Текст книги "Город на той стороне (СИ)"

Автор книги: Мирланда Найвель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

  Рим ел, разглядывая стоящую напротив него посылку. А вдруг там фамильные драгоценности? Чьи? А неважно. Просто какая-то вещица-загадка, как в дешевом романе. «Я обращаюсь к вам с моим последним воззванием в поисках справедливости...» Ну и какой-нибудь бред про преследование, про могущественных врагов, про Рима, как единственную надежду на спасение. Почему бы и нет? Он, конечно, не крутой парень в модном пальто из эленийского драпа и вечно убранными от разочарования руками в карманах, но в знатную переделку уже попал. Может быть, после сегодняшнего похищения и пытки в мыслеплётов, и пальто появится.

  ...всё-таки дерьмо. Ну что там ещё может быть?

  Голова Махуша.

  Нет, голова не поместится, так что ухо или палец. Или, если отправитель знает об их интимных отношениях, член.

  Рим убрал со стола и взял ножницы. Он разрезал пакет и достал три записные книжки на сорок страниц, обернутые в лист бумаги. На листе было напечатано «Римуш! Махуш, мой брат, много рассказывал о тебе. Он говорил, что ты надёжный человек и его друг. Пожалуйста, забери себе эти бумаги и подержи какое-то время. Если с нами случится беда, употреби их на пользу моего брата или, если обстоятельства так сложатся, уничтожь их, если ты понимаешь, о чём я говорю и знаешь об этом. Я, к сожалению, ничем не могу ему помочь и, возможно, сама буду находиться в огромной опасности. Пусть Элени хранит вас. Мера».

  Последняя строка была написана от руки ужасным пляшущим почерком. И роспись. Мера, урождённая Ракеш. Римуш зачем-то посмотрел листок насквозь против света лампы, но кроме обычных водяных знаков бумажной фабрики ничего не увидел. Кривой почерк с пляшущими буквами и уезжающей вверх строкой был похож на почерк Махуша. Ведь у брата и сестры могут быть сходства не только во внешности? Махуш рассказывал, что несмотря на все семейные перипетии он был близок с сестрой и помогал ей деньгами, если к концу месяца не тратил всё. Мера по его рассказом выходила очень гордой и отчаянной молодой женщиной. После скандала в семействе Ракеш она приняла сторону изгнанной матери и покинула отцовский дом, отказавшись от семейной фамилии и сопутствующих привилегий. Махуш рассказывал, что ему в своё время стоило больших усилий уговорить отца не вредить сестре, а оставить всё, как есть. Убеждал, что сестра раскается и вернётся, и что если отец навредит ей, то останется без дочери и без продолжения рода через неё. Возможно, Махуш по своему обыкновению хвастал и безбожно врал. Со своей сестрой, не смотря на все обещания, он Рима так и не познакомил.

  То, что он рассказал Мере о нём, как о надёжном друге, было приятно.

  Рим отложил записку и пролистал записные книжки. Это были дневники и одновременно хозяйственных книг. Взгляд выхватывал даты и заголовки над крупными кусками текста, рядом же были списки покупок, карточные долги, расписание зачётов и даты свиданий с девушками. Как сам Махуш говорил про последнее, «чтобы соответствовать отцовским ожиданиям». Рим ему верил и старался не обижаться.

  Часть записей свободно читалась, а часть на первый взгляд была простыми каракулями или тарабарщиной. На всякий случай Рим поднёс раскрытую книжку к зеркалу, но всё равно не смог прочитать. Махуш зачем-то зашифровал часть записей. Прятал от отца? Возможно, поэтому и отдал их сестре. Но всё равно, зачем? Если книжки больше не нужны ему постоянно, то не проще ли их уничтожить? Зачем хранить далеко от себя компромат на себя же? Зачем Мера отослала их ему? И Мера ли? Он нашел книжки на почтовом ящике, значит, их кто-то принёс и поставил. Не сама же княжна, иначе бы слуги князя поймали её, и одной проблемой было бы меньше.

  ... мыслеплёт говорила, что они второй день занимаются ерундой, и так детей князя не найти и что Мера тоже пропала.

