Текст книги "Случайно влюбилась в… Бога?"

Автор книги: Мими Памфилофф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Глава 26

– Вотан, весьма наслышан о тебе. Рад! Очень рад.

Статный мужчина в возрасте с седеющей бородой энергично потряс Гаю руку, а затем практически затащил его внутрь своего коттеджа в стиле итальянской деревни.

Гай слышал множество историй об эксцентричном католическом священнике, но никто не упоминал о его бьющей через край жизнерадостности.

– Очень любезно с вашей стороны уделить мне время, отец Ксавьер. О вашей работе ходят легенды.

– Пожалуйста, зови меня Ксавьер. Я больше не служу в церкви. – Он показал на свою шею без воротничка и засмеялся. На нем был обычный синий костюм и тапочки.

До того, как перейти на работу к Учбенам, отец Ксавьер тридцать лет трудился в архиве Ватикана. Известнейший ученый, теперь он жил в коттедже на охраняемой территории и заведовал Отделом исторических исследований Учбенов.

Учбены разыскали его, потому что он был экспертом по культуре Месопотамии, греческой мифологии и занимался изучением трудов Бернардино де Саагуна, францисканского монаха-миссионера, путешествовавшего вместе с первыми испанскими конкистадорами и записывавшего фольклор ацтеков и майа.

– Как пожелаешь, Ксавьер, спасибо, что нашел для меня время так поздно вечером.

– Да в любое время. Не могу выразить, как я счастлив встретить тебя в живую, – воскликнул Ксавьер, лихорадочно оглядывая Гая с головы до ног, словно он редкая реликвия.

Гая это нисколько не задевало. Он привык, что с ним обращались, как с, ну, богом. Кроме Эммы.

Она считала его не лучше старой половой тряпки. Все верно, старой, потому что новым половым тряпкам, по крайней мере, оказывают честь и кладут перед входной дверью, а старые бросают наружу собирать грязь и мусор со двора.

Ну на самом деле, что она о себе возомнила? Играет с ним подобным образом.

Сначала бросается в объятия презренного человека, Томмазо. Потом трется своим соблазнительным маленьким телом об Гая. И дело тут вовсе не в его мощных феромонах. Гай подавлял их вблизи Эммы.

Это все, на что он был способен. Все-таки, сдерживать свои чувства рядом с ней было трудной задачей. Неужели она и вправду думала, что сможет манипулировать им и добиться у него разрешения позвонить родителям?

Эмма, наверное, чувствует через их связь, что Гая влечет к ней, и рассчитывает его этим контролировать. Но ха-ха, а какое мастерское представление!

Он почти поверил! Но не поэтому же ты ушел? А потому что, не можешь быть с ней и знаешь об этом. И что на счет сенота? Ты ощутил ее желание еще там. Тебе не показалось.

Сомнение с тяжелым глухим звуком пнуло Гая изнутри. Она не могла… это не… нет. Невозможно. Она сотни раз твердила ему, как его ненавидит и хочет от него избавиться.

Она отвергла его защиту и даже сейчас, кажется, желает лишь одного, вернуться домой и попытаться самой справиться с Мааскаб.

И все же несмотря на горькие слова, которые Эмма повторяла годами, Гай не мог выкинуть из головы мысль, что, возможно, страсть Эммы была настоящей.

Гай тяжело сглотнул.

Если это так, то его уход, должно быть, разъярил ее пуще прежнего.

Да она, наверное, в бешенстве.

Ему нужно узнать, притворялась ли она? Почему с женщинами так трудно? Прекрати ныть, будь мужчиной! Ты воин. Бог. Тебя прислали на эту Землю, чтобы бороться и защищать. А не болтаться вокруг, как томящийся от любви человек. Гай вздохнул.

– О, манеры. Какие у меня ужасные манеры. Пожалуйста, садись, Вотан или мистер Сантьяго? Чем ты сейчас занят?

– Можешь звать меня Гаем.

Ксавьер приподнял одну бровь.

– Гай Сантьяго. Странный выбор для существа такого статуса, но современно… а мне нравится.

Гай пожал плечами:

– Так меня зовет Эмма. Я уже привык.

Ксавьер вежливо кивнул.

