Текст книги "Застава"

Автор книги: Мирланда Ойтен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

14

Ощущение первозданной чистоты нарушило осознание, что меня сунули носом в снег. Я распахнула мои глаза-озёра, и обнаружила, что на самом деле лежу лицом в сизом зимнем снегу. Я отпрянула и принялась спешно стирать его с кожи.

– Ну как, лучше?

Я уставилась на Фераха и с трудом разлепила губы:

– Когда богиня, что правит восходящей звездой придёт с востока, падут дети Адуну, а поля Урамы взойдут зелёными посевами. Урожай три года будет богат и обилен. Наполнятся закрома…

Ферах схватил меня за шиворот и ещё раз макнул в снег. Я завопила во всю глотку. Было нестерпимо холодно: лицу, голове, шее, даже языку. Я отпихнула его и откатилась.

– Ты с ума сошел?!

– Ну наконец-то, – Фер помог мне встать и жесткой рукавицей отёр мне лицо и лысый скальп. – Я уже подумал было, ты рехнулась.

– Где мы? – я прищурилась от яркого света.

– Наверху, – рыцарь по-хозяйски поправил на мне шарф. – Надень капюшон. Я потерял твою шапку.

– Где Кама? Как я тут оказалась?

– Я тебя притащил. Ты начала бредить, и мне пришлось выбирать, вытаскивать тебя или преследовать тех ребят.

– Где Кама?

– У них. Давай быстрее шевелись, мы ещё успеем их догнать. Глаза видят?

– Видят.

Мы стояли под тяжелым сумрачным небом около деревенской лавки в Берлоге. Лир сидел на водительском месте на нашем снегоходе. Машина похитителей Камы пропала. Я оглянулась на дом Магды. В воротах стоял, пошатываясь, залежник.

Я проковыляла следом за Ферахом к снегоходу.

– Поехали отсюда, – я вскарабкалась на сидение за Лиром и внезапно увидела, что его бушлат спереди залит кровью.

– Они меня пристрелили, – буркнул механик, заметив мой взгляд. У меня челюсть на грудь упала, а сердце принялось бешено колотиться.

– Да не пялься так, он живой, – Фер влез в корыто позади меня. – Так, пара царапин.

– Угу. Амулет как-то странно сработал, – вздохнул Лир. – Думал, что всё. Я чуть не истёк кровью.

– Не истёк же, – Фер устроился. Он непроизвольно погладил себя по кафтану на боку. Я увидела рваные дыры, но Фер, не смотря на бледный вид, помирать вроде не собирался. – Гони отсюда, вон, они полезли уже.

Я оглянулась на дом Магды и увидела, что залежников теперь четверо. Мне стало не по себе. Лир не заставил себя ждать и резко развернул машину. Я от слабости чуть не упала, но Фер поддержал.

От ворот деревни до первого сигнального камня Лир доехал молча, не сворачивая со следа похитителей.

– Майя, куда дальше? – он притормозил около камня. След снегохода на дороге пропал. Я выглянула из-за его плеча и ткнула пальцем между двумя деревьями. След уходил в другую сторону, но к перевалу путь один. В том, что похитители направляются обратно на станцию, я не сомневалась. Отсюда только один путь: железная дорога через океан. Старые перевалы зимой непроходимы. Днём они выглядят красиво и мирно, но даже птица не сумеет пересечь их до темноты. А ночью там не выжить. Там пропадёт даже хорошо подготовленный и вооруженный отряд на тяжелой технике.

Так что наш путь лежал к станции. Я слепила из своего дыхания птицу и отправила с ней послание Рахаилу в надежде, что она благополучно долетит, и старый комендант предпримет какие-нибудь меры.

Пока мы ехали, Ферах скупо рассказал о случившемся в пещере. Когда часть башни рухнула, а Берг какой-то магией разрушил взбесившуюся гибернийскую статую, мы остались в полной темноте, я сошла с ума и молилась на непонятном языке, а у него бок был разорван Магдой. На вопрос о том, как мы выбрались, рыцарь ответил ещё более скупо: "С помощью всех богов" и трёх патронов, которых пришлось потратить на залежников. Надрывать голос и расспрашивать его подробнее я не стала. К тому же вряд ли он сказал неправду. Без помощи богов его путешествие на поверхность не получилось бы.

