Текст книги "Таинственный кот идет на дело"

Автор книги: Милдред Гордон

Соавторы: Гордон Гордон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

4

Темно-зеленая улица перед домом Рэндаллов отходила ко сну. Шел двенадцатый час ночи. Тяжелый июньский воздух наполнен запахом роз, сладкого горошка и апельсиновых деревьев.

Зик тихо затворил дверцу машины. Бесшумно прошел по узкой, выщербленной дорожке, из-под трещин которой пробивалась сорная трава. Высокий, худощавый, он двигался легко и быстро, хотя уже отработал без передышки семнадцать часов. Он приехал прямо с последней из назначенных на этот день встречи – с подругой некоего субъекта, разыскиваемого «за незаконное уклонение от расследования по поводу убийства». Девушка пообещала, что позвонит, если узнает о местопребывании субъекта. Не исключено. Бывает, что они это делают, бывает, что нет.

В поле его периферического обзора попала тень, скользнувшая в гостиной соседнего дома. Это бдит миссис Макдугалл. Она никого не пропустит. Если бы взломщику вздумалось похозяйничать в этом квартале, это был бы дохлый номер.

Из кустарника вылез Приблудный Кот и начал рассказывать душераздирающую сказочку о вечном голоде. Он бросил быстрый взгляд на ноги в брюках, тут же оборвал слезливую историю и вернулся в кусты. На этого парня нечего тратить усилия. Это – кремень.

Пэтти открыла дверь после первого же стука. «Привет!» – произнесла она на одном дыхании. Даже в столь поздний час она выглядела свеженькой, утренней, глаза ее сверкали. На ней было бледно-голубое легкое платье, так и порхавшее вокруг нее. И он почувствовал, как в небытие уходит прошедший тяжкий, жаркий трудовой день.

Когда он вошел, они быстро поцеловались, затем взгляд ее устремился мимо, в сторону опущенных штор на окнах соседнего дома.

– Твой приход, по-моему, уже зафиксирован.

Он улыбнулся.

– Когда обручусь в следующий раз, то выберу девушку, у которой нет таких любопытных соседей.

Шесть месяцев назад он нацепил ей обручальное кольцо. В этот момент они ели гамбургеры у «Боба» – в ресторанчике для автомобилистов на Ван-Нюйс-бульваре. Кольцо это он только что купил и не мог дождаться вечера. Внизу в машине орало радио, вверху ревел реактивный самолет. И все же атмосфера была чудесной. Благодаря ему. С ним всегда легко. Ей не надо думать, что надеть, что сказать, не надо бояться обидеть его случайно произнесенным словом. Она могла быть сама собой, чего не могут многие даже в счастливых браках.

Ингрид внесла на подносе горячий шоколад. Поздоровалась, поставила поднос на конце стола и налила ему чашку. Как-то холодным декабрьским днем он обмолвился, что ему очень нравится, как она готовит горячий шоколад, и теперь она угощала им в июньскую жару. Ингрид обожала его с головы до пят, как и Грега, который был для нее первым «взрослым ее мечты». Конечно, у Грега белая открытая машина, в которой он подвозил ее по утрам в школу. Пусть ревнует! Но в Зике было что-то такое… в общем, она надеялась, что Пэтти по-настоящему честно, глубоко, искренне, без обмана способна оценить его. А Пэтти бывала весьма критична по отношению к мужчинам.

Из ниоткуда возник Майк. Минуту назад его не было, и вдруг он оказался тут как тут. Обстановка сразу же преобразилась.

– Эти помои пить необязательно, – заявил он без лишних слов.

– Майк! – воскликнула Пэтти. Она уселась на диван рядом с Зиком и вложила ладонь в его крупную, грубую руку. – Так что там насчет Д.К.? – хитро спросила она.

– Знаю, что ты сочтешь меня сумасшедшим. Я сам считаю себя сумасшедшим. Но мы попали в отчаянное положение. Объяснить не могу. Если бы я имел право! Одно я могу сказать: мы запустим Д.К. в заброшенное фабричное здание. Его придется просунуть в отверстие для удаления золы, чтобы он проник туда…

– Просовывать никого не надо, – заметила Пэтти. – Кто-нибудь видел кошку, не желающую лезть в дыру?

– Он, наверное, будет нам нужен каждый вечер в течение недели, – продолжал Зик. – Будем забирать его сразу, как стемнеет, а начнем завтра. Домой будем привозить его после полуночи.

– Он вернется цел и невредим, правда? – спросила Ингрид.

