Текст книги "Небо в мечтах (СИ)"

Автор книги: Мира Миркова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Относительно, – фыркаю я, понимая, что сейчас надо расставить все точки над «i», чтобы потом не было недомолвок.

– В какой именно части я был неправ? – вновь спрашивает меня Кир, заставляя тяжело сглотнуть. Блять, если я сейчас это скажу, то умру либо от смущения, либо от сердечного приступа.

– О моих парнях, – буквально уже пропискиваю, чувствуя, что сердце играет злую шутку, вырываясь из груди. Руки Кира заметно сжимаются на моей талии, притягивая ближе и сильнее прижимая к своему телу.

– Можешь объяснить яснее? – вновь спрашивает он, прожигая меня взглядом до боли красивых зелёных глаз. Что ж всё сложно-то так?

– У меня не было парней, – опускаю голову, вырываясь из хватки его пальцев. Не думала, что это признание будет таким скорым. Как бы… мы и недели не встречаемся, даже меньше суток.

– Артур, – с заметным злобным акцентом напоминает Кирилл.

– Я говорю об этом не в том смысле, – резкий выпад парня, который переворачивается, подминая меня под себя, не даёт мне дальше сказать и слова.

Мне требуется минута, чтобы в итоге понять, что Кирилл опрокинул меня на кровать, поменявшись со мной ролями. Его руки, слегка согнутые в локтях, по обе стороны от моей шеи, а лицо – в нескольких сантиметрах.

– Ты девственница? – спрашивает Кир, видимо, сообразив, что от меня он ответа не дождётся.

– Да, – ужасно тихим шёпотом отвечаю я, всё же на минуту заглядывая в глаза парня. Он замирает, будто соображая, что именно я сейчас сказала, после чего слишком близко наклоняется ко мне, упираясь своим лбом о мой.

– Вау, – улыбается он. Улыбается! Я тут себя как спелый помидор на грядке чувствую, а он улыбается.

– Кир, иди в пень, я думала, что это было понятно, – фыркаю, складывая руки на груди и отворачиваясь от парня. На смену смущения приходит обида.

– Это не было понятно, – хрипло смеётся и будто маленькую девочку целует в нос, с причмокиванием. – Зато сейчас это очень приятно, – признаётся, заводя ладони за мою спину и выводя по ней непонятные узоры.

– Знаешь, со стороны наши отношения будут похожи на инцест, – задумавшись, тяну я, отводя взгляд на стену. Ведь именно так и будет: почти одна мама и папа.

– Ну, я давно хотел ролевых игр, – признаётся Кирилл, получая за это несильный удар по плечу. – А если серьёзно, то тебя так волнует мнение окружающих?

– Нет, – качаю головой, но говорю не слишком-то уверенно, что сразу замечает парень.

– Мы будем вместе, несмотря ни на мнение других, ни на то, что будет происходить вокруг. Будет тупостью, если мы вновь начнём изводить друг друга, – шепчет на ушко, специально цепляя губами мочку и слегка проводя по ней языком. – Я буду рядом с тобой.

– Значит и я тоже, – киваю, зарываясь в его волосы пальчиками и притягивая ближе к себе, чтобы впиться губами в его.

The end POV Ксюша

***

Лучики солнца сверкают на чуть бледноватой коже девушки, пока Кир, лежащий рядом с ней, умилённо наблюдает за игрой света. Ксюша морщится и пару минут ворочается на кровати, но когда её руки упираются в твёрдую грудь парня, она расслабляется, придвигаясь ближе, пряча лицо на его шее.

Мирное посапывание обдаёт жаром участки оголённой кожи, заставляя Астрофьева уложить свою ладонь на блондинистую макушку своей девушки, поглаживая её.

– Кроха, вставай, – шепчет на ушко, слегка сгибаясь и проводя губами по уху девушки. Ксюша еле морщится с приятной улыбкой на лице, но глаза не открывает, будто ещё сильнее зажмуриваясь.

– Кир, я хочу спать, – хнычит она, натягивая одеяло сильнее и укладываясь на руку парня, что нисколько его не удивляет – даже радует.

