Текст книги "Не для любви (СИ)"
Автор книги: Мира Айрон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Ян в Европе. Обещаю, он ни о чём не узнает. Уверен, и родители ему не расскажут.
– Вот и отлично. А тех троих, которые выполняли задание Евгении Александровны… Я хочу, чтобы их просто больше не было.
– В принципе, ничего невыполнимого, – кивнул Алексей. – Но достаточно изощрённо. Не передумаешь? Точно?
– Не передумаю, можешь не сомневаться. Она забрала у меня самое дорогое, и она должна за это заплатить. Сможешь помочь? Я отдам всё, что попросишь.
– На всё готова, если помогу?
– А что нужно?
– Ты прекрасно знаешь, Оля, что мне от тебя нужно. Деньги твои мне не нужны, сам могу одолжить тебе. Согласна на мои условия?
– Согласна, – не раздумывая, ответила Ольга. – Только проку с меня? Я как пластмассовая кукла теперь, ничего не чувствую и не хочу.
– Это пройдёт, Оля. Разберёмся. Тогда по рукам?
– По рукам, рыжий! Только… Оплата по факту выполнения. Прости, но даже с тобой только так, по-другому я теперь не договариваюсь.
– Без базара, – кивнул Бахтеев.
* * * * * * * * * * *
После праздников Ольга уволилась с работы и нашла в том городе, в который собиралась переезжать, съёмную квартиру на первое время. Свою решила продавать через посредника, чтобы не задерживаться в опостылевшем городе. По всем делам Ольгу возил Бахтеев, сопровождая её постоянно и не отпуская одну никуда.
Однажды, спустя дней десять после того, как они заключили сделку, Лёха приехал вечером и привёз видеозаписи для Ольги. Конечно, смотреть всё подряд она не стала, прокрутила почти всё, а потом попросила Бахтеева уничтожить видео прямо при ней. Лёха и сам был рад сделать это, потому что подобные улики никому не нужны.
– Ну вот и всё, завтра наконец-то можно уезжать. Больше я здесь никому ничего не должна, только тебе.
Лёха задумчиво смотрел в камин, который они сегодня решили протестировать и разожгли впервые.
– Давай ты уедешь послезавтра, Оль? Завтра у меня дела, а я хочу лично доставить тебя до места.
– А моя машина? – удивилась Ольга. – На ней поедем? А как ты обратно?
– Поедем на моей, а твою завтра перегонят. Тут не так уж далеко, семь часов пути. Договорились?
– Как скажешь, Лёша. Я привыкла уже во всём полагаться на тебя, и мне придётся заново учиться жить своим умом.
– Научишься, – улыбнулся Алексей и встал с дивана. – Тогда я поехал, завтра день тяжёлый, и послезавтра – тоже, так что необходимо отдохнуть.
– Поехал? – удивлённо спросила Ольга и поднялась следом.
Не могла же она сказать: "А когда я буду с тобой расплачиваться?"
"А вдруг Лёха передумал и возьмёт деньгами?" – с надеждой подумала Ольга и поймала какой-то странный, грустный взгляд Бахтеева.
– Я передумал, Оль, – Алексей протянул руку и провёл пальцами по щеке Ольги, прикоснулся к губам, задержался на них взглядом. – Мы же договорились о том, что ты начнёшь новую жизнь. А как ты можешь начать её с того же самого? К тому же, помнишь, как ты говорила о том, что у человека должна быть мечта? Вот и у меня она есть, и пусть остаётся мечтой. Всё, что мне хотелось, я имею, где-то даже больше. А если ни о чём не мечтать и ни к чему не стремиться, как жить?
– Спасибо, Лёша! Ты… Ты настоящий. Самый лучший человек из всех, кого я знаю. Но я тоже так не хочу – уехать, не отдав тебе долг. Это неправильно. Давай решим, что я могу сделать для тебя.
– Можешь, – кивнул Бахтеев. – Клянись мне, что никогда больше не свяжешься с женатым мужиком. Можно только в том случае, если этот мужик будет женат на тебе, в других случаях – табу.
– Это слишком легко, Лёша, потому что я полностью уверена. Я никогда больше не свяжусь с женатым мужчиной.
– Клянись.
– Клянусь, что никогда больше не свяжусь с женатым мужиком.
