Текст книги "Случайно влюбилась в… Бога?"

Автор книги: Мими Памфилофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 3

1940 год. Бакалар, на юге Мексики.

– За любовь. Во имя любви ко всему сущему, от мало до велика, куда дальше? – Высокий обнаженный бог стоял один посреди джунглей, вода стекала с него, как с мокрого пса.

Тишина. Даже проснувшиеся птицы не пошевелили клювом, чтобы подсказать ему путь.

Вотан зарычал. У него не было времени на глупые игры. Не тогда, когда он отправлялся убивать и точно не тогда, когда торопился вернутся домой. Или, точнее говоря, выбраться к чертям из его слабой человекоподобной оболочки. Она без всякого стеснения раздражает.

– Забавно, Симил. Весьма забавно. Просто помни, я никогда не забуду. И хуже всего, я никогда не прощу, – рявкнул он в воздух над его головой.

Богиня Симил, которую назначили его наблюдателем, была рада помучить других, но иногда заходила слишком далеко. Лишь вчера, например, она дразнила его нещадно, после очередного видения.

Верная своему садистскому характеру, она рассказала лишь то, от чего он начал страдать. Симил сказала, что вскоре в его жизнь войдет женщина, которая кастрирует его.

– В увиденный момент, – Симил усмехнулась и хлопнула в ладоши, – в моей голове, мне довелось лицезреть будущего Вотана, пресмыкающегося и тоскующего по ней. – Она вздохнула. – Хорошие времена. Очень хорошие.

Кто эта женщина из видения Симил? И какой обладала силой? Симил не сказала, но любая женщина, которая сможет управлять им, должна обладать природной силой. Эта мысль не давала ему покоя.

Он ответил Симил, что она "психически неуравновешенная" – странное разговорное выражение, которое он перенял у нее – но она вселила в него страх перед Богами. Каждый знал, что видения Симил всегда оказывались правдивы

– Хорошо, – сказал он сам себе, – нужно встретить судьбу с высоко поднятой головой.

Безоблачное небо громом раскатилось в ответ.

– Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним. – Вотан положил руки, на обнаженные бедра, нетерпеливо постукивая пальцами, его золотистая кожа блестела от капель воды. Он и так потратил много времени выбираясь из мокрого, скользкого портала.

Сеноты, как Майя когда-то называли их, были глубокие известняковые бассейны. Они к тому же, являлись единственными порталами в мир людей.

Активные, спрятанные глубоко в джунглях или скрытые в пещерах со сталактитами, связанные непосредственно с рекой Тлалок, подземным проводником энергии, текущим между этими двумя мирами. Сеноты – чрезвычайно неэффективный метод путешествия, но он единственный.

Вотан посмотрел на небо, пытаясь определить который сейчас час и сколько еще времени солнечного света у него оставалось. Он подошел к стволу дерева и сжал кулаки. Его новое человеческое тело все еще чувствовалось слабым.

Иногда, требовалось несколько часов, чтобы восстановить тело для продолжения путешествия, но Вотан не хотел ждать. Несомненно, их враги заняты тяжелой работой по вызыванию суматохи. Совсем недавно они нашли способ скрыться от глаз Богов в собственной реальности.

Без сомнений это означало, что мерзкие священники сгустили опасные интриги, например, они стали причиной пропажи и смерти молодых женщин из местных деревушек.

Вотан обхватил слабыми руками толстую ветку, стараясь не прикасаться к муравьям, ползущим по другой стороне (букашки раздражали его, слишком много лапок), а затем подтянулся.

Он поднялся, пока не смог видеть над макушками деревьев. Как гигантская, бескрылая птица, он взгромоздился на ветке, ища любые признаки лагеря священников – обычно это был шлейф дыма – однако, ничего, кроме огромного размаха туманно-голубого неба и океана верхушек деревьев, он не увидел.

Он сместил вес, чтобы осмотреться в другом направлении. Вдруг, ветка треснула и упала. Вотан летел к земле, и его плоть стегали ветви деревьев.

Глава 4

Наши дни. Нью-Йорк.

«Паспорт, конфетка?»

– Взяла.

«Билеты, конфетка?»

– Взяла. И прекрати называть меня "конфеткой".

"Карта новая… – показательная пауза,– дорогуша?"

Я закатила глаза.

