Текст книги "Небо в мечтах (СИ)"
Автор книги: Мира Миркова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)
========== 1. Пролог ==========
POV Ксюша
Сегодняшний день, будто решив, что на мне можно отыграться за всё время, пока я жила себе тихо-мирно, испортил моё зародившееся хорошее настроение ещё утром.
Конечно, сказать «хорошее» – это не сказать ничего. Для меня было прекрасно, если я просыпалась и не опаздывала к парам, или хотя бы выглядела не так, как только что проснувшийся из могилы труп. Причём в этом состоянии меня часто путали с практическим инвентарём в институте, предлагая изучить мои внутренности всем, кому не лень. Это достаточно занимательно, скажу я вам, особенно когда только на минуточку прилёг за парту, а просыпаешься от того, что тебя начинают ощупывать в области шеи на наличие вздутостей щитовидной железы. Причём просыпаешься ты уже не в своём потоке, а в параллельном, и оказывается, что «прилёг» ты совсем ни на минуточку, а на сорок.
Так что, если вы хотите понять, что значит для меня плохой день, то умножьте всё выше сказанное на два и сверху прибавьте ещё около килограмма вымерших нервных клеток.
Для начала, надо сказать, что я с огромным усилием почти не опоздала на первую пару. Подумаешь, пришла за десять минут до конца, с кем не бывает? Затем я поняла, почему на меня так странно пялились люди в метро, – просто кто-то вместо того, чтобы взять обычную шапку, каким-то образом нацепил что-то смутно напоминающее подобие ушанки с косоглазыми оленями и огромным мохнатым бубоном, при всём при том даже не заметив этого из-за спешки. В итоге я, кое-как поправившись, решила всё же с чистой совестью отучиться этот день, хуже ведь не станет?
Стало. Ровно в тот момент, когда отец, позвонив, попросил, чтобы сегодня я зашла к нему обговорить «очень важное дело». При этом называя меня не Ксюшей, Ксю и Ксюней, а чётко Ксенией, от чего, ещё с детства, был заготовлен рефлекс к тому, что меня ждут неприятности. Вкупе с серьёзным разговором – они огромные, в сумме с Ксенией и парой опозданий в универ – мне капздец. И это ясно, как яичница, приготовленная маменькой спозаранку.
Не подумайте, я не была худшей в своём потоке, я просто не была лучшей в нём. Так случалось, что по закону круговорота студентов в образовании, учить нужную мне программу я начинала только перед сессией, но даже при бессонных ночках, огромных мешках под глазами и хроническом недосыпе, я автоматически сдавала всё, что только что выучила. Этот вариант действий был опробован мною ровно год назад, и, как мне показалось, он был самым наидействующим, ведь высовываться из окна с зачёткой и орать «халява приди» мне не хотелось, особенно если учесть, что все преподы живут не так уж далеко от общежития и любят поздней ноченькой, как раз перед зачётом, пройтись и подышать свежим воздухом, а заодно и понять, каких лучше поспрашивать студентов.
Вот так бессмысленно, но одновременно и с пользой для общества пролетел год моей самостоятельной жизни. К сожалению, только год, наполненный прекрасными очередями в ванную комнату, выживанием в общих кухнях, страшным шумом, доносящимся из соседского блока, и громкой музыкой соседа-спортсмена сверху. А также деление еды на своё-чужое, пробежка до той же ванны, в которую очередь надо было занимать с самого раннего утра, и, конечно же, массовых субботников.
Всё было именно так до того момента, пока к нам поздним вечером не заявился комендант с наипрекраснейшей новостью о том, что в общежитии будет проводится ремонт. Что характерно, сколько он будет длиться ,и где нам теперь жить никто ответить не мог, лишь отмахиваясь и говоря о том, что у института и так проблем хватает, а с этой и вы разобраться можете.
Так мною было принято решение переехать к моей любимой маменьке, живущей неподалёку от института, что служило огромным плюсом к месту моего будущего проживания. Мама, чуть заспанная и с бигудями на голове, как истинный родной человек, приняла меня с распростёртыми объятьями, сказав то, что в принципе и должна была: «В любое время дня и ночи, наше пристанище открыто для бедных иноземных учёных». Отсмеявшись дежурной фразой «главное на костре не сожгите», я просто распласталась по кровати, напоминая жидкую субстанцию.
