Текст книги "На всю оставшуюся жизнь…"

Автор книги: Миранда Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Линда вздохнула.

– Как раз этого мне и не хватало в последние два года!

– Тем более не упускай случая! Да, я еще не упомянул об изысканной еде, которая ждет тебя. Ты на гребне удачи, дорогая! Не искушай судьбу!

– Мне кажется, что ты испытываешь на мне свою новую технику соблазнения.

– Ты не права, – возразил Ник, сделав строгое лицо. – Если хочешь провести со мной ночь, тебе следует попросить об этом.

– Угу, размечтался.

– Тебе решать, – пожал плечами Ник.

Но, похоже, он не шутил. Даже когда они уложили Рори спать, Ник не сделал ни единой попытки сократить дистанцию, которая неожиданно возникла между ними. Ужин проходил в хрупкой и напряженной тишине, и Линда чуть не вскрикнула, когда зазвонил телефон. Она поспешила к аппарату, но Ник, схватив ее за руку и повернув к себе лицом, произнес:

– Если это Дейв, не говори ему, что я здесь.

– Почему? Он все равно рано или поздно узнает, что ты работаешь у меня няней. Или хочешь, чтобы я скрыла твое присутствие в моем доме – как факт, которого следует стыдиться?

– Нет. Но сейчас, пожалуйста, не говори ему. Обещаю тебе, если все будет нормально, я сам скажу ему в следующую субботу.

– Если все будет нормально? Что это значит? А, понимаю. Моя перелетная птичка готовит отходные пути, – добавила Линда презрительным тоном.

– Ты первая, кто сказал об испытательном сроке. И дала мне неделю, помнишь? Если хочешь, чтобы я остался, я останусь.

– Правда? – Сердце Линды забилось от радости. Она ликовала. – Хорошо. Очень хорошо. Спасибо. Да, я согласна. Оставайся. Теперь мне лучше снять трубку, а то человек забудет, зачем звонит.

Линда была настолько переполнена чувствами, что даже голос ее изменился, и звонивший Дейв не сразу ее узнал.

– Это ты, Линда?

– Конечно, я. А в чем дело?

– У тебя какой-то странный голос. Что-нибудь случилось?

– Да нет, ничего.

– Не мог до тебя дозвониться. Никто не поднимал трубку.

– Я выходила за покупками, – ответила Линда, решив не вдаваться в подробности насчет несчастного случая с Мэдж. Тем более единственное, что мог сделать Дейв, – это дать еще один бесполезный совет или, и того хуже, наведаться собственной персоной. Боже упаси!

– Я только хотел удостовериться, что тебе все-таки постригли газон, а то я чувствовал себя несколько неловко, когда отказал тебе вчера. Но поверь мне, я действительно был на пределе.

– Не бери в голову, Дейв. Мэдж помогла мне найти человека.

– Что бы ты делала без нее?

Я бы наняла вот такого парня, как Ник, подумала Линда. А вслух сказала:

– Представления не имею! Я без нее, как без рук.

– Как Рори?

– Нормально.

– Сочувствую, тебе с ним несладко. Но крепись! В конце концов, этот трудный возраст скоро останется позади, мальчик пойдет в школу. А это будет уже совсем другое дело. Поверь мне.

– Я тебе всегда верю, Дейв, – сказала Линда с иронией в голосе. – Ты такой мудрый и даешь такие умные советы. Я всегда рада с тобой поговорить.

– К сожалению, вынужден проститься с тобой. Нет времени. Пока.

– Пока.

Не сводя глаз с Ника, она медленно положила трубку. Как не похож Ник на ее брата! На этого бесполезного болтуна. Ник рядом, поддерживает, помогает ей. Конечно, в один прекрасный день он бросит ее. Было бы наивно думать, что Ник изменит свой образ жизни ради нее. Он, как перекати-поле. Единственное, что его удерживает здесь, – это сестра Огастин. Когда ее не станет, он уедет. Но лучше об этом не задумываться, а наслаждаться его присутствием, не теряя времени.

