Текст книги "Клятвопреступник"

Автор книги: Мишель Пейвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава двадцать четвертая

После сумрака бобровой хатки дневной свет ослепил Торака. Моргая и отплевываясь озерной водой, он уцепился за ветку. Она была покрыта сажей, и его рука окрасилась в черный цвет. В воздухе стояло облако едкого коричневого дыма.

Карабкаясь на гору веток, возвышавшуюся над хаткой, Торак огляделся. Он едва мог различить обугленные холмы, утыканные мертвыми деревьями. И больше ничего.

Он опустился на колени. Ренн. Волк. Как они могли выжить?

Если бы на небе была хоть одна птица, он бы нарушил обещание, данное когда-то ветру, и отправил бы свою душу найти их. Если бы хоть одно живое дерево осталось на склонах…

Позади кто-то чихнул. Жеребенок лежал на скрещенных тощих ножках. Казалось, он не меньше Торака был напуган собственным чиханьем. Торак нежно потеребил его гриву, и жеребенок моргнул ему длинными ресницами. Искорка надежды промелькнула в душе Торака. Если уж жеребенок смог пережить пожар, может быть, Волк и Ренн тоже смогли.

Разговаривая с жеребенком вполголоса, он развязал свой пояс и накинул его петлей вокруг его шеи. Жеребенок вскочил на ноги и дернулся в сторону. Затем опустил вниз голову и кашлянул.

После недолгой борьбы он зашел в воду, и они поплыли к берегу вместе.

Они едва ли успели добраться до мелководья, как раздалось пронзительное ржание. Жеребенок заржал в ответ удивительно громко и потянул ремень. Торак отпустил его, и тот поскакал к черной тени, промелькнувшей среди деревьев. Мать и детеныш потерлись мордами, а потом жеребенок уткнулся матери под брюхо и начал сосать молоко.

Торак различил и других лошадей. Главная кобыла повернулась и посмотрела на него пронизывающим взглядом. В тот момент он понял, что делать.

Он лихорадочно вытащил последний кусок корешка Саеунн из мешочка с целебными травами и разжевал его. Если Волк и Ренн где-то в этой опустошенной земле, кто лучше почувствует их, чем животные, которые всегда являются чьей-то добычей.

Остальные лошади переступали боком и трясли головами, опасаясь такой близости с человеком, но главная кобыла твердо стояла на месте. Прядая ушами, она слушала стоны Торака, когда судорога накрыла его. Она опустила голову и смотрела, как он держится за живот, падает на землю, подняв вокруг себя облако пепла…

И тут уже через глаза лошади Торак посмотрел на тело, которое корчилось в судорогах с пеной у рта.

Впервые в жизни он ощутил беспрестанную бдительность дикого животного. Он повел ухом, слушая, как люди колотят по золе, и затем уловил ржание кобылы, ласкающей своего жеребенка. Одним глазом он оглядел берег в поисках охотников, другим – склон наверху, а его лошадиное обоняние сообщало ему о любом движении каждого члена стада.

Души кобылы оказались на удивление сильными, но очень пугливыми, и хотя Торак хотел, чтобы она поскакала вверх по холму, она отказалась повиноваться. Она была мудрой лошадью, и знала, что лучше избегать всего странного, и поскольку вокруг все было странным, она не сдвинулась с места. Ее стадо прошло через ужасы лесного пожара, и теперь они очутились в этом почерневшем Лесу, где не было никакой травы, и лишь от воды исходил знакомый запах, и потому лошадь предпочла оставаться здесь.

Но чужие души в ее теле причиняли кобыле беспокойство. Она храпела и вращала глазами, и обеспокоенное стадо повторяло за ней.

В этой битве воли Торак победил. Он вселился в тело кобылы, стал ею. Вскинув свои задние копыта, он бросился в галоп. Почти без усилий его мощные ноги колотили по земле. Такая мощь, такая скорость. Он почувствовал прилив дикого восторга, с грохотом проносясь по холму, а его стадо грохотало за ним, не отставая ни на шаг.

На вершине он остановился, фыркая и шумно дыша. Насыщенный пеплом ветер ласкал его гриву, охлаждая запотевшую шею. Он раздул ноздри, пытаясь различить запахи.

И почти в то же мгновение он уловил запах волка.

