Текст книги "Сорок лет назад (СИ)"

Автор книги: Мирон Володин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Прямой вопрос заставил Максима на миг обо всем позабыть.

– Тебя не слишком тяготит образ жизни, который я веду?

– Ну что вы, дядюшка. При том, что вы окружили меня такой заботой…

Дядюшка пригрозил пальцем.

– Вижу, вижу. Меня не обманешь. Просто тебе нужна небольшая смена обстановки. Наверное, завтра я позволю вам с Ашей съездить в Киринду, как ты того хотел. Погуляете немного вдвоем, развеетесь. Одним словом, отдохнете от старика.

– О, дядюшка! – Максим просиял, не зная, как утаить свою радость.

– Ну вот, ты уже и повеселел… А заодно заедете к тетушке Патриции и передадите ей от меня приглашение на наш скромный праздник, я имею ввиду день, когда мы устраиваем спектакль.

У Максима появился еще один повод для улыбки, а также повод ее сдержать: хорош дядюшка, ведь для того, чтобы пригласить тетушку, достаточно было нажать на выключатель за шкафом, и дела-то всего на минуту.

– Не волнуйтесь, дядюшка. Можете на меня положиться.

Максим свернул салфетку и встал из-за стола.

– Спасибо, дядюшка, за подарок. Надеюсь, это не из-за того, что я вам стал слишком надоедать?

– Ты? Ради Бога!

– Я очень признателен вам за вашу заботу… (Тот отмахнулся). Хочу немного пройтись, – подумав, он добавил специально для дядюшки. – А затем, пожалуй, возьмусь учить роль.

Дядюшка одобрительно закивал головой.

– Конечно, иди. Тебе следует хорошенько поработать, чтобы компенсировать завтрашний день, – он снова окинул Максима взглядом сверху донизу. – Да, и вот еще что…

– Да, дядюшка?

– Этот костюм очень тебе к лицу. Не снимай, оставайся в нем.

3.3

– Сейчас ты напоминаешь Грэту Гарбо в молодые годы, – заметил Максим, оторвавшись от руля, чтобы высказать Аше этот комплимент.

Дорога бежала в двустах метрах от побережья и десяти над уровнем моря. Иногда между ними и океаном не оставалось никакой растительности, только желтоватый песок, изборожденный пересекающимися полосами чьих-то следов. Иногда пальмы заслоняли солнце, и оно начинало мигать, будто сквозь решето. Под колесами джипа стремительно пробегала асфальтовая лента шоссе. Ветер отчаянно свистел в ушах, заглушая и без того негромкий шум прибоя, лишь видны были волны, накатывающие на берег. В открытой кабине они были далеки от того, чтобы чувствовать надвигающийся зной.

Аша не собиралась оставаться в долгу.

– А ты – Элвиса Пресли. У тебя такая же челка, как у него, – она склонилась над самым его плечом, стараясь обмануть ветер.

– Нет! Я Джонатан Пул, – заявил он патетически, словно уже готовился к выступлению на сцене. – За поворотом на нас нападут гангстеры, но я оторвусь от них или сброшу в море, это уж как получится, извините, дядюшка. Жаль, что поблизости нет, хотя бы крошечной, горы Нангапарбат. На ее вершине я мог бы стоять, скрестив руки, и с презрением победителя выслушивать, как униженный враг у края пропасти молит о пощаде.

Аша укоризненно покачала головой. Он разгадал ее жест. Озорные огоньки в его глазах заслонило раскаяние.

– Ты права. Не стоило так шутить, – признался он сквозь прорывающийся смех.

– Дядюшка стар и болен, а мы смеемся над его причудами.

– Но ведь я уже сказал, что жалею об этом. Какая ты придирчивая!

– Послушай, Петр, – все так же серьезно продолжала она. – Я слышала, что сказал Мак-Раст. Твой дядюшка не протянет долго. С другой же стороны, у него не осталось родственников, кроме тебя. Когда-нибудь к тебе перейдет этот дом и все, чем он владеет. Хотя бы от этого не отказывайся!