Именно из-за этой ночи я проспала и именно из-за неё сейчас неслась с пар к дому отца, ведь время, на которое он назначил встречу, опасно приближалось всё ближе.
Так получилось, что в возрасте семнадцати лет развелись мои родители. Я была готова к этому решению, хоть и плакала в зале суда, ведь видеть, как распадается твоя семья – больно. Успокаивала лишь мысль о том, что они уже как года три не являлись полноценной парой, у отца с матерью были именно те самые дружеские отношения, которые способны разрушить семью. В любом случае, у меня не было причин обижаться или устраивать скандалы, я прекрасно видела, как они относятся к друг другу, так что, если я хотела счастья для них, то должна была принять этот выбор.
И приняла. Мы часто общались все вместе, ведь родители продолжали поддерживать отношения, в любом случае, мама с папой были родными людьми друг другу, пусть между ними и нет ничего большего, чем дружеские чувства и забота.
Быстро взбежав по лестнице многоэтажки, – лифт, как всегда, не работал – достигла квартиры на пятом этаже. Через минуту, не без помощи ключей, я уже находилась в обители своего родителя.
Запахи готовящейся еды и громкий смех со стороны кухни привлекли моё внимание – отец готовить не умеет и не любит, да и этот смех пробивал меня на сомнения.
Кинув сумку на ближайшую тумбочку и сбросив с себя пальто, я быстро протопала к месту, где должен был находиться папа. К моему удивлению, обнаружила там не одного моего родителя.
– Мааам, – в чисто детской манере, напряжённо протянула я, рассматривая интересную картину. Женщина, называющая себя моей матерью, стояла у плиты, переворачивая котлеты деревянной лопаткой, в то время как отец старался стащить из тарелки пару штук, уже приготовленных.
– Ксюня, ты чего так долго? – повернув ко мне голову, улыбчиво спросила она, параллельно ударяя лопаткой руку отца, уже достигнувшего свою цель.
Отмахнувшись, я вяло прошла к столу, плюхнувшись на рядом стоящий табурет. Папа, умудрившись стащить горячую котлету с тарелки, с довольной улыбкой сел возле меня под недовольное пыхтение матери. Эта ситуация лишь рассмешила, я привыкла к такому поведению родителей, возможно, из-за того, что они вели себя так очень давно, может, потому что просто смирилась. В любом случае, мне было хорошо от мысли, что наша семья, пусть и слабо напоминающая её, но всё равно существующая, не стала обузой никому из них.
– Пары затянулись, а мне ещё хвосты надо было закрывать, – оправдывалась я, незаметно отщипывая кусочек вкусно пахнущей котлетки, стащенной у отца. – Ваш кот – это исчадие Ада, – пожаловалась вновь, вспоминая обстоятельства, по которым мне пришлось опоздать в универ.
– Вервольф прекрасен, – безапелляционно заявила маман, отворачиваясь к плите.
– Прекрасен, ага. Это животное чуть меня ночью не из… В общем, он покусился на мою девичью честь, – обиженно объяснила я, уперев руки в бока и прожигая спину родительницы, ожидая её реакции. В итоге услышала лишь сдавленный смешок со стороны папы и фырканье с маминой.
– Товарищ отец, – повернувшись к нему, проворчала я. – Это животное чуть не надругалось над вашей дочерью, а у вас такая реакция!
– Господи, Ксень, вот если с парнем такие проблемы будут, то я очень даже включу реакцию «терминатора», но убивать животину – это смех какой-то. К тому же, Влад обидится, – пожал плечами папа, стараясь спрятать улыбку.
Влад – это парень моей матери, никогда не думала раньше о том, что буду общаться с парнями своей родительницы, в то время как она должна гонять моих. Но как не отпирайся, мне понравился этот мужчина, было видно, что он любит мою мать, рядом с ней у него сразу менялись эмоции, у Влада загорались глаза сразу же, как моя мама подходила к нему. Он чувствовал то, что не мог уже чувствовать мой папа.
