Текст книги "Противостояние эльфов (СИ)"

Автор книги: Мира Ризман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

– Я пришёл, как и договаривались! – объявил он и нервно огляделся.

Канцлер не снимал капюшона плаща, явно не собираясь показывать своего лица. Свет факела заметался под порывами ветра, то взвиваясь к затянутому небольшими сталактитами куполообразному потолку, то затухая до синеватого отблеска. В очередной раз, когда грот почти погрузился в полную темноту, Рениса вдруг заметила, как от одной из стен отделилась тень. Она быстро росла, и вот уже ожившее пламя высветило возникшую фигуру. Ей оказалась женщина, облачённая в невероятно соблазнительное платье кроваво-алого цвета. На ней не было плаща, но, несмотря на холодный ветер, она не ёжилась и не дрожала. На её невероятно красивом лице блуждала загадочная полуулыбка. Глядя на идеальные черты, Рениса, стараясь отогнать жгучую зависть, почти сразу же поняла, что это была демоница. Никто более в мире не мог похвастаться настолько эффектной внешностью и манящей походкой. Демоница приблизилась к Адвилю, плавно покачивая бёдрами, так будто пыталась его соблазнить. Однако канцлер остался равнодушен к её прелестям.

– Награда ожидает в Вересковой Пустоши и на Мшистом Перевале, – сухо проговорил он. – Но, прошу, дать ещё три-четыре дня. Наш глупый фаворит поддался сомнениям и отправился в горы. Мои люди вскоре перехватят и вернут его!

– Что ж, раз тебе нужно время, тогда не стоило сегодня приходить, – промурлыкала демоница. Она шагнула влево и обошла старого канцлера, словно тот был чем-то занимательным, требующим детального осмотра. Очутившись за его спиной, демоница вновь коварно улыбнулась и по-свойски положила свои руки ему на плечи. И под их тяжестью Адвиль невольно осел. Судорожно вздрогнув, он замер, кажется, даже не дыша.

– Это всего лишь крохотное промедление. – Его прежде властный голос сейчас звучал особенно слабо и жалко. – Разве для столь великой демоницы несколько дней чего-то стоят?

– Мои подданные голодны, – прошипела та в ответ. – И несколько лишних дней лишь сделает их голод ещё более сильным!

– Хотя бы два дня, – уступил Адвиль, вновь содрогнувшись. Похоже, слова демоницы очень его напугали.

– Значит, два дня, – повторила она, убирая руки с плеч канцлера. Разговор был окончен. Демоница двинулась прочь, стремясь опять слиться с тенью.

Адвиль нервно выдохнул, однако, едва переведя дыхание, вдруг поднял голову и попросил:

– Покажи… Покажи его!

Демоница хмыкнула и неохотно развернулась. Её кроваво-красные глаза опасно блеснули в неровном пламени факела, которое тут же дёрнулось и всё-таки погасло. Однако в следующую секунду грот озарило алым светом. Сначала Рениса подумала, что он исходит из рук демоницы, и лишь присмотревшись, поняла, что та держала на ладони небольшой кристалл. По форме он напоминал лилию с зубчатыми лепестками, и свет внутри него бился подобно пульсу.

– Он прекрасен! – восторженно прошептал Адвиль, не снимая завороженного и в то же время алчного взгляда. Как же он желал обладать сам этой вещью, а не отдавать её глупому щенку! Но его время было на исходе, а каэрский трон не принимал стариков. Рениса так явственно услышала его мысли, будто канцлер озвучил их. А потом вдруг всё исчезло. Свет померк, и грот погрузился в темноту, в которой эхом отозвался зловещий смех демоницы.

– Так не упусти же его! – пожелала она, растворяясь в темноте.

Адвиль ещё долго простоял без движения, заставив Ренису заволноваться. Она не была уверена, что сможет отыскать дорогу обратно без канцлера. Но вскоре тот пришёл в себя и пошарил в карманах, доставая кресало. И вот уже вновь огонь появился в гроте. Заскрипела калитка, и заскрежетал замок. После же была долгая и нудная дорога. Рениса старалась запомнить этот путь, но все коридоры походили друг на друга, как близнецы, а вездесущий настойчивый запах плесени лишь путал, не давал чёткого ориентира.

