Текст книги "Талискер"

Автор книги: Миллер Лау

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Слуаг снова встопорщил перья и склонил голову набок. Корвус отпускал ее, не хотел принимать в расчет.

– Нет, – отрезала Фирр. Боль в глазу не могла соперничать с болью от презрения брата. – Я нужна тебе! – Она не знала, плачет или нет, на лице было слишком много крови. – Никто не приходит сюда, Корвус. Только я… я забочусь о тебе. Больше никто. Вот увидишь…

Корвус изучал ее из-под прикрытых век.

– Ты можешь сделать для меня только одно, сестра, и отказываешься.

Фирр двинулась к брату, но остановилась. Обычно ей и в голову не пришло бы опасаться; теперь богиня зла поняла, что безграничное доверие – на самом деле слабость. Корвус был черной овцой в стаде, и Фирр пришлось признать то, что она не осмеливалась сказать себе даже в мыслях, – правильно его сковали. И все же, рассматривая знакомое лицо, скривившееся в презрительной усмешке, она разрывалась между отвращением, ненавистью и темной любовью к Королю-Ворону.

– Я не займу твое место, Корвус! Ты никогда не вернулся бы, а я осталась бы здесь навсегда. Ты не выпустил бы меня.

Он даже не попытался отрицать. Фирр впилась ногтями в ладони.

– Я убью Талискера. На сей раз я принесу тебе его голову, чтобы не произошло ошибки и феины не смогли исцелить его.

– В том нет нужды, – небрежно бросил Корвус. – Я обо всем позаботился и послал туда бултари.

– Тогда я убью и их тоже, – отрезала поверженная воительница. – Убью всех и принесу тебе мой дар.

Она развернулась и вышла.

Корвус промолчал, глядя, как она ухватилась за дверную раму, чтобы не упасть. Ему нравилось ее упорство – в сестре он видел свое отражение, Но Фирр была права в одном – стоило последней складке ее одежды скрыться за дверью, как он уже скучал по ней.

ГЛАВА 15

Все вокруг было прекрасно – и эта красота обрекала их на гибель. Снег покрывал землю ослепительно белым покрывалом. Талискер и Малки не могли идти дальше, а оба понимали, что остановиться – значит замерзнуть насмерть. Они не прижимались друг к другу в поисках тепла, потому что Малки не мог согреть никого. Он и погибал-то лишь потому, что его существование было неразрывно связано с жизнью друга.

Гибель им нес лютый холод, а не снег – будь его побольше, путники могли бы соорудить для себя домик, но на камнях и промерзшей земле у подножия Синих гор лежал лишь тонкий слой. А как они надеялись, что отыщут приют!

Друзья поняли, что их ждет, когда после полудня резко похолодало, а Малки уронил одеяла в реку, которую они переходили. Высушить их было невозможно.

– Малки, – прикрыв глаза, пробормотал Талискер стынущими губами, – ты хороший друг, я хочу сказать… самый лучший…

Ответа не последовало, и Дункан снова открыл глаза. Жестокие белые хлопья падали на горца, оставаясь на его одежде и даже лице, будто тот неожиданно обратился в камень. Рыжая борода и белая как мел кожа казались частью окружающего мира. Его глаза были закрыты.

– Малки?

Дункан оглядел пустошь и увидел, как к ним приближается какой-то темный силуэт. Ему захотелось вскочить, но тело не слушалось. Он безразлично смотрел на крупное животное размером с лошадь… Может быть, медведь…

– Тайнэ? – Это была последняя связная мысль, а потом его душу объяла тьма.

Он бывал здесь и раньше. Хотя как можно узнать безликую черную пустоту? Ноги и руки горят – кровь снова течет по венам. Дункан испытывает страх. Смерть не может быть такой – тихой, коварно подкравшейся со спины и медленно пьющей жизнь. Это неправильно. Здесь должны быть другие люди…

– Малки? – зовет он.