– Вряд ли ему угрожает опасность, – медленно произнес Зик. – Мы примем все возможные меры. Но, конечно, при такой работе всегда возникает определенный риск.

– А почему бы не привлечь П.К.? – спросил Майк. – Семьи у него нет, если что случится, плакать будет некому.

– Этого дурака! – воскликнула Ингрид.

– И сколько же ФБР будет нам платить? – спросил Майк. – Кошачье питание стоит больших денег, так что…

– Майк! – крикнула Пэтти.

Майк упрямо продолжал:

– Разве информаторам ничего не платят? Я где-то читал…

Зик расплылся в улыбке:

– Когда все кончится, я поймаю ему самую большую в его жизни рыбу.

Как будто услышав, что речь идет о нем, Д.К. издал полузадушенный, злобный крик из кухни, куда его временно изолировали. Он терпеть не мог закрытых дверей. И если оказывался перед затворенной дверью, то начинал царапать ее когтями до тех пор, пока кто-нибудь не откроет, и это было абсолютно справедливо, ибо ему было положено знать обо всем, что в доме происходит.

– Он в порядке и сердится, – сказала Ингрид, отворяя дверь. Д.К. тут же прыгнул на стол, размахивая хвостом и подвывая по-собачьи, тем самым давая понять Зику, что он о нем думает. Ингрид почесала его за ухом, и он постепенно смолк. Потом с шумом соскочил на пол – так ему удобнее было выгнуть спинку и шейку, чтобы Ингрид могла почесать его поэнергичнее. Затем он закатил глаза, изображая тельца перед закланием. Вот маленький лицемер, подумал Зик. Все кошки таковы, весь их кошачий род. У них такие умильные мордочки, особенно когда они спят, прикрыв нос лапкой. К тому же это единственные животные, владеющие умением изображать ангелов. Он не раз видел, как взрослые мужчины таяли от мурлыканья.

Ингрид подошла к парадной двери, за ней Д.К. Он остановился на пороге и осторожно высунул нос наружу. Никогда не знаешь, кто там рыщет.

– Давай, тигр. Ты выходишь или нет?

– Это вам не человек, который принимает решения с кондачка, – заметила Пэтти.

Тут он проследовал вперед с громким урчанием, предупреждая чужаков, что идет по делу.

Обернувшись, Ингрид сказала:

– Извините, но мне надо идти. Мне задано подготовить критический анализ творчества Китса и думаю, что для начала стоит прочесть парочку его поэм.

– Спасибо за шоколад, – поблагодарил ее Зик.

Она засияла.

– А ты идешь? – обратилась она к Майку.

– С какой стати? – Но, бросив взгляд на парочку, тут же сказал:

– Конечно, конечно. – Помедлил и произнес: – Может быть, если напишете в Вашингтон и расскажете, как старина Д.К. опять рискует жизнью, они сами захотят что-нибудь ему заплатить.

– Вы понятия не имеете о Вашингтоне. Если до них дойдет, что по платежной ведомости ФБР проходит кот, начнется расследование, которое всю страну перевернет вверх ногами.

После ухода Ингрид и Майка Пэтти сказала:

– Ты, наверное, изжарился. Я же предупредила Ингрид, что для горячего шоколада погода не слишком подходящая.

– Мне нравится этот ребенок.

– Не увлекайся. Помни, что ты обручен с ее сестрой.

Зик с сожалением поднялся.

– Мне вставать в пять.

– Ты слишком много работаешь.

– Может быть, кот завтра чуть-чуть поголодает, тогда он охотнее побежит, куда нам надо.

– Он побежит независимо от того, сыт он или нет. В чужом месте все всегда вкуснее.

– И еще одно: проследи, чтобы он хорошо выспался. Он должен быть в хорошей форме.

Она рассмеялась.

– Не беспокойся, прослежу, чтобы он делал зарядку с гантелями.

За дверь они вышли вместе. Зик продолжал:

– Если ты не против, завтра я пришел бы с товарищем по работе, чтобы познакомить его с котом. Этот парень безумно любит кошек, а поскольку я не в лучших отношениях с Д.К. …

Пэтти увлекла его в темноту под сень деревьев.

– Наверное, не с Д.К., – промурлыкала она, – а с лучшим его другом… – Она приподнялась на цыпочках, чтобы поцеловаться, а он обнял ее.

– Ты почти как незнакомец, – прошептала она. – Иногда по ночам, в темноте мне становится страшно…

Он обхватил голову Пэтти и посмотрел ей прямо в глаза.

