Текст книги "Смерть молчит"

Автор книги: Мишель Лебрюн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Лебрюн Мишель
Смерть молчит

МИШЕЛЬ ЛЕБРЮН

СМЕРТЬ МОЛЧИТ

Перевод И. В. Тополь

I

Прежде чем распахнуть двери, проверил, который час. Ровно десять. Все уже работали; слышен был обычный рабочий шум, мелкая дробь пишущих машинок. Когда он появился в дверях, разговоры стихли. Торопливо, не сняв даже шляпы, он пересек зал, кивая в ответ на поклоны сотрудников.

– "Каждое утро одно и то же... Они разглядывают меня, как экзотическое животное. Что они думают, чего ждут? Что рухну посреди бюро или пущусь в пляс? Ох уж эти взгляды за спиной! Лучше бы издевались в открытую. Но нет, они дождутся, пока я засяду в свою клетку и запру дверь, – вот тогда и начнутся шуточки!"

Зло пнул стеклянные двери в стеклянной же стене своего кабинета. Те бесшумно захлопнулись за ним. Перевел дух. Тишина в "аквариуме" была абсолютной. Повесив плащ и шляпу, сел за свой роскошный стол, тоже из стекла. Отсюда он мог наблюдать за всеми работниками агентства, которые, к сожалению, тоже наблюдали за ним. Так что ему приходилось выжидать момент, когда большинство отвернется.

Просмотрел почту. Одна ерунда. Всю серьезную корреспонденцию читал его шеф, Шазель. Ему, Малле, приходилось довольствоваться вопросами второстепенными – в основном рекламациями. Короче говоря, безнадежным делом. Пожав плечами, отодвинул бумаги.

Загудел интерком. – Да, слушаю.

– Это Мишель. Мсье Малле, контракт на "Саподент" у вас?

– Да, где-то тут. А в чем дело?

– Вы не помните? Я же вчера говорила. Они ждут ответа.

– Минутку...

– "Контракт на зубную пасту "Саподент"... Кому он понадобился? Ах, да! Мишель действительно вчера напоминала, а я совсем забыл... Где может быть этот чертов контракт? Ага, уже вспомнил..."

Интерком, первая кнопка.

– Можете передать им, что на этот раз мы согласны, но впредь должны предупреждать нас по крайней мере за месяц.

– Понятно.

Взглянув в сторону Мишель, заметил сквозь стекло дверей лишь пятно её светлых волос. Ведь проще было прийти к нему в кабинет. Но нет! По указанию шефа все должны максимально использовать интерком. Современно и на американский манер. Этим же объяснялось существование его стеклянной клетки, с надписью на дверях черным шрифтом:

"ФРАНСУА МАЛЛЕ

ГЛАВНЫЙ ДИЗАЙНЕР"

Стеклянная табличка с такими же буквами на его столе тоже сообщала его имя и должность, как и у всех сотрудников агенства, принимавших клиентов.

В глубине бюро открылись двери и в них появилась какая-то девушка с папкой рисунков.

Настроение у Малле поднялось. Хоть чей-то визит, хоть с кем-то поговорить. Его радовала любая возможность на время забыть о своих проблемах.

Девушка беседовала с секретарем. Малле все видел, но на таком расстоянии не различал лица. Заметил, как секретарша склоняется к интеркому и машинально проделал то же самое.

– Мсье Малле, мадемуазель Легран.

– Пусть войдет.

Девушка прошла между столами машинисток и кульманами. Постучав, вошла в его закуток. Привстав, он указал ей на ультрамодное кресло. В Главном Рекламном Агентстве все было современным и сверхмодным.

– Вы принесли эскизы?

Девушка лет восемнадцати краснела непрестанно. Малле с удовольствием наблюдал за хорошеньким личиком.

– Я сделала четыре эскиза, – начала она.

– Покажите.

Развязав шнурки картонной папки, она подала ему через стол несколько листов бумаги. Малле закурил. Это были проекты рекламных плакатов электробритв. Два из них интереса не представляли. Третий был получше широкое мужское лицо, щетина – как лесная чащоба, по которой движется электробритва, оставляя за собой чистую просеку.

– Неплохо...

Девушка зарумянилась от удовольствия. Малле взял последний эскиз. Тот ему понравился сразу. Двое факиров, сидя рядом, заклинают змей. Один заросший и угрюмый. Второй – веселый и симпатичный, а вместо змеи у него электробритва, танцующая на шнуре.

