Текст книги "Спящий пробуждается"

Автор книги: Милош Главса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

Кто угрожает черепахам господина губернатора

Франция укрепилась на африканском материке. Новые пришельцы наводнили всю северную часть Алжира. Вблизи голубой глади Средиземного моря выросли новые центры с современными виллами, бензиновыми колонками, гаражами.

Поток французких переселенцев хлынул в Алжир. Древние селения кабилов вынуждены отступать перед колонизаторами. Они ищут убежища на склонах Атласа. За пятьдесят лет – с 1906 по 1956 год – северная часть страны превращена в один большой филиал торгового дома «Франция».

Еще бы!

Оливы и апельсиновые деревья в приморской полосе, смоковницы, пробковое дерево, лангусты и сардины. То, что не увидите на витрине, найдете внутри. Трава галва, пириты, марганец, фосфаты, свинец и тому подобное.

Северная полоса Африки все сильнее «оевропеивается».

Характерными чертами этой европеизации являются новые стратегические дороги, авиабазы, телевизоры, шины сверхвысокого давления, страховые и пароходные компании, филиал фабрики «Батя» в Баб-эль-Уэде, крупный гараж «Корнелля», торговые агенты по продаже холодильников, неоновые лампы ночных заведений, кока-кола.

Но к этим чертам принадлежат также и влияние новых идей, борьба за повышение заработной платы, рост авторитета профсоюзных организаций, забастовки и стачки. Экономическая власть в стране принадлежит акционерным обществам, чьи акции находятся в руках немногочисленных французских семей. Эта олигархия, которой подчиняется и крупная пресса, служит опорой колониального режима. Так, например, сенатор Боргю, владелец многих тысяч гектаров виноградников и многих поместий, исполняет в то же время ряд общественных функций и руководит журналом «Эхо Алжира». За другим крупным алжирским журналом маячит тень алжирского короля галвы, мсье Блаше. Политическая власть в стране целиком принадлежит генерал-губернатору, или резиденту. Он правит в роскошном дворце Бардо, а для развлечения навещает своих черепах, обитающих в бассейне, в принадлежащем ему же парке.

Вы спросите: а что же туземцы?

Ах, не говорите о туземцах!

Согласно алжирскому статуту 1947 года туземцев не существует, а есть граждане африканской Франции. Теоретически Мустафа бен Барек такой же французский гражданин, как, например, мсье Пино, мсье Рене Мейер или, если хотите, звезда кинонеба Жерар Филип. Правда, с существенной разницей. Алжирцы в подавляющем большинстве живут в своеобразных гетто, отделенных устрашающей табличкой – Casbah (касба) – туземный квартал. Они не имеют доступа в высшую школу. Их не пускают в клубы, где собирается французское общество. Они не имеют прав на всеобщее социальное страхование…

Правда, в марте 1956 года генеральный резидент Роберт Лакост, социалист, пообещал некоторые реформы. Допущение алжирцев к выполнению общественных функций, всеобщее социальное страхование, повышение заработной платы рабочим, устранение дискриминации в приеме на работу, земельная реформа. Крохотный шажок вперед. Но колониальные круги препятствуют проведению в жизнь даже этих нововведений. Они находят в этом подрыв авторитета европейцев. И кроме того – у них другие заботы.

Какие?

«Нужно сказать, что Французская Северная Африка как полноправный член более широкой оборонительной системы является идеальным местом для постройки ракетных и атомных баз», – сообщает журнал «Париж – Алжир». «Фосфатовые рудники в Константине, рудники в Уэнце, свинец и цинк – это богатство, которое должно остаться в наших руках», – заявляет сенатор Буржо устами своего журнала.

В соответствии с тенденцией французских колониальных властей удержать во что бы то ни стало источники алжирского сырья в своих руках предпринимаются крутые меры против всех, кому французский фрак кажется чересчур тесным. Соседние страны Марокко и Тунис уже завоевали себе независимость, правда в рамках Французского Союза. И Алжир, разумеется, не хочет оставаться позади…

Генеральный директор алжирского концерна Дюпон де Немур на заседании Торговой палаты заявил, что Северная Африка без твердой руки Франции подверглась бы иностранной экспансии.

На одном из банкетов, сообщает анекдот, на столе среди блюд с икрой и бутылок шампанского взорвалась бомба. «Сегодня это очень неприятная обязанность – ходить на банкеты», – заявил один из высоких гостей. «В интересах нашего спокойствия мы продаем алжирских коммунистов американским капиталистам».

