Текст книги "Не для любви (СИ)"
Автор книги: Мира Айрон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 11
Вечер неумолимо надвигался, и на улице совсем стемнело, однако вдоль кромки огромного мусорного полигона двигались две казавшиеся бесформенными из-за нелепых одеяний фигуры, вдвоём катили довольно большую тележку и подсвечивали фонарями по сторонам.
– Домой пора, Боря, – сиплым и скрипучим, но всё-таки женским голосом произнесла одна из фигур. – Темно уже, ничего не видно. Тут сейчас не заночевать – холодно, да и бездомные собаки теперь уже голодные стали, злые. Лучше утром сюда вернёмся, как рассветёт.
– А где у нас сегодня дом? – грубым и хриплым голосом спросил Боря и рассмеялся, будто закаркал. – А, Раиса?
– Не дури! – злобно огрызнулась женщина. – Там же, где и вчера, на окраине Лодыгино, у теплотрассы.
– Никакого у тебя чувства юмора, Рая. Неромантичная ты.
– Зато ты у нас, гляжу, романтик с большой дороги и юморист…
Раиса хотела добавить ещё что-то нелестное в адрес своего спутника, но Борис вдруг резко остановился, схватил компаньонку за руку и заставил пригнуться почти к самой земле.
Раиса хотела было возмутиться, но потом увидела свет фар приближающейся машины. Бездомные, коими являлись товарищи по несчастью, и по совместительству названые супруги Боря и Рая, визитов со стороны, мягко говоря, не любили.
Одно дело, когда на свалку приезжали мусоровозы, – их появление внушало оптимизм и новые надежды. И совсем другая ситуация, когда кто-то появлялся в частном порядке. Этим только попадись, они церемониться не будут. А для некоторых прямо спорт какой-то или развлечение – поиздеваться над ущербным, за которого некому заступиться. Потому Боря и Рая предпочли не испытывать судьбу, а затаиться и пересидеть непрошенный визит.
Большой тёмный автомобиль остановился, и из него выбрались трое здоровенных мужчин. Двое из них начали вытаскивать из багажника что-то тяжёлое, а третий наблюдал.
– Надо бы подальше, вглубь свалки, – сказал кто-то из троих. – Как хозяйка велела.
– Вот пусть хозяйка сама в темноте по говну и тащит девку. Здесь оставим, и отсюда ей не выбраться. Пока очухается, замёрзнет. Или собаки придут, разберутся. Да и это… переборщили мы, кажется. Бросайте её, и по домам.
Боря и Рая переглянулись, с ужасом глядя друг на друга. Даже они, многое в своей жизни повидавшие, такого поворота не ожидали. К счастью, мужики, оставив свою страшную ношу, быстро заскочили в машину и были таковы. Боря и Рая для верности просидели "в засаде" ещё минут пятнадцать, а потом, убедившись в том, что бандиты не вернутся, осторожно выбрались.
– Всё, Борис, домой! – строго приказала Рая и схватилась за ручку тележки.
– Ещё чего придумаешь? – злобно спросил Боря. – Живую бабу выбросили они, прямо на свалку, ты слыхала? Грех на душу хочешь взять?
– Не переживай за мою душу, на ней столько грехов, что не пересчитать! Одним больше, одним меньше…
– Если хочешь, вали отсюда, а я останусь, – Борис решительно зашагал к тому месту, где останавливалась тёмная машина.
– Вот ещё, и я с тобой! – Раиса тут же припустила следом за Борей, не забыв про тележку.
– В чём это она? – севшим голосом спросила Рая, когда они с Борисом склонились над казавшимся безжизненным телом молодой женщины.
– В простыне, а простыня – в крови. Будто ты не видишь!
– Боря, давай уйдём отсюда поскорее! – заканючила Раиса.
– Заткнись, – коротко приказал Борис и прижал пальцы к шее женщины. – Зря я что ли целый год в медицинском училище когда-то проваландался? Живая она, но если в ближайшее время у врачей не окажется, будет совсем не живая. Крови много потеряла.
– А где ж мы ей врачей-то возьмём сейчас? В лапоть позвоним и скорую помощь вызовем?
– Ты можешь в лапоть звонить, а я в тележку эту девку погружу и повезу к районной больнице.