– Ник, – произнесла Линда негромко.

– Да? – Темные глаза Ника сузились.

– Я хочу тебя.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Прошедшая неделя навсегда останется в памяти Линды. Благодаря Нику, она была переполнена приятными сюрпризами и невообразимыми наслаждениями.

Когда в понедельник вечером Линда вернулась с работы, то услышала разносившееся по дому громкое пение: красивый тенор исполнял оперную арию. Наверное, Ник нашел гордоновскую коллекцию дисков с записями Паваротти, подумала Линда, поднимаясь наверх.

Но нет, это пел Ник, моясь в ванне, а Рори в другом конце ванны радостно шлепал по воде ручонками, будто маленький итальянский дирижер.

Линда была настолько поражена красотой голоса Ника, что первые двадцать секунд даже не замечала его наготы. Но потом заметила. Их взгляды встретились, и пение оборвалось. Им с трудом удалось дотянуть до того момента, когда Рори заснул, а уж тогда Ник показал ей все свои таланты…

Во вторник вечером, вернувшись с работы, Линда застала Ника за роялем. Он играл что-то в ритме марша, а ликующий Рори сидел на крышке рояля и стучал по ней в такт музыке крохотными ножками. Ник владел виртуозной техникой игры, и это удивило Линду еще больше, чем его вчерашнее пение. Он сказал, что был музыкантом, но она думала – музыкантом средней руки. Увидев же и услышав, как он играет, она поняла: Ник – музыкальный гений. Позже, когда они лежали в постели, Ник признался, что также неплохо играет на скрипке. Сестра Огастин, встревоженная бьющей через край энергией маленького приемыша, старалась так организовать его день, чтобы ни минуты свободной не оставалось на шалости. Музыка и спорт были его любимыми занятиями. Он играл в американский футбол, занимался гимнастикой, восточными единоборствами, наработав себе мускулатуру. Интенсивно тренируется по утрам и сейчас, при случае даже наведывается в тренажерные залы. Линда тут же заявила, что не намерена отпускать его в эти тренажерные залы, пока он работает на нее. В Сиднее эти места пользовались дурной репутацией, и на Ника там положат глаз. Смеясь, Ник пообещал тренироваться только дома и только с ней…

В среду Линда задержалась на работе допоздна – в последнюю минуту пришлось менять главный материал месяца из-за сообщения о новой драме в королевской семье. Хотя она работала для журнала «Австралийская женщина», материалы в основном были о международных знаменитостях, среди которых принцесса Диана занимала ведущее место. По правде говоря, Линду не удовлетворял характер статей, требовавшихся от нее для «Австралийской женщины», но это была единственная прилично оплачиваемая журналистская работа, которую ей удалось найти. И Линда держалась за эту работу, тем более теперь, когда была вынуждена оплачивать услуги Ника. Но он стоит этих денег, подумала Линда, увидев его у дверей дома. Вечер выдался на редкость жарким, и на Нике не было ничего, кроме джинсов. Одного его вида вполне хватило, чтобы взбодриться.

– Зачем?… – пробормотала Линда, когда Ник вручил ей бокал охлажденного белого вина.

Перед тем как ответить, он нежно поцеловал Линду в щеку и закрыл дверь.

– Я наткнулся на две бутылки итальянского вина, которые Джино прислал вместе с едой в ту субботу. Тогда я подумал, что это слишком крепкий напиток для столь чопорного ужина, и спрятал бутылки в шкаф. Но сегодня, после трудного дня, это то что надо!

– Он и вино прислал? Что же ты сделал для этого Джино, раз он настолько расщедрился?

– Да так, дал ему кое-какие деньги, когда он очень нуждался.

– И, наверное, никогда не попросил обратно?

– Зачем мне они? – пожав плечами, ответил Ник.

Линда была удивлена его щедростью.

