планируй ничего на тридцатое декабря.

О, нет.

– Почему? – выдавила Ханна, хотя уже предполагала, что ей скажут в ответ.

Даже боялась этого, честно говоря.

– Потому что я выхожу замуж!

– Замуж?!

– Милая, я знаю, о чем ты думаешь…

– Папа умер всего лишь год назад!

– Ханна, пожалуйста, ты ведешь себя нечестно.

– Нечестно? Я?!

– Год – это очень много, когда ты одна.

Она пела ей ту же песню уже три месяца спустя после смерти отца, когда собиралась на первое свидание. «Я чувствую себя одинокой», – пожаловалась она тогда. Казалось, мать просто не могла понять, что после недавней потери мужа она и должна была чувствовать себя одинокой. Ей надлежало оплакивать его смерть, а не бежать при первой же попавшейся возможности на поиски замены.

– Пожалуйста, не злись, Ханна.

– Кто он?

– Ты его не знаешь. Он владелец маленькой юридической фирмы неподалеку от Сиэтла. Но ты его полюбишь, милая.

Нет, не полюбит. Никто не сможет заменить ей отца. Никогда. И если ее мать честно верила, что это возможно, то она была еще более забывчивой и рассеянной, чем Ханна только могла себе вообразить.

– Пожалуйста, дай ему шанс. Он такой милый, щедрый человек. И он любит меня.

Девушка была практически на сто процентов уверена, что его любовь, скорее всего, больше относилась к обширному имению, которое оставил ее отец, чем к будущей жене.

– Ты говоришь так, будто бы папа тебя не любил. Или, может быть, это ты его не любила?

– Это несправедливо. Ты же знаешь, что я очень сильно любила твоего отца.

Дрожь в голосе матери доказывала, что она была готова к тому, чтобы расплакаться. Что ж, ничего удивительного, она часто использовала слезы, чтобы завоевать симпатию. Но в этот раз Ханна на это не купится.

– В таком случае почему тебе так хочется его заменить?

– Ты уехала и теперь ведешь свою личную жизнь. И у меня тоже должна быть своя личная жизнь.

Это было далеко не то же самое, и девушка это знала. К тому же она ведь не пыталась найти себе нового отца, не так ли?

– И у тебя она есть, мам. Тебе не нужно мое разрешение.

– Но я нуждаюсь в твоем благословении.

– Мне действительно нужно идти.

– Ханна, пожалуйста…

– Мы поговорим об этом, когда ты приедешь сюда на следующей неделе, – отрезала Ханна.

– Я люблю тебя, милая.

– Пока, мам.

Девушка слышала, как мать еще продолжает что-то говорить, когда клала трубку. Но если бы она не положила ее сейчас, то могла бы сказать что-то, о чем потом бы сильно пожалела.

Не в ее силах что-либо сделать, чтобы изменить точку зрения своей матери, ведь та приняла решение уже давно. И так как Ханна не имела никакого контроля над сложившейся ситуацией, то и беспокоиться по этому поводу не стоило.

У нее достаточно других дел. Надо решить множество вопросов, касающихся свадьбы, переговорить с декоратором, и еще кипы бумаг, которые следовало прочесть. Но, похоже, особого энтузиазма заниматься всем этим у будущей королевы не наблюдается.

Слишком уж ее тревожат собственные мысли…

После горячей ванны с душистой пеной, которая, как Ханна надеялась, поможет ей расслабиться, девушка переоделась в удобную хлопковую пижаму и включила телевизор. Не найдя ни на одном из многочисленных каналов ничего интересного, Ханна бросила пульт на ковер. Несмотря на то что ей было очень скучно, она не чувствовала никакого желания чем-либо сейчас заниматься.

Ханна взглянула на шкаф, где все еще висела ветровка Филиппа. Она планировала отдать ее завтра, но… А вдруг он забыл, где оставил ее, и теперь думает, что ветровка потеряна?

Ну конечно! Она просто ищет предлог, чтобы его увидеть, что само по себе глупо, если учесть, что Филипп является ее женихом. Она не нуждается ни в каких предлогах, верно? Если ей хочется увидеть его, то она просто пойдет и… увидит.

Быстро, чтобы не растерять решимости, Ханна натянула халат и туфли без каблуков, схватила ветровку и выбежала в коридор.

Апартаменты Филиппа располагались на другом конце восточного крыла. В одиночку она туда никогда еще не ходила, но на прошлой неделе Элизабет провела с ней ознакомительную экскурсию по замку.

Когда Ханна подошла к его двери и уже подняла руку, чтобы постучаться, на нее внезапно нахлынули сомнения.

Зачем она это делает? Чтобы обратить на себя внимание Филиппа? Неужели она так себя не уважает? Неужели у нее совсем нет гордости? Неужели она не сильнее своих желаний?

Ханна уже было вознамерилась пойти назад, однако потом заколебалась вновь.

С другой стороны, почему бы и не вернуть его вещь? Он же ее жених, в конце концов. И, черт возьми, ей пришлось немало потрудиться, чтобы подготовить себя к роли королевской супруги. Разве она не заслужила ничего в ответ? Разве он не может уделить ей чуть-чуть своего времени?

Может, решила она, несомненно, может.

Ханна повернулась на каблуках и, пока ее снова не начали одолевать сомнения, решительно постучала в дверь.