Текст книги "Мария Медичи"

Автор книги: Мишель Кармона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Глава XVI
ИЛЛЮЗИИ И ХИМЕРЫ

Валленштейн

После отъезда Гастона Орлеанского в Трир 18 мая 1632 года Мария Медичи связалась с одним из самых прославленных военачальников того времени, опорой католической партии в Германии Валленштейном, считая, что только он в состоянии разгромить королевские войска.

Мария Медичи поставила перед собой цель: уничтожить Людовика XIII и Ришелье. Ее борьба стала смыслом жизни, ради этого она даже пожертвовала свои драгоценности.

Граф Альбрехт фон Валленштейн был одной из любопытнейших личностей своего времени. Он стал настоящим наемником в военных операциях и мог выслушать любое предложение, лишь бы оно было выгодным. Весной 1632 года Мария Медичи предложила ему служить Гастону Орлеанскому в войне против Франции – Валленштейн согласился: это был вопрос денег и политических и территориальных выгод.

Мария Медичи поручила своему нарочному, барону де Курменену, пообещать Валленштейну «Три епископства» – Мец, Туль, Верден, но Валленштейн счел, что этого недостаточно. Во время переговоров Курменен был похищен – его узнал посол Людовика XIII, – отправлен во Францию и, как известно, казнен.

Мария Медичи была потрясена случившимся. Ее охватили сомнения: неужели Господь оставил ее? Кроме того, новости от Гастона приходили все реже, и она стала беспокоиться. Из Мадрида пришло сообщение о битве при Кастельнодари. Мария ничего не знала ни о судьбе Гастона, ни о его намерениях. У нее созрел совершенно безрассудный план: пока Людовик XIII находится на юге Франции, почему бы ей не отправиться в Париж, в поддержке которого она не сомневается?

23 сентября Мария Медичи отправляется в паломничество к Богоматери Монтегю, ища моральной поддержки в заступничестве Девы. Паломничество вернуло ей душевные силы. Вера Марии никогда не была особенно глубокой, поэтому ритуалы и внешняя торжественность религии имели для нее большое значение.

Но в Брюсселе ее ждал неприятный сюрприз. Она узнала, что Гастон прекратил борьбу. Королева-мать и ее окружение были потрясены, узнав о содержании договора в Безье, свидетельствовавшего о трусости Гастона Орлеанского.

Со временем изгнанники начинают приходить к выводу, что лучше бесславно возвратиться, чем глупо рисковать головой, и постепенно оставляют Марию Медичи. Ее горечь и озлобленность только увеличиваются.

Когда командир роты ее гвардейцев барон де Гепрез тоже просит разрешить ему вернуться во Францию, она реагирует крайне резко и приказывает его арестовать и казнить. В защиту несчастного выступает инфанта и Генеральные штаты Нидерландов. Мария Медичи заявляет, что это ее слуга, который проявил к ней неуважение и посягал на ее особу. Но дело в итоге обернулось не в пользу королевы: Генеральные штаты и штаты Брабанта оказали такое давление, что инфанта решилась заставить освободить барона де Гепреза.

Одинокая в своей озлобленности, находящаяся во власти химерических представлений Мария постепенно утрачивает связь с реальностью, теряет поддержку бельгийцев. У нее нет денег – поход в Кастельнодари обошелся ей очень дорого. Она пытается организовать безрассудные заговоры, которые заканчиваются неудачей.

Мария Медичи в отчаянии: спасения она ждет теперь только от испанского вмешательства. Но Филипп IV считает, что время авантюр закончилось, и Марии лучше договориться с Людовиком XIII. Возможно, она так и сделала бы, но случилось нечто совершенно неожиданное: 21 ноября 1632 года Гастон Орлеанский явился в Брюссель.

1633-й: печальный год для королевы-матери

Еще когда обсуждался договор в Безье, через своих гонцов король пытался выяснить ситуацию с браком принца. И Гастон и Пюилоран отвечали уклончиво, но перед казнью герцог де Монморанси приказал одному из своих друзей рассказать обо всем королю. Через одного из министров Пюилоран и Гастон узнали, что их ложь открылась. Сознавая ее последствия и легко предсказуемую реакцию Людовика XIII, они решили бежать из Тура. Гастон весьма смутно представлял себе, что он будет делать, когда появился в Брюсселе.