– Так, не надо этих намёков, – запричитала я, закрывая уши руками. Сейчас начнётся всем известная песнь о ближайших внуках, которых будут нянчить отец с матерью, зятьке, построенной бане и дальнейшей туфте, которую хотел совершить мой отец с моим женихом, которого ещё не только не было, но и, казалось, не существовало во Вселенной.
– Ксень, так в старых девках-то и проходишь, – всплеснула мама руками, убирая сковородку с огня и поворачиваясь к нам.
– Маменька, я не виновата, – категорично заявила я, имея железный аргумент в запасе. – Это всё из-за генов, вот смотри, – указав на свой нос, в шутку называемый горой Эльбрус, я с наслаждением наблюдала реакцию родителей. Мама с огромной силой воли удерживалась от того, чтобы катапультировать в меня котлетой, а отец чуть ли не краснел от смеха, прячась под столом от угнетающего взгляда матери.
– Такой нос – гордость аристократки, – взвизгнула родительница, кидая полотенце в папу. – Он достался нам ещё от прапрапрабабушки и передался тебе, – запричитала гордая носительница носа с горбинкой.
– А нельзя было его как-нибудь выпихнуть из семейного дерева? Или у твоей прапрабабушки мало было лизосом, чтобы рассосать это чудо генетики? – уставившись на предмет споров, вновь продолжила холодную войну я. Папа, порядком успокоившись, уже спокойно наблюдал за нами, в уме уже считая, когда следует разнять третью мировую. Как вы догадались, такие споры – не редкость.
– Вера, у тебя прекрасный нос, просто наша дочь ничего в этом не смыслит, – тоном знатока заявил мужчина, и как только я хотела вновь заспорить, ущипнул меня за бок. Взвизгнув, скорее из-за неожиданности, чем от боли, обиженно отодвинулась от папы, надув нижнюю губу и сопя, от чего крылья обожаемого носа то увеличивались, то уменьшались.
– Гномик, от сопенья горбинка растёт, – шепнул мне отец, рассудительно встав из-за стола, ведь злая Ксюша – это, прежде всего, маленький гномик, ростом метр шестьдесят, готовый запульнуть чем-либо или кем-либо в противника.
***
Достаточно длительное время мы с родителями сидим и просто разговариваем ни о чём. Только сейчас я понимаю, что слишком соскучилась по всему этому. Свести родителей, конечно, не смогу, да и нет особого желания, не в смысле, что я рада их разводу, просто понимаю – так для них лучше. Мама нашла свою вторую половинку, а отец всегда был помешен на работе, может, со временем он и найдёт себе подходящего человека.
Мы затрагиваем любые темы: политику, в дискуссии о которой я принимаю ярое участие, мою учёбу, из чего выясняется, что мама уже пообещала некой тёте Зое мои услуги врача, а то, что я учусь лишь на втором курсе, никто слушать не желает, даже тема мальчиков затрагивается не один раз, но все стремления моих дорогих мамы с папой свести меня с кем-то оканчиваются провалом – я не желаю ни с кем сводиться, словно собака Лелька.
Через час я уже начинаю собираться домой, папа лестно отзывается о нахлебнике в моём лице, но с мягкой улыбкой говорит о том, что с моей самостоятельностью готов полностью помочь.
Мама, на удивление, идти за мной не стремится, а остаётся стоять в коридоре со слишком озадаченным лицом. Вот тут-то я и вспоминаю о «очень важном деле», ради которого, собственно и притопала сюда.
– Па, а что за важное дело-то? – мимоходом напоминаю я, уже накидывая на шею шарфик и незаметно забывая о дурацкой шапке с оленями-инвалидами.
– Ксюш, тут как бы с мамой надо говорить, – тянет он сконфуженно, будто я затронула слишком сложную тему наподобие пестиков-тычинок.
В итоге, так проходит около двух минут, за которые мы стоим в коридоре и переглядываемся между собой. Причём фишка в том, что двое человек знают, почему мы собрались, а я – нет, и это как-то неловко: стою у входной двери, бегая взглядом по родителям, но так и не нахожу ответа ни в ком.