Мы оказались правы в своих расчётах. Но Берг сумел меня удивить. Его снегоход пересёк нижний перевал, и мы наткнулись на след их гусениц. Но когда мы спустились вниз, оказалось, что он нашел другой путь вниз, и выехал не к станции, а прямо на озеро. Я поняла, что они задумали, и зарычала от ярости. Оглянувшись на крепость на холме, я подняла ракетницу и выпустила красный сигнал в надежде, что Рахаил всё поймёт.

Дела наши плохи.

Поезд подходил со стороны лесопилки. Первые три вагона были закрытыми и пригодными для перевозки грузов. Ещё две дюжины были рамами, нагруженными лесом. Локомотив тащился медленно – и прочь от станции. В этот момент над крепостью поднялась жёлтая ракета.

– Третий вагон, смотри! – закричал Ферах. Я пригляделась. Дверь медленно отодвинулась в сторону, и явила человека. Он замахал маленькими с такого расстояния руками.

– Не догоним, – Лир тоже увидел это новое действующее лицо. – Мы тяжелее.

Ферах оглянулся на меня, и встал на узкую подножку около меня. Вдвоём мы отцепили корыто.

– Ебанутые, и что? Сядь, ты перевешиваешь! – проорал Лир. Ферах уселся рядом со мной. Без корыта мы чуть-чуть ускорились.

Нас разделяло меньше четверти мили. Мои "геологи" благополучно добрались до открытого вагона, и внутрь перекинули Камалин. Девчонка практически не сопротивлялась.

– Быстрее! – Заорала я на ухо Лиру. Фер одёрнул меня, и я зарычала от ярости. Да, криками делу не поможешь, но и просто сидеть сил у меня не было.

Берг и его последний живой помощник влезли следом за Камой в вагон. Мы наконец-то поравнялись с поездом. Я сжала, разжала кулаки и велела Лиру притереться поближе к составу. Поезд тем временем начал медленно набирать ход. Со стороны крепости поднялась ещё одна ракета, на этот раз красная. Следом около моего уха появилась белая длиннокрылая ласточка и голосом Рахаила велела остановиться.

Ферах прокричал, чтобы я не глупила и села обратно.

Поздно. Снегоход вильнул и я подпрыгнула.

Если бы у меня было хоть немного мозгов, я бы подумала и оценила свои шансы. То, что я сделала, было не просто безумием, это была непростительная глупость. Будь у меня хоть капелька, хоть чуточка мозгов, я бы поняла, что я творю, и остановилась бы. Но мозгов у меня никогда не было много, а сейчас меня душила ярость. Ярость на себя, что так вляпалась, ярость на Берга и его мудаков, посмевших тронуть мою сестру, ярость за пробитую грудь Фераха и пули в груди Лира.

Я не хотела думать, я хотела кого-нибудь убить. Или побить. Мне было плевать.

Я повисла на перекладине лесовоза. Что-то кричал Ферах. Я подтянулась и выдохнула. Потом вцепилась в раму руками и ногами. Что ж, теперь не упаду. Я оглянулась. Поезд ускорялся, и снегоход уже не мог держаться с ним наравне. Ферах подпрыгнул и тоже попытался уцепиться за поезд. Ему не повезло, как мне, и рыцарь кубарем улетел в снег. Я попросила Тиару сделать так, чтобы он остался цел, и сосредоточилась на первых трёх вагонах. Я висела на четвёртом. Можно сказать, что Тиара мне уже улыбнулась.

Когда я перебралась поближе к сцепке, Извечный Огонь показался в разрыве облаков, и Тиара улыбнулась мне ещё раз. Брёвна были уложены неровно, и несколько штук торчали так удобно, словно милостивая Тиара выложила для меня прекрасную ступеньку. Впереди были глухая стена крытого вагона и железная лестница на ней. Если я сумею за неё ухватиться, то взберусь на крышу вагона и выпотрошу его содержимое.

Будь у меня хоть совсем немножечко мозгов, я бы поняла, что я упаду и умру под колёсами вагонов.

Но мозгов у меня не было, и я прыгнула. Успешно. Я вцепилась в лестницу и задумалась, что делать дальше. Лезть наверх?

Поезд изогнулся серпом, и я увидела впереди марево Океана.