– Ну вот, теперь я даже поцеловать тебя не могу, – усмехнулся Лёха. – И хорошо, меньше соблазна.
Через день Бахтеев увёз Ольгу на новое место жительства. Она навсегда покинула город, в котором прожила семь долгих лет.
Глава 13
Сентябрь 2003 года.
Ольга сидела на скамейке, расположенной около детской площадки в доме ребёнка. Вот уже две недели, – с тех пор, как договорилась о том, чтобы перенести её обеденный перерыв на час раньше, – Ольга проводила весь перерыв на этой самой скамейке.
Главный бухгалтер, Зинаида Степановна, согласилась на перенос времени Ольгиного "обеда", поскольку теперь получалось так, что бухгалтерия работает без перерыва, и там постоянно находится кто-то из сотрудников. Новая начальница Ольги давно мечтала о чём-то подобном, но никто из сотрудниц добровольно не соглашался на изменение обеденного времени.
Эту странную молодую женщину, казалось, сам Бог прислал в помощь Зинаиде Степановне. Спокойная, молчаливая, не ленивая, а главное, грамотный специалист. Удивительно, правда, что поменяла престижную работу в нефтянке на должность рядового бухгалтера в доме ребёнка.
Объясняет всё переездом и срочной необходимостью в трудоустройстве, однако не очень-то верится в это. Тем не менее, в лоб ведь не спросишь, а сама Ольга Викторовна никакими подробностями личной жизни не делится. Чаи́ с сотрудницами не гоняет, по душам ни с кем бесед не ведёт, не сплетничает.
…Первоначально Ольга вообще не собиралась работать в течение первого года жизни на новом месте, хотела устроиться основательно, никуда не торопясь, вдумчиво, и как следует адаптироваться; но с помощью Лёхи Бахтеева продала старую квартиру и купила новую достаточно быстро.
К лету все дела были закончены, все организационные вопросы решены, и Ольга поняла, что просто сидеть сиднем сложа руки у неё не получится. Купила компьютер и начала потихоньку работать на удалёнке, однако на душе спокойнее не стало, – Ольга продолжала маяться от какой-то непонятной тревоги. Ей чего-то не хватало. Казалось, сидя вот так дома, она упустит что-то очень важное.
Матери Ольга не сказала, куда уехала, но они продолжали общаться по телефону ежедневно. Также Ольга поддерживала постоянную связь с братом, невесткой и племянниками. Лёха Бахтеев звонил всегда сам, со скрытого номера. Ольга не могла позвонить Лёхе сама, но если видела, что звонят с неизвестного номера, значит, это Бахтеев.
Ольга начала искать работу во второй половине июля, а уже с августа приступила к труду. Почему она выбрала должность бухгалтера в доме ребёнка, Ольга старалась не задумываться.
Не сказать, что за ней как за специалистом незамедлительно выстроилась очередь из работодателей, однако были и другие ответы на разосланные Ольгой резюме, не только ответ из дома ребёнка, следовательно, выбор она имела.
* * * * * * * * * * * * *
Фёдора Ольга впервые увидела в середине августа. Однажды она вышла из здания, направляясь на обед, а навстречу ей попалась задержавшаяся на прогулке старшая группа – дети от двух до трёх лет.
Темноволосый мальчик в очках с толстыми стёклами, самый маленький и худенький в группе, остановился вдруг около Ольги, задрал вверх голову и протянул к Ольге руки.
– Туту́чки, – деловито сказал он.
– Фёдор, не приставай к сотрудникам, – строго ответила мальчику воспитатель, смущённо посмотрела на Ольгу и пояснила: – На руки просится. "Туту́чки" – это значит "на ручки".
– А можно я возьму его на руки и провожу вас до группы? Помогу ребят переодеть после прогулки, – тихо спросила у воспитателя Ольга.
– Можно, – пожала плечами воспитатель. – Только лучше их к рукам не приучать. Одного возьмёшь, и все запросятся, а всех никак не возьмёшь, да и некогда их таскать на руках. Они большие уже, самые старшие, за ними глаз да глаз.
– Туту́чки! – настойчиво повторил Фёдор, и Ольга взяла его на руки.
Фёдор обвил руками шею Ольги и прижался щекой к её щеке.
