Текст книги "Я для тебя остановлю эту планету (СИ)"

Автор книги: Милена Стайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Все также хохоча, Рита остановилась на заднем дворе около бассейна, чтобы хоть немного отдышаться, и не ожидала, что муж так быстро нагонит ее, и с диким визгом они оба рухнут в воду, погрузившись полностью, с головой. Немного погодя, вынырнули, и Рита, набрав в ладошки воды, плеснула ее на мужа, и снова расхохоталась, глядя, как тот отплевывается от неожиданного броска.

– Это тебе за мое промокшее новое платье, – без капли злобы пояснила свою проделку девушка и для наглядности показала мужу язык.

– Совсем маленькая девчонка, – посетовал он с улыбкой на устах и схватил жену за талию, придвигая поближе к себе. – Озорная, красивая и сексуальная,– уже шепотом добавил он, от чего девушка вздрогнула, почувствовав мурашки по телу от его слов.

– Я всегда рядом с тобой становлюсь такой, так что все жалобы к мистеру Ржевскому, – в тон мужу ответила она и рукой нежно коснулась его щеки, спустилась к шее и, наклонившись, слегка прикусила ключицу, а в ответ услышала тихий стон.

– Проказница, – он приподнял ее голову за подбородок, чтобы было удобно смотреть в голубые глаза, и с возбужденным взглядом кивнул на грудь, которая четко очерчивалась под мокрой тканью. – Твои соски требуют, чтобы я их наказал…

– Что поделать, и здесь твоя вина, – намекнула на то, что она возбуждается даже от легкого его касания.

Сергей передвинул ее ближе к бортику и рукой провел от талии к груди, одну помещая в свою ладонь, и большим пальцем надавливая на затвердевший сосок. Рита застонала, откинув слегка голову назад, отчего белокурые пряди упали на кафель бассейна, а ее ручки крепко схватились за мужские плечи.

– Моя любимая, страстная девочка, – снова приглушенным шепотом произносит муж, после чего его губы обрушиваются на тонкую изящную шею в сладком поцелуе.

Он целует так, словно в губы, иногда прикусывает, а Рита стонет от очередного маневра языка и просто расслабляется от ласк мужа.

– Сергей Захарович, пришла Ваша мама и попросила передать, что ждет в гостиной, – сухо, без каких-либо эмоций произнесла женщина невысокого роста, лет сорока, с вечно скучающим выражением лица.

Не ожидая ответа, она так же, молча, как и появилась на террасе, покинула хозяев, и выглядело это так, словно ее здесь и не было. Конечно, именно так прислуга и должна вести себя – незаметно, но это не значит, что ей позволено поведение нахалки. Ведь, по сути, Сергей с Ритой могли заниматься в бассейне чем угодно, а та даже не извинилась за то, что помешала или прервала их.

– Наша домработница иногда меня бесит, вроде, взрослая женщина, но тактичности ей очень не хватает, – немного зло пробурчала девушка, отстраняясь от мужчины, и приближаясь ближе к ступенькам.

– Не злись, любимая, пойдем лучше, узнаем, с чем пожаловала моя мама, – спокойно ответил Сергей, помогая выбраться ей из воды.

Марию Геннадьевну спасало только то, что Рита, если и злилась, то максимум пять минут, и никогда бы не смогла уволить женщину, которая появлялась в их доме три раза в неделю, и прекрасно выполняла свою работу, а именно – убирала все помещения.

Что касалось приготовлений в кухне, молодая хозяйка полностью отдавала себя этому, а муж с радостью пробовал ее всё новые и новые кулинарные шедевры. Маргарита любила готовить, и никогда себе в этом удовольствии не отказывала, тем более, раз уж было кому поглощать ее стряпню. А Сергей даже пару раз предлагал ей отправиться на известное кулинарное шоу, на что девушка только качала головой и с видом «сейчас тебя отругаю», отвечала:

– Я без тебя так долго не смогу.

А ведь на шоу действительно нужно было находиться несколько месяцев, а эта парочка расставалась максимум на день, когда уходили на работу.

Сейчас они, мокрые и босые, вошли в гостиную, и Рита сложила руки, прикрывая грудь, и немного покраснела, а Сергей улыбнулся на это и, приобняв, поцеловал в висок.