– А ты соня, Астрофьева, – смеётся Кирилл, припоминая шутку её однокурсников. Как же девушка сердилась, когда слышала, что к ней обращаются с помощью его фамилии. Для большинства это было элементарно – её мама поменяла фамилию, а значит, как они думают, и Ксюша это сделает. Только вот одни Олеся с Юрой воспринимали всё, как реальность, получая мощных лещей от девушки.

– Не называй меня так, – сразу же серьёзно бурчит она, слегка кусая парня за шею, но, кажется, вопреки её ожиданиям, Кир лишь резко вдыхает, получая больше удовольствия, чем боли. – Не думала, что мальчикам нравится, когда их целуют тут, – сразу же переключается Ксюша, а голос её уже не звучит сонным, лишь немного хриплым.

Она пробует теперь поцеловать участок кожи, несильно сжимая его губами, а потом, прикасаясь кончиком языка, выводит незаурядный узор. Кир прикрывает глаза, понимая, что такое утро ему определённо нравится, но если его Кроха опустит глаза чуть ниже живота, там, где его руки яростно сжимают одеяло, прикрывая всё своё бесстыдство, то точно покраснеет от увиденного бугорка.

– Малышка, – шепчет Кир, пропуская воздух через стиснутые зубы, но Ксюша даже не думает останавливаться.

Она опускается ниже, проводя губами по содрогающейся венке, чуть прикусывая её и проводя языком по алеющей метке.

Мои руки добираются до её бёдер, перетаскивая тело на свой пресс. Ксюша лишь усмехается, наслаждаясь тем, как я сжимаю её ягодицы в ладонях.

– Нам пора вставать, – шепчет она на моё ухо, закусывая мочку и начиная её посасывать.

– Я уже перехотел, – признаюсь, сильнее стискивая её в своих руках. Отпускать Ксюшу не хочется, но, кажется, она даже спрашивать не будет.

– Кирилл, – шепчет, прикладывая свой лоб к моему и мягко целуя в губы лишь на минуту, чего предательски не хватает. – Какие планы на день?

Ксюша распределяется, всё так же сидя на моём прессе, с интересом заглядывая в мои глаза, а у меня в голове лишь один вопрос: как она не заметила характерного такого стояка?

– Родители ушли, – тяну я, игнорируя лишние мысли в голове и накручиваю на палец прядку блондинистых волос девушки. – Так что квартира свободна, но я хочу сходить с тобой погулять. У нас ведь так ни разу не было свидания.

– Странно, – посмеивается Ксюша, переплетая наши пальцы и заворожённо рассматривая их. – Может, потому что мы только вчера начали встречаться?

– Нееет, я по-хорошему должен был ещё неделю назад позвать тебя на прогулку, в идеале – как только встретил, но так получилось, – развожу руками, метнув одну к её лицу, чтобы приложить ладонь к скуле. Пальцы пробегают по бархатистой коже, поглаживая её, пока взгляд мечется по лицу Ксюши.

– Лучше поздно, чем никогда, – пожимает она плечами, напоследок тягуче целуя меня в губы и слезая с моего тела на пол.

– Это не всегда хорошо, – подмечаю я, с каким-то скрытым наслаждением наблюдая, как Ксюша расхаживает по моей комнате в моей же футболке. Её мамы и моего отца не было всю ночь, о чём они нас предупредили заранее, а мне никак не хотелось вчера отпускать девушку до её спальни, чтобы она переоделась в ночную одежду и пришла вновь ко мне, поэтому мы придумали самый лучший вариант.

Тёмная ткань с названием какой-то группы идеально сидела на худеньком тельце моей девушки, делая её ещё более миниатюрной и милой. Майка доставала до середины бедра, что не смущало ни меня, ни Ксюшу, по крайней мере – её уже под конец.

– Не пялься, – фыркает она, стоя ко мне спиной. Я лишь посмеиваюсь, прикрывая глаза и заводя руки за голову. В этот момент в душе было как-то до чёртиков хорошо, будто сейчас всё именно так, как должно быть.

– Одевайся, мы пойдём в парк, – заключаю, представляя, какая сейчас должна быть погода. Крохе понравится.

– Пять минут, и я готова, – быстро тараторит она, сразу же выбегая за дверь.

***

Ксюша стоит передо мной с гордой улыбкой на губах, а я во все глаза разглядываю её, уже твёрдо зная:

– Ты никуда не пойдёшь.