  Рим посмотрел на корявую подпись. Могла ли княжна обладать таким ужасным почерком? Могла, но ему всё равно казалось, что у строгой гордой Меры почерк должен был бы соответствовать рассказам брата о ней: чёткий, острый, уверенный, с ровными, как по линейке, строками.

  ... если бы он озаботился посылкой до входа в квартиру или вскрыл её на пороге, всё могло бы пойти по-другому. Дневники бы попали в руки князя, и он занялся бы поисками сына сам. Возможно, узнал бы что-то неприятное, но сумел бы его найти. Махуш же...

  Рим одёрнул себя. Нельзя об этом думать. Дан Ракеш ищет детей, значит, уверен, что они живы.

  И Мера. Что могло случиться с разумной и хладнокровной сестрой его друга? Единственным безрассудством в её жизни была ссора с отцом. Что такого могло случиться, что, зная об опасности, о пропаже брата и его поисках она отправила эти книжки ему, а не отцу? Рим не понимал. Будь они хоть трижды в ссоре, он бы попросил помощи у отца-князя, ведь у него куда больше возможностей найти Махуша.

  Могло ли в этих книжках быть что-то такое, что настроило бы дан Ракеша против сына и навредило Махушу и Мере ещё больше, чем то, что с ними случилось?

  Рим испытал острое желание немедленно отвезти книжки в дворец князя. Потом вспомнил зловещее присутствие в своей голове, и его пыл остыл. Можно отослать и анонимно. Вручить уличному мальчишке и отправить к порогу дома.

  Правда, есть вероятность, что посылку отправят в мусорку, и ни князь, ни королевские мыслеплёты о ней не узнают. Надо будет подписать... и читающая мысли ведьма снова до него доберётся. Рим вспомнил отвратительное копошение в своей голове, и его всё-таки стошнило прямо в тарелку.

  Пытаясь прополоскать рот над раковиной Рим думал, что никогда больше не решится пережить что-то подобное. Нет. Ни за что. Пусть карманные чудовища королевы жрут головы кого-нибудь другого. Он... он сначала узнает, так ли важны эти книги, а после что-нибудь предпримет. Да, для начала надо убедиться, что зашифрованные записи представляют какую-то ценность, а не очередная шутка Махуша, чтобы позлить отца, если к ниги попадут ему в руки.

  Утром Рим распорол одну книжку, достал из тетради два листа с большим куском зашифрованного текста и списком покупок и, после некоторых раздумий, показал их Меркаре. Пертежец только посмеялся над его верой в свои обширные знания, но предположил, что если коллега принесёт ему несколько листов из «занимательной записной книжки», то он может попробовать в течении месяца их расшифровать. Месяц! Увидев разочарование на его лице, Меркара пожал плечами и отправил его к Дагуру, который славился широтой интересов и знакомств. Ему Рим рассказал ту же историю про случайную находку. Дагур, в отличии от Меркары, понял, что история дутая, и честно сказал, что быстро расшифровать не сможет.

  – Ну... я не мастер в криптографии, – признался Дагур. Риму на мгновение показалось, что позади него кто-то возник. Столь яркое ощущение подкравшегося мыслелёта ошарашило его, и он дёрнулся, не найдя за спиной ничего, кроме здоровенного фикуса. На удивлённый взгляд коллеги Рим смущённо отмахнулся и пробормотал, что ему показалось что-то неприятное.

  – Меркара сказал, что это знак бога, – Рим показал на кривоватый рисунок под списком покупок. Сам он не очень понимал, что такое знаки богов, это было что-то из деревенских суеверий или норнальских местечковых верований.

  – Ну... возможно, хотя я такого не знаю. Если эта хм... забавная тетрадь так тебя заинтересовала, что тебе невтерпеж получить ответы в самое ближайшее время, – Дагур чуть-чуть улыбнулся, – то могу подсказать парня, который, если ты ему понравишься, поможет. Знаешь Секеля с улицы королевы Мэйлар?

