Текст книги "Мария Медичи"

Автор книги: Мишель Кармона

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Могуществе Гизов

Теперь Мария Медичи достаточно сильна, чтобы держать принцев в ежовых рукавицах. Подписав договор о двойном испанском браке, Суассон и Конде возобновляют требования о предоставлении крепостей, ссылаясь на пакт в Монтиньи. Но королева нисколько не намерена выполнять свои обещания. Суассон попробовал было обидеться, но вернулся в Париж, как только королева начала сердиться.

Авторитет королевы был восстановлен. Ее тетка, великая герцогиня Тосканская, в ответ на похвалы Французской короне, раздраженно заметила, что ее успехи – более результат Божественного Провидения, чем прозорливости ее племянницы. Когда об этом донесли Марии, она немедленно вызвала флорентийского посла, сурово отчитала его и потребовала письменных извинений от герцогини, которой оставалось только повиноваться.

Испанские браки значительно увеличили претензии Гизов. Марию это тревожит, и она своими придирками пытается показать притязательной семье, что власть им не принадлежит. Герцог де Гиз немедленно отправляется в свое губернаторство Прованс, а его друг Бельгард – в Бургундию.

Королева быстро реагирует на созыв протестантами своей политической ассамблеи в Ла-Рошели, что явно было следствием сближения с Испанией, которое вызывало опасения лидеров реформистской партии: она приказывает протестантам отменить ассамблею, укрепляет связи с муниципалитетами главных протестантских городов, в глубине души довольных регентством, которое сохраняет мир, и привлекает на свою сторону герцога де Роана – единственного принца-протестанта, имевшего качества военачальника и способного доставить неприятности королевскому правительству.

Новая линия поведения Марии Медичи впечатляет, но нисколько не снимает глубоких причин постоянного брожения умов с первых дней регентства. По-прежнему остается открытым вопрос законности самого регентства, аппетиты принцев, соперничество кланов Бурбонов и Гизов, проблема протестантской партии, позиции которой неуклонно подтачиваются распространением Контрреформации.

И теперь Марию начинают упрекать в чрезмерном проявлении власти и резкости. Суассон собирает вокруг себя друзей и недовольных. Но неожиданно заболевает оспой и 31 октября 1612 года умирает.

Итак, Господь распорядился избавить королеву от вечного смутьяна, который, будучи принцем крови, считался практически неуязвимым. Мария немедленно забирает себе губернаторство Нормандии и уменьшает содержания, которые получал Суассон. Клан Бурбонов теряет с его смертью настоящего лидера: бездетный принц Конде не особенно умен, принц Конти, тоже не имеющий детей, – практически глухой и заика. В результате значительно усилились позиции семьи Гизов. Это настолько хорошо понимает герцог де Гиз, что, едва достигнув Прованса, тут же поворачивает назад в Париж.

В Северной Италии разворачиваются серьезные события по поводу Мантуанского наследства и поглощают все внимание королевы.

Мантуанское наследство (1613 г.)

В марте 1612 года умирает Винченцо Гонзага, герцог Мантуанский – родственник Марии Медичи. Наследником становится его сын Франческо, но и тот внезапно умирает 22 декабря 1612 года. Он оставил вдовой Маргариту – дочь герцога Савойского – и четырехлетнюю дочь Марию. Его брат кардинал Фердинанд Гонзага объявляется регентом до того момента, как Маргарита, утверждающая, что беременна, родит мальчика (тогда кардинал вместе с Маргаритой будут обеспечивать регентство) или девочку (в этом случае он станет герцогом Мантуанским).

В конце апреля 1613 году Маргарита вдруг признается, что она не беременна и в то же время заявляет о желании стать женой Фердинанда, что, естественно, только упростит дело. Но сначала она хочет навестить своего отца, герцога Савойского, с чем Фердинанд неосторожно соглашается, потому что в конце апреля герцог неожиданно захватывает главные города маркизата Монферрато, подчиняющегося Мантуе, кроме важной цитадели Казаль. Узнав о монферратских событиях, в Париже спешно собирают заседание совета.

Мария Медичи и ее правительство захвачены врасплох. Фердинанд – племянник Марии, поэтому она горит желанием прийти ему на помощь. Но Вильруа более осторожен: если герцог Савойский действовал с согласия Мадрида, то оказывать военную помощь нежелательно ввиду новой политики Франции и предстоящих испанских браков – это гораздо важнее, чем судьба герцога Мантуанского.