Они выбрались в комнату канцлера уже далеко за полночь. И, несмотря на невероятное возбуждение и множество мыслей, Рениса уснула сразу же, едва оказалась в своей комнате.

На следующий день Адвиль вёл себя особенно нервно. Его раздражало всё вокруг, он без конца срывался на всех, кто попадался на пути. В обед канцлер чуть не набросился на прогуливающегося по главной галерее принца Юджина, и лишь бдительный слуга вовремя успел заткнуть ему рот. За что беднягу не только выпороли, но и посадили в темницу. Однако в глазах Ренисы тот человек заслужил звание настоящего героя. Ему удалось предотвратить кровавую резню с бэрлокскими собаками! А такое стоило бы вознаградить, но, увы, лорд Адвиль предпочитал жестоко наказывать всякое добро, творившееся во дворце.

Когда же к вечеру канцлеру донесли срочную весть, что Элоф найден и направляется в надёжное укрытие, его лицо просветлело. Впрочем, на его поведении это мало сказалось, и весь следующий день прислуга вновь изнывала от бесчисленных придирок. Порой, наблюдая за очередными издевательствами, Рениса испытывала почти непреодолимое желание задушить мерзкого старика. Иногда она приглядывалась к его рукам и шее, прикидывая, сможет ли с одного удара впиться в дряхлую морщинистую кожу. Её яд вполне мог убить коварного канцлера или хотя бы приковать его к постели на долгие недели. Но каждый раз, когда подобные мысли заполняли её голову, рядом с Адвилем появлялся кто-то, и Ренисе, опасавшейся нападать при свидетелях, приходилось отступать. Она уже всерьез размышляла не устроить ли суд над канцлером ночью, но, направляясь в покои лорда, оказалась внезапно поймана.

– А я всё думаю, куда же вы пропали, сэйлини Рениса, – произнёс Филипп Данье, крепко сжимая её шею. – А вы оказывается успели совсем одичать и уже поддаётесь змеиным инстинктам!

Ей хотелось зашипеть, но она сдержалась. В чём-то полукровка был прав. С той самой ночи Рениса не меняла обличья, предпочитая оставаться в змеиной ипостаси. Так она чувствовала себя в большей безопасности. Данье же ей просто стыдно было показываться на глаза. Та неловкость, которую она испытала, оказавшись ночью в одной комнате, заставляла его избегать.

– А я всё лишь хотел узнать, как ваши успехи, – мягко пожурил Филипп, чуть ослабив хватку. Рениса тут же попыталась вырваться, но Данье просто перехватил её другой рукой, вновь сжимая шею. Больше он ей не доверял, и вот так донёс до своей комнаты.

– Поужинаете со мной? – любезно спросил Филипп, отпуская, наконец, Ренису.

Ей отчаянно хотелось сбежать, но это было слишком невежливо, вдобавок в комнате витал дурманящий аромат жареного мяса. Неохотно вернув себе человеческий облик, Рениса с интересом покосилась на стол. На серебряном подносе высилась целая гора румяных птичьих ножек с хрустящей кожицей. Один только вид уже способен был заставить рот наполниться слюной.

– Угощайтесь, – предложил Данье. Он уже отодвинул стул, приглашая Ренису занять место.

– Откуда это? – опасливо спросила она, глотая слюну и едва сдерживаясь, чтобы не накинуться на блюдо. – Вы сходили на охоту?

– Что вы! Я всего лишь наведался к местным птичникам.

– Вы сделали это ради меня? Почему?

– Хотел загладить вину, – понизив голос, ответил Данье. – Всё-таки той ночью я повёл себя не совсем правильно. Мне до сих пор стыдно, что я вас схватил. И потом… мне следовало всё-таки разбудить вас в день похорон.

Он и самом деле выглядел виноватым. Даже опустил голову и впервые не смотрел прямо. Признаться, такое его поведение смущало ещё больше. Теперь уже сама Рениса чувствовала себя виноватой. Избегая Данье, она, наверняка, заставила его волноваться, ведь вполне возможно, что Аулус приказал ему присматривать за ней. Но стоило ей только вспомнить о демоне, как приглушённый страх вернулся, завладев всем телом. Прошло уже два дня, и пока ничего не изменилось.