– Ксюнь, тут дело в том, что… – мама с достаточно хриплым от молчания голосом замолкает, вертя кольцо на пальце. – Влад сделал мне предложение, и я согласилась.
С достаточно непроницаемым лицом я взираю на свою родительницу, которая поднимает на меня взгляд, желая увидеть мои достаточно странные эмоции. До меня не сразу доходит, что именно она сказал, а когда доходит, я впадаю в лёгкий ступор, который закончится совсем не так, как было предположено мамиными планами.
Комментарий к 1. Пролог
Сквозь вечные терзания
========== 2. Систематика курящих девушек ==========
– Что ты сделала, Карнеева?! – орала на меня невысокая брюнетка, по совместительству моя подруга и однокурсница, сидя рядом на лавке. После моего увлекательнейшего монолога о том, каким образом Олеся Ефремова – выше описанная дама – обнаружила меня на скамейке возле своего дома в полнейшей ауте и без признаков чувств и эмоций, Леся была в полнейшем негодовании. Да что там в негодовании, она была в страшнейшем шоке от моего поступка.
– Ты хочешь сказать, что оставила тёть Веру, так ничего и не сказав ей в ответ? – размахивая руками, ругалась девушка. Как по мне, так то, что я покинула дом отца, так ничего и не ответив маме, её несколько угнетало.
– Да, – тихо говорю я, понимая, что с подругой сейчас лучше соглашаться и покорно кивать головой, ведь в приступе гнева она страшна, как преподы перед сессией.
– Что «да», бестолочь? – не унималась Леся, стукнув меня по лбу. – Ты понимаешь, что для неё – это очень важный шаг, и ей жизненно необходимо твоё одобрение, но ты, как истинная курица, берёшь и сбегаешь, словно девственница перед первой ночью, – смеряет меня недовольным взглядом, который буквально материт меня всеми матами мира. – Ах да, – вымученно выдыхает она, видимо, вспомнив некоторые обстоятельства, и потирает переносицу большим и указательным пальцем.
– Да, Лесь, да, прости, но я испугалась того, что моя мать выходит замуж. Прости меня, – иронично скалюсь я, запуская руку в сумку и доставая пачку сигарет. Дурацкая привычка, о которой не знают родители.
– Я просто не пойму, всё же было хорошо, ты подружилась с Владом, у вас там тишь да благодать, в чём же тогда проблема? – смягчается подруга, принимая протянутую мною сигарету с зажигалкой. Мой никотин уже давно проник в лёгкие, постепенно убивая организм. Учимся в меде, но всё равно убиваем себя подобным.
– Семья – это новый уровень, понимаешь? – тихо замечаю, делая новую затяжку. – Они теперь будут официально вместе, а я…
– Возможно, ты ещё надеешься, что твоя семья сможет восстановиться? – фыркает Леся, выдыхая дым, который красивыми облаками взлетает вверх, чтобы там раствориться и сделать наш мир ещё грязнее, чем он есть. – Но уже такой возможности не будет.
Согласна полностью. Я чувствую, что так идти всё и должно, что мама должна выйти за Влада, ведь ей так будет лучше и легче, но, наверно, где-то у меня срабатывает инстинкт кинутого ребёнка, который до последнего лелеет мечту о том, что его родители смогут преодолеть свои трудности.
– Возможно, – шепчу, стряхивая пепел с сигареты и рассматривая, как тлеющие огоньки гаснут на холодной земле. Господи, чем я занимаюсь?
– Ничего страшного не произойдёт, – пожимает плечами Леся, выкидывая свой окурок в кусты. Наконец, в её голосе появляется какое-никакое сожаление. Сколько я знала девушку, она редко жалела кого-то, считая, что это не даёт ничего, кроме новых проблем и слёз, но с этими же качествами её сложно было назвать бесчувственной. Леся давала поддержку тем, что могла просто выслушать, не жалея, не давая ложных надежд на то, что всё ещё наладится. – Ты останешься её дочерью, да и Влад тебя считает таковой, он не похож на тех, кто старается сломать отношения своей жены с её детьми.