– Далеко же, Борька! Ты совсем охренел? Тележка сломается! Где потом такую достанем?
– Пошла ты, вобла старая! Не хочешь помогать, хромай отсюда!
– Вот ослина упрямый, – в сердцах воскликнула Раиса, но начала, пусть ворча и чертыхаясь, помогать Борису.
До районной больницы, расположенной на другом конце посёлка городского типа Лодыгино, Борис и Рая добирались часа полтора. Борис время от времени проверял пульс у незнакомки и одобрительно качал головой:
– Очень хочет жить, похоже! Должна уж помереть, а она всё живая.
Остановившись у дверей приёмного покоя, Борис и Рая выгрузили женщину на крыльцо, а потом откатили и спрятали тележку.
– Никаких вещей при ней, – зашептала Рая. – Только серёжки в ушах, зато дорогие, сразу видно. Брюлики это. Я взять хочу. Зазря что ли мы спасали эту бабу?
– И куда ты с этими цацками, знаток драгоценностей? Продавать нельзя, а уши у тебя заросли давно.
– Всё равно хочу! – стояла на своём Раиса.
– Быстрей тогда! – зло сказал Борис, и Рая склонилась к незнакомке.
Потом Рая быстро ушла, сложив серьги в карман, а Борис позвонил в двери приёмного покоя и бегом кинулся следом за женой.
* * * * * * * * * * * * *
Ольга пришла в себя через два дня, а через неделю её перевели из реанимации в общую палату, однако окружающую действительность пациентка пока не воспринимала. Она находилась в каком-то полусне, время от времени чувствуя сильную боль, потом, – после обезболивающего, – облегчение, а потом проваливалась в более глубокое забытье.
Вставать Ольге сначала не разрешали, но она и не смогла бы пока встать. Обычно упрямая, самостоятельная и своенравная, сейчас она не стеснялась своей немощности, даже не чувствовала её.
Однажды на обход пришёл не только пожилой доктор, который каждое утро навещал Ольгу, – с ним были ещё двое врачей, незнакомых: рыжеволосая женщина лет тридцати с небольшим и огромный, шкафоподртный мужчина лет пятидесяти.
Именно он, устроившись рядом с кроватью, на которой лежала Ольга, сообщил пациентке о необходимости проведения процедуры стерилизации.
– Мы специально приехали из областной больницы, чтобы разобраться в вашем случае, коллеги пригласили нас, – объяснял доктор, а Ольга внимательно слушала, не перебивая. – Тут дело даже не в огромной кровопотере, выжить после которой – это настоящее чудо. Вас потому и в область не отправили, оставили здесь – понимали, что не успеют довезти. Повезло, что группа крови у вас – самая распространенная, и переливание удалось сделать достаточно быстро. Помимо этого, были проведены две операции. Две – потому что после первой у вас началось осложнение, развился воспалительный процесс, потому у вас до сих пор и присутствует ярко выраженный болевой синдром. Ситуация следующая: сейчас очень остро стои́т вопрос о необходимости проведения ряда процедур с целью предотвращения в будущем возможной беременности.
– То есть? – сухими губами тихо прошептала Ольга.
Это были первые слова, которые она произнесла за время, проведённое в больнице.
– Я не смогу забеременеть?
– Теоретически сможете. Проблема в другом. Существует огромная вероятность того, что вы не сможете выносить ребёнка после перенесённых травм. И не только не сможете выносить… Беременность может стать для вас очень опасным моментом, роковым. Потому я рекомендую вам дать согласие на медицинское вмешательство, и чем скорее, тем лучше.
– Я хочу подумать. Можно? – Ольга приняла решение сразу; точнее, сомнений у неё не было, и выбора не существовало, но она хотела потянуть время.
– Без проблем, пока вы находитесь здесь, под наблюдением наших коллег, – кивнул доктор и бросил быстрый взгляд на женшину-врача, которая в ответ нахмурилась. – Завтра, во время обхода, ваш лечащий врач Анатолий Егорович подойдёт к вам с необходимыми документами, и вы подпишете согласие. Думаю, сутки для принятия решения – это более, чем достаточно.
На следующий день Анатолий Егорович пришёл к Ольге позже, чем обычно, – видимо, после того, как обошёл всех. В руках у него была какая-то синяя папка. Открыв её, доктор вооружился ручкой и бодро заговорил:
– Давайте сначала внесём некоторую ясность в ситуацию.
