Текст книги "Клятвопреступник"

Автор книги: Мишель Пейвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Спасибо, – сказала она.

– Не за что.

– Просто спасибо. За то, что ты сделал. За то, что нарушил свою клятву. – Положив руку ему на плечо, она поднялась и поцеловала его в щеку, затем быстро поковыляла прочь.

* * *

Волк смотрел, как Большой Бесхвостый моргнул и покачнулся, когда Сестра ушла, и ощутил, что его чувства были разбросаны и кружились, словно вихрь листьев.

С бесхвостыми все было так сложно. Большому Бесхвостому нравилась Сестра, а ей нравился он, но, вместо того чтобы потереться боками и лизаться, они бегали друг от друга.

Размышляя об этом, Волк отправился за Темной Шерстью. Она присоединилась к нему, ее морда все еще была мокрой от крови убитой добычи. В шутку покусавшись и потершись друг об друга, они побежали вверх вдоль Мокрой. Волку нравилось ощущать, как прохладные папоротники хлещут по его шкуре, слушать топот лап Темной Шерсти позади него. Он вдохнул восхитительный аромат свежей крови олененка и запах волка, который был своим.

В Лесу снова воцарился покой, и все же что-то заставляло Волка бежать к тому месту, где Большой Бесхвостый дрался с Укушенным. Добравшись туда, они перешли на легкий шаг. Яркий Белый Глаз смотрел на проснувшиеся деревья, и гнев Громовника все еще плавал в воздухе.

Громовник был большой загадкой. Когда Волк был детенышем, Громовник заставил его бросить Большого Бесхвостого и уйти на Гору. Позже, когда Волк убежал, Громовник был разгневан. Потом он простил Волка, хотя ему и не разрешено было больше возвращаться на Гору. Все это было очень странно, но, если подумать, Громовник был самцом и самкой, охотником и добычей. Волку было не понять подобного существа.

Волк привык ненавидеть все, что не понимает, но теперь он знал, что существуют вещи, которые он не способен понять. Громовник был одной из таких вещей, Большой Бесхвостый – другой. Большой Бесхвостый не был волком. И все же он был Волку братом. Просто был, и всё.

Слабый запах проплыл мимо волчьего носа, и он вскочил на ноги. Глаза Темной Шерсти блеснули. Демоны.

С рвением Волк приложил морду к земле, глубоко вдыхая, словно идя по следу. След вел мимо древних деревьев вверх на склон.

Логово было почти загорожено скалой, и проем был слишком узок, чтобы Волк мог протиснуться внутрь. Он расширил его, подкопав землю передними лапами, и Темная Шерсть помогла ему. Наконец Волку удалось проникнуть внутрь.

Внутри он уловил запах демона, но след был старый. Здесь не было демонов. Только худенький, дурно пахнущий бесхвостый детеныш.

Волк тихо заскулил и лизнул малышку в нос. Она даже не моргнула. С ней что-то было не так. Волк попятился из Логова и побежал за Большим Бесхвостым.

Уже наступил Свет, когда он подбегал к Логовам бесхвостых, и сразу понял, что ему придется подождать. На краю Быстрой Мокрой на берегу лежало много выволоченных плавучих шкур. Волк наблюдал, как вожак стаи Ворона поднимался вверх по берегу, и как Большая Сестра отбросила свои палки и, хромая, поскакала к нему, и как вожак рассмеялся и схватил ее передними лапами.

Глава тридцать девятая

– Скоро мы доберемся до Открытого Леса? – спросил Торак.

– Мы должны добраться туда до заката, – ответил Фин-Кединн, скатывая свой спальный мешок.

– Наконец-то! – выдохнула Ренн.

Она заткнула кусочек сушеного кабаньего мяса на березу для хранителя, но Рип тут же украл его. Торак попытался сделать свое подношение Лесу недоступным для воронов, засунув его в трещину в ясене. Тогда Фин-Кединн велел Ренн загасить огонь, и они с Тораком отнесли свой скарб к лодкам.

Прошло два дня с тех пор, как они покинули стоянку Сердца Леса, и им приходилось двигаться медленно, так как ребра Фин-Кединна еще не совсем зажили. Вождь племени Ворона прибыл один, остальные члены племени были поглощены заботами, связанными с нерестом лосося. Было приятно снова путешествовать втроем.