– Обожаю тебя, – прошептал он и тут же отстранился, чтобы подойти и поприветствовать мать. – Здравствуй, мама.

– Привет, дети мои, – с любовью улыбнулась женщина пятидесяти двух лет и по очереди поцеловала молодежь.

– Здравствуйте, – негромко поздоровалась блондинка, все больше смущаясь своего вида. – Я скоро, только переоденусь, – и, взбежав по лестнице, исчезла на втором этаже.

Алиса Романовна только улыбнулась вслед невестке и перевела добрый взгляд на сына – единственного и обожаемого. Вообще она славилась своей добротой и заботой, и многие часто не понимали, как такая мягкая женщина смогла выстроить серьезный бизнес, одна. Это только когда Сергей вырос, то присоединился к маме, и даже принял от нее большую часть акций.

Ржевская не выглядела на свой возраст, и зачастую ее принимали за сестру Сергея. Она была невысокого роста, но всегда с прямой спиной, показывая свою силу и статность. Седина уже коснулась русых волос, всегда прекрасно уложенных в замысловатую прическу, и женщина стала краситься в черный цвет, что, к слову, ей очень шло, придавая еще большей строгости, которая так необходима в их бизнесе. А вот глаза были точно такие же, как у сына, серые и холодные, но если присмотреться, как, например, это делала Рита, которая в своих единственных родственниках видела только хорошее, то можно было заметить в них добрые искорки.

– С чем пожаловала к нам? – с интересом спросил мужчина, снимая свою мокрую футболку и отбрасывая ту на пол около дивана.

– А просто так я не могу прийти? – с лукавой улыбкой ответила вопросом на вопрос мама, слегка приподнимая аккуратную тонкую бровь.

– Мама-мама, – шутливо покачал головой мужчина и поднял взгляд на лестницу, по которой уже, со счастливой улыбкой, спускалась к ним его жена, переодетая в другое платье.

– Я все, Сережка, иди, переоденься, а мы с мамой в кухню пойдем пока, – он подошел, поцеловал девушку и отправился наверх, с легкой душой оставляя своих любимых женщин наедине.

Те вдвоем прошли в смежную с гостиной кухню. Алиса Романовна уселась за обеденный стол, а Рита прошла к плите и, включив чайник, принялась готовить заварку.

– Ритуля, повезло моему сыну, хозяйственная ты, – с теплом сказала женщина, отпивая апельсиновый сок, принесенный раннее домработницей.

– Вы же знаете, Алиса Романовна, это все благодаря нашей любви. Разве можно не ухаживать, не заботиться о любимом мужчине?

– Тут я с тобой согласна. Кстати, Сережка постоянно в уши жужжит, как вкусно ты готовишь, а мне вот удавалось попробовать твою готовку, чтобы так, с толком, с расстановкой, всего-то несколько раз.

– Ой, так мы легко сейчас это исправим, давайте, я что-нибудь вкусненькое наколдую, – с блеском в глазах предложила кулинарка.

– Э, нет, красотка, не сегодня, я ненадолго приехала, – отказалась мама, и даже немного расстроилась из-за того, что снова не удастся насладиться обедом, приготовленным невесткой.

– Ну вот, потом не сетуйте на меня, – наигранно обиженно покачала головой Ритой.

– Не буду, – так же ответила Алиса, после чего по кухне раздался веселый женский хохот.

Редко, но они проводили время вместе, и очень даже ладили, что также удивляло многих друзей. Казалось бы, что молодая девушка может обсуждать со взрослой женщиной? Но этим двоим всегда удавалось найти легкие темы, и они никогда не упускали возможности посмеяться и просто отдохнуть в хорошей компании.

Смех – это вообще любимое занятие Риты, нет, она не была дурочкой, просто любила позитив и все, что с ним связано. Конечно, если находилась с мужем на важной встрече, или же в суде, она вела себя достойно и презентабельно, даже не придерешься, что очень часто норовили сделать.

– Так и знал, стоило мне только выйти, и вы начнете надо мной смеяться, – словно ругая, проговорил Сергей, который уже переоделся в сухие штаны и футболку.