– Думаешь, надо пойти и извиниться за своё поведение? – безэмоционально спрашиваю я, понимая, что поступила по-свински с матерью, и ей сейчас, как минимум, неприятно.
– Блять, нет, просиди со мной ещё часа два и вернись домой, обкуренная в доску, – вновь возмущается девушка, явно понимая, что с вопросом взаимоотношений я профан.
– А так можно? – жмурюсь, стараясь не улыбнуться. Доведённая до ручки, Олеся пинает меня носком ботинка по бедру, заставляя соскочить со скамейки.
– И не шароебся по незнакомым местам, – даёт совет на прощанье, от чего получает слабый удар по плечу. Сранный психолог.
***
На моё удивление, хотя тут скорее на глупость, к ночи наступили заморозки, но вместо того, чтобы выкинуть сигарету и засунуть руки в карманы пальто, дабы хоть как-то согреться, я продолжала идти размеренным шагом по тротуару, докуривая уже, не знаю какую по счету, палочку никотина.
Знаю, курящие девушки – это нифига не сексуально, противно и омерзительно, но я курю не для пафоса и всей той ерунды, ради которой малолетки берут в рот сигареты, к тому же курю я очень редко, когда будет вообще невпроворот.
Первую сигарету скурила за школой, не скрою – под влиянием друзей, но сразу же бросила, ведь мне, как помню, страшно не понравилось. Я задыхалась, откашливалась, да и лёгкие жгло не по-детски, но предпочтения мои поменялись сразу же после развода родителей, точнее после их признания. Да, говорила, что не переживала по этому поводу и не истерила, а просто смирилась, так и было, но этот процесс спокойного восприятия мне помогли пережить именно сигареты. Курила редко, но по весомым поводам, когда было очень плохо. Они меня успокаивали и, возможно, это нужно было закончить ещё в мои восемнадцать, но я не смогла.
Вся фигня, преподнесённая мне родителями, была воспринята мной спокойно лишь благодаря сигаретам. Я просто выходила из квартиры, поднималась на один пролёт выше и закуривала. Через время возвращалась и уже понимала, что мама с папой и правда имеют право на свои жизни и счастье.
Со временем мне нужна была лишь одна сигарета в три дня, если не в неделю, но сегодняшняя новость меня убила. Да, как сказала Леся, я – чёртова эгоистка и имею на это право, но всё же мне не стоило так срываться и уходить из дома без объяснений, а это значит, что надо извиниться и перед мамой, и перед Владом.
После того, как я спокойно всё обдумала, то поняла, что он действительно любит её, а значит, я не должна быть им помехой. Они счастливы вместе, и это уже аргумент для того, чтобы я дала им своё благословение, и так будет, только чуть попозже. Домой ужасно не хочется.
Серебристый снег хрустит под ногами, а погода такая, что хочется залезть в сугроб и там тихонечко подохнуть, но нет, у меня сессия, отложим планы на потом.
Автоматически закуриваю новую сигарету, даже не замечая, как закончилась предыдущая. Надо бросать, надо, надо, надо, но потом.
– Фу, курящая девушка, – слышится ехидное недалеко от меня. Повернув голову, замечаю высокого парня с наброшенным на голову капюшоном. Свет фонаря не достает до него, так что разглядеть незнакомца не удаётся, чего в принципе и не хотелось. Какое ему дело до меня? Никогда не любила таких людей, которые осуждают поступки других, хотя сами усыпаны грехами покрупнее.
– Фу, парень, который считает, что девушка не должна курить, – парирую с точно такой же интонацией, какую услышала от незнакомца.
– Как тебе парень только разрешает травиться этим, – проигнорировав меня, продолжает он, что заставляет впасть в ступор. Мне кажется или левый чувак сейчас лезет не в своё дело?
– Как-то да разрешает, – пожимаю плечами, замечая, что уже давно остановилась вместо того, чтобы просто пройти, поэтому, качнув головой, продолжаю свой путь в никуда, попутно пиная маленькие сугробы.