– Могу ли я предложить чаю? Кофе? О, знаю. Превосходное кьянти.

Ксавьер смахнул огромную стопку журналов с маленького обеденного стола.

На обложке каждого журнала была женщина по имени Тайра.

– Вино было бы прекрасно, благодарю. – Гай сел за стол, с трудом поместившись на крошечном стуле из вишневого дерева. – Послушай, Ксавьер, мне нет нужды говорить, насколько деликатно то, о чем я собираюсь рассказать.

– Нет. Вовсе нет. Я не вправе верить, что ваш вид выше Создателя, но я все же уважаю ваше место… и силу… поэтому не стоит об этом беспокоиться.

Ксавьер взял невысокую, расширяющуюся к низу бутылку вина с буфета и наполнил два бокала.

– Извини? – переспросил Гай.

– Ведь я католический священник или был им и не просто снял с себя сан, чтобы служить Учбенам. В сущности я верю в то, что каждому отведена своя роль. И ты еще одно любимое создание Бога. Только другие божьи создания в этом мире о тебе не знают. Да это и не важно. Главное, мы все верим… веруем в Его план.

– Полагаю, и ты тоже? – поинтересовался Гай.

– Да. Конечно же. Ничего не случается просто так. Всему есть причина.

Интересный человек. Гай не был силен в философских рассуждениях на тему Создателя и Его планов. Не то, чтобы он за десять тысяч лет много думал об этом.

Но он все-таки пришел к выводу, что также, как и другие создания, никогда на самом деле не знал правды. А делиться своими умозаключениями считал бессмысленным, поскольку это не меняло ни его жизнь, ни его намерения.

Да вообрази Гай себя пасхальным кроликом, от этого он не станет мягким и пушистым!

– Итак, чем я могу тебе помочь? – спросил Ксавьер. – Слышал последний утренний отчет.

У Учбенов была превосходная система связи. Настолько эффективна, что они гордо называли свою сеть "Улей".

Достаточно одного сообщения одному Учбену, как все остальные тут же будут проинформированы. Данная система была одним из их ключевых преимуществ.

Гай сделал маленький глоток вина и покатал на языке рубиновую жидкость. Боги, как же он соскучился по вкусу вина.

– Тогда ты уже знаешь о сосудах, которые я обнаружил на корабле, и о закрытых порталах?

– Да, занятно. Не правда ли? Мааскаб определенно усовершенствовали свои способности. И так как ты отсутствовал слишком долго, думаю, тебе остается лишь предполагать, какого прогресса они достигли. Если бы мы только выяснили раньше…

– Да, – ответил Гай. – Но вряд ли это помогло бы. Мои каналы связи были слегка ограниченны, пока я был в отпуске.

– Ха! – фыркнул Ксавьер. – Надо же. Отпуск. Забавно.

– Согласен. Перед тем, как мы попытаемся освободить других богов, хочу попросить тебя выполнить для меня небольшую работу – узнать, как Мааскаб запечатали порталы.

– Мы уже работаем над этим, – произнес Ксавьер. – Несколько моих людей тщательно проверяют базы данных. – Нагнулся вперед. – Я даже позвонил друзьям в Ватикан, – прошептал он.

– Благодарю. Хотелось бы знать все, даже самые незначительные детали.

– Мы все досконально изучим, как всегда; однако, нам нужно больше одного дня.

– Сколько? Я не могу допустить, чтобы мои братья и сестры продолжали мучиться. Особенно сейчас. Мааскаб, наверняка, узнали о моем освобождении и о том, что я раскрыл их план. Они, наверное, уже ждут, когда мы вернемся в Мексику.

– Еще больше причин, почему тебе нужно разобраться в том, во что ввязываешься, дружище. Обещаю, мы сделаем все возможное и побыстрее. Ну скажу вам, нечто подобное я готов изучать всю оставшуюся жизнь! Настоящая живая шкатулка Пандоры.

– Пандора? – Гай помнил истории о древнегреческих богах; в конце концов многие из них он сам и придумал. Это было как раз во времена древних греков, когда богам понадобился более строгий контроль за тем, как они вмешивались в человеческий мир.