– Аша, к чему ты клонишь? Надеешься соблазнить меня дядюшкиным наследством? Нет, послушай и ты. Меня не касается, каким путем дядюшка разбогател: вкалывая до седьмого пота на сапфировых приисках, или же сделав бизнес на торговле наркотиками. В любом случае я не имею к его деньгам никакого отношения. Кто я такой, самозванец, явившийся ниоткуда? Кстати, ты упустила из виду одно небольшое обстоятельство: я не Петр. Мне в этом доме ничего не принадлежит. Даже имя.

– Сейчас у тебя нет другого.

– Да. Меня загнали в угол. Но еще не все потеряно. Как-нибудь выпутаюсь, будь спокойна.

– Значит, все-таки уедешь?

– А что ты мне предлагаешь взамен? Деньги, которые не вернут дядюшке лучшие годы. Виллу, которая навевает лишь тоску. Вот уже две недели я заигрываю с выжившим из ума стариком, стараюсь угодить всем его прихотям, и знаешь, чего я больше всего боюсь: что придет время, когда сам превращусь в собственную мумию и буду со сладострастием погружаться в ностальгические воспоминания о тебе, о Цейлоне и об этом ужасном времени.

– Ах, Петр! Возможно, он для тебя никто, но в тебе-то он души не чает.

– Аша! – Максим нахмурил брови. – Скажи, почему, собственно, ты все время уговариваешь меня остаться? Что тебе до этого?

– Твой дядюшка… – начав было объяснять, она быстро опустила глаза.

– О нет! Только не убеждай меня снова в том, что это из-за него. Я тебе все равно не поверю. Слышишь, не поверю! – закончил он с ударением на последнем слове.

* * *

Площадь украшал фонтан, со дна которого поднимались лотосы. Их большие нежно-розовые лепестки замерли на зеленоватой глади. Фонтан привлекал полураздетую смуглую детвору, иногда гонявшую мелкие волны от края до края.

Киринда был небольшой провинциальный городок с одноэтажными домами и кривыми улочками. Свое название, надо думать, он получил от реки, в дельте которой расположился, Киринди-Оя. По крайней мере половина его жителей была знакома между собой; встречаясь на улице, они громко приветствовали друг друга на своем непонятном сингальском языке, да еще вымахивали при этом руками, слишком далекие от исполнения таких ритуалов, как, например, снятие шляпы с легким поклоном. С утра к нему тянулись повозки из окрестных деревень, в них крестьяне везли на продажу свой урожай. Рынок находился тут же за фонтаном.

Максим припарковал джип на стоянке перед входом. В ту же секунду грязный мальчишка соскочил с ветви кривого, чудно раскорячившегося дерева и прилип к машине с протянутой рукой. Сперва он подумал, что тот просит милостыню, но когда мальчишка зашел с ближней стороны, в его ладони, белой на фоне загара, оказалась морская раковина.

– Сэр, купите раковину, испытайте свое счастье! – заговорил он вдруг по-английски, хотя и с акцентом, затем, читая в глазах Максима колебание, раскрыл перед ним котомку, полную таких же раковин. – Выбирайте любую, какую хотите! Пожалуйста, сэр!

Максим сунул ему в руку монету и, прежде чем открыть раковину, предупредил Ашу:

– Кинем жребий. Будет по-твоему, если там окажется жемчужина. Будет по-моему, если ее там нет.

– Это несправедливо! – возмутилась она. – Я согласна, если сделать наоборот.

– Ну, как знаешь. Мое дело предложить, а твое – отказаться. Тогда выбросим ее в море.

Аша недовольно передернула плечами.

– Ладно. Я согласна.

Он вскрыл раковину лезвием ножа и показал ей: она была пуста.

– Будет по-моему, – подитожил Максим.

Аша насупилась.

– Но я еще немного задержусь, – прибавил он миротворчески.