  Рим знал. Некий Секель, волшебник, любитель древностей и книг, держал там свою личную библиотеку и небольшой клуб по интересам. Рим про библиотеку и вечерние собрания у её хозяина знал только по рассказам приближённых к этому Секелю, так как не был ни интересным собеседником, ни любителем древностей. Древние мало что знали об электричестве и миноэнергетике, а в волшебство в его чистом виде Рим не то чтобы не ценил, скорее, не считал нужным в современном мире стремительного развития технологий. В юношестве он, разумеется, не имея собственных сил, ставил опыты с батарейками и минопроводами. Он с одногруппниками читал заклинания, делал пассы руками, сосредотачивался и пытался провести алхимические эксперименты. Результат если и был, то очень жалкий. И он посвятил все силы изучению миносистем и попыткам понять, что же такое электричество.

  ... а ведь когда-то у него были амбиции. Эффи рассказывала ему про нервные сигналы, и они сидели и гадали, а может быть, раз электричество существует в самих человеческих телах, то оно вовсе не непонятное инородное богопротивное явление, как считалось во времена их юности. А потом всё как-то ушло. Мечты разбились о быт, потом ещё раз – о взрослую жизнь, о расставания, об осознание, что кто-то лучше и привлекательней него. Рим иногда мечтал о том, что снова возьмётся за диссертацию, но это были уже не яркие детские мечты, а осознание, что случится это нескоро и будет тяжким трудом.

  Он кивнул.

  – Буду очень благодарен, Даг.

  3

  Господин Секель оказался изящным мужчиной неопределённого возраста ростом чуть выше среднего. Длинные, светлые почти до тёплой молочной белизны волосы опускались ниже плеч, отчего издали волшебник выглядел то ли экстравагантным юношей, то ли нелюдью. Впервые увидев его, Рим подумал, что владелец библиотеки слишком молод для своей грозной репутации. Но, приглядевшись к сухим рукам и мелким морщинкам за квадратными стёклами очков, он понял, что господин Секель вполне может обращаться к нему как минимум «сын мой».

  Библиотека господина Секеля занимала второй этаж дома в пять окон. Как и многие дома около старых каналов, этот стоял на каменных столбах, чтобы уберечься от весенних паводков. Пространство между приземистыми массивными столбами занили котёл отопления в кирпичном мешке с новенькими мино-вводами и овощная лавка. В библиотеку на втором этаже вела узкая крутая лестница с тремя поворотами. Она выводила в маленькую прихожую, наполовину занятую сушащимися пальто и зонтами. День был ненастный, со стороны Туманов снова спустился моросящий дождь и влажный снег.

  Иногда Рим жалел, что родился в Мейнде, а не в солнечном Элени. Или на худой конец, в Ашаре. Там тепло и сухо, пусть и два летних месяца принять душ можно только по талонам в публичной бане.

  Сразу за микроскопической прихожей начиналась большая комната, где стояла конторка, шкафчики каталога и несколько столов для чтения. Господин Секель заполнял книжные карточки. Чуть в стороне от конторки сидела девочка лет тринадцати с пышными медными кудрями и прозрачными голубыми глазами. В её лице была какая-то неправильность – чуть более круглые глаза, чуть более приплюснутый, чем обычно у мейндцев нос, чуть более светлая кожа – что притягивала взгляд. Рим даже не сразу заметил, что рядом с ней сидит ещё одна ровесница, на этот раз самая обычная миловидная мейндка.

  Господин Секель заметил взгляд Рима и раздражённо кашлянул.

  – Ещё один твой родственник, Дагур? – не очень вежливо спросил волшебник. Дагура откровенно недружелюбный тон ничуть не смутил. Молодой преподаватель широко улыбнулся.

  – В этот раз нет. Это мой коллега по работе. Римуш. Я вам рассказывал про него.

  – Возможно. Я тебя не очень внимательно слушал, – пожал плечами библиотекарь. – Так полагаю, юноша, вы инженер?

  – Верно, – кивнул Рим.

  – Ему в руки попались зашифрованные книжки, – встрял Дагур. – Со знаками богов!