– Вот это неплохо, – одобрил Малле. Художница была просто счастлива. И тут в бюро вошел Шазель, сам шеф. И начался ежедневный церемониал: все, от секретарши до последнего мазилы, вскочили с мест. Шазель хозяйским взглядом окинул все кругом, потом сделал величественный жест рукой и все сели. Еще раз с высоты своего роста окинул взглядом все бюро. Проходя мимо "аквариума" Малле, бросил короткий взгляд на него и художницу, нахмурился и заперся в кабинете. Это герметичное и звуконепроницаемое помещение было его настоящей крепостью, из которой он диктовал свою всемогущую волю.

Взглянув ещё раз на эскиз, Малле сказал:

– Вот это может пойти. Сейчас я выпишу вам счет в кассу...

И тут из интеркома раздался резкий голос шефа.

– Малле, будьте добры немедленно зайти ко мне.

– Уже иду, мсье Шазель.

Извинившись перед девушкой, он встал и поправил галстук. Почему-то сразу ощутил себя провинившимся. Знал, что предстоит что-то неприятное.

Постучав, вошел. Шазель даже не успел снять свой кошмарный плащ из верблюжьей шерсти. Стоял у окна, пряча лицо в тени. И сразу атаковал:

– Дорогой мой, я, кажется, предупреждал вас, что не хочу больше видеть здесь эту нахальную соплячку.

– Кого?

Шеф нетерпеливо взмахнул рукой.

– Девицу, которая в эту минуту сидит в вашем кабинете. Жаклин Легран! Таланта ни на грош, а непрерывно путается под ногами. Прошу указать ей на дверь, вам ясно? И больше я повторять не буду!

Малле попытался бороться, но силы были неравны.

– Я уверяю вас, на этот раз она принесла приличные эскизы... промямлил он.

Шазель топнул ногой.

– Вы меня поняли? Вышвырните её отсюда! И чтоб ноги её тут больше не было! Идите!

Франсуа вышел, вне себя от ярости. Сквозь стеклянные двери видна была художница с папкой на коленях. Как объяснить ей?

– "Старая свинья! С ним абсолютно невозможно разговаривать. Вечно самое неприятное достается мне! И все только потому, что он хотел с этой соплячкой переспать – а не вышло. Дерьмо. И как я теперь буду выглядеть? Приди он хоть на пару минут позднее!"

Тут он заметил, что стал центром внимания окружающих. Пригладив рукой волосы, шагнул в кабинет. Жаклин Легран одарила его доверчивой улыбкой. Сев, он, краснея от стыда, не решился взглянуть ей в лицо.

– Знаете, все это не пойдет... Я как раз припомнил, что один из наших художников уже предложил нечто подобное, так что... вы понимаете... И кроме того, шеф... он велел мне передать вам... что...

Тут слова застряли у него в горле. Бессильно махнув рукой, он только надеялся, что Жаклин Легран не будет настаивать на продолжении разговора. В самом деле, девушка прекрасно все поняла. Складывая эскизы обратно в папку, только бросила:

– Жаль, столько труда впустую...

И остановила его возражения:

– Все равно благодарю вас, мсье Малле. И надеюсь, что в один прекрасный день вы займете место мсье Шазеля.

Как она ушла, он не слышал. Мучительно захотелось выпить. Сунув руку в карман, убедился, – плоская фляжка там. Встал и под обстрелом иронических взглядов зашагал через зал, направляясь в туалет. Все знали, зачем.

В укрытии торопливо отвинтил пробку. Животворное тепло алкоголя! Сразу почувствовал себя гораздо лучше и с высоко поднятой головой вернулся на место, не обращая никакого внимания на ухмылки.

Одиннадцать часов. Все шло нормально. Папаша Шазель в своем кабинете-бункере как обычно считал мух или разглядывал снимки своей последней шлюшки. Старый козел!

Тут секретарша принесла Малле бумаги на подпись.

– Скажите, вы сегодня видели мою жену? – спросил он, отложив ручку.

– Нет, но она, наверное, в студии, – ответила секретарша.

Чиркнув последнюю подпись, он заявил вдруг:

– Я отлучусь на минутку.

В Агентстве все было организовано в американском стиле. Все под рукой. Художественная студия, фотостудия и студия рекламных фильмов. Джульетта наверняка была там, но почему не заглянула к мужу?

Нет, нужно разобраться, что случилось. Над дверью горел красный фонарь. Вахтер уважительно привстал.