– Мама, – спокойно и тихо сказал он, но у Ольги чуть сердце не остановилось.
– Ну, начинается! – прикрыла глаза воспитатель. – Почти тридцать лет тут работаю, а всё никак не могу к этому привыкнуть.
Ольга помогла переодеть детей и ушла на обед, но, начиная с этого дня, она засыпала и просыпалась с мыслями о Фёдоре. Идея, однажды появившаяся в голове Ольги, формировалась всё яснее и крепла с каждым днём.
С тех пор, как Ольга сдвинула обеденный перерыв на час раньше, она ежедневно имела возможность общаться с Фёдором и очень многое узнала о нём.
– Отказник, – охотно сообщила всё та же воспитатель. – Мать несовершеннолетняя была, сама опекаемая. А потом пошла по плохой дорожке, да и сгинула. Родился глубоко недоношенным, не чаяли спасти, а он взял да выжил. В развитии отстаёт, как в умственном, так и в физическом. Говорит плохо. Со зрением ситуация а́ховая. Будь у него родители, может, и выправили бы парня, но никто его не усыновляет. Он ведь самый старший у нас, не смотри, что маленький. Ему три года исполнилось ещё весной, но по здоровью его ещё разрешили оставить здесь, в доме малютки. Если до Нового года никто не усыновит Федю, его переведут в детский дом.
С тех пор, как Фёдор познакомился с Ольгой, их любимым занятием стало сидеть в обнимку на скамейке. После обязательного "Туту́чки!", Фёдор забирался на руки Ольге и обнимал её.
Вот и сегодня, едва малыши, одетые по случаю похолодания в яркие курточки, показались на крыльце здания, Фёдор заспешил к Ольге. Его уже никто не останавливал и не одёргивал. Как ему удавалось увидеть Ольгу с его зрением, – так и оставалось загадкой. Он будто чувствовал её и видел не глазами, а всей душой.
– Мама, – сказал Фёдор, прижавшись лбом к плечу Ольги.
– Мама. Конечно, мама, – прошептала Ольга и легко коснулась губами Фединого лба. – Сегодня дядя Лёша обещал позвонить и рассказать, всё ли удалось привести в порядок в моей биографии, на случай проверки. Я верю в то, что скоро заберу тебя отсюда. Мы одинаковые с тобой, выжили, несмотря ни на что. У меня никого нет, кроме тебя. А у тебя никого нет, кроме меня. И нам предстоит очень много трудиться, Фёдор!
Фёдор сидел тихо и слушал внимательно, – так, будто понимал каждое сказанное Ольгой слово.
Вечером позвонил Лёха и успокоил Ольгу: можно было смело идти к директору дома ребёнка, договариваться и начинать оформлять документы на усыновление.
Правда, в понедельник оказалось, что директор уехала на курсы, и Ольге пришлось ждать ещё целую долгую неделю.
* * * * * * * * * * * *
К директору удалось попасть уже ближе к концу рабочего дня, – после недельного отсутствия начальница была занята весь день, да и у Ольги работы хватало.
Когда Ольга изложила суть вопроса, директор, Серафима Сергеевна, как-то странно посмотрела на неё, поправила каштановые волосы, уложенные в безукоризненную сложную причёску, и откашлялась.
– Вы знаете, Ольга Викторовна, я только "за", чтобы такой проблемный ребёнок был усыновлён проверенным, знакомым человеком, но… Ольга Викторовна, а вы настроены именно на усыновление Фёдора? Может, ещё подумаете, познакомитесь ближе с другими детьми?
– Почему? – это простое слово далось Ольге слишком нелегко.
Внутри всё похолодело, и Ольге никак не удавалось выровнять дыхание. Ей казалось, что она хрипит и задыхается, а директор это прекрасно слышит. Нет, пожалуйста! Только не это! Ну не может же быть… Именно сейчас!
– Дело в том… Даже не знаю, как такое чудо объяснить, – смущённо продолжала Серафима Сергеевна. – Закон парных случаев, совпадение или что-то ещё? Ведь кандидатуру Фёдора до сих пор ни разу никто из потенциальных усыновителей даже не рассматривал, а тут сразу двое соискателей одновременно. И как быть теперь? Вы точно не хотите подумать ещё?
