Текст книги "Всегда буду рядом"

Автор книги: Миранда Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Господи, да что с тобой такое? – возмутился Лео.

– Не пойму, о чем ты, – с наигранным спокойствием ответила Брук и повернулась, чтобы пойти на кухню.

Муж последовал за ней.

– Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду, – не унимался он. – Не строй из себя дурочку.

Брук резко оглянулась на Лео. На ее лице играла язвительная ухмылка.

– А что такое? Раньше ведь тебе это нравилось. Лео застыл на месте, словно пораженный молнией.

Она улыбнулась.

Боже, я веду себя как отвратительная стерва. И ничего не могу с собой поделать.

Брук подошла к холодильнику, но не успела его открыть – муж схватил се за руки и повернул к себе.

Она посмотрела на его яростно сжатые вокруг се запястий пальцы, потом подняла холодный взгляд.

– Убери… от меня… руки… – процедила она, отчетливо проговаривая каждое слово.

Лео тотчас же отпустил ее. На его лице было написано смятение. Брук никогда не видела его таким подавленным и растерянным. Но удовлетворение от его состояния она не получила.

– Прости, – пробормотал он. – Я не хотел делать тебе больно. Но нам нужно поговорить. Скажи наконец, что случилось.

В первую секунду Брук была готова выложить ему все, потому что жить дальше, зная о его связи с Франческой, казалось невозможным. Эта пытка была ей не по силам.

Я могла бы примириться с тем, что в прошлом у них случился роман, рассуждала Брук. Что было – то было. Но ведь он любит эту негодницу. И любил все эти годы!

Рано или поздно мне придется начать разговор о Франческе. Но только не сейчас. Сейчас неподходящее время. Дети могут войти в любую минуту. А спорить при них у меня нет ни малейшего желания.

Мысль о детях заставила ее прислушаться к голосу разума.

– Лео… прошу тебя… оставь меня в покое.

– Нет уж, – упрямо продолжал он. – Ты злишься на меня. И я должен знать, за что!

– Вот в чем проблема, – устало ответила Брук. – Ты непременно хочешь…

– Ты говоришь загадками, женщина! Зря он сказал последнее слово!

– Никогда – слышишь? – никогда не называй меня так! – вспылила она. – Меня зовут Брук. Брук! А не женщина!

– Ясно, – ухмыльнулся Лео. – Феминисткой заделалась? Поэтому так стремишься поехать к обожаемой мамочке? Так в чем дело, Брук? Ты не удовлетворена ролью матери и жены, да? Хочешь большего? Может быть, мечтаешь об успешной карьере? Или это мною ты недовольна? Я не слишком часто занимаюсь с тобой любовью и не насыщаю твой неожиданно проснувшийся голод? Если проблема в этом, то, поверь, родная, я подхожу тебе как никто другой. Надеюсь, ты не думаешь, что я в восторге от нашей интимной жизни в последний год. Твое притворство в постели меня достало! Учти, любой нормальный мужчина потерпит-потерпит да и найдет себе кого-нибудь на стороне.

Брук смотрела на мужа не отрываясь, ошеломленная его резкостью и возмущенная тем, как легко он оправдал свою измену. Да, подумала она, за последний год мне приходилось время от времени делать вид, что я получаю удовольствие в постели. Но ведь это лучше, чем просто бросить: «Извини, дорогой, что-то мне не хочется. Давай в другой раз». По крайней мере, он-то это удовольствие получал. А потом отворачивался и тут же засыпал.

Брук как раз открыла рот, чтобы высказать все это, но на кухню вбежала Клаудиа.

– Мамуля, смотри, какие у меня чистые ручки, – пролепетала она, снова дергая мать за юбку. – Я хочу кокосовых шариков и сока.

Брук наклонилась и взяла дочку на руки, заставив себя улыбнуться, как могут улыбаться только матери, далее когда их сердце плачет от боли.

– Тогда давай поищем твои шарики и сок, хорошо? А папе нужно сделать кофе, пока он не заработал гастрит, – с сочувствием добавила она.

– Что такое гастрит? – поинтересовался Алессандро, вбегая на кухню.