– Моя жена там?

– Да, только что пришла, мсье Малле.

Франсуа пнул двери. И увидел такую картину: в свете рефлекторов Джульетта в красном купальном костюме в объятиях мускулистого парня в плавках на фоне, изображавшем лазурное море.

Хотя он и привык к подобным вещам, но как всегда ощутил укол ревности. Никто не обратил внимания на его появление, поэтому он выбрал уголок потемнее и стал внимательно наблюдать.

Джульетта с распущенными волосами, в облегающем купальном костюме выглядела великолепно. Статиста не приходилось уговаривать обнять её посильнее, – он явно получал удовольствие.

– Нет, плохо! Никуда не годится! – выкрикнул Фрэнки, вскочив на подиум. – Карл, ты заслоняешь верх купальника! Сдвинь руки ниже. Да, вот так! Останьтесь в этой позе и, Бога ради, улыбнитесь как следует! Не двигайтесь!

Вернувшись к камере, уткнулся в видоискатель и проворчал:

– Годится. Распылитель!

Подскочил парень с миниатюрным опрыскивателем и оросил нагое тело Джульетты и её партнера капельками лазурной воды.

– Уйди из кадра. Снимаем!

И улыбающаяся пара, обнимаясь, счастливыми лицами уставилась в объектив! Франсуа в своем углу грыз ногти. Как же ему сейчас хотелось помолодеть на десяток лет и снова покорять свою жену!

– Перерыв! – объявил Фрэнки.

Он сам считал себя настоящим режиссером, и даже носил пластмассовый козырек. Свет выключили, Джульетта вытирала грудь полотенцем. Фрэнки фамильярно погладил её по плечу. Тут и вынырнул Франсуа с натянутой улыбкой.

– Привет! Как дела?

Фрэнки ловко отодвинулся от Джульетты и пожал Малле руку.

– С такой звездой, как Джульетта, – всегда хорошо. Нужно будет представить её Жану Ренуару, – рассмеялся он.

Франсуа, поцеловав жену, спросил:

– Почему ты не сказала мне о своем приезде? Знаешь ведь, я люблю смотреть, как ты работаешь.

Джульетта, надевая халат, направилась в каморку, громко именовавшуюся гримерной, двери которой были помечены белой звездочкой. С кислой миной буркнула:

– Я опаздывала. Проспала...

– Ну, если ты так поздно ложишься...

– Я поступаю, как мне удобно, Франсуа. И ничто не мешает тебе составить мне компанию.

Он прикусил губу. Конечно, она молода, он стар. Когда-то он сопровождал жену, но теперь бессонные ночи его слишком утомляют. Покидая агенство в семь вечера думает только об отдыхе. Она же каждый вечер встречается с друзьями, ходит в театры и кабаре, возвращаясь нередко под утро.

Сбросив халат, Джульетта подставила мужу спину.

– Помоги расстегнуть. Спасибо.

Купальный костюм "Калифорния" соскользнул с её стройного тела. Франсуа сунул дрогнувшую руку в карман. В дверь постучали. Фрэнки.

– Малле, Шазель просит вас подняться наверх.

– Ладно, уже иду.

– Обедать будешь дома? – повернулся он к Джульетте.

– Да. До скорого!

Франсуа вышел.

– "Не уловка ли это Фрэнки, чтобы остаться с Джульеттой с глазу на глаз? Старику я вряд ли нужен в это время. И Джульетте это не впервой! Она с ним уже спала? Нет, меня это не интересует!"

Пользуясь случаем, в лифте отхлебнул из фляжки коньяку.

II.

Домой он пришел около часа. Миновав столовую, откуда доносился звон посуды, пересек свою комнату и вошел в ванную. Бутылка коньяку была уже пуста, но знал, что-нибудь спиртное найдется в шкафчике с лекарствами. Заметив дрожь в руках, только пожал плечами: знал, что становится алкоголиком. Уже несколько месяцев замечал у себя тревожные симптомы: неудержимое желание выпить, провалы памяти, неудержимые взрывы гнева, вызванные алкогольным отравлением...

– "Нет, говоря откровенно, я никогда не бываю пьян. Только те, кто меня близко знают, могут понять, что я выпивши, остальные ничего не замечают."

Вымыл руки.

– "Сколько же я выпиваю за день? Посчитаем: фляжку с утра, столько же после обеда (день так нестерпимо тянется!), несколько рюмочек перед сном, пару аперитивов..."