5 мая испанский губернатор Милана сообщил королеве-регентше, что герцог Савойский действует без его ведома, и мобилизует войска для восстановления прежнего положения. Французское правительство с облегчением воспринимает это как великолепный предлог не вступать в военные действия и ограничивается некоторыми мерами предосторожности.

Правда, королева недовольна политикой правительства: затронуты интересы ее семьи и, кроме того, ей важно сохранить верность договору между Францией и герцогством Мантуанским. Она готова немедленно вмешаться. Вильруа при поддержке Гизов всеми силами желает сохранить мир и сближение с Испанией и избежать новых военных затрат.

При дворе, однако, формируется партия дворян – сторонников военного вмешательства, готовых сражаться за справедливое дело – защитить союзника Франции. Королева вспоминает о Конде, старом сопернике Гизов, который томится в добровольном изгнании, и вызывает его в Париж. На заседании совета он поддерживает позицию Марии Медичи, и большинством голосов принимается решение о военной экспедиции. Больше всего решение совета осчастливило юного Людовика XIII: «Мадам, я рад – надо воевать».

Вильруа и его партия пытаются остановить королеву, говоря, что для похода нет денег. Но Мария Медичи, при мысли о войне радуясь, как и ее сын, собирает против Савойи крупные силы – Тосканы, Венеции и – а почему бы нет – святого престола.

Из-за нехватки денег Марии удается послать на границу только несколько батальонов, однако воинственно настроенные французские дворяне потоком прибывают в Мантую. Но тут вдруг зашевелилась Испания: король написал Марии о том, что дал приказ губернатору Милана применить против герцога Савойского военную силу, если тот откажется вернуть герцогу Мантуанскому захваченные города.

Через несколько месяцев был заключен договор, по которому герцог Савойский передавал города Монферрато губернатору Милана в ожидании вынесения вердикта об обоснованности его претензий на Монферрато.

После заключения этого соглашения Конде и посол Мантуи убеждают Марию Медичи, что это дело оказалось выгодным только для Испании, но королева предпочитает слушать Вильруа и Гизов, которые доказывают ей, что король Испании выступил на стороне правительства Марии Медичи только потому, что боялся поссориться с Францией. Королева осыпает Гизов милостями. Кончини поспешил стать на их сторону, а Конде и два его верных союзника – герцоги Вандомский и Мэнский – покидают Париж.

Вскоре королева забросила все государственные дела: ее энергию полностью поглощают строительные работы в Люксембургском дворце, в котором она рассчитывает жить, когда ее регентство закончится.

Но внутренние волнения и ухудшение ситуации в Мантуе возвращают ее к суровой реальности: знать возмущена тем, что Кончили получает титул маршала, опустела казна, поэтому новые просьбы об увеличении содержаний знать воспринимает крайне недовольно, в Мантуе герцог требует от Франции помощи, чтобы забрать города Монферрато.

Взятие Мезьера и договор в Сен-Менеульд (15 мая 1614 г.)

В январе 1614 года Конде и другие принцы снова покидают двор, а перед этим собираются все вместе и принимают некоторые решения, которые доводят до сведения королевы: кроме привычного недовольства по поводу их недостаточного участия в управлении государством они отвечают на расплывчато высказанное желание Марии Медичи продлить свое регентство: как первый принц крови Конде в этом случае должен стать королевским наместником, и ничего не должно решаться без Генеральных штатов. Кроме того, они полагают, что внешняя политика слишком подчинена Испании и в связи с этим было бы желательно поменять министров и узнать мнение Генеральных штатов по поводу проблемы, которая затрагивает будущее нации.

Все это вызывает крайнее неудовольствие Марии. К тому же новости, пришедшие из Мезьера 18 февраля, свидетельствуют о том, что во Франции появилась опасность гражданской войны.

Герцог де Невэр, будучи губернатором города Мезьера, решил войти в цитадель, комендант которой подчинялся непосредственно королю. Комендант имел строгий приказ не впускать никого без специального письма короля, и запрет этот касался герцога, как и любого другого. Оскорбленный герцог не колеблясь приказал стрелять из пушки, чтобы ему открыли ворота крепости. Но после, осознав все значение своего поступка, поспешил написать королеве, что, сомневаясь в верности коменданта, он действовал таким образом в интересах короля.

Узнав об этом, Мария Медичи страшно разгневалась, приказала собрать войска и поручила командование Гизу и д’Эпернону, а к Невэру послала одного из своих дворян, чтобы побудить его сдаться до применения силы.