– Если вы и в самом деле хотите загладить свою вину, вам лучше придумать, как мне попасть домой, – насупившись, заявила Рениса.

– Обещаю уладить этот вопрос, как можно скорее, – пообещал Данье, и только после этих слов Рениса присела за стол.

Птица была великолепна. Пряный вкус с травяными нотками вызывал практически блаженство и развязывал язык лучше доброго вина. Рениса и сама не поняла, когда выболтала почти всё, что удалось узнать об Адвиле. Казалось, она просто отвечала на любезные и ничего не значащие поначалу вопросы, а потом, расслабившись, уже не смогла остановиться. Рениса искренне ругала коварного канцлера, уличая того в подлости, причём в какой-то момент между ней и Данье будто рухнули незримые барьеры, и она свободно начала говорить абсолютно всё, что приходило на ум. Словно беседовала не с подозрительным помощником демона, а со старым другом.

– Как, говоришь, выглядела та демоница? – переспросил Филипп, и в его голосе почудились нотки напряжения.

– Очень красивая! – обсасывая тонкую косточку, выдала Рениса. – Идеальная фигура, а уж лицо – ох! Я даже слова такого не знаю, как описать! Недостижимое совершенство!

– Скажи, – глухо продолжал допытываться Филипп. – А твоё «недостижимое совершенство» не пыталось соблазнить старика-канцлера?

– Ну-у, – протянула Рениса, вспоминая походку и платье демоницы. – Мне кажется, это просто в её природе. О Полоз, мне бы хоть толику её красоты!

– Не думаю, что от неё тебе что-то на самом деле нужно, – критично бросил Данье, а после и вовсе добавил: – Ты и так красивая.

– Что? – Рениса застыла с поднесённой ножкой ко рту. Ей послышалось? Полукровка только что назвал её… красивой⁈

– Я сказал, что тебе не нужна демоническая красота, – повторил Данье. – И пусть твои черты не столь идеальны, это вовсе не значит, что они не привлекают внимания.

Рениса резко отложила ножку: аппетит внезапно пропал. А вместе с ним исчезла и непринуждённая атмосфера.

– Пожалуйста, – неловко поднимаясь из-за стола, начала Рениса. – Больше не говорите мне подобного. Я прекрасно знаю, как выгляжу, и неискренние комплименты мне неприятны!

– Почему неискренние? – в свою очередь удивился Данье.

Ошеломлённо глядя на полукровку, ей хотелось крикнуть: «Да посмотри же на меня!» Но он на самом деле смотрел, и на его лице отражалось только лёгкое недоумение.

«Да не может быть, чтобы кто-то, особенно с такой невероятной внешностью, считал меня красивой!» – Рениса даже разозлилась. Всё это походило на дурную шутку или розыгрыш, и, словно в подтверждении тому, в памяти всплыл обрывок сна и холодный голос, требующий от Филиппа соблазнить какую-то женщину.

«Ей же не могу быть я⁈» – подумала было она, но, вновь взглянув на слегка встревоженного затянувшейся паузой Данье, ей стало по-настоящему страшно. И не только от того, что нелепое предположение могло оказаться правдой, куда больше её испугали собственные чувства. Она совсем не была уверена, что смогла бы устоять перед чарами красивого полукровки.

– Мне надо уходить, – не найдя ничего лучшего, Рениса попросту решила снова сбежать. – Лорд-канцлер сегодня собирался вернуться в грот. Думаю, мне стоит снова проследить за ним!

– Но уже поздно, – заметил Данье, покосившись в окно. Там и в самом деле совсем стемнело, но Рениса была непреклонна.

– Я знаю, как открыть тайный ход, и, думаю, смогу отыскать дорогу! – проговорила она, спешно направляясь к двери, и лишь у самого порога обернулась, чтобы добавить: – Спасибо за ужин!