  – Очень увлекательно, – тоном господина Секеля можно было замораживать каналы. – А я-то тут причём?

  – А вы один из лучших специалистов по знакам богов в городе, – Дагур широко ухмыльнулся. – И у вас лучшая библиотека в городе.

  – Разумеется. Особенно по сравнению с Королевской или Публичной исторической, – Секель отложил в сторону карточки и опёрся о свою контору. Он был ниже Дагура, но даже так казался куда значительней долговязого преподавателя. – К тому же знаки богов уже давно никто не использует всерьёз, кроме глупцов, захотевших поиграть в древние культы. Их каракули не представляют никакой ценности.

  – Но может быть вы всё же взглянете? Пожалуйста.

  – Поищите кого-нибудь другого.

  – Наш коллега, к которому мы обратились, чтобы зря вас не тревожить, узнал в одной из записей знак Хериша-пожирателя и отказался дальше помогать нам. Он велел сжечь эти бумаги, пока они нам не навредили.

  – Надо же. Ваш коллега весьма мудр. Как его имя?

  – Меркара. Он пертежец, – ответил Рим. Секель перевёл на него взгляд своих глаз, и Рим понял, что они вовсе не голубые, как ему показалось вначале, а золотисто-жёлтые с прожилками. Ему сразу стало не по себе под взглядом этих глаз. – Он преподаёт у нас в школе.

  – Чтобы не говорили про его родину, там ещё сохранили остатки здравомыслия. Хм... – библиотекарь посмотрел на свои карточки.

  – Давай я заполню их, па, – предложила рыжеволосая девушка. Господин Секель прищурился и пристально посмотрел на дочь. Её подруга, как отметил Рим, тоже смутилась под взглядом хозяина библиотеки.

  – Вы ещё уроки не доделали, мои дорогие. Помнится, вы обе намеревались получить весной королевскую стипендию.

  – Да, па. Уроки мы доделали, но мы...

  – Вы повторили математику? Я тебе отметил примеры на сегодня.

  – Почти все решили, па. Па, мы уже второй час тут сидим, можно и отдохнуть. Пожалуйста! Скоро голова же треснет.

  Господин Секель прищурился и протянул руку. Его дочь отдала ему свою и подругину тетради. Рим оглянулся на Дагура. Тот кивнул, мол, всё в порядке. Секель пролистал тетради, потом что-то отметил красным карандашом и вернул их девочкам.

  – Я уверена, что раскрыла скобки правильно, – обиделась дочка библиотекаря.

  – Именно. Нечего подглядывать в ответы, – Секель положил карандаш в стакан и кивнул. – Можете полистать каталоги. Если появятся ещё новые посетители, позовите меня.

  Девочки повеселели и принялись быстро убирать учебники. Секель поджал губы, но ничего им не сказал.

  – Пойдёмте. Посмотрю, что за умник нарисовал знак Хериша-пожирателя.

  Прежде, чем пустить его в свою библиотеку, господин Секель записал имя Рима по паспорту и пролистал сам документ. Девочки, уже убравшие учебники и тетради, тихонько перешептывались рядом, поглядывая на мужчин. Дагур их, похоже, уже знал. От его вопроса об учёбе и делах в школе они не смутились и рассказали о новогодних каникулах, о возобновлении учёбы и как от выстрела танка около школы в классах потрескались все окна. Пришел ещё один посетитель, представившийся профессором истории из школы светлой Элени. Он принёс господину Секелю подшивку статей, и Рим был готов поклясться, что их разговор завязался надолго. Но Секель пролистал тетрадь, похвалил подборку и извинился, что у него дела.

  – Надеюсь, оно стоит моего времени, – проворчал хозяин библиотеки, уводя их с Дагуром внутрь книгохранилища.

  – Разве я когда-то зря отнимал ваше время?

  – Мне пальцев не хватит перечислить все случаи. Идёмте.