Плюнув на эти подсчеты, вытер руки, прополоскал рот и пошел в столовую. Там уже были – заканчивая закусывать, – Джульетта и её дядюшка, немой и почти недееспособный старец, которого Франсуа принял в дом, чтобы сделать приятное жене. Дядюшка Август, с салфеткой, обвязанной вокруг шеи, как раз наливал бокал вина, стянув на себя всю скатерть. Франсуа, вздохнув, сел напротив Джульетты, рядом со стариком, чтобы его по возможности не видеть.

Вошла служанка, поставила посреди стола дымящееся блюдо с каким-то рагу и удалилась. Готовила она им то же, что и себе.

– Счастье, что мы не каждый день обедаем дома, – заметил Франсуа.

– А я тебе давно говорю, найми кухарку!

Хрустнул сухариком.

– Прекрасно знаешь, это невозможно. Мы не можем позволить себе держать ещё прислугу.

– Тогда не жалуйся.

– К тому же каждый вечер мы ужинаем в городе. Кухарке целыми днями нечего было бы делать.

Дядюшка Август дал о себе знать, перевернув хлебницу.

Франсуа поежился.

– Скоро мне придется кормить его с рук!

– Прошу тебя... – взвилась Джульетта.

Слышал ли это старик? Судя по его поведению – нет. Да и супруги давно уже привыкли беседовать, не обращая на него внимания.

Малле налил себе вина. Неловкость старика вкупе с пережитыми утром неприятностями вызвала у него приступ гнева. Глупо, но ему хотелось кричать, обвинять, сорвать злость.

Залпом опорожнил бокал.

– С меня хватит. Твой дядя действует мне на нервы уже два года! Он годен только на то, чтоб есть и пердеть по ночам! Я его в богадельню сдам!

Джульетта побледнела.

– Если уйдет он, то и я с ним. Ты же знаешь, мама...

– Знаю, знаю! Ты у смертного одра поклялась, что никогда не бросишь старика. И что из этого? Я что, тоже клялся? Я в доме хозяин, и я против. И твоему дяде придется убраться!

Грохнул бокалом с такой силой, что тот разбился.

– Жанна! Убрать! – заорал, багровея.

Примчалась служанка, собрала осколки и подала новый бокал, который Малле тут же наполнил и опорожнил. Отшвырнул тарелку. Гнев вздымался в нем все сильнее.

– Хватит с меня этого свинства! Слышишь, Жанна?

Ошеломленная служанка промямлила:

– Да, слушаюсь.

И в этот момент он перехватил взгляд Джульетты: та словно просила служанку не обращать внимания, хозяин не в духе, но это пройдет. Сорвавшись, заорал:

– Убирайся! Ты уволена!

Служанка сникла, пожав плечами.

Дядюшка Август потянулся к бутылке с вином, но Франсуа её тут же перехватил. Джульетта, сидевшая напротив, закусила губу.

– Ты омерзителен, – прошептала она.

– Я омерзителен? Я? А ты? Думаешь, я не вижу, как ты обнималась с тем мускулистым кретином? Что, удовольствие получала? А Фрэнки, этот жеребец с козырьком, это он тебе расстегивает купальник, когда меня нет, а? Похоже, вы с ним душа в душу.

Джульетта сорвала салфетку, швырнула на стол и встала.

– Ты не просто отвратителен, Франсуа, но и смешон! Надеюсь, до вечера ты придешь в себя. У нас будут гости.

Отвернувшись, вышла из комнаты. Ее новой красной юбки Франсуа ещё не видел. Теперь он сидел один на один со стариком, который, недовольно косясь на него, грыз бисквит, припивая вином.

– "У нас будут гости! А меня не предупредила. Если эти дураки Фехтеры, не хочу их видеть! Не переношу такие компании. Бридж до полуночи, сплетни, дурацкие шуточки. Ох, не люби я Джульетту, бросил бы все к черту: и дядюшку-маразматика, и рекламное агенство, и Шазеля с его компаньонами..."

Опорожнил бутылку. Старик жалобно заныл.

– У дядюшки жажда? Но вина больше нет, такая жалость!

Старик умоляюще уставился на него.

– Но я человек добрый и вы это знаете. Нужно только как следует попросить.

Встал, открыл бар, достал бутылку без этикетки и сунул её старику под нос.

– Может, капельку коньячку? Хорошего, старого? Давайте обмоем? Не знаю, правда, что, но обмоем. Согласны?