Девушка вскидывает на меня свои металлические глаза, в которых явно видна обида и немой вопрос.

– На улице холодно – раз, эта юбка слишком коротка – два, на тебя все будут пялиться – три, – тяну я, складывая руки на груди. Ксюша одета в облегающую бордовую юбку длинной чуть ниже середины бедра, конечно, мне это нравится, но мне не очень хочется, чтобы это нравилось ещё и другим.

– Кир, – чуть закатив глаза, качает она головой, – ты мне дашь свой офигенно пахнущий шарф, чтобы не было холодно – раз, моё пальто закроет всё лишнее для чужих глаз – два, ты распугаешь своим хищным взглядом всех вокруг – три.

– За тобой только с охраной придётся ходить, – смеюсь я, чем вызываю лёгкое смущение у Ксюши, но она быстро находится.

– Хватит льстить и идём гулять, – смеётся она, наблюдая за тем, как я легко помогаю ей надеть верхнюю одежду. – Да и, может, мне хочется, чтобы ты меня позащищал, – шепчет себе под нос, наверняка рассчитывая на то, что я не услышу.

С хищной улыбкой забираю её в кольцо своих рук так, чтобы Ксюша прижималась к моей груди спиной, и, наклонившись к её уху, слегка прикусываю мочку.

– Маленькая девочка хочет почувствовать себя защищённой? – изначально всё должно было выглядеть как легкая шутка с долей правды, но только девушка в моих руках замирает, а по отражению зеркала я замечаю, как черты её лица становятся серьёзнее.

Ксюша покусывает губу, разглядывая себя в отражении, будто пытаясь найти там ответ. Она укладывает свою маленькую ладошку на мою, держащую её за талию, а потом задирает голову так, чтобы мои глаза в живую встретились с её.

– Хочу, чтобы ты был рядом, – признаётся с таким очаровательным взглядом, что и сказать тут больше нечего.

– Значит, буду, – заключаю я, прижимаясь своими губами к её в лёгком поцелуе.

***

Погода в парке настолько хорошая, что куча мамаш решила вывести своих исчадий Ада, а те, в свою очередь, начали громко бегать по улицам, кидаясь снежками. Мне как бы пофиг, но вот мою девушку их идея заразила, так что где-то на третьем круге я был забросан снегом, а Ксюша пару раз свалена в сугроб.

– И з-зачем ты меня туд-да кинул? – стучит зубами девушка, сложив руки на груди, стараясь согреться, пока я плотно закутываю её в свой шарф, попутно смахивая оставшийся снег с её пальто.

– Кидаться не надо было, – усмехаюсь, прижимая Кроху ближе, чтобы она уткнулась в изгиб шеи, отчего по моему телу бегут разряды тока, согревающие кожу. Ксюша вжимается в моё тело, оплетая талию руками, засовывая ладони в задние карманы моих джинс.

– Я просто хотела поиграть, – оправдывается, так и не отодвинувшись от меня, что заставляет улыбку появиться на губах.

– Хочешь сказать, что изображать ангелочков на снегу тебе не понравилось? – смеюсь я, поглаживая девушку по спине в попытке согреть. Плевать, что мы стоим почти посередине улицы, что половина мамаш смотрят на нас так, будто мы в дёсна долбимся, а дети радостно пищат вокруг, оглушая.

– Надо было найти предлог, чтобы рисовать его, – улыбается Кроха, что я чувствую кожей, – а ты мне помог создать этот предлог.

Смешок, и поцелуй в шею, а через минуту Ксюша вновь отдаляется от меня, вышагивая дальше по аллее.

Догоняю я её быстро, сразу же беря за руку, притягивая ближе к себе. Мы гуляем так ещё полчаса, пока окончательно не замерзаем. Да, идея идти на свидание в парк зимой – была не из лучших.

Решение пойти в кафе кажется нам самым идеальным за весь день, поэтому мы сразу направляемся в нужную сторону. Довольно тёплая атмосфера заведения радует, поэтому я с улыбкой утаскиваю Ксюшу за собой к столику у окна.

Девушка присаживается напротив меня, пару минут крутясь на малиновом диванчике, стараясь поудобнее устроиться, после чего поднимает взгляд.