– Нет, – покачала головой Ольга. – Только Фёдор, больше никого усыновить я не готова. А кто…
Ольга не смогла сразу осилить всю следующую фразу, но Серафима Сергеевна поняла её и без слов.
– Имя разглашать я не имею права. Могу лишь сказать, что потенциальный усыновитель – достаточно молодой мужчина. Благонадёжный, хорошо трудоустроен. Я уже начала изучать его документы и готовить их к проверке. Впервые он пришёл сюда ещё до моего отъезда на курсы и сразу заинтересовался именно Фёдором. Я дала ему неделю на размышления, ведь меня всё равно не было здесь. И вот сегодня утром он снова появился. Пришёл уже с разрешением из органов опеки. Фёдор охотно пошёл на контакт, принял будущего усыновителя.
– Но как же так… – Ольга сжала руками виски́.
И почему она такая корова неповоротливая?! Как она могла так непозволительно долго тянуть с этим разговором? Ведь можно было и не ждать вестей от Бахтеева, просто подойти к Серафиме Сергеевне и договориться! Тогда директор отказала бы тому человеку. А теперь откажут ей, Ольге!
И как быть? Как жить дальше? Ведь только-только появилась надежда, мелькнул свет в конце этого длинного, мрачного и страшного тоннеля… И Фёдору она обещала. Он её мамой называет.
– Ольга Викторовна, вам плохо? – Серафима Сергеевна резво вскочила, налила в стакан воды из графина и подошла к Ольге. – Вот, выпейте воды.
– Спасибо, – бесцветным голосом поблагодарила директора Ольга и взяла стакан трясущейся рукой.
– Вижу, вы очень расстроены, Ольга Викторовна, – Серафима Сергеевна вернулась на своё место, сцепила в замо́к руки, лежащие на столе, и задумчиво посмотрела на совершенно разбитую Ольгу. – Может, если уж для вас всё настолько серьёзно, вы сами встретитесь и поговорите с тем, первым претендентом? Объясните ситуацию. Возможно, он передумает и согласится усыновить другого ребёнка?
– Да! – воспряла духом Ольга, моментально ухватившись за протянутую Серафимой Сергеевной тоненькую соломинку надежды. – Да, конечно! Надеюсь, у меня получится его уговорить, я всё объясню ему. Буду просить, уговаривать, а если понадобится – умолять.
– Что ж. Я, конечно, иду на нарушение правил усыновления, но другого выхода из ситуации не вижу. Вы должны встретиться лично и всё обговорить. Потенциальный усыновитель приедет ко мне послезавтра, в среду, к четырнадцати часам. Мы будем вместе заниматься подготовкой документов к отправке их для рассмотрения в суд. Приходите сюда к этому времени, я буду ждать вас, Ольга Викторовна.
– Спасибо вам огромное, Серафима Сергеевна! Спасибо, – Ольга встала и начала прощаться.
Время до среды прошло как в тумане. Ольга постоянно вела мысленный диалог с неизвестным ей человеком, от которого теперь зависела её жизнь. Она выдвигала всё новые и новые аргументы, и ей казалось, что не может нормальный, адекватный человек устоять перед её уговорами.
А человек, без сомнений, нормальный и адекватный, судя по тому, что решил усыновить Фёдора.
В среду Ольга в назначенное время шла к кабинету директора на ставших ватными ногах. Щёки её пылали, а руки были ледяными. Стараясь не думать о том, что будет, если этот человек ей откажет, Ольга вдохнула, выдохнула и постучала в двери кабинета директора.
– Да-да, войдите!
Звонкий голос Серафимы Сергеевны заставил Ольгу максимально собраться и толкнуть двери.
– Добрый день, Серафима Сергеевна!
Что ж, если бы Ольга каким-то чудом попала в номинацию, то несомненно получила бы какую-нибудь престижную награду в сфере киноискусства за лучшее исполнение женской роли второго плана. Хорошо, что никто не знает, как ей даётся это спокойствие.
– Здравствуйте, Ольга Викторовна, проходите, – Серафима Сергеевна, которая никогда не вела себя с подчинёнными высокомерно, встала навстречу Ольге.
Ольга, не отрываясь, смотрела в затылок сидящего у директорского стола мужчины, и ей казалось, что она участвует уже не кинофильме, а в каком-то диком фантастическом и страшном шоу.