Во всяком случае этот анекдот хорошо передает ощущение неуверенности, охватившее колонизаторов в Алжире.

Черепахам господина генерал-губернатора, по официальным высказываниям, угрожает серьезная опасность.

Но кажется, что в отличие от крупных французских монополистов ничего страшного с ними не произойдет.

* * *

Алжирский вопрос перерастает рамки Северной Африки. Ныне алжирский вопрос появился на арене мировой политики.

Всему этому, конечно, сильно способствовала вторая мировая война.

После 1945 года в Северной Африке усилилось народно-освободительное движение, приверженцы которого требовали независимости и демократических свобод. Под давлением демократических сил французская конституция 1946 года признала, что законодательная власть в Алжире принадлежит алжирскому национальному собранию, избираемому на демократических основах. Но на практике продолжали сохраняться прежние методы управления, опиравшиеся на приказы правительства генерал-губернатора (позднее резидента).

Алжирское Национальное собрание формально существовало, но…

На депутатских местах первого созыва находилось 120 членов. Из них шестьдесят – так называемая европейская коллегия – представляли 800 000 европейцев, живущих в Алжире. Такое же количество, то есть остальные шестьдесят депутатов – так называемая мусульманская коллегия – представляло 8 700 000 алжирцев! Такова своеобразная избирательная математика. К тому же еще генеральный резидент имел право наложить вето на решение Национального собрания, если оно якобы «не соответствует конституции» (имеется в виду, конечно, интересам колониальных кругов).

Во время кризиса 1956 года мусульманская коллегия добровольно разошлась, чтобы выразить этим свою солидарность с общенародным освободительным движением.

Революционные силы не хотели складывать руки. Они организовались и готовились к борьбе. Росли такие массовые организации алжирского народа, как Партия алжирского манифеста, Триумф демократических свобод, Народное движение алжирских католиков, Коммунистическая партия Алжира, партия социалистических мусульман SFIO-Français musulmans, а также профсоюзные организации, группировавшиеся вокруг журнала «Алжирский рабочий».

Колониальный аппарат отвечал на рост освободительного движения арестами, и не проходило месяца без того, чтобы не был обнаружен какой-нибудь новый «заговор». В 1954 году вспыхивает крупное восстание в горах Атласа.

Каково положение французских властей?

Умеренные элементы еще в 1954 году предложили выработать план реформ и договориться с представителями алжирских массовых организаций. В противоположность этому круги, инвестировавшие в страну свои капиталы, опасаются роста алжирской национальной экономической мощи и выступают за то, чтобы Франция проводила в отношении алжирцев «политику силы».

И вот под нажимом этих кругов губернатор Жак Сустель в апреле 1955 года объявляет в Алжире военное положение, а в июле 1955 года за его продление голосует тогдашнее правительственное большинство французского Национального собрания.

Новый рост народно-освободительных сил стимулировала конференция в Бандунге. Как известно, зависимые народы Азии и Африки провозгласили на ней свое право на самоопределение. Двадцать девять государств, участвовавших в конференции, приняли декларацию, в которой призывают французское правительство решить алжирский вопрос мирными средствами.

В результате деятельности бандунгской конференции 30 сентября 1955 года алжирский вопрос появляется в повестке дня Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций. Представитель Франции министр Пино взволнованно протестует против того, чтобы алжирский вопрос, «являющийся внутренним делом Франции», обсуждался на международном форуме. После обмена мнений состоялось голосование.

Незначительным большинством (28 против 27) Генеральная Ассамблея постановила не рассматривать алжирский вопрос на ее заседаниях.

Само собой разумеется, что это решение пришлось по душе французским сторонникам «с позиции силы».

На голубом зеркале Средиземного моря появилось множество пенных полос, оставляемых винтами военных транспортов, нагруженных солдатами. Из Франции в Северную Африку стали прибывать новые воинские контингенты, а в газетах появились сообщения о вооруженных столкновениях у Батны, Филипвилля и в других местах. Вся северная часть Африки превратилась в опасную зону, где ежедневно вспыхивали тысячи огней и огоньков народного сопротивления. И на юге, в пустыне, у Эль-Гули и Тимимуна, воздух был наполнен треском выстрелов.