Вот тут я наконец-то испугалась.

Океан – это не шутки. Никакие боги меня там не спасут. Это конец. Надо прыгать.

Вместо этого я протянула руку к верхней перекладине. Раздался выстрел. Я вздрогнула и запрокинула голову. Надо мной стоял Берг и целился снова. Колдун выглядел измученным и больным. Он что-то проорал мне, покачивая оружием. Я проорала в ответ, чтобы он катился к чёрту.

Берг приложил руку к уху, подождал, потом выстрелил ещё раз. Пуля ударилась в сцепку. Берг махнул рукой и ушел обратно к люку, какие обычно устраивали посреди крыши крытых вагонов. Я чертыхнулась и оглянулась. Океан приближался. Я оглянулась на землю. Ровное заснеженное поле закончилось, начались сухие камни и скалы. Если я спрыгну туда, то точно погибну. Я подтянулась из последних сил, села на узенькую и маленькую площадку регулировщика и поджала ноги. В ноздри ударил озоновый запах Океана. Я сжалась в комок, уткнулась лицом в колени, а руками – в железные скобы и лестницу. Океан окутал меня, и я взмолилась Тиаре о защите.

– Она спрыгнула? – Маш повернулся к спустившемся в вагон Бергу. Они вдвоём закрыли люк на два зажимных замка. Волшебник же спешно проверял контуры вагона. Просторное помещение заполнилось лёгким потрескиванием защиты под ударами вихрей Океана.

– Не видел, – пробурчал Берг. Маш поёжился.

– Если не спрыгнула, ей же хуже. Пусть не мучается, что ли.

– Сплюнь.

Поезд вошел в океан и принялся таять в сером мареве. Последний вагон скрылся в ничто, уже когда стук колёс первых вагонов стих. Лир доехал до самого конца снежной полосы и оглядел, насколько видел, каменную безжизненную полосу вдоль границы вещественного и невещественного миров. Безумной сестрицы нигде не было. Майя пропала. Лир оглядел пути и на той стороне. Сестрёнки нигде не было, ни живой, ни мёртвой, ни перемолотой в кровавое месиво тяжелыми колёсными парами.

Железные пути уходили в ничто вместе с веткой телеграфа в резиновой трубе.

Значит, Майя уехала так. В Океан. Вряд ли кто-то заботливо пригласил её внутрь вагона.

Он развернул машину и поехал обратно.

Ферах ждал его там же, где сорвался на землю. Из крепости уже приехал лёгкий снегоход, и Римма как раз осматривала его ногу.

– Ты жив? – Лир аккуратно подвёл свою машину к снегоходу Риммы.

– Где Майя?

– Ушла в Океан.

Римма вздрогнула.

– Серьёзно?

– Угу, – кивнул Лир. – Тела я не нашел. Вряд ли её пустили на время пересечения внутрь.

Они замолчали, и Римма в полной тишине зафиксировала сломанную ногу рыцаря и помогла ему влезть в снегоход.

– Поехали домой. Надо как-то рассказать обо всём Рахаилу. Надеюсь, его телеграмма прибудет на Переезд быстрее, чем лесовоз.

15

Океан – это вечный ужас человеческого рода и источник его жизни. Океан – это всё и ничто. Это то, откуда мы все вышли, то, где пылает Извечный Огонь и где в великих эфирных водах медленно дрейфует Великий Мудрый.

Океан не для людей. Довольствуйтесь твёрдой землёй, водой и воздухом, люди. Довольствуйтесь светом Огня, что даёт вам тепло. Но человек по своей природе страшно жадная тварь. Ему мало твёрдой земли, воды и воздуха. Человеку мало редких тропок между землями. Человек протянул между ними стальные нити, сшил земли так, что даже эфирные бури стали бессильны.

Говорят, что ремонтники железных дорог, что чинят эти протянутые нити, ходят под стопами богов. Говорят, что через затемнённые щитки шлемов своих рабочих комбинезонов они могут увидеть богов. Говорят, что они могут увидеть танец Тиары в Извечном Огне.

Брат говорил, что когда прокладывал нити к нам в осаждённую крепость взамен оборванных, ничего не видел. Все его мысли были об оставшейся в Кетаке семье, и боги его не интересовали даже как адресаты молитв.

Говорили, что Океан полон чудес.