  Библиотека господина Секеля, о которой Рим столько раз слышал восторженные рассказы, вживую впечатляла не так сильно, как говорили. Она занимала шесть комнат, две из которых оказались закрыты, и Дагур шепотом сказал, что там личная коллекция и особо редкие тома, которые абы кому не выдаются. Беглый взгляд по табличкам на шкафах показал, что господин Секель интересовался самыми разными науками. К удивлению Рима, считавшего волшебника типичным представителем своего племени и любителем словесных наук, они прошли мимо табличек «геология и землеобразование», «железные дороги» и «физика водообразования». Разглядеть остальные Рим не успел.

  – Присаживайтесь, – Секель указал на небольшой столик у окна, окруженный несколькими стульями. Волшебник уселся сам, включил настольную лампу и взял у Рима блокноты.

  – Я так понимаю, что-то совсем свежее? – он посмотрел на корешок с оттиском бумажной фабрики и кривовато ухмыльнулся.

  – Вот в этом блокноте был знак, он расшит...

  – Я сейчас разберусь, – господин Секель поменял очки и принялся листать книжки. Рим постарался дышать потише, а Дагур с интересом подался вперёд. Секель хмуро посмотрел на него, не меняя положения головы, и преподаватель отодвинулся, а для верности ещё и откинулся на мягкую спинку своего кресла. Из прихожей раздался детский смех. Секель перевернул страницу. Рим не сомневался, что библиотекарь именно читает. Его глаза мерно изучали страницу за страницей, останавливались на рисунках, а пальцы пролистывали бытовые записи и описания интрижек Махуша.

  Наконец, волшебник бегло пролистал все три книжки и заговорил.

  – Ваш друг правильно прочёл знак Хериша-пожирателя, – Секель открыл расшитый блокнот, который Рим пронумеровал третьим и счёл самым свежим. Последняя дата в нём была отмечена днём их последней встречи с Махушем. Больше княжич в нем ничего не писал.

  – Видите, это пасть пожирателя, это его жертва, это огненное копьё Тена, пронзающее пожирателя плоти. Знак тёмного аспекта Хериша. Вы же в курсе теории о двойственном происхождении богов?

  – О том, что Амазда не сущий?

  – Нет, разумеется, нет. Я имею в виду теорию, что Амазда пришел позже богов. Что он... не единственный. Что боги не его дети, а его предшественники, склонившие перед Ашей голову. Что они существовали до, и были созданы не из света, а из первоначального хаоса, породившего Амазду и Амана. Так что каждый бог олицетворяет как светлую сторону бытия, так и тёмную. Например, Тиара не только дающая свет богиня чувств, справедливости и отваги, но и богиня гнева, безжалостная мстящая фурия и повелительница испепеляющего пламени. Элени – мать милосердия, терпения и жизни, она же богиня страданий, болезней и цикла жизни и смерти. Точно так же и Хериш, владыка плоти. Сам по себе он покровитель здорового тела, физического труда и, как ни странно, науки. Познания мира, если говорить точнее. Его тёмные аспекты – похоть, членовредительство, порча могил и трупов.

  – Поедание плоти, – брякнул Рим, вспомнив детские страшилки. Хериш-Пожиратель-Плоти был чем-то вроде демона Амана. Он поджидал непослушных детишек под мостами каналов и в канализационных люках. А мог вылезти и затаиться под крыльцом, поэтому хорошие дети сидят у себя в комнате, а не бегают по улицам.

  – Да. Верно. Людоедство. Некоторые последователи Хериша приходили к выводу, что раз плоть – это ответственность их бога, то поедая её, они будут получать его благословение.

  – Ну...

  – Абсолютное заблуждение, говорю вам, как вынужденный прибегнуть к праву Покинутых. Поедание человеческой плоти не делает человека сильнее, – Секель коротко улыбнулся. Рим против воли вздрогнул. Библиотекарь из просто неприятного типа внезапно стал... зловещим. Право Покинутых разрешало людям, оставшимся в изоляции на землях вдали от остального человечества, людоедство. Но это тоже была страшилка из детства, драматическая часть историй о мужественных первопроходцах или несчастных, отрезанных течением Океана от мира. Они собирались кругом и тянули жребий. Некоторым тянуть жребий право запрещало. Дети. Врачи. Женщины, которые могут родить или беременны. С последними, правда, были разночтения. Альдарский и мейндский вариант права гласил, что беременную надо спасать любой ценой, следом за ней способных рожать женщин, а третьими – детей. Эленийский обычай предписывал оказать матерям последнюю милость, если нет надежды.