Бесконечные ряды лотков были завалены крабами, омарами, креветками; рыба, привыкнув к шуму и гаму, безучастно плавала в бочке с водой; дальше тянулись горы отборных плодов манго, бананов и ананасов, зеленоватые картофелины – джекфрут и цейлонская дыня – папайя. И снова: «Мой господин, не желаете купить раковину? Вам непременно повезет!». Рядом можно было выпить сок кокосового ореха. Острым ножом, напоминающим скорее ятаган, продавец ловко срезал верхушку и протягивал покупателю то остальное, что содержало прохладный мутноватый напиток, хорошо утоляющий жажду. Просеянные сквозь матерчатые крыши палаток яркие солнечные лучи заполняли прилавки розовым светом. Продавцов их оригинальный вид сбивал с толку, но это не мешало им наперебой предлагать свой товар.

– Мы привлекаем внимание, – озабоченно сказала Аша.

– Да нет же, им наплевать, как мы выглядим, они просто хотят всучить нам то, что нам вовсе не нужно, однако они уверены, что нам оно просто необходимо, только мы этого еще не знаем. Вот погляди, – ему стоило труда оторваться от прилавка и увлечь ее за собой. – Видишь, как они настойчиво суют нам свои манго. Скажи им, что у дядюшки они сами падают с деревьев, некому собирать.

Затем пошли ряды подельщиков, и им стали еще назойливее тыкать в лицо плетеными циновками, сумочками из крокодиловой кожи, шляпками, веревками, ковриками. Вполне можно было оглохнуть от их выкриков. Торговец сувенирной лавки, старик в белом тюрбане, похожий на скелет, поманил их к себе. На этот раз Максим решил подойти поближе, ему хотелось сделать какой-нибудь подарок Аше. На прилавке были разложены изделия из дерева, рога, слоновой кости, черепаховой пластины, маски для колама, цепочки с зубом акулы. Торговец быстро затараторил на сингальском, без устали тыча ему в руки курильную трубку необычной формы, окончание которой заменяла разинутая пасть цейлонского медведя.

– О чем он там лопочет? – поинтересовался Максим у Аши.

– Предлагает нам купить у него эту трубку. Он уверяет, будто она сделана из черного дерева и что это точная копия той, которую в свое время преподнес Иосифу Сталину английский губернатор Цейлона.

– Ну тогда ответь, что я не являюсь поклонником Иосифа Сталина. И поэтому мне не нужна его трубка, даже если она сделана из черного дерева.

Аша перевела ответ, но старик не унимался.

– Пойдем, – он тронул ее за локоть. – Иначе мы от него не отвяжемся.

Однако в последний момент торговец сунул ее в руки Максиму, и прежде чем тот успел запротестовать, замахал на него своими тощими руками.

– Что он говорит?

– Что отдает ее даром, – перевела она. – Он решил ее подарить.

Улыбаясь, тот в подтверждение закивал головой.

– Спроси у него, почему он это сделал.

Аша задала вопрос и перевела ответ.

– Он сказал, что мы ему понравились. Увидев нас, он подумал, что вернулись времена его молодости.

– Что ж, – вздохнул Максим, – надо признать, ему это удалось.

Вынув бумажник, он расплатился с торговцем, который раскланялся с просиявшим лицом, и продолжал кланяться, сколько они не оборачивались.

– Кажется, ты произвела на него впечатление, – заметил Максим, многозначительно рассматривая ее воротничок.

– Нет. Это ты сразил его наповал. Он не сводил глаз с твоих бретелек.

– Ну ладно. Не будем спорить. Мы оба выглядим так, будто сошли с учебника по истории. Но все же это не повод, чтобы отказать себе в удовольствии провести этот день, как нам хочется.

Держась друг за друга, они выбрались из толчеи, начинавшей действовать им на нервы.

– И что нам с этим делать? – Максим недоверчиво повертел в руках трубку, сделанную, по словам старика, из черного дерева. – Хотя, по-моему, она просто покрашена.

– Я устала, – объявила Аша и потащила его к фонтану.

Они присели на краю парапета в месте, свободном от ребятишек. Которые были постарше, те поглядывали на них раскрыв рты.

– Как хорошо! Подумать только, сегодня у меня выходной! Я могу делать все что угодно. И даже не делать ничего.

– Любопытно, что это на дядюшку нашло, что он отпустил нас на весь день. Я уж думал, такого с ним никогда не случится. И это после того, как я чуть не сбежал. А может, как раз потому, что мы вернулись?