Едва покинув комнату Данье и нырнув в тень, Рениса сменила облик и стремительно поползла в покои Адвиля. Те самые два обещанных дня промедления истекли, потому вполне ожидаемо было то, что канцлер вновь наведается в тайный грот. Вдобавок незадолго до того, как Филипп её поймал, Рениса слышала о новом донесении: Элоф благополучно пересёк границу гор и направлялся в столицу.

Расчёт оказался верным. Адвиля не было в спальне, и Ренисе пришлось лично открывать тайный ход. К счастью, слабый запах смолы, которым был пропитан факел, ещё до конца не растворился, позволяя без особых трудностей отыскать нужный путь. Оказавшись в темноте коридоров, Рениса настойчиво гнала липкие мысли о Данье, но те настырно возвращались, заставляя вновь и вновь переживать непростые чувства. Ей было невероятно стыдно признать, что с момента, как Филипп пригласил её на танец, она уже не могла выкинуть его из своей головы. К собственному ужасу, Рениса вынужденно признавала, что запечатлела в памяти каждую проведённую рядом с Данье секунду, причём настолько чётко и ясно, что могла без труда отыскать любое воспоминание. И сейчас эта огромная махина свалилась на её разум, словно сошедшая с гор лавина.

«Я не должна это чувствовать! Меня же пытаются обмануть!» – тщетно взывала Рениса к рассудку, но терпела в том сокрушительное поражение. Это казалось невероятным, но из-за личности самого Данье, она готова была обманываться и дальше. И эта мысль, словно клещ, вонзилась в её сознание. Глупая и совершенно безумная. Впрочем, от неё был лишь один толк, разогнавшись, Рениса вскоре настигла канцлера. Тот шёл неторопливо, полностью погрузившись в собственные тяжёлые мысли. Похоже, канцлер уже просчитывал грядущие события, и это настолько занимало его, что, задумавшись, он чуть не врезался в кованые ворота. И пока Адвиль приходил в себя и возился с замком, Рениса бегло огляделась, сразу поняв, что новой встречи с демоницей уже не будет. В центре грота дожидался подарок, тот самый таинственный кристалл, слегка поблескивая, лежал на небольшом валуне. Его пламя несколько померкло, но всё ещё оставалось достаточно ярким, чтобы привлечь внимание. Канцлер бережно укутал кристалл в тёмную ткань, так что исходящий свет почти не прорывался наружу. Он прижал его к себе словно младенца и так и нёс, качая и баюкая, до собственных покоев. Не расстался Адвиль с кристаллом и в комнате. Бережно уложив бесценную реликвию в собственную постель, он лёг рядом, и, поглаживая тёмную ткань, что-то шептал себе под нос. Подобная картина вызвала у Ренисы приступ тошноты и заставила вернуться к себе.

Оставшуюся часть ночи она продолжала терзаться мыслями о Данье и, кажется, потеряла всякий сон. Потому, едва рассвело, Рениса предпочла прогуляться по дворцу, и, спустившись всего на один этаж, тут же застала бодрствующего Адвиля. Тот был в нетерпении и призывал слуг как можно скорее готовить зал к коронации. Он торопил всех и вновь срывался, то крича, как сумасшедший, то выдвигая безумные требования. Из-за возникшей суматохи по дворцу, а затем и по городу побежали слухи: «вот-вот прибудет король!», а ближе к вечеру едва ли не в каждой таверне, стражники и простой люд поднимали кружки за короля Элофа. Глядя на всю эту истерию, Рениса ощущала себя не в своей тарелке.

С одной стороны, она была даже рада возвращению ставленника канцлера, ведь вместе с ним приближалась и церемония коронации, а значит, и появление Аулуса. И хотя тревога не отпускала её ни на миг, всё же ей казалось, что тех многочисленных сведений, которых ей удалось собрать, вполне хватит, чтобы сделку считать завершённой. Тогда она смогла бы спокойно отправиться домой и, вероятно, забыть обо всём произошедшем, как о ночном кошмаре.

С другой же стороны, Рениса далеко не всё хотела забывать. И хотя голова у неё шла кругом, а от страха тряслись поджилки, ей, в глубине души, вовсе не хотелось возвращаться к унылой прежней жизни. Туда, где не было прекрасного полукровки, назвавшего её привлекательной, и бессонных ночей, посвященных слежке. Не ожидалось там и запутанных интриг и хитроумных козней, лишь бестолковая материнская возня, тревожащая мирное существование гарема.