– Давайте, – кивнула Ольга.
Её очень интересовали два вопроса. Первый: откуда в больнице известны её личные данные? Персонал обращался к ней по имени-отчеству, она не раз слышала. А ведь у неё забрали все личные вещи и документы, когда затолкали в машину около офиса. В то, что какой-то доброхот оставил документы рядом с ней там, куда её выбросили, Ольга не верила. А второй вопрос: где и как её нашли? Ведь предполагалось, что она не выживет. Хотя существовал ещё третий вопрос: почему не приходят представители правоохранительных органов и не задают Ольге вопросы? Ведь травмы её носят ярко выраженный криминальный характер. Где же милиция?
Неужели никому не интересно, что же с ней случилось? Нет, правду она бы и не рассказала, всё равно ей бы никто не поверил, – просто потому, что большинству людей удобнее такую правду не знать. Сказала бы, что затолкали в машину у офиса, прижали к лицу повязку со странным запахом, – и всё, дальше она ничего не помнит. Просто удивительно, что никто даже не интересуется.
– Вы помните ваши имя, фамилию, отчество и дату рождения? – осторожно спросил доктор.
– Помню, конечно, – попыталась улыбнуться Ольга. – Заварзина Ольга Викторовна, родилась восемнадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Адрес свой я тоже прекрасно помню.
Ольга продиктовала домашний адрес и назвала место своей работы.
– Отлично, – видимо, сверившись с записями, лежащими в папке, доктор остался доволен. – А что с вами произошло, Ольга Викторовна? Помните?
Ага, вот и вопрос.
– Помню, как вышла из офиса вечером после работы, и какие-то люди затолкали меня в машину. Я даже не успела никого из них увидеть. Потом почувствовала какой-то тяжёлый химический запах, и… И очнулась уже здесь. Анатолий Егорович, а как я здесь оказалась? В Лодыгино, в больнице?
– Кто-то позвонил в двери приёмного покоя однажды вечером. Дежурная медсестра открыла и обнаружила вас лежащей на крыльце. После этого сразу приехала скорая с пострадавшими, а следом – ещё одна, и позже кинологам по следам ничего и никого обнаружить не удалось.
– Надо же, как интересно, – искренне удивилась Ольга. – Кто же меня спас? И не узнать…
– Ольга Викторовна, – доктор замялся. – Вы в курсе того, что были беременны? Просто срок ещё был очень ранний, меньше месяца.
– В курсе, – Ольга сжала зубы и прикрыла глаза.
– Простите, Ольга Викторовна, я понимаю, что вам тяжело об этом говорить, но…
– Я не подпишу согласие на медицинское вмешательство, Анатолий Егорович, – не открывая глаз, спокойно ответила Ольга.
– Ольга Викторовна…
– Я не подпишу согласие на медицинское вмешательство, – уже громче, раздельно, почти по слогам повторила Ольга. – Напишу отказ.
– Ольга Викторовна, вы должны быть в курсе возможных последствий. Очень возможных, Ольга Викторовна!
– Я всё прекрасно поняла вчера, Анатолий Егорович. Тот доктор, который приезжал из областной больницы, всё объяснил. Где и когда я могу написать отказ?
– Вот, хоть сейчас, – Анатолий Егорович положил синюю папку на тумбочку. – Давайте, помогу вам принять положение полусидя.
Доктор помог Ольге приподняться и облокотиться на спинку кровати. Садиться Ольге пока было категорически запрещено.
Ольга написала отказ, поставила подпись и число. Правда, она понятия не имела о том, какой сегодня день, и ей пришлось спрашивать у доктора. Оказалось, что она находится в больнице уже две с половиной недели.
– А там снег не лёг ещё? – спросила Ольга у Анатолия Егоровича и указала глазами на серое окно.
– Нет, – глядя на пациентку со смесью уважения, восхищения и бесконечного сочувствия, покачал головой доктор. – Тёплый ноябрь выдался.
– Терпеть не могу тёплый ноябрь, – улыбнулась Ольга. – Это худшее, что можно придумать в нашей полосе. Тёплый ноябрь – это неубиваемая грязь, серость, утро, похожее на вечер, и самые тёмные в году вечера, пока снег не выпадет. А с другой стороны, в этом году я даже рада такой погоде: может, я уже начну ходить к тому времени, когда ляжет постоянный снег, и я его увижу.