– О, Петр! – умоляюще сказала Аша. – Ты сам только что говорил… Давай не будем об этом, хотя бы сейчас. Я боюсь, что если мы начнем все сначала, то обязательно испортим себе настроение.

– Ладно, забыли, – охотно согласился он.

Склонившись над поверхностью воды, он потянулся за цветком лотоса, плававшим за его спиной. Аша успела это заметить и вовремя схватила его за руку.

– Что ты делаешь?!

Он уставился непонимающе.

– Это же священное растение! Скажи спасибо, что я успела тебя остановить!

Мимо неспеша проходил полицейский, поигрывая дубинкой и присматриваясь к ним с явным подозрением.

– Ну и порядки! Даже цветок нельзя сорвать! – возмущенно заявил Максим, не скрывая внезапно обуявшей им неприязни к полицейскому. – Пойдем лучше отсюдова! Здесь нам не дадут покоя!

– Пойдем! А куда?

– Хочешь что-нибудь съесть?

* * *

Метрдотель в морской форме с изумлением наблюдал, как двое молодых людей, напомнивших ему дедушку и бабушку в этом же возрасте, подкатив на джипе к самому пирсу, вышли из него и, взявшись за руки, преспокойно зашагали по бетонированному настилу. А затем непринужденно взошли по трапу на борт старой яхты, переоборудованной под плавучий ресторанчик.

Волны слегка покачивали палубой, официанты, одетые матросами, ловко шныряли между столиками, негромко звучала музыка, воспроизводимая с пластинки. Свободных мест было не так уж и много.

– Сюда, пожалуйста, – официант привел их на сторону, обращенную к пирсу, и где поэтому было заметно, как борт то поднимается, то снова опускается вниз, и слышно, как он со скрежетом трется о сваи. – Что будете заказывать?

Вопросительно взглянув на Ашу, Максим наугад ткнул пальцем в меню, он не мог дождаться, когда официант оставит их наедине. Перегнувшись через столик, он сообщил ей по секрету:

– Меня больше ничего не беспокоит. Знаю, что в любой момент могу уехать, и благодаря этому чувствую себя свободным человеком.

На ее губах заиграла недоверчивая улыбка.

– А знаешь, что я об этом думаю? Пока что твою независимость обеспечивает тебе толстый бумажник дядюшки. Именно благодаря ему ты можешь с гордым видом подняться по этому трапу и, небрежно щелкнув пальцами, подозвать официанта. Интересно, что ты запоешь, когда он у тебя малость поистощится?

Дядюшка! Опять дядюшка! – злясь скорее на самого себя, поморщился Максим. Дядюшка отпустил, дядюшка дал денег! Ни шагу – без дядюшки!

– Ты что, снова меня уговариваешь?

Но в ее словах отчасти была правда, и он не хотел с нею спорить.

Здесь их окружало несколько иное общество, чем то, с которым они столкнулись на рынке. Уравновешенное и несуетливое. Уверенные в себе джентльмены и дамы, знающие собственную цену. Аша забеспокоилась.

– Они на нас смотрят.

– Опять? Тебе все время что-то мерещится.

– А я говорю, смотрят. На этот раз точно.

– Ну, тогда покажи им рожки, и они отстанут. Проверенный способ. Вот так, – он приставил к вискам два согнутых пальца и сгримасничал, повернувшись в сторону двух чопорных дам, у которых сразу после этого отвисли челюсти, и они возмущенно отвернулись.

Оба зашлись неудержимым смехом. Аша вдобавок захлебнулась глотком вина, и ей пришлось долго откашливаться.

Нависавший сверху тент защищал их от нестерпимых лучей экваториального солнца. Ветер кидал в лицо распыленные соленые брызги, которые сохли прямо на губах. Приятно было так сидеть, болтать о чем угодно, попивая аперитив.

Пластинка закончилась. Было видно, как за стеклом рубки «матросы» совещались между собой, подбирая очередной диск. В наступившей паузе к ним стали доноситься голоса с соседних столиков, до сих пор заглушаемые музыкой. Наконец в динамиках раздалось легкое потрескивание.

Максим не поверил своим ушам. Босанова! Забытая мелодия пятидесятых годов разливалась над поверхностью моря.