Но все эти сложные мысли, внутреннее смятение и царящую вокруг суматоху внезапно прервал подземный толчок. Рениса как раз примостилась в нише над троном, лениво наблюдая за последними приготовлениями, когда земля вдруг заходила ходуном. Ещё где-то с четверть часа столица сотрясалась, словно в судорогах. Неистово звонил колокол, люди выбегали на улицу, спасаясь от трещащих стен, раскалывающихся под ногами полов и осыпающихся потолков. Ренису едва ли не вытолкнуло при очередном толчке из ставшегося вмиг ненадёжным укрытия. Опасаясь быть придавленной какой-нибудь громадной люстрой, она шмыгнула под золотой трон, рассудив, что едва ли во всём зале отыщется что-то более прочное. Обнаружив под королевским седалищем небольшое углубление, Рениса забилась туда, молясь Полозу, чтобы тот утихомирил, наконец, землю. Однако Божественный Змей не спешил исполнить её просьбу, и ещё несколько особенно сильных толчков подкинули Ренису в воздух, заставив удариться головой о золотое днище трона, и лишь затем, так же внезапно, как и всё началось, земля вдруг угомонилось.

Рениса не спешила выползать наружу. Она опасалась не только повторения подземных ударов, но и не желала оказаться обнаруженной. Решив на всякий случай дождаться темноты, Рениса успела немного задремать, когда тронный зал сотрясли уже вопли Адвиля. Он принялся громко сокрушаться об испорченных украшениях, потрескавшейся плитке на полу, разбитых стёклах и дырах в потолке. Вся его работа пошла насмарку!

– Что же делать⁈ Да как же так⁈ – вопил он, и в его голосе звучали непролитые слёзы.

Пожалуй, впервые Рениса ощутила к нему толику сочувствия. Вид полуразрушенного тронного зала казался весьма дурным предзнаменованием. И пока трудно сказать, сулило ли оно несчастья всей стране, или же возмездие получил только злобный канцлер. И уже на закате появился ответ. Заслышав колокольный звон, люди вновь сбежались на улицу. Воспользовавшись суматохой, Рениса как раз покинула тронный зал. Опасаясь нового землетрясения, она вылезла вместе со многими слугами в сад. Однако земля не дрожала и казалась как никогда устойчивой и твёрдой.

– Вы только посмотрите! – крикнул кто-то, призывая всех поднять голову. – Что это такое⁈

Рениса воззрилась на небеса и не поверила собственным глазам. Среди облаков в закатных лучах солнца подобно древнему крылатому божеству парил огромный грифон. И Рениса, скорее почувствовала, чем увидела, что тот был не один. На своей широкой спине грифон вёз седока – нового короля Каэра.

Глава 7

Ход 7. Коронация. Дамиан

Дамиан:

«Я не должен был этого делать!» – осознал Дамиан, но было уже поздно. Он не мог отдернуть рук от гладкого камня, который впитывал подобно губке его магические силы. В какой-то момент Дамиану даже показалось, что вместе с магией тело покидает сама жизнь. Страх и ужас сменились слабостью и немощностью. Этот камень обещал высосать всё без остатка, оставив лишь пустую оболочку. Дамиан видел, как тот креп и наполнялся светом. Прошли доли секунды, как из тусклого почти безжизненного камня он превратился в сияющий, словно солнце, кристалл. И когда уже Дамиану показалось, что силы совсем оставили его, под ногами задрожал пол. Вокруг все неистово загрохотало и зашаталось. Дамиан скорее чувствовал, чем видел, как осыпается ледяной потолок, как разваливаются стены, и расходится под ногами пол. Он уже думал, что сейчас упадёт в бездонную пропасть, разверзшуюся под ним, но камень удержал его, при этом доводя до полного изнеможения. Дамиан не знал, сколько ещё провисел вот так в воздухе, пока мир вокруг него сотрясался и рушился. Ему казалось, что вот-вот и он сам распадётся на крохотные частицы, так же как в пыль рассыпались толщи ледника. Но, к удивлению, в момент, когда Дамиан ощутил странное чувство расщепления, треснул не он сам, а камень в его руках. Сквозь тонкую оболочку вырвался наружу ослепительный голубой свет, затопив всё пространство. И Дамиан растворился в этом свете без остатка

«Что ты наделал⁈» – вторгся в его сознание громоподобный голос, вырывая из странного состояния.

