Текст книги "Таинственный кот идет на дело"

Автор книги: Милдред Гордон

Соавторы: Гордон Гордон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

20

После этого Пэтти целый час просидела в гостиной, читая утреннюю газету. Мысли ее скользили по заголовкам и вновь улетали прочь, к Зику и Грегу. То она сожалела, согласившись на свидание с Грегом. То радовалась, что отомстит. Это заставит мистера Келсо поразмыслить над своим поведением. Если он решил, что получил ее в завернутом опечатанном и упакованном виде, то жестоко ошибается.

Приятно было вспомнить, как просветлело лицо Грега, когда она дала согласие на встречу. Это был прежний Грег, такой, каким он был много лет назад, радовавшийся, что поведет ее на вечеринку, в кино или на футбол. Сколько пет он был под рукой в нужную минуту, когда надо было разрешить какую-нибудь проблему, починить машину, проверить налоговую квитанцию или просто когда возникала необходимость в сопровождающем мужчине. Пэтти знала, Грег всегда надеялся, что в итоге она выйдет за него замуж. Того же ждали и соседи. Она давно уже могла стать миссис Болтер, если бы не его вздорный характер. Правда, все чаще и чаще ему удавалось брать себя в руки. Случаев, когда он выходил из себя, вроде отпечатков лап кота на машине, становилось все меньше.

Грег и Зик, такие разные. Грег жил, чтобы ходить на шоу и танцы и носиться с ревом по автострадам. Зик предпочитал тихие беседы, поездки на пляж в Бальбоа, плавание под парусом, пикники, путешествия автостопом, охоту в горах. Грег был всегда наготове, на взводе, как сжатая пружина, а Зик напоминал разношенные туфли, в которых удобно ходить. Грег говорил, что думал, Зик погружался в себя. Грег был открыт, Зик оставался загадкой.

В том-то и дело! Хватит с нее загадок. Она не собирается посвящать жизнь разгадыванию загадок. Как он мог, как он только мог? Стоило ей представить себе эту сцену с чудо-блондинкой, гладящей Зика по щеке, прижимающейся к нему, к вящему его удовольствию, Пэтти краснела с головы до пяток.

Она вернулась к действительности, услышав, как тихо отодвигается защелка задней двери. И припомнила другие тихие, едва различимые звуки, отпечатавшиеся в памяти, пока она витала где-то далеко.

Неслышными шагами она подошла к окну столовой, откуда было хорошо видно заднее крыльцо. И не поверила своим глазам. Там стоял отец, потихоньку вынесший на бумажной тарелочке прямо в кусты еду Приблудному Коту. Он ждал, пока П.К. кончит есть, чтобы забрать тарелочку.

Когда отец вернулся на кухню, его уже поджидала Пэтти.

– Ай да папа, кто бы мог подумать? – шутливо упрекнула она. Отец поглядел на нее так, будто его застали, когда он прикарманивал деньги из церковной копилки.

– Не веди себя так, будто поймала меня с поличным за распространением героина. Кот умирал от голода. Он мог умереть прямо здесь.

Она покачала головой.

– А нам, своим детям, ты запрещал выносить ему даже объедки! Хочешь иметь кошку – корми ее. – Она рассмеялась и погладила его по щеке. – Значит, будем кормить П. К.

Пэтти достала бекон и яйца.

– А откуда ты подглядывала?

– Из гостиной. Мне не спалось.

– Что-то не так?

– Ничего.

– У Ингрид с ее мальчиком?

Пэтти отсчитала восемь ломтиков хлеба и поместила их на решетку тостера.

– Ингрид сама справится. Не дави.

– Не очень-то верится. Думаю, нам надо проявить твердость. Не нравится мне, что она всю ночь будет сидеть на пляже с этим парнем.

– Не переживай. В ее возрасте ей пора научиться самой принимать решения.

Он подал на стол тарелки, потом поставил чашки с блюдцами.

– Тогда в чем дело, Пэтти? Что тебя мучит?

С первых минут сознательной жизни она знала, что отец умеет читать |ее мысли. Он до того точно их узнавал, что становилось страшно. Так было и сейчас.

– Ничего, – еще раз сказала она.

– Что-нибудь с Зиком?

Она кивнула.

– Вчера ночью мы поссорились.

– Навеки?

– Мне не хотелось бы говорить об этом. Не сейчас. Извини и пойми меня.

Он глядел в окно поверх апельсинового дерева.

– Пойду-ка я побреюсь. Мне сегодня надо пораньше быть на работе.

Он направился в ванную. Для отца самое скверное начинается в тот день, когда он снимает с себя функции главы семейства. Когда приходит время отказаться от руководства. Теперь все стоят на своих ногах. И если кто-то из них упадет, тебе их не поднять. Теперь не пойдешь в школу поговорить с учителем. Настало время, когда помочь им уже нельзя, как бы ни хотелось, как бы ни ощущалась их боль.