Голос не отзывается эхом – ею поглощает пустота. Глянув на себя, Талискер понимает, что на нем уже не плащ и килт, а джинсы, свитер и темно-синяя куртка. Значит, в смерти он ближе к своему миру. Спина и ноги еще чувствуют холод камней. Должно быть, тело лежит в предгорьях, и его медленно засыпает снег.

– Малки, помоги мне. – Он боится умирать. Боится умирать в одиночестве.

Неожиданно его окружили звуки, запахи, ощущения… Реальность подействовала как электрошок. Талискер вздрогнул и несколько раз моргнул – глаза привыкали к яркому свету.

– Вы готовы заказывать? – Рядом с ним, любезно улыбаясь, стояла девушка. Он недоуменно посмотрел на нее, а потом осознал, где находится. На лице официантки красовались очки с толстыми стеклами, и она часто моргала, глядя на странного посетителя и ожидая ответа.

– Э-э… не совсем. Я жду кое-кого. Можно пока пива?

– Конечно, сэр. Бутылочного или разливного?

– Что?.. Ах да. Пожалуйста, бутылку «Будвайзера».

Официантка ушла, и Талискер оглядел пиццерию – возле этого заведения на Хай-стрит они с Чаплином подрались. Если прислушаться, сквозь шум машин можно было различить звуки поездов, подъезжающих к станции Уэйверли.

Талискер повернулся к окну, выходящему к церкви, и прижался к стеклу. Снаружи было темно. Сколько дней прошло с его бегства в Данбар? В этом мире Дункан, похоже, сбежал от демона. А тот остался цел. Почему же он вернулся в город? Логичнее было бы продолжить путь на юг.

На другой стороне улицы показался кто-то знакомый, но кто, Талискер не успел разглядеть – человек скрылся в толпе.

– Ваше пиво, сэр. – Официантка вернулась, положила подставку, затем поставила бутылку и стакан. – Будете заказывать или все еще ждете?

Талискер нахмурился, не понимая вопрос.

– Вашего друга.

– Ладно, сделаю заказ, а он пусть сам разбирается. Большую пиццу и салатик.

– Хорошо. – Девушка ушла и быстро вернулась с маленькой тарелкой. – Это для вашего салата, – терпеливо объяснила она, как пятилетнему. – Вы можете наполнить ее сами.

– Спасибо. – Талискер снова стал глядеть на улицу, высматривая знакомое лицо. Магазины закрывались. Должно быть, около десяти часов вечера.

– Дунки, ты не мог отыскать местечко, где еще больше народу? Скажем, прямо посреди гребаной улицы, а?

Талискер едва не подпрыгнул, услышав голос, но моментально понял, кто это, даже до того, как обернулся – Чарли Генрэтти, или просто Рэтти[3]3
  Игра слов. Рэтти – часть фамилии Чарли, а дословно переводится как «крыска».


[Закрыть], с которым он некогда делил камеру.

Чаплин вернулся в Эдинбург во сне. Он, Улла и Макпьялута разбили лагерь в глубине леса Ор Коиль. Похолодало, но от снега их защищали деревья. Макпьялута сторожил первым. Алессандро залез под одеяло из овечьей шкуры, радуясь его теплу.

– Спокойной ночи, – пробормотал он Улле и тихонько уснул.

Разбудил его звон цимбал. Гремел оркестр. Сердце Чаплина забилось, он никак не мог понять, что происходит. Переведя взгляд на кончики ботинок, Алессандро несколько раз глубоко вздохнул. Потом он узнал музыку – «Кармен», его самая нелюбимая опера. Однажды они ходили на нее с Дианой, и ей очень понравилось. Чаплин посмотрел на сцену, все еще не оправившись от шока перемещения – цвета казались слишком яркими. Глаза у него заныли, и он тихонько застонал.

Кто-то положил ему руку на колено.

– Скоро он выйдет. Здорово, правда?

Это была Беатрис – с собранными наверх, как у греческой статуи, волосами, удивительно красивая в вечернем платье. Сандро и не замечал раньше, какая у нее изящная шея, а теперь ее стройность подчеркивало жемчужное колье. Неужели у них свидание? Конечно, нет. И о ком она говорит?