Кобыла вздрогнула, вспоминая, как острые клыки кусали ее за ляжки. Торак заставил ее остаться на месте. Затем он услышал тонкий, срывающийся вой.

«Я ищу тебя…»

Это был не Волк.

Разочарование его было так велико, что он потерял власть над духом кобылы, и она развернулась и помчалась вниз по склону. Прокладывая себе дорогу сквозь свой сбитый с толку табун, она неслась обратно к безопасной воде.

Кобыла остановилась, подняв облако пыли. Она ощутила пахнущее мясом дыхание людей. По запаху почувствовала, что некоторые несли на себе шкуры летучих мышей, другие – хвосты лошадей. Она была встревожена, но не напугана. Хотя люди и были Охотниками Леса, они никогда не угрожали ей.

А вот Тораку было страшно. Он увидел свое человеческое тело, беззащитно лежащее на земле. Охотники тоже заметили его.

Он видел, как они поспешили к нему по растрескавшейся земле, разглядел их безжалостные татуированные лица. Он видел, как охотник племени Лесной Лошади ткнул в его тело пятой копья. Другой ударил его по ребрам. Торак почувствовал приглушенный удар.

Теперь они все столпились вокруг него, молотя и избивая его. Он рывком вернулся обратно в тело, и боль начала разгораться внутри него. Он застонал. Кто-то ударил его по голове.

В последний миг перед тем, как потерять сознание, он послал тихий вой Волку: «Прости, Брат, прости, я не смог найти тебя».

«Прости, Ренн ».

Глава двадцать пятая

Ренн все толкали и тащили, пока она не потеряла счет времени. Иногда они несли ее, иногда заталкивали ее в долбленку. Один раз они покормили и напоили ее.

Она почувствовала запах горелой плоти и поняла, что они вступают в выжженную землю. Она казалась бескрайней, но в конце концов они снова очутились среди ухания сов и шелеста листвы.

Внезапно запястья Ренн оказались свободны, повязка сорвана, и она моргала в свете пламени.

Была ночь. Девушка увидела факелы – они были воткнуты в землю, образовывая широкий круг. Она уловила примесь запаха сосны, услышала шепот реки. Племена Зубра и Рыси соорудили свою стоянку в стороне от огненного кольца. В центре его возвышалось алое дерево. Корни, ствол, ветви, листья – все было выкрашено красной охрой. Живое дерево целиком было преподнесено Великому Духу, чтобы призвать его обратно в Сердце Леса.

Кто-то вытолкнул ее вперед, и Ренн оказалась рядом с потрескивающим факелом. К своему изумлению, она увидела, что там собрались не только люди Зубра и Рыси. По другую сторону огненного кольца находилась вторая стоянка и проглядывали темные очертания толпы, поблескивающие топоры и копья. Один из людей придвинулся ближе к огню, и она увидела, что его борода и губы были окрашены зеленым, а на лице – татуировки в виде листьев. В его длинные зеленые волосы были вплетены пучки конских волос, а повязка на голове была коричневой. Ренн не могла поверить своим глазам. Племя Лесной Лошади разбило свою стоянку ближе чем на расстоянии полета стрелы от своих заклятых врагов.

Среди людей Лесной Лошади некоторые бродили из стороны в сторону, едва различимые в лунном свете. Их накидки были цвета ночи, а из-за паутины угольно-черных линий лица становилось трудно различить. Ренн увидела угловатые черные татуировки на их подбородках. Племя Летучей Мыши.

Обе стороны смотрели друг на друга с расстояния двадцати шагов сквозь задымленный свет факелов. Стрелы были вставлены в луки. Руки сжимали топоры и копья.

У корней алого дерева Ренн различила огромный силуэт в струящихся одеждах и свирепую маску, увенчанную конскими хвостами. Мурашки побежали у нее по коже. Это был Тиацци.

Широкие рукава скрывали его изувеченную руку, а в другой он держал тяжелый посох, украшенный выжженными завитками.

– Смотрите, что в моих руках, – произнес он, обращаясь к племенам звучным голосом, который Ренн в последний раз слышала на Дальнем Севере. – Я, колдун племени Лесной Лошади, держу в руках говорящий посох племени Зубра.

Люди Зубра взволнованно зашевелились.