– Это то, что у меня уже есть, – пробормотал Лео холодным тоном. – Бог с ним, с кофе. Я пойду в спальню, позвоню родителям. Сообщу, что мы благополучно долетели.

– Хорошо, – ответила Брук, радуясь, что он уходит.

Когда Лео вернулся, она уже совладала со своими чувствами и успокоилась. Надолго ли? – мелькнуло у нее в голове.

– Я. поеду к маме, когда дети лягут спать, – спокойно сказала она, насыпая кофе в кофеварку. – Они не будут тебе досаждать.

Он стоял в дверях и смотрел на жену.

– Брук, ты должна сказать мне, что тебя беспокоит.

– Да, я знаю, – согласилась она. – Потом.

– Почему не теперь? Мы одни.

Они действительно остались одни. Дети уже позавтракали и убежали к себе смотреть мультики. Они очень устали во время перелета, поэтому вели себя тихо. Брук даже подумала, не уложить ли их спать, не дожидаясь обеда.

– Нет, – отрезала она.

– Когда?

– Вечером. Когда дети уснут.

– Вечером? Ладно, – кивнул Лео.

Глава шестая

Зря я сюда приехала, поняла Брук, закончив свой печальный рассказ. На лице Филлис был написан ответ, готовый слететь с ее губ: «А ведь я тебя предупреждала!»

– Каков мерзавец! – воскликнула она. – А я-то уже поверила в то, что Лео другой, не такой, как все, что он любит тебя так же сильно, как и ты его, что он прекрасный муж и отец, что он не похож на тех лживых ничтожеств, за которых я имела несчастье выходить замуж. Я уже поверила в то, что ошибалась насчет всего мужского племени в целом. Даже стала испытывать симпатию к одному представителю сильного пола.

Брук в изумлении посмотрела на мать, не веря своим ушам. Чтобы мама испытывала симпатию к… мужчине? – мелькнуло у нее в голове.

– Но оказалось, что Лео в общем такой же, как все, только немного умнее. Для них главное – получить то, что хочется. Любыми средствами, – презрительно скривилась Филлис, возвращая мысли дочери от своего загадочного поклонника к теме разговора.

Брук почувствовала, что скоропалительные обвинения матери в адрес Лео разозлили ее. В словах Филлис звучали предубеждение и горечь обиды. Она была готова во всем видеть плохое, не усомнившись в верности своих выводов ни на минуту.

– А чего, по-твоему, хочет Лео, мам? – с вызовом спросила Брук.

– Это яснее ясного. Ему нужна красавица жена, которая обожает его настолько, что наплевала на свою карьеру и сидит дома с двумя детьми, тем самым давая ему полную свободу делать что пожелает и когда пожелает, и не задает лишних вопросов.

– Ты несправедлива. Я сама выбрала такую жизнь. Я стала домохозяйкой и матерью по собственной воле.

– Вот как? А мне казалось, что однажды ты обмолвилась о том, что хотела бы вернуться на работу. Но, полагаю, Лео подавил это твое желание на корню. Он не позволил бы своей прекрасной женушке находиться в этом огромном безжалостном мире. Хотя сам-то проводит в нем большую часть времени, встречаясь с теми женщинами, которые ему приглянулись, включая вдову родного брата. Только, пожалуйста, не испытывай иллюзий по этому поводу. Он лег в постель к Франческе, как только она освободилась, а может, и еще раньше. Мужчинам нельзя верить, Брук, особенно в вопросах секса. Коварные, лживые, самовлюбленные, эгоистичные мерзавцы – все до единого! Спасибо, что ты напомнила мне об этом. Черт подери, мне надо закурить! – пробормотала Филлис, схватила нераспечатанную пачку с садового столика, сдернула с нее пленку и достала сигарету трясущимися руками. – Проклятье, я забыла зажигалку в доме. Подожди минутку.

Брук осталась в саду. Как странно, думала она, мама только что озвучила мои собственные мысли и страхи. Но в устах другого человека они звучат как-то не так, непохоже на правду. Нет, Лео не мог так поступить. Не такой он человек.

Он не коварный, не лживый, не самовлюбленный. Слегка эгоистичный, возможно. Но в этом нет ничего страшного. По большому счету Лео всегда был очень внимателен ко мне и детям.