Музыка изменила тональность, началось одно из самых цветистых, причудливых и известных творений Бизе – «Марш тореадоров». Заметив, что все оборачиваются, Чаплин посмотрел назад. По проходу к сцене шествовали тореадоры, сверкая украшенными блестками костюмами.

– Вот! – пискнула Беатрис в волнении, вовсе ей не свойственном. – Майлз! Он играет Эскамильо!

Идущий впереди тореадор, невысокий и довольно полный, бросал публике цветы, не переставая петь. Достигнув ряда, где сидели Беатрис и Чаплин, он поцеловал розу и с поклоном вручил ее Беатрис и только потом отправился дальше.

Беа захихикала, как школьница.

– Разве он не прелесть, Сандро? Ты ведь не откажешься выпить после представления?

– Да, разумеется.

– Ну как, соскучился по мне? – спросил Рэтти, по обыкновению комкая слова. – Эй, мисс, еще два пива сюда, – окликнул он официантку, не дожидаясь ответа Талискера. – Что стряслось, Дунки? Выглядишь неважно. Слышал, у тебя снова проблемы с сицилийцем. Так что ты хочешь от дяди Рэтти, а? – Он жевал жвачку, широко открывая рот и чавкая.

Талискер молчал. Не было ни малейшего смысла отвечать Рэтти, пока тот не задаст по меньшей мере семь вопросов. Многое узнаешь о манере речи человека, если проводишь с ним по двадцать четыре часа в сутки в одной каморке в течение трех лет.

– Значит, ты обеспокоен? Обеспокоен? – Он всегда повторялся – это означало, что можно отвечать.

– Да, у меня проблемы, Рэтти. Но я очень рад тебя видеть. – В некотором смысле Талискер и в самом деле был рад видеть Рэтти. За то время, пока они делили камеру, Дункан понял, что мелкий преступник Чарли – один из самых безобидных людей в Саутоне, хотя злить его не стоило.

Официантка принесла пиццу и спросила Рэтти, будет ли он что-нибудь заказывать.

– Нет, подружка, не буду, я съем кусочек у него, ты просто принеси еще одну тарелку.

Девушка ушла, не в силах скрыть недовольство.

– Ладно, не вешай нос, Дунки. Все, кто знает тебя, ни на грош не верят в то, что сказано в новостях и газетах. Во всем виноват инспектор Чаплин. Лучше бы они искали настоящего преступника, верно?

– Не мог бы ты говорить потише?

– Не волнуйся, я шучу. Но я получил твое сообщение и принес товар.

– Товар? – удивился Талискер. Похоже, пока он был в Сутре, его другое «я» действовало быстро и эффективно. Он не мог понять, зачем встречается с Рэтти, и тем более – что припас для него старый знакомый.

– Паспорт, Дунки, – наклонился вперед тот. – На твоем месте я бы улетал из аэропорта «Ист Мидлэндс», а не из Эдинбурга. Здесь тебя могут узнать.

Значит, паспорт… Его другое «я», ничего не ведающее о Деме, Корвусе и демоне, собирается бежать.

Рэтти внимательно смотрел на Талискера. Он посерьезнел и всем своим видом выражал сочувствие и одобрение.

– Ты правильно поступаешь. На правосудие надеяться нечего. А снова садиться за решетку нельзя. На сей раз ты этого не переживешь.

Дункану стало не по себе. Он прав, подумалось ему.

– Сколько с меня…

– Нисколько. Это подарок. В любом случае я должен тебе за то, как ты отмазал меня от охраны, когда я сцепился с Кейти Джексоном. – Рэтти положил большой кусок пиццы на тарелку, принесенную официанткой.

– Спасибо, что помнишь, – начал Талискер, припоминая, как его сокамерник сломал Джексону пару ребер и сколько было шума. – Но то пустяки, и…

– Я серьезно, парень. – Рэтти откусил от пиццы – не вынимая изо рта жвачки, насколько мог сказать Талискер. – А теперь я доем пиццу и свалю отсюда. Лучше не светиться. Товар оставлю на стуле в конверте. – Он прожевал и сделал глоток пива. – Засунь под пластик свою фотографию – ее ты можешь сделать в любой автоматической будке, хоть в «Вулис». Потом разогрей утюгом или еще чем-нибудь. Если уж совсем негде взять утюг, подойдет сушилка для рук в туалете, но тогда отыщи совсем горячую, понял?