– Погода хорошая, только холодно, – пожимает она плечами, взяв непринуждённо тему будто из воздуха. Ксюша вновь поворачивает голову к окну, рассматривая как снежинки огромными комочками падают на стекло, в некоторых местах прилипая к нему.

– У вас зима красивая, – киваю я, подзывая официанта и делая быстрый заказ. Младшая с удивлением смотрит на меня, пытаясь показать немой вопрос во взгляде. – Город маленький, и в нём не успевают испортить всю эту красоту.

Она долго молчит, изучая взглядом улицу, будто думая о чём-то до ужаса серьёзном. Её брови нахмурены, а губы слегка напряжены, от чего становится легко увидеть – Ксюша снова кусает нижнюю.

– Поэтому я и хочу отсюда уехать, – выдыхает она, упираясь локтями в стол и подпирая голову ладонями.

– Почему? Тут же достаточно мило, тут твой дом, семья, друзья, – спрашиваю, нахмурившись, а в голове сразу же пролетает дурацкий вопрос: «Куда она хочет уехать от меня?

Минусы таких шикарных чувств – в привязанности, и я на сто процентов уверен, что если Ксюша захочет «повидать мир», то, скорее всего, поеду с ней. Дело даже не в том, что она захочет уехать, а в том, что мне нет дома нигде. Я постоянно в разъездах, нигде нет постоянного места, где можно было смело говорить «буду скучать», но вот с таким человеком, как она, почему-то настаёт уверенность в том, что смогу обрести свой родной угол.

– Тут живут мои родители, – пожимает плечами Ксюша, кивком благодаря официанта, который успел поставить перед ней чашку с горячим шоколадом. – Это не значит, что здесь мой дом. То, что меня тут всегда будут ждать – да, но своего места я ещё не имею. Жить здесь – выбор моего отца с матерью. Понимаешь, хочется вылезти из тесноты этого города – она засасывает, даже не засасывает, а заставляет вспоминать о прошлом, о детстве, ещё когда родители не были в разводе. Только вот, чтобы уехать, надо дождаться интернатуры, когда мне дадут направление на перевод, а это плюс четыре года существования тут.

– За четыре года можно подобрать хороший город и обустроиться в нём, – возражаю я, мысленно подмечая условный срок её пребывания в этом городе. Мне остался год обучения в своём универе, а потом поиск работы и создание имени, а чтобы это сделать, надо начинать с самых низов. Надеюсь, этот городок сослужит мне начальной точкой карьеры, где-то ещё на четыре года.

Я не хочу ни в чём уверять Ксюшу, хотя бы потому, что и сам не уверен во всём этом, но мысли прогнать очень сложно, поэтому, встряхнув головой, обращаю взгляд на девушку. Младшая сидит с улыбкой ребёнка, которого только что похвалили или просто сказали, что поддерживают.

Ребёнка, желание которого хоть раз восприняли всерьёз, не став спорить и отговаривать, а просто сказали ты сможешь, и плевать, что сказано это было не на прямую.

Кроха умная девочка – она поняла всё.

***

– Знаешь, что я хочу сказать? – улыбается Ксюша, шагая рядом со мной и изредка вздрагивая от прикосновений моих холодных пальцев к её ладони.

– Что? – повторяю её улыбку, чувствуя себя как пятиклассник, который влюбился. Только тут почему-то кажется, что чувство сильнее.

– Мне нравится гулять с тобой, – тянет с лёгкой ноткой хвастовства, приостанавливаясь и оборачиваясь ко мне полностью.

– Тебе нравятся свидания со мной, – поправляю, слегка закатив глаза. Моя ладонь поднимается к её покрасневшей от мороза щеке, чувствуя лёгкий холод кожи, смешанный с её мягким бархатом.

– Возможно и так, – кивает, приподнимаясь на носочки, мягко чмокая в щёку. Такой детский, невинный поцелуй, которого мне явно не хватит.

Пару раз оглянувшись по сторонам, прижимаю Ксюшу к кирпичной стене, стараясь сделать всё не слишком резко или болезненно. Девушка прищуривается, усмехаясь и оплетая мою шею своими изящными ручками, что не может не заставить нагнуться к ней ещё ниже, чтобы чувствовать чуть сбившееся дыхание и, кажется, до удачи быстрый пульс. Зато в глазах всё видно точно и до крайности прямо, как бы Ксюша не храбрилась в её металлических глазах – волнение и блики на зрачке, который расширяется с каждой секундой, закрывая собой почти всю радужку.