Налил старику и себе.

– "Вот теперь видели бы меня идиоты из агенства! Хорош, должно быть, видок! Рожа красная, глаза блестят, если встану, пойду зигзагами... Вот теперь я пьян. И к чему все это? Лучше бы помириться с Джульеттой."

Он с трудом поднялся.

Джульетта наверняка у себя в комнате прихорашивается перед очередным свиданием. Дойдя до конца коридора, Франсуа без стука шагнул в спальню жены. Та прикрыла полотенцем наготу.

– Не бойся, – прохрипел он, – кризис миновал.

– Ты пьян!

– Ну и что? Ты никогда не замечала, что я пью? Все в агенстве это знают лучше тебя, только никогда ещё не решились сказать в лицо.

Тяжело упав на постель, растянулся на ней, свесив ноги на пол.

– Ты мне не подашь сигарету?

Набросив халат, Джульетта извлекла сигарету из шкатулки, прикурила её и подала мужу. Ухватив за запястья, тот заставил её сесть рядом.

– Дорогая моя, нам надо поговорить. Знаю, момент неподходящий, ничего не поделаешь. Именно теперь я решился открыть тебе некоторые вещи...

Затянувшись, следил за вздымавшимся дымом.

– Я люблю тебя, а ты меня едва терпишь...

Джульетта протестующе выпрямилась, халат распахнулся, открывая грудь. Франсуа продолжал:

– Да, ты меня едва терпишь. Мне сорок, я измотан работой, пью и от спиртного мир мне кажется ещё безрадостнее. Ты моложе на пятнадцать лет, ты красива, привлекательна и этим пользуешься. И естественно, тебе со мной скучно. То, что тебя развлекает, меня бесит. И наоборот. Я старался идти с тобой в ногу, но теперь с этим кончено. Почему ты не попытаешься хоть немного меня понять?

– Ты с ума сошел!

– Ни в коем случае. Знаю, ты мне изменяешь, но не собираюсь упрекать. Тут моя вина, нужно лучше следить за тобой. Но теперь мне нужна твоя помощь.

Джульетта не глядела на мужа. Казалось, слова падают в пустоту. И хотя с его уст так и рвались горькие упреки, говорил он совсем иное.

– Молю тебя, Джульетта, не покидай меня! Я так завидую твоей молодости и жажде жить! И ненавижу твою профессию, всех окружающих тебя мужчин, которые тебя хотят, которых ты хочешь тоже, и сравниваешь меня с ними... Можем начать все сначала, и быть счастливы, как прежде. Если ты бросишь свою работу, можем уехать в путешествие, можем завести ребенка...

Джульетта встала и отошла, и Франсуа не сделал попытки задержать её. Сев возле туалетного столика, следила за ним в зеркале. Лица её не было видно в полумраке. Долго стояла тишина, потом Джульетта сказала:

– Если я брошу работу, какую жизнь ты сможешь мне обеспечить? Уборку квартиры и штопку носков? Стирку и прогулки по воскресеньям? С твоих доходов в агенстве мы разве что не умрем с голоду!

Он хотел возразить, но Джульетта не дала себя перебить.

– Согласна, должность у тебя неплохая, но без моих доходов будет тяжко. Благодаря моей зарплате мы в состоянии позволить себе служанку, два автомобиля, я могу хорошо одеваться, вести рассеянный образ жизни, выходить в свет...

– "Она права – и зарабатывает больше меня. Работать только мне – не лучшая идея. С другой стороны, она могла бы вполне обойтись без своей машины. Да, но не работая она бы стала скучать..."

– А что касается ребенка, – не унималась Джульетта, – я не хочу его. Я ещё слишком молода, и ты вообще знаешь мое мнение. Хочу жить и наслаждаться, увидеть мир и все познать.

На твой оклад такого не позволишь.

Франсуа резко взмахнул рукой, не обращая внимания на упавшую на ковер сигарету.

– Послушай, дорогая. Мое положение в агенстве сейчас не из лучших, но при определенных обстоятельствах есть шанс занять место Шазеля. Тогда я буду получать вдвое больше и...

– Уже три года ты твердишь об этом, только пока папаша Шазель не собирается уйти и уступить тебе место. Он как богатый дядюшка, который никак не соберется умереть!

– Но не могу же я его убить!