– Я купила путеводитель через интернет. Знаешь, это начинает…

Раздался стук в дверь. Это была моя мама. К сожалению, пока я прибывала в коме, меня вновь переселили из моей квартиры в дом к родителям. Никто не думал, что я выберусь. Когда-либо. Узнав, что я присмерти, мои соседи – по совместительству друзья – Анна, Ник и Джесс, не смогли остаться там жить. Вгоняет в депрессию, – сказали они. И переехали почти сразу.

– Тихо! – прошептала я Гаю. Моя мама не могла его слышать. Никто не мог, кроме меня. Но у него было жутковатая способность провоцировать меня на ответ, поэтому мне постоянно приходилось прикрывать свои вроде как абсурдные комментарии.

«Заставь ее уйти. Ты еще не все собрала и нам нужно в последний раз обсудить план».

– Я уезжаю утром, до этого куча времени, – прошептала я.

«Но ты должна быть максимально подготовлена, Эмма. Мы не на пикник собираемся».

– Не хочешь вздремнуть или что-нибудь в этом роде?

"Только когда ты… – он понизил голос, – придешь ко мне".

От меня не ускользнул сексуальный подтекст. Моя сущность затрепетала согреваемая волнами тепла. Я тряхнула головой, пытаясь взять себя в руки. Мне не следует позволять ему влиять на себя подобным образом. Я должна держать все под контролем.

– Хорошо, большой мальчик. Это без сомнения случиться, только если ты не прокаженный. Бьюсь об заклад ты эдакий пещерный человек, страшилище с телепатическими возможностями и настолько уродлив, что даже твои вши на тебя не смотрят. И спорим единственный способ для тебя получить женщину – это хорошенько врезать ей по голове.

«Ммм… Если бы я не знал тебя лучше, сказал бы, что ты сейчас бросила мне вызов. И, ты знаешь, я не могу ему сопротивляться; я слишком азартен. Заключаем пари?»

О, Пожалуйста.

– Хорошо, я в деле. Чего ты хочешь?

«Все просто, моя дорогая. Даешь обед целомудрия и не ходишь на свидания».

– Ха! Отличная попытка. Не дождешься. В самом деле, как только ты уйдешь я собираюсь устроить секс-марафон. – Вранье, конечно, но оставалась надежда, что он поймет намек: я ненавидела его попытки контролировать меня. И после аварии казалось он стал делать это более… интенсивно. Стал сильнее меня защищать, требуя больше моего внимания, и постоянно флиртовал. Он напоминал мне волка в клетке. Сексуально возбужденного запертого в клетке волка. Может это защитная реакция? Нервничал ли он так же, как и я по поводу предстоящей встречи лицом к лицу?

«Моя сладкая Эмма, ты испытываешь мое терпение».

– Око за око, чувак, – ответила я.

Стук в дверь повторился. Боже! Я забыла про маму. Это была еще одна проблема от присутствия Гая в моей жизни. Он постоянно отвлекал меня. Из-за этого люди думали, что я пространственно дезориентированная.

Я взяла телефон с тумбочки.

– Пока, я позвоню тебе позже, – сказала я, словно только что закончила разговор, на случай если мама слышала как я разговариваю. – Входи, мам.

Дверь с трудом распахнулась, натыкаясь на ворохи раскиданной по полу одежды. Кто знал, что так трудно собраться для встречи с судьбой?

Мама просунула голову в образовавшийся проем.

– Прости не услышала стук. Разговаривала с Анной.

– Эмма. Я просто проверить, ты не передумала на счет поездки в аэропорт? – спросила она.

«Эмма, будь более уверенной, она может распознать подвох. Для этой женщины уже хватит испытаний».

Гай был прав. Родители многое пережили. Исчезновение моей бабушки в прошлом году, затем моя почти смерть. Я совсем не хотела еще больше травмировать их.

И нет, я ненавидела врать маме. Но это важно. Это моя жизнь. Я должна воспользоваться шансом, если хотела избавиться от мистера Голоса.

– Нет, спасибо мам. Знаю, ты работаешь допоздна, так что меня отвезет такси, – сказала я. Рейс на шесть утра, и это хорошее оправдание.

– Что ж… Ладно, если ты так хочешь, – сказала она.

– Эй, я вернусь через неделю, – я сжала её руку.

Я рассказала родителям незамысловатую историю. У меня есть немного сбережений и я хотела уехать. Мне нужно время для себя. Я сказала, что хочу отдохнуть после всего случившегося, в том числе и получение степени бакалавра в области маркетинга, окончив с отличием Университет Нью-Йорка, где прослушала лекцию по испанскому – не простая задача, но способности человека могли быть удивительными, если нет никакой общественной жизни. Как только я заверила их, что отправляюсь на курорт и что буду выходить только на экскурсии, их волнение немного ослабло.