Теперь его положение было откровенно неблагоприятным: разбитый при Кастельнодари, опозоренный договором в Безье, герцог Орлеанский не мог больше надеяться на те же милости. Тем не менее инфанта приняла его весьма любезно. Но Мария Медичи не смогла его простить. Узнав о его приезде, уязвленная королева уезжает в Мехелен, а потом в Гент, отказываясь встретиться со своим непостоянным и двуличным сыном.

Гастон начинает переговоры с Мадридом, который требует от него доказательств серьезности его намерений, но о них узнает Ришелье, и переговоры оказались расстроены.

Со своей стороны, Мария Медичи пытается убедить Испанию предоставить ей свою помощь. Ее послушать, так большинство французской знати и даже принцы крови – Конде, Гиз, д’Эпернон и Монморанси – готовы поддержать ее. Она предлагает Филиппу IV приехать в Нарбонн или Байонну, что позволит испанским полкам «добровольно» поступить на службу к королеве-матери, не втягивая при этом Испанию в объявленную войну против Франции.

Эта идея понравилась Филиппу IV, но он попросил Марию Медичи взять у ее сторонников письменное обязательство или подписать нечто вроде пакта, свидетельствующего об их твердом решении бунтовать. Гастон Орлеанский ответил, что достаточно заверений, которые он сам получил, а его собственное слово гарантирует испанцам реальность этих обещаний. Но Мадрид настаивал на предоставлении письменных гарантий не без причины: герцог де Гиз заявил испанскому послу в Риме, что совсем не намерен участвовать в заговоре, больше того – выяснилось, что Гастон одновременно вел переговоры с Ришелье без ведома Марии Медичи, – в очередной раз любимый сын предал свою мать.

Впрочем, Мария Медичи уже смирилась с затянувшимся пребыванием в Генте и даже приказала сделать посадки в особняке, где жила. Однако климат для нее не подходил: королеве уже 60 лет, она озлоблена и подавлена, у нее частые мигрени и постоянная лихорадка, несмотря на кровопускания. В начале июня 1633 года ее здоровье настолько ухудшилось, что инфанта решила сообщить Людовику XIII о состоянии его матери, прося при этом освободить Вотье – врача, которому больше всех доверяла Мария Медичи, тот все еще находился в Бастилии.

Людовик решил отправить в Гент одного из своих дворян г-на де Рош-Фюме с письмом, где он справляется о здоровье матери. Но гонцу дано еще одно поручение: «Мадам, господин кардинал поручил мне сообщить Вашему Величеству, что несмотря на то, что, к его великому сожалению, он знает, насколько Вам невыносимо слышать его имя, он умоляет позволить мне сказать от его имени, что нет в мире более преданного слуги, чем он, и никого больше, чем его, не печалит ваша болезнь». Бедный де Рош едва успел открыть рот, как королева резко его прервала.

Вместо Вотье Людовик отправил в Гент двух знаменитых врачей, которые посоветовали королеве переменить климат, что Мария и сделала, переехав в Брюссель, где ее состояние очень быстро улучшилось.

Но в Брюсселе Марию Медичи ожидали другие неприятности: Гастон тоже был здесь, и она не могла избежать встречи с ним. Чувствуя себя преданной любимым сыном, мстительная Мария очень холодно встретила Гастона, но тот приложил все усилия, чтобы добиться ее расположения, подробно рассказав о своих переговорах.

Королева снова жаждет войны. Обещают войска Валленштейн и Карл IV, готовы сдать города герцог де Гиз и Матиньон.