– Сестра Огастин права: ты добродетелен. Но, к сожалению, слишком красив, чтобы возбуждать такие же добродетельные мысли у окружающих, – сказала Линда, весело поглядывая на Ника и поднося прохладный бокал к губам, сделала большой глоток, наслаждаясь терпким вкусом вина и удивляясь его крепости. – О! – Она не спеша облизала губы, видя, что Ник не отрывает глаз от ее рта. – Это действительно прекрасное вино!

– Не пей слишком быстро, – предупредил Ник. – Поверь мне, стакан-другой этого вина – и ты забудешь, как тебя зовут.

– А ты поможешь мне вспомнить, – пробормотала Линда, гладя ладонью его обнаженную грудь.

Ник понимающе улыбнулся.

– Помогу, конечно. Положись на меня. День выдался трудным для нас обоих, и надо как следует отдохнуть…

В четверг, после изнурительного рабочего дня, Линда первый раз в жизни ощутила на себе всю прелесть и феноменальный оздоровительный эффект эротического массажа в профессиональном исполнении Ника.

Так как журнал был практически готов к набору, пятница оказалась у Линды свободной. Она предложила Нику тоже взять отгул и навестить сестру Огастин. Однако Ник отказался, сославшись на уже имеющуюся с ней договоренность о встрече в субботу.

Проснувшись в пятницу утром, Линда обнаружила на постели рядом с собой поднос с завтраком и сидящего Ника.

– Я не верю своим глазам! Наверное, мне все это снится! – восхищенно всплеснула руками Линда.

– Ты заслуживаешь, чтобы тебя немного побаловали, – ласково заверил ее Ник. – Теперь садись. Я поставлю поднос тебе на колени.

Когда Линда села в кровати, ее взгляд упал на изящные настенные часы.

– Господи! Ник! Уже почти десять! Почему ты не разбудил меня? Тебе же пришлось самому возиться с Рори. А он по утрам бывает…

– Сегодня он был как шелковый. Кроме того, за что ты мне платишь, если не за эту «возню»?

– Ну, может быть, не тогда, когда у меня выходной. Я не ожидала, что ты будешь делать за меня абсолютно все.

– Делать за тебя абсолютно все доставляет мне самое большое удовольствие.

Линда укоряющее покачала головой, когда Ник с необыкновенной ловкостью и галантностью опустил поднос на ее колени.

– Если бы я тебя не знала, то могла бы подумать, что ты добиваешься, чтобы я полюбила тебя, – заметила Линда.

– Ну, и мне это удается? – спросил Ник с непроницаемым лицом.

В глубине души Линда осознавала, что, конечно, удается, да еще как! Однако не стоило именно сейчас говорить об этом.

– Скажешь тебе – ты и зазнаешься! – отшутилась она. – Кстати, а где Рори?

– В кроватке, играет со своими кубиками. Если хочешь, могу принести его сюда и положить рядом с тобой в кровать.

– Нет, спасибо. Я лучше доем сначала завтрак, чтоб его не пришлось потом собирать по всей постели.

– Вероятно, ты права. Рори энергичный паренек. Знаешь, он скоро будет ходить. Уже пытается вставать на ноги. Только бы не начал лазать – тогда кровать будет для него небезопасна. Может вывалиться, – озабоченно произнес Ник.

– А что если купить ему манеж? – осенило Линду. – Прямо сегодня! – воскликнула она с набитым ртом.

– Хорошая мысль. Мне тоже надо кое-что купить.

– Например?

– Ну, мне нужна летняя одежда. А также автомобиль. Я не могу возить Рори на мотоцикле.

– А ты… ты можешь позволить себе купить машину? – спросила Линда, тщательно прожевывая и проглатывая очередной кусок.

– У меня есть кое-какие сбережения, – ответил Ник уклончиво.

Но Линда сомневалась в наличии приличной суммы у человека, не имеющего постоянной работы и мотающегося по свету в поисках случайных заработков. Поэтому ей не понравилось, что Ник собирается истратить все свои сбережения на покупку машины.