Если бы они увидели хоть намек на то, что я собираюсь приземлиться в аэропорту Канкуна, арендовать машину, проехать пять часов к границе Белиза и отправиться на поиски полуразрушенных руин в джунглях, они тут же бы приковали меня к кровати.

На самом деле, это не такая уж плохая мысль. Выслушав план Гая, быть прикованной звучало совершенно нормально. По его словам, он преследовал каких-то "очень плохих людей". Каким-то образом они заманили его в ловушку, и он в ней до сих пор находился. Проклят.

– Ты имеешь ввиду проклят магически? Они удерживают тебя каким-то заклинанием вуду? – спросила я.

Он лишь ответил, что есть некоторые вещи, чтобы в них поверить, нужно увидеть.

Серьезно.

Я повернулась к маме, на лице которой было написано беспокойство.

– Обещаю, мам, тебе абсолютно не о чем волноваться.

***

«Наконец-то. Я думал она никогда не уйдет», – пробубнил Гай, после того, как я еще раз поговорила с мамой о безопасности во время путешествия.

Я села на кровать и закрыло лицо ладонями. Неужели всё на самом деле происходит? Через двадцать четыре часа я встречусь с ним и буду свободна.

В животе кольнул острый приступ потери. Я мысленно отогнала эту боль прочь.

«Эмма? Почему ты стонала? В чем дело?»

Я не хотела говорить о своем иррациональном конфликте.

– О чем ты?

«Ты вздыхаешь и производишь очень смешные звуки. Я знаю, что что-то не так. И почему ты продолжаешь называть меня Гаем? А как же Ментастик? О котором ты говоришь с явным презрением и сарказмом. Или, твое самое любимое – засранец?»

Он пытался меня рассмешить, но я была не в том настроении.

– Это ты продолжаешь утверждать, что "обычный парень", поэтому назови свое настоящее имя, и я буду тебя звать им.

«Ты можешь звать меня жеребцом пылающей любви или красавчиком».

Ладно. Это было весело. Я засмеялась.

– Звучат как сценические псевдонимы порнозведы. И мне жаль, но сомневаюсь, что твои фантазии материальны. Как тебе такое имя – самовлюбленный придурок…

«Гай пойдет».

– Договорились.

«Нужно в последний раз пробежаться по плану», – сказал он, тоном, который использовал тогда, когда не хотел, чтобы я начинала спор. Строгим, но все же гипнотическим и очаровательным.

У меня началось покалывание в пальчиках на ногах и еще в некоторых неприличных частях тела. Жестоко так со мной играть. Зачем он так?

– Прекрати воздействовать на меня этим своим голосом или разговор окончен.

«Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, но мне нравится, как твое сердце начинает быстрее биться, когда я так делаю», – произнес он тем же проникновенным голосом.

У меня затвердели соски. Придурок.

– Спокойной ночи.

"Ладно, – сказал он обычным голосом. Я тут же расслабилась. – Помнишь фразу, которую я тебе сказал? Без нее ты не сможешь снять проклятье и освободить меня".

Он говорил, что, если произнести фразу неправильно, можно вызвать какую-то плохую энергию. Так банально.

– Да, и я не стану ее повторять. – Я сжала кулаки на случай, если он вновь начнет свои манипуляции голосом.

"Еще раз".

– Я запомнила. Ясно? Еду прямо в маленькую деревушку с дурацким названием Бакалоо…

«Бакалар», – поправил он.

– Неважно. – Будто в этом был смысл. – Затем иду по следу в джунгли.

Проклятье. Казалось, это было сумасшествием. Я и в правду, на полном серьезе собиралась это провернуть? Да. Абсолютно, да.

«И главное правило, не…»

– Отклониться от маршрута, – прервала я его. Он уже провел двухчасовую лекцию о том, как опасна та часть Мексики. На границе процветали торговцы наркотиков. И я задумалась, не они ли те "плохие люди", которые поймали его заклинанием?

Если да, срань господня, мир погряз бы в куче проблем. Федералы Мексики должно быть обменивали свое оружие на книги о Гарри Поттере.

– Я поняла. Теперь я могу закончить собираться, помыться и лечь спать?

«Знаешь, я бесконечно благодарен за то, что ты собираешься сделать».