– Если бы я мог, я бы не уходил отсюда никогда.

Зик нежно поцеловал Пэтти.

В этот миг они услышали, как задвигался некто, спрятавшийся в кустах. Пэтти вышла на лунную полянку.

– Миссис Макдугалл?

Миссис Макдугалл поднялась с корточек из-за кустов роз, обозначавших границы между двумя участками. Чем-то она напоминала зобастого голубя.

– Никогда не знаешь, где кончается твое и начинается чужое, – заметил как-то Зик.

– Так это вы, Пэтти? – затараторила миссис Макдугалл. – Вы меня так перепугали! Думала, что тут ни души. Решила, что я здесь одна-одинешенька. А, мистер Келсо, добрый вечер! Вас я тоже не заметила. У меня такое плохое зрение! На той неделе два раза ходила к доктору, а он сказал мне, что мне уже не двадцать и мне пора… Но я так рада вас видеть, мистер Келсо! У меня всегда грудь распирает от гордости, когда я вижу, как лучшие люди нашей страны денно и нощно берегут наш покой, в то время как на первый взгляд представляется, будто человек не может чувствовать себя в безопасности даже в собственной постели, потому что то режут ножом, то душат и кровь течет рекой повсеместно.

Она подняла над головой моток тонкой проволоки и отрезала короткий кусочек.

– Я разбрасываю проволоку под кустами для наших маленьких пернатых друзей. Мне так жалко несчастных малюток, у меня прямо сердце уходит в пятки, когда подумаешь, что в таком огромном городе, как наш, им не из чего строить гнезда.

Она подала пучок из коротеньких кусочков металла.

– Я думала, что когда вы завтра пойдете охотиться на всех этих нехороших людей, вы сможете по дороге разбросать эти кусочки.

Зик взял проволочки из рук миссис Макдугалл.

– Обязательно, миссис Макдугалл, буду только рад. Когда у меня появится пауза между перестрелками, чем же мне еще заняться?

Она радостно кивнула, а Зик и Пэтти побрели к машине. Когда они отошли на безопасное расстояние, Пэтти прошептала:

– «Буду только рад»… Да ты, оказывается, такой врушка!

– И жулик в придачу. Сегодня днем я торговал книгами, вечером назначил информатором кота, а завтра буду разбрасывать проволочки для птичьих гнезд.

Пока Зик заводил машину, Пэтти перегнулась через дверцу и поцеловала его.

– А я тебя люблю, хоть ты и жулик!

– Скажи ей, – произнес Зик, – что этот поцелуй по счету пятый. Не исключено, что она пропустила один, а я не хочу, чтобы в ее учетные документы вкралась ошибка…

Сидя на ограде из бетонных блоков, Д.К. наблюдал за тем, как уезжал Зик. Ну и балда! Ничуть не лучше кретина по ту сторону улицы.

Он проследил за тем, как Пэтти вернулась в дом. Не прыгнуть ли к парадной двери? Она так хорошо умеет чесать за ушком и берет на руки перед сном. Но его могут больше не выпустить, а на дворе такая ночь… трудное предстоит решение. Да и есть наверняка больше не дадут. Он вспомнил, как смолотил за ужином целую банку макрели с невероятно приятным запахом. Никогда в жизни не нюхал такой макрели! Только потом во рту остался неприятный привкус. Полчаса он облизывался, пытаясь от него избавиться.

Дверь затворилась. Лучший в семье специалист по чесанию шейки и ушей очутился в доме.

Услышав шорох в кустах, он напряг все свои двадцать пять фунтов веса и навострил уши.

Оказывается, по кустам ходил всего-навсего Приблудный Кот. Какой он все-таки зануда – но доброжелательный зануда. Д.К. не был столь черств душой, чтобы прогнать его. Пока он знает свое место и не пытается проникнуть в дом, он может оставаться. Правда, пару раз он пробовал пробраться внутрь или пристроиться к его обитателям, чтобы те почесали и ему ушко, так что пришлось ему наподдать как следует на долгую память.

Ладно, пора начать ночное патрулирование. Никому нет дела до его забот, до битв, которые он вынужден вести, чтобы защитить территориальную неприкосновенность суверенной собственности. Его люди даже не представляют себе, что происходит, когда они спят. Он спрыгнул вниз, потянулся и крадучись двинулся вперед.