Если не быть осторожными, люди могли решить вверить свои судьбы в руки богов, а это никогда не входило в их намерения. Боги влияли на события, склоняли чашу весов в нужную сторону, даже совершали маленькие чудеса. Но в конечном итоге, люди сами управляли судьбой своего мира.

Четырнадцать богов вряд ли сумели бы контролировать биллионы людей, как крошечных роботов. Поэтому они практиковали политику точечных вмешательств, встревая только тогда, когда события шли по неправильному пути.

Как любые добросовестные родители, боги должны были подтолкнуть человечество к саморазвитию и самосовершенствованию, но не под принуждением, которое могло только стать причиной создания расы зависимых безмозглых людей. Это стало бы ошибкой, не говоря о беспокойстве и бесполезности.

– Ну да, – объяснил Ксавьер. – Я имею в виду, содержимое не отражает суть, в твоем сосуде только один ингредиент. Но знал ли ты, что шкатулка Пандоры на самом деле сосуд и…

Гай перебил его:

– Это что-то совсем другое, чем чума, голод или старое доброе зло. То, что было внутри, мгновенно испепелило мое тело полностью, как только я сунул туда руку. Конечно, я вернулся в Сенот, где меня ждала приятная ловушка – созданная из той же темной энергии. Тот же запах, за неимением подходящего слова, и столь же могущественная.

Только бог мог научить этому Мааскаб.

– Хммм… – кивнул Ксавьер. – Сосуд что-нибудь делал, когда ты снял с него крышку?

– Нет. Ничего не происходило, пока я не засунул внутрь руку.

Гай вдруг почувствовал себя глупо, признавшись, в том, что любопытство взяло над ним вверх. Его самоуверенность иногда была и благословением, и проклятьем. Впрочем, обычно, это было благословением.

– И сколько сосудов, ты говоришь, там было? – спросил бывший священник.

– Пиццаро показал мне карту, которую дала ему Симил. К тому времени, по крайней мере, две дюжины сосудов находились по всей Латинской Америке и Европе. Как будто кто-то целенаправленно делал так, что собрать их все было трудно. Неизвестно, для чего они были нужны Симил, то ли потому, что она приложила к этому руку и заметала следы, то ли по другим причинам. Об этом можно только догадываться.

– А почему она не послала за ними Учбенов? – поинтересовался Ксавьер.

Тем же вопросом задавался и Гай, единственный вывод – Симил не хотела, чтобы другие боги проведали о сосудах.

– Когда мы освободим остальных богов, то захватим ее и все выясним. – Холодно заявил Гай.

К тому же, есть еще один бог, гуляющий на свободе. Эмма насчитала одиннадцать голосов из четырнадцати.

Гай и Симил явно свободны. Так кто не был пленен? Тот бог, который работает с Мааскаб? Скоро они узнают.

Гай встал из-за стола, чуть не стукнувшись головой об люстру.

– Завтра жду доклад.

– Всенепременно. – Ксавьер последовал за ним к двери. – Да, а что с девушкой?

Гай небрежно повернулся.

– А что с Эммой?

– Я спрашиваю чисто из научного интереса – поскольку ее вид относительно новый – как она восприняла новости о том, что она полубогиня?

Гай пожал плечами.

– Сложно сказать. Ей пришлось испытать слишком много потрясений за неделю. Кто знает, как она на самом деле будет себя чувствовать, когда уляжется пыль.

– И какие же у тебя планы по поводу нее?

Оставить ее себе. Возможно, навсегда. А также найти способ уложить ее в кровать. Да, мне это определенно нравится.

– Она поедет домой. Мы, наверное, можем даже стереть ей память, хотя я не уверен, что это выполнимо. Она всю жизнь провела со мной.

– Стереть ей память? – Ксавьер поскреб седую бороду. – Да уж. Как неудачно. Я надеялся исследовать ее.

– Ну, мы примем окончательное решение, когда вернемся из Мексики.

– Да, да, конечно, – ответил Ксавьер. – В таком случае, могу ли я встретиться с ней, пока она еще здесь? Побеседовать с ней?

Гай кивнул.

– Если она не будет против.

– Хорошо, значит, решено. Увидимся завтра. Ты поведешь девушку обедать?

– Да, собираюсь. Ей необходимо немного развеяться, – промолвил Гай.