Я ненавидела, когда он становился милым. От этого я смущалась своих чувств к нему. А значит мне тяжелее будет уйти.

– Ты уже об этом говорил, но не похоже, чтобы ты предоставил мне выбор. Я делаю это не для тебя, а себя.

На самом деле, для нас обоих, но Гаю не следовало знать об этом. Мне стало его жаль, после того, как узнала, что он так долго был пойман в ловушку.

«Тебе приходило это в голову?»

– Что?

«Что будешь скучать по мне, когда я уйду из твоей жизни?»

Я не могла перестать об этом думать, пронеслось у меня в голове. Я напугана, нет… буду свободна. Нет… в ужасе. Гай был частью моей жизни больше, чем я могла бы вспомнить. Конечно, он был сущим наказанием, но я точно к нему привязалась.

– Я буду скучать по тебе, как по вросшему ногтю.

Он рассмеялся. «Ой. Как противно ты кусаешься, малышка-сурикат. А что будет, скажи я, что наши активные отношения не должны заканчиваться? Я знаю, что ты давно жаждешь встретиться со мной и вглядеться в мое красивое, мужественное лицо», – сказал он.

– Нет. Это не смешно. Ты разрушил значительную часть моей жизни, и теперь заставляешь рискнуть ей, чтобы вернуть мне эту часть обратно.

«В мои намерения не входило вредить тебе. Ты это знаешь. Для моего мира ты важнее всего. Все, что я когда-либо хотел, заботиться о тебе».

Он действительно видит вещи таким образом? Помню, когда я была маленькой, у меня всегда возникало чувство, что ничто в мире не может ранить меня, когда он был рядом. Но это чувство быстро улетучилось, когда в шесть лет в школе настояли провести мне психиатрическую оценку. Я подозревала, что они хотели что-то сделать с тем, что я постоянно напевала строчку на итальянском из Мадам Баттерфляй, любимая опера Гая. К тому же я настаивала, что мой воображаемый друг настоящий. Вроде как, пугала людей.

Сразу после этого, Гай сказал, что на какое-то время должен покинуть меня, но всегда будет рядом, если он вдруг мне понадобиться. Несколько недель я была в подавленном состоянии, молила Гая ответить, но он молчал. Когда мне стукнуло пятнадцать, он наконец вернулся. Он не сказал почему, но подозреваю, что из-за того, что я открыла для себя парней. К сожалению, они не находили для себя меня, пока я не стала намного старше, и к тому времени было слишком поздно. Меня завербовал таинственный Гай.

Догадывался ли он, как тяжело было слышать его мрачный, мелодичный голос каждый день? Или делить жизнь с ним, не имея представлений кто или что он? Гай был словно загадка, которую мой разум не мог перестать разгадывать. А его отказ отвечать, доводил меня почти до крайности. Вот почему мои чувства так… такие нелогичные.

Как я могла бы тосковать по такому, как он? С одной стороны, я ненавидела его, с другой переживала.

«Прости, Эмма. Иногда я забываю, что не только я в ловушке».

– Что на счет тебя? Ты будешь? – Я взяла с кровати пару носков и начала их сворачивать.

«Что буду?»

– Скучать по мне. – Я хотела услышать "да". Хотела знать, что что-то для него значила. Я жалкая.

Прошло несколько минут.

«Видишь, тебе нравится со мной. Признайся, женщина, просто произнеси эти слова», – злорадствовал Гай.

Высокомерная жаба.

– Думаю, мои действия говорят сами за себя, и говорят они "отвали". Я пролечу две тысячи миль только для того, чтобы избавиться от тебя.

«Или они говорят „Я все сделаю ради тебя“. В конце концов, Эмма, чтобы освободить меня, ты идешь по неизвестности, основываясь лишь на вере. Ты не представляешь что можешь найти».

– Ты такой… – Я замолчала, пытаясь придумать какое-нибудь заумное словечко, чтобы задеть его, но это была бесполезная трата времени. Гай слишком высокомерен, чтобы его можно было задеть. – Мне нужно тебе сказать кое-что, – произнесла я, меняя тему.

Я потерла ладони о джинсы и продолжила скручивать носки. Чистых носков и белья никогда не бывает достаточно, когда ты собиралась встретиться с судьбой лицом к лицу.

«Ты ведь не отступишь?»

– Нет. Кое-что другое. Я хотела это сказать тебе с момента аварии.

«Знаю, знаю. Но ты не должна благодарить меня за свое спасение».