* * * * * * * * * * * * *
Однажды Ольга уснула днём, а когда проснулась, поняла вдруг, что впервые за последние три недели она проснулась, не ощущая боли. И ещё она сразу почувствовала чьё-то присутствие.
– Мама? – потрясённо пробормотала Ольга, открыв глаза. – Мамочка! Откуда ты здесь?
– Тссс, – мать поправила подушку и сползшее одеяло Ольги, а потом взяла руку Ольги и прижала ладонь к своему лицу. – Как же так, доченька?
Ольга увидела, что всё лицо у мамы в слезах. Сама она не плакала, даже от боли, безысходности и отчаяния.
– Всё уже хорошо, мама, жить буду. И жить буду долго, потому что у меня очень много дел. Обними меня, пожалуйста!
Мать, плача, наклонилась и прижалась к Ольге.
– Отец… Он так и не хочет ничего о тебе слышать, доченька, – прошептала мать.
– Я знаю, мам. И мне абсолютно всё равно. Я тоже не хочу слышать о нём. А ты носишь серьги, которые я подарила, и это самое главное.
– Я и цепочку с подвеской ношу, – всхлипнула мать. – Сразу стала носить, в тот же вечер надела, когда вы с Витей разругались. Как не носить? Это же ты подарила. А так, как ты, меня никто не любит. Прости, что я тогда обидела тебя…
– Да ладно, мам, какие обиды могут быть сейчас! Толик тоже тебя очень любит, внуки любят. А я тебе ещё подарю гарнитур, другой, с камушками. И кольцо с браслетом. Вот выберусь отсюда…
– Да и не надо мне, зачем тратиться? Не придумывай даже, – махнула рукой мать. – Сама скорее поправляйся.
Мать помолчала, будто собираясь с силами.
– Оленька, а ребёнок… – всё же нерешительно начала она.
– Ребёнок у меня обязательно будет, мама, не переживай и не слушай то, что тебе тут говорят.
– Ой, доченька, – опять всхлипнула мать. – Как земля-то носит таких извергов, подумать страшно. Надеюсь, найдут их и накажут. Ты-то как, совсем ничего не помнишь?
– Совсем ничего, мам, – Ольга погладила руку матери. – А наказаны они будут, даже не сомневайся. Получат своё в полной мере.
– Твои бы слова, доченька, – с сомнением пробормотала мать, но тут же встрепенулась. – Ой, чуть не забыла, дура старая!
Мать открыла сумку, с которой приехала, и начала доставать гостинцы. А потом достала маленький серебристый телефон и положила на тумбочку.
– Вот, это тебе. Он с номером. А у меня свой, и там… как это? Забит твой номер, вот. А у тебя – мой. Это чтобы мы могли созваниваться и переписываться с тобой.
– Откуда у тебя телефны, мама? Целых два?
Ольга прекрасно знала своих родителей, которые на стационарный-то телефон потратиться жалели, а тут два мобильника!
– Не велено говорить, Оля, и я не скажу, потому что слово дала, – отводя взгляд, потрясла головой мать. – Потом сама узнаешь.
– Ну ладно, – пожала плечами Ольга. – Раз уж ты слово дала, не буду выпытывать. Спасибо передай этому человеку.
…После этого случая мать навещала Ольгу ещё несколько раз, а созванивались и переписывались они ежедневно.
* * * * * * * * * * * * *
– Ну и что ты всё тут стои́шь, сердешная? – не выдержав, к Ольге подошла пожилая санитарка Галина Сергеевна. – С тех пор, как ходить тебе разрешили, всё у окна в коридоре обитаешь. Замёрзнешь, боюсь, застудишься. Нельзя тебе.
– У меня халат тёплый, Галина Сергеевна, – улыбнулась Ольга и поплотнее запахнула ворот на груди. – Мама привезла.
– Хорошая мама у тебя, добрая женщина и вежливая. Ты на неё похожа.
Чувствовалось, что Галине Сергеевне хочется поговорить, а Ольга и не была против.
– Это только внешне, Галина Сергеевна. По характеру мы с мамой разные совсем.