– Прекрасно. Тогда я приглашаю сам себя.

Гай кивнул и подошел к двери, помедлил.

– Ксавьер, и последнее, – произнес он, смотря на дверь. – Я хотел бы узнать, как она была создана.

– Прости? Создана?

Гай глубоко вдохнул.

– Да. Как мой брат, кем бы он ни был, смог зачать ребенка. Точнее говоря, спать с человеком.

Ксавьер покраснел и прочистил горло.

– Гм… я дам тебе знать, что мы откопаем.

– Естественно, это не подлежит огласке, и вся информация должна поступать прямо ко мне.

– Как и положено, – кивнул Ксавьер и закрыл дверь.

Глава 27

На следующее утро я выбралась из кровати Гая королевских размеров с чувством, как будто предыдущий день – по сути все пять дней – был всего лишь дурным сном. Жаль, что это было не так.

Но теперь я, по крайней мере, имела "свободу выбора", благодаря новому заклинанию, разрывающему связь, которое дал мне Томмазо. Не то, чтобы я освободила Гая, когда в моей жизни все так шатко.

Но просто зная, что передо мной забрезжил свет в конце моего сюрреалистического туннельчика, я говорю "спасибо, свобода выбора".

Я мечтательно перебирала в уме открывающиеся передо мной возможности, пока тщательно чистила зубы в вычурной ванной.

Я могла бы вместе с отрядом вооруженных Учбенов спасти своих родителей, перевезти их в безопасное место – например, Рим – рассказать им, что случилось, и жить долго и счастливо. Может, даже схожу на свидание с Томмазо, чтобы понять, что на самом деле к нему чувствую.

Я прополоскала рот и сплюнула в раковину. Или я могу стать Учбеном и сражаться со Скабами – Эмма Истребительница. «Да, точно. Эмма Безмозглая».

Я быстро приняла душ, надела последнюю чистую одежду, джинсы, еще одну футболку и шлепки, собрала мокрые волосы в узел на затылке и пошагала к двери.

Я ожидала увидеть конкретного стража за дверью, возможно, читающего книгу по истории ниндзя или об Армани. Но вместо Томмазо там стояли два блондина, одетые в простые штаны цвета хаки, тенниски и темно-синие флисовые куртки.

Бывшие морпехи? Думаю, так и есть.

– Где Томмазо?

Высокий блондин пожал плечами.

– Кажется, ему надо было выполнить какое-то задание.

– Задание?

– Шеф попросил нас подменить его и отправиться с тобой по магазинам.

– По магазинам?

Обычно, ничего так не приводило меня в восторг, как хождение по магазинам, но сейчас это звучало мягко говоря нелепо; одежда больше не казалась важной – кроме как по очевидным причинам, например, скромность, защита от холода и для того, чтобы скрыть тот факт, что я два дня ходила, не побрившись.

– Я не в настроении. К тому же у меня нет денег.

Стражи обменялись взглядами, как будто я сказала нечто глупое и наивное.

– Нет проблем, – ответил высокий блондин. – Мистер Сантьяго обо всем позаботится, он сказал, можешь тратить столько, сколько хочешь.

– Это что, вроде утешительного приза?

– Что? – переспросил высокий.

– Не берите в голову. Пошли.

Под курткой одного из мужчин я заметила пистолет в кобуре.

– Люди не будут волноваться, если увидят у вас оружие? – поинтересовалась я.

– В этом-то и весь смысл, – ответил высокий.

И правда.

Пока мы шли к машине, я впервые смогла рассмотреть, где мы находились.

Жилой комплекс больше напоминал студенческий городок Оксфордского университета, не то, чтобы я была там, но здесь разместились огромный центральный двор, фонтаны, по аллеям в разных направлениях спешили люди, а невдалеке виднелась дюжина великолепных зданий из серого камня, которые выглядели, как старые итальянские замки.

Совсем, как маленький город.

– Сколько людей здесь живут? – спросила я.

– Где-то несколько сотен. Потом есть общежития для тех, кто приезжает на собрания и тренировки. Каждый день сюда приходят на работу еще около тысячи.

– Чем они все занимаются? – Снова стражи переглянулись. Неужели я говорю по-марсиански или по-утиному? – Что? – ощетинилась я.