«Я?»

Дамиан был поражен уже тем, что некое «я» всё ещё существовало.

«Конечно, ты! – подтвердил голос. – А разве здесь есть кто-то ещё⁈»

«А разве я… „Я“ ещё есть?» – подумал Дамиан, внезапно осознавая, что у него всё ещё есть глаза и он мог их открыть.

Однако стоило ему это только сделать, как вместе со зрением к нему вернулось и чувство тяжести собственного тела. И оно вовсе не собиралось парить где-то наверху, а устремилось вниз – назад к твёрдой поверхности. Падая, Дамиан увидел лишь плотные облака, через которые с трудом пробивались солнечные лучи, и синеву бескрайнего неба. А затем вдруг весь обзор заслонила огромная птичья голова. И, судя по выражению хищных янтарных глаз, существо, которому принадлежала эта голова, не отличалось добротой. Более того, оно явно было рассержено. Сизо-бурые перья устрашающе топорщились, а над глазами и вовсе вздыбились, делая лик ещё более жутким. Мощный клюв раскрылся, подхватывая Дамиана на лету, словно тот был всего лишь мошкой, а потом резко захлопнулся.

«Оно меня сожрало?» – очутившись в темноте, подумал Дамиан.

«Вот ещё! – фыркнул в сознании незнакомый голос. – Я не питаюсь колдунами!»

«Тогда зачем меня схватили?» – Дамиан был крайне озадачен. Всё же не каждый день оказываешься в клюве у какого-то чудовища!

«Чтобы ты не упал!» – последовал резонный ответ, а потом донеслось обиженное: – Сам ты чудовище!

Это было даже забавно, общаться с тем, у кого сидишь во рту.

«Может, я умер, и теперь меня несут в загробный мир?» – решил Дамиан, не зная как ещё реагировать на происходящее.

«Размечтался! Колдуну, которому хватило сил сорвать древнюю демоническую печать, не так-то просто умереть! – буркнул обладатель птичьей головы. – До сих пор не могу поверить, что кто-то смог вообще вытворить такое!»

«Простите, что я сделал⁈» – Дамиан даже замер на миг. Перед внутренним взором вновь пролетели все происходящие странности: бесконечная лестница, необычная ледяная башня и манящие чары камня.

«Хочешь сказать, ты не знал, что делаешь?» – теперь настала пора удивляться птицеподобному существу.

«Я искал кристалл власти…» – рассеяно ответил Дамиан, поражаясь собственной глупости. Он же видел сияющий кристалл в жезле короля Йоран, как он мог его спутать с тем камнем в ледяной башне! Они же совершенно не были похожи! Кристалл имел форму лилии с зубчатыми лепестками, тогда как светящийся камень походил на гладкую лунную сферу. Однако едва перед внутренним взором вновь предстал символ власти Каэра, как Дамиана завертело и закрутило. Гневно забился язык, швыряя его из стороны в сторону.

«Его похитили! – яростно заклекотало существо. – Мой бесценный цветок! Снова безжалостно выдран!»

«Как похитили?» – Дамиан на миг ощутил разочарование. Получается, кто-то из его соперников уже успел добраться до кристалла! А он-то было решил, что путь по реке самый быстрый!

«Как всегда! Повадились, понимаешь, лазить в мой сад, видите ли, для них это подвиг – красть чужое! – распалялся обладатель птичьей головы. – Ну ничего-ничего, в этот раз я воришке лично язык вырву!»

«Подождите-подождите! – воскликнул от пришедшей на ум догадки Дамиан. – Получается это вы…Так это вы вынуждаете королей Каэра терять самое дорогое в их жизни⁈»

«Короли! – фыркнуло существо. – Наглые глупцы, я всего лишь заставляю этих негодяев ощутить то же, что они причинили мне!»