– Погоди-ка, я шалюшку для тебя принесу, – женщина бойко засеменила по коридору, и Ольга даже не успела отказаться.
Правда, стоять у большого окна, закутавшись в старую серую шаль, оказалось гораздо приятнее и комфортнее.
– Спасибо, Галина Сергеевна, – от души поблагодарила Ольга и подумала о том, что непременно вернётся в эту больницу с подарками для всех, кто был рядом с ней в прошедший месяц.
Самый тяжёлый месяц в её жизни. Послезавтра её выпишут отсюда и перевезут на скорой в областную больницу, в отделение неврозов. Анатолий Егорович настаивал на прохождении Ольгой курса лечения там, и в этом Ольга ему не перечила.
– А из милиции так ни разу ко мне и не пришли, – задумчиво пробормотала Ольга, глядя на медленно падающие крупные и частые хлопья снега.
Сегодня наконец-то пошёл снег! В начале декабря. Будто ждал, когда Ольга встанет.
– В первые-то два дня милицейские, можно сказать, жили тут, – пожала плечами Галина Сергеевна. – Всё ждали, когда ты в себя придёшь. А потом исчезли – как отрезало. Не знаю, почему. Может, с врачами и держат связь, а к тебе так и не появились.
– Ну не пришли и не пришли, – усмехнулась Ольга.
– А как преступников-то найдут, если у тебя даже не спросили ничего? – Галина Сергеевна бросила на Ольгу быстрый взгляд.
– Найдут, – заверила её Ольга. – Главное, что снег пошёл наконец-то. Посмотрите, весь мир белый.
– Начало декабря уж, а все будто и не подозревали, что снег вот-вот повалит, – горестно вздохнула Галина Сергеевна. – На машинах своих, или как говорят нынче, на тачках, носятся, будто угорелые. Сегодня привезли двоих, в аварию попали, отец и дочь взрослая, из города оба.
Ольга знала, что городом в Лодыгино называют областной центр, расположенный в сорока́ километрах от посёлка.
– Тут ведь у нас в одной из частей посёлка богатеи домов понастроили, и летают сюда по трассе на своих иномарках. Вот и эти ехали на праздник, на юбилей к кому-то сюда, в Лодыгино. Мать-то позже приехать собиралась, ближе к вечеру, и муж у девушки этой тоже занят был, позже хотел с тёщей приехать. Куда отец с дочерью так торопились, непонятно. На обгон пошли, и влетели в "КамАЗ". Дочка-то на месте погибла. Беременная была. А отца к нам привезли. Сейчас вот муж дочкин и мать приехали, решают вопросы с руководством больницы.
Ольга тяжело вздохнула, продолжая неотрывно смотреть на падающий снег. Жизнь идёт своим чередом, и далеко не ко всем она справедлива и добра.
Вдруг она увидела высокого темноволосого мужчину в чёрной куртке, спустившегося с крыльца административного корпуса, расположенного рядом. Дышать стало тяжело, и Ольга попыталась рассеять видение, однако глупо было заниматься самообманом: она ни с кем и никогда не сможет перепутать Глеба.
Глеб медленно прошёл к одной из скамеек, оставляя следы на нетронутом снежном ковре, и сел, не смахнув со скамейки снег. Упёрся локтями в колени, сцепил руки в замо́к и опустил голову.
– Вот он, муж-то девушки той. Бедный парень! В одночасье и жену, и нерождённого ребёнка потерял, – Галина Сергеевна провела ладонью по глазам и внимательно взглянула на Ольгу, которая смотрела на Глеба так, будто увидела привидение. – Ты знаешь его что ли? Смотришь так, и побелела вся.
– Нет, – покачала головой Ольга. – Понятия не имею, кто это. Впервые вижу.
Отвернувшись от окна, Ольга отдала шаль Галине Сергеевне и медленно побрела в палату.
* * * * * * * * * * * * * *
Из отделения неврозов Ольгу выписали тридцатого декабря во второй половине дня. За время пребывания сначала в одной, а потом в другой больнице Ольга немного "обросла" пожитками, и теперь, стоя на крыльце, держала в руках два больших пакета с вещами.
Наверно, нужно вызвать такси. Только вот куда ехать? Домой, в свою квартиру, ехать категорически не хотелось. Почему-то Ольга даже не задумывалась о том, что рано или поздно её выпишут, и она останется один на один с реальностью.