– Ты же знаешь, милый, женщины любят перемывать косточки мужчинам, – Алиса говорила так, словно именно это серьезно и имела в виду, а Рита видела задорные смешинки в ее глазах, единственное, что выдавало ее настроение.

Пока они перебрасывались веселыми словечками и репликами, девушка успела заварить ароматный чай и разложить по тарелкам пирог, испеченный ею же утром.

– Ну, вот, Ритуль, все же умудрилась и я отхватить кусочек, – свекровь поддела ложкой ломтик пирога и положила в рот, с наслаждением прикрыв глаза. – Вкуснотища…

– А я тебе о чем всегда говорю, мамуль? – прищурив серые глаза, поинтересовался Сергей, и сам откусил пирог, только держа его в руке, более по-домашнему.

– Ты прав, ничего лучшего я не ела, даже в европейских ресторанах.

– Не преувеличивайте, я самоучка, а там известные шеф-повара.

– Спасибо, что напомнила, нужно будет их к тебе отправить, пусть поучатся у тебя.

Они снова все засмеялись, и продолжили пить чай уже более спокойно. Когда с десертом было покончено, Маргарита быстро вымыла посуду, и все вместе перешли в гостиную, где удобно устроились на диване и кресле.

– Ребят, я, вообще-то, зачем к вам заглянула. Завтра состоится юбилейный вечер в честь нашей компании, двадцать лет, как ни как.

– Ух, ты, круто, – с восторгом отозвалась Рита, захлопав в ладоши.

– Я что-то совсем подзабыл об этом.

– Это и не удивительно, дома красавица жена, любой нормальный мужчина больше бы ни о чем и не думал.

– Ты права, мама, – ответил Сергей и с любовью глянул на жену, в глазах которой плескалось счастье. – А что с приготовлениями?

– Не переживай, все отлично, я об этом позаботилась, – будничным тоном ответила Алиса, улыбаясь своему сыну, и тут же перевела взгляд в сторону девушки. – Рита, дорогая, у тебя нет сейчас никакого дела?

– Нет, к сожалению, или к счастью. Сижу теперь, бездельничаю, это так скучно.

– Значит, завтра устрой шопинг и купи потрясающее платье для такого вечера.

– Чтобы Сережка от моего вида в обморок упал?

– Чтобы все мужчины были у твоих ног.

– Эй, эй, эй, хотите, чтобы все эти мужики остались без зубов? Мама, тебе ведь тогда придется подыскивать новый персонал.

– Ой, да ладно тебе, ревнивец, – пожурила сына женщина и перевела взгляд на Риту. – Твоя жена всем отпор даст.

Со стороны двери послышался звонок, и Сергей хотел пойти узнать, кто пожаловал в гости, но девушка остановила его:

– Болтай с мамой, родной, я посмотрю, кто там пришел, – и, поднявшись с дивана, она легонько чмокнула мужа в губы и направилась к экрану домофона.

Мария Геннадьевна вряд ли спустится, ведь ее время сейчас – убирать комнаты, а раз внизу находятся хозяева, значит, сами откроют, так они делали всегда. Вот и Рита подошла к двери, и на небольшом экране увидела засвеченное солнцем лицо женщины и, нажав на кнопку открытия, вышла на улицу, чтобы встретить неизвестную гостью.

Девушка спустилась с высоких ступеней, прошла по выложенной кирпичом узкой дорожке, с двух сторон обсаженной высокими красивыми кустами, и, практически дойдя до кованой калитки, застыла с едва приоткрытым ртом. По телу прошел озноб, живот скрутило в тугой узел, а в горле встал ком. Она не знала, что нужно делать, как себя вести, в голове грохотала кровь и бился учащенный пульс, а язык не хотел поворачиваться, чтобы произнести хоть что-то, кроме одного единственного тихого слова:

– Мама…

Рите казалось, что она вросла в землю, даже пальцами на ногах не могла пошевелить, настолько онемело ее тело, но только не душа. Там как раз происходили невероятные вещи, будоражащие прошлое и сотрясающие настоящее, рушащие ее спокойный устойчивый мир. Разум вопил «беги», а тело не давало никаких шансов, только принимать еще один удар, чувствовать боль, которую она все эти годы старалась прятать, подавлять. И ей даже в какие-то моменты это удавалось, по крайней мере – до этой минуты.