"Этого не может быть!" – успела подумать Ольга прежде, чем мужчина медленно обернулся.
Глава 14
Больше всего на свете Ольге сейчас хотелось развернуться и бежать без оглядки. Сначала из кабинета директора, потом – из здания, дальше – с территории дома ребёнка, после – из города… Хотя ей и на всей планете было тесно с этим человеком. Хотелось испариться, спрятаться. Но Ольга вспомнила Фёдора, потому вежливо поздоровалась куда-то в пространство, вошла и села подальше от своего «конкурента».
Что толку бежать, если он её уже увидел? И даже встал учтиво?
– Вот, Ольга Викторовна, это Глеб Иванович Никифоров, потенциальный усыновитель. Глеб Иванович и сам изъявил желание встретиться с вами лично, потому никакие правила я в данный момент не нарушаю.
Ольга чувствовала упорный и напряжённый взгляд Глеба, и старалась не смотреть в его сторону. То, как Глеб осунулся и похудел, она заметила сразу, однако больным и измождённым он не выглядел. Казался, скорее, усталым, но полностью спокойным.
Интересно, этот кошмар по имени "Глеб" в её жизни когда-нибудь закончится? Она сама чуть до основания не разрушила собственную жизнь из-за любви к нему… Да что там, она чуть этой жизни не лишилась, а теперь, когда, собрав себя по частям, по атомам, физически и душевно, пошла на поправку, он опять явился, чтобы всё, всё разрушить и отнять всё, что ей дорого и жизненно необходимо!
– Ольга Викторовна, – невозмутимо заговорил Глеб, и Ольга, наконец, подняла на него пустой, мёртвый взгляд. – Я понял суть дела и предлагаю обсудить всё подробно не сейчас, в спешке, а в более спокойной и подходящей обстановке. Например, сегодня вечером. Документы об усыновлении будут переданы в суд послезавтра утром, и у нас есть ещё почти две суток для принятия решения.
"У нас?!" – Ольга почувствовала головокружение и подступившую тошноту, но смогла взять себя в руки без использования драматических мимических жестов типа сжимания челюстей и закрывания глаз.
– Да, наверно, это будет наилучший выход из положения, – кивнула Ольга, прекрасно понимая, что он вообще может с ней не встречаться и ничего не обсуждать, имеет полное право. – И Серафиму Сергеевну не будем от работы отвлекать.
– Но до утра пятницы, если что-то изменится, я должна знать об этом, иначе документы автоматически отправятся в суд, – вскинулась Серафима Сергеевна.
– Да, мы безусловно вас известим, если что-то изменится, Серафима Сергеевна! – Глеб слегка поклонился.
"Вот ведь сволочь расторопная! Пройдоха! Интересно, когда он успел всё оформить, даже справку о состоянии здоровья, и разрешение от органов опеки получить?"
Хотя чему тут удивляться? Всё понятно и так. Кто хочет, тот добьётся, а она, Ольга, стало быть, хотела плохо, телилась непростительно долго. И теперь эта мажористая скотина имеет преимущество и будет диктовать Ольге условия, нажимая на все болевые точки. Он же в этом деле такой большой спец… Даже если давно не практиковался, навыки восстановятся сами собой. Это как езда на велосипеде: однажды научившись, уже не разучишься.
В случайное совпадение Ольга не верила. Глеб появился здесь вполне сознательно, специально, а значит, он как-то нашёл её и следил за ней. И это точно никак не может быть связано с Кислым. Кислый умер от инфаркта ещё зимой, а Евгения Александровна, вступив в права наследования, моментально продала весь бизнес. Это произошло летом, и действовала Кислицына через посредников, потому что улетела к Яну в Европу сразу после смерти мужа.
Лёха постоянно следил за этой историей и держал Ольгу в курсе. Он заверил её в том, что проблема с Кислицыными закрыта раз и навсегда, – они сами хотят забыть о произошедшем ужасном кошмаре.
Значит, Глеба сюда привело что-то другое. Если он опять принялся за старое и хочет, шантажируя ребёнком, вновь подложить Ольгу под какого-нибудь "нужного" человека, то придётся в очередной раз обратиться к Лёхе.