Мир будто бы перевернулся с ног на голову. И Дамиан, оказавшийся вверх тормашками в буквально и переносном смысле, тщетно пытался во всём разобраться. Почему прежде ему не доводилось слышать о какой-то демонической печати, спрятанной в горах? И что теперь будет, после того, как он её сломал? Дамиан даже не знал, остались ли у него волшебные силы, или все они были рассеяны в том ослепительном свете. Он также недоумевал, что все предания о кристалле власти, добыть который считалось истинным подвигом, ведь на пути было разбросано множество ловушек и испытаний, оказывалось восхищались не мужественными воинами, а лишь хитрыми ворами. И Йоран был одним из них… Но такого просто не могло быть! Сердце Дамиана отказывалось верить в то, что его наставник преступник. Наверняка, Его Величество просто был обманут глупыми легендами и не знал правды!

«Он знал! – прервало его поток мыслей существо. – Тот, о ком ты вспоминаешь. Он знал, так же как и все прочие, кто попадал в мой сад!»

Это было подобно подлому удару под дых. Дамиан ощутил, что ему не хватает воздуха. Задыхаясь, он начал нервно копошиться в клюве, за что тут же получил языком по голове. И этот удар будто отрезвил Дамиана.

«Кто вы?» – Вопрос застыл в воцарившейся ментальной тишине. До ушей доносились громкие шлепки крыльев, напоминающие звуки заходящего на посадку дракона. А потом Дамиана вновь тряхнуло. В голове мелькнула было мысль, что существо всё-таки решило его проглотить, но тут клюв открылся, а затем мощным движением языка Дамиана вытолкнули наружу. Он покатился по голой земле, пока не уткнулся в небольшой каменный уступ. Удар пришёлся в спину, вызвав невольный стон. Неуклюже барахтаясь, Дамиан с трудом перевернулся и попытался даже привстать, но ноги слушались неохотно, разъезжаясь и трясясь. Кое-как ему удалось усесться, не заваливаясь, и оказавшись в столь жалкой позе, он воззрился на существо. Словно ожидая именно этого взгляда, то, наконец, снова заговорило:

«Я – Инайги, хранитель ледяной печати и последний из ныне живущих грифонов!»

Дамиан не мог отвести от него взгляда. Он просто отказывался верить своим глазам, и в то же время не мог скрыть тот восторг, который вызывал вид существа. Ещё бы! Прежде ему лишь раз довелось увидеть грандиозного грифона на гобелене матери, который специально заказывал агни Найлус. Но даже то восхитительное изображение меркло перед истинным обликом. И дело вовсе было не в размерах. Многие драконы могли похвастаться куда большим размахом крыльев и солидной длиной тела, но едва ли им удалось бы передать ту величественную стать, что исходила от грифона. В нём было удивительно всё: птичья голова с умными глазами и огромным клювом, размашистые белоснежные крылья, мощные передние лапы с опасными острыми, будто наточенные лезвия, когтями, и массивное тело, покрытое мягким почти плюшевым подшёрстком, и даже забавная кисточка на хвосте.

– А я Дамиан Редиан, волшебник из Скёйдарна, – представился в ответ Дамиан, всё так же сидя на земле.

«Да-ми-ан Ре-ди-ан, – повторил по слогам грифон, будто пробуя его имя на вкус, а потом выдал: – Ты не здешний. В тебе слишком много чужой магии».

– Вы правы, – признал Дамиан. – Мои родители прибыли из других мест, но я родился и вырос здесь, на Каэре, и не знаю иной родины.

Но Инайги, похоже, его не слушал.

«Слишком много магии, – повторял он. – Сильной магии, иначе бы не смог разрушить печать, если только ему… не помогли! Скажи, Дамиан Редиан, ты был один в той башне?»

Казалось бы, такой простой вопрос, но внезапно у Дамиана возникли сомнения. В памяти всплыла жуткая бойня с ожившими мертвецами. Он не мог утверждать наверняка, так как смутно помнил, что вообще делал и как ему удалось найти в себе силы сражаться. Определённо, в какой-то момент, всё его существо вопило от боли и разрывалось от чувства вины. Он думал, что отдавшись на растерзание мертвецам, искупит свой грех, но чей-то голос в его голове настаивал об обратном. Было ли то возгласом из подсознания, или кто-то всё же вмешался в ход битвы, Дамиан не знал.