– Не возможно, а точно, – шепчу ей в губы, прижимаясь к ним через мгновение страстным поцелуем. Руки сжимают её талию, стискивая пальто и привлекая ближе к себе, чтобы даже сантиметра между нами не осталось.

Цветочный аромат обволакивает, а волосы колют кожу щеки, заставляя приятно щуриться. Пока язык танцует слишком жаркий танец для улицы, оплетая чужой и проводя по ровном ряду зубов, нежному нёбу, правая ладонь поднимается выше, через спину, слегка подталкивая ко мне, по шее, пробегая по позвонкам, выглядывающим из-под пальто, зарывается в волосы, перебирая их и слегка натягивая, чтобы забрать первенство в поцелуе.

– Ты мне до чёртиков нравишься, – шепчу ей на ухо, затрагивая мочку губами и, как бы между прочим, проводя по раковине языком. – Наверное, понял это ещё тем вечером, но не так явно. Скорее всего, это произошло на вечеринке у Лены, на крыше.

– Когда я рассказывала тебе дурацкую историю про небо в мечтах? – фыркает она, зарываясь в мои волосы своими пальчиками, перебирая их, что вызывает улыбку, будто у сытого кота.

– Когда ты рассказала мне божественную историю про небо в мечтах, – горячий шёпот в губы, потому что маленькая дурочка и правда думает, что половина её поступков дурацкие.

Провожу языком по губам, непроизвольно затрагивая и её кожу, от чего Ксюша закрывает глаза, рвано выдыхая. Улыбка растворяется в довольном, нежном поцелуе. Сладком, как самое пряное угощение. Тягучем, как самый лучший мёд.

Поцелуе, который явно даёт понять, что не просто нравится.

Комментарий к 14. Не просто

Космос, я сделаль… Наконец-то

========== 15. Маленькая глупая девочка ==========

Если ты нуждаешься во мне – скажи. Плевать, где я буду, чем буду занят и как далеко от тебя. Я пошлю всё к чёрту, потому что ты нуждаешься во мне.

Влетая на очередной этаж, Кир бегло пробегает глазами по цифрам на дверях. Всё не то. Сердце бьется слишком сильно, и, кажется, происходит это совсем не из-за бега по лестнице.

Сколько прошло со звонка Олеси? Минут двадцать? Но уже за это Кирилл винит себя: нужно было действовать быстрее. Он же прекрасно видел состояние Ксюши всю эту неделю: она была слишком подавленной, слишком непохожей на себя настоящую – ту милую девушку с яркой улыбкой на губах.

Блять, но ведь Кир спрашивал её, буквально каждый раз, когда младшая возвращалась из универа, каждый раз, когда он видел, как её взгляд замирал на одной точке, как она сидела неподвижно пару минут. Но она ничего не сказала, постоянно говоря о том, что всё хорошо, всё нормально.

Сука, ну, теперь уж да, лучше некуда.

– Какого хуя? – на лету кидает Кир, заваливаясь в квартиру под нужным номером. Олеся уже стоит в коридоре с перепуганными глазами и заламывает пальцы на руках, будто думая, как бы всё объяснить.

– Надо было раньше всё рассказать, – мямлит она, что так несвойственно девушке, и от этого Кириллу ещё страшнее. Что же могло произойти с Ксюшей, что госпожа Холодное Сердце меда переживает?

– Начни хотя бы сейчас, – рявкает парень, сбрасывая куртку на ближайшую поверхность. В квартире тихо, и лишь шуршание где-то в дальней комнате даёт знать, что мелкая тут.

Киру не хочется распыляться на что-то лишнее, что-то, что не относится к его малышке, поэтому бросает Олесю в коридоре, отправляясь на поиски сводной сестры.

Он находит её в дальней комнате, закутанную в плед на подоконнике. Глаза опухшие, и даже сейчас из них не перестают идти слёзы, стекая мокрыми дорожками по щекам. Парень застопорился у входа в раскрытую спальню, потому что Кир не привык видеть Ксюшу такой подавленной. Она редко плачет; он даже не знает, что могло довести её до этого. Одно предположение – родители.