Как же реагировала на все это Франция?

На бурном заседании Национального собрания 18 октября 1955 года был поставлен вопрос о доверии правительству. Тогдашнее правительство Эдгара Фора с наклейкой «правого центра» защищало, разумеется, свою политику «с позиции силы» и в конце концов получило 308 голосов против 254.

Поворот в политике относительно Алжира произошел после победы умеренных элементов на выборах в начале 1956 года.

Новое правительство Ги Молле начало снова рассматривать вопрос об Алжире. Но снова в игру вмешались сторонники колониализма, и правительство Ги Молле и дальше придерживалось в отношении Алжира все того же курса с «позиции силы».

И вот алжирский вопрос снова зашел в тупик. Кровопролитие продолжалось.

В мае 1956 года в Дели прозвучал рассудительный голос премьер-министра Индии Неру. Свои предложения по мирному урегулированию алжирского вопроса он сформулировал в пяти пожеланиях:

обе стороны в Алжире должны отказаться от насильственных действий, чем способствовали бы созданию атмосферы доверия,

Франция должна признать право алжирцев на самоопределение,

необходимо признать равноправие всех алжирских народностей без различия расы,

необходимо признать факт, что Алжир является родиной всех живущих в нем народностей,

на основе всего этого необходимо начать непосредственные переговоры.

Чем дальше, тем больше увязает Алжир в паутине дипломатических спекуляций. Эфир и телеграфные ленты агентств всего мира заполнены мрачными и волнующими сообщениями о будущем этой страны на северном побережье древней и таинственной Африки.

И лишь в пустынных просторах юга Алжира развитие как будто остановилось, и там нет руки, которая бы сорвала листки с календаря истории. Но на самом деле это не так!

Алжирцы и европейцы

Не надо заблуждаться!

Историю никто не сможет запереть в коробку с песком, называемую Сахарой. Никто не сможет и запрятать ее в разрушающиеся стены городков Сахары, в узкие, темные улички Касбы или в переплеты корана, написанного пророком. Кто хотел бы остановить историю, тот заслужил бы в школе единицу за незнание неизбежных законов исторического развития.

Спокойствие южных районов Алжира – это лишь оптический обман. Ведь в старинных колодцах веревка, к которой привязано ведро, до сих пор вращается вокруг деревянного шкива, но в нескольких шагах дальше стоит современный гараж с рекламой мишелиновых шин. Ведь и в пустыне внутри каждой песчинки бурлит жизнь, иначе говоря, неизбежное развитие. А звездное небо, кажущееся недвижным сводом над пустынными просторами? Но ведь и в межзвездном пространстве каждый год, каждый час, каждую секунду рождаются новые миры.

Таким же миражем является и пассивность людей юга.

Люди здесь мыслят традиционными понятиями, которые оставил им в наследство ислам. Они погоняют своих верблюдов, во время молитвы совершают предписанные поклоны в сторону Каира или Мекки, перебирают девяносто девять шариков четок, повторяя все девяносто девять качеств аллаха, но они уже начинают размышлять об обороте, процентах, комиссионных, как, например, водитель каравана Мессуд.

Кое-кто удаляется от людей и выращивает розы, чтобы не думать об отвратительных язвах нищих. Но, «чтоб идти в ногу со временем», им приходится читать, кроме мусульманских мистиков, и современных европейских философов во французском переводе. Таков, к примеру, бусаадский шейх Слиман.

Феодалы на своих пальмовых плантациях эксплуатируют дешевую рабочую силу единоверцев, но вводят также и механизацию, хотя бы в виде ленты транспортера, а на торговых бумагах ставят европейскую печать, как экспортер фиников Бенгана. Даже недовольные перенимают понемногу новый метод мышления.

Революционер Лафид все еще «правоверно» покрывает голову мусульманской шашией, но в своем редакционном кабинете он размышляет, как лучше организовать борьбу стачечных комитетов.

Молодые алжирцы, чьи отцы не знали, как пользоваться мылом, и изгоняли болезни заклинаниями, дискутируют о превращении «пробужденных колоний» в стратегическую основу национальной революции.

Скоростные самолеты, радио, кино и телевизоры сокращают расстояния географические и идеологические.

Поэтому мы не заявляем, что Алжир – это сказка прошлого.