– Понял. Спасибо.

Напоследок Рэтти сказал:

– Кстати, я могу устранить сицилийца, если хочешь. Это обойдется тебе в пять штук. В общем, ты знаешь, где меня найти, верно? – Он подмигнул.

Пейджер Чаплина запищал во время романтической арии. Все вокруг неодобрительно зашипели. Он поспешно выключил его и прочитал сообщение: «Позвони на мобильник Финну – срочно!»

– Беа, прости, мне придется уйти. Я нужен в участке.

Беатрис привыкла к режиму работы полицейских, поэтому нимало не расстроилась и не удивилась.

– Ладно, Сандро, значит, в другой раз. – Она чмокнула его в щеку и снова повернулась к сцене, где Майлз-Эскамильо звал всех смотреть на бой быков.

Прищурившись, когда яркий свет в фойе ударил по глазам, Алессандро позвонил Финну.

– Это инспектор Чаплин. Что случилось?

– Все, – возбужденно ответил Финн. – Масло наконец попало в огонь…

– Где вы? – нахмурился полицейский – журналист перекрикивал шум машин.

– Я выследил Талискера, инспектор. Я в «Дикон Брои». Знаете, где это? На Хай-стрит.

– Конечно, знаю. Талискер там? – Чаплин вручил номерок гардеробщице.

– Нет, снаружи, на другой стороне улицы. Кажется, он рехнулся. Говорит сам с собой. – Финну припомнилась их встреча в Данбаре. – Простите.

– Не важно, – рявкнул Чаплин, хватая пальто. – Буду через пять минут.

– Инспектор, – продолжал Финн, – произошло еще одно убийство.

Чаплин уже стоял на ступенях театра, застегивая пуговицы пальто. Снаружи выстроились такси, ожидая клиентов. Почти все водители заглушили моторы и курили или пили крепкий кофе. Воздух был напоен запахом бензина. Из театра доносились обрывки музыки, и инспектор не хотел верить тому, что говорит возбужденный голос Финна в телефоне.

– Что? Повторите.

Финн послушно повторил, и Чаплин замер на верхней ступени лестницы.

– О нет… О Господи. – Алессандро отодвинул телефон от уха. Неожиданно он понял, что его трясет.

– Инспектор, вы слушаете?

Чаплин собрался с мыслями. Почему-то его страшно расстроило, что именно Финн сообщил ему новость. Почему не позвонил Стирлинг?

Он снова поднес телефон к уху.

– Буду через пять минут. Никуда не уходите.

Чаплин садится в такси и смотрит в темное небо, а машина поднимается все выше и выше, к холму, на котором стоит замок. Алессандро не может поверить в то, что сказал Финн. Огромные хлопья снега пролетают мимо окна в волшебном танце, и Чаплину почти кажется, что он плывет над крышами домов. Инспектор откидывается на спинку сиденья и вдыхает спертый, тяжелый воздух, пахнущий дымом сигарет. Он не хочет выходить из машины. Не хочет видеть Талискера. Не хочет ничего знать…

С Малки трудно было спорить посредине улицы, когда мимо сновали люди, – Талискер все время забывал, что в этом мире призрак может общаться с ним телепатически. А на проклятого горца так хотелось накричать!..

– Тебе нельзя убегать, Дункан, – отчитывал он, встав перед своим потомком и положив руку на меч. – Нельзя уезжать из Шотландии.

– Слушай, это разумно… – Талискер умолк, когда молодая женщина на остановке поморщилась и отошла подальше от ненормального, который разговаривает сам с собой. – Это разумно. Малки, мне следовало поступить так раньше.

— А как насчет Сутры? Ты хочешь все бросить? – Малки пошел с козыря. – Как насчет Уны?

– Знаю, – вздохнул Талискер. – Я буду тосковать по ней, но… Малки, смотри! Вон там!