Младшая поднимает на него заплаканное личико, и её глаза сразу округляются. Кто-то не ожидал увидеть здесь Кира, видимо, у Ксюши всё длится слишком долго, раз Олеся не смогла её успокоить и пришла к крайним мерам – вызову парня.

– Ксюша, – тихо зовёт старший, подходя к девушке, но она лишь хмурится, избегая его взгляда. В голове блондинка уже прибила свою лучшую подругу.

Он подходит слишком близко, приседая на корточки, чтобы Ксюша была выше него, но ей это не нравится, и она сильнее зарывается в мягкую ткань одеяла, что пугает.

Его девушка слишком мягкая внутри, – Кир это понял уже давно, – она только хочет казаться сильнее, пряча эмоции от него, что совсем не нравится. Парню хочется, чтобы Ксюша была раскрыта перед ним, не боялась рассказать что-то, довериться, но сейчас с этим напряги.

– Кроха, что случилось? – Кир пальцами поднимает её подбородок, заставляя смотреть на него, но из глаз не перестают течь слёзы.

Как было сказано, парень не умел успокаивать: он совсем не знал, как следует заставить девушку перестать плакать, как её отвлечь, потому ему просто приходилось стоять и ждать чего-то, но сейчас что-то внутри поменялось.

Буквально каждая клеточка тела тянула его к Ксюше, будто заставляя прижать её к себе, закрыть от окружающего мира, чтобы она не плакала, не пряталась от него и тем более не думала, что не сможет найти защиты рядом с ним.

Где-то в коридоре слышится хлопок двери, что значит лишь одно – Олеся – действительно хорошая подруга, раз решила оставить их наедине, что на руку Киру и совсем не нравится Ксюше.

Парень, не обращая внимания на посторонние звуки, лишь берёт маленький комочек на руки, укутывая его и чувствуя слабое сопротивление, что через минуту прекращается, а холодный нос упирается в его шею. Кир садится на подоконник, устраиваясь так же, как до этого тут сидела Ксюша, не выпуская дорогую ношу из рук. Он располагает девушку на себе, чтобы девочка смогла твёрдо держаться на его прессе, расположив её ноги, согнутые в коленях, по сторонам от своих бёдер.

Младшая хлюпает носом, всхлипывая, и прижимается к Кириллу, обнимая его и сдаваясь. Ей надоело быть сильной рядом с ним, хотя она знала, что он будет очень даже не против прикрыть её, закрыв крепкой спиной от всех напастей. Но просто маленькая девочка, лишённая полной семьи в самый важный момент, – переходный возраст, – как-то усомнилась в том, что её проблемы должны ложиться на чужие плечи.

Лишь поэтому она ходила всю неделю с дерьмовым настроением, пряча глаза от Кира и надеясь, что он ничего не заметит. Но он замечал, каждый раз пытаясь узнать у неё, в чём проблема, однако ответов не получал. А она умирала в душе, повторяя про себя решающий момент в своей жизни, который не забудет никогда. Будто калечила душу, каждый раз зависая на пустом месте, будто ломала что-то внутри, перематывая в памяти. Кажется, было бы легче выговорить Киру о наболевшем, но она молчала.

Упёрто, глупо, бессмысленно.

Только вот всё это накопилось и дошло до тех пор, что Олеся стала свидетелем её истерики – финальной точки молчания.

Ксюша зажмуривает глаза, отгоняя очередной фрагмент из памяти, сильнее прижимается к парню, чувствуя его тёплые касания, которые дарят спокойствие. Оно было так нужно ей, как воздух. Спасительный кислород, проникающий в лёгкие, – вот чем был для неё Кир.

Они сидят на подоконнике, слушая начавшийся град вперемешку с душераздирающим плачем, который непроизвольно вырывается из груди девушки. Почему-то Кирилл понимает, что ей это нужно – Ксюша должна выплакаться, потом будет легче.

Должно быть.

Он сейчас чувствует себя слишком бессмысленным здесь; его добивает то, что не способен помочь малышке на его руках, но ведь Кир не знает – единственным присутствием он делает в сто раз лучше для неё.