Пока Ольга размышляла таким образом, к крыльцу медленно подъехал чёрный внедорожник с глухой тонировкой. У Ольги внезапно вспотела спина, а руки и ноги резко ослабели. Конечно, это был совсем другой внедорожник, не такой, в который её затолкали два месяца назад, но Ольга не смогла сразу справиться с реакцией.
К счастью, в этот момент двери машины открылись.
– Ты?! – удивлённо воскликнула Ольга.
Глава 12
– Привет, Оль, – из машины вышел широко улыбающийся Лёха Бахтеев.
Он был в распахнутой на груди короткой кожаной куртке на меху, чёрной водолазке, джинсах и коричневых ботинках на тракторной подошве.
Ольге, на которой после больницы болтались даже старая студенческая куртка и старомодные джинсы, привезённые мамой, стало немного стыдно за свой внешний вид.
– Прости, Лёш, я не в лучшем виде сейчас, – смущённо улыбнулась она.
– Ты как всегда на высоте, так что давай обойдёмся без полонезов и менуэтов. Просто садись в машину, и поедем.
Бахтеев забрал у Ольги пакеты, закинул их на заднее сиденье, а Ольге приказал устраиваться на переднем.
– Значит, это всё ты, Лёха, – Ольга светящимися глазами смотрела на бывшего одноклассника. – Спасибо тебе за то, что маму привозил, и за телефоны. И с милицией ты всё порешал. За всё спасибо.
– Кстати, о телефонах, – выворачивая на дорогу, ответил Бахтеев. – Не вздумайте возвращать, продолжайте пользоваться.
– Спасибо, Лёша, – Ольга проглотила комок в горле. – Даже не знаю, что тут ещё можно добавить. Просто спасибо.
– А пока ничего добавлять и не надо. Приедем, устроишься, потом и поговорим. Как в сказке, знаешь? Сначала в баньке попариться – ну, это душ принять, баня тебе пока противопоказана. Потом поесть, отдохнуть, а потом уже и разговоры говорить. А поговорить нам нужно будет о многом.
– А куда мы едем? – с тревогой спросила Ольга.
– Точно не в твою квартиру, не переживай, хоть я и взял на себя наглость – поменял замки́. Ключи на месте отдам. А едем мы с тобой на мою дачу, там всё готово к твоему приезду. Я тебя оставлю там, а после Нового года приеду. Ничего, что Новый год тебе придётся одной встречать?
– Лёш, я его уже много лет одна встречаю. Сейчас главное, что я его вообще встречу, – надо правильно расставить акценты. У меня ведь вторая жизнь началась, я родилась заново. И даже не знаю, кому я обязана этим вторым рождением.
Бахтеев помрачнел и сжал зубы.
– Как же я ненавижу себя за то, что тогда, в клубе, просто не взял тебя за шиворот и не уволок куда подальше!
– Вот ещё, не городи всякую чушь, рыжий! Ты тут совсем не при чём. Я виновата сама, от начала и до конца. Всё, что накосячено, – накосячено мной. А про дачу, Лёш… Спасибо тебе большущее, но мне как-то не по себе. А вдруг твоя жена приедет на дачу? А там я такая вся неожиданная и внезапная.
– Дача ещё на стадии строительства – но это официальная версия. Конечно, кое-что доделать надо, но дача полностью готова для нормальной жизни там. А жена даже не знает, где этот мнимый недострой находится.
– Расслабляешься там время от времени в одиночестве? Или не только в одиночестве?
– Да всякое бывает, Оль, – Бахтеев даже не смутился. – Главное, что ты там будешь в полной безопасности. У меня там и сигнализация, и две такие собаки живут, что никто не сунется. Скажи лучше, почему ты отказалась от процедуры, на которой настаивали врачи?
– Ты и об этом знаешь?
– Я много чего знаю, Оль.
– Почему отказалась? Потому что я тогда осталась бы без мечты, Лёша. Понимаешь? Без мечты, без смысла существования. А как человек может жить без мечты?
– Без мечты? – Бахтеев тяжело и протяжно вздохнул, будто признавая правоту Ольги. – Без мечты никак нельзя…
* * * * * * * * * * * * *
Лёха снял территорию с сигнализации, открыл ворота и загнал в вольер двух немецких овчарок, только после этого Ольга нерешительно вошла во двор.