– Вот, все пытаюсь бросить курить, – объяснила вернувшаяся Филлис.

Брук снова в изумлении посмотрела на нее. Мать выкуривала по шестьдесят сигарет в день. Так было всегда с тех пор, как Брук себя помнила. И никогда мать даже не заикалась о том, чтобы бросить эту пагубную привычку.

– И все ради него, представляешь? Мало того, я даже сходила в парикмахерскую и покрасила седые корни, – негодовала Филлис, выпуская легкие колечки дыма.

Брук перевела взгляд на волосы матери. Боже правый, она покрасилась! – не поверила она своим глазам.

– Мам, так гораздо лучше. Знаешь, ты вообще прекрасно выглядишь. Прибавила пару фунтов?

– Это потому, что я бросила курить. Хотела даже попросить тебя дать мне урок современного макияжа и обновить гардероб с твоей помощью на этой неделе. Но теперь – все! Это ж надо, какой дурой я была! – Филлис нервно затянулась. – А уж про тебя я вообще молчу! А ведь я предупреждала, что Лео сделает тебя несчастной. И оказалась права!

– Нет, не права! – воскликнула Брук. Наклонившись, она выхватила сигарету из руки матери и начала яростно тушить ее в на удивление пустой пепельнице. – Лео подарил мне счастье. Он замечательный муж и прекрасный отец. Прошу тебя, не используй мои маленькие семейные неурядицы в качестве предлога для того, чтобы выплеснуть старую обиду или начать курить.

– Маленькие семейные неурядицы, – передразнила Филлис. – Да уж, маленькие. Муж тебя не любит, дочка. Он просто привык к тебе.

– Мама, перестань строить из себя драматическую актрису. Лео меня любит! Он сам сказал мне об этом на днях!

– Не верю. Ни единому слову, – покачала головой Филлис.

– Но это правда. И вот еще что. Я вела себя так, как ты когда-то. Но теперь я понимаю, как несправедлива была по отношению к Лео. Я вынесла обвинительное заключение, не выслушав его. Возомнила себя судьей, прокурором и присяжными в одном лице. У меня не было ни единого доказательства его неверности или его любви к Франческе. Я располагала только слухами, намеками и необоснованными подозрениями. Но выводы можно делать, лишь опираясь на факты.

– А разве он не обманул тебя, сказав, что был на работе, хотя сам навещал Франческу? Чем тебе не факт? Ты вспомни, как виновато он прокрался в тот вечер под одеяло. Я уже не говорю о состоянии его… достоинства.

Однако чем больше Филлис обвиняла Лео, тем сильнее Брук чувствовала потребность защищать его.

– Он все мне объяснил. Причиной этому был долгий холодный душ.

– Ради бога, доченька, ты сама подумай, как это неубедительно! Почему Лео не сказал тебе, что был когда-то помолвлен с этой женщиной, если он больше не любит ее?

– А с какой стати он должен мне рассказывать о своей бывшей невесте? Это случилось до нашего знакомства. Лео абсолютно не тот человек, которому нравится ворошить прошлое. Насколько я помню, он сам ни разу не спросил о моих увлечениях до встречи с ним. Хотя, полагаю, он догадывался, что таковые имели место. Я ведь уже не была девственницей.

– Что только подтверждает мои предположения, согласись, – парировала Филлис. – Когда мужчина без ума от тебя, он хочет знать досконально обо всех твоих предыдущих любовниках. По крайней мере, у меня всегда так было. А вот Лео, кажется, не таков… Почему бы?..

Беспощадная стройность ее доводов больно ранила Брук. Отчего Лео никогда не задавал вопросов о моих молодых людях? – недоумевала она.

– А я тебе отвечу, – продолжала Филлис, прежде чем ее дочь опомнилась. – Потому что ему плевать, сколько у тебя было мужчин до него. Потому что он не любит тебя. Его сердце до сих пор принадлежит Франческе. Лео женился на тебе исключительно из-за беременности. И ради секса.