Проходит время, которое никто из них даже подсчитать не может, только замечают, что всхлипы становятся реже, а град за окном – уже не так сильно бьёт по окнам.

Кир в очередной раз сжимает Ксюшу в своих руках, целуя её в макушку и поглаживая волосы, параллельно прислушиваясь к дыханию. Оно почти успокаивается, срываясь редкими рваными вдохами, а пальцы, сжимающие его майку, постепенно расслабляются.

– Расскажешь? – шепчет на ушко, приглаживая растрепавшиеся локоны. Ксюша кивает, шмыгая носом и поднимая голову.

Глаза красные и чуть опухшие, а на губах видно пару укусов. Серый уже не отдаёт чем-то красивым, а больше напоминает потемневший металл, утративший волшебство. Во взгляде нет искорок, которые были раньше, нет той ментальной улыбки, в них нет ничего.

Только пустота.

И это пугает Кирилла.

– У нас была незапланированная практика, – начинает Ксюша, всхлипывая и отрешённо проводя ладошками по щекам, стирая слёзы. – Я ещё в прошлый раз там познакомилась с маленькой девочкой, – солёная жидкость вновь наполняет уголки её глаз, но девушка пытается не останавливаться, запрокидывая голову к потолку. Голос предательски дрожит. – Рак, последней стадии. Знаешь, а она это понимала, слышала от кого-то, но приняла диагноз, сказала, что справится, – Ксюша всхлипывает, зажмуривая глаза, но Кир уже знает конец истории, поэтому притягивает её ближе к себе, не желая отпускать.

Она вновь плачет, захлебываясь в собственных слезах, плачет навзрыд, потому что видела, как умирала девочка. Плачет, потому что что-то в груди ноет острой болью, но избавиться от этого никто не сможет, и она это понимает – знала, куда идёт учится, но не подготовилась к этому. И становится только больнее.

– Как после этого можно верить в Бога? Как можно жить, зная, что гибнут дети, ни в чём не повинные дети, – надрывается она, чуть ли не крича. Ксюша вжимается в Кира, чувствуя какую-то силу, идущую от него, зная, что может довериться, просто выговориться. – Я боюсь, Кир, – признаётся шёпотом, качая головой и всхлипывая. – Боюсь, что не справлюсь. Я хотела быть врачом, правда. Знала, что люди умирают, но… знать и видеть – разные вещи.

– Знаешь, я сам порой удивляюсь, почему многие верят в Бога, просто закрывая глаза на то, что он позволяет делать на Земле. Наверно, поэтому и атеист, – хмыкает парень, решая занять девочку разговором. Надеясь, что это её отвлечёт, он сильнее сжимает Ксюшу в объятиях, замечая её заплаканный взгляд. – Люди умирают, и это нормально. Возможно, смерть – это облегчение для души человека, умиротворение, не знаю. Тебе больно видеть смерти других, это совершенно нормально, это доказывает, что у тебя есть сердце, со временем ты абстрагируешься от этого, будешь принимать за должное, просто должно быть что-то, что будет заставлять тебя идти дальше, – «иначе тебя просто сломают» чуть не срывается с губ парня, но он ловит себя, заставляя замолчать.

– Мне всегда будет сложно, меня и пугает то, что я могу потеряться, что просто потеряю человечность за этой толстой коркой выдержки, – выдыхает Ксюша, качая головой. Её руки оплетают шею парня, а носом она вновь упирается в его плечо, от чего по телам обоих идут мурашки.

– Ты не потеряешь себя, обещаю, – шепчет Кирилл, сильнее притягивая к себе девочку и стискивая её в объятиях. Ксюше приятно в них, тепло и спокойно.

Она почти засыпает, потому что глаза закрываются сами собой – видимо организм решил отомстить за недельную депрессию с бессонницей.

Младшая может забыться в его руках, расслабиться, зная, что плохо Кир не сделает, ведь это же… Кир. Кажется, то, что испытывает к нему девушка, нельзя описать словами.

Кажется, то, что между ними, далеко уже не симпатия.

И когда это всё случилось? Когда Кир смог понять, что с этой девчонкой его жизнь переворачивается на сто восемьдесят градусов? Она слишком сильно волновала его.

Маленькая девочка поразила его в первую же встречу, запав где-то в сердце.