Но все это только иллюзии и вздор. Филипп IV по-прежнему настроен недоверчиво. Он понимает, что война с Францией неизбежна, но не хочет преждевременной войны, вызванной неразумной поддержкой слабой партии Гастона и его матери. 21 августа испанский король направляет инфанте очень точные и четкие инструкции по поводу ее поведения в отношении Марии Медичи: «Ваше Высочество понимает, что мне не подобает слепо соглашаться на все эти союзы, а также позволять тому, кто отдал себя под мою защиту [то есть Гастону Орлеанскому], снова рисковать, не выяснив, на чем основаны его надежды. Пока не станет ясно, в какой мере можно рассчитывать на эту партию, я не хочу рисковать разрывом отношений с Францией».

Испания не зря поступала так. Гастон ускорил свои переговоры с кардиналом. Мария Медичи вырвала у сына два обещания: он сообщит ей о возможных переговорах с Людовиком XIII и Ришелье и речь должна идти о его матери, Карле Лотарингском, короле Испании и французах – сторонниках Гастона и королевы. Гастон Орлеанский поклялся, но, по своему обыкновению, слова не сдержал: он вел переговоры сам и только о себе.

Тогда Мария решила сообщить об этом в Испанию и Карлу Лотарингскому, тем более оказалось, что Гастон предложил разорвать его брак с Маргаритой. Карл упрекнул инфанту в том, что на своей территории она приняла человека, которой готов обесчестить его семью.

В конце июля 1632 года все только и говорили о тайном браке Гастона и Маргариты. Пытаясь сохранить шанс урегулировать отношения между Людовиком XIII и Гастоном, кардинал всеми силами старается помешать Маргарите встретиться с Гастоном в Брюсселе. Но Карл IV, напротив, боясь предательства Гастона, стремится соединить Гастона и Маргариту, чтобы не дать брату короля развестись со своей женой.

Людовик XIII приказывает захватить земли Лотарингии, подчиняющиеся Французской короне, и требует выдачи принцессы Маргариты. Кардинал Лотарингский и Карл IV не могут помешать захвату земель, но организуют побег Маргариты из Нанси.

Принцесса попросила убежища у инфанты, что несказанно обрадовало Марию Медичи: это срывало возможность примирения Людовика XIII и Гастона Орлеанского. Гастон, правда, радовался меньше, но быстро утешился: его жена приехала к нему, инфанта оплачивала их расходы – легкомысленному принцу волноваться нечего. Его нисколько не встревожила весть о капитуляции столицы Лотарингии, потому что «помощи ждал от Испании и империи, а не от герцога Лотарингского», – как заявил он возмущенной Марии Медичи.

Бедная королева-мать! Печально заканчивался 1633 год. Обманутой в своей любви к Гастону Орлеанскому, оставшейся практически без средств, вложившей все свое состояние в безумную идею легкомысленного сына, ей теперь нечего было ждать от торжествовавшего Ришелье. Проводимая им политика позволила добиться больших дипломатических и военных успехов в захвате Лотарингии, обеспечивая увеличение территории и укрепляя национальную независимость. Практически вся восточная граница оказалась на замке. Теперь присутствие Марии Медичи в Нидерландах перестало занимать Людовика XIII. Все привыкли к ее изгнанию – добровольному и окончательному.

Мария Медичи приходит к мысли, что за неимением других средств она может избавиться от кардинала, организовав покушение на его жизнь в Шалоне, где Ришелье должен остановиться, возвращаясь из Лотарингии. Это поручили осуществить Шантелубу и подкупленному им уроженцу Шалона Альфертону. Но неловкие заговорщики использовали любимого коня королевы-матери во всех поездках, что привлекло внимание полиции. Они были арестованы, преданы суду и приговорены к смертной казни. Еще две попытки покушения тоже провалились.

В декабре оставалось обратиться к колдунам, которые извели бы Ришелье наведением порчи.

Ожидая смерти кардинала, Мария Медичи возобновляет переговоры с Людовиком XIII о примирении, к которому она не стремится, чтобы сбить короля с толку и облегчить свое возвращение на следующий же день после смерти кардинала. Свои намерения она изложила в письме к своей дочери Кристине: оно было перехвачено и стало основным документом по делу Марии Медичи, составленному для заседания Совета короля 18 декабря 1633 года. Правительство сочло возвращение королевы опасным, потому что оно поставило бы под угрозу внутренний мир в королевстве.