– "Да, не могу, но почему же не признать, что его смерть избавила бы меня от проблем! Я стал бы директором агенства. Двойной оклад, больше свободного времени, Джульетта только для меня. Сколько же ему лет? Шестьдесят, шестьдесят два. Но выглядит он так, словно собрался жить до ста. И при его образе жизни, ночных похождениях, двадцатилетних девицах, которых он содержит..."

– Кто говорит об убийстве? – фыркнула Джульетта, энергично расчесывая волосы. – Но пока ты не будешь зарабатывать больше, я не смогу бросить работу. Послушай!

С внезапно пришедшей мыслью она крутнулась на пуфике.

– Во всяком случае, ты мог бы поговорить с ним о прибавке. Давно пора! У меня идея: раз мы сегодня будем принимать Фехтеров, давай пригласим старика и ты за рюмкой коньяку с ним поговоришь. Пожалуй, отказать он не отважится.

– "Пригласить Шазеля? Никогда в жизни! После тех предложений, что он делал Джульетте? Этот старый козел ещё вообразит, что Джульетта от него без ума!" – Ты меня слушаешь?

Франсуа вздрогнул.

– Да, разумеется. Об этом можно подумать.

– Ты согласен или нет?

– Почему нет? Согласен. Просить его о прибавке не в агенстве, а здесь... это похоже на подкуп, тебе не кажется?

– Нормально. Так что сними трубку и позвони ему. Или нет, я сама его приглашу.

Франсуа было неуверенно запротестовал, но Джульетта уже взяла трубку. Набрала домашний номер Шазеля. Так она его на память знала! Франсуа снова кольнула ревность.

– Алло? Это мсье Шазель? Добрый день, дорогой, это Джульетта Малле. Как дела? У меня такое предложение: нынче вечером у нас соберутся друзья на партию в бридж. Не хотите доставить мне удовольствие и...

– "Добрый день, дорогой! Это Джульетта Малле! А почему не "мадам Малле"? Не хотите доставить мне удовольствие... Почему не "нам"? Говорит с ним так, словно готова отдаться тут же..."

Джульетта положила трубку.

– Будет около девяти. И знаешь, он очень доволен приглашением. Так что не забудь поговорить с ним о прибавке, чтобы мне не пришлось заниматься этим самой.

– Не волнуйся.

Встал. Голова кружилась. Вечером придется быть поосторожнее с выпивкой, чтобы сохранить ясность мысли. Наклонившись к жене, обнял её за плечи, вдыхая запах духов.

– Джульетта, ты не сердишься за то, что я сказал?

Некоторое время они смотрели друг на друга в зеркале. Наконец Джульетта усмехнулась.

– Ну, ладно уж. Ты наговорил столько глупостей... Но ведь знаешь, я тебя люблю. Говори, знаешь?

Он вздохнул.

– Да, знаю.

Как всегда, ушел побежденный. В этой игре он всегда проигрывал. Вслед ему Джульетта тихо сказала:

– Если бы ты только бросил пить...

– "Брошу. Обязательно брошу. Так легко не пить, если ты счастлив... Теперь все пойдет по-другому. Вначале – прибавка к жалованию, потом повышение, и через год-другой – место директора. Шазель-то не вечен. Теперь мы будем счастливы по-настоящему."

И сунул голову под струю холодной воды.

III.

Эмиль и Бриджит Фехтер привели свою знакомую, шведку по имени Улла, у которой знание французского ограничивалось терминами бриджа. Но даже их она умудрялась произносить с чувственным оттенком.

Папаша Шазель прибыл последним, с букетом роскошных алых роз, рассыпаясь в извинениях за столь скромный презент. Поцеловал ручку Джульетте, поздоровался с Фехтерами и шведкой, которая тут же стала предметом его интереса. Пожирая её взглядом, он пристроился её партнером против Фехтеров.

Джульетта занималась напитками, Франсуа – проигрывателем. Мысль пригласить шефа на бридж казалась удачной, и Франсуа чувствовал себя веселым и расслабленным. И очень к месту оказалась шведка, завладевшая вниманием Шазеля. Дядюшка Август подремывал себе в уголке, а Жанна ловила приказы на лету.

Франсуа выбрал пластинку. Раздались первые звуки нежной мелодии. Он взглянул на Джульетту, та улыбнулась ему и через миг уже была в его объятиях. Гибкое её тело, прогибаясь в такт ритму, пульсировало жизненной силой. Франсуа прижался щекой к лицу жены, закрыл глаза, вдыхая запах её волос. И сразу почувствовал себя молодым, забыв обо всем, кроме их любви.