На улице, возле собора Святого Джайлса, метнулась темная тень. Те, кто видел ее хоть раз, признали бы тварь и на таком расстоянии.

– Значит, он снова тебя выслеживает? – прошептал Малки. – Как ты думаешь, он знает о твоих перемещениях?

– Наверное, – нахмурился Талискер. – Видел, где он стоит? Я пришел с другой стороны улицы. В прошлый раз он шел точно по моим следам, как будто у него не было выбора.

– Куда же он может стремиться?.. Ох, нет.

– Что?

– Городские палаты. – Малки ткнул пальцем в здание напротив собора. – Мэри-Кинг-Клоуз…

– Деме…

Оба мужчины, не сговариваясь, бросились к перекрестку, намереваясь предупредить сиду, но не успели и полпути пройти, как демон тоже пересек дорогу. Быстро промелькнув в свете оранжевых фонарей, он исчез в тени Городских палат.

– Идем, Малки. Мы должны предупредить ее.

– Подожди, Дункан… Смотри.

Возле палат стояла группа людей, перед которыми расхаживал высокий человек в театральном гриме с керосиновой лампой в руках. Помимо восьми-девяти «нормальных» людей, там был еще один актер – по крайней мере так решил Талискер, – в оборванной одежде средневекового вида и тоже с лампой. С такого расстояния нельзя было разобрать слова, но высокий говорил громко, чтобы слышала вся группа.

– Что они делают? – удивился Малки.

– Кажется, это называется «Прогулка с призраками». – Талискер постарался не засмеяться. – Он вроде сеаннаха – рассказывает туристам, что случилось на Хай-стрит сотни лет назад. Обычно под землю они не спускаются.

Противореча его словам, группа направилась к Городским палатам. Через секунду из-за угла донесся крик. Талискер бросился бежать, пытаясь выхватить из ножен несуществующий меч; затем, выругавшись, вытащил из кармана пистолет, припомнив, как мало он помог против твари в прошлый раз. Однако, добежав до угла дома, Дункан остановился. Люди смеялись.

– Не стоит бояться призрака старого Бурке, – донесся мужской голос. – Он заинтересовался бы вами, мадам, только если бы вы были мертвы.

Снова смех. Талискер обогнул угол, стараясь не показываться на глаза группе. Скорее всего его лицо демонстрировали в новостях, а замаскирован он был очень просто: шапка скрывала волосы, а шарф прятал нижнюю часть лица.

Группа собралась посреди площади, и другой актер, до того момента прятавшийся, прыгнул навстречу молодой женщине.

Экскурсовод продолжил замогильным тоном:

– Бурке был повешен на площади, и шериф приказал выставить его скелет в университетской Школе анатомии.

«Призрак» Бурке снова бросился к молодой женщине, которая послушно завизжала.

Малки неодобрительно посмотрел на экскурсию.

– Дункан, привидение ненастоящее. Этот здоровый парень их дурит.

– Все нормально, Малки. Они знают, что он ненастоящий. Просто развлекаются. – Горец явно был поражен, но промолчал. – Зато демон настоящий, и, думается мне, он отправился вниз. – Талискер указал на вход в подземелье – дверь была распахнута. – Идем.

Туристы слушали мрачную историю бедняги Бурке, и Талискер и Малки проскользнули в подземелье незамеченными.

Что-то приближалось, что-то ужасное. Деме посмотрела в черную пасть коридора, который вел к основной улице ушедшего под землю квартала. Ее внимание привлек не звук – шаги демона пока что не донеслись до ее слуха, – только какое-то ощущение, волна нестерпимого ужаса и страдания. Не видя и не слыша твари, она поняла, что ее ждет и кто послал демона. Бросившись в дальнюю часть комнаты, Деме порылась в вещах и вытащила драгоценный камень, поменьше, чем тот, который она дала Малки, и огненно-красный.

– Мирранон, не оставь меня в эту минуту!

Ноги подгибались, и она опустилась на колени на холодный каменный пол старой Мясницкой лавки. Теперь она слышала шаги приближающегося демона, а потом в свете камня заметила и смутное движение в противоположном конце комнаты. Деме подняла голову.