Ришелье посоветовал королю и правительству поставить королеве условия, не лишая ее надежды на примирение: она должна заявить, что не участвовала в попытках покушения на Ришелье, и передать правосудию организаторов этих покушений. Взамен король разрешил бы ей возвратиться во Францию, вернув имущество и содержание и предписав жить в одном из своих домов до тех пор, пока она действительно не раскается.

Король и его совет согласились с предложениями Ришелье, которые были переданы королеве-матери. Она с ними тоже согласилась. Выше сказано, что она нисколько не была расположена заключать договор, а только хотела убедить Людовика XIII в своей доброй воле и искренности желания вернуться во Францию раскаявшейся. Но королева-мать выдала себя чрезмерным раскаянием, ее уловку быстро разгадали, а единственным результатом было ускорение переговоров между Ришелье и братом короля.

Разногласия среди эмигрантов. Гастон уезжает во Францию

Французские эмигранты в Брюсселе – несколько десятков лишившихся власти и иллюзий дворян – разделились на две противоборствующие партии: королевы-матери и герцога Орлеанского.

Средства обеих партий практически исчерпаны. Гастон признает долги на сумму в 400 000 ливров, а Мария Медичи живет на 8000 дукатов, которые ей выплачивает Испания: она переехала в более скромный особняк и ей пришлось уволить большую часть своей свиты. Помощники исчезли, а Рубенс, верный друг, скомпрометировал себя участием в открытых переговорах с Соединенными провинциями.

Инфанта умерла 1 декабря 1633 года. Мария Медичи, Гастон и Маргарита Лотарингская оставались у ее изголовья до утра. Перед самой смертью инфанта заклинала Гастона помогать матери, любить и утешать ее. Она была одной из тех, кто еще способен был предотвратить окончательный разрыв между Марией и Гастоном. Но ее смерть означала также прямой захват Испанских Нидерландов Испанией и предвещала гораздо менее благосклонную по отношению к французским изгнанникам политику.

Мадридский двор, раздраженный постоянными просьбами о деньгах и вынужденный вмешиваться в ссоры Марии Медичи и Гастона, теперь желал только одного: устроить их возвращение во Францию. Королева-мать неоднократно просила Филиппа IV вмешаться, чтобы повлиять на герцога Орлеанского. Но король отвечал, что не намерен вмешиваться в домашние дела Гастона. Когда 30 марта 1634 года заключение договора между Людовиком и Гастоном казалось неизбежным, Мария обратилась с патетическим призывом к королю Испании: она настолько ненавидела Ришелье, что, полностью презрев государственные интересы Франции, стремилась только к одному – помешать любому примирению Людовика XIII и его брата.

Людовик XIII не любил Гастона. Мысль о том, что тот может иметь детей, в то время как он, король, до сих пор оказался неспособным обеспечить будущее династии, была ему невыносима. В этом смысле новый брак Гастона вызывал крайнее недовольство короля, и он стремился всеми силами его разорвать, пытаясь доказать, что этот брак был результатом похищения и потому не может считаться законным. Но Маргарита организовала повторное освящение своего брака в часовне дворца эрцгерцогов в Брюсселе, после чего Людовику пришлось смириться и зарегистрировать в парламенте декларацию, в которой он обещал Гастону прощение, милость и возврат его имущества при единственном условии, что он приедет во Францию в трехмесячный срок.

К началу марта договор был практически заключен. Но Гастон решил выяснить, что ему могут предложить испанцы, и 12 мая 1634 года он подписал союзнический договор с Испанией, по которому обязался в течение двух с половиной лет не вступать в примирение с братом без согласия на то Филиппа IV. Взамен Филипп предоставлял в его распоряжение армию, с которой он вторгнется во Францию, а Испания одновременно с этим захватит королевство с юга. Кроме того, Гастон получал 45 000 ливров содержания.

Но, по сути дела, с этого момента Гастон думал только о примирении с братом, а подписанием договора хотел сбить с толку непримиримых противников его согласия с Людовиком XIII, и прежде всего – свою мать.