Пэтти варила новую порцию кофе, когда вплыла Ингрид.

– Застегни мне молнию, сестренка, – попросила она. На ней было легкое голубое летнее платье. – Если у меня когда-нибудь будет свой дом, – продолжала Ингрид, – то там будет десять комнат и в каждой ванна. Папа бреется, а в очереди уже стоит Майк. А где Д.К.?

– Часов в пять он попросился на улицу.

– В пять! Значит, ты не спала. Я знала, что ты не уснешь, и я рада, потому что ты должна обо всем как следует подумать. Если бы такое случилось со мной, я бы сказала себе…

– Мне все равно, что бы ты сказала себе.

– Прости, сестрица. Зик – это чудо. Такого ты никогда больше не встретишь, и нельзя просто так взять и пройти мимо. Если бы он был не таким старым, я бы сама вышла за него замуж.

Она на цыпочках подошла к задней двери. Открыла и свистнула.

– Интересно! Куда же подевался наш кот? Да, забыла тебе сказать, Зик хочет взять его еще раз сегодня вечером. Он просит не выпускать его целый день, дать ему возможность хорошо отдохнуть и успокоить нервы.

Пэтти включила кофеварку в сеть.

– Дело твое. Меня дома не будет. У меня свидание с Грегом.

– С Грегом! – в ужасе отозвалась Ингрид. – Ты идешь на свидание с ним просто назло Зику. В нашем школьном курсе человеческих отношений подробно говорится об этом. Последствия такого поступка бывают ужасными. Дело не в том, что Грег неинтересен, но если заглянуть в будущее, когда вам с Зиком будет уже за тридцать и физическая привлекательность потеряет свое значение… Как я уже сказала, Грег – интересный мужчина, и я бы вышла за него замуж, если бы не Зик, но такого, как Зик, не найдешь, второго такого на свете нет.

Пэтти с раздражением предложила:

– Почему бы тебе не выйти замуж сразу за обоих и тем самым решить за меня все проблемы?

– Сестренка, ты знаешь, что я просто хочу тебе помочь. Ты смотришь на ситуацию лишь со своей колокольни. До тебя не доходит, что сейчас мы решаем вопрос на всю жизнь, кто станет моим шурином.

– И моим, – подал голос Майк, энергично врываясь в комнату. – Доброе утро, – сказал он сестрам. И продолжил: – Свой голос я подаю за ФБР.

– Он подслушивал, – с упреком произнесла Ингрид. – Он стоял в холле и подслушивал.

– Мне придется снять напрокат римский цирк, – горько заметила Пэтти. – Тебя хочет видеть Грег. Прямо сейчас.

– Грег? С какой стати?

– Откуда мне знать? Он тут шнырял в кустах под моим окном в пять часов утра.

– Зачем? – спросила Ингрид.

– Пойду выясню, – сказал Майк.

Пэтти крикнула вдогонку:

– Завтрак через десять минут. Слышишь, через десять минут!

– Сестренка, – нерешительно заговорила Ингрид, потягивая апельсиновый сок.

– Я сказала – нет.

– Но ты даже не выслушала…

– И все равно – нет. Особенно, когда ты разговариваешь в таком тоне.

Но Ингрид настойчиво продолжала:

– Когда ты меня так грубо перебила, я хотела тебе сказать: я знаю, что должна в выходные побыть дома и помочь по хозяйству, но наши одноклассники собираются поехать в больницу в Камарильо побеседовать с группой умственно отсталых девушек и выяснить, нельзя ли заинтересовать их шитьем или рукоделием, чтобы они не замыкались в себе. Ты знаешь, это помогает.

– А Джимми едет?

– Не может. Он участвует в соревнованиях. Гонки за лидером.

– А если бы вы отложили поездку на неделю?

– Бог ты мой, сестренка, тебе бы прокурором работать. Ты так умеешь вывернуть все шиворот-навыворот, что получается, будто Джимми не заинтересован в помощи больным людям.

– А разве это его интересует?

Ингрид задумалась.

– Ну, у нас просто разный образ мыслей.

– Разный, – сказала Пэтти. – В общем, если тебе надо будет куда-нибудь поехать в любую из суббот…

Ингрид стала тискать Пэтти.

– Спасибо, сестренка. – Она подошла к двери и снова свистнула, вызывая Д.К. – Когда наша бездонная бочка не приходит к завтраку, что-то не так. Как ты думаешь, не поставил ли Грег новую западню?

Майк вернулся вовремя и первым уселся за стол.

– Грег, – закричал он, – Грег – мировой парень из самых мировых! На большой! Таких мужиков на свете больше нет! Кроме, конечно, папы.

– Сколько? – спросила Пэтти.

– Сколько чего?