Отыскать путь в комнату Деме оказалось непросто. В прошлый раз Талискер был почти без сознания (всего три дня назад по местному времени). Малки шел впереди, тихонько бормоча:

– Ага… сюда, вниз и повернуть налево… Нет, направо…

В темноте все входы и выходы выглядели одинаково, и ничто не подсказывало, где живет Деме. Друзья медленно шли по мощеным коридорам, некогда бывшим улицами. Хотя в самые дальние части никого не пускали, они тянулись далеко вниз, до станции Уэйверли и Принсес-стрит. Когда эти места еще видели солнечный свет, самые нижние дома омывали грязные, вонючие воды Лохнора, вобравшие в себя болотный газ.

Дважды спереди доносился шум – неверные шаги кого-то очень большого. В третий раз не столь громкие звуки донеслись из-за спины друзей.

– Дункан, это туристы, – прошептал Малки. – Они вошли в подземелье. Ты же говорил, что их сюда не водят.

Да, Талискер и сам понимал, что экскурсия в большой опасности, поскольку находится на дороге демона, не дальше чем в миле от свирепой твари.

– Что нам делать?

Шаги и голос экскурсовода становились громче:

– Считают, что в Мэри-Кинг-Клоуз водятся привидения. Когда район начали постепенно открывать, люди не хотели возвращаться…

– Отлично, Дункан, ступай к Деме.

– Что ты собираешься?..

– Смотри, – ухмыльнулся Малки.

На мгновение он почти исчез, стал совсем прозрачным и размытым, а потом появился ярким и четким, таким же, как в первый день встречи с Талискером, – со всем гноем, вонью и прочим, да еще и как будто светился изнутри.

– Видишь?

– Меня охватывают неприятные воспоминания, – поежился Талискер.

– Пойду покажусь им. Потом тебя догоню. – С этими словами Малки отправился навстречу туристам.

Экскурсовод чувствовал, что внимание группы рассеивается. Он вздохнул. Конечно, хуже всего, когда туристы напиваются, что происходит нередко. Группа скаутов, которую он водил на прошлой неделе, задавала много вопросов, и ни одного из них не стошнило во дворе Городских палат. Те же, кто покупает билеты в последний момент, всегда хотят только одного – чтобы их развлекли и слегка попугали, дали возможность повизжать от души.

– В этой комнате большинство людей с высокой психической чувствительностью утверждают, что слышат привидение. – Он поднял лампу и осветил то, что скорее всего в средние века было бельевым шкафом. Экскурсовод устал и понимал, что это слышно по его голосу. Как ни странно, группа немного успокоилась, сбилась в кучу и внимательно слушала, глядя на что-то за его спиной. – Плачущую девочку.

– Отлично, – перебила его одна из пьяных девиц, – но на малышку не похоже.

– Хотя сделано прекрасно, – добавила ее подруга. – Должно быть, это прожектор, да? Сквозь него так хорошо видно…

– Что? – Экскурсовод обернулся – и увидел в двух шагах от себя Малки.

Тот ухмыльнулся, обнажая белые десны и сгнившие зубы, и процедил с шотландским акцентом:

– Э-э… Что бы вам такое сказать?

Экскурсовод стал бледнее, чем был, несмотря на весь свой грим. В горле у него пересохло, и, когда он попытался заговорить, изо рта вырвался только невнятный стон.

– С вами все в порядке? – спросил Малки, а потом, припомнив, зачем он здесь, обнажил меч и бросился на туристов с боевым кличем.

Гид сразу же опомнился и заорал:

– Бегите! Он настоящий!

Все как один бросились прочь, хотя один вопиюще мужественный тип не преминул горца сфотографировать.

Как только люди исчезли и в подземелье снова воцарилась тишина, Малки принял свой нормальный облик. Потом он услышал плач и немедленно понял, кто это.

– Ильза? Ильза, девочка моя, это я, твой папа, – хрипло выговорил горец. – Где ты?