– Я не уверен, – сказал он, понурив голову. Ему отчасти было стыдно перед грифоном. Он не собирался ему врать, но и не мог сказать всей правды. Ведь если хоть немного задуматься, почти весь его путь был каким-то странным. Он шёл совсем не так, как собирался, да и ещё попал вовсе не туда!

«Разделяю твои сомнения, Дамиан Редиан», – хмыкнул грифон, и кисточка на его хвосте нервно задёргалась. Глядя на неё, Дамиан ощутил тревогу.

– Что значила та печать? – спросил он, и дурное предчувствие овладело им.

Грифон оценивающе оглядел его, после чего, присев на задние лапы, начал свой рассказ:

«Несколько сотен лет назад этот мир обезумел. Раздираемый всеобщей войной, он должен был умереть вместе с Огненным Богом, проигравшим Великую Битву. Но в дело вмешался Демон Высшего Порядка. Он поймал последнюю непогасшую искру Огненного Бога и, дабы сохранить ему жизнь, спрятал её в ледяной шар, а вместе с ней, спасая от гибели и разрушения оставшийся мир, заточил в ледник большую часть земель и вод. Сотворив всё это, он покинул нас, но перед уходом поручил мне следить за печатью до тех пор, пока Огненный Бог не воскреснет, а в наши края не вернётся магия».

Дамиан оторопело слушал грифона, пытаясь понять, как же так получилось, что именно его появление древняя печать сочла за возрождение магии. Прежде он считал, что неплохо знал историю Каэра, как и то, что огромный ледник появился на исходе Последней Войны Драконов. Вот только в легендах и преданиях ему ни разу не доводилось встречать упоминание некоего бога. Дамиан вообще был уверен, что в этом мире существовали только демоны.

– И что же теперь? Раз мне удалось сломать демоническую печать, значит ли это, что ледник начнёт таять?

«Древний ледник состоял только из магии и уже рассеялся, – хмуро заметил Инайги. – А вот те льды, что наросли поверх него за все эти годы, вскоре начнут сходить…»

– Это может стать серьёзной проблемой, если и вовсе не превратиться в стихийное бедствие! – подумал вслух Дамиан. – Вы не знаете, можно ли как-то задержать их или растопить?

Ты же могущественный колдун, разве ты не знаешь, как поступить? – удивился грифон.

«Колдун? Да я даже не уверен, что всё ещё владею волшебной силой, а тот камень не выпил её из меня до дна!» – с горькой усмешкой подумал Дамиан.

«Печать вряд ли поддалась бы кому-то настолько слабому, у кого могла бы отнять всю магию», – возразил грифон, а кисточка на его хвосте снова начала нервно подрагивать. Похоже, ему не нравилась нерешительность Дамиана. И в чём-то он был прав. Дамиану не стоило распускать нюни и жаловаться, всё-таки он не маленький мальчик, а в первую очередь воин. И как воину ему следовало не впадать в панику, а скорее изучить противника. Он уже раздумывал, куда отправиться на разведку в первую очередь, чтобы оценить угрозу схождения ледника, но прежде чем пуститься в путь, ему сначала требовалось разъяснить ещё один важный вопрос:

– Инайги, вам ведь известно имя похитителя кристалла?

«Разумеется, известно, – Тон грифона стал громче и в нём звенели стальные ноты: – Я как раз летел разобраться с ней, когда тебе вздумалось сорвать печать!»

– С ней⁈ – переспросил Дамиан, решив, что ему послышалось. Не могло же такого случиться, чтобы какая-то женщина надумала в одиночестве отправиться в горы!

«Конечно с ней! С этой подлой демонической тварью!» – От раздираемой ярости грифон даже встал на дыбы. Опасно блеснули показавшиеся на передних лапах когти.

– Вы, случаем, не об агни Касайрис говорите? – предположил Дамиан, прекрасно зная нрав упомянутой им демоницы, но стоило только произнести её имя, как его тут захлестнула новая волна гнева, исходящая от собеседника.