Но Невэр совершенно не собирался отдавать город, а в это время Конде распространил письмо к королеве, в котором были изложены требования принцев, основными из них являлись созыв Генеральных штатов и отсрочка заключения браков.

Однако Мария, продолжая собирать войска в Шампани, ловко обезвредила кризис, согласившись на созыв Генеральных штатов. Больше того: она заявила, что она сама этого желает и намерена сделать это в кратчайшие сроки.

Причина проста: через семь месяцев король становился совершеннолетним и королева нисколько не хотела рисковать гражданской войной из-за власти на такой короткий промежуток времени. Но она хотела сохранить власть и после совершеннолетия короля: подобного еще не бывало, а решение Генеральных штатов никто не имел право оспаривать. Мария Медичи была уверена, что Генеральные штаты пойдут навстречу ее желаниям, потому что знала о непопулярности принцев и глубокой преданности народа монархии.

Но королева уже не могла оставаться в бездействии: принцы начинали собирать армию. Через де Ту она пригласила их приехать на встречу с ней в Суассон.

Принцы приехали в Суассон в сопровождении внушительного войска, поэтому Мария Медичи предпочла остаться в Париже и послала вместо себя Жаннена.

Кроме своих обычных требований созыва Генеральных штатов и отсрочки на один год испанских браков – королева легко на это согласилась – принцы потребовали разоружения королевской армии, что было посягательством на власть и честь короля и чего королева не могла допустить.

Но в игру вступил Кончини: ловкий парламентер, он сумел одних умаслить, а других обмануть, разрушив единство в лагере принцев. Официальные переговоры Жаннена и тайные Кончини (с согласия королевы, разумеется) шли параллельно. В итоге получилась веселая путаница: никто так и не понял, что обещано, а что – нет. В конце концов 15 мая 1614 года в Сен-Менеульд был подписан договор. Герцог де Невэр вывел из Мезьера свой гарнизон, армия принцев была распущена, Конде получил 400 000 ливров и губернаторство Амбуаза. Взамен никто и словом не обмолвился об испанских браках. Все были довольны, но фрондерство принцев дорого обошлось королевской казне.

Поездка в Нант

Одному герцогу Вандомскому ничего не пообещали, наоборот – все было готово для нападения на воздвигнутые им в Бретани укрепления. Для подавления сопротивления Вандома, сеявшего смуту в своем губернаторстве в Бретани, была собрана армия 20 000 человек, которую возглавил сам король. Мария вместе с мадам Елизаветой последовали за ним до Нанта.

Город восторженно встретил юного короля, а штаты Бретани, вынужденные в некотором смысле выбирать между законным сыном короля Генриха IV и бастардом герцогом Вандомским, быстро осознали свой долг. Вандом понял, что проиграл, и отдал королевским войскам все города в Бретани, которые он занимал.

Штаты Бретани умоляли Марию Медичи забрать губернаторство у Вандома. Но, боясь такой неосторожностью снова объединить принцев, королева решила оставить герцогу его губернаторство и должности. После чего королю и королеве-матери оставалось только возвратиться в Париж, увозя с собой дары штатов Бретани: 400 000 ливров получил Людовик XIII, Мария – 50 000.

Скоро закончится регентство Марии: 27 сентября 1614 года Людовик XIII становится совершеннолетним. Королева была одержима только одним: сохранить мир. И она смогла выстоять в борьбе с принцами, протестантами, с теми, кто хотел видеть, как она втягивает Францию в более активную внешнюю политику. Но за это ей пришлось дорого заплатить: разорением казны и государственной системы финансов, потерей Фракцией своего влияния в Европе.

Мария Медичи ощутила вкус к власти. Что такое совершеннолетие в 13 лет? Ее сын не в состоянии править сам, ему нужно давать советы и им руководить. А кроме того, чтобы насладиться сознанием выполненного долга, королева-мать должна преодолеть еще два серьезных препятствия: созыв Генеральных штатов и заключение испанских браков.

Глава IX
ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ 1614 ГОДА. ИСПАНСКИЕ БРАКИ

15 сентября 1614 года Мария Медичи прибыла в Париж. Она хотела лично проследить за приготовлениями торжественного вступления Людовика XIII в Париж, потому что стремилась превратить его в демонстрацию могущества по отношению к принцам и свидетельство преданности монархии со стороны народа.