Брук наконец нашла уязвимое место в логике матери и ухватилась за эту спасительную соломинку:

– Сомневаюсь, что он женился на мне ради секса, потому что его он получал и так… Причем в неограниченных количествах. Но ты права в одном. Наверное, он женился на мне из-за ребенка. Дети для итальянцев действительно дороже жизни. Но это не значит, что Лео не любит меня или что он до сих пор питает какие-то чувства к этой идиотке Франческе. Господи, она на самом деле идиотка, если променяла Лео на кого-то другого, тем более на его братца. Лоренцо был аморальным типом.

– Может быть, она не разглядела этого сразу, – предположила Филлис. – Он, наверное, оказался хорошим актером.

– Как бы там ни было, Лео на него абсолютно не похож. Он замечательный. И мне теперь стыдно за то, что я подозревала его в неверности. Я должна больше доверять своему мужу.

– Тогда это будет не доверие, а слепая вера. Ладно, расскажи-ка, что за птица эта Франческа. Интуиция подсказывает мне, что она недурна собой.

– Не стану кривить душой – она красива.

– Однако – по твоим словам – Лео не спал с ней, несмотря на помолвку. В прошлом, я имею в виду, – рассуждала Филлис вслух.

– Совершенно верно. Тогда все считали ее скромной девушкой. Лео терпеливо ждал первой брачной ночи. Однако, как выяснилось, с Лоренцо она забыла о скромности. Лео застал их врасплох. Я разве об этом не упоминала?

– Нет, – покачала головой удивленная Филлис. – Не упоминала. Впрочем, это еще один факт в твою копилку. Итальянцы ведь так гордятся своей сексуальной доблестью! Лео было тяжело сдерживаться…

Брук отчаянно искала доводы, чтобы опровергнуть уверенность матери.

– За всеми своими выкладками ты забыла о Франческе. Она имеет право выбирать, с кем спать, а с кем – нет. Ты бы видела ее на похоронах – она была просто потеряна от горя. Франческа обожала мужа.

– Все может быть. Но теперь, когда Лоренцо мертв, его вдова, очевидно, загрустила в одиночестве. Неужели ты действительно думаешь, что она стала бы сопротивляться, если бы Лео решил ее покорить? Даже я вынуждена признать, что он невероятно – можно сказать, слишком – притягателен и сексуален.

– У нас нет никаких доказательств его измены, – упрямо твердила Брук.

– Дочка, перестань! Лео был там, в ее квартире. И не десять минут, и даже не час – ты сама сказала. Так чего тебе еще нужно?

Брук почувствовала, что начинает злиться. И на мать – за то, что та такая рассудительная и умная, и на себя – за бесконечное упрямство.

– Есть тысячи причин, по которым он мог оказаться в квартире Франчески, помимо связи с ней. Может быть, ему нужно было просмотреть бумаги брата.

– Зачем же обманывать?

– Не знаю.

– Так почему же ты не спросишь его напрямую? Скажи, что случайно услышала тот злосчастный разговор его родителей и хочешь теперь во всем разобраться. Чего проще?

– Думаешь, я сама не догадалась так поступить? – воскликнула Брук. – Но вспомни, мам, когда ты нападала на своих мужей, когда хотела разобраться в чем-то, тебе это хоть раз помогало? Нет, скорее, приводило к конфликтам и – в конечном итоге – к разводам. Открыть этот ящик Пандоры просто, а вот закрыть – уже не получится.

– Значит, ты предпочитаешь закрывать на все глаза? – с вызовом бросила Филлис. – Тебе так больше нравится?

– Нет, мне так совсем не нравится, мам. Поэтому я и приехала к тебе. Мне необходимо с кем-то поговорить, или я просто потеряю рассудок. Я ведь еще должна думать о счастье своих детей, а не только о своей глупой гордости.

– Да, безусловно, – согласилась Филлис. – Дети… Прости, доченька, я забыла о них на мгновенье. Да… теперь я понимаю, как тебе трудно. Дилемма не из легких.

– И Алессандро, и Клаудиа обожают Лео. Что бы ни было у него с Франческой, он прекрасный отец. Я не хочу разводиться с ним, мам. Не хочу.

– Что же ты будешь делать? На лице Брук отразилась боль.

– Я надеялась, что ты подскажешь. Я приехала к тебе за советом, который поможет спасти, а не уничтожить мой брак.