– Колдун племени Зубра, – продолжил Тиацци, – известен своей мудростью и справедливостью. Я говорил с ним в его молитвенном укрытии. В знак доверия он дал мне этот посох.

По толпе людей Зубра пробежала тень сомнения: люди недоверчиво качали головами. Что это за уловка?

Когда колдун племени Лесной Лошади приблизился к вождю племени Зубра, они направили целый пучок копий в его грудь. Тиацци даже не поморщился.

– Чтобы почтить это доверие, я возвращаю посох его племени. – С поклоном он вручил посох вождю.

Даже Ренн пришлось признать, что смелости ему не занимать. Если бы все пошло не по его плану, он бы упал, пронзенный двадцатью копьями.

Вождь племени Зубра настороженно поклонился и принял посох, и Тиацци отступил назад. Медленно люди Зубра опустили свои копья.

Ренн смотрела, как он вернулся обратно к алому дереву, откуда вновь обратился к обеим сторонам.

– Целый месяц, – сказал он им, – я постился в священной роще, а колдун племени Зубра постился в своем молитвенном укрытии. – Он воздел руки к небу. – Мы не должны большесражаться! Зубр. Лесная Лошадь. Рысь. Летучая Мышь. Благородный Олень. Мы все должны объединиться!

Толпа изумленно ахнула. Руки замелькали в беззвучном разговоре.

«Чего он добивается?» – подумала Ренн. Она могла понять, зачем Пожирателю Душ сеять раздор, но зачем…

– Мы должны объединиться, – повторил колдун, – против общего врага!

Воцарилась такая тишина, что можно было слышать трепет крыльев мотылька. Все устремили взоры к колдуну в маске, шагавшему у алого дерева.

– Много зим назад, – начал он, – племена отвернулись от Истинного Обычая.

Люди опустили головы. Некоторые люди Зубра расцарапали себе лица, чтобы вновь открылись кровоточащие раны.

– Они были наказаны, – сказал колдун. – Целые племена вымерли. Косули. Бобра. Дуба. С тех пор много зла выпало на долю людей из Сердца Леса. И всякий разпричиной тому были чужаки, отступники, которые презрели Обычай.

«Это неправда», – подумала Ренн.

– Три зимы назад, – продолжил Тиацци, и его голос кружился, словно ветер, среди сосен, – обманщик из Открытого Леса хитростью убедил племя Оленя дать ему приют, а затем отплатил им, наслав одержимого демоном медведя.

Люди зашелестели и стиснули кулаки.

– Два лета назад люди Открытого Леса наслали болезнь и токоротов…

«Но это же не мы, – подумала Ренн, – это были Пожиратели Душ!»

– …тогда лишь только наша бдительность уберегла от них Истинный Лес.

Люди победно трясли топорами, стучали копьями по щитам. Восхищенные раскрашенные лица жадно внимали каждому слову.

– Позапрошлой зимой племена Льда наслали орды демонов на наши земли. Прошлой весной племя Выдры попыталось утопить нас.

«Все это ложь!» – звенел голос в голове Ренн.

– А этой весной чужаки выкрали наших детей и наслали великий пожар, чтобы уничтожить нас. Но им это не удалось!

Дребезжание щитов усилилось.

– До сих пор мы лишь защищались! Но теперь… – Он прошелся вдоль огненного кольца. – Теперь мы должны сражаться! Все зло исходит от чужаков! Они жаждут уничтожить нас, потому что мы следуем Обычаю, но мы из Сердца Леса, из ИстинногоЛеса, и мы должны объединиться!

Рев вырвался из каждого горла, сотрясая сосны, и достиг звезд.

– Сбросьте свои повязки! – гремел голос колдуна. – Заключите в объятья своих братьев из Сердца Леса и объединитесь против чужаков!

В неистовстве повязки полетели со лбов. Люди Зубра бежали обниматься с людьми Летучей Мыши, люди Лесной Лошади соприкасались лбами с людьми Рыси. Под алым деревом из-за раскрашенной маски за всем этим наблюдал колдун.

Внезапно он поднял обе руки, требуя тишины.

Люди поспешно отступили назад за линию факелов.

– Никогда не забывайте, – сказал Тиацци, и в голосе его прозвучали угрожающие нотки, – что коварство чужаков не знает сна и покоя. – Он на мгновение замолчал. – У меня есть доказательства. Я принес вам воплощение коварства: засланный соглядатай из Открытого Леса, который хотел уничтожить вас, освободив великое пламя.