Это спящий, который пробуждается к будущему. Придет время, и он встанет. Проснется, откроет окно, потянется. Потом возьмет метлу и наведет порядок в своем доме, как это обычно делается утром в перерыве между звоном будильника и умыванием. Когда спящий Алжир пробудится, это будет большой заслугой алжирского народа. У него есть не только свои фокусники, хакимы, предсказатели и танцоры. Среди алжирского народа немало и талантов, мыслящих по-новому, хотя за обедом они и берут столовый прибор еще не совсем уверенно. У них есть свой революционный дух, национальная интеллигенция и, конечно, своя молодежь. Та особенно предана новым идеям.

Но если спящий проснется, в этом будет немаловажная заслуга и французских алжирцев.

Вот эти французы:

Автомеханик Пьер, чьи измазанные маслом руки готовы сваривать и клепать фундамент будущего Алжира.

Мсье Лефевр, кого судьба забросила куда-то на берег речушки около Сакамоди и который своей киркой строит алжирскую дорогу.

Француз-шофер джельфского автобуса, глотающий тысячи километров выбоин, словно куски сахара, и помогающий поддерживать сообщение в раскаленном каменном море «кхебки».

Доктор Дюверье, изучающий жизнь бактерий на аналитическом стеклышке и никогда не вывешивающий табличку «Сегодня приема нет».

Фермер Фулье, из куска пустыни создавший зеленый рай и которому даже во сне не придет в голову уступить природе или людям, мешающим ему.

И еще тысячи других, не упомянутых в этой книге, но действительно существующих.

Француз-радист, сверлящий эфир пулеметными очередями точек и тире и поддерживающий связь через радиостанцию WP-8-Q на краю пустыни.

Француз-землемер, чья кожа стала желтой от частого употребления атебрина, а печень и селезенка до самой смерти сохранят следы, оставленные приступами малярии, но который не бросит своей работы, пока новое шоссе не будет промерено.

Француз-инженер, засыпающий мертвым сном от усталости под полотняной крышей палатки, окруженный грудой аэрофотоснимков и инструментов. Колыбельной ему служит гудение электрического вентилятора, скрип канатов и скрежет гусениц.

Тысячи французов, строящих мост доверия над пропастью, вырытой ненавистью.

Это ни в коей мере не «положительные» герои. У них дюжины недостатков и гроссы слабостей. Но все вместе, как целое, они сила, которая засыпает пропасти и готовит путь новому.

Где же конец истории о спящем, который пробудится?

Ее напишет сам герой книги, алжирский народ, вместе с тысячами Дюверье, сынами свободолюбивой и великой Франции.

^{Бесконечные песчаные холмы области Юга сложены мельчайшими песчинками}

^{Верблюд мегари, самый надежный вид транспорта на безлюдных бездорожьях алжирского юга}

^{Груды раскаленных камней – кладбище вблизи Уарглы на окраине пустыни}

^{Управляющий пальмерией Бентана в Тольге. Справа от него автор книги с маленьким Омаром, слева лейтенант Леклерк}

^{Из Дзивы по направлению к Беррехому – что-то вроде воскресной прогулки}

^{Уличка в Улед Джелалле}

^{Улед Джеллал. Площадь оживает лишь в базарные часы}

^{Прочесть арабскую надпись не очень сложно – все дело в опыте}

^{Улед Джеллал. Вход в кофейню, над дверью слова из корана}

^{Снова Улед Джеллал. Туземный полицейский в тюрбане}

Послесловие

«Путешествие – это своего рода дверь, через которую выходишь из знакомой действительности, чтоб перейти в действительность, неизведанную, кажущуюся сном…» Эти строки принадлежат Ги де Мопассану, совершившему в 1881 году путешествие по Алжиру.

Если путешествие – это дверь, то рассказ о путешествии хочется сравнить с окном. С окном вагона.

Чехословацкий журналист Милош Главса был в Алжире в наши дни – в 1956 году. Из окна, к которому подводит нас автор, открывается пестрая, быстро сменяющаяся панорама. Многое здесь непривычно и для нашего зрения, и для слуха. Порой кажется, что перед глазами призраки далекого прошлого, а на самом деле это реальнейшая из реальностей. В том-то и состоит своеобразие современного Алжира, что в нем на каждом шагу сталкиваешься с самыми неожиданными сочетаниями прошлого и настоящего, смешного и трагического, кричащей роскоши и безысходной нищеты.