– На самом деле, я начала слышать другие голоса.

«Уверена?»

Будет ли Гай кричать на меня, что не призналась в этом раньше?

– Да, – тихо ответила я, схватив груду аккуратно скрученных носков и запихивая их в рюкзак.

«Какого черта ты мне не говорила?» – сказал он заинтересованным, а не раздраженным тоном.

– Не знаю. Полагаю,… вероятно подумала, что на этот раз схожу с ума. И честно, я не могу разобрать, что они говорят. Но могу разобрать разные голоса, будто инструменты в оркестре. Они все походят на пчел. Занятых, жужжащих пчел. Мне кажется их где-то одиннадцать.

На долгое время разлилась тишина. Затем, Гай сказал:

«Иногда, после травмирующих переживаний, человеческий мозг становится сверхчувствительным. Твой и без того походил на огромную спутниковую антенну – из-за этого ты меня и слышишь – шум, вероятнее всего, просто статический, как последствия травмы головы».

Я облегченно выдохнула. Да, скорее всего так и было. Кроме того, шум уже не такой громкий, как в первую неделю. На самом деле, я чаще его не слышу.

– Гай?

«Ты ведь не хочешь раскрыть очередную тайну? Например, что из глаз выстреливает огонь?»

– Нет. – Я хихикнула и провела рукой по спутанным завиткам

«Тогда, что любишь меня и желаешь провести вечность, слушая мой мужественный, соблазнительный голос?» Да, определенно да, тут же пронеслось у меня в голове. Временами, я желала купаться в его голосе. Погодите-ка! НЕТ!

– Остаток ночи, я хотела бы побыть одной. Мне нужно подумать.

«Да, конфетка, тебе нужно отдохнуть. Это меньшее, что я могу сделать для женщины, которую я…»

Я ждала окончание фразы.

Молчание.

– Женщины, которую ты что?

«Спокойной ночи, сладкая Эмма».

Тьфу!

– Спокойной ночи.

В блаженной тишине я закончила сборы, затем долго простояла в душе, пытаясь сосредоточиться на чем-то, кроме сосущем ощущении под ложечкой. Вместо этого, я представляла свою жизнь, после того, как Гай уйдет. Свидания, разговоры с реальными мужчинами, ходить в туалет без iPod, чтобы Гай ничего не услышал. Боже, я практически ощущала свою новую жизнь. Я знала, что в тот момент, когда Гай будет на свободе, его власть над моим сердцем и другими частями тела разорвется. Я наконец стала бы свободной. И тогда возможно, просто может быть, я смогла бы противостоять заброшенным скелетам в своем шкафу, как например, смириться с потерей бабушки. Эта мысль никогда не выходила из моей головы.

Глава 5

1940. Бакалар. Мексика.

– Он мой! – кричала женщина позади, – Я первая его увидела!

– Только через мой труп! – закричала другая, – Я старше. Он мой!

Еще несколько женских голосов вмешались, все говорили на древнем языке Майя.

Голоса превратились в неясные угрозы смерти и шипения. Удары и ворчания отзывались эхом сквозь воздух.

– Прекратите! Все вы, – приказал пожилой, глубокий, мужской голос.

– Мои братья нашли чужака, – закричала первая женщина, – Он мой!

– Ты с ума сошла? – усмехался мужчина, – Он – чужак, который забрал Итцель. Он опасен. Иди предупреди остальных, чтобы держались подальше, пока я позабочусь об этом.

«Я должен выбраться отсюда», – подумал Вотан, когда шаги послышались приближающиеся шаги.

Женщины, как правило, сходят с ума в его присутствии, это естественная реакция на его потустороннюю энергию. Он пошевелился, чтобы сесть, но острая боль в голове и теплая рука, лежащая на его голой груди, помешали ему.

– Нет. Ты еще плох. Лежи спокойно, – приказал мужчина.

Дезориентированный и ошеломлённый, Вотан наконец расслабился, и открыл глаза, принимая во внимание тупую боль, которая окутала его тело. Яркий свет проникал через трещины в стенах, и от того что, тело Вотана совершало колебательные движения, он не мог сфокусировать зрение.

Он лежал в гамаке, который он однозначно ненавидел. Гамаки – возможно наихудшие приспособления для сна со времен набитой лущенным горохом постели в 1400 годах.

– Г-где я? – Вотан заикался, не в состоянии, в полной мере, контролировать свой рот.