Ответа не было. Малки сел на пол, прислонившись спиной к стене. Плач оборвался, и в воздухе повисло ожидание.

– Слушай, Ильза, ты была слишком маленькой, чтобы понять – да и как? Твой собственный отец… – он не сразу выговорил эти слова, – …твой собственный отец убил тебя. Я не знаю, может быть, ты так и остаешься ребенком, и тогда так и не сможешь понять. Иного выхода не было, – всхлипнул он. – Я не мог смотреть, как ты мучаешься, прямо как мама… Слишком сильно любил тебя… вас обеих. И она заставила меня дать слово… Думаю, тебе потому нет покоя, что убил тебя папа… Но все было совсем, совсем иначе… – Малколм закрыл лицо руками. Как они могут приходить сюда, глазеть по сторонам и хихикать?

– Папа?

Он поднял лицо. Перед ним стояла Ильза, маленькая девочка с волной темных волос, ниспадающей завесой до самого пояса. Еще бы ей не плакать – целых двести лет. Она стояла немного в сторонке, засунув пальчик в рот и удивленно глядя на отца.

– Ильза? – прошептал Малки. – Малышка… Иди сюда, ко мне.

Она подбежала, переступая по каменному полу маленькими ножками, потом села к нему на колени и обняла ручонками за шею. Малки переполняли радость и горе одновременно. Как же она может все еще любить его?!

– Спой мне песенку, папа.

Он вытер слезы и постарался подавить рыдания.

– Песенку? Только если ты пообещаешь мне больше не плакать. Обещаешь?

Она с готовностью кивнула.

Талискер уходил в глубь подземелья. Неожиданно впереди что-то ослепительно полыхнуло алым, и раздался крик. Дункан закрыл лицо руками, не в силах вынести яркое сияние и мысль, что он опоздал на помощь Деме. Потом накатил оглушительный звук и донеслись вопли убегающих туристов. Он улыбнулся в темноту и бросился вперед.

Песня окончилась, пора было уходить. Малки обнял дочь.

– Помни, что папочка тебя любит, малышка, хорошо?

Когда он открыл глаза, рядом стояла еще одна фигура.

– Теперь она знает, Малколм. – Его жена улыбнулась. – Спасибо.

– А вот и мама пришла, чтобы забрать тебя домой, – сказал горец Ильзе. Та по-прежнему сидела у него на коленях, но при его словах подняла голову.

– Мама! – Девочка соскользнула с коленей и, не оборачиваясь, бросилась на руки матери.

Мораг долго глядела на своего мужа, прежде чем спросила:

– Ты идешь с нами?

Женщина протянула Малки руку – и тут тишину разорвал ужасный крик, доносящийся снизу, и послышался зов Талискера.

– Не могу, любовь моя, – печально покачал головой Малки. – Я все еще нужен там.

Мораг не произнесла ни слова упрека. Просто улыбнулась, и они обе исчезли.

Это было сплошное безумие. Талискер удерживал демона на расстоянии двумя факелами, которыми Деме освещала свое жилище. Каждый раз, когда тварь делала шаг вперед, Дункан отвечал выпадом, подпаливал ее шкуру, и она выла от боли. Талискер понимал, что долго так не продержится, и ждал, когда Малки наконец прогонит туристов и придет ему на помощь. Вопли экскурсантов давно смолкли, а горец не появился. А теперь к тому же по коридорам разносились звуки песни, исполненной его неподражаемым пронзительным голосом.

Чаплин и Финн подошли к Городским палатам, как раз когда из входа с криками вылетела группа туристов и бросилась на засыпанную снегом Хай-стрит. Только две молодые женщины и экскурсоводы остановились посередине площади. Одна из женщин плакала и дрожала, другая, утешающая ее, резко обернулась к гидам:

– Мы можем в суд на вас подать, ублюдки! Вы что, пытаетесь добиться у туристов сердечного приступа? Я пожалуюсь в городской совет, и вы лишитесь лицензии!.. Пойдем, милая, надо срочно выпить, пока пабы не закрылись. – Она увела свою спутницу, поскальзываясь на высоких каблуках. Экскурсоводы не вымолвили ни слова протеста, они сами были ошарашены.