– Ты можешь пользоваться моей машиной, а я буду добираться до работы на пароме. Мне не нравится, что из-за меня ты так потратишься.

– Ради Бога, Линда, успокойся. Ведь я могу купить какую-нибудь старую машину. Единственная причина, почему я до сих пор не купил ее, – это мой образ жизни, – с ним гармонирует только мотоцикл. Ну а теперь я снова в Сиднее. Заодно буду катать сестру Огастин… вывозить ее на лоно природы. Ей надо быть чаще на природе, ведь здоровье уже не то… А ты хоть раз видела восьмидесятилетнюю монашку на заднем сиденье мотоцикла? – продолжал приводить аргументы Ник.

Но он не купил старую простенькую машину. То, что он купил, называлось «форд фэалейн гиа» и выглядело фантастически красиво. Линда была озадачена. Такой автомобиль стоит целое состояние. Откуда у Ника деньги? Причем заплатил он наличными, и домой они возвращались уже на двух машинах. Линда тащилась сзади на своем маленьком белом седане. Заехав домой, они оставили седан в гараже и за дальнейшими покупками отправились все втроем уже на новой машине. Когда они зашли в самый дорогой магазин мужской одежды, Линда не удержалась:

– Ты что, выиграл в лотерею?

– Нет, – ответил Ник, небрежно перебирая стопки роскошных мужских рубашек. – Я тебе уже говорил, что у меня есть кое-какие сбережения. Я также получил очень большую денежную компенсацию несколько лет назад. Ты не беспокойся, не разорюсь. Просто последние десять лет я жил весьма скромно, и сейчас мне хочется немного шикануть.

– Это называется «немного шикануть»! – воскликнула Линда, когда час спустя Ник засовывал массу всевозможных пластиковых пакетов с вещами в багажник своей машины. – Я бы назвала это «транжирство».

Ник только улыбался в ответ.

– Да, я транжира. Именно транжира! – весело подтвердил он.

– Ты сумасшедший!

– Не более, чем остальные.

– Ну тогда я сошла с ума, потому что не понимаю, для чего это все. Зачем тебе нужны все эти вещи, вся эта гора одежды? – воскликнула Линда.

Ник лукаво ухмыльнулся.

– Да, ты права. Мой босс предпочитает видеть меня без одежды вообще.

– Прекрати, Ник. Я спрашиваю тебя вполне серьезно. Зачем тебе столько всего?

– Ладно. Отвечу. Я хочу выглядеть достойно рядом с тобой в ресторане, театре, в опере.

– В ресторане? – повторила Линда беспомощно. – В театре? В опере?

– Именно в опере. Я обожаю оперу. Ты же будешь ходить со мной в оперу? – спросил Ник.

– Конечно, с удовольствием. Но…

– Что – но? О Рори не беспокойся. Мэдж сможет посидеть с ним в субботу.

Линда не знала, что и подумать. Здравый смысл говорил ей, что этого не может быть, что все это сон, который скоро оборвется. И она молила Бога, чтобы он продлился как можно дольше.

– Что-нибудь еще не так? – спросил Ник, вглядываясь в ее страдальческие глаза.

– Нет, – ответила она слабым голосом.

– Тогда пошли, купим Рори манеж.

Но они так и не купили манеж. Ник буквально застрял в секции игрушек, купив за час игрушек больше, чем Рори имел за всю свою не столь длинную жизнь. Малыша и некому было, по сути, баловать. Бабушек и дедушек у него не было. Только Линда, Мэдж и Дейв, так ничего и не подаривший племяннику за все это время, кроме плюшевого мишки.

Большинство купленных Ником игрушек предназначались для развития интеллекта ребенка, и Линда была до глубины души тронута столь нежной заботой о ее сыне, хотя одна вещь вызвала у нее протест. Это был барабан.