  Но одно дело читать о таком дома, под тёплым пледом, будучи подростком. Совсем другое – сидеть напротив человека, который съел своего товарища, чтобы выжить.

  – Люди не отличаются особо изысканным вкусом. К тому же мяса в них очень мало, – Секель перестал улыбаться. – И особых сил ни у меня, ни у моих товарищей не появилось. Есть разница между выживанием и попыткой съесть соседа во славу своего бога. Но некоторые люди любят грязь. Поэтому Хериш около сотни лет назад получил такую зловещую репутацию, что в конце концов, его культ пришел в упадок на всех землях Мейнда.

  – А что вы можете сказать о шифре? – не удержался Рим. – Честно говоря, я подозреваю, что владелец блокнота нарисовал этот знак от скуки. Он никогда не был слишком религиозен и, признаться, вряд ли смог бы прочитать благословение Матери.

  – Вот тут вы ошибаетесь, молодой человек, – Секель поменял очки обратно и откинулся на спинку своего стула. Его лицо оказалось в полумраке. Свет лампы, выбивающийся из-под абажура, оставлял верхнюю часть его лица в тени, отчего желтые глаза за стёклами стали похожи на змеиные. Или Риму лишь кажется? Он не мог отделаться от отвратительной мысли, что перед ним сидит людоед. – Шифр напрямую связан со знаком. Это тайнопись мейндского жречества, использовавшаяся до установления абсолютной власти короны и, как вы поняли, нахождения камня нашей земли. Она исправлена под нужды нынешнего языка, но структура прежняя. Простая замена части букв на старое эленийске письмо, пропуск гласных и письмо задом наперёд. Думаю, покажи вы это более или менее пристойному историку, он бы его сразу узнал. Этот шифр тайна только для обывателей. И он достаточно прост. Криптограф или математик без труда разгадал бы шифр даже без знания о культах, – Секель прищурился. – Даже странно, что в политехнической школе такого не нашлось.

  Дагур беззаботно отмахнулся.

  – Знак Хериша указывал, что нам нужен более узкий специалист.

  – Пока этот более узкий специалист видит записки не очень интересного юноши, ведущего бессмысленный образ жизни. Кто-то из ваших студентов?

  – Да, – не стал скрывать Рим. – Он пропал несколько дней назад, и я обеспокоен этим.

  – Я слышал о пропаже княжича Махуша дан Ракеша, – Секель пролистал ещё несколько страниц книжки. – Его сестра Мера, если верить слухам, тоже куда-то подевалась, а старый князь дан Ракеш объявил городскому охранению и корпусу королевских следователей баснословное вознаграждение за информацию об обоих. Почти пятьдесят золотых драконов за информацию, которая поможет найти их.

  – Я не слышал, – признался Рим.

  – Не удивительно, за новостями о перевороте и освобождении зелотов в Ашаре, оно могло и затеряться, – ядовито заметил Секель.

  – Мы не работаем за вознаграждение, если вы на это намекаете, – возразил Дагур. Рим молча удивился его самообладанию. Возможно, электрик знал хозяина библиотеки лучше него.

  – Трогательная забота о студенте.

  – Мы с Махушем дружили, – тихо сказал Рим. – По его просьбе Мера, его сестра, отослала мне эти книжки. Вряд ли бы он оставил эти записные книжки тому, кому бы не доверял.

  Секель снова улыбнулся своей короткой неприятной улыбкой. Тонкие губы вытянулись в линию и почти пропали. Мимо них пробежала Меда с кружками и спросила, не нужно ли им чая. Рим снова поразился, насколько не похожи отец и дочь, и при этом очень схожи в своей притягивающей взгляд неправильностью. Секель кивнул ей, и девочка через несколько минут вернулась с подносом на голове. Она ловко балансировала большим заварочным чайником и расставленными вокруг него чашками из разных сервизов.