…Город Алжир. Набережная, увенчанная ожерельем банков, роскошных магазинов, первоклассных отелей… и неподалеку в порту толпы голодных безработных, стайки детей, покрытых сыпью, с глазами, зараженными трахомой, ищущих среди отбросов хотя бы корку хлеба.

Деревушка Бир-Зейрам в горах Кабилии. Путешественник теряет представление о времени. Люди, жилища, орудия труда – все здесь словно законсервировано с незапамятных времен. Жизнь как бы остановилась еще тысячу лет назад.

Отель «Оазис» по дороге в Джельфу. Филигранно отделанный бар с зеркальным прилавком. Батарея сифонов с фруктовыми соками на льду. Марочные вина. Полный набор аперитивов. Охлаждающие воздушные установки. Максимум комфорта для гостей, изучающих Африку у винной стойки.

Алжирский юг. Изумителен пейзаж Сахары после полуночи. Бесчисленные кристаллы-звезды искрятся над головой дрожащим блеском, то розовым, то голубоватым, то фиолетовым. Все небо светится – темно-синий ультрамарин, разбавленный молоком. А под куполом неба – неподвижность пустыни и давящее душу одиночество.

Именно здесь, в пустыне, полагает автор, и возникли религиозные теории и фатализм, ослабляющие волю человека. Автор знакомит нас с одним из доморощенных мыслителей – шейхом Слиманом. Богатый феодал, на досуге занимающийся поэзией и философией, торжественно изрекает: «Бессмысленно сопротивляться судьбе. Разве принесет розе пользу сопротивление тому, чтобы лепестки ее опадали? Лепестки, вчера еще розовые, сегодня увянут и завтра опадут. Одинаковые пути жизни предопределены и для цветка, и для человека».

Однако для самого Слимана фатализм – не такая уж безотрадная штука. Он пишет книги, которые печатаются во Франции. У него солидный счет в Алжирском банке. Колонизаторы не остаются в долгу за те услуги, которые он им оказывает, стараясь отвлечь алжирских патриотов от борьбы за национальную свободу. На груди старика красуется ленточка ордена Почетного легиона – «за службу Франции».

Городок Берриан, окруженный пальмами и сыпучими песчаными наносами. Жизнь в Берриане – жалкое существование между двумя глотками воды. На площади столпилась группа молодых людей. В центре собравшихся кто-то машет транспарантом, на котором корявыми буквами написано: «Выпустите из тюрьмы бойцов за свободу! Да здравствует Фронт национального освобождения Алжира!»

У этих людей нет своего счета в банке. Каждый второй из них едва ли может рассчитывать, что ему удастся сегодня пообедать. Но они считают величайшим бесчестием примириться с судьбой колониальных рабов…

Характерные бытовые картинки, красочные описания природы, краткие экскурсы в прошлое, мимолетные встречи и беседы сменяют друг друга, как в калейдоскопе. Это не подробный репортаж, говорит автор книги, а всего лишь яркие его осколки. Но в целом беглые зарисовки Милоша Главсы дают читателю живое и довольно отчетливое представление об Алжире, о его трудолюбивом и мужественном народе.

Чехословацкий журналист был далеко не свободен в своих передвижениях по стране. Французская администрация и французские военные власти не позволили ему побывать в тех районах, где в ожесточенных боевых схватках решается будущее Алжира. Да и своеобразная обстановка партизанской борьбы, в которой алжирцы действуют небольшими группами и по преимуществу ночью, производя неожиданные атаки и мгновенно исчезая после выполнения боевого задания, не очень благоприятна для наблюдения со стороны. Может быть, поэтому автор ничего и не рассказывает о боевых действиях алжирского народа в борьбе за свою независимость. Тем не менее впечатления М. Главсы, с подкупающей непосредственностью переданные в этой книге, помогают понять основное: почему алжирский народ взялся за оружие и за что он борется.

Правящие круги Франции упрямо отвергают неоспоримое право алжирцев на независимость, придерживаясь фальшивой формулы: «Алжир – это часть Франции». Бывший французский министр Роберт Лакост утверждает, что Алжир создан европейцами, и если миллион двести тысяч проживающих там европейцев покинут эту страну, то она будто бы погрузится в анархию и нищету.