– Ты в моей деревне. – Старик натянуто улыбнулся, – Я Петен. – Мышцы его лица задвигались под стареющей кожей, образуя темные, глубокие морщины вокруг рта и глаз.

– Как давно я-я здесь? – пробормотал Вотан

Петен, который был одет лишь в пару простых белых хлопчатобумажных штанов, сел на деревянный стул в углу и начал ковыряться между зубов маленькой палочкой.

– Мальчишки нашли тебя пару часов назад. Ты разбил голову о камень, и сломал спину в двух местах. Но быстро исцелился, как ожидалось бы от такого… вроде тебя.

Вотан потер затылок, чувствуя огромную шишку и какую-то мерзкую влагу на его длинных волосах. Затем он увидел яркое порео, обернутое вокруг его талии.

Его грудь была также украшена в красных и черных тонах. Вотан приподнял бровь и посмотрел на старика.

Петен пожал плечами.

– Женщины, кажется немного увлеклись, когда промывали рану.

Вотан вытянул шею и прошелся взглядом по небольшой с грязным полом хижине.

Петен откашлялся.

– Мы не ждали тебя, снова.

– Я никогда не был здесь. – По крайней мере, он так считал, хотя падение явно его дезориентировало. Проклятые человеческие тела. Такие слабые!

Петен говорил о другом человеке с похожей внешностью и с бирюзовыми глазами, который прошел сквозь Сенот много лет назад. Мужчина потребовал несколько девственниц, для жертвоприношения.

Когда деревня отказалась, чужеземец насмехался над ними, предупредив что они еще поплатятся. Уже на следующий день все в деревне заболели, и мужчина вернулся.

– Вопреки моему желанию, – объяснил Петен, – Моя кузина, Итцель, которой было всего лишь девятнадцать в то время, вызвалась пойти с ним. Мужчина взял ее, а люди исцелились.

История про девственниц зазвенела тревожным колокольчиком в голове Вотана. Как и описание мужчины.

Вотан кивнул Петену, чтобы тот продолжал.

– Она вернулась спустя несколько месяцев, изменившейся. С поврежденным разумом. Мы подумали, что, может быть, ты был человеком, вернувшимся к ней.

– Нет. Я не тот человек, я здесь не ради женщины. – И все стало гораздо сложнее. Не многие мужчины имели схожую внешность с ним, а если речь шла о похищении женщин, то теперь перед ним большая проблема.

– Тогда зачем? – спросил Петен.

Определенно Петен знал, что Вотан не был человеком, но боги открыто не обсуждали их вопросы с кем попало, кроме Учбена. Учбен означает "Древний" на языке Майя. Как и их название подразумевается, что они были здесь веками, действуя в качестве глаз, ушей и мускулов богов.

Они были тайным обществом из высокообразованных и безгранично преданных людей, задействованных по всему миру. Сейчас Вотан корил себя за то, что не предупредил о своем путешествии, но на это не было времени.

– Я просто проходил мимо. – Резкая боль внезапно взорвалась в голове Вотана. Он вздрогнул и застонал.

Петен выскочил и вернулся с миской.

– Попробуй это лекарство.

Сладкий вкус пробудил странные размытые изображения: печенья, посыпанные сахарной пудрой, маленькие шоколадные пирожные, и дюжину других.

Он видел себя, стоящим в фартуке посреди огромной белой кухни. Он возится с тестом и напевает «Мадам Баттерфляй», которая звучит на заднем фоне.

Рыжеволосая женщина с глубокими зеленными глазами подкралась к нему сзади и обняла худенькими, бледными руками за талию, оставляя нежный поцелуй на лопатке. Кто она? Женщина из видений Симил?

Его сердце наполняется теплом, когда он опустошил миску и боль рассеялась.

– Вкусно, можно еще? – Он испытал странное ощущение. Вотан хотел, увидеть ее снова. Нет, он просто обязан увидеть ее снова. Потеря видения мгновенно вызывает пустоту в груди.

Петен снова кивнул.

– Я скоро вернусь.

Вотан лежал, уставившись на соломенную крышу, чувствуя покалывание в теле, пока оно само исцеляло себя, тепло тропического воздуха, успокаивало кожу. Его разум лихорадочно работал.

У него было желание вернуться обратно к Симил и больше расспросить о женщине. Но он никуда не собирался уходить до тех пор, пока не разберется со жрецами, за которыми гнался.

И теперь ситуация вышла из-под контроля: человек, которого описал Петен, без сомнения, был одним из братьев Вотана.