– Мы удивлены, что никто не рассказал тебе обо всем этом.

Очевидно, я не получила свою памятку с полезной информацией для Учбенов.

– Простите, я была немножко занята с тех пор, как приехала с кровавого побоища на вилле Гая.

Оба мужчины внезапно помрачнели. Был ли их друг среди убитых там Учбенов?

– Не беспокойся, – заверил ее страж поменьше ростом. – У нас впереди целый день. Мы введем тебя в курс дела.

Стражи отвезли меня в старомодный небольшой торговый центр, находившийся в тихом предместье вдалеке от центра Рима. Я умоляла их проехать мимо Колизея, но они настойчиво желали сохранить свои головы на шее.

Гай ясно дал понять, какое наказание ждет тех, кто допустит, чтобы я оказалась в опасности.

Между покупками обуви, одежды, косметики и просто потрясающего маленького черного платья стражи обмолвились, что я приглашена вечером на обед, эти двое – Роберт и Майкл – рассказали мне все об Учбенах.

Как ни странно, они ничего не утаивали. Думаю, из-за моего статуса полукровки.

Самое поразительное, что я узнала, так это то, что Учбены существовали тысячу лет или около того, они скрывались от всего мира и жили и работали, как обычные люди. Учбены были чем-то вроде элитного делового клуба, за исключением того, что у них был свой собственный Пенсионный фонд, своя страна – на самом деле две, но они не захотели говорить мне, какие – и собственная армия.

К тому времени, когда мы вернулись, и две тысячи долларов позже, я узнала об Учбенах все, что хотела. Но самые важные вопросы все еще оставались без ответа.

Правду ли говорил Гай, и Мааскаб убили мою бабушку? И почему им нужна я? Если я разорву связь с Гаем, буду ли я в безопасности? Излечится ли мое сердце когда-нибудь?

Я открыла дверь в комнату, она была пуста, но на столике возле двери лежал конверт.

"Дорогая Эмма. Не сердись, милая. Я забочусь о тебе больше, чем ты, можешь себе представить. Дай мне шанс все объяснить и уладить. Увидимся в восемь.

Г.С."

Я прочитала записку еще три раза. Искренен ли он? И почему вдруг у меня появилось ощущение, что ко мне подлизываются?

Достаточно плохо было то, что Гай меня отверг. Я могла понять, почему – в его глазах я была ребенком – но меня обижало, что он никогда не доверял мне настолько, чтобы попросить.

Вопросы роились у меня в голове. Чем больше о них думала, тем сильнее желала вырвать правду у Гая, раз и навсегда. Кто я для него? Долг? Друг?

Если я не выясню это, то не смогу жить дальше, даже освободив Гая от связи.

***

В кои-то веки мои волосы решили сыграть роль моего союзника. Клубничные кудри падали на плечи идеальными завитками.

После часа в сауне моя кожа была гладкой и мягкой, и, так как я от беспокойства ела очень мало в последнюю неделю, маленькое черное платье сидело на мне до невозможности идеально – единственное утешение для меня, почему бы и не порадоваться этому?

Я даже умудрилась во время похода по магазинам купить фантастический черный атласный бюстгальтер, в котором мой скромный второй размер выглядел, как очень соблазнительный третий. Спасибо тебе, пуш-ап.

Изысканных украшений у меня не было, поэтому я просто надела кулон Томмазо, стараясь не раздражаться. Кулон не виноват, что Томмазо бросил меня на целый день ради "задания".

К восьми часам меня было не узнать.

Напоследок я нанесла на губы мерцающий розовый блеск, подчеркнула глаза дымчатым макияжем и нанесла на ресницы толстый слой черной туши. Казалось глупым тратить время на прихорашивание, но мне нужен был перерыв от драмы.

Как гласит пословица: "Когда ты в Риме…"

Как по команде, в комнату вошел Гай, и время словно замедлилось. Он надел сшитый на заказ черный костюм – несомненно, итальянский – бирюзовую рубашку и галстук, гармонирующий с его лучистыми глазами.

Волосы ниспадали черными волнами, обрамляя высокие скулы и безупречные полные губы. А кожа цвета корицы подчеркивала чувственный образ.