Конечно, Бахтеев сам велел ей сразу сообщать ему о проблемах, как только он позвонит, но Ольга пообещала себе, что не станет больше дёргать Лёху для решения её проблем. Пора научиться самой отвечать за свою жизнь, иначе какая из неё получится мать для такого сложного ребёнка, как Фёдор?!
Если честно, даже теперь, пройдя через все испытания, даже после того, как Глеб обманул её в ситуации с обольщением Яна, Ольга не верила в то, что он опустится до шантажа, отморозится до такой степени. Возможно, с ней Глеб и вёл себя, как подонок, но настоящим подонком он никогда не был. Это во-первых. А во-вторых, вокруг полно гораздо более молодых и красивых женщин, желающих подзаработать, и тащиться за Ольгой в другой регион, плетя попутно трудоёмкие интриги, – это чушь какая-то. Слишком невероятно, слишком глупо, не похоже на Глеба.
Но что-то же ему нужно от неё? И узнать это можно только из разговора с глазу на глаз.
– В какое время заканчивается ваш рабочий день, Ольга Викторовна? – с искренней доброжелательной заинтересованностью спросил Глеб. – Я встречу вас.
Ольга ответила, прекрасно понимая, что всё он знает и так. Однако придётся пока сделать вид, что она принимает правила его игры.
* * * * * * * * * * *
Вечером, когда рабочий день Ольги закончился, и она, собравшись, вышла на улицу, воспитанников как раз вывели на прогулку перед ужином по причине мягкой, солнечной погоды.
Ольга почти повернула за угол здания, но успела вовремя остановиться и спрятаться, наблюдая за картиной, открывшейся её взгляду. В ворота зашёл Глеб (надо же, ему здесь прямо везде и всюду открыта дорога, по ходу, меценат!) и остановился около участка, на котором гуляла старшая группа.
Глеб был полностью в чёрном и казался ещё выше, чем обычно. Ольга видела, как от группы детей отделился Фёдор и, подбежав к Глебу, обнял его ноги и уткнулся лицом в колени.
Дыхание Ольги сбилось, и не только от ревности и досады. А ещё потому, что она видела, как Глеб смотрит на Фёдора. Никогда раньше она не видела, чтобы Глеб на кого-то так смотрел: тепло, растерянно и как-то отчаянно.
Через секунду Фёдор был на руках у Глеба и обнимал его за шею. Тяжело вздохнув, Ольга покинула своё убежище. Не прятаться же за углом до утра! Придав лицу максимально равнодушное и спокойное выражение, Ольга вышла из-за угла и размеренным шагом пошла по тропинке.
– Мама! – радостно воскликнул Фёдор и начал высвобождаться из рук Глеба.
Ольга успела присесть на корточки и поймать Фёдора в объятия, как только он подбежал.
– Мама. Папа, – пробормотал Фёдор, сопя Ольге в ухо и указывая рукой в сторону Глеба.
И как теперь быть с этим? Как такое пережить? Когда Ольга увидела, как Фёдор обнимает ноги Глеба, она ясно и резко вспомнила о том, о чём приказала себе забыть и не разрешила думать: Глеб потерял жену и нерождённого ребёнка.
Она исключила эту тему из мысленного обихода и из памяти, чтобы ни в коем случае не начать сочувствовать Глебу. Однако Глеб всегда шёл вразрез со всеми её желаниями и настроениями. Он привык резать её сердце по живому. Да что там резать? Пилить тупой ножовкой…
За Фёдором пришла няня, а Ольга и Глеб, попрощавшись с мальчиком, медленно пошли к выходу с территории дома ребёнка.
Они не виделись почти год, и теперь Ольге казалось, что они оба стали совсем другими. Два абсолютно других человека. И они давно абсолютно чужие. Да и были ли когда-то НЕчужими? А как же быть с Фёдором?!
У ворот стояла машина Глеба. Другая, не та, что была раньше, хотя ту тачку Глеб очень любил, просто обожал. Но самым интересным оказалось то, что у этой, новой машины, были местные номера. Может, в аренду взял? И хотя автомобиль совсем не походил на арендованный, – слишком ухоженный, и вот тут-то Глеб остался верен себе, – Ольга решила пока особо не задумываться и принять версию об аренде за основную.