Я сидела, скрючившись, на выступе вагона, около наглухо запертой двери и пыталась не свалиться в ничто. Вагон раскачивался, и держалась я только молитвами богам, без остановки сыпавшимися с моих уст. Я просила Тиару послать мне немного сил и терпения. Я взывала к Регову, чтобы он не ослабил мою решимость дойти до конца. Я умоляла Мату-Ине посмотреть на меня и увидеть, что мои устремления справедливы и благородны. Я проклинала Амана и отчаянно клялась, что сегодня он меня не получит.

Когда поезд вошел в Океан, я не заметила. Я ожидала чего-то… особенного. Например, что воздух пропадёт. Да, дышать стало труднее, но и только. Воздух здесь не имел вкуса, запаха и температуры. Он был совершенно неподвижен, не смотря на то, что я ощущала движение и покачивание поезда подо мной. Я двигалась и не двигалась одновременно. Звуков не было, только стучали о стальные нити рельс колёса. Мои органы чувств, внезапно оказавшись вырванными из привычной материальной среды, требовали от меня что-нибудь предпринять. Пошевелиться, моргнуть, выпрямиться, сделать шаг, выломать дверь и войти в вагон, что угодно, только не мучить их этой пустотой.

Вскоре пропали и звуки. Последними растаяли ощущения моего осязания. Я больше не чувствовала дерева, на котором сидела, и стали, за которую держалась. Я была в абсолютном полном ничто. От меня не осталось ничего, только болтающиеся посреди пустоты мысли. Я попыталась ухватиться за последнюю надежду, за темноту под моими веками, но век уже не существовало.

Меня больше не было.

От меня осталась только душа, кусочек извечного огня, который должен вернуться в ладони своего создателя, быть оцененным и отправленным либо в начало, либо в ничто, где мрак пожрёт меня, и от меня ничего не останется.

Я вспомнила свою жизнь. Не очень праведная, но я надеялась, что моих хороших дел всё-таки окажется чуть больше, чем плохих. Иногда я поступала вопреки тому, что сама проповедовала и даже во что верила. Нет греха страшнее, чем измена себе и тому, во что ты веришь. А я, став сестрой, сколько раз молча наблюдала за несправедливостью и низостью?

Я вспомнила, как пришла в этот мир. Отец говорил, что это было в Элени, и это был прекрасный весенний день. Папа был первым, кому я улыбнулась, и поэтому мама говорила, что я ближе к нему. А Кадм был маминым любимцем.

Я вспомнила наш дом в Кетеке, мою первую школу и день, взорвали железную дорогу. Наш дом подожгли, но мама и папа его потушили. Потом папу подстрелили, в руку, и меме пришлось отстреливаться от погромщиков самой.

Помню, как к нашему дому подъехала машина с открытым кузовом, в которой уже ютились несколько перепуганных семей с наших улиц. Помню бешеную гонку до крепости. Папа держал меня и брата, а мама стояла над нами, гордая, красивая, с развевающимися короткими волосами. Она стреляла из своего карабина в преследователей и кричала им проклятия.

Пуля попала ей в грудь, и моя мама, перевалившись через борт кузова, упала на обочину.

Мы не могли остановиться и подобрать её.

Я вспомнила, как папа покдармливал меня и мелкого своим пайком.

Брату это не помогло.

И папе тоже.

Я вспомнила, как брат впервые после осады поднял меня на руки. Он был таким большим и сильным, а я маленькой и укутанной в дюжину одежек, как старушка.

Я вспомнила ворчание Играс и подружек по учёбе. Я вспомнила, как брат разминает мою руку, с которой только что сняли гипс. Я вспомнила, как впервые за долгие годы позволила мужчине прикоснуться ко мне. Зезара. Он словно читал мои мысли, я была впервые за долгие годы счастлива. Я вспомнила Бегейра и Андара, и все проведённые нами вместе годы.

Вспомнила, как впервые подняла голову, улыбнулась падающему из окон свету Извечного Огня и почувствовала тепло Тиары.

Я наконец-то почувствовала. Что-то жаркое приблизилось ко мне. Нет, у меня не появилось тело. Огонь охватил мою сущность, выжег мысли, сознание, пожирал то немногое, что от меня ещё оставалось. Моя решимость предстать перед судом Амазды растаяла. Я взбунтовалась против воли моего создателя. Я ухватилась за свои мысли, память и всё то, что было мной, и заорала несуществующим голосом.