Снег был убран, – значит, Бахтеев и впрямь готовился к приезду Ольги.
– Милости прошу, – Лёха открыл замки, включил свет в прихожей и пропустил Ольгу врепёд. – Проходи, а я сейчас барахло твоё принесу из машины. Тачку загонять не буду, мне ехать надо, меня дома ждут. Всё-таки праздник на носу.
Ольга потянула на себя тяжёлые деревянные двери и шагнула в небольшой холл. Погладила рукой по стене и нашла выключатель.
Ёлку она почувствовала раньше, чем увидела. Пушистая зелёная красавица стояла в углу, в эмалированном ведре. Обстановка была достаточно простая, но, действительно, всё то, что нужно для жизни, в доме присутствовало.
Открылись двери, и на пороге появился хозяин.
– Лёш, спасибо тебе за ёлку.
– Нравится? – улыбнулся Алексей.
– Не то слово! Восторг! – искренне ответила Ольга.
– Ладно, ты тут сама разберёшься. Давай куртку, иди умывайся, и я для тебя небольшую экскурсию проведу.
…– Вот, – Бахтеев протянул Ольге красную пластиковую папку. – Тут все твои документы. Часть восстановил, часть забрал из твоей квартиры.
– Лёшка! – восторженно воскликнула Ольга. – Лёш, я…
– Слова благодарности потом, пока не перебивай, а то я забуду о чём-нибудь важном. Так. Вот три комплекта ключей от твоей квартиры, от новых замков. Вещи твои здесь, в шкафу, в спальне. Не знаю, то или не то привёз, но на первое время должно хватить. В холодильнике продукты, в баре – напитки. В прихожей, в специальном контейнере, – овощи. Весь дом в твоём распоряжении. Твоя задача – никуда отсюда не рыпаться и как следует встретить Новый год. Ёлку сама нарядишь, я в этом не силён. Игрушки какие-то купил, в углу за ёлкой лежат, и всякие там блестящие штуки. Разберёшься, в общем. Уяснила?
– Уяснила, Лёша! Всё сделаю, как ты сказал. Спасибо тебе! Я не представляю, что делала бы без тебя. Даже не знаю, как тебя благодарить.
– Сочтёмся, – загадочно ответил Бахтеев. – Так. Дальше. Я приеду днём первого января, после того, как отвезу жену и пацанов к тёще и тестю. Открою всё и войду сюда сам, ты не волнуйся и не кипишуй.
– Есть, шеф! – улыбнулась Ольга. – Приготовить что-нибудь к твоему приезду? Что ты любишь?
– Я всеядный. Как говорится, люблю повеселиться, особенно – пожрать. Так что непременно приготовь, особенно, горячее.
* * * * * * * * * * * * * *
Ольга слушала и смотрела, как Лёха уезжал. Слышала, как он закрыл дом на все замки, как насыпал собакам побольше корма и налил воды, как открыл вольер. Собаки тяжело пробежались по крыльцу, и Ольга поняла, что она под надёжной защитой.
Потом закрылись ворота, и над входной дверью зажёгся огонёк сигнализации. Лёхина машина мигнула фарами, – свет было видно даже из-за высокого забора, – потом загудел мотор, и вскоре всё стихло.
Ольга полностью доверилась Бахтееву, и впервые за прошедшие два месяца ей не было страшно. Совсем. Она вдруг отчётливо поняла: самое плохое, что могло случиться, уже случилось, а значит, дальше будет только хорошее. Не безоблачное и не идеальное, но совершенно точно хорошее. Главное – правильно начать эту дарованную ей новую жизнь.
Весь вечер Ольга разбирала вещи, постирала в машине всё то, что привезла с собой из больницы и в чём приехала, нарядила ёлку. Есть не хотелось, хоть холодильник был набит битком, и, напившись чаю, Ольга легла спать.
Проспала почти до обеда, потом сделала уборку, приготовила салат, бутерброды, достала из холодильника сок и устроилась у телевизора. Ей казалось, что никогда ещё она так легко и спокойно не провожала уходящий год и не встречала новый. А значит, наступающий две тысячи третий год станет для неё счастливым.