5

На следующее утро Зик сидел за столом и сочинял телетайпограмму в нью-йоркское управление. Ему надо было запросить ориентировку по поводу принципиального отношения к кошкам убийцы Артура Квинсленда Ричфипда и информатора Кэлвина Тэрмена по прозвищу Меморандум. Чтобы продумать образ действий Д.К., надо заранее знать, как эти люди будут реагировать на приход кота.

Можно представить себе, как Нью-Йорк отреагирует на запрос. Не так-то легко агенту расспрашивать друзей и знакомых разрабатываемого лица, как тот реагирует на представителей семейства кошачьих. Есть ли у него кошки? Хорошо ли он с ними обращается? Хорошо ли кормит? А если нет, то, может быть, он их не любит? Или не просто не любит? Откровенно ненавидит? Не видел ли кто, как он гонялся за кошкой? Нападал на кошку? Выбросил кошку из дому умирать с голоду?

Он кончил сочинять телетайпограмму, и тут с коммутатора ему сообщили, что ему пытается дозвониться некая мисс Хатчинсон. Будет ли он брать трубку? Он ответил, что будет.

– Это мистер Келсо? – спросила Шерли Хатчинсон низким, мурлыкающим голосом.

– Да, это я, мисс Хатчинсон.

– Мне так хочется, – сказала она, – чтобы вы звали меня Шерли, раз уж нам предстоит работать вместе.

– Откуда вы звоните?

– Как вы советовали, из автомата. У меня есть новости, и я решила, не сможете ли вы сбегать попить кофе… Тут есть одно тихое местечко, где нас никто не увидит.

– А сейчас вы бы не могли сказать, в чем дело?

– Понимаете, я слышала, как известное вам лицо сказало утром, что все идет прекрасно и в течение одного-двух дней должно быть принято определенное решение.

– Разговор шел с тем же собеседником, что и ранее?

– Уверена, что да.

– Не думаете ли вы, что действие, которого мы опасаемся, может произойти сегодня?

– Он сказал, в течение одного-двух дней. Он не был ни взволнован, ни встревожен, значит, вряд ли сегодня.

– А если вы заметите что-то необычное, сможете немедленно связаться со мной? Если меня не будет на месте, сослуживцы знают, где меня найти.

– Ну, конечно, мистер Келсо. – Недолго поколебавшись, она сказала: – Как бы мне хотелось называть вас Зик!

– Почти все так и делают.

– Что ж, спасибо, Зик!

Он проехал по скоростной дороге на Голливуд до Вентура-бупьвара. Повернул направо у бульвара Бальбоа, миновал городской гольф-клуб и вскоре оказался в районе еще не освоенных участков. Не доезжая до железнодорожного переезда, свернул налево на Виктори-бупьвар.

Остановился Зик прямо у входа на заброшенную фабрику – приземистое двухэтажное строение. На потрескавшейся штукатурке фасада расплылись дождевые пятна, а с двойной парадной двери давно отвалились куски краски. Бетонные стены оплетены высоченнейшими сорняками с сухими стеблями. О том, что намеревается проникнуть на фабрику, Зик начальника управления Ньютона не предупредил. Тот запретил бы столь опрометчивый шаг.

Выйдя из машины, Зик бросил косой взгляд на одноэтажный сборный домик, стоявший на противоположной стороне широкого проезда. Там в гостиной сидели двое агентов-наблюдателей, один из них с биноклем. Где-то дальше, на той же улице, вне пределов видимости в припаркованной служебной машине сидели еще двое агентов, готовые по сигналу вести наблюдение за любым, кто покинет территорию фабрики. Пока что оттуда не выходил ни один человек, за исключением больного артритом старика-сторожа Тимоти Зайберта, чей ежедневный маршрут длиною в милю представлял собой поход в восточном направлении в небольшой торговый центр неподалеку от Ван-Нюйс-бульвара. Там он покупал бакалею и прочие припасы.

Размеренным шагом Зик приближался к зданию фабрики. Он внимательно разглядывал его, ожидая увидеть движение за окнами. Подойдя к покосившейся двери, он постучал поначалу не слишком громко, а потом все сильнее и сильнее. Время от времени он прислушивался.

Наконец он рискнул открыть дверь сам, и, к его удивлению, она со скрипом распахнулась. Зик вглядывался во мрак.

– Есть кто-нибудь? – Голос его гулко раздавался в стенах огромного, похожего на склад здания и эхом отражался от стен. Зик крикнул еще раз и двинулся во мрак, который по мере адаптации стал рассеиваться. Шаги его четко отпечатывались на растрескавшемся бетоне, как бы он ни старался их приглушить. Сердце бешено колотилось.