Не помогло. Огонь охватил меня и сжёг в себе всё, мою память, мои чувства, мои стремления и всю меня. Огонь сожрал моё детство, смутные тени родителей, мою сестру, лица моих мальчиков. Последним воспоминанием оказалась стена масок в нашей крепости. Я вцепилась в неё из последних сил и не удержала.

Я перестала существовать.

16

Океан они пересекали молча. Девчонка Тиары сидела в углу и, скрючившись, пыталась не плакать. Выходило у неё плохо. Бергу было её немного жаль, но наставница девчонки не оставила ему выбора. Не завершить дело он не мог, связываться с орденцами – тоже. Пришлось рискнуть и попытаться добыть камень до прихода поезда. Даже дёрнуть связного с лесопилок. Можно было, конечно, прихватить в руины кого-нибудь из железнодорожников или жителей пристанционной деревеньки, но это было бы ещё более несправедливым.

В месть Тиары Берг не верил. Вряд ли великая богиня отвлечётся от своей спячки ради какой-то не очень умной девчонки, если она вообще ещё не оставила людей, как другие боги.

Выход из Океана они почувствовали сразу. Треск защитного контура утих, а на смену ему пришел привычный стук колёс.

Они переглянулись.

– Браслет придётся как-то снимать, – пробормотал Берг, переведя взгляд на девчонку Тиары. Та уже перестала плакать и просто валялась, как мешок картошки. Когда они вышли из океана, она, что-то почувствова, зашевелилась, но несильный пинок заставил её снова замереть.

– Отрежь ей руку, всего делов-то. Даже убивать не придётся. Выкинем её по пути, пусть Тиара определит её судьбу.

Девочка никак не отреагировала на их слова.

– Нельзя так с сестрой.

– Ага, сестра. Вон та бешеная – сестра. Я даже готов поверить, что у неё что-то от богини. А это хрень какая-то. Думаешь, богиня на самом деле за ней следит?

– Не богохульствуй.

– Чего? Ох, какой же ты кретин. Ну, решай уже, что делать. Если скидывать её с поезда, то сейчас самое время. До станции меньше мили. Там орденцы, не забывай. Нас наверняка уже ждут, – продолжал Махуш.

– Я наведу марево на этот вагон, и нас не найдут. А её отключу.

– То есть, она шевелиться не будет? Ну, если я того….

– Ты – ёбанный больной ублюдок, ты заебал уже!

– А ты не начинай снова своё нытьё.

– Как же ты заебал, видеть тебя уже не могу, повесить бы тебя, ебанутого! – Берг сплюнул на пол. Его нервы всё же не выдержали напряжения, и он принялся орать – Чтоб я ещё раз согласился с тобой работать. Нас три раза из-за твоего члена чуть не повесили, три раза! Та рыцарша тебе яйца чуть не отстригла, а тебе, ебанутому, всё мало!

Кама молча слушала своих похитителей, стараясь не привлекать внимания. Один раз попробовала верёвки на прочность. Шансов освободиться у неё не было. Найти помощь тоже. Оставалось только молча ждать, что будет дальше.

Её душила обида и чувство полного бессилия. Она ничего не может сделать.

Внезапно волшебник прервал свою гневную тираду и принялся прислушиваться. Остальные мужчины тоже замолчали.

– Бер, ты…

– Заткнись.

Тишина затянулась.

– У нас что-то на крыше, – наконец объявил волшебник Берг.

– Что?

– Кто-то на крыше. Я слышал шаги.

– Какие, блядь, шаги, там три слоя железа и дерева!

Эвакуационный люк в крыше вагона с грохотом рухнул на пол от мощного удара. Мелькнула тень. Женская фигура в тёмной одежде с чёрным лицом свесилась в образовавшейся дыре вверх ногами и схватила Махуша за голову. Раздался резкий хруст, и он упал со сломанной шеей. Женщина, ухватившись руками за край дыры, ловко спрыгнула на пол. Прежде, чем Берг и Маш успели поднять оружие, она ударила одного под дых и пах, а второму сломала руку. Берг попытался поднять пистолет, но чёрная женщина оказалась рядом с ним и одним ударом сначала выбила из него дух, потом сломала руку. Поднявшийся Маш замахнулся, и почти попал в лицо противницы. Она увернулась в последний момент, перехватила длинным, очень быстрым и очень плавным движением его руку, сломала её, обнажив кость, и разбила ему голову о железную балку вагона.