Торак чувствовал, что вокруг происходит великое исцеление. Даже племена Сердца Леса сблизились, разделяя единую нужду исцелить похищенных детей. Пятерых малышей освободили из ям, вырытых в склоне позади священной рощи. Все были тонкими, словно тростинки, их зубы сточились до клыков, а разум был вытерт дочиста, словно белые ягоды омелы. Но заглянув в их глаза, Ренн объявила, что Тиацци еще не поселил демонов в их тела, поэтому они все еще были детьми, а не токоротами, и поскольку в этом вопросе она была опытнее всех прочих, даже Дюррайн посчиталась с ее мнением. Последний раз Торак видел людей племен Сердца Леса, когда они рьяно спорили о том, какой обряд лучше провести, чтобы дети поскорее пошли на поправку.

Раны Леса тоже понемногу стали затягиваться. Весь день напролет Торак, Ренн и Фин-Кединн плыли по реке через выжженные земли, но местами Торак замечал зеленые островки, и несколько крепких оленей жевали молодые побеги. На берегах Черного Озера он увидел священную кобылу. Она радостно заржала ему, и он заржал ей в ответ. Она будто бы простила Торака за то, что он скакал на ней верхом.

И все же, укладывая бурдюки с водой в лодку, он думал, что некоторые раны никогда не заживают. Шрамы на лицах людей Зубра никогда не сотрутся. Рука Гаупа искалечена навсегда. Маленькая девочка, которую он нашел, как и остальные, была нема. Но хуже всего было то, что одного из украденных детей так и не нашли.

«Демон», – сказал Волк, идя по следу, прежде чем потерял его у подножия Гор. Торак представил, как токорот скачет по камням в сторону логова Эостры.

– Лучше будет привязать поклажу, – сказал Фин-Кединн так неожиданно, что Торак подпрыгнул. – Впереди белые буруны.

Торак был удивлен, он не помнил стремнины в этом месте. Немного подумав, он догадался, что они с Ренн эту часть пути шли пешком и были южнее, в стороне от реки. Он с облегчением предоставил Фин-Кединну заботиться обо всем.

Они тронулись в путь, проплыв мимо шепчущих деревьев ольхи и зарослей тростника, наводненных славками. Когда дневной свет наконец перешел в мягкое золотое сияние, в поле зрения показались каменные Челюсти Сердца Леса.

Фин-Кединн спросил Торака через плечо, не жалко ли ему покидать место, где он родился.

– Нет, – сказал Торак, хотя ему было печально это признать. – Мое место не здесь. Племя Благородного Оленя скорее позволило бы Повелителю Дубов захватить Лес, чем стало бы сражаться. А остальные… Они желали убить любого, кто не следовал Обычаю. Теперь, я думаю, они убьют каждого, кто следует ему. Как можно доверять таким людям?

Фин-Кединн наблюдал, как ласточка поймала муху на лету.

– Им нужна определенность, Торак. Как плющу нужен дуб, чтобы цепляться за него.

– А как же ты? Тебе она нужна?

Вождь положил весло поперек лодки и повернулся к нему лицом:

– В молодости я путешествовал на Дальнем Севере и охотился вместе с племенем Песца. Однажды ночью мы увидели огни в небе, и я сказал: «Смотрите, это Изначальное Древо». Люди Песца рассмеялись. Они сказали: это не древо, это огни, которые зажигают наши мертвые, чтобы согреться. Позже я был на Озере Топора, и племя Выдры сказало мне, что эти огни – огромная тростниковая заросль, где находят приют души их предков. – Он замолчал. – И кто из них прав?

Торак потряс головой.

Фин-Кединн снова взялся за весло.

– Уверенности нет, Торак. Рано или поздно, если у тебя окажется достаточно смелости, ты поймешь это.

Торак вспомнил, как люди племени Зубра и Лесной Лошади раскрашивали деревья.

– Я думаю, некоторые люди никогда не поймут это.

– Верно. Но не все в Сердце Леса похожи на них. Твоя мать не была похожа на них. У нее было больше смелости.

Торак сунул руку в мешочек с целебными травами. Он еще не сказал Фин-Кединну, что узнал об этом рожке, но он рассказал Ренн, и она, верная себе, подумала о том, о чем он сам не подумал: «Быть может, он все это время помогал тебе. Я всегда удивлялась, почему Пожиратели Душ никогда не чувствовали в тебе блуждающую душу. И то гудение в священной роще? Возможно, это оно призвало Великого Духа. Впрочем, не думаю, что мы когда-нибудь точно это узнаем».

«Никакой уверенности», – подумал Торак. Эта мысль прочистила его сознание, словно свежий, холодный ветер.