– Доченька… прости меня… – Во взгляде Филлис читались одновременно изумление и сочувствие. – Я знаю, как сильно ты любишь Лео. На мой взгляд, даже слишком сильно. Но это твое право. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Только, пожалуйста, не злись, если я скажу что-нибудь неприятное.

– Хорошо, я постараюсь.

– Договорились. Начнем с главного… Давай на мгновенье забудем о существовании Франчески и посмотрим на ту роль, которую ты себе избрала после замужества. Честно говоря, мне всегда казалось, что ты создана быть кем-то большим, чем просто женой и матерью. Сидеть целыми днями дома, выполнять все прихоти мужа, потакать его капризам – это не для тебя. Есть женщины, которые не мыслят иной жизни и абсолютно счастливы. Но тебе, при твоем характере, никогда не придется по вкусу неравенство в браке. Ты слишком умна для этого.

Брук была поражена рассуждениями матери. Но к чему она клонит? – недоумевала она.

– Знаю, знаю, ты себя воспринимаешь по-другому. Но в глубине души, поверь, ты вся в меня. Твой отец как-то сказал, что я настоящая тигрица. И ты такая же. Можешь делать вид, что ты пушистая кошечка. Что тебе остается после того, как ты видела, во что я превратила оба своих брака? Но меня не обманешь. В тебе уже проснулась тигрица, и усыпить ее снова будет очень непросто. Почему ты улыбаешься, милая? Я сказала что-то смешное?

– Так назвал меня Лео несколько дней назад.

– Вот как. Надеюсь, в положительном смысле?

– Да, конечно. Ему понравилось, что я вела себя в постели как тигрица.

– С мужчинами всегда так: в постели они хотят видеть тебя тигрицей, а во всем остальном – покладистой, тихой кошечкой. Послушай, я считаю, тебе лучше забыть обо всем, что произошло в Италии, и вернуться к прежней жизни. Но это непросто, не так ли? Поэтому ты приехала ко мне?

Брук кивнула.

– Знаешь, на твоем месте мне тоже было бы тяжело. Вот что я тебе предлагаю: в качестве компромисса просто спроси Лео о его помолвке с Франческой. Объясни, что слышала об этом краем уха уже не помнишь от кого. И посмотри на его реакцию.

Брук горестно вздохнула.

– Только не вздумай обвинять его в чем бы то ни было, – добавила Филлис. – Если уличишь его в измене – и это окажется правдой, – он разозлится на тебя и будет все отрицать. Тогда вашему браку конец. Если же он верен тебе, то представь, какую обиду ты нанесешь ему. А результат окажется таким же: в ваших отношениях появится трещина. Ты потеряешь мужа в обоих случаях.

– Мам, а ты как думаешь, он спит с ней или нет?

В глазах Филлис читалось сочувствие, но ее голос оставался твердым и ровным.

– Девочка, нет смысла уподобляться страусу и прятать голову в песок. Ты должна признать, что при известных нам обстоятельствах Лео мог переспать с Франческой. Однако это не означает, что он испытывает к ней какие-то чувства. Насколько я понимаю, он был доволен тобой той ночью. К тому же сказал, что любит тебя. Таким образом, мы можем заключить, что, вне зависимости от того, что у него было с этой женщиной, Лео не собирался бросить тебя и детей. Теперь же Франческа оказалась, как говорится, за тридевять земель, поэтому она не представляет серьезной угрозы для вашего брака.

– Ты права, – согласилась Брук, ощущая прилив долгожданного оптимизма и решительности. – Она там, а я здесь! Теперь я понимаю, что не стоит даже поднимать этот вопрос. Нет, я просто вернусь домой и буду помалкивать. Ни к чему говорить о ней. – Она взяла мать за руку. – Знаешь, ты замечательная мать, что бы ты о себе ни думала. И ты не такая железная, какой хочешь казаться. Кстати, я чуть не забыла… Расскажи мне о своем новом знакомом. Наверное, он какой-то особенный, если ради него ты ринулась в парикмахерскую.

– Он великолепен. Ему всего сорок пять – на два года меньше, чем мне. А какой красавец!.. Он адвокат, мы познакомились в суде. Знаешь, он проиграл мне одно дело. Хотя, если уж быть до конца честной, у его клиента изначально не было ни единого шанса. Теперь мы довольно часто сталкиваемся в здании суда. Он всегда останавливается, чтобы перекинуться словечком. Говорит, что у меня острый ум.