– Вот будь я твоим парнем, то ни за что бы не разрешил травить себя этой дрянью, – фыркает незнакомец, следуя за мной, и уже через минуту мы идём рядом.
– А сам-то куришь? – решаю продолжить беседу я. А что? Делать-то всё равно нечего, а так хоть поговорю с человеком, а то сейчас моё внутреннее состояние напоминает шизу.
– Да, – уверенно отвечает парень, скинув с себя капюшон. Мне открываются довольно приятные, даже чем-то красивые, черты.
Немного длинная чёлка каштановых волос свисает на лицо, закрывая обзор на происходящее и заставляя незнакомца нечасто сдувать её. Тёмно-зелёные глаза разглядывают меня точно так же, как я сейчас изучаю парня. Уголок губ приподнимается в лёгкой усмешке, заставляя меня закатить глаза и отвести взгляд.
– Я курю, но считаю, что девушки этого делать не должны, – пожимает плечами он, возобновляя наш разговор. – Разве круто, когда целуешь обветренные губы и чувствуешь запах табака?
– Тем же вопросом задаёмся и мы, когда вы пытаетесь нас поцеловать, – парирую я, говоря без особых смущений.
– Нет, – слишком сладко тянет парень. – Мне кажется, вас прёт с этого, – слишком уверенно, слишком. Но он в чём-то прав. Меня любовь к запаху табака не слишком угнетает, её почти нет из-за моей «пагубной» привычки, но любовь-то эта всё равно есть.
– Доля правды есть, – нехотя соглашаюсь с ним и, оглянувшись в разные стороны, перехожу дорогу. Собеседник всё ещё рядом. Интересное приключение на ночь, Карнеева. Самое интересное, даже мысли нет о том, что он может оказаться маньяком. Н-да, пошла по накатанной, Ксюшечка, а мама говорила: “берегись меда, опошлит он тебя, испортит бедную детскую психику с единорогами в голове”, ведь раньше, была тихой и милой девочкой, со всеми дружила, со всеми любезничала.
– Вот видишь, – улыбается парень, делая то, что я совершенно не ожидала. Быстрым движением он забирает у меня сигарету, но не выкидывает, а делает затяжку, даже не постеснявшись.
– Я не говорила, что послушаю тебя и брошу курить, – хмурюсь, озадаченная его действиями. Что только что произошло, и почему он до сих пор жив?
– Я не хочу, чтобы девушка курила при мне, если задуматься, то и вообще, чтобы курила, но сейчас не суть. Если твой парень не принимает меры, то их приму я, – просто поясняет он, будто всё в порядке вещей, причём делает ещё одну затяжку, да ещё и выпускает дым в другую сторону.
– Чувак, ты ничего не путаешь? – шиплю я, ибо этот парень покусился на святое – моя собственность, которую не рискнёт трогать никто, кому дорога жизнь.
– Не-а, – отмахивается он и выкидывает бычок, проходясь по нему носком тяжёлого ботинка. Пиздец, бессмертный?
С безэмоциональным лицом, говорящим, да буквально орущим «Подавись, нам не жалко, ещё есть», достаю пачку с сигаретами. Закурить сейчас дело чести, и плевать, что завтра будет плохо.
Но честь и сама пачка накрывается медным тазиком с красивыми рисуночками моей узурпированной гордости, скрываясь в карманах незнакомца. Он что, сейчас забрал мою последнюю пачку?
– Да ты офигел, – недоуменно взвизгиваю я, разводя руки в стороны и наблюдая за реакцией парня.
– Вырастишь, получишь, – щёлкает он меня по носу, продолжая движение, пока я бездумно хлопаю ресницами, уставившись в то место, где минуту назад стоял наглый незнакомец.
– Мне уже девятнадцать, куда ещё расти? – бурчу, желая набрать побольше снега и запихать это всё ему за шиворот с закадровым злобным смехом, как у всех диснеевских злодеев.
– А мне двадцать четыре, и что? – аргументированно, ничего не скажешь, вот прям ничего. Его слова заставляют меня впасть в ступор, причём, конкретный.