Оказавшись в тени каменных Челюстей, он оглянулся. Заходящее солнце сияло сквозь мшистые еловые лапы, и Тораку показалось, что деревья шепотом прощаются с ним. Он вспомнил о тайной долине, куда люди племен Сердца Леса отнесли тело Тиацци, чтобы провести погребальный обряд. Он вспомнил о священной роще, где росли два огромных дерева, тысячелетиями наблюдавшие, как существа Леса проживают свои краткие, полные сражений, жизни. Заботит ли их то, что он нарушил клятву? Или они уже позабыли об этом?

И месяца еще не прошло с тех пор, как Бейл был убит, но Тораку казалось, что прошло целое лето.

– Я поклялся отомстить за него, – сказал он Фин-Кединну. – Но я не смог.

Вождь племени Ворона повернулся и посмотрел ему в глаза.

– Ты нарушил свою клятву, чтобы спасти Ренн, – сказал он. – Неужели ты думаешь, что будь все иначе – если бы это ты погиб тогда, а он поклялся бы отомстить за тебя, – неужели ты думаешь, что он поступил бы не так?

Торак раскрыл было рот, но ничего не сказал. Фин-Кединн был прав. Бейл не стал бы колебаться.

– Ты все сделал правильно, Торак. Я думаю, его дух обретет покой.

Торак сглотнул. Наблюдая, как его приемный отец проворно орудует веслом, он почувствовал прилив любви к нему. Он хотел поблагодарить его за то, что тот снял такой груз с его души, за то, что наблюдал за ним, за то, что он был Фин-Кединном. Но вождь племени Ворона был занят, он обводил лодку вокруг затонувшего бревна и предупредил о нем Ренн, сидящую в другой лодке. Затем они выплыли из Челюстей в Открытый Лес, и Ренн широко улыбалась и вскидывала руки, а скоро и Торак присоединился к ней.

* * *

Той ночью они остановились на ночлег у Черной Воды, и Бейл явился к нему в последний раз.

Торак понимал, что видит сон, но он также знал, что происходящее реально. Он стоял на галечном берегу Залива Тюленей, наблюдая, как Бейл несет свою лодку к Морю. Бейл снова был здоров и силен и легко нес лодку на плече. Дойдя до отмели, он спустил ее на воду, запрыгнул в нее и взял весло.

Торак побежал к нему, отчаянно пытаясь догнать, но Бейл уже парил над волнами, словно баклан, и Торак остался позади.

Торак пытался позвать его, но смог только выдавить сдавленным шепотом: «Постой!»

В сверкающей глади Моря Бейл развернул свою лодку.

«Да плывет с тобой хранитель!» – крикнул Торак.

Бейл помахал веслом, описав им сияющую дугу, и широко улыбнулся.

«И с тобой, сородич!» – крикнул он в ответ.

А затем он уплыл на закат, и его золотые волосы развевались на ветру. Он плыл туда, где солнце опускается в Море, чтобы спокойно спать.

* * *

– Почему нет? – спросила Ренн три месяца спустя. – Ты же скучаешь по Волку. Как и я. Давай пойдем и найдем его.

Торак не ответил. Он был упрям, и Ренн знала, что бесполезно предлагать ему просто позвать Волка. Он бы не хотел испытать разочарование, потому что в последнее время Волк нечасто отвечал на его зов. Этим летом он приходил к ним временами, но, хоть он был по-прежнему радостным и игривым, и совершенно ясно было, что он оправился от потрясения, узнав, что Торак не волк, все же временами Ренн чувствовала, что он отдалился от них, словно был где-то еще. Торак не говорил об этом, но она знала, что он тоже это чувствует, и что в худшие мгновения он боится, что это означает конец их прежней дружбы.

«Так почему бы ему не пойти и не найти его?» – думала она с досадой.

– Торак, – сказала она громко, – ты же лучший следопыт во всем Лесу. Так давай. Ищи!

Однако ей пришлось признать, что выслеживать Волка было по меньшей мере странно. Хотя этим летом все было странным. Она все еще не привыкла быть колдуньей, и хотя Саеунн оставалась колдуньей племени, люди стали относиться к Ренн еще более настороженно, чем прежде.

Ее принадлежности тоже были новыми: новый целительский рожок и мешочек для трав (неожиданный подарок от Дюррайн), новый кремень, новый топор и нож. Новый лук. Она положила останки своего верного друга на кладбище племени Ворона, а старик из племени Зубра, который, как оказалось, знал Фин-Кединна в прошлом и обучил его делать луки, смастерил ей превосходный новый лук. Этот был из тисового дерева, напитанный лунным светом и приспособленный к стрельбе с левой руки. Но она никак не могла привыкнуть к этому и сегодня оставила его в стоянке, хотя уже начинала беспокоиться, что лук может почувствовать себя брошенным. И потому следующим утром она, скорее всего, возьмет его с собой.