– Кажется, это предназначено нам, – сказал он, еще правда, не зная, как расценить свою внезапную популярность.

– Сделаем вид, будто ничего не происходит?

– Боюсь, что нам это не удастся.

Теперь они оказались в центре внимания всех, кто находился на палубе. Неожиданно для самого себя он сорвался с места и схватил ее за руку.

– Куда ты меня тащишь? – испуганно спросила Аша.

– Положись на меня, – шепнул он ей на ухо.

Они вышли на середину площадки. Максим положил обе ее руки себе на плечи, сам обнял ее за талию и увлек за собой в медленном танце по раскачивающейся палубе, подчиняясь плавному ритму старой, но пленительной мелодии. Затаив дыхание, взволнованная публика следила за ними со всех сторон, хоть и напрасно надеялась что-либо понять. Некоторые расчувствовавшиеся пожилые дамы украдкой вытирали платочками уголки глаз.

– Представь, что в те годы эта посудина еще успешно бороздила океан, и мы могли на ней плыть, скажем, в Европу, ну или, по крайней мере, в Индию.

– Я уже представила, – мечтательно сказала Аша и коснулась подбородком его плеча.

* * *

Ливень накрыл их уже в пути. После полудня зашумела листва в кронах деревьев. Гонимые резко усилившимся ветром, тучи вырастали на глазах, взгромоздившись одна на другой, черной массой они угрожающе надвигались прямо на них. Джип летел с максимальной скоростью. Они еще надеялись успеть, но небо разверзлось над ними, когда поблизости не было ни одного приличного укрытия, а автомобиль с открытым верхом было то же самое, что калоша без валенка. «Дворники» не справлялись, лобовое стекло залило потоком воды, и сквозь него не видно было дороги.

– Эй! – закричал Максим, останавливаясь у ее края и вызывающе запрокидывая голову к небу. – Там что, шлюзы открыты? Джип, это вам не подводная лодка!

Они бросили на дороге автомобиль и, держась за руки, напролом через кусты кинулись спасаться в гущу леса. В это время, надвое расколов небосвод, грозно сверкнула молния.

В лесу их встретили полумрак и тишина, озвученная только шумом дождя в перерывах между приглушенными раскатами грома. Сюда и в солнечные дни редкое пятнышко света проникало сквозь сплетенные ветви. В борьбе за выживание растения тянулись вверх. На их пути попадались засохшие деревья, задушенные обвившимися вокруг них лианами. Джунгли. Мох обильно стелился у подножий деревьев и окутывал стебли лиан. Под ногами трещали сухие сучья и шевелился мягкий мох, создающий впечатление, будто ступаешь по чему-то живому.

Под прикрытием густой листвы было все же спокойнее. Дождь проникал сюда только рикошетом. Хотя одежда насквозь вымокла, еще пока они находились в машине.

– Долго это будет продолжаться? – поинтересовался Максим, вытирая катившиеся по лицу ручейки.

Аша только пожала плечами. Когда она это сделала, он обратил внимание, что мокрое платье облегло ее тело, выпятив округлые бедра и острую грудь. Все, что нужно, у нее было на месте. Неожиданно он ощутил, как по нему прокатила горячая волна.

– Нам следовало подождать в Киринде, – с опозданием ответила она, – как я и советовала. Но ты меня не послушал.

– И я был прав, – сказал он вдруг, поедая ее горящими глазами. Она решила, что он шутит, но он продолжал. – Разве тогда мы попали бы под такой ливень, разве нам пришлось бы выйти из машины, разве стояли бы мы под деревом, разве… – его губы настойчиво приближались, пока он не почувствовал вкус губной помады; оторвав их, он закончил фразу, – … разве тогда мы поцеловались бы?

Его лица коснулось ее испуганное дыхание. Аша не оттолкнула его и не повисла у него на шее. Кажется, она еще разрывалась между тем, что влекло ее к нему и тем, что останавливало. Снова касаясь ее влажных щек, он почувствовал, что она вся дрожит, оставил попытку сблизиться и, только обняв ее за талию, попрежнему мягко прижимал к себе.