Трое мужчин вынесли в кольцо мешок и бросили его у ног колдуна.

Ренн различила чей-то силуэт, барахтающийся в сети. Она закусила язык, чтобы не вскрикнуть.

Человек застонал.

Это был Торак.

Глава двадцать шестая

Люди вытряхнули сеть, и Торак, пошатываясь, поднялся на ноги. Ноги его были связаны, руки стянуты за спиной. Ренн увидела кровь на его лице и синяки на груди. Она поняла, что он едва стоит на ногах.

Подняв голову, Торак посмотрел прямо на нее. Его глаза расширились.

Она шепотом произнесла его имя, но он нахмурился. Не вмешивайся в это.

– На колени. – Женщина из племени Лесной Лошади ткнула Торака копьем в спину и вынудила его упасть ниц.

Ее полное подозрения лицо было покрыто татуировками в виде листьев, зеленые губы сжались от гнева. Пучок конских волос ниспадал поверх ее собственных, и Ренн догадалась, что она была вождем. Женщина низко поклонилась своему колдуну.

Тиацци принял это проявление почтения молча, но Ренн заметила, как сверкнули глаза под маской, и подумала, что он наслаждается этим.

– Колдун, – произнесла вождь. – Вот тот нечистый, который пытался уничтожить Истинный Лес. Я видела его раньше. Два лета назад мы поймали его, когда он пытался наслать на нас болезнь.

– Я искал исцеления, – сказал Торак. Его голос звучал обреченно.

– Значит, мы должны его повесить, – сказала вождь. – Мы должны исправить совершенную ошибку.

В знак согласия люди неистово заколотили копьями о свои щиты.

Ренн бросилась вперед, но две волосатые руки удержали ее.

– Стой и молчи, – прошептал старик из племени Зубра прямо ей в ухо. – Ты только сделаешь все еще хуже.

Он отпустил Ренн, забрал посох говорящего из рук своего вождя и вышел вперед.

– Но если мы убьем его, – сказал старик, – мы нарушим закон племен. Нашколдун, колдун племени Зубра, никогда бы не допустил этого.

– Убить отступника – значит совершить благо, – мощный голос Тиацци заполнил поляну. – И это не просто отступник. Видите шрам на его груди, где он пытался скрыть свою злую сущность? Видите татуировку у него на лбу? Это метка изгнанника.

Этого Ренн уже не могла вынести.

– Он больше не изгнанник! – закричала она. – Фин-Кединн принял его обратно, и все племена согласились!

– В Сердце Леса никто не соглашался, – ответила раскрашенная маска. – Вождь племени Ворона пытался изменить закон племен. Никому не дано изменять закон племен.

– Кроме тебя, – сказал Торак.

– Молчать! – прошипела вождь племени Лесной Лошади.

Торак поднял голову и хмуро посмотрел на Тиацци.

– Ты нарушаешь закон племен всякий раз, когда тебе этого захочется. Не правда ли, Тиацци?

Озадаченные лица обратились на колдуна.

– Убивая охотников, – начал Торак. – Убив моего отца. Моего кровного сородича…

– Молчать! – снова завопила вождь. – Как ты смеешь оскорблять нашего колдуна.

– Он не ваш колдун, – бросил ей Торак в ответ, поднявшись на ноги. – Он Пожиратель Душ.

Из толпы раздались разъяренные вопли, но Тиацци торжествовал.

– Своими собственными словами он изобличил себя! Вот доказательство его порочности!

– Да что вы все, ослепли, что ли? – прогремел голос Торака.

Деревья шелохнулись. Пламя факелов замигало. Даже вождь племени Лесной Лошади отступила назад.

Со своим шрамом на груди и сверкающими глазами Торак выглядел устрашающе – в точности так, как только что о нем говорил Тиацци.

– Неужели вы разучились думать? – проревел он толпе. – Вам не кажется странным, что ваш новый колдун внезапно стал таким воинственным? Разве вы не видите, что он не один из вас?

Ренн никогда еще не видела Торака в такой ярости. Его гнев был словно леденящее снежное неистовство белого медведя, и это пугало ее. Остальных это пугало тоже.

Смех Тиацци сбросил наваждение.