Был Месяц Зеленого Ясеневого Семечка, и кипрей вырос по плечи. Было так жарко, что Рип и Рек летали с раскрытыми клювами, чтобы охладиться. Это было необычайно хорошее лето, дичи было много, и никто не болел серьезно. И хотя иногда Ренн просыпалась среди ночи от кошмаров про филинов и токоротов, она вскоре засыпала снова.

Сейчас она смотрела, как Торак нагнулся, чтобы оглядеть глубокую борозду, где волк разрыл землю, оставив свою метку. Он вздохнул.

– Это не Волк.

Позже он поднял клочок черной волчьей шерсти с можжевелового куста.

– У Волка есть немного черного в шкуре, – сказала Ренн с надеждой в голосе. – На хвосте и на плечах.

– У него шерсть черная только на кончиках, – сказал Торак. – Совсем непохожая на эту.

После этого он надолго погрузился в охотничий транс, как она называла это состояние, следуя по знакам, которых она не могла определить. Затем он вдруг присел, да так резко, что Ренн чуть не споткнулась о него.

У его колена она заметила слабый отпечаток волчьей лапы.

– Это Волк? – прошептала она.

Он кивнул. Его лицо было напряжено от надежды, и Ренн стало жаль его. Она сердилась на Волка за то, что он не чувствовал, как нужен своему Брату.

Но, пройдя еще немного, она отвлеклась и набрала немного зеленых лесных орехов в подарок. Прошлым летом Волк смотрел, как она обирала орехи с куста, а затем сделал то же самое, хотя он не обращал внимания на спелые и с аппетитом хрустел только зелеными.

Едва она подумала об этом, как вдруг в соседней долине раздался волчий вой.

Она уставилась на Торака.

– Волк? – произнесла она губами.

Он кивнул.

– Он просит нас пойти за ним. – Торак нахмурился. – Но я никогда не слышал, чтобы он так звал меня.

* * *

Они дошли до гребня у реки, и вдруг Волк бросился к Тораку, прижав его к земле в грубоватом волчьем приветствии, смешанном с отчаянными извинениями:

«Я так рад, что ты здесь! Прости, прости, я тоже скучал по тебе! Я счастлив! Прости!»

Наконец он спрыгнул с Торака и побежал к Ренн, чтобы повторить ей все то же самое, предоставив Тораку возможность оглядеться по сторонам.

Площадка вокруг Логова была забросана добела обглоданными кусочками костей и шкур, а земля плотно утоптана множеством лап. Торак заметил, что Волк исхудал, вероятно, оттого, что ему приходилось подолгу охотиться. Торак улыбнулся.

– Я должен был догадаться, – пробормотал он.

– И я, – сказала Ренн, отводя в сторону морду Волка. Ее глаза сияли, и она выглядела такой же счастливой, как и Торак.

Великолепная черная волчица с зелено-янтарными глазами появилась из Логова и потрусила к ним, виляя хвостом и вытягивая уши в робком приветствии.

«Ну конечно, – подумал Торак. – Так и должно быть».

Повернувшись к Ренн, он объяснил ей, что эта волчица была частью стаи, с которой он подружился прошлым летом. Вместе они смотрели, как она легла на живот и стала мести землю хвостом, а Волк тем временем исчез в Логове.

– Думаю, нам нужно чуть-чуть отодвинуться, – сказал Торак, внезапно почувствовав неуверенность в том, как им следует вести себя.

Они с Ренн отдалились на почтительное расстояние от входа в Логово и сели, скрестив ноги на земле. Им не пришлось долго ждать. Волк вышел, пятясь задом: в зубах он нес маленький, вертлявый комочек. Виляя хвостом, он подошел к Тораку, и положил комочек перед ним.

Торак попытался улыбнуться, но сердце его было слишком переполнено радостью.

Детенышу было около месяца. Он был упитанный и пушистый, но еще не вполне твердо стоял на своих коротких лапках. Его уши все еще были свернуты, а взгляд голубых, подернутых пеленой глаз был рассеянным. Но все же он резво пополз к Тораку с бесстрашием и любопытством, точь-в-точь как делал его отец, когда был волчонком.

Торак тихо заскулил и вытянул руку, чтобы волчонок обнюхал ее, и тот тявкнул, завертел своим куцым хвостом и попытался укусить Торака за палец. Он поднял волчонка на руки и ткнулся лицом ему в брюшко. Волчонок упирался в него маленькими, аккуратными лапками и цеплял его волосы когтями, острыми, словно ежевичные шипы. Когда он поставил волчонка на землю, тот засеменил обратно к отцу.