– Но, полагаю, ты бы хотела, чтобы он обращал внимание не только на твои умственные способности.

Филлис покраснела.

– Брук, я так одинока. Ты даже не представляешь, насколько это невыносимо.

– Представляю, мам. Мы, женщины семейства Фриман, не рождены для одиночества. Для нас жизненно важно, чтобы рядом был мужчина. Мы тигрицы и в постели, и за ее пределами. Знаешь, что я тебе скажу? Не упусти его! Так когда пойдем обновлять твой гардероб?

– Давай в конце недели. Я позвоню завтра вечером, и мы договоримся поточнее. Заодно узнаю, как у тебя дела с Лео.

– Хорошо. – Брук встала. – Ну, мне пора.

– Ты ничего не забыла, дочка?

– А что? – задумалась Брук.

Филлис кивнула на огромного рыжего кота, дремавшего на согретом осенним солнцем столе. Брук покачала головой и стукнула себя по лбу.

– Боже, если бы моя голова не была плотно прикреплена к шее, я бы и ее забыла. Вернись я домой без него, у меня были бы большие неприятности. Ну-ка, Пушок, иди ко мне. – Брук взяла кота на руки. – Пора домой к нашим маленьким мучителям.

Глава седьмая

Шел пятый час, когда Брук на своем темно-синем «фэлконе» заехала в гараж и поставила машину рядом с «альфа-ромео» мужа.

Ее мысли снова перекинулись на Лео. Впрочем, по дороге домой они почти не покидали ее.

Говорят, можно многое сказать о человеке по марке его автомобиля. Леонардо Парини выбрал спортивную двухместную модель под предлогом того, что ею проще управлять на узких городских улицах. Но Брук догадывалась, что его привлекла прежде всего мощность машины.

Однажды, вскоре после покупки «альфа-ромео» и спустя несколько дней после их знакомства, Лео решил прокатить Брук по центру Сиднея на полной скорости. Он перестраивался из ряда в ряд, словно пилот «Формулы-1», поворачивал так резко, что Брук едва не падала, влетал в тоннели и выскакивал из них как ветер и наконец влетел на мост и поехал обратно.

Все это происходило поздним вечером в понедельник – около полуночи, – и, по счастью, на дорогах было мало машин. Однако, вспоминая об этом, Брук чувствовала легкий холодок ужаса. Впрочем, тогда такое приключение показалось ей весьма волнительным и веселым. Особенно ей понравилось, что верх у машины был открыт и ее волосы развевал ветер с залива. Вернувшись в отель, они едва добежали до его номера, где он тут же принялся стягивать с нее одежду.

Брук бранила его за лихачество, напомнив, что, если бы их остановила полиция, у него отняли бы права, а Лео продолжал снимать с нее нижнее белье.

– Иногда, – начал он неровным голосом, увлекая ее за собой и прижимая разгоряченное тело к огромному – во всю стену – окну, выходившему на оживленные улицы, – игра стоит свеч. Не рискнешь – не получишь удовольствия. Но не волнуйся, mi micetta, – добавил Лео, подняв ее руки над головой. – Я редко бываю безрассудным. Но подумай сама, зачем покупать быструю машину, если ни разу не проверил ее скоростных возможностей?

Свободной рукой он исследовал ее тело, наблюдая за тем, как разжимаются губы Брук, а ее дыхание учащается.

– То же самое можно сказать о красивой женщине, – продолжал Лео, повернув ее лицом к окну и положив ее руки на холодное стекло.

Брук не осмеливалась открыть рот или противиться его движениям. Она просто стояла, содрогаясь от желания и предвкушения, ощущая, как он откидывает ее волосы и начинает целовать шею, потом спину, спускаясь все ниже и ниже. Лео не останавливался, его губы скользили вниз…

Брук почувствовала, что при воспоминании об этом у нее пересохло во рту.

Временами он может быть безрассудным, констатировала она. Даже беспощадным. Иными словами, моральные принципы не помешают ему соблазнить женщину и хотя бы раз лечь с ней в постель, если он ее очень хочет.