Не чувствуя себя в Брюсселе в безопасности, понимая, что Карл Лотарингский вскоре потребует от него уплаты по счетам, Гастон Орлеанский внезапно ускорил заключение своего соглашения с Людовиком XIII.

Предлог – медлительность испанцев в исполнении договора от 12 мая. 5 и 6 сентября 1634 года кровавая битва при Норлингене заканчивается полной победой католических армий под командованием кардинала-инфанта, открывая тем самым испанцам путь для прямого наступления на Францию с северо-востока. В наступлении будет участвовать герцог Орлеанский, которому передана часть обещанных денег. Мария Медичи была вне себя от радости и, готовая забыть прошлое, сразу же отправила к сыну гонца с доброй вестью. Посланник королевы нашел принца катающимся в лодке и играющим в карты со своими дворянами. Можно было ожидать, что Гастон как-то проявит чувства удовлетворения и восторга. Но, как вы думаете, что он сделал? Принц схватил карты и деньги, лежавшие на игральном столе, и бросил их в реку, заявив, что не стоит на него рассчитывать – он не направит оружия против своей родины. В Антверпене он узнал о разгроме при Норлингене, а по возвращении в Брюссель немедленно отправился к матери и сказал, что намерен отказаться воевать вместе с врагами его страны. Узнав о такой реакции, маркиз д’Айтона чуть было не арестовал принца, но того спасли мольбы королевы-матери.

1 октября 1634 года Людовик XIII подписал договор о примирении со своим братом. Но Гастон не решается уехать открыто. Опасаясь реакции королевы-матери, он обставил отъезд как побег, якобы отправившись на охоту. В Суассоне его ждет суперинтендант финансов Бутийе с 45 000 экю, которые герцог Орлеанский отправил своей жене в Нидерланды.

Когда в Брюсселе узнали о побеге герцога, там поднялась волна враждебности по отношению к французам. Устроили шум кредиторы Гастона и его приближенных. 11 октября в столицу Нидерландов прибыл де Сен-Кантен, который привез деньги и нечто вроде извинений герцога Орлеанского, а в последующие дни большинство изгнанников выехали во Францию. Маргарите пришлось остаться в Брюсселе. Гастон обеспечил ей 15 000 ливров для содержания ее свиты, но испанцы пристально следили за ней, удаляя от нее всех французских дворян, и были решительно настроены любым способом помешать ей покинуть территорию Нидерландов.

А что же Мария Медичи? Гастон уехал, не поцеловав ее на прощание и ни слова не сказав о своих планах. Мудрая предосторожность, но она все же сильно задела королеву-мать. Вернувшись во Францию, Гастон раскрыл все ее интриги и настолько очернил королеву-мать, что отныне исключалась даже мысль о ее возможном возвращении в королевство.

Мария тем временем продолжала вести переговоры с Парижем, скорее по привычке, не особенно надеясь на примирение. Она уже три года жила в Брюсселе и все больше и больше становилась испанкой.

Ее поведение нисколько не вызывает почтительной симпатии, приличествующей положению. В начале 1635 года она поссорилась с одной из принцесс Лотарингского дома. Хотела полностью подчинить свою невестку Маргариту и в этой связи столкнулась с Генриеттой Лотарингской, принцессой Фальцбургской, тоже нашедшей приют в Брюсселе. Пока кардинал-инфант объезжал приграничные крепости в преддверии войны с Францией, Мария Медичи надоедала ему своими упреками в адрес Генриетты, но последняя умудрилась первой встретиться с ним по его возвращении в Брюссель. Тщетно бедняга пытался помирить обеих принцесс. В феврале и марте бесплодные споры будут продолжаться, и потребуется не меньше, чем начало открытой войны между Францией и Испанией, чтобы этот инцидент оказался отодвинут на второй план.

Война с Испанией

Успехи Ришелье в начале 1630-х годов ничего окончательно не решали. Фундаментальным принципом его политики было избежать обширного конфликта с Испанией, но при этом создавать ей и ее союзнику германскому императору как можно больше трудностей: Ришелье широко субсидировал Соединенные провинции, а в Германии Франция поддерживала князей-протестантов.