Что здесь делает этот человек, здесь, у них дома, где Рите так хорошо и уютно, где она больше не чувствует себя одинокой и брошеной? Зачем снова эта женщина появляется в ее жизни, что хочет от нее? Снова выскажет, кто виноват во всем случившемся, или потребует чего-то взамен?

Девушка по-прежнему не могла сделать ни шага, а ей так хотелось убежать к мужу, обнять его, уткнуться в родную шею, чтобы вдыхать любимый запах, который так успокаивал и дарил надежность, защищенность. Только с Сергеем она ожила, или даже вернее будет сказать – зажила, ведь то, что было прежде, нельзя назвать жизнью. Разве есть жизнь в детдоме, где не услышишь ласкового слова, не почувствуешь родных и таких важных объятий, где все игрушки – общие, а на ужин – извечная каша, да компот. Это ли жизнь счастливого ребенка?

Когда маленькой Риточке было пять лет, она мечтала поскорее стать взрослой и отыскать свою маму, но этого делать не пришлось. На третьем курсе университета «мама» пожаловала сама, ожидая девушку возле учебного корпуса.

– Рита, – громкий окрик со стороны небольшого сквера заставил молоденькую девушку обернуться, и заприметить там невысокую женщину лет сорока. Та стояла и беспрерывно смотрела на нее. Одетая в серое пальто и черную шапку, она не выглядела богато, скорее наоборот, потрепанная жизнью или же спитая.

Маргарита подошла немного ближе и увидела в глазах этой женщины что-то такое знакомое, но что, понять не могла. Сначала не могла.

– Рииита, – протянула незнакомка и, слегка скривившись, хмыкнула, плотнее кутаясь в свой шарф зеленого цвета. – Так вот ты какая – Маргарита Герц. Откуда только имя такое дурацкое взяли?

– Кто Вы такая, и какое Вам дело до моего имени? – ничего не понимая, поинтересовалась девушка, за что снова получила кривую ухмылку.

– Я Наталья Олеговна Долматова, тебе это о чем-то говорит? – слишком грубо прозвучали слова, отчего Рита немного сжалась, но тут же подняла подбородок повыше, чтобы не показывать свою слабость.

– А разве должно? – постаралась ответить холодным тоном.

– Еще и как. И ты мне должна, – все так же грубо говорила Наталья Олеговна.

Девушка сглотнула и, немного прищурив глаза, спросила:

– Что же я Вам должна?

– Жизнь! Целую жизнь, дорогуша… Я твоя мать, подарившая тебе жизнь в этом мире, и ты должна быть мне благодарна.

Девушка стояла, как громом пораженная, тело задрожало, в горле встал ком, перед глазами – пелена, а в голове закрутилась, словно метель, только одна фраза: – «Мама, это моя мама, она родила меня. Мамочка…»

Глаза, полные слез, нос защипал, губы приоткрылись, и девочка смогла выдавить из себя такие дорогие ей слова:

– Ма-ма…

– Стой там, где стоишь! – едва ли не выкрикнула женщина, когда ее дочь хотела подойти к ней, чтобы обнять. – Прокаженная, и зачем только Бог создал тебя?

– Что?.. – практически прошептала Рита, а глаза все больше и больше наполнялись слезами, нос покраснел от холода, тонкие пальчики на руках онемели, воздуха не хватало, потому что она не смогла сделать очередного вдоха.

– Ненавижу тебя, всю жизнь ненавижу, ты моя ошибка, ты и твой папаша, который подвернулся мне по молодости, нищета никчемная, – злобно плевалась Наталья, сверкая своими злыми глазами, и казалось, что она вот-вот набросится на свою дочь.

– А я… в чем… в чем я виновата перед тобой? – еле выдавила из себя эти слова, так больно чувства резали душу молоденькой девочки.

– Из-за тебя меня выдали замуж за нелюбимого, с которым я практически двадцать лет мучаюсь. Из-за тебя! А знаешь, что приятного во всей этой ситуации? Не одна я страдала все эти годы. Я рада, что твоя жизнь прошла в детдоме, а не у приемных родителей, это Бог тебя наказывает за ошибку. За то, что ты родилась.