– Бля, ты понимаешь, что запорол мне идеальный аргумент своим непрошеным фактом из биографии? – честно признаюсь, обращая внимание на парня. Незнакомец спокойно идёт рядом, делая вид, что ему полностью пофиг на мои трепыхания. Кажется, пачку я всё же не получу.
– Ты ещё и материшься, – цокает он, поворачивая голову в мою сторону. Зелёные глаза с долей усмешки смотрят на меня, видно кто-то не любит то, что девушки ведут себя не как истинные леди.
– Вот и познакомились, – фыркаю, рассматривая небо, с которого падают редкие снежинки. Это заставляет сожмуриться в удовольствии, снег везде: в волосах, на ресницах, на красных от мороза щеках. Уже начинает темнеть, так что скоро нужно будет пойти извиняться перед мамой с Владом, а ведь так не хочется.
– Чего ты такая грустная? – любопытствует парень, резко меняя тему. – Что случилось?
Просто пожимаю плечами. А что ещё ответить? У меня всё хорошо, родители живы – уже отлично. Но вот то, что мама выходит замуж, как-то жжёт душу. Так эгоистично, что самой тошно.
– Теоретически всё хорошо, – отвечаю, всё же засовывая руки в карманы, которые не согревают. Я достаточно долгое время провела на улице, чтобы ждать тепла таким образом.
– А практически? – усмехается парень, подавая мне свои перчатки. Хочу вернуть, но он лишь безмолвно отмахивается.
– А практически дермово, – признаюсь, натягивая на обмороженные руки вещь незнакомца. – Родители развелись давно, а сегодня объявили достаточно фиговую новость, – не желая вдаваться в подробности, говорю лишь поверхностно. Я не опасаюсь этого человека, не боюсь того, как он воспримет эту информацию – мы видимся в первый и последний раз, не встретимся больше, и это наше знакомство, – словно на приёме у психолога.
– У меня тоже развелись, – усмехается парень, обращая внимание на мои ладони, которые греются в тёплой ткани перчаток. На удивление, он достаточно мило улыбается, показывая ямочки на щеках, что приводит меня в тихий восторг. – Только вот я этому даже рад. Моя мать, она, – незнакомец несколько секунд молчит, пробегая взглядом по асфальту, будто в поисках нужного слова. – Как бы, была лишена материнского инстинкта, что ли?
Мы идём вместе достаточно долго, настолько, чтобы понять – каждый вспоминает и анализирует своё. Удивительно, но почему-то незнакомцу я рассказала всё, что не могла сказать никому, кроме Леси. Быть может, всё из-за того, что парня знать не знаю, да и не встречу больше, а подруга со мной с самого детства, и я уверена, что она не предаст меня. В этом их похожесть: незнакомец уйдёт, не рассказав никому о том, что ему сболтнула разговорчивая девчонка, а Олеся останется, но так же не поделится ни с кем моими тайнами.
– И часто ты так изливаешь душу прохожим? – переходя на более шутливую форму общения и возвращая непринуждённо улыбку, спрашивает парень.
– Ты первый, – бурчу, усмехаясь своему ответу. Незнакомец с улыбкой смотрит на меня и уже хочет съязвить, что видно по глазам, но его прерывает звонок моего телефона, доносящийся из кармана пальто.
– Минутку, – прошу я, неловкими движениями доставая сотовый и носом – экран не воспримет пальцы, обтянутые кожей перчаток – проводя по экрану в сторону приёма звонка. В тоже время слышу приглушенный смех справа от себя. Парень смеётся, прикрыв рот ладонью и, видимо, надеясь, что я этого не замечу.
– Да, – тяну я и сама не понимаю того, что творю, показываю язык незнакомцу, на что он лишь расцветает в наигранном возмущении.
– Ксюша, доченька, ты где? Скоро придёшь? Дочка, мы тут места себе не находим, прости меня, если я тебя ошарашила этой новостью, если хочешь… – мама не успевает дотараторить, как я перебиваю её, стараясь сделать голос как можно извиняющимся.
– Мам, всё хорошо, я сейчас пойду домой, – успокаиваю её, слышу расслабленный выдох.