Для мужчины его размеров выглядел он великолепно – стройный, элегантный. Поразительная перемена по сравнению с его беспощадностью и раздражительностью раньше.

Гай окинул меня голодным взглядом и одними губами произнес – "моя"? – пока не спеша бродил взором по моему телу.

– Сегодня ты просто обворожительна, – восхитился он, затем сглотнул.

– Спасибо за платье, – холодно ответила я. Только потому, что от вида Гая слюнки текут, еще не значит, я прощу его за то, что он так резко отвергнул меня прошлой ночью или за годы мучений. – Ну? – поторопила я, приподняв бровь в ожидании.

– Думаю, сначала мы пообедаем, а затем поговорим. Не хочу, чтобы нам мешали, к сожалению, обед будет через десять минут.

Едва удержалась, чтобы не пнуть его в голень. Снова ждать?

– Ты и вправду меня ненавидишь или все же хочешь, чтобы я тебя возненавидела.

– Клянусь, ничего подобного. Я расскажу тебе все, что ты захочешь, но после того, как мы поедим.

Понятно, упрямец решил, что будет так, а не иначе, и уже не передумает.

– Отлично. В честь чего обед, интересно? – спросила я.

Перед тем, как ответить, Гай одобрительно уставился на мою грудь.

– Мы отдадим честь погибшим этим празднеством. Учбены не верят в погребальные церемонии. – Он предложил Эмме руку. – За мое возвращение также будут подняты бокалы. Идем?

– Ладно. Но когда мы вернемся, тебя и меня ждет долгий разговор, и мне нужны ответы.

– Конфетка, – Гай прошелся взглядом по моему телу, затем посмотрел мне в лицо, – у тебя будет все, что ты захочешь.

***

Обед проходил на территории комплекса в огромной бальной зале, словно вышедшей из средневековья. Просторная комната тускло освещалась несколькими коваными канделябрами, простые подсвечники закреплены в стене между портретами в полный рост, на которых были изображены мужчины, явно заслужившие почетное место, благодаря своему жестокому и свирепому виду или поведению.

На одной картине рыжий викинг, покрытый кровью с головы до пят, стоял на вершине скалы, рядом с ним Аттила казался вполне симпатичным, и даже был портрет обнаженного по пояс ацтека с головным убором из перьев и нефритов, который сжимал в руке отрубленную голову.

Классно. Где можно достать картинки для моей комнаты?

Кстати о головах, общее количество присутствующих насчитывало более двухсот мужчин в смокингах, а также их подруги. Поэтому, естественно, что Гая и меня посадили прямо в середине длинного, буквой П стола, где каждый мог видеть нас.

И рассматривать. И обсуждать, словно мы живое украшение или животные в зоопарке. Кош-мар.

После изматывающего обеда, во время которого Гай ничего не ел, кроме десерта – печений, как ни странно – последовали приветствия и тосты, ритуалы и песни в честь недавно погибших. Очень походило на гигантскую допотопную пирушку.

Где-то в перерыве между застольными речами, я заметила, как через боковую дверь вошел Томмазо и сел на свободное место. На его губах появилась кривоватая улыбка, когда он увидел, что я сверлю его глазами.

Само собой, выглядел он невероятно стильно. Темно-серый смокинг, черная рубашка и галстук, волосы зачесаны назад.

Вдруг возникло нелепое желание, чтобы в детстве у меня была кукла Кен – Учбен, похожая на него; моя Барби безумно обрадовалась бы.

Я подметила, что Томмазо старался не слишком пялиться на меня, но не смотреть в нашу сторону было почти невозможно; рядом со мной сидел Гай, магнитом притягивающий всеобщее внимание, он смеялся и шутливо подзадоривал ораторов, его глубокий бархатный голос разносился по всей комнате. Когда Гай встал и поведал историю о своей встрече с Буддой – мне трудно было в нее поверить – пришлось признать, даже я была очарована его новой, обаятельной стороной.

Позже все перешли в общий зал по соседству, где подавали послеобеденные напитки и звучала живая музыка в исполнении настоящего оркестра.

По-моему, гостей стало больше человек на пятьсот или около того, Гай, несомненно, был почетным гостем. А я его постоянной спутницей, поскольку он меня не отпускал от себя ни на шаг.