Но история – это не учебник, из которого можно вырвать несколько нежелательных страниц. История свидетельствует, что до захвата Францией Алжир был суверенным государством, поддерживавшим дипломатические и торговые отношения с Англией, Испанией, Голландией, Данией, Португалией, США. В годы французской революции алжирское правительство снабжало Францию хлебом и деньгами.

Примерно через сорок лет после завоевания Алжира великий французский писатель Виктор Гюго в бичующих стихах страстно заклеймил «цивилизаторскую» деятельность захватчиков:

 
Мы сжали Африку железными тисками,
Там весь народ кричит и стонет: „Дайте есть!“
Вопят Оран, Алжир – измученных не счесть.
„Вот, – говорят они, – вся щедрость, на какую
Способна Франция: едим траву сухую…“
 

Десятилетием позднее другой замечательный писатель Франции, Мопассан, после трехмесячной поездки по Алжиру писал в своих очерках:

«При нашей системе колонизации, которая состоит в том, чтобы разорять арабов, неустанно обирать их, безжалостно преследовать, и которая заставляет их подыхать от нищеты, нам придется увидеть еще не одно восстание».

Так колонизаторы «создавали» Алжир.

За сто двадцать восемь лет своего господства в этой стране они отняли у коренных жителей половину пригодной для обработки земли: из 21 млн. гектаров, составляющих земельный фонд Алжира (без южных территорий), в руках иностранцев находится более 10 млн. гектаров. И редко, очень редко среди них можно встретить таких фермеров, как описываемый автором мсье Фулье. Напротив, грабительская политика французов привела к тому, что сейчас в Алжире насчитывается свыше миллиона безземельных крестьян, превращенных в батраков.

За последние годы в связи с механизацией работ в крупных поместьях среди батраков быстро растет безработица. Трактор, комбайн, являющиеся великим благом в социалистическом государстве, становятся причиной нищеты многих тысяч трудящихся в условиях капиталистического хозяйства. Ведь каждый трактор, приобретаемый владельцем поместья, обрекает на безработицу не менее ста батраков. Лишенные земли и воды, крестьяне и батраки живут в неописуемой нужде, в засушливые годы они становятся жертвами массового голода.

Ископаемые богатства Алжира – фосфориты, железная руда, свинец, цинк – расхищаются иностранными капиталистическими компаниями, находящимися под контролем французских монополий – Банка Парижского объединения, банковской группы Ротшильда и др. Усиливая с каждым годом эксплуатацию алжирцев, монополии получают баснословные, непрерывно растущие прибыли. Годовая прибыль, например, «Сосьете де л’Уэнза» (добыча железной руды) равна в среднем 2,5 млрд. франков.

В то же время «жизненный уровень огромного большинства населения едва превышает самый низкий прожиточный минимум в мире», – так докладывала правительственная комиссия Маспетьоля, изучавшая финансовые отношения Алжира с метрополией. Среднегодовой заработок алжирского рабочего более чем в четыре раза ниже заработка рабочего во Франции. Алжирцы почти совершенно лишены возможности пользоваться медицинской помощью вследствие дороговизны лечения и лекарств. Доктор Дюверье – это почти исключение. Ведь в Алжире один врач приходится на 10–20 тыс. жителей, а в южных районах – один на 30 тыс. Два миллиона алжирских детей не могут посещать школу, отчасти из-за крайней бедности родителей, отчасти из-за недостатка школьных зданий и учителей. А каковы там до сих пор многие школы – об этом красочно рассказывает автор.

Подобными результатами едва ли следует гордиться «создателям» Алжира!

Экономическое угнетение алжирского народа опирается на политический гнет. За исключением небольшой кучки предателей, алжирцы не участвуют в управлении своей страной. Лживым и лицемерным является утверждение, будто Алжир – это Франция, а алжирцы – это французы. Девять десятых населения этой страны составляют жители арабо-берберского происхождения. И героизмом своего сопротивления они ежедневно показывают, что для них лучше смерть, чем отречение от своей национальности.

Алжир к тому же никогда не занимал и не занимает равноправного положения в системе управления Франции, а алжирцы не пользовались и не пользуются равными правами с французами.

Хотя алжирцам и позволено участвовать в выборах Национального собрания Франции, но до недавних пор при подсчете голосов голос одного француза, проживающего в Алжире, приравнивался к девяти голосам алжирцев. По новому избирательному закону, введенному в силу в 1958 году правительством де Голля, это соотношение голосов составляет и ныне 1:5. Помимо этого, не считаясь с тем, что во Франции примерно в четыре раза больше жителей, чем в Алжире, алжирские избиратели посылают в Национальное собрание в семь раз меньше депутатов, чем метрополия.