Чаплин подошел к ним и предъявил удостоверение.

– Можно задать вам пару вопросов?

Гид удивился.

– Конечно, но о чем?

– Вы видели кого-нибудь внизу?

– Ну, да…

– Примерно моего роста, рыжие волосы, худощавый?

– Что? Нет.

– Нет? Простите, мне показалось, что кто-то напугал вашу группу.

– Это было привидение, – безучастно произнес экскурсовод. – Самое настоящее привидение. – Он нервно рассмеялся. – И после этого говорят, что наши милые прогулки не стоят того?

– Привидение? Случайно не горец с рыжими волосами, маленький и бледный? Точнее говоря, совершенно белый?

– Кто сегодня сошел с ума – я или весь мир? Да, именно так он и выглядел. Эй, Джим, у нас теперь клиентов будет хоть отбавляй, я тебе точно говорю, – шутливо заметил экскурсовод своему приятелю, который молча сидел рядом, то и дело вздрагивая. – Можно нам идти, офицер? Не только туристам необходимо выпить как можно быстрее.

Чаплин кивнул, и гиды отправились в паб.

– О чем это вы? – удивился Финн.

Чаплин обратил внимание, что журналист выглядит как-то странно и явно нервничает: он часто моргал, двигался резко и неуверенно. Похоже, бедняга воспринимает свою работу чересчур серьезно – Чаплин не просил его искать или преследовать Талискера. Значит, либо он отважный и целеустремленный, либо слегка одержимый.

– А вы?

– Об этом… горце.

– Просто верьте мне, Финн. – Чаплин умолк, пытаясь подыскать рациональное объяснение происходящему. – Если они видели горца, то Талискер внизу. Идем. Вы вооружены?

– Нет.

Чаплин вытащил пистолет.

– Тогда держитесь за мной.

– Не стоит ли нам вызвать помощь?

– Некогда, – покачал головой Чаплин. – Если увидите там, внизу, что-нибудь… необычное, не обращайте внимания. Он не может вам навредить. Только не в этом мире.

– И что же теперь делать?

– Ты меня спрашиваешь?

– Это был риторический вопрос, Малки. Спасибо за по крайней мере моральную поддержку. – Талискер снова ткнул в демона факелом. Тот отступил, но гораздо медленнее.

– Может, он устает? – с надеждой спросил Малки.

– Нет. Думаю, привыкает к боли. Так где же ты был?

– Потом расскажу.

– Талискер! – донесся голос.

– А, черт, следовало предвидеть, что он вернется… Малки, передай мне, пожалуйста, тот факел. Кажется, мой гаснет.

Малки нервно переступил с ноги на ногу.

– Я не могу, прости. – Он провел рукой через пламя.

– Плохо. – В голосе Талискера слышалась паника. – Попробуй его отвлечь.

– Ладно. – Малки ступил вперед, вытаскивая меч. – Эй, зверюга, сюда! Ну же, тварь, давай!

Демон повернулся к новому мучителю и страшно зарычал. Звук был жуткий, и Малки вздрогнул.

– Быстрее, Дункан! Оно скоро поймет, что я бессилен.

Он громко завопил и притворился, что нападает на демона, так что тот отступил на пару шагов.

Талискер схватил последние два факела и взял их в одну руку, отгораживаясь ими от зверя.

– Малки, я постараюсь загнать его вон туда.

Он двинулся вперед, размахивая огненным оружием, Малки наступал, рубя воздух мечом, и мало-помалу демон был вынужден отступить в комнату Деме. Талискер встал в дверях, не выпуская его наружу.

– Здорово, Дункан, – подбодрил друга Малки.

– Да, здорово, – простонал тот. – Пока эти штуковины не погаснут.

Сзади раздался щелчок – Чаплин снял пистолет с предохранителя.

– Ни с места, Талискер, – приказал он. Дункан невесело рассмеялся. Руки у него дрожали, и пламя обжигало лицо.

– Знаешь, Чаплин, это почти смешно.