На этих словах у Риты по щекам покатились два ручья горьких слез, нет, она не рыдала на всю улицу, не кричала, не билась в истерике, а просто глотала тихие слезы, кусая губы до крови и заламывая пальцы, не в силах сдерживать эмоции. Ей было так больно, и в то же время так пусто внутри, словно все ее чувства вырвали руками, потоптались по ним и уничтожили. Это была та боль, которая больнее физической. Та, которая может быть только из-за ненависти собственной матери. Боль, которая не лечится.

Та маленькая девочка, мечтавшая найти свою маму, она не собиралась упрекать ее в том, что ее бросили, она мечтала просто обнять, почувствовать такое важное тепло, запах, почувствовать все то, что так необходимо ребенку. Но Рита никак не ожидала, что мама сама найдет ее для того, чтобы оттолкнуть от себя, ударить побольнее, уничтожить. Зачем? Зачем она пришла?

– Плачь, дорогая, плачь, девочка, мне нравится видеть твои слезы, хоть они и не смоют твоих грехов, но мне радость принесут, – сколько злобы сочилось изо рта этой ужасной женщины! И кто бы знал, как та ненавидит свою дочь.

– Зачем ты так говоришь? – снова шептала девушка, глотая слезы. – Неужели тебе не хочется меня обнять? Я же твоя дочь, мамочка, – зубы стучали, подбородок дрожал, а предательские слезы так и продолжали литься из глаз, затмевая собой взор. – Я всегда мечтала тебя обнять, мама…

– Не подходи ко мне, я сказала, – снова прикрикнула Наталья, когда Рита сделала вторую попытку обнять маму. – А я всю жизнь мечтала сказать тебе, как ненавижу, презираю за то, что родила тебя, как ненавижу твоего отца. Да будь проклят тот день, когда ты появилась на свет! – снова выкрикнула женщина и засмеялась, заливисто, так, словно произошло что-то прекрасное, да, по сути, для этой жестокой тетки это и было прекрасным. Ей понравилось видеть боль дочери, она ею упивалась, мстила и наслаждалась.

– Мама, ты ведь не можешь так говорить, это же неправда, мамулечка, – Рита почувствовала, как ее ноги ослабли, и она начала оседать на землю, в снег.

– Могу, мечтала об этом всю жизнь! Ненавижу тебя, дрянь! – выплюнула та последнюю желчь и, развернувшись, просто ушла, словно и не она была здесь и говорила ужасные вещи своему брошенному ребенку.

А девушка рухнула в снег и зарыдала во весь голос, сжимая в кулаках белые пушистые хлопья, так отличающиеся от ее разодранной души.

– Мама, – кричала она во все горло, и била рукой по земле. – Мама, прошу, не уходи…. Мама, – она звала удаляющуюся женщину, а та делала вид, что не слышит, что нее зовут. – Мамочка, ты не можешь, – уже шептала девушка хриплым голосом.

Маргарита долго еще рыдала, лежа в снегу, на морозе, и даже не помнила, кто вызвал врача, и как она оказалась в больнице с воспалением легких.

Прошло почти восемь лет, и она заглушила свою боль, отодвинула подальше в своей душе, старалась никогда не вспоминать о случившемся. Один Бог знает, чего ей стоило тогда не сойти с ума, не убить себя, а продолжать жить. Это сейчас вместе с Сергеем она счастлива, именно этот мужчина подарил ей любовь, о которой она раньше не ведала, и все сейчас казалось иначе. Но не тогда, когда она сидела в серой палате, и игнорируя врачей и их указания принимать таблетки. Когда жить не хотелось, разговаривать, и даже есть, одно удивляло, как ее в дурку не упекли. Видимо, здесь Бог смиловался.

Но сегодня судьба распорядилась иначе, решив снова вскрыть старые раны, встряхнуть ее душу, истерзать и так искалеченное сердце. Ее мама снова рядом, так же, как тогда, восемь лет назад, и стоит только протянуть руку, и она сможет коснуться, почувствовать, попробовать. Только на этот раз Рита этого не хотела. Нет, она хотела обнять маму, которая без всяких «но» должна любить своего ребенка, но не эту женщину, ненавидящую ее.