Со времени захвата Алжира на всей его территории, вплоть до маленьких деревушек, затерявшихся в песках Сахары, господствует режим свирепого колониального террора. Даже 8 мая 1945 года, день, принесший всей Европе избавление от фашистской тирании, был отмечен в Алжире кровавым побоищем: в этот день французские колонизаторы, прибегнув к провокации, расстреляли 45 тысяч алжирцев.

Голод, глубокая нищета, невыносимый политический гнет – вот главные причины восстания, вспыхнувшего в Алжире в ночь на 1 ноября 1954 года. Алжирский народ не смог больше терпеть деспотического господства иностранцев, укравших у него родину, расхитивших его национальные богатства и растоптавших его человеческое достоинство. В вооруженной борьбе за национальное освобождение алжирцы увидели единственный выход из гнетущей кабалы.

Пятый год длится кровопролитная колониальная война. Против алжирского народа, героически борющегося за свою национальную самостоятельность, действует 600-тысячная французская армия, вооруженная новейшей техникой. Самолеты и вертолеты, танки, артиллерийские орудия и огнеметы сеют смерть и разрушения на алжирской земле. По данным Фронта национального освобождения Алжира, с начала военных действий убито более 600 тыс. алжирцев, среди них женщины, старики и дети. Сотни тысяч человек, потерявших кров и имущество, бродят по стране; сотни тысяч беженцев укрылись в Марокко и Тунисе. Десятки тысяч сторонников национально-освободительного движения упрятаны в тюрьмы и концентрационные лагеря.

Но ни военные операции, ни зверский террор не достигают цели. Десятки раз представители французского правительства и командования вооруженными силами публиковали заявления о «последних минутах» решающих боев, которые-де должны привести к полному разгрому Национально-освободительной армии Алжира. Чем безнадежнее становится положение захватчиков, тем громче и отчаяннее бахвалятся французские генералы. На самом деле войска колонизаторов являются хозяевами положения лишь в крупных населенных пунктах. Даже сильно укрепленная «линия Мориса» длиной в 200 и шириной в 50–70 км, с тремя рядами колючей проволоки, по которой пропущен электрический ток, то и дело подвергается нападениям алжирских отрядов.

Французские войска имеют дело не с партизанами, вооруженными ножами и ржавыми винтовками. Алжирская Национально-освободительная армия насчитывает примерно 130 тыс. бойцов. Это регулярные войска, располагающие современным оружием, артиллерией, зенитными батареями, полевыми лазаретами, продовольственными тыловыми базами, военными полигонами. Алжирские солдаты превосходно знают местность, в которой им приходится действовать, и пользуются полной поддержкой населения. В обширных областях страны, освобожденных от оккупантов, созданы органы гражданского управления.

Действиями армии, гражданской администрации и всем национальным движением руководит Фронт национального освобождения Алжира во главе с Национальным советом алжирской революции – временным парламентом страны. 19 сентября 1958 года было провозглашено создание Алжирской республики и сформировано Временное правительство, вынужденное до прекращения военных действий на алжирской территории находиться за границей. Временное правительство контролируется Национальным советом.

Все попытки правящих кругов Франции навязать Алжиру свою волю терпят неудачу за неудачей. Стойкое сопротивление алжирского народа французской армии убедительно говорит о том, что он никогда не покорится насилию. На его стороне симпатии и поддержка братских народов Марокко и Туниса, уже добившихся независимости, народов всех арабских и большинства азиатских стран, всего прогрессивного человечества.

* * *

Путевые очерки Милоша Главсы проникнуты искренним и глубоким сочувствием к трудящимся Алжира, отстаивающим свое неотъемлемое право на самостоятельное государственное существование. Автор твердо убежден, что этот героический народ не может не победить, как ни велики трудности, как ни тяжела борьба.

«Спящий пробуждается» – название, которое он дал своей книге, написанной два года тому назад, сегодня требует маленькой поправки: спящий пробудился! Он поднялся во весь свой рост и взял в руки метлу, чтобы навести порядок в своем доме, «как это обычно делается утром в перерыве между звонком будильника и умыванием».

За окном полыхает заря, обещающая ясный день.

С. Датлин