Берг хрипло вздохнул и попытался сложить пальцы в знаке бога Регола, но тяжелый орденский ботинок оказался на его лице быстрее.

17

– Вот и всё, – тихо сказала я в повисшей тишине. Потом с силой провела по лицу. Руки были холодными. Я посмотрела на них и увидела кровь. Мне стало дурно. Я огланулась на валяющиеся тела. Великие боги, неужели я всех убила? Мне приходилось убивать раньше, но…

Я выдохнула и повернулась к Каме.

– Как ты? – присела рядом и распутала её руки и ноги.

– Жива, – тихо сказала она. Я пошарила на поясе и протянула ей её кинжал.

– Извините. Я… я пыталась сопротивляться.

– Знаю.

– Меня выгонят?

– Пусть сначала попробуют, – я плюхнулась рядом на пол и откинулась на стену вагона.

– Они сказали, что вы… ну, упали…

– Не успела спрятаться в вагон, – я устала закрыла глаза. Сил в моём теле больше не осталось. Все ушли на последний рывок на крышу вагона и выбивание люка. Что было дальше я помнила плохо, только безумную ярость и боль в руках. Что было до – тоже не помню. По-моему, я пересекла Океан вне вагона.

Интересно, я – это ещё я?

– Кам, посмотри на меня, как я выгляжу?

– Ну… – повисла тишина. – Вы очень грязная. Как будто вас коптили над покрышками. Прям чёрная-чёрная. Но это грязь. Там, где вы лицо протёрли, кожа видна.

– Обычная?

– Обычная. Но вас не всю закоптило. Одежда просто грязная. Руки чистые.

– Ну, это только так, чистые, – я не закончила мысль и закрыла глаза. Мне был нужен отдых. – Если кто-то из этих четверых придёт в себя, пни меня.

Мы приехали на станцию через час. Кама вроде провела его спокойно. В себя пришел Берг, но я ещё раз его стукнула и связала. Остальные трое были мертвы. Не то чтобы меня их судьба сильно расстроила. Мне, признаться. было наплевать.

Но я знала, что через несколько часов я стану снова собой, сестрой Анатеш, она же Майка, и осознаю, что натворила.

И вот тогда мне будет плохо. Очень плохо. Ужасно плохо.

Посидев и придя в себя, я занялась своей ученицей. Первым делом я осмотрела браслет, который на неё нацепили мои "геологи". Как сказала девочка, они выковыряли из бронзовой руки статуи маленький камень и заставили её его проглотить. Браслет было не снять, разве что отрезать моей бедняге руку.

– Придётся просить помощи у орденцев, – вздохнула я. – Как самочувствие? Что-нибудь изменилось с тех пор, как ты его надела?

– Нет, – Кама затрясла головой. – Ничего. Просто я не могу его снять, и всё.

– Реакции? Сонливость? Голоса? Странные мысли?

– Нет, никаких мыслей и голосов. Реакции не знаю, я… – Кама выдавила из себя это слово. – Испугалась. Немного.

– Это совершенно нормальная реакция.

Она смотрела на меня как-то странно. Я не могла понять, что именно со мной не так. Хотя, я только что убила нескольких людей голыми руками. Меня саму ещё не до конца отпустил прилив сил, случившийся после выхода поезда из Океана. Он то наваливался и я хотела бежать, то отступал, и я хотела лечь и не вставать. Я почти не помнила, что случилось во время пересечения Океана. Было что-то горячее, страшное, возможно, я видела богов. Или нет, я не помнила. Меня словно не существовало какое-то время. А потом я проснулась и почувствовала себя заново родившейся. Я была полна сил – и ярости. А дальше я погрузилась то ли в транс, то ли магический угар. Меня переключило и закрутило. Как водяное колесо – в другую сторону. Сейчас я была в кровавом угаре, а через мгновение – снова я. Спокойная, собранная, и с руками убийцы.

– Не волнуйся. Всё прошло, – я потрепала девочку по голове. Потом посерьёзнела. – Они тебя обидели?