– Ксюш, если ты хочешь, я могу не… – но не даю маме вновь договорить свои слова.
– Даже не думай, – вскрикиваю, будто от этого решается моя собственная судьба. – Мам, я сейчас приду к вам, и мы все спокойно поговорим.
В ответ согласие и длинные гудки, а я завороженно продолжаю наблюдать за потухшим экраном телефона. Надо возвращаться. Решение было принято давно, и то неудивительно, да и слишком предсказуемо.
– Уже уходишь? – с лёгкой улыбкой интересуется парень, подходя ближе ко мне и заглядывая в глаза.
– Да, дела не дремлют, – храбрюсь, что видно, на самом деле идти домой не особо хочется. Компания достаточно приятная, но я в этом не сознаюсь.
Мы ещё пару секунд топчемся на месте, утрамбовывая снег. Никто не знает, как надо прощаться с людьми, с которыми ты не виделся раньше.
– Ладно, пока, – слегка киваю и, не дожидаясь ответа, разворачиваюсь и иду в стороны маминой многоэтажки, предварительно перейдя дорогу.
Не успеваю сделать пары шагов, как с другой стороны проезжей части меня догоняют слова парня:
– Тебя хоть как зовут? – с улыбкой интересуется незнакомец, запуская пятерню в волосы и лёгким движением откидывая их назад.
– Зови «моя госпожа», не ошибёшься, – смеюсь, поворачиваясь в его сторону. Парень усмехается вместе со мной, затем просто кивает. Незачем ему знать моё имя.
– А меня Кир, просто Кир, – спокойно протягивает незнакомец, не отрывая от меня взгляда.
Что ж, Кир, мне кажется, что я запомню тебя надолго.
***
Первым, что попадается мне на глаза в маминой квартире, это куртка Влада, возвещающая о том, что он уже давно пришёл. В зале раздается тихий разговор, кажется, мама до сих пор не успокоилась.
Сейчас как никогда стыдно за свой поступок, так что, найдя в себе силы, сбрасываю пальто на вешалку, попутно кидая перчатки, которые так и не вернула Киру, на тумбочку, и стремительно, дабы не передумать по пути, иду туда, откуда раздаются голоса.
Молодая пара сидит перед включённым телевизором в обнимку, тихо переговариваясь. Чтобы не помешать этой удивительной идиллии, я замираю, опираясь на дверной косяк. Когда же мама замечает моё присутствие, вновь не даю ей и слова сказать, ведь знаю – снова захочет принести жертву ради меня.
– Мам, дядя Влад, извините меня за такую ужасную реакцию, просто поймите, для меня это тоже удивительное известие, – делаю маленькую паузу, осматривая дорогих мне людей. – Я буду очень рада, если вы узаконите свои отношения, и приму это, несмотря ни на что.
Пробегая взглядом по маминому лицу, замечаю, что она уже давно плачет, причём с улыбкой. Вот, что всегда пугало меня. Резко мама замыкает меня в своих объятиях настолько сильно, что кажется задушит. Я не любительница нарушения личного пространства и чрезмерных выражений чувств, но тут пришлось смириться с её чувствами и просто давать сюсюкаться с собой. Влад с широкой улыбкой умиляется нам и стискивает в ещё одном кольце рук.
Господи, это кончится когда-нибудь?
***
За чашкой чая мы празднуем помолвку «молодых», оговариваем всех гостей и моих будущих родственников, а также сына Влада, который в будущем должен стать моим братом, и о котором слышала так «часто», что уже забыла о его существовании. Уже позже, когда все уходят в свои комнаты, я падаю на кровать с диким желанием поскорее заснуть, но этого не дают сделать мне мысли о незнакомце-Кире, который, не понимая того, помог решить непростой вопрос для меня.
Образ парня так сильно запал в голову, что на меня нападает вдохновение. Полночи не могу заснуть, сидя на подоконнике и обвязавшись тёплым пледом, воссоздаю по памяти портрет моего незнакомца.
Господи, студентка меда, чем ты занимаешься?
========== 3. «Вот сейчас неожиданно было» ==========