Через несколько дней появилась еще одна возможность подогреть верноподданнические чувства жителей города: на Новом мосту при огромном стечении народа была установлена конная статуя Генриха IV.

В соответствии с законами королевства Людовик XIII становился совершеннолетним 27 сентября 1614 года. По этому поводу не требовалось никаких официальных заявлений. С юридической точки зрения, Мария переставала быть опекуншей своего сына и ее регентство прекращалось. Но в связи с тем, что королева решила сохранить власть, ей требовался торжественный акт.

Объявление совершеннолетия Людовика XIII

2 октября 1614 года утром король выехал из Лувра. Его тканный золотом костюм и шляпа усеяны бриллиантами, на нем – ожерелье стоимостью в 900 000 ливров, изготовленное для будущей жены инфанты Анны Австрийской. Его сопровождают младший брат Гастон, герцог Анжуйский, принцы крови (здесь же Конде, который увидел, насколько его не любят в городе), герцоги и пэры, маршалы Франции, высшие сановники короны в роскошных, сверкающих золотом и драгоценностями одеждах на великолепных конях. Король прибывает во Дворец правосудия, где его встречает мать. Вдвоем они слушают мессу в Святой Часовне, а оттуда направляются в золотой зал Дворца.

Здесь собрались парламент в полном составе, канцлер, Государственный совет, члены правительства. Король занимает место на троне под балдахином с золотыми лилиями.

Начинается церемония. Преклонив колени перед королем, королева объявляет о передаче ему регентства. Людовик XIII громко и твердо благодарит ее за ее доброе и мудрое управление Францией, пока он был несовершеннолетним. Он заявляет, что отныне он сам управляет своим королевством и назначает мать президентом совета, желая, чтобы она продолжала помогать ему, как она это делала до сего дня. Королева встает, кланяется королю и занимает свое место.

На кафедру, стоящую у подножия трона, поднимается канцлер, повторяет слова короля и королевы и говорит о направлениях политики правительства: сохранение мира в королевстве, справедливое правление, запрет дуэлей, продление Нантского эдикта. Эти положения вписывают в указ, который зачитывается присутствующим.

Затем снова поднимается Мария Медичи, чтобы возблагодарить Бога за то, что настал день, когда ее сын взял на себя управление королевством, и она может радоваться тому, что ей удалось сохранить мир в государстве. После этого канцлер обращается, соблюдая иерархию, к каждому из присутствующих, начиная с королевы и заканчивая последним советником, спрашивая, одобряют ли они положения декларации, составленной в форме указа. Замечаний нет, и канцлер констатирует единодушие голосов. Королева, которая все это время стояла, поворачивается к королю, благодарит за назначение президентом совета и занимает свое место.

Затем бывший президент совета произносит речь, в которой превозносит регентство Марии Медичи, превзошедшей Бланку Кастильскую, мать Людовика Святого. Благодаря ее осмотрительности были преодолены многие трудности. Авторитетом своей королевской власти она сумела одержать верх над теми, кто сеял смуту в королевстве, состоящем теперь в мире со своими соседями, а те уважают его независимость и почтительно прислушиваются к мнению Франции.

Церемония закончилась. Открываются двери и оглашается королевское заявление. Людовик XIII возвращается в Лувр, пушки Арсенала одновременно дают залп, всю ночь город освещен, народ пляшет и расхватывает бесплатное угощение: колбасы, пирожные и вино. Регентство продолжается. Теперь Марию Медичи заботит только одно: выиграть у принцев битву Генеральных штатов.

Созыв Генеральных штатов

Торжественное открытие Генеральных штатов было назначено на 27 октября. Уже с 14-го депутаты прибывали в монастырь августинцев.

С самого начала Генеральные штаты демонстрировали свою покорность. Еще на этапе выборов Мария Медичи сумела выиграть партию, потому что большинство депутатов были выбраны в соответствии с указаниями правительства.

Сословия принимали каждую резолюцию, голосуя по отдельности, поэтому для общего решения было необходимо, чтобы оно было принято каждой ассамблеей.

Торжественное открытие Генеральных штатов состоялось 27 октября в большом зале Бурбонского дворца, расположенном между Лувром и церковью Сен-Жермен л’Оксерруа. Для депутатов и официальных гостей были устроены места на возвышениях, а от публики их отделяли деревянные заграждения. Но охрана не смогла сдержать натиска толпы зевак, и места депутатов захватывали все подряд, как если бы собирались присутствовать на представлении какой-нибудь комедии. Депутаты были страшно недовольны таким беспорядком и утверждали, что Франция неспособна поддерживать порядок.