– Здравствуй, дочка, – мягко произнесла Наталья, так, кажется, ее зовут, и слегка улыбнулась, что Рите на миг захотелось поверить – это мама, любимая и любящая, но в памяти всплыли воспоминания. Нет, это не так. – Не хочешь обнять?

– Кого? – хриплым голосом поинтересовалась Рита, сделав шаг назад. – Чужую женщину?

– Я же твоя мама…

– У меня никогда не было мамы, и не будет. Теперь можете уходить! – чуть громче попросила она, и тут же развернулась на пятках, кое-как преодолев свой страх, и мигом покинула Долматову, рванув в дом, на пороге которого столкнулась со взволнованными мужем и свекровью. – Там эта… Женщина, которая родила меня. Я больше никогда не хочу ее видеть, – едва сглотнув ком в горле, прошептала девушка, почувствовав, как по щеке покатилась первая слезинка.

Новая вспышка боли пронзила израненное сердце, и было такое чувство, что кто-то вцепился ногтями в тело, нанося новые раны, свежие, которые сразу начали сочиться. А девушке заново придется обрабатывать их, залечивать, только жаль, что ни зеленка, ни перекись здесь не помогут.

В этот момент Рита не знала, что это только первый удар судьбы, и нанесен он с неожиданной стороны, и совсем не сильно, ведь это самое малое, что могло произойти. Обычное появление «мамы».

Успокаивало девушку только одно – у нее есть Сережа и Алиса Романовна, которые всегда поддержат, и никому не дадут ее в обиду, единственные ее родные люди.

ГЛАВА 3

2012 год. Дом Ржевских.

– Любимая, я тебе чай принес, – спокойно произнес Сергей, заходя в спальню в одних спортивных штанах, и держа в руках поднос, на котором удобно разместились чашка с ароматным чаем и любимые сырники девушки.

Он уже давно проснулся и успел принять душ, позволив Рите еще немного насладиться сном. Вчера она поздно уснула, постоянно находясь в размышлениях о той женщине, которая пожаловала совсем неожиданно, и которую теперь она не считала своей матерью. Теперь нет. Теперь, когда Рита встретила Сергея, ее жизнь круто изменилась, настолько, что порой самой до конца не верилось. Но сомнений нет, она заслуживает счастья, заслуживает, чтобы ее любили; и ее любят, самые близкие, а больше никто ей не нужен.

Вчера девушка пожелала остаться одна, попросив мужа, чтобы он пришел только когда она уснет, а он и пришел, взял из шкафа подушку и одеяло и ушел в гостевую комнату, спокойно устроившись на одинокой кровати.

– Ммм… Заботливый мой, – она сладко потянулась, отметив про себя, что настроение значительно улучшилось, да и солнце светит в окно яркими лучами, что вообще не оставляло сомнений – пора прекращать хандру.

Муж чмокнул ее в губы и поставил поднос на кровать, придерживая его, пока Рита приподнимется на подушках. Она взяла чашку и с огромным удовольствием вдохнула приятный аромат, сделала глоток и немного виновато посмотрела в серые глаза. Вчера они так и не поговорили, оттого ей и было неудобно, даже немного стыдно за свое поведение.

– Прости меня, – сказала как-то неуверенно.

– Ты у меня спрашиваешь?

– Спрашиваю, – произнесла Рита совсем тихо и отхлебнула чай, опустив взгляд в чашку.

– Как ты себя чувствуешь?

– Сегодня уже хорошо, – улыбнулась Рита, понимая, что муж не злится, и взяла любимый сырник, макнув его в сметану, откусила, снова прикрыв глаза от наслаждения. – Я так крепко спала, что даже не слышала, как ты вчера пришел спать, и утром не слышала.

– Я был очень тих, не хотел тревожить свою принцессу.

– Спасибо, – так же улыбаясь, сказала она и потянулась за поцелуем, – Спасибо за все. И за завтрак.

Мужчина почувствовал теплые губы на своих губах, и вкус сметаны, от чего скривился, но так легонько, чтобы Рита не заметила. Не любил он сметану, с детства не любил.