– Смотрите, как отчаянно он старается! Он знает, что участь его предрешена!

Через толпу прокатилась волна облегчения. Колдун восстановил в них уверенность в их силах.

– Я достаточно выслушал ваших суждений, – объявил Тиацци. – Изгнанник в Истинном Лесу оскорбляет Великого Духа. Из-за этого Дух не возвращается. Изгнанник должен умереть.

Поднялся ветер. Красное дерево вздохнуло.

Ренн стояла, оцепенев от ужаса.

Торак с каменным выражением лица смотрел на Тиацци.

– Однако, – промолвил старик, все еще державший в руках посох, – если уж мы придерживаемся перемирия, тогда колдун племени Зубра тоже должен дать свое согласие.

Это отрезвило членов его племени, и они ждали, чем ответит колдун племени Лесной Лошади.

Отблески факелов играли на деревянном лице. Ренн чувствовала, как бешено несутся мысли, что скрываются за ним. Он жаждал смерти Торака, и чем скорее, тем лучше. Но если бы он пренебрег мнением людей Зубра, он рисковал бы вызвать их возмущение, и его планы были бы сорваны.

– Разумеется, он должен дать согласие, – сказал Тиацци сквозь зубы. – Нынче ночью колдун племени Зубра останется в своем молитвенном укрытии, а я останусь в священной роще. Каждое племя покроет охрой одно дерево. Если мы придем к согласию, изгнанник умрет.

* * *

Торак проснулся от мучившей его жажды.

Веревки из конского волоса связывали его по рукам и ногам. Его синяки пульсировали от боли, голова болела. То приходя в себя, то снова проваливаясь в забытье, он пытался понять, где находится. Тесное укрытие. Корни подпирают щеку…

Он резко очнулся. Они положили его под алым деревом. Совсем скоро они повесят его на ветвях.

Он не представлял, как выбираться из всего этого. Сколько у них уйдет времени на то, чтобы окрасить красным все дерево целиком? Ровно столько времени у него есть.

Он вспомнил о Ренн. Когда он видел ее, она не была избитой, значит, возможно, они сохранят ей жизнь. Если только она не попытается помочь ему.

А Волк? Он представил, как Волк, если он все еще жив, рыщет по опаленному огнем Лесу. Как растерянный, сбитый с толку зовет своего Брата. И не слышит ответа.

Обессилев, Торак потонул в пылающем океане мучившей его жажды.

Кто-то поддерживал его за голову, вливая воду в рот.

Он закашлялся и сплюнул. Его язык распух, он не мог глотать.

– Не останавливайся, – умолял он. Но у него вышло лишь бессмысленное бормотание.

К губам прислонилась плотная береста, и прохладная рука поддержала его затылок. Вода заструилась вниз по его горлу, проникая в его плоть, словно поток, заливающий иссушенную солнцем землю.

– Как ты себя чувствуешь? – прошептала Ренн.

– Лучше, – прохрипел он. Это была ложь, но скоро станет правдой.

Закрыв глаза, он почувствовал, как его члены вновь наполняются силой. Ренн разрезала веревки на его запястьях своим ножом из зуба бобра.

– Волк, – прошептал Торак.

– Я видела его вчера. Он в порядке.

– Хвала Духу. А как…

– Вороны тоже в порядке. Попытайся сесть, нам нужно торопиться.

– Как тебе удалось? – спросил он, когда Ренн принялась резать веревку на его лодыжках.

– Никак, – ответила она кратко. – Все спят, я не знаю почему. Словно приняли снотворное зелье. Но долго это не продлится.

Закусив губу от боли, Торак растер затекшие запястья, пока Ренн смывала кровь с его лица и рассказывала ему, как Тиацци возвестил перемирие между племенами.

– Должно быть, он обманул колдуна племени Зубра, и теперь держит их всех в своей власти. – Она замолчала. – Торак, все это куда серьезнее, чем мы думали. Он хочет стравить их с племенами Открытого Леса.

Он попытался обдумать слова Ренн, как вдруг они услышали снаружи шум. Сонное бормотание, ужасно близко. Шелест лубяной одежды стих, заглушенный громким храпом.

Когда снова воцарилась тишина, Торак выдохнул:

– Почему они тебя не связали?

Ренн привязала нож к ноге и опустила штанину.

– Они боятся меня… Потому что я колдунья.