– Нет, Ник. Только не барабан! – взмолилась она.

Красивое лицо Ника преисполнилось непоколебимой решимости.

– Именно барабан! Рори должен отбивать ритм, когда я играю на пианино.

– Но…

– Никаких «но»! У Рори определенно музыкальный талант, и я намереваюсь поощрять его развитие.

Такая самоуверенность Ника рассердила ее.

– Кто, в конце концов, мать ребенка? И кому, как не матери, решать, какие таланты стоит развивать в ребенке, а какие нет! Ты намереваешься! – язвительно сказала Линда.

– Да, намереваюсь. Ты наняла меня, чтобы я не просто кормил да укладывал ребенка спать, а чтобы помог ему развиться интеллектуально, духовно, физически. То есть гармонично. И мне виднее, как это сделать. Барабан берем тоже, – сказал Ник, обращаясь к продавцу, который добавил этот ярко раскрашенный инструмент к внушительной куче игрушек.

Линда уступила. Однако, увидев счет, предложила оплатить его сама.

– Я не могу позволить тебе такие расходы.

– Мне это доставляет удовольствие.

– Но…

– Не порти мне праздник, пожалуйста.

– Праздник?

– Да.

Она хотела было протестовать, но Ник бросил на нее такой сердитый взгляд, что пришлось вновь уступить его желанию. По всей видимости, Ник просто мот, один из тех, кому деньги карман тянут.

– Зачем ты соришь деньгами? – спросила она, когда они садились в машину.

– Мне так нравится, – ответил он просто. – Нравится тратить деньги на других. Что толку в деньгах, если они не приносят радости?

Линда неодобрительно покачала головой. И в то же время улыбнулась. Сколько ребячьей непосредственности, сколько детского восторга было в нем тогда, в магазине игрушек!… Его черные глаза светились неподдельной, чистой радостью. И именно это Линде нравилось в нем.

– Дай тебе волю, ты бы скупил весь магазин, – сказала Линда с нежностью в голосе.

– Ммм… Это мысль, а, Рори? – воскликнул Ник, подхватив Рори из коляски и подняв его высоко над головой. – Купим весь магазин? Нет? Не весь? Только ту часть, где игрушки? Правильно. Я люблю здравомыслящих людей. – И Ник поцеловал Рори в пухлую щечку.

Линда была счастлива, наблюдая восторженного Рори и слыша, как он заливается довольным смехом. Ник, такой чуткий, нежный! Не скупится на проявление добрых чувств и осыпает поцелуями и ласками и ее, и Рори. Но, как бы щедр Ник ни был, ей все было мало его ласк.

– Поехали, – сказала Линда, стараясь не выдавать своих чувств. Она знала, что Рори устал, скоро уснет и будет спать крепким сном.

Дома они не спеша поужинали. Впереди был долгий вечер.

Обычно Линда предоставляла инициативу Нику, и он не заставлял себя долго ждать. Но сегодня она почему-то испытывала сильное нетерпение.

Устроившись на софе рядом с ним, она играючи подставила ему лицо для поцелуя. Ник поцеловал ее очень нежно в губы, взяв в ладони ее лицо – будто чашу. Он, как бы пил из ее губ. Кончики их языков встретились, теплая волна блаженства окатила ее, и Линда застонала.

– Мне нравится, когда ты стонешь, – прошептал Ник, не отрываясь от ее губ. Он заставил ее вздохнуть столь же чувственно еще несколько раз, но потом неожиданно прервал ласки. – Линда…

В его голосе было что-то, что мгновенно вывело Линду из состояния блаженства. Тревожное предчувствие сжало ей сердце.

– Нет, – она почти вскрикнула, – не говори этого!

– Чего не говорить?

– Не говори того, что не хочешь говорить.

– Но я хочу сказать. Правда, это очень трудно.

Линда вырвалась из его рук. Все ее существо напряглось в ожидании наихудшего.