Слушая бой Курантов, Ольга впервые в жизни не загадывала никаких желаний. Она благодарила судьбу за новую жизнь и просто встречала Новый год.
* * * * * * * * * * * *
Первого января Ольга запекла в духовке овощи с мясом, опять приготовила салат и бутерброды. Лёха приехал в пятом часу, когда на улице уже стемнело. Как раз к ужину.
– Проводил своих? – улыбнулась Ольга.
– Ага, отправил к тёще и тестю до третьего января. Пацаны целый чемодан собрали с собой, все подарки сложили, которые им Дед Мороз принёс. Сегодня выспаться не получилось, – как начали с утра доставать из-под ёлки коробки с подарками! Прикинь, просыпаюсь от того, что кто-то на гармони играет. Оказывается, один из моих бандитов заказал у Дедушки Мороза музыкальные инструменты.
– Как же это классно, Лёха! Ты счастливый человек. Надеюсь, ценишь это?
– А то! Не переживай, Оль, и у тебя всё будет. И просыпаться будешь от звуков гармошки первого января. Я тебе гарантирую, а у меня чутьё, ты же знаешь теперь.
Ольга накрыла стол, который Лёха придвинул к дивану, и они устроились в гостиной перед телевизором. Бахтеев достал из бара шампанское, и Ольга согласилась выпить половину бокала.
– Какие у тебя планы на дальнейшую жизнь, Оль? Мне нужно сориентироваться и понять, чем я могу тебе помочь.
– Если поможешь, Лёша, я буду тебе очень благодарна. В планах у меня уволиться, продать квартиру и переехать в другой город. Очень далеко уезжать не хочу – мне нравится и наш климат, и часовой пояс, я здесь комфортно себя чувствую.
– На работе ты пока числишься на больничном, который тебе закроют только после праздников. А там уж решай. Квартиру продать помогу, новую купить – тоже. Так, чтобы всё нормально, без обманов и подстав. Твоё дело – определиться с новым местом жительства. Твоё решение сменить координаты я полностью поддерживаю и одобряю. Если уж начинать новую жизнь, то полностью с чистого листа, и подальше от всех этих воспоминаний и людей.
– Да, только прежде, чем уехать, я собираюсь кое с кем рассчитаться по долгам, – глядя на почти нетронутый бокал с шампанским, Ольга кусала губы. – Надо закрыть все страницы старой книги перед тем, как открывать новую.
– С кем именно? Только с Кислым, или к детям Никифора тоже что-то имеешь? Кстати… – Лёха вдруг помрачнел и замялся.
– Я знаю о том, что случилось у Глеба, но прошу, давай не будем это обсуждать. Эти люди для меня просто перестали существовать, их нет. Мне нет дела ни до них, ни до их проблем и горестей. А посчитаться хочу с Кислым и его женой. Особенно, с Евгенией Александровной. Ну и с теми тремя ублюдками, которые меня… Ты можешь свести меня с людьми, готовыми взяться за такого рода работу? Я заплачу́ столько, сколько нужно. Отдам всё, что у меня есть, если надо.
– Всё, что у тебя есть, оставь до лучших времён. Тебе самой оно пригодится. Да и мазаться тебе в это дело совсем ни к чему. Что ты можешь сделать? Есть специальные люди, выполняющие такого рода задания.
– Позволяющие заказчикам сохранять мнимую чистоту своих белых пальто?
– Ну да, вроде того. Я знаю человека, который тоже имеет к Кислому нехилые претензии и ждёт своего часа, через него и буду действовать. С ним сам сочтусь, а ты – со мной. Ты, главное, скажи, чего именно хочешь. Как будет производиться расчёт с Кислым?
– Так же, как со мной, только в обратном порядке. Сначала пусть Евгению Александровну попользуют без её согласия всеми возможными способами двое-трое здоровых мужиков, и всё это на глазах у Кислого. А потом пусть он смотрит, как его жена под действием того же препарата, который силой ввели мне, радостно и с энтузиазмом ублажает своих мучителей. Пусть смотрит, как его высокомерная жёнушка отсасывает у бандитов, как они имеют её, будто последнюю шлюху. Калечить физически никого не нужно, пусть после всего этого находятся в добром здравии, ясном уме и твёрдой памяти. Чтобы не забыли ничего. Видео только для меня, Ян ни в коем случае не должен увидеть эти записи.