– Сколько он тебе платит за рекламу своих добродетелей?

– Ни единого цента. Клянусь…

– Значит, у тебя неприятности, а он тебя выручает.

Лицо у Майка вытянулось. От продолжения допроса его спас приход отца, который приглаживал рукой волосы.

– Почему они растут кустами? Я могу их только расправить.

Когда все расселись за столом, отец сказал:

– Сегодня, Майк, твоя очередь.

Произнося ежедневную молитву, Майк был весьма прямолинеен. Он выступал, как бухгалтер, благодарящий Господа за каждое конкретное благо. Сегодня он помянул Грега и козла.

Когда Майк кончил, Джордж Рэндалл обильно намазал патокой гречневый кекс.

– Поскольку среди прочего ты поднял вопрос о козле, то не буду задавать вопрос, что именно он делает перед фасадом нашего дома, ибо я никогда не поощрял неправды. Но позволю себе все же спросить, является ли он постоянным жителем нашего двора или временным его обитателем?

Тут заговорила Ингрид.

– Это «козел отпущения». Он тут остался после вечеринки. После уроков я отведу его домой.

– Лучше бы это была корова, – произнес Майк, запихивая в рот горячий кекс. – Вы знаете, что у коровы четыре желудка? По-латыни они называются «румен», «ретикулум», «омасум» и «абомасум». Представляете себе, сколько она может одновременно заглотать горячих кексов?

Ингрид решила, что стареет. Она припомнила, как давным-давно сама любила выражаться подобным образом и считала это весьма шикарным.

– Не знаю, что бы мы делали, если бы ты нас не просвещал.

В эту минуту Ингрид, идя к плите, наступила на что-то скользкое. Увидев, на что она наступила, Ингрид разинула рот и плюхнулась на ближайший стул.

– Она встала на мою лучшую улитку, – укоризненно произнес Майк.

– Майк! – рассердилась Пэтти. – Я же предупредила тебя, что если я опять увижу в доме улиток…

– Улиток? – вышел из себя Джордж Рэндалл.

Майк стал взывать к здравому смыслу.

– Папа, ты же деловой человек и поймешь меня. За каждую беговую улитку я получаю доллар. У нас в Вудлэнд-Хиллз будут дерби улиток, и я их тренирую. Это товар, на который существует спрос у покупателей от шести до восьми лет.

– А мне все равно, хоть для дерби в Кентукки, – сказала Пэтти, – улиток из дома надо убрать.

В дверь позвонили.

– А это еще кто? – резко спросила она. У двери она на миг замерла. Сердце сильно билось. А вдруг это Зик? Она поспешно стала придумывать подходящие слова.

Это оказался Мервин в сопровождении мальчика такого же возраста.

– Можно посмотреть на моего кролика? – Он показал на спутника:

– Мой товарищ Билли. – А Билли он сказал: – Это мама Майка. Она хорошая.

Майк громко крикнул:

– Мервин, заходи и забирай свой аккумуляторный фонарик из розетки в гостиной.

– Так это его фонарик? – в изумлении спросил Джордж Рэндалл.

– Это небольшая услуга, которую я предоставляю моим клиентам, – доверительно сообщил Майк. – Стоит недорого, и им это нравится.

– Так вот почему изо всех розеток торчат аккумуляторные фонарики на подзарядке!

– Пойду поищу Д.К., – сказала Ингрид, так и не кончив завтрак. Она свистела и звала кота по имени, а в это время от сильнейшего стука в дверь в буфете зазвенела посуда. Все подпрыгнули. Этот отчаянный стук был очевидным знаком катастрофы, происшедшей или будущей.

Пэтти открыла дверь и обнаружила на крыльце наклонившую голову миссис Макдугалл, похожую на быка, вылетевшего на арену с раздутыми ноздрями.

– Что случилось, миссис Макдугалл… – начала Пэтти.

– Лишь благодаря милости Божьей стою я здесь, а не благодаря заботе людской. Еще один час, и мы с Уилбером утонули бы во сне и переселились в мир иной.

– Что вы имеете в…

Миссис Макдугалл не терпела, когда ее перебивали.

– Если бы я не встала посреди ночи… когда меня подняла неведомая сила. Встала я и пошла на кухню, а там подо мною что-то журчит и шумит, комната качается, как пьяная, и я побежала к подвальной двери, и если я даже доживу до ста лет, как моя бабушка, мир ее праху, то никогда это зрелище не изгладится из памяти: волны так и ходят ходуном в темноте, лижут верхние ступеньки и стараются добраться до меня.

Пэтти подождала, пока она замолчит.