Я старательно поддерживала разговор, вежливо кивала и пожимала руки одному за другим, но было нереально запомнить все имена, кроме Александра. Я насчитала, по меньшей мере, пятьдесят человек с этим именем.

– Почему их так много? – спросила я у Гая.

– Я задал тот же вопрос, когда просмотрел список новобранцев, – объяснил Гай. – По-видимому, он… был… нашим самым знаменитым Учбеном.

– И что он совершил?

– Убил Гитлера, – прошептал он.

– Да ну? Я думала, Гитлер покончил жизнь самоубийством.

Гай практически светился от гордости.

– Учбены великолепны. Правда?

Что за чудные понятия у этого мужчины?

– Эй, если ты и другие боги были заперты, кто же отдавал им приказы? – допытывалась я.

– У них есть инструкции на подобные случаи, – прояснил Гай. – Для этого и нужны шефы Учбенов, чтобы следить за их исполнением. Система весьма эффективна.

Даже и не знаю, что на это сказать. Этот мир настолько отличался от всего, что я себе представляла. Мне еще многому предстояло научиться.

Пока Гай был занят, рассказывая очередную историю толпе, обступившей его со всех сторон, я ускользнула в ванную. Уже на пороге услышала, как глубокий голос произнес:

– Собираешься куда-то?

Обернувшись, увидела Томмазо, он небрежно оперся об стену рядом, скрестив руки на груди, и улыбался.

– Привет, – промолвила я и пошла дальше.

– Наслаждаешься весельем? – осведомился он.

– Как тебе понравилось твое сегодняшнее задание?

– Какое "задание"?

Я уперлась рукой в бедро.

– Это твое "задание", вот ты мне и расскажи!

– А, понял. Это мистер Сантьяго тебе сказал?

– Может быть. Или, может быть, твои сменщики, Роберт и Майкл, которые нашли время за целый день сводить меня по магазинам.

Меня серьезно разозлило, что Томмазо кинул меня.

– Эмма, не знаю, какую чушь они тебе скормили, но все не так.

Он так раскраснелся, как будто вот-вот взорвется.

– Что тогда? – потребовала я.

– Я весь день проходил медосмотр и собирал вещи для моего нового назначения. В Сибирь.

Ничего себе. Он пытался сбежать. А почему бы и нет? Не такой уж я ценный приз для мужчин, учитывая сколько всего им придется разгребать. Багаж у меня еще тот.

– Забавно. Когда ты уезжаешь? – сухо поинтересовалась я.

– Я должен был ехать сегодня ночью, но моя виза будет готова только утром.

Счастливым он не выглядел. Не может дождаться, чтобы поскорее свалить, да?

– К чему такая спешка? – допрашивала я.

– Эмма, нет никакой спешки. Меня поставили перед выбором: уйти из Учбенов или принять новое назначение.

– Почему?

– Я более, чем уверен, ты сможешь догадаться.

Его взгляд заскользил по комнате, остановившись на Гае, который погрузился в разговор с огромным рыжим мужчиной в килте.

Мужчина чем-то напоминал кровавого викинга на картине. Возможно, потомок?

– Гай заставляет тебя? – выпытывала я.

– Разумеется.

Ну что ж, как пела великая группа "Плацебо":

– Кто-нибудь, вызовите скорую.

– Зачем? Что-то случилось? – спросил Томмазо, смутившись.

– Потому что скоро произойдет несчастный случай.

Я повернулась и стала проталкиваться сквозь толпу к Гаю, которому предстоял важный разговор с моим коленом.

– Эмма, подожди! – позвал Томмазо, но я решительно прокладывала себе путь к Гаю.

Пожилой мужчина хрупкого телосложения и с седеющей бородой заступил мне дорогу.

– Эмма, так приятно встретиться с тобой!

– Простите, но мне нужно кое с кем поговорить.

Я сделала шаг в сторону, он повторил мое движение. Я снова шагнула, и он – тоже. Мы двигались словно в каком-то странном танце.

– Я всего лишь хотел представиться и пригласить вас завтра на чашечку кофе.

– Кто вы? – воскликнула я, посмотрев мимо мужчины и с ненавистью уставившись на Гая.