Джульетта шепнула:

– Как давно мы с тобой не танцевали!

– В самом деле... Помнишь эту мелодию?

Звуки музыки окружили их.

– Да, мы танцевали под неё на нашем первом свидании.

Франсуа крепче прижал Джульетту, благодарный, что она не забыла мелодию их первой встречи. Они танцевали, пока не смолкла музыка и не раздался голос Шазеля:

– Влюбленные!

Сказано это было с симпатией, но у Франсуа тут же пропало настроение. Чего он вмешивается?

Шазель, который только что сдал карты, встал и пытался танцевать в одиночку. Он уже изрядно выпил.

– Бридж меня просто усыпляет! – воскликнул он. – Может, немного потанцуем? Я чувствую себя таким юным!

Погасив окурок в пепельнице, он облапил Джульетту, которая не сопротивлялась. Франсуа поймал её извиняющийся взгляд и это его успокоило. Стараясь сохранить лицо, сел в кресло, освобожденное шефом. Началась следующая мелодия, теперь это было танго. Шазель принялся демонстрировать свое искусство танцора.

Тем временем Франсуа, играя в паре со шведкой против Фехтеров, пытался сосредоточиться на игре. Но тем не менее партию они проиграли из-за его ошибки. Он долго оправдывался, а Шазель тем временем после танго пригласил Джульетту на румбу.

"Все танцы знает, старый козел! Честное слово, он наверняка убежден, что лучший танцор в Париже. Прижимает Джульетту, как будто удушить собрался! И все шепчет на ухо, а та смеется! Что он ей мог сказать? Наверняка какую-то мерзость. Не может видеть женщину, чтобы..."

– Франсуа, вы сегодня не в форме, – заметила Бриджит.

– Вот-вот, – подхватила Улла, – играет из рук вон плохо!

Франсуа, жалко усмехнувшись, схватил ближайшую бутылку. Виски. Он не любил его – уж лучше ординарный коньяк – но проглотил изрядную дозу. Заставил себя продолжать игру.

Чуть позже запыхавшиеся Джульетта и Шазель вернулись к столу. Шазель принялся внимательно разглядывать её руку.

– "Теперь занялся хиромантией. Нет, его ничто не остановит. Надеюсь, не зайдет все же настолько далеко, чтобы приняться её ласкать на глазах у всех! Но если посмеет, я..."

– Может, хватит на сегодня, – заметил Эмиль, – и так уже ясно, что вы проиграли.

– И уже слишком поздно, – согласилась Улла.

Она потянулась, поправила юбку, и достала сигарету. Шазель был тут как тут с зажигалкой, увлекая её вглубь гостиной под предлогом осмотра панорамы города, открывавшейся из окна. Фамильярно обхватив шведку за обнаженные плечи, стал что-то шептать ей на ухо. Джульетта подошла к Франсуа.

– Ты не сердишься, правда? Знаешь ведь, я не могла иначе.

– Знаю, – протянул он, – чего он там наговорил?

Пожала плечами.

– Да ерунду. Уже не знаю в который раз пришлось выслушать, что он желал бы переспать со мной, только ведь это ничего не значит. То же самое он сейчас наверняка внушает Улле.

Поднялись Фехтеры. Джульетта отошла к ним, занялась коктейлями. Франсуа остался один посреди комнаты.

– "Что они обо мне думают? Если Эмиль заметил бы такое поведение своей жены, уверен, учинил бы скандал. Да, но Шазель – не его шеф!"

А Шазель тут как тут, ведя Уллу под руку.

– Как вы насчет идеи закончить эту ночь в приличном заведении? предложил он.

Фехтеры отделались под предлогом утреннего отъезда. Джульетта, обменявшись с Франсуа взглядами, сказала:

– Прошу, не травите мне душу, мне в восемь утра позировать, так что при всем желании... А для Франсуа это слишком большая нагрузка.

Шведка, ради которой все и затевалось, тоже вдруг заявила, с трудом подбирая слова:

– Я так устала... Мне нужно вернуться в отель.

Шазель аж подпрыгнул от восторга, но тут же насупился.

– О, если б я знал! С превеликим удовольствием отвез бы вас, но я без машины. Ничего, возьмем такси. Где ваш отель?

В разговор вмешался Франсуа.

– Нет проблем, я вас отвезу, а по дороге завезем и гостью.