Они встретились взглядами в багровой темноте.

Ее лицо было сурово и прекрасно, и холодок пробежал у Торака по спине.

Затем Ренн снова стала собой, его другом, достала из-за спины пару башмаков из шкуры оленя.

– Я украла их у человека из племени Рыси. Думаю, подойдут.

Пока Торак натягивал башмаки, девушка выглянула из укрытия.

– Сможешь идти?

– Придется.

Луна зашла, и факелы догорели, в обеих стоянках было темно и тихо. Вокруг укрытия спали четверо охотников, раскинув свое оружие. Их дыхание было таким неглубоким, что сперва Тораку показалось, будто они мертвые. Он схватил лук и колчан, втиснул топор за пояс.

Казалось, они пересекают открытую площадку до факелов целую вечность. Его виски пульсировали. Каждый шаг отдавался жгучей болью в его избитых конечностях. Ренн исчезла в темноте, и ему показалось, что он упустил ее из виду. Она вернулась, держа в руках лук и колчан, и сунула что-то ему в руки. Это был его нож.

– Как тебе…

– Я же сказала, они все спят!

Наконец они миновали стоянку племени Зубра, расположенную за кустом можжевельника. Ренн наклонилась поближе к Тораку, так что ее волосы щекотали его щеку.

– Они привели меня сюда с завязанными глазами, я не знаю, где мы. А ты?

Он кивнул:

– Мы пришли на долбленках. Черная Вода примерно в двадцати шагах в той стороне. Мы возьмем лодку и двинемся вверх по течению. Там мы оставим лодку и переберемся в следующую долину, это будет долина лошадей. А оттуда прямиком в священную рощу.

Ренн нахмурилась:

– Идем к лодкам.

Они добрались до реки без происшествий, и обнаружили там целую вереницу долбленок, выволоченных на берег. Они бесшумно столкнули крайнюю лодку на мелководье, и Торак забрался внутрь. Его ушибы уже не болели, азарт погони заглушил боль.

– Течение несильное, – сказал он вполголоса. – Если будем быстро грести, можем даже догнать его.

Ренн стояла в воде, а башмаки ее свисали по обе стороны от шеи, но она не двинулась, чтобы сесть в лодку.

– Торак, разворачивай лодку.

– Что? – воскликнул он нетерпеливо.

– Мы не можем преследовать Тиацци. Только не сейчас.

Он вытаращил глаза на нее.

– Если ты убьешь его сейчас, – прошептала она, – ты подтвердишь каждую ложь, что он рассказал им об Открытом Лесе.

– Но… Ренн. Что ты такое говоришь?..

– Нам нужно вернуться в Открытый Лес. Найти Фин-Кединна. Предупредить племена о том, что происходит.

– Ты что, шутишь?

Подойдя поближе, она схватила долбленку обеими руками.

– Торак, я видела этих людей! Они делают все, что он прикажет. Режут себе лица, отрубают руки. Они нападут на Открытый Лес!

Торак начинал злиться:

– Я поклялся, Ренн. Поклялся отомстить за своего сородича.

– Это важнее мести. Разве ты не видишь? Если Тиацци умрет, они подумают, что все это подстроили люди Открытого Леса.

– Но он не их колдун! Когда он умрет, они в этом убедятся!

– Им будет все равно! Торак, подумай! Если ты убьешь его, для них это будет доказательством его слов. Они нападут. Открытый Лес станет защищаться. Это никогда не кончится!

Торак захотел стиснуть плечи Ренн и встряхнуть ее.

– Ты же обещала помочь мне. А сейчас собираешься меня покинуть?

Она вздрогнула, словно он ударил ее:

– Если ты пойдешь за Тиацци, мне придется. Кто-то должен предупредить Открытый Лес.

В голосе Ренн Торак услышал отголоски слов Фин-Кединна: та же непоколебимая, словно кремень, решимость сделать то, что правильно, невзирая на цену, которую нужно будет заплатить за это.

– Ренн, – произнес он, – я не могу сейчас повернуть назад. Ты нужна мне. Сделай это ради меня.

– Торак, я не могу!

Он задумчиво смотрел, как девушка стоит в реке, и черная вода огибает ее ноги.

– Тогда пусть будет так, – наконец сказал он. Взявшись за весло, Торак направился вверх по реке.