– Меня зовут Ксавьер. Вотан… то есть, Гай… рассказал мне о вас, и, конечно же, мне не терпится исследовать вас, пока есть возможность. Я тот, кого вы назвали бы штатным историком и духовным наставником – длинная история – но ваша помощь позволит другим из вашего вида быстрее приспособиться к их положению. Если мы найдем кого-нибудь еще.

– Простите, что? Приспособиться?

Я пыталась сосредоточиться на странном человечке, но все, о чем я могла думать – это, как расправиться с Гаем.

– Да, – ответил он. – Понимаю, моя просьба может показаться неуместной после всего, что вам пришлось пережить, но думаю, несколько вопросов не расстроят такого сильного человека, как вы. В конце концов, вы постоянная спутница бога смерти и войны.

– Ну да, очень интересно. – Кивнула я, глядя через комнату.

– Мы так рады, что вы вернули его обратно к нам, дорогая, – без умолку трещал он. – Без помощи богов события начинают выходить из-под контроля. Например, вы видели это ужасное шоу "Настоящие домохозяйки"? Такое было бы невозможным, если бы боги не были заперты.

Он усмехнулся.

– Простите? – я обратилась вся вслух.

– Я пошутил, но… э… полагаю, старые священники на пенсии нынче не столь остроумны.

– Да нет. Я имею в виду… извините, можете повторить ту часть, где речь идет о боге смерти и войны?

Лицо Ксавьера вспыхнуло. Он подергал себя за лацканы смокинга.

– О, Господи. Я думал, вы знаете.

Комната поплыла у меня перед глазами.

– Еще раз. Что. Вы. Сказали?

Священник искоса на меня посмотрел.

– Я… э… и вправду не должен, – неуверенно пробормотал он. – Это не мое дело.

– Вы только что сказали, что Вотан – Гай – бог смерти и войны?

Он неохотно ответил:

– А, ну да. Это так, но…

– Что это конкретно означает? – закипала я.

– Это означает, что его особый талант – благодаря которому он прославился – заключается в… – Он прочистил горло. – Смерти и войне, милая.

Великолепно. Теперь у меня просто идеальная жизнь. Как же глупо с моей стороны не понять этого раньше. Каждый, кто посмотрит на Гая, скажет, что он смертельно опасен, не говоря уже о его сварливом и неуступчивом характере. Ну конечно же, он был богом смерти и войны.

Мир замер, но старичок, кажется, ничего не замечал, и все продолжал болтать.

– Как вы знаете, у каждого из них есть особенный талант. На самом деле, дюжина. Но обычно, известны только самые примечательные способности или те, которые больше всего ценятся в поклоняющейся культуре. Например, Вотан-Гай также известен, как Кокенексо, бог плодородия. Или Повелитель барабанов. Довольно забавно, как подумаешь об этом. – Он сдвинул очки и потер нос. – А вот викинги – у них он звался Одином – почитали его как поэта и мастера убийств. Чудно. Потом германцы, которые называли его Вотан…

– Извините меня.

Мое лицо застыло, кровь хлынула в ноги. Я повернулась и направилась к двери. Мне нужно было побыть одной.

Все это время я жила с убийцей. С Мрачным Жнецом.

Могло ли быть еще хуже?

***

Я вышагивала по апартаментам Гая и размышляла о том, что мне теперь делать. Можно сделать вид, что все в порядке, и не разыгрывать из себя паническую истеричку, затем быстренько разорвать нашу связь и исчезнуть.

Да ладно. Это не сработает. Гай свернет мне шею прежде, чем я выйду за дверь или прикует меня цепями в темнице. Наверняка здесь есть какая-нибудь.

Или даже десять. Еще есть вариант номер два. Заплакать. Нет. Нет. Это не поможет. Я могла бы…

Дверь распахнулась. Вошел Гай, улыбаясь так, как будто вернулся с самой лучшей вечеринки в его жизни.

Еще бы. Когда семьсот людей пресмыкаются перед тобой всю ночь, поклоняются, как жестокому убийце… что может быть веселее.

Гай встретился со мной взглядом, и его сияющая белозубая улыбка тут же пропала.

– Это правда? – спросила я, стоя в самом дальнем конце комнаты, в ногах кровати.