– Пора вставать, сегодня праздник, тебе платье нужно купить, – на одном дыхании произнес Сергей и, поднявшись, поставил поднос на тумбочку.

Чай она уже выпила, теперь с удовольствием уплетала сырники, не особо заботясь, что находится в кровати.

– Ты прав, – положив в рот последний кусочек, произнесла она и, вытерев пальцы о салфетку, выбралась из-под одеяла. – Я в душ.

Стоя под теплыми струями воды, девушка понимала, что не должна больше страдать из-за человека, который привел ее в этот мир. Больше не хотелось называть ту женщину мамой, потому что она не мама, просто женщина, незнакомая и чужая. Мама бы так не поступила, не отправила бы в детдом, не причиняла бы боль, снова отрекаясь и ненавидя, не выкрикивала бы те гнусные слова при их первой встрече. Мама бы любила – всем сердцем, всей душой, но Рите этого никогда не понять, не почувствовать. Она тяжело вздохнула и нанесла гель на мочалку, с удовольствием вспенила и принялась намыливать тело.

Смывая мыло, она представляла, что смывает с себя прошлое, смывает ту грязь, которую оставила Наталья вчера. Да, недолгим присутствием, взглядом и словами « я же твоя мама» нанесла на Риту грязь, которая снова могла поглотить девушку, но она не позволила. Маргарита не позволила саму себя утопить, она захотела вынырнуть из болота, сюда, в свет, к мужу, и она это сделала, проснувшись утром от его ласкового взгляда.

Да, больно, да, тяжело, ведь ее презирала та, кто должен любить, но после услышанных слов тогда, восемь лет назад, и после перенесенной боли, она не хотела больше страдать, закрыв ту часть души на семь замков, и еще не представляя, как легко их скоро сорвут.

***

Юбилей.

Банкет проходил в большом конференц-зале, в котором удобно разместились все приглашенные гости. Рита чувствовала себя вполне удобно и к месту, учитывая, что бывала здесь всего несколько раз.

Присутствующие разделились по интересам. Кто просто наблюдал за происходящим, кто-то стоял со своими товарищами и обсуждал насущные дела, кто-то, вроде девушек, искоса поглядывали друг на друга, и саркастично ухмылялись, оценивая наряды и драгоценности. Рите нравилось за всем этим наблюдать, да и сама она чувствовала чужие взгляды, особенно женского пола, ведь являлась невесткой президента компании, и все так и норовили узнать, сколько стоит ее шикарное длинное платье, в котором она сегодня блистает на вечере. Бред, подумала про себя девушка, они бы еще трусами интересовались, чтобы уж наверняка быть уверенными, что на ней все брендовое.

– Что это моя девочка скучает? – За спиной послышался голос свекрови, и девушка обернулась, послав ей теплую улыбку.

– Вовсе не скучаю, Алиса Романовна, я забавляюсь.

– От чего же? – вздернув бровь, поинтересовалась та.

– Да вот, стою и думаю, какие же женщины все разные. Вы посмотрите на них, они просто готовы сожрать друг друга, лишь бы выглядеть в глазах других самой лучшей.

– Да, Ритуля, увы, сейчас так все и живут, деньги правят миром, – пропела женщина, слегка раскинув руки.

– Но я ведь так не делаю, мне совершенно безразлично, в чем они пришли, какой бренд, и какого года. Главное, что все нарядные, красивые, и это же здорово! – едва ли не воскликнула девушка и улыбнулась своей очаровательной улыбкой, обнажая белоснежные ровные зубы.

– Тоже мне, нашла, с кем сравнивать, ты у нас, Рита, особый экземпляр, таких больше нет.

– Вы преувеличиваете, Алиса, – милая улыбка и лукавый взгляд так и не сходили с ее лица, настолько хорошо было девушке и тепло, в душе тепло, не только телу.

– Ты же знаешь, ни грамма! А где Сергей? – неожиданно спросила она, когда глазами пробежалась по залу, выискивая сына.

– Ушел в свой кабинет с каким-то мужчиной, документы просмотреть.

– Да, твой муж – прирожденный трудоголик, не может без работы и дня.

– Согласна с Вами, но, к тому же, он очень заботливый.