Сама она никогда не приезжала на работу на своей машине, дабы не вызывать лишних вопросов и не будоражить любопытство коллег. Если погода позволяла, она вообще приходила в дом ребёнка пешком.
Глеб открыл перед Ольгой двери у переднего пассажирского сиденья. Молча смотрел, и Ольге стоило больших усилий делать вид, что она совершенно спокойна.
– Куда мы едем? – всё же не удержалась и спросила Ольга, когда Глеб устроился за рулём.
– Мы едем ужинать в одно спокойное место, – ответил Глеб.
– Я не хочу есть, – Ольга начинала раздражаться от его олимпийского спокойствия, и собственное раздражение заставляло её заводиться ещё сильнее.
Очень хотелось вцепиться в самодовольную рожу Глеба и как следует пройтись по ней ногтями.
"Стоп! Злость и раздражение делают меня более уязвимой, и я сама загоняю себя в заведомо проигрышное положение, потому надо собраться".
– Я тоже не хочу, – пожал плечами Глеб. – Но существует такое слово: "надо". К тому же, в спокойном месте намного удобнее вести серьёзный разговор, чем на улице, например.
Ольга молча отвернулась к окну и прикрыла глаза, мысленно медленно считая до десяти. Кажется, немного отпустило. Хватит дёргаться, как конченая неврастеничка.
Машина остановилась у небольшого ресторана, расположенного хоть и в центре, но вдали от шума и суеты, на одной из улиц с пешеходным движением. Внутри помещения оказалось уютно, хоть и немного сумрачно, и Ольга опять удивилась тому, что Глеб безошибочно нашёл в чужом для него городе ресторанчик на свой вкус.
От спиртного оба отказались. Ольга решила заказать только салат, хоть Глеб и пытался навязать ей ещё и горячее. Она не солгала в машине, хоть и не сказала, по какой причине у неё нет аппетита; от волнения, конечно же.
По понятным причинам проявлять дежурную вежливость и спрашивать друг друга о том, как прошёл год, Ольга и Глеб не стали. Ольга почему-то была уверена в том, что Глеб знает о ней гораздо больше, чем она сама хотела бы рассказать о себе.
– Не будем ходить вокруг да около, Оля, – серьёзно заговорил Глеб, как только от столика отошёл официант, принявший заказ. – Я знаю, что ты не любишь это так же, как и я. Поскольку сложилась такая ситуация, что мы оба претендуем на усыновление Феди, предлагаю объединить усилия. Прежде всего, в интересах ребёнка.
– А ты уже точно решил, что это будет именно Фёдор? – ни на что особо не надеясь, всё же спросила Ольга. – Для тебя это настолько принципиально?
– Дело тут совсем не в принципах, – поднял тёмную бровь Глеб. – Не хочется говорить банальные общеизвестные вещи, но придётся, видимо. Усыновление – это очень серьёзный и ответственный шаг, Оля. Понимаешь? И тут самое главное – найти родную душу. Усыновитель не имеет права на ошибку, это чревато ужасными, неустранимыми последствиями для ребёнка. Я просто чувствую Фёдора так, словно это мой ребёнок, изначально мой, понимаешь? По отношению к другим ребятам я ничего подобного не чувствую, сердце молчит. Да что я объясняю, ведь и ты чувствуешь то же самое. Правда?
Глеб внимательно смотрел в лицо Ольги. Она кивнула, кусая губу.
– Потому я предлагаю не бодаться и не соперничать, – удовлетворённо продолжил Глеб. – Раз уж мы оба, независимо друг от друга, решили посвятить свои жизни одному и тому же ребёнку.
– А как быть? Как ты собрался объединять усилия? У тебя огромнейшее преимущество, и я ничего не могу поделать с этим.
– В пятницу документы поступят в суд. Через десять дней будет вынесено решение…
– Откуда ты знаешь, что через десять дней, а не через тридцать, например? Или через пятьдесят?
– Через десять дней будет вынесено решение, – усмехнувшись, продолжил Глеб. – И я сразу заберу Фёдора домой. Предлагаю тебе к этому времени переехать в мой дом.
– Ты совсем рехнулся, Глеб? – всё же не выдержала и вспылила Ольга. – Жить под одной крышей с тобой? Общаться с твоей семьёй? После всего, что было? И ещё. Я никогда не вернусь в тот город. Даже ради Фёдора.