– "Это даст мне шанс, – подумал он, – по дороге поговорить о прибавке. Если не сумею сейчас, завтра в агенстве я уже не отважусь".

– Едешь с нами, дорогая? – спросил он Джульетту.

– Нет, я помогу Жанне с уборкой.

Гости распрощались, оделись и собрались уходить, Джульетта, целуя мужа, шепнула:

– Не забудь поговорить с ним.

Франсуа ей заговорщицки подмигнул.

Улицы были пустынны. Шведка скинула плащ, чтобы охладить разгоряченные плечи, что явно доставило удовольствие Шазелю. Супруги Фехтер, жившие поблизости, пошли пешком. Франсуа, сопровождавший шефа и Уллу, шагнул в сторону своего автомобиля.

Шазель удивился.

– Вы оставляете свою машину во дворе?

– А что? Снять гараж для меня слишком дорого. К тому же угоняют только американские машины. Прошу, садитесь.

Шведка села рядом с Франсуа, оставив замешкавшемуся Шазелю место на заднем сиденьи. Франсуа включил зажигание, тронулся с места и спросил:

– Куда вас отвезти?

– В отель "Георг V"

– Ну, это недалеко.

Проехав по Трокадеро, через Пляс д'Этуаль, они остановились на Елисейских полях перед роскошным отелем, где тут же появился портье в ярко-красной униформе и услужливо распахнул дверцу. Шазель ещё раз попытался охмурить шведку, но та всего лишь подала ему руку для поцелуя, после чего исчезла в ярко освещенном холле. Старик вернулся в машину.

– Какая чудная девушка, не так ли? – растрогался Шазель.

– Прелестная, – подтвердил Франсуа, который никак не мог найти повода заикнуться о прибавке. – Вас отвезти домой?

– Да... или, пожалуй, нет... Или да...

Никак не мог решиться. Прелестная шведка разбудила в нем желание, и теперь не хотелось ложиться одному.

– Ваша жена просто очаровательна, дружище. Могла бы сделать карьеру в кино, получить приличную роль, если бы захотела.

– Знаю. Ей часто предлагали, только Джульетта слишком ценит свою независимость. Жаждет успеха, это так, но не проблем.

Шазель, усевшись, начал от нечего делать копаться в бардачке. Сунув руку глубже, вдруг вскрикнул:

– Что это? Вы с собой возите оружие?

И начал вертеть в руках револьвер, так что Франсуа пришлось сказать:

– Поосторожнее, он заряжен. Держу его в машине на всякий случай. У меня он уже лет десять, но ни разу так и не пользовался.

– Вообще-то вы правы. Осторожность никогда не мешает. Я, например, вечно подвожу попутчиц, и это становится небезопасным. По воскресеньям их на дорогах десятки...

– "Ну разумеется, подбираешь попутчиц и требуешь от них расплату за проезд натурой. Надеюсь, в один прекрасный день нарвешься..."

– Пожалуй, я тоже заведу себе револьвер, – тянул разговорившийся шеф. – На такую игрушку нужно разрешение?

– Конечно нужно.

– Трудно его получить?

– Нет. Только формальностей до черта.

– Какого она калибра?

– 6, 35. Но лучше оставьте его в покое, а то еще...

– Ха-ха-ха! Будьте спокойны!

Проехали площадь Клиши. Шазель жил неподалеку, на Монмартре. Франсуа все ещё не заикался о надбавке. На повороте Шазель выкрикнул:

– Стоп! Остановитесь! Выйдем и выпьем по рюмочке. Я вас приглашаю, дорогой Малле!

– "Подворачивается случай поговорить... Не уйду из бистро, пока все не обсудим. Все складывается хорошо, он в настроении."

Поставив машину, мужчины нырнули в кафе. Там, несмотря на поздний час, было полно, едва нашли места за единственным свободным столиком. Шазель тут чувствовал себя в своей тарелке. Подмигивал направо и налево, кому-то отвечал величественными жестами, словно благословляя...

– Это моя любимая забегаловка, – сказал он. – Я считаю, тут с людей спадают маски. Никто не спрашивает, кто ты такой. Я на дружеской ноге с местными клошарами и проститутками. С барменом на "ты". Хожу сюда каждый вечер, – до меня тут десять минут ходьбы. Знаете, когда стареешь, спишь очень мало... Я сплю часов с девяти до полуночи, а потом прихожу сюда и до утра пью и спорю. И редко когда до закрытия не сниму какую девульку...