Брук вздохнула и уронила лицо в ладони. За час езды до дома она почти успела убедить себя в том, что муж не изменял ей, что он любит именно ее, а не Франческу. Но, увидев его машину, она вспомнила, на что Лео может быть способен.

Дверца рядом с ней неожиданно открылась, заставив ее встрепенуться и посмотреть наружу. У «фэлкона» стоял Лео и изумленно смотрел на раскрасневшиеся щеки жены.

– Что, черт подери, ты делаешь? – прорычал он. – Прячешься в машине? Ты приехала пятнадцать минут назад. Я уже не знал, что думать. В чем дело? Не желаешь оставаться наедине со мной в доме?

Брук не часто приходилось видеть мужа таким разъяренным. Точнее сказать, это случалось крайне редко.

Прежде она, скорее всего, уступила бы и постаралась сгладить все разногласия. Но теперь Брук почувствовала, как внутри просыпается что-то дикое, злое. Тигрица, догадалась она.

– Никогда не смей повышать на меня голос, – резко ответила Брук и вышла из машины, оттеснив Лео к стене открывшейся дверцей. – И не хватай меня за руки, – предупредила она, заметив непокорные огоньки в его глазах. – Я больше не потерплю твоих бойцовских замашек! – Женщина с силой хлопнула дверцей.

Лео просто захлебнулся от возмущения.

– Да, я действительно пряталась в машине, – продолжила Брук тем же раздраженным тоном. – Я сидела здесь и собиралась с мыслями, прежде чем войти и сказать тебе, что на самом деле беспокоит меня!

К черту здравый смысл, решила она. Не стану закрывать глаза и жить, словно ничего не случилось. Я должна знать, что у него с этой женщиной, иначе сойду с ума.

– Этого я пытался добиться от тебя все утро, – мрачно проговорил Лео. – До того, как ты сбежала к матери и оставила меня с двумя самыми утомительными, капризными, избалованными детьми, которых только мне доводилось встречать в жизни!

Брук с изумлением посмотрела на мужа, прежде чем поняла, что он впервые остался один на один со своими детьми дольше чем на несколько минут. Она с ужасом представила, как, уставшие от полета и обиженные на то, что она поехала за Пушком без них, они могут вывести из терпения кого угодно.

Забыв на мгновение о Франческе, она улыбнулась.

– Дети плохо себя вели?

– Это еще мягко сказано, – заворчал Лео.

– Но я ведь уложила их перед уходом.

– Может, и так, только они не собирались спать. Стоило тебе уехать, как тут разразилось такое! Это было похоже на ад: Клаудиа принялась рыдать по какой-то кукле, забытой в Италии, Алессандро тут же захныкал из-за Пушка.

Лео наклонился, чтобы посмотреть на заднее сиденье машины Брук, и выпрямился, облегченно вздохнув.

– Слава богу, ты не забыла этого кота! Иначе мне пришлось бы везти нашего безжалостного сына в Туррумурру! Не пойму, что такого особенного он нашел в этом ходячем половичке.

– Все очень просто: Пушок – любимое одеяльце и двигающаяся мягкая игрушка в одном лице. Алессандро обожает таскать его за хвост и кататься на нем во время просмотра мультиков.

– Не напоминай мне про мультики! – воскликнул Лео. – Когда стало ясно, что эти маленькие негодники не станут спать, я разрешил им встать и включил телевизор. И тогда наш сын безапелляционно заявил мне, что желает посмотреть «Поющих устриц». Я уже обрадовался, но не тут-то было. Найти эту кассету мне не удалось. А ничто другое Алессандро смотреть не согласился.

– Это его любимый мультик, – пробормотала Брук, с трудом сдерживая смех.

– Так куда же он запропастился? Почему его нет на полках с видеокассетами?

– Наверное, он в его коробке с игрушками. Алессандро без него жить не может и иногда даже играет с ним.

Лео округлил глаза.

– Никогда не догадался бы искать его там.

– Где сейчас дети?

– Сейчас они спят. Мне удалось уложить их около двух. Правда, пришлось прочитать им сотню сказок. Но они согласились лечь только в нашу постель! Таково было их условие. Они решили, что будет интересно полежать там, поскольку обычно мы этого им не позволяем.