  Всё это время библиотекарь молчал и похлопывал тонкими белыми пальцами по записной книжке у себя на колене. Дагур сидел с благодушным выражением лица, словно всё происходящее было совершенно нормальным. Рим решил не паниковать раньше времени и положиться на уверенность коллеги. В конце концов, ему виднее, чего ожидать от этого волшебника. Риму хватило бы знания, что за система использована в шифре. Возможно, это займёт время, но мог бы найти криптографа в школе...

  И потратить на всё ещё несколько дней, пока Махуш и Мера непонятно где. Рим заёрзал. Он совершает непростительную ошибку, и от этого было мучительно больно. Окажись эти дневники у князя дан Ракеша, он бы сумел ускорить поиски. Или у королевской ведьмы... О ней он боялся даже думать. Рим презирал самого себя за трусость, но каждый раз при мысли о том, что у него в голове появится ледяное чужое присутствие, внутри него всё умирало.

  Секель налил себе чая в красивую чашку с вызолоченной ручкой и вернулся в прежнюю позу.

  – Возможно, ваш дорогой друг был культистом Хериша, я не могу сказать точно. До меня доходили слухи, что в городе есть его культы, как и культы Норна. Люди всегда любят глупости, если они завёрнуты в фантик из тайных знаний, древних легенд и других глупостей. Но они не выходят за... определённые рамки приличия. Большинство людей по своей натуре не злодеи и весьма трусливы. Перейти грань, разделяющую баловство от настоящего зла им страшно.

  Махуш мог, подумал Римуш. Этот малолетний избалованный придурок мог. Рим с трудом удержался от стона. Махуш был в капкане родительских скандалов, имел перед глазами пример сестры, которой гордость обошлась очень дорого, и метался между жаждой свободы и княжеским содержанием. Рим иногда завидовал его деньгам, иногда безумно, иногда до мерзких мыслей, что он, Рим, смог бы распорядиться этими возможностями в разы лучше друга. И тирания сумасбродного отца не такая уж и большая плата за достаток и сытость. Махуш не то чтобы сильно страдал, находя на свою задницу приключения, любовников или вот секту забытых богов.

  – И чем занимаются культисты Хериша, если не решаются есть человеческую плоть? – спросил Дагур с немного придурковатой улыбкой.

  – Полагаю, занимаются физическими контактами в разных формах.

  – Чем-чем?

  – Трахаются разными способами, – Секель посмотрел на него, как на умственно отсталого.

  – А вы поможете нам найти больше информации?

  Рим не был мастером по чтению человеческих эмоций, но выражение лица библиотекаря на его взгляд однозначно показывало полное разочарование господина Секеля в умственных способностях собеседника.

  – Разумеется, юноша, – библиотекарь поднялся и вскоре вернулся с тремя книгами и одной тетрадью без переплёта.

  – Это Голубиная книга, это монография мастера Ура об аспектах богов, о Херише тут тоже немного. Это монография о культах Мейнда до прихода Чумы, о культе тут написано больше всего, но вряд ли достаточно, чтобы составить себе нужное мнение. К тому же автор любит легенды, в том числе и ту, в которой храм Хериша провалился в Обратный Мейнд, и спаслась лишь одна жрица, которая однажды съест десять тысяч людей и железной цепью вытянет храм обратно. Впрочем, господам инженерам сойдёт и это.

  – Почему так мало? Мне всегда казалось, что Хериш достаточно... изученный бог. О нём столько сказок, присказок, мы все знаем, как должны выглядеть его храмы и скульптуры, – Дагур взял книги в руки. Секель вернулся обратно в своё кресло.

  – Потому что культы Хериша запрещены, молодой человек. Потому что они творили вещи, непристойные не только по меркам древних, но и по нашим. Педофилия, скотоложество, изнасилования, обжорство, членовредительство, извращения... Хуже того, людоедство и отравление колодцев ради телесных недугов. По слухам, именно культисты Хериша принесли в Мейнд Чуму, считая болезни проявлением воли своего бога. Чума, как вы знаете, привела к захвату власти Домом Воздуха, а Дом Воздуха своей тиранией разорил Мейнд. Подробности можете уточнить у более вовлечённых историков.