Волна схлынула. Теперь было нетрудно стоять и просто держать ее в объятиях. Аша окончательно успокоилась и даже повеселела.

– Наверное, дядюшка был не так уж неправ, – вдруг сказала она, меряя его взглядом. – Этот видик тебе как будто даже идет. Такой себе симпатичный щеголь пятидесятых, – она легонько прошлась по его кончику носа.

– Правда? Ну, тогда должен признать, что твоя прическа тебя тоже не до конца изуродовала. Хотя…

– Что – хотя? – ее брови угрожающе взметнулись вверх.

Он нарочно тянул.

– Я бы устроил тебе хорошую взбучку за то, что ты позволяешь себе кокетничать со всякими там уличными щеголями.

– Вот как! – произнесла она с возмущением.

– Ага, – подтвердил он кивком.

– Ну что ж. Кстати, мне кажется, они ничего не имеют против того, чтобы я с ними кокетничала.

– Ты действительно так считаешь?

– Конечно. А ты?

– И я тоже.

В этот момент она чуть приподнялась на носках и быстро поцеловала его в губы.

– А теперь разведи, пожалуйста, костер. Если ты обратил внимание, одежда на мне вся мокрая.

– А как же дождь?

– Забудь, он уже прошел.

– Неужели? Так скоро? – разочарованно переспросил Максим и полез за спичками.

В кармане лежал промокший коробок. Он развел руками.

– Боюсь, ничего из этого не выйдет.

Аша огорченно вздохнула.

– Ну вот, – сказала она, расправляя складки на прилипшем платье, сквозь которое, к удовольствию Максима, проступало нижнее белье. – На кого я теперь похожа? Твоя тетушка будет шокирована.

– Моя тетушка! – застонал Максим. – О Боже! Я совсем о ней забыл!

На полу джипа собрались огромные лужи. Но им не было до них дела. Они даже не потрудились спустить лужи, образовавшиеся в ямах сидений.

Максим вставил ключ, но провернуть почему-то не провернул.

– Интересно, как же тогда они развели костер?

– О чем ты? – удивилась Аша.

– Не о чем, а о ком. О дядюшке с тетушкой. Я имею ввиду их катание на плоту. Плот рассыпался на порогах, и они были вынуждены заночевать на берегу. Но если им пришлось искупаться в реке, то тогда спички должны были отсыреть. В таком случае, как же им удалось развести огонь? Помнишь, свое платье миссис Хептон сушила уже у костра. Если бы даже им удалось высушить спички на солнце, все равно они не могли высохнуть раньше, чем платье. Тогда – как?

Аша тоже, разумеется, не знала, но пока что это мало ее беспокоило. Она вообще не могла понять, с какой стати это ее должно беспокоить.

– А очень просто, – объяснил Максим, – при условии, что они сами инсценировали крушение.

В этот раз Аша заинтересовалась.

– Не понимаю, зачем это было нужно?

На лице Максима появилась коварная улыбка.

– А как ты думаешь, чем они там занимались всю ночь на берегу, до того как их «спас» Генри Хептон? Представь: ночь, звезды, и только двое у костра. Все яснее ясного! Тебе не кажется?

Аша зарумянилась.

– Ты потому об этом вспомнил, что мы с тобой только что целовались в лесу?

– Согласись, у нас сейчас так много общего с ними. В конце концов, они, наверное, любили друг друга.

– Но ведь… мы же только целовались.

– Да, – согласился он, вспоминая, как держал ее в руках.

– У нас больше ничего не было, – настаивала она, хмурясь.

– Конечно, – подтвердил он.

– Тогда и не нужно сравнивать.

– Хорошо, не буду, – покорно сказал он.

– И хватит это обсуждать.

– Не будем обсуждать…

– И не думай.

– Не думаю… Все? Мы можем ехать?

– Кажется, я не просила тебя тут сидеть и выяснять, что общего у нас с твоими дядюшкой и тетушкой… – бросила она сердито. – Так мы едем или нет?

Максим пожал плечами и повернул ключ. Мотор взревел, джип тронулся с места.

После дождя воздух был еще свеж и пьянил новыми ароматами. По небу носились продырявленные облака. Впереди блестел мокрый асфальт.