– Еще одно напоминание о правилах? Хочешь напомнить, что уходишь не прощаясь? Зачем надо было так сильно привязывать к себе Рори? И меня?… – с болью воскликнула Линда. – Какая я была дура, поверив всему этому бреду там, в магазине, – насчет развития талантов Рори, его воспитания. Да ты никого не сможешь воспитать, потому что просто не можешь оставаться на одном месте достаточно долго. – Она порывисто вскочила и подошла к окну.

Стоя спиной к Нику, Линда пыталась сдержать слезы – и не могла. До этого момента она не осознавала всей глубины ее чувств к Нику. Она любила Гордона, но то была другая любовь. Ник стал частью ее существа, воздухом, которым она дышала и без которого не могла жить.

Неожиданно Ник оказался рядом и осторожно обнял ее за плечи.

Первым ее желанием было вырваться, но она не могла пошевелиться.

– Я не собираюсь бросать вас, – сказал он страстно. Линде показалось, что ее сердце остановилось. – Хочу остаться здесь, с тобой и Рори, до конца моей жизни. Но, не как няня твоего сына, а как отец, Линда. И хочу быть твоим мужем, а не любовником. Я люблю тебя, Линда. Люблю всем сердцем. Именно это мне было трудно тебе сказать. Я люблю тебя.

От этих слов у Линды закружилась голова.

– Ты любишь меня? – переспросила она слабым голосом.

– Я и подумать не мог, что возможно так любить. И Рори люблю тоже. Я буду хорошим отцом ему, Линда. Обещаю тебе это.

Линда потеряла дар речи от счастья. Он любит ее. Любит Рори. Они поженятся.

– О! – Это было все, что она смогла выговорить. Обняв Ника и припав к его груди, она заплакала от счастья.

Чувство, наполнившее буквально все его существо, было новым для Ника. Он крепко и нежно обнял Линду, поглаживая ее вздрагивавшую от рыданий голову. Он любил Сару, но то была другая любовь, более эгоистичная. Его любовь к Линде – это зрелое чувство. Сейчас Ник ощущал потребность отдавать, а не только брать. Он хотел стать надежной опорой и защитой для Линды.

– Не плачь, дорогая, – продолжал успокаивать ее Ник. – Нет причины плакать…

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Это… это слезы счастья.

Преисполненным любви и нежности движением Ник смахнул слезы с ее щек.

– Ты всегда плачешь от счастья?

– Не знаю. Прежде я никогда не была счастлива по-настоящему. – У нее перехватило дыхание. – О, Ник! А ты уверен в своих чувствах? Я имею в виду… ты же говорил, что никогда никого не полюбишь, что не женишься, что ты не хочешь сковывать себя обязательствами.

– Да, тогда я так и думал. Но это было до того, как полюбил тебя. И еще некоторое время старался бежать от любви. Не хочу тебя обманывать, но в то воскресенье, когда я ушел не попрощавшись, я твердо решил никогда больше не возвращаться сюда. Однако сестра Огастин показала мне вещи в их подлинном свете. И я решил вернуться и завоевать твою любовь.

– О, Ник…

Ник знал, что должен сказать Линде всю правду. Между ними не должно быть недоговоренностей. Но при мысли о том, что ему предстоит ей рассказать, Ник ощутил, как горло сжимают спазмы.

– Я не должен больше скрывать от тебя еще вот что… – произнес он, борясь с нахлынувшими чувствами.

Взор Линды моментально затуманился, но вскоре вновь прояснился. Взяв в ладони его лицо, она мягко сказала:

– Ты можешь говорить со мной обо всем, о чем считаешь нужным.

Ник откашлялся. И отстранился от Линды, высвобождаясь из ее рук.