  – Но что-то осталось? Дом Воздуха не мог уничтожить вообще всё. Да и их самих потом тоже уничтожили.

  Секель приподнял брови:

  – И как по вашему уничтожение Дома Воздуха могло помочь спасти записи о Херише?.. Как я сказал, да, слухи о существовании некоторых кружков до меня доходили. Но их нельзя, как бы это назвать, сравнивать с историческими культами. Все они не имеют настоящей преемственности и скорее играют в поклонение, чем являются реальным культом.

  – Но они ведь существуют?

  – Да, существуют. И если власти узнают о них, то им будут грозить неприятности. Вряд ли королевское правосудие будет судить их по всей строгости вроде утопления в Большом Канале, клеймением и четвертованием. Но возможно, их вышлют в Норнал...

  Вот и ответ, подумал Рим. Мера знала о том, что её брат вляпался в такое дерьмо, и отослала его дневники человеку, которого сочла другом. Махуша могут утопить в Большом Канале, как грязного насильника и чудовище. Могут заклеймить и отправить в Норнал. И отец его не спасёт, потому что королева Эллин никогда не смягчает приговоры богохульникам и насильникам.

  – Господин Секель, – мысли Рима прервал по-прежнему спокойный голос Дагура. – Вы поможете нам с расшифровкой?

  Библиотекарь отпил из своей чашки. Блеснули огоньки в жёлтых глазах.

  – Моё время дорого стоит.

  Рим подозревал что-то такое, как и то, что знакомый Дагура окажется ему не по карману. Он спешно протянул руку к запискам Махуша.

  – Думаю, это лишнее. Я имею некоторый опыт в расшифровке, и благодаря подсказке господина Секеля смогу расшифровать записки сам...

  – Брось, ты потеряешь уйму времени, которым можно распорядиться куда лучше. Господин Секель, какая цена?

  – А молодой человек сможет расплатиться?

  – Я расплачусь за него.

  – Ты или твоя мать?

  При упоминании своей матери Дагур страшно смутился и опустил взгляд.

  – Нет, только я.

  – Хорошо. Я тебе напишу, какие книги мне нужны. Думаю, перевод будет не очень сложным, и твоей сестрёнке не придётся кормить тебя ближайший месяц.

  – Хорошо! – Дагур очень обрадовался, словно Секель пообещал ему услугу даром. Рим не знал, что и говорить. Он терпеть не мог быть должен, потому что расплата каждый раз настигла его внезапно, и особенно он терпеть не мог этот расчёт услуга за услугу. Лучше уж быть должным твёрдой монетой. Он покосился на корешки книг на полках. Библиотекарь сказал «список книг». Значит, платить придётся ими. Наверняка какие-то редкие издания или копии из закрытых собраний.

  Они пожали друг другу руки, и Секель ушел вместе с записными книжками. Рим пожалел, что не плюнул на приличия и не влез в приёмную декана, где стоял копировальные аппарат и не снял с них копии. Но он сдержался и вместо этого обратился к более насущному вопросу.

  – Зря ты так. Я же не смогу тебя отблагодарить, – укорил он Дагура.

  – Да брось. Тебе приятно, а мне не будет ничего стоить. Я не первый раз ему книги таскаю.

  – Не первый?

  – Он всегда за особые услуги берёт особую плату. Знания. Книги. Не обязательно что-то дорогое, просто редкое или труднодоступное. Например, политехнический вестник.

  – Школьный журнал?... Но его же можно просто купить!

  – Ага. Оформив подписку, заполнив анкету, получив разрешение и справку от городского охранения, что ты не собираешься продавать эти бесценные знания в Альдари или в Пертеж. Проще купить мне, а потом принести ему. Проще мне через знакомых собрать копии интересующих его статей и принести ему. В конце концов, иногда проще мне найти учителя пертежского для его драгоценной дочки, чему ему тратить время и обивать пороги Серого Холма в поисках того идеального, что достоин ставить его сокровищу произношение.