– Понятно, – пробормотала Брук.

Лео выдохнул и посмотрел на жену усталыми глазами.

– Знаешь, Брук, сегодняшний вечер помог мне понять, какого труда стоит тебе круглосуточная ежедневная забота о наших детях. И ведь ни разу я не слышал от тебя ни жалоб, ни упреков. Когда я возвращаюсь домой, ты всегда выглядишь бодрой и привлекательной, в доме порядок и ужин готов. Теперь я могу себе представить, как ты устаешь и почему иногда не имеешь сил заниматься со мной любовью. Но прошу тебя, Брук… пожалуйста, не притворяйся ни в постели, ни в чем-либо другом. Если не хочешь, так и скажи. Если тебя что-то беспокоит, не держи это в себе. Я мечтаю лишь об одном: чтобы ты была счастлива. – Он протянул руку и коснулся ее щеки. – Мне плохо, когда ты грустишь.

Вот он, подходящий момент, поняла женщина, но что-то остановило ее. Лео был так мил, так чуток. Так ласков. Разве могла она теперь завести разговор о Франческе? Это только испортило бы все.

– Ты несчастна со мной, Брук? – спросил он, взволнованный ее молчанием. – Ты меня больше не любишь?

– Могу задать тебе те же вопросы, – выдохнула Брук.

– Мне? – удивился Лео.

– Именно. Ты со мной несчастлив? Ты меня не любишь… больше?

И любил ли вообще?..

– Ты с ума сошла? Да я каждый день благодарю Бога за то, что Он послал мне тебя. С каждым часом я люблю тебя все сильнее!

Брук почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы.

– Правда? Ты уверен?

Вздохнув, Лео притянул жену к себе.

– Боже правый, откуда у тебя такие мысли? Родная, я обожаю тебя! В тебе и детях вся моя жизнь. – Он отступил на полшага и посмотрел ей прямо в глаза. – Кто-то наговорил тебе глупостей и ты усомнилась в моей безграничной преданности?

О, если б он только знал…

– Дело в том, – осторожно начала она, – что ты никогда прежде не говорил мне о любви и я… я случайно услышала кое-что, когда мы были в Италии, и это меня несколько обеспокоило.

Лео выглядел обескураженным. Испуганным.

– Что? Что ты слышала?

– Что… что ты был когда-то помолвлен с Франческой, – пробормотала Брук сдавленным голосом.

Лео помрачнел.

– И кто это сказал?

– Твоя мама.

Он выругался по-итальянски – таких слов Брук никогда прежде не слышала.

– Что ты сказал? Что это неправда? – ожесточилась она. Если он станет все отрицать, то будет ясно: он обманывал ее.

– Нет. Я действительно был помолвлен, – признался Лео.

Странно, подумала Брук. Муж не лгал ей. Но почему от этого не стало легче?

– Отчего же ты не рассказал мне?

– Я боялся, что тебе будет неприятно. Поэтому и родных просил никогда в твоем присутствии о помолвке не упоминать.

– Почему это должно быть мне неприятно?

– Милая, прошу тебя… просто поверь мне. Я люблю тебя. И всегда любил.

– Так почему же ты не рассказал мне о ваших отношениях с Франческой? – не унималась Брук. – Ты скрыл это от меня, и теперь я хочу знать, какова причина. Иначе что прикажешь мне думать?

Лео поморщился.

– Хорошо, я объясню. Я разорвал нашу помолвку незадолго до встречи с тобой. Я боялся, что ты решишь… Черт подери, я не хотел портить наши отношения.

– Незадолго? А сколько конкретно времени прошло?

– Зачем теперь ворошить прошлое?

– Нет уж, давай поворошим.

Лео вздохнул и нехотя ответил:

– Мы с Франческой расстались за неделю до того, как я познакомился с тобой.

Брук побледнела.

– За неделю?! То есть прошло всего семь дней?! Ты любил ее, а уже через неделю увлекся мной?

– Пойми, то была не настоящая любовь. К Франческе я испытывал влечение, страсть – не более того.

Брук поморщилась. Какое неприятное слово – влечение. Оно отдает чем-то не поддающимся контролю, чем-то похожим на одержимость.