Волчица подняла морду и проскулила, и еще двое волчат показались из Логова и приблизились к ней, попискивая и тыкаясь мордочками в ее морду. Один был черным с зелеными, как у матери, глазами, а второй был серый, как Волк, только с рыжевато-бурыми ушками. Все они дрожали от восхищения перед этим удивительным новым миром.

Рип и Рек слетели вниз, и два волчонка бросились наутек, а их Сестра начала охотиться. Вороны расхаживали рядом, делая вид, что ничего не замечают. Они позволили волчатам подкрасться почти совсем близко, затем отлетели с сиплым вороньим смехом.

Торак смотрел на Ренн, лежащую на боку. Она вытащила палочку, чтобы волчата побегали за ней, а тем временем черный волчонок незаметно подкрался и грыз ее башмаки.

Торак посмотрел на Волка, который стоял и гордо вилял хвостом.

«Спасибо тебе», – сказал Торак по-волчьи, а затем обратился к Ренн:

– Ты понимаешь, что это значит?

Она широко улыбнулась:

– Что ж, я думаю, это значит, что Волк нашел себе подружку.

Он рассмеялся:

– Да, но это не все. Сегодня волчата впервые в жизни вышли из Логова. Это самый важный день для всех волков, ведь в этот день они встречаются со своей стаей.

Махнув рукой, он обвел Волка, его спутницу и детенышей, Ренн и себя самого.

–  Их стая, – повторил он, – это мы.

Послесловие от автора

События в мире Торака разворачиваются шесть тысяч лет назад, в конце ледникового периода, но до того, как земледелие распространилось по части Северо-Западной Европы, когда эти земли были сплошь покрыты бескрайними лесами.

Народ Торака выглядел по большей части, как вы или я, но жизнь у них была совсем другая. Они не знали письменности, колеса, не умели обрабатывать металлы, но все это было им и не нужно. Они превосходно умели выживать. Они знали все о животных, деревьях, травах и камнях в Лесу. Когда что-то было им нужно, они знали, где это найти или как это изготовить.

Они жили небольшими племенами, и многие из них часто кочевали: некоторые устраивали стоянку всего лишь на несколько дней, как люди племени Волка, другие оставались на одном месте целый месяц или целое лето, как люди Ворона или Ивы, а некоторые жили на одном месте круглый год, как племя Тюленя. Поэтому со времени событий «Изгнанника» некоторые племена переселились, и вы увидите это на обновленной карте.

Работая над «Клятвопреступником», я изучила несколько древних деревьев, которыми так богата территория Соединенного Королевства. Я также провела время в крупнейшем из сохранившихся в Европе пойменных лесов в Национальном парке Беловежа в Восточной Польше. Там я увидела зубронов (помесь домашнего скота и европейского бизона), кабана, тарпана (род дикой лошади), несколько деревьев, пораженных молниями, и столько видов дятлов, сколько я не видела за всю свою жизнь. В Беловеже я почерпнула вдохновение для описания различных частей Сердца Леса и его обитателей, в особенности во время моих долгих восхождений в Строго Охраняемую Зону Леса. Я также получила возможность изучить две великолепные бобровые дамбы и хатки, которые послужили прообразом укрытия Торака.

Нет нужды говорить, что я сохранила дружеские отношения с волками Британского общества охраны волков. Наблюдая, как малыши растут, и разговаривая с людьми, которые добровольно посвящают им свое время, ухаживая за ними, я постоянно черпала вдохновение и силы.

* * *

Я хочу поблагодарить всех в Британском обществе охраны волков за то, что позволили мне поближе подойти к их удивительным волкам, общество охраны лесов за помощь в получении доступа к некоторым древним деревьям, фигурировавшим в моей работе, господина Деррика Койла, старшего смотрителя воронов лондонского Тауэра, чьи обширные познания и опыт обращения с воронами служили постоянным источником вдохновения; приветливых людей из Музея национальной истории и лесничества Беловежа, проводников из Бюро переводческих услуг Беловежской Пущи и Туристическое агентство РТТК, в особенности преподобного Мичеслава Пиотровски, главного гида РТТК, который с разрешения главного лесничего района Дружки Беловежского национального парка сделал возможным для меня увидеть эти бобровые хатки.

Наконец, по обыкновению, я хочу поблагодарить своего агента Питера Кокса за его неувядающий энтузиазм и поддержку и моего невероятно одаренного и в прочих отношениях превосходного редактора и издателя Фиону Кеннеди за ее воображение, ее вклад и понимание.

Мишель Пейвер, 2008