– Я с апреля живу в этом городе. Там всё продал, купил здесь дом. Работаю по-прежнему в семейной компании, но удалённо. Ты же знаешь, я всегда работал без привязки к офисному креслу. С семьёй общаюсь, конечно, однако, скорее, номинально.
Ольга моргнула, не зная, как обработать и усвоить сразу столько информации. Но всё указывало на то, что Глеб не лжёт, а говорит чистую правду.
Видимо, поняв по глазам Ольги, что она поверила, Глеб продолжил:
– Ты будешь спокойно готовить необходимые документы на усыновление, общие, те, которые оформляют до выбора ребёнка. В начале декабря мне нужно будет ненадолго съездить туда. Я хоть за Фёдора буду спокоен – он останется с тобой. Мне не хотелось бы, чтобы он ехал со мной, ему там нечего делать, да и поездка вряд ли пойдёт ему на пользу. А сразу после моего возвращения мы с тобой заключим брак, и ты сможешь усыновить Фёдора.
– План настолько же хороший и простой, насколько бредовый, – удивлённо пробормотала Ольга.
– Хороший и простой – да, – кивнул Глеб. – А бредового в нём ничего нет.
– Ты находишь? Разве так люди женятся?
– Почему нет? Исключительно в интересах Фёдора. С мальчиком предстоит работать очень много и напряжённо; кому-то одному это не под силу, а вдвоём – легче. К тому же, наличие полной семьи благотворно скажется и на физическом, и на психическом здоровье Феди. Или ты планировала создать семью с кем-то другим?
– Я вообще ни с кем не планировала создавать семью! – возмутилась Ольга. – Может, ты планировал?
– От добра добра не ищут, – философски заметил Глеб. – Фёдор очень привязан к тебе. Вряд ли я смогу найти для него лучшую мать. Тебе он по-настоящему нужен, это видно невооружённым глазом, а вот станет ли он нужен другой женщине? Уверен, что нет.
Вроде, складно так всё говорит этот паршивец, но почему вся ситуация сильно напоминает грамотно расставленную ловушку? С какой стати он переехал именно в этот город? Хотя… Зачем она Глебу? Он же шарахался от неё, как чёрт от ладана. Что с тех пор изменилось? Может, и вправду действует "исключительно в интересах Фёдора"? Грехи замаливает, так же, как она сама? А переезд – совпадение?
– Брак будет, разумеется, фиктивным, – заверил Ольгу Глеб. – Думаю, за своё имущество ты не переживаешь, ведь мой отец, светлая ему память, сделал всё для того, чтобы обезопасить тебя?
– Не переживаю, – кивнула Ольга. – Спасибо Ивану.
– Тогда договорились? Когда Фёдор станет совершеннолетним, мы сможем в любой момент развестись.
– Мне нужно подумать, – нахмурилась Ольга, но сама себе не поверила.
Как будто есть лучший выход из ситуации? Как будто она сможет теперь жить без Фёдора? Глеб может вообще не печалиться о её боли, просто усыновить Фёдора, и всё. И она даже не увидит никогда больше своего малыша.
– Ты помнишь, что сказала Серафима Сергеевна? – напомнил Глеб. – Завтра она ждёт наше решение.
– Я до утра подумаю.
– Хорошо, я позвоню тебе завтра в десять часов, и ты расскажешь мне о том, что надумала.
* * * * * * * * * * * * *
Глеб подвёз Ольгу до её дома и тут же уехал. Вообще, этот спокойный, отстранённый и рассудительный мужчина совсем не был похож на прежнего Глеба.
Раньше нервные окончания у них обоих напоминали оголённые провода, а любовь-ненависть не давала ни жить друг без друга, ни спокойно общаться, находясь рядом. Так что перемены – к лучшему. Зачем Фёдору неадекватные родители?
Последняя мысль заставила Ольгу остановиться прямо посередине подъездной площадки. То есть, решение уже принято?
…К счастью, вечером позвонил Лёха. Ольгу всегда успокаивали разговоры с ним, настраивали на оптимистический лад. Она как никогда чувствовала, что не одна в этом огромном мире, общаясь с Лёхой. Но сегодня ей ещё и очень хотелось задать Бахтееву некоторые вопросы.