Заметив, что Ксюша заснула, Кир отвлекается от мыслей, качая головой и стараясь встать как можно аккуратней, чтобы девушка не проснулась. Он укладывает её на кровать, теплее закутывая в одеяло и проверяя, чтобы ей было удобно. Щемящая нежность, что раньше была такой редкостью, сквозит в его движениях, и это нравится Киру.

Кухня находится быстро, и почти незваный гость имеет право, как ему кажется, на чашечку кофе в тишине.

Не впервые старший видел Ксюшу слабой, но сейчас это больше похоже на какую-то депрессию, ещё и учесть то, что он точно не знает, когда она началась. Её боль будто передавалась ему, заражая и так же ломая. Только он испытывал это не к погибшей девочке, – какой бы мразью после этого он не был, – а к своей малышке, которая проживёт с этим на душе слишком долго, даже не факт, что забудет.

Нет, Кир изначально был реалистом. Знал – люди умирают, и с этим ничего не сделаешь. Он знал, что надо переживать не за погибших, а за тех, кто видел их смерти, кому придётся нести это бремя. Большее раздражение в нём вызывали самоубийцы, обрекающие на вечные муки своих близких, но сейчас речь была не о том.

Когда он делает очередной глоток густой жидкости, в коридоре вновь хлопает дверь, а через ещё один промежуток времени в проёме появляется Олеся.

Она разглядывает уставшего Кира, замечая, как он переводит на неё взгляд. Слегка подав плечами, девушка идёт делать себе крепкий чай, позже присаживаясь напротив парня и ожидая его вопросов – о наличии которых видно по глазам.

– Как давно с ней это происходит? – выдыхает он, сжимая в ладонях горячую чашку.

– Неделя, – просто отвечает Леся, дёргая плечами, из-за чего Кира настигает какая-то злость. – Мы ей с самого начала говорили, чтобы не привязывалась, но Ксюша сказала, что всё под контролем.

– И ты мне говоришь об этом только сейчас? – рявкает Кир, вскакивая на ноги и выходя из-за стола. – Какого хуя я узнаю обо всём, что происходит с моей девушкой, только когда у неё пиздец сплошняком идёт?

– Не шипи на меня, – угрожающе ровно тянет Олеся, упирая напряжённый взгляд в парня, но ему сейчас слишком плевать на неё.

Главный человек – тот, кому всю неделю было плохо, тот, кто пережил моральную ломку без него. Ему просто страшно подумать, что могла чувствовать Ксюша, находясь один на один со своими воспоминаниями.

– Парниша, я имела полное право не говорить тебе ни о чём, хотя бы потому, что она этого не просила, – указывает пальцем в стенку, за которой лежит девушка, продолжая свою тираду. – Она была рядом с тобой всю неделю, но ты не заметил и в этом винишь меня? Ты уверен, что её парень, а не пустой звук?

– Я спрашивал у неё, но она молчала, – рявкает парень, усаживаясь обратно и проводя пятернёй по волосам.

Он прекрасно знает, что винить Олесю не за что, что он просто пытается найти крайнего, закрыв при этом свою вину. Кирилл знает – он должен был первым заметить всё, что происходило с его малышкой.

Проходит пару минут, прежде чем девушка выдыхает, заставляя себя извиниться за резкость. Она знала, что Ксюша упрямая, и если бы сама Олеся не заметила её срывы, то никогда бы и не разговорила подругу.

– Я действительно должна была тебе сказать о ней, – соглашается девушка, мысленно закатывая глаза. – Ксюша строила из себя сильную девочку, не говорила ничего, пыталась не привлекать внимания, только вот я могу понять свою подругу. Припёрла её к стенке, заставив всё рассказать, – Леся проводит рукой по волосам, продолжая, – видимо, перестаралась, и её признание вылилось в истерику.

– Проехали, – отмахивается Кир, слыша тихий шорох у дверного проёма.

Обмотанная одеялом Ксюша смотрит на него чуть красными глазами, потирая кончик носа, от чего он алеет. Девушка переводит взгляд на подругу, а в груди начинает биться что-то неприятное от такой уединённой картины. Младшая поджимает губы, не зная, куда себя деть, пока Кир не протягивает к ней ладонь, подзывая и помогая сесть к себе на колени.