В результате толчеи начались драки и ссоры. Когда король и королева явились в зал, там происходила драка между епископами и государственными советниками. Королю пришлось рассудить конфликт и утихомирить драчунов.

Наконец, можно начинать заседание. Главный церемониймейстер приказывает всем замолчать и обнажить головы. Король усаживается на трон, покрытый балдахином с лилиями. На ступеньках, ведущих к трону, в неизменном порядке располагаются королева-мать справа, слева Гастон, ниже – королева Маргарита, затем Елизавета, Кристина, принцессы крови, принцы крови, герцоги, маршалы Франции, кардиналы и высшие сановники. В самом низу установлена небольшая трибуна для ораторов.

Король открывает заседание: «Господа, мы пожелали, чтобы вы собрались здесь в начале нашего совершеннолетия, дабы сообщить вам о настоящем положении дел и установить порядок, угодный Господу, при котором каждый в нашем королевстве находился бы под нашей защитой и властью. Мы просим вас потрудиться для этого благого дела и свято обещаем, что будем соблюдать и выполнять все принятые этой ассамблеей решения. Господин канцлер более подробно изложит нашу волю».

Затем на трибуну поднялся канцлер де Сильери и, поклонившись королю и королеве, в течение полутора часов очень тихим и бесцветным голосом, так, что его едва слышно, говорил об испанских браках, итальянских делах, превозносил Марию Медичи за счастливое регентство и поздравлял ее с новой должностью президента совета. Он заверил депутатов, что король намерен их выслушать и удовлетворить просьбы при условии, что они будут справедливыми и во благо королевства. По приказу короля, сословия должны составить наказы, которые выслушает король.

Затем берет слово оратор от духовенства г-н де Маркемон, архиепископ Лионский, примас Галльский [5]5
  Архиепископ Лионский до сих пор сохраняет этот титул. По своему рангу он является первым лицом в церкви Франции.


[Закрыть]. Он произносит свою речь стоя, устремив глаза на короля. Подчеркнув важность созыва Генеральных штатов, он восхваляет Марию Медичи: «Вдова счастливо управляет народами, вдова направляет армии, вдова выбирает наместников, вдова торжествует». Затем он говорит о восстановлении порядка и гражданского мира в королевстве: если принцы ожидали, что Генеральные штаты поддержат их интриги, то речь архиепископа свидетельствовала о том, что от духовенства такой поддержки они не получат.

Дворянство представляет барон дю Пон-Сен-Пьер. Он говорит тоже стоя, обернувшись к королю. В выспренной речи оратора нет никаких политических замечаний: «Вы, Мадам, как вторая Бланка Кастильская, мать Людовика Святого, благодаря своей осмотрительности и мудрости достойно выполнили возложенное на вас регентство и заслуживаете того, чтобы вас, как и ее, назвали самой мудрой государыней своего века». Свою речь барон завершил, сказав несколько нелестных слов в адрес третьего сословия и пообещав верность дворянства, которое отдает королю «сердце, храбрость, рвение, собственность, оружие, кровь и жизнь».

От третьего сословия выступил купеческий старшина Робер Мирон. Он произнес речь, стоя на коленях, но в очень суровых выражениях. Быстро разделавшись с обязательной похвалой в адрес королевы матери и с неизбежным сравнением с Бланкой Кастильской, оратор заговорил о злоупотреблениях: лихоимство военных и финансистов, неоправданное освобождение от налогов, чрезмерные содержания принцев, безнаказанность зачинщиков беспорядков, засилье фаворитов. Кто виноват во всем этом? Робер Мирон не колеблясь называет виновника – слабое правительство, а следовательно, королева. Он ловко, но недвусмысленно заканчивает свою речь: «Кто поверит в этот парадокс: добродетели вызвали пороки, излишняя доброта, милосердие и обходительность Вашего Величества стали причиной наглости, безнаказанности и безбожия, а их следствием – бесчисленные несчастья, общее несоблюдение божественных и человеческих установлений и, наконец, всеобщий отказ от правил всех сословий этого королевства».

После выступления Робера Мирона канцлер закрывает заседание. Все довольны. Присутствующие убеждены, что они только что присутствовали при историческом событии.

На последующих заседаниях сословий обсуждение шло по трем основным направлениям: отношения между королем и папой, продажа должностей, государственные финансы.