– Нет. Ну, не так, как летом. Я больше испугалась, что вы умерли. Вы… вас же с поезда… того… сбросили.

– Да нет, я уцепилась за подножку и успела… а, ты про Океан. Меня изменило? – Я принялась себя оглядывать, насколько получалось в свете, падающем из люка.

– Нет, вы вроде та же. Но как вы пережили… через Океан?

Хороший вопрос.

– Тиара защищает, – твёрдо сказала я.

Наше прибытие в Болота вызвало маленький фурор. Станция здесь была оживлённей нашей, но всё равно, станционный смотритель не часто видел, как из вагона товарного локомотива выходят сёстры Тиары и, смущаясь и мямля, пытаются рассказать ему о трёх трупах-попутчиках, одному из которых кто-то раскроил череп так, что кости треснули. Нас, включая протестующего и пытающегося представить себя жертвой Берга, сначала взяли под стражу и засунули в погреб местного опорного пункта Ордена. Я не сопротивлялась, не было сил. Кама что-то пищала про то, что мы сёстры Тиары, но я велела помолчать и попросила доложить о нас коменданту Марису. Он должен был помнить меня. Я время от времени выезжала сюда по делам от имени Рахаила.

В камере Кама уложила меня на широкую грязную лавку, оставив Берга блевать в парашу. Я позлорадствовала над его сотрясением того, что у него между ушей, попросила Тиару не награждать меня после всех испытаний вшами и погрузилась в дрёму.

Разбудил меня лично сар Марис в сопровождении оруженосца и какого-то типа в красной мантии и с писчей доской на пузе. Я спросонья чуть было не начала над ним смеяться, но вроде сдержалась. Оказалось, это был их врач. Меня раздели, осмотрели, уложили на носилки и понесли в казармы. Марис то ли ругался на меня, то ли извинялся за камеру, я не слышала. Оказалось, что меня принесли в лазарет, где я уснула сразу же, как только меня переложили на чудесную мягкую койку с клеенчатой обивкой.

Во второй раз я проснулась на следующий день. Камалин бодро отчиталась, что по заверениям здешнего врача я почти здорова, мои синяки, ссадины и сломанные ногти обработали, занозы из ладоней вынули, а Камалин лично меня помыла. В общем, немного пудры на лицо – и можно в гроб класть и показывать людям.

Меня накормили, выдали новую смену белья, мужской рабочий комбинезон, мои ботинки и новый бушлат с шапкой. Ух, красота! С помощью Камалин я причесалась, заплела косу и отправилась к мастеру Марису рассказывать, что со мной случилось.

Я рассказала многое, но не всё. Умолчала про подземный город, про Магду, постаралась не заострять внимание на моём удивительном пересечении Океана. Последнее, как ни странно, мастера удивило меньше всего. Как сказал рыцарь, Тиара защищает. Я не стала спорить.

Берга взяли под стражу. Я указала на то, что он сильный и хитрый волшебник, но меня успокоили, что он ещё долго не сумеет колдовать после того, как я приложила его по лбу.

Оставалась самая неприятная часть.

Браслет на руке Камалин.

Я надеялась, что его не заметят, но не я одна такая умная и могущественная волшебница в Вольных землях. Сразу двое рыцарей этой заставы заметили, что браслет как минимум фонит и вызывает реакцию в ближайших минопроводах. Я, не вдаваясь в подробности, описала происхождение вещицы и попросила помочь его снять с моей ученицы. Хотя меня уверили, что её здоровье в полном порядке, я бы предпочла избавиться от странного предмета.

В самом конце разговора Марис сообщил, что пришла телеграмма от мастера Рахаила. Он обещал прибыть на ближайшем поезде в течении трёх-пяти дней. До этого времени Марис вежливо предложил мне побыть их гостем.

Ну, хоть не под арестом, молча обрадовалась я. Хорошее же начало новой жизни в новом цикле.

Рахаила встречали торжественно. На станцию высыпал весь гарнизон в парадных доспехах и плащах. Мой старик величаво вышел из товарного вагона, как если бы был Великим Магистром или наследным принцем какого-нибудь вольного королевства. Марис от души пожал ему руку, провёл к автомобилю, усадил и лично повёз в крепость. Я аж прослезилась от такого обращения. Как мне пояснил приехавший вместе со стариком Лир, это всё от того, что старик когда-то действительно входил в совет магистров, но выбрал добровольное назначение в нашу заставу, и не покидал её почти тридцать лет.