Эта шинная фабрика не работала уже двадцать лет. Но на первый взгляд казалось, будто работники просто ушли по окончании рабочего дня, с тем чтобы на следующий день вновь приступить к работе. Подгнивали тюки упакованной резины. У стен, опасно накренившись, выстроились высокие стопки шин. Некоторые рассыпались, и шины раскатились по полу здания. На брошенном на верстак комбинезоне скопилась многолетняя пыль. Рядом с пожелтевшим блокнотом лежал огрызок карандаша и стояла чашка. А наверху поколения пауков сплели свои сети.

Впереди бежали маленькие коричневые ящерки, пытавшиеся сойти с тропы, по которой шествовал посторонний гигант, потревоживший их игру. Зик то и дело останавливался, окликал присутствующих и время от времени замирал, прислушиваясь, не раздастся ли звук, способный выдать присутствие посторонних.

Он миновал длинный ряд тюков и громоздких агрегатов. Здесь темнота оказалась непробиваемой, и ноги сами находили дорогу. Потом он повернул за угол, и темноту рассек свет слабой лампочки, висевшей под самодельным абажуром в геометрическом центре помещения. Он направился к источнику света, но не прошел и двух шагов, как перед ним, освещенный со спины, встал вооруженный мужчина. Это был Арти Ричфилд. Он не двигался. Лет ему было на вид не более сорока, телосложение хрупкое, лицо как в семи водах мытое. Усталые глаза его уставились на Зика.

– Стой на месте, парень, – лениво проговорил он.

Зик послушно выполнил это требование.

– И чего ты тут шляешься? – продолжал Арти.

Зик раздраженно ответил:

– Я оценщик налогооблагаемого имущества из финансового управления графства. Я кулаками чуть вашу дверь не выбил, а последние пять минут орал во всю глотку. А вы меня не слышали.

Арти задумался. Взгляд его обратился на большую плоскую амбарную книгу в руках у Зика.

Зик указал на оружие.

– Мне не хотелось бы докладывать, что мне угрожали в процессе выполнения мною служебных обязанностей.

При звуке слова «докладывать» Арти поднял оружие.

– Чем докажете, что служите по налоговому ведомству?

– А чего вы так боитесь? – спросил Зик, вынимая из внутреннего кармана пиджака плоскую, прикрытую плексигласом карточку-удостоверение.

Арти вслух прочел фамилию и имя.

– Эд Франкус, – произнес он, внимательно посмотрел на фотографию, потом перевел взгляд на самого посетителя. – И что вам тут надо?

– Вы владелец?

Арти отрицательно покачал головой.

– Нет, это нью-йоркское заведение. Видели объявление о продаже складского помещения?

Зик кивнул, а Арти продолжал:

– Как только уберем весь этот хлам, завезем сюда мебель.

– Мне надо осмотреть здание.

– Валяйте.

Пока Зик осматривал предприятие, Арти не сводил с него взгляда.

– И часто вы сюда заходите?

– Инспекция производственных помещений производится один раз в год.

Тут они подошли к куче разбросанного битого кирпича. Рядом стоял мусоросжигатель. Не меняя ритма движения, Зик высмотрел небольшую металлическую дверцу в наружной стене на уровне попа, через которую удалялась зола. Он обнаружил ее еще ночью, когда осматривал наружные стены предприятия.

Зик направился в конторское помещение, находившееся в центре огромного здания. Оно состояло из соединенных стеклянных рам размером двенадцать на двадцать футов, с одной дверью и плоским верхом. Там когда-то сидел управляющий, огражденный от шума и производственной суеты, но видящий все, что происходит на предприятии.

Спиною к Зику сидел мужчина, склонившийся над газетой, лежавшей на вертящемся столике, где, покрытые давней пылью, валялись разные мелочи. А сбоку стоял бросающийся в глаза новенький, только что из магазина радиоприемник. Зик заметил несколько древних стульев с прямыми спинками, включенную в сеть электроплитку на трех ножках и длинный стол, заваленный тяжелыми гроссбухами, не открывавшимися лет двадцать. На дальнем конце стола распластался компактный автономный холодильник полевого типа. Над головой на длинном шнуре болталась лампочка без абажура.

Рядом с конторским помещением шла наверх, на замыкающую один из торцов здания галерею лестница без перил.

– Что у вас там? – спросил Зик.

– Раньше были подсобные помещения, а теперь мы там спим. Приходится, иначе ребятишки растащат тут все по кусочкам.