– Попробовал бы он не заботиться о тебе, имел бы дело со мной, – Алиса улыбнулась и подмигнула блондинке, после остановила возле себя официанта, взяла два бокала с шампанских и один передала Рите, – Давай выпьем за хороший вечер.

– А я выпью за Вас, за сильную и мудрую женщину, которая сама возвела такой бизнес, – искренне проговорила Маргарита и, легонько стукнув бокалом о бокал, поднесла его к губам и сделала сладкий глоток.

– Спасибо, – ответила статная женщина и тоже отпила шампанское. – Ммм, мне вот что интересно, что вы думаете о детях?

– Последний месяц очень думаем, – немного неуверенно ответила Рита.

– Что такое, милая? – ее неуверенность заметила и свекровь, которая тут же поспешила узнать причину.

– Мне, конечно, уже двадцать девять, но я боюсь…

– Это из-за?..

– Да. Из-за той женщины. Я боюсь, что, не дай Бог, или со мной, или с Сергеем что произойдет… – она замолчала на некоторое время, а потом попросила. – Простите, не хочу об этом.

– Не переживай, Рита, все будет хорошо, – приободрила девушку Алиса Романовна и, снова стукнув бокалом о бокал, они выпили немного сладкой жидкости.

Женщины еще некоторое время стояли около огромного фикуса и наблюдали за гостями и тем, чтобы все проходило по статусу. Чтобы на столе не заканчивались закуски, чтобы официанты ходили с завидной регулярностью и подносили выпивку, и чтобы звучала теплая, атмосферная музыка.

Насчет ребенка Рита не солгала, они в последний месяц с мужем очень старались забеременеть, хоть девушка и боялась. Она часто представляла себя вот такой крохотной, никому не нужной, брошенной на произвол судьбы. Ведь дети – самые беззащитные в мире, ей ли об этом не знать…

Со стороны кабинета прозвучал громкий, оглушающий выстрел, вырывая Риту из задумчивости. Она вздрогнула и выронила свой бокал, который тут же разлетелся на мелкие осколки, разбрызгивая остатки шампанского на коралловое платье. По позвоночнику прошел озноб, и, совсем не замечая замершую публику, девушка мгновенно рванула на поиски мужа, стараясь не думать о худшем, и не обращать внимания на окрик Алисы.

***

– Снова ты.

– Снова. Снова нужна твоя помощь.

– Что на этот раз?

– Дашь показания в суде, и помусолишь девчонке глаза.

– Надеюсь, это того стоит…

– Тебе до конца жизни хватит!

– Тогда давай подробности…

Спустя полгода.

Сегодня Рита впервые осталась дома, не потому, что не хотела никуда ехать, или кому-то помогать, осталась потому, что была обессилена, подавлена, у нее просто не было того «хочу», которое заставило бы что-то делать. А что, собственно, делать, когда вокруг тебя, твоей жизни рушится мир, устойчивый, когда-то, казалось, нерушимый, а теперь в один момент все изменилось. Все вокруг – все стены, предметы, и даже люди – поменяли краски, утратили возможность как-то придавать настроение, приносить хоть толику тепла и уюта в ее душу. Она же такая светлая, такая теплая, словно лучик солнца, никто и никогда не слышал от этой девочки плохого слова, приносящего в мир зло. Ей всегда хотелось поделиться своей добротой, своим заливистым смехом, хотелось, чтобы люди улыбались так же. Рита не знала, откуда это в ней взялось, кто заложил в нее добро, может быть, отец, которого она и вовсе никогда не видела, но хотела верить, что он совсем не такой, как та женщина. Она верила, что, возможно, в один прекрасный момент в ее жизни появится тот, кто подарил ей право на существование, действительно подарил, а не так, как сделала это мать. Верила до последнего, но не теперь. Не сейчас, когда тяжело даже вдох очередной сделать, который ни к чему ее не приблизит. Перестала плакать, чем занималась в первый месяц после случившегося, душа рвалась, терзая и разум, и сердце, а слезы закончились, в один миг, как и ее жизнь. Жизнь Маргариты закончилась полгода назад, на том юбилейном вечере, рядом с мертвым телом мужчины, лежавшего на деревянном паркете темного кабинета.