– Ты-то откуда это знаешь?

– А он мне сам рассказал.

Потом я почти два часа ждала под дверью мастера Мариса, пока они с Рахаилом наговорятся. Я ощущала себя глупой ученицей в ожидании взбучки. Когда Марис вышел и удалился в сопровождении своего писаря и Лира, я с трудом заставила себя зайти внутрь.

Я покинула крепость всего четыре дня назад. А по ощущениям – целую вечность.

– Ну, как ты? – мирно спросил у меня старик. Я расплакалась и повисла на нём, прося забрать меня домой и спрятать ото всех этих глупых людей, гибернийских тайн и просто чужих глаз.

По-моему, у меня случилась истерика.

Когда я успокоилась, мы смогли наконец-то поговорить о деле.

– Майка, ты знаешь, что это такое? – Рахаил передал мне лежащий на столе Мариса гибернийский браслет. Я осторожно взяла его и покрутила в руках.

– Это вы его сняли? Когда?

– Успел. Ты мне ответь, девочка, что это?

– Не знаю, что это, – мой ответ был абсолютно честным. Это был браслет. Просто браслет из мягкого грязного серебра с большим красным камнем. Издали он казался прозрачным, но вблизи я увидела, что он похож на самый обычный сердолик. На мою руку браслет бы не налез. Если только попробовать разогнуть. Он был сделан очень грубо. Серебряные части украшал простенький растительный орнамент. Я была готова поклясться, что когда я видела вещицу на руке Камы, узор был другой.

– Но наша лесная подруга его очень ценила. И кто-то нанял наших пришлых друзей, чтобы его добыть, – Рахаил раскурил сигарету и предложил мне. Я отрицательно покачала головой.

– Магда тоже не была его хозяйкой. Я… Камалин сказала, что они сняли браслет с бронзовой статуи гибернийца. Берг как-то снял его, разбив руку статуи. Кстати, я не убила его. Может быть, он что-нибудь расскажет?

– Марис сказал, что этот парень утверждает, что был простым исполнителем, а с заказчиком общался один из трупов.

– Кама утверждает, что до моего появления он говорил совсем другое.

– Кстати, о твоём появлении, – Рахаил присел на край стола. Я напряглась.

– А что с ним?

– Не придуривайся, сестрёнка. Ты пересекла Океан за пределами вагона, выжила, а потом свернула шеи трём здоровенным мужикам. Мне придётся что-то писать в объяснительной.

– Ну так и пишите – Тиара защитила, – пожала плечами я.

– Тиара?

– Ага. Ну, я думаю, что она. Её о помощи я просила больше всех. Возможно, она и откликнулась. Я о переходе через Океан ничего толком не помню.

– Хорошо, – согласился старик. – Напишу. Браслет отправится в Альдари. Мой коллега, у которого мы так… самовольно находимся в гостях, запретил вывоз этой вещицы обратно в Шеркел.

– Хочет выслужиться? – тихо спросила я.

– Не хочет вляпаться в неприятности. Он мальчишка, всего пятьдесят лет. Ещё не потерял надежды сделать карьеру и стать Великим Магистром.

– А вы как им стали?

Рахаил приподнял брови, потом улыбнулся.

– Заслужил. Долгой и верной службой. Лир разболтался?

– Ага. Почему вы мне до этого не рассказали? Мне казалось, мы друзья.

– Мы и есть друзья. Как ты знаешь, в некоторые моменты жизни люди могут осознать, что карьера, титулы, парадные доспехи не более, чем мишура. Иногда смысл жизни находится в другом.

Я кивнула.

– Нам придётся придумать, что делать с Магдой. Вряд ли же она умерла, да? – тихо спросила я.

Рахаил кивнул и подошел к окну.

– К весне она оклемается, и припрётся на заставу, – продолжила я. – Вместе со своими залежниками. И тогда нам надо будет что-то делать.

– Мне тогда надо будет что-то делать, – поправил меня Рахаил. – Тебя и твою девчонку вызывают в Альдари. Вряд ли вы вернётесь.