Зик услышал за спиной легкий шум и обернулся. Из конторского помещения вылезал Меморандум. С подозрением посмотрел на пришедшего. На лице его отпечатались язвенные боли. Меморандум оказался коротышкой в помятой, засаленной одежде, с неаккуратно подстриженными усиками. Он уже несколько дней не брился. Как информатор он явно не внушал доверия. И все-таки по внимательном рассмотрении в нем обнаруживалось нечто, вызывающее немедленную жалость. Зик часто сталкивался с подобными личностями: маленькими, стеснительными, неспособными заявить о себе. Как правило, они полны добрых намерений и отчаянно жаждут влиться в ряды храбрецов и силачей, но просто не знают, как это сделать, и потому замыкаются в себе. Как типичные пугливые зайцы. Арти сказал:

– Это мой помощник.

И представил Зика Меморандуму:

– Это оценщик налогового управления.

Зик показал Меморандуму соответствующее удостоверение. После того как он продемонстрировал его Арти, он вложил туда записку, прикрыв ею фотографию. Печатными буквами было написано – «ИЩИТЕ ВЕЧЕРОМ В КОШАЧЬЕМ ОШЕЙНИКЕ». А ведь Зик всерьез помышлял о том, чтобы передать Меморандуму подробную инструкцию! Как хорошо, что он отказался от этой идеи… Арти осуществлял надзор чересчур внимательно и тщательно.

Прищурившись, Меморандум стал изучать удостоверение на расстоянии вытянутой руки. Пальцы дрожали. Зик напрягся. Он не предполагал, что Меморандум может читать только в очках.

Тут вмешался Арти:

– Дайте-ка взглянуть еще раз.

Зик выхватил удостоверение из рук Меморандума. Пока он передавал удостоверение Арти, записка успела скрыться в ладони. Движения Зика были последовательны и естественны. Еще мальчиком он увлекался фокусами.

Хмыкнув, Арти вернул документ.

Вдруг откуда-то из-за конторского помещения возник сторож. Он как-то странно расставлял шаркающие ноги, так что казалось, будто он движется сразу в двух направлениях. Сторож был до того тощ, что выглядел, как ходячий скелет.

Арти остановил его.

– Это наш хозяйственник, – сказал он Зику. Обернувшись в сторону, он продолжал: – Ну, чего ты припер сегодня, Тим? Не забыл по дороге?

Тим выпучил глаза, проглотил ком в горле и вспомнил:

– Кресс-салат.

– Ага, кресс-салат. Никогда не забывай, за чем тебя посылают, или буду гонять до бесконечности. – Арти пояснил Зику: – Мне обязательно надо есть сэндвичи с кресс-салатом. Бесподобная вещь! Обеспечивает великолепную форму, как соки. Любите кресс-салат?

– Никогда не пробовал.

– Типично, – сказал Арти. – Еще как типично. Все обжираются и вгоняют себя в гроб. Идите сюда. Угощу соком. Стебли горчицы, морковь, апельсины с кожурой, лимоны, шпинат – все в одном напитке.

– Мне уже пора идти, – произнес Зик. – Не знаете, в здании не проводились дополнительные работы?

– Кто будет вкладывать деньги в эту мышеловку?

После ухода Зика Арти сказал Тиму:

– Иди к телефону и позвони в финансовое управление графства. Спроси, работает ли у них оценщик недвижимости Эд Франкус. Вот, я тебе написал.

Тим хмуро осведомился:

– А если они никого такого не знают, тогда что?

– Скажи спасибо и повесь трубку. И никогда не забывай про кресс-салат.

Арти наблюдал за тем, как Тим проковылял через парадную дверь.

– Он сыграет в ящик еще до того, как мы уберемся отсюда.

Меморандум сказал:

– Хотелось бы прогуляться. Тут с ума сойдешь.

– Сядь и заткнись. Мне твое нытье осточертело.

Меморандум весь сжался, как бродячая собака после удара хлыстом. Собрав все силы, он взял себя в руки.

– Так со мной не разговаривают. – Голос его задрожал. Он никогда не умел внушать к себе почтение, как другие. – Я один из лучших мастеров своего дела. И если мне хочется пройтись…

Арти кивнул:

– Ладно, валяй…

Он небрежно сел и вынул револьвер. Отщелкнув барабан, проверил каждый заряд.

– …но у меня тут шесть патронов, и каждый из них утверждает, что ты предпочтешь побыть здесь.