Смерть Густава-Адольфа в победоносной битве при Лютцене 16 ноября 1632 года стала тяжелым ударом для политики кардинала. Как писал он Людовику XIII 15 сентября с той ледяной горечью, которая отличала его в подобных обстоятельствах: «Если бы король Шведский подождал со смертью еще полгода, то это было бы гораздо лучше для дел Вашего Величества».

Он снова терпеливо восстанавливает связи, укрепляет союзы и за несколько месяцев снова берет в свои руки контроль над событиями.

На северо-восточных границах Франции уже стояла грозная и боевая испанская армия под командованием кардинала-инфанта. К ней присоединилась имперская армия, и соединенными силами они разгромили шведов при Норлингене 5 и 6 сентября 1634 года. Протестантские княжества Саксонии и Бранденбурга решили подписать сепаратный мир с Фердинандом.

Но Ришелье не бездействовал. Возвращение Гастона Орлеанского во Францию в октябре 1634 года лишило испанцев козыря. 8 февраля 1635 года подписан наступательный и оборонительный договор с Соединенными Провинциями. В апреле 1635 года канцлер Оксеншерна – истинный хозяин Швеции – прибыл во Францию и подписал с Людовиком XIII Компьенский договор о союзе. И вовремя: испанцы захватили Филиппсбург, Шпеер, Трир. Франция не могла оставаться в бездействии.

У Маастрихта французская армия под командованием маршалов Шатильона и Брезе соединилась с армией Соединенных провинций, во главе которой стоял принц Оранский.

19 мая с битвы при Авене в бельгийских Арденнах Франция официально объявила войну Испании.

В Испанских Нидерландах с момента объявления войны из Брюсселя были высланы все французы, не принадлежавшие к свите королевы-матери и принцессы Маргариты. А Марии Медичи для большей безопасности посоветовали снова переехать в Антверпен, что она и сделала 1 июня. Французским войскам в случае успеха предписывалось захватить ее, но при этом «отнестись к ней с почтением, соответствующим ее рангу». Провал франко-голландского наступления, начатого 1 июня 1635 года и бесславно закончившегося к 15 сентября из-за бездеятельности интендантов французской армии, спас королеву-мать, а война дала ей возможность снова выйти на политическую сцену, предложив свое посредничество. После нескольких неудачных попыток 15 сентября она передала письмо специальному посланнику папы в Париже Джулио Мазарини.

Ее письмо примечательно. «Война справедлива только когда необходима», – пишет она Людовику XIII. Она доказывает сыну, что никакая прямая опасность королевству не угрожала, что он был арбитром мира в делах христианства и ничто не заставляло его самого выходить на арену войны. Несколько слов о народах – жертвах войны и обращение к памяти Генриха IV, воспоминание о котором все еще живо в сердцах французов, и одновременно с этим – восхваление собственной политической мудрости во времена регентства.

Упоминание о Генрихе IV нисколько не взволновало Людовика XIII. 22 октября он на словах передал Мазарини, что, несмотря на видимость, письмо является не призывом к согласию, а осуждением позиции Франции и, кроме того, королеве-матери было бы неплохо передумать и не отправлять Клозеля к герцогу де Роану, пытаясь вовлечь его на путь предательства. Мазарини передал ответ Марии: сказать ей было нечего – Клозеля арестовали, и он во всем признался.

На этом Мария Медичи прекратила свои попытки. Война затягивалась. Неудачи французских войск способствовали тому, что папа подтвердил законность, с точки зрения церкви, брака Гастона Орлеанского. Именно в этот момент Мария обратилась к Испании с просьбой об увеличении своего содержания. Ее просьбы не удовлетворили, поскольку ее постоянные жалобы то на одного, то на другого в конце концов вызывают или отставку, или немилость. На небосводе загорается звезда новых фаворитов – братьев Фаброни. Как и во времена Кончини, правда, в уменьшенном виде, они получают подарки и денежные выплаты.

А пока возобновляется война. Май 1636-го! Это стало началом полугодового периода тяжелых испытаний для Франции.