– Мне очень трудно говорить об этом, и ты должна быть терпеливой. – Он глубоко вздохнул и начал повествование: – После окончания школы я сразу поступил в консерваторию в Сиднее. Когда мне было девятнадцать лет, я встретил девушку по имени Сара. Она работала секретаршей в консерватории. Сара была на год старше меня. Такая красивая, зеленоглазая… – Ник запнулся. Сухость в горле мешала говорить. – Мы полюбили друг друга. Через несколько месяцев Сара забеременела. Мы поженились. Для меня это не было проблемой – я всегда хотел рано жениться и завести семью, которой никогда не имел. Дженни родилась через шесть месяцев после свадьбы. Она была… прелестной девочкой. Очень красивой… – Ник закашлялся, но потом продолжил: – К тому времени я уже концертировал и стал известным. Завоевал несколько престижных наград на крупных конкурсах пианистов-исполнителей, однако приличных денег эти победы мне не принесли. Поэтому после рождения Дженни Сара пошла работать, а я вел домашнее хозяйство, присматривал за Дженни, занимался музыкой. По вечерам и в выходные дни играл в ресторанах и клубах. Денег не хватало, но мы были счастливы. – Грудь Ника сжало, словно металлическим обручем. Он с усилием вздохнул и заговорил отрывисто: – Недели за две до дня рождения Дженни, когда ей должно было исполниться три года, Сара была дома. Она собиралась пройтись по магазинам и хотела взять с собой Дженни… Предложила и мне отправиться с ними… потому что шел дождь, а Сара не любила водить машину в дождь. Я готовился к конкурсу пианистов… Главный приз – пятьдесят тысяч долларов… Я надеялся, что смогу выиграть. И в тот день намеревался целиком отдаться репетиционной работе, а Сара отвлекала меня… Мы с ней поссорились, она назвала меня эгоистом… Она в действительности не думала так, просто вырвалось сгоряча… Они уехали… А затем меня оповестили о несчастном случае… Я должен был опознать тела… Я… я… – Ник умолк, тщетно пытаясь взять себя в руки. – Мне сказали, что это была не ее вина. Грузовик летел на красный свет, шофер был в состоянии наркотического опьянения… Я обезумел от горя, не знал, что предпринять… Я подал в суд на компанию, в которой работал шофер, и выиграл дело… Мне выплатили два миллиона долларов… компенсации, как будто эти деньги могли заставить меня чувствовать себя менее виновным…

Дальше Ник не мог продолжать. Его глаза увлажнились, сердце сжала боль. Линда приблизилась к нему и, взяв за руку, усадила его на софу. Потом села рядом и обняла его за плечи. Ник наклонился вперед, закрыв лицо ладонями в тщетной попытке спрятать душившие его слезы.

– Не смущайся своих слез, Ник, – сказала Линда мягко. – Надо выплакать горе, и станет легче. Сколько слез я пролила по Гордону… Плачь, Ник, плачь по Саре, по Дженни…

– О Боже, – простонал Ник. Он был больше не в силах сдерживать накопившуюся внутри боль. Прижавшись к Линде, он разрыдался. Они теперь были настолько эмоционально связаны, что чувства одного тут же передавались другому. И Линда ощутила, что тоже плачет.

Сколько времени прошло – неизвестно. Обессиленные, они лежали в объятиях друг друга. Постепенно к обоим стало возвращаться чувство реальности, осознание, что мучившие их воспоминания – это лишь воспоминания, что прошлое в прошлом, что ничего плохого больше не случится. Впереди только счастье!

А потом они любили друг друга, как могут любить мужчина и женщина, обновленные после пережитого катарсиса, – ликуя… свободно. Не предохраняясь. Позволив произойти тому, что должно было произойти.

– О, Ник, – стонала Линда, – Ник!…

Спустя некоторое время, лежа рядом с Линдой, Ник подумал, что, наверное, это случилось. Вот и прекрасно! У Рори появится брат или сестра. Какая у нас будет большая дружная семья!

Ник крепко обнял Линду и нежно поцеловал, поклявшись себе ни за что на свете не отпускать ее.

Однако через пять минут ему пришлось это сделать, потому что в дверь позвонили.