– Мне жаль, что у вас затопило подвал. Если мы чем-то можем вам помочь…

– Помочь! – Последовал новый взрыв. – Вы можете закрыть воду, вот чем вы можете помочь. Напустили ее ко мне в подвал через сусликовые норы. Водопроводчики сказали, что вода, должно быть, течет уже несколько дней, а Уилбер сказал, что любой дурак понял бы… Погибли все мои варенья и джемы, а я так над ними трудилась! Но есть люди, которым наплевать на соседей, лишь бы избавиться от сусликов.

– Майк! – крикнул Джордж Рэндалл вслед силуэту, пропавшему за задней дверью.

– Грег! – прошептала Пэтти. Теперь все стало ясно: появление Грега в пять утра на заднем дворе рядом с краном, Грег, покрывающий Майка, и Майк, считающий Грега мировым мужиком. В эту минуту она стала лучше думать о Греге, который спас Майка, ничего ей не сказав.

Не прошло и минуты, как из-за спины Пэтти появился Джордж Рэндалл, волокущий за собой Майка.

– Мы оплатим убытки, – сказал он, – а Майк поможет вам вычистить подвал после уроков. Верно, Майк?

Майк был потрясен.

– Бесплатно?

– Бесплатно.

– Но за сусликов я получил всего три доллара.

– Таков закон делового мира. Появляются непредвиденные обстоятельства, и ты разорен.

– Еще как! Придется платить из будущих доходов.

Миссис Макдугалл успокоилась.

– Я сказала Уилберу, они поступят честно. Я сказала Уилберу…

Она тут же позабыла, что она сказала Уилберу. И снова обратилась к Пэтти:

– Бедное, бедное дитя! Мою двоюродную сестру тоже когда-то соблазнили и покинули. Тело ее нашли в реке, а к своей груди она прижимала портрет…

Вскоре после ее ухода Ингрид разразилась слезами:

– Он умер – валяется под домом и не отзывается на мой голос и даже не дышит.

Пэтти ринулась из дома, а за ней все остальные. У лаза под домом она опустилась на колени. Ингрид оказалась права. Д.К. лежал, вытянувшись во всю длину. Не двигались ни хвост, ни уши, ни другие части тела. Она позвала его сначала тихо, потом чуть громче. Плачущая Ингрид присела рядом.

– Ну-ка, пустите меня, – сказал Джордж Рэндалл. Он пролез под дом, и когда очутился в нескольких футах от кота, тот открыл глаза. Он конечно, слышал Ингрид, но предпочел не отвечать. Ему надо отдохнуть. И потом он чувствовал себя не слишком хорошо. Съел что-нибудь не то. Может быть, жареное мясо?

– Он в порядке, – сказал им Джордж Рэндалл.

Пэтти вздохнула с облегчением, но Ингрид еще пуще расплакалась.

– Вытащить его? – спросил Джордж Рэндалл.

Что же, они собираются тащить его отсюда, невзирая на то, в каком он состоянии? Неужели Рэндалл не видит, что ему плохо? Ему бы самому понравилось, если бы его куда-то тащили наутро после большого приема? Тут Д.К. пронзила острая боль в левом боку. Он чуть-чуть застонал.

– У него что-то болит, – сообщил Джордж Рэндалп. Это решило ход действий. Он подсунул руки под Д.К. и осторожными движениями подтащил кота к пазу. Д.К. застонал.

– Он умирает, – сказала Ингрид. – Я вижу. Я проходила в школе курс первой помощи…

– Не лучше ли отвезти его к врачу? – спросил Майк. – Я оплачу.

Все уставились на него с удивлением.

– А для чего тогда деньги? – жестко произнес он.

– Давайте подождем, – предложила Пэтти. – Может быть, он просто переел?

Ингрид сказала:

– По-моему, надо предупредить Зика.

– Нет! – воскликнула Пэтти и спокойно добавила: – Подожди до конца уроков.

Д.К. опять застонал. Эти приступы колющей боли появлялись все чаще и чаще. Он потянулся, чтобы лизнуть Ингрид, затем поглядел на нее долгим прощальным взглядом.

21

Арти с верхнего этажа рассматривал заросли у входа. Ему вдруг пришло в голову осмотреть поле с этой выгодной точки. Правая рука у него задрожала – верный признак опасности. Он как будто хотел выхватить оружие.

– Погляди на этот след в траве, – сказал он Меморандуму, стоявшему рядом. – Его не мог оставить кот или собака. Зверь покрупнее.

Солнечный свет четко освещал след в зарослях. Меморандуму стало страшно. Надо что-то сказать. Он в отчаянии пытался придумать подходящую реплику. По вискам будто молотом ударило. Скоро его резанет приступ язвы.

Арти обернулся. Тяжелым, внимательным взглядом он уставился на Меморандума.

– Тут прополз кто-то большой, – сказал Арти тоном мальчишки, глядящего на жука на булавке. – Полз, а не шел.

И двинулся к лестнице.

– Мистер Дюваль хочет, чтобы ты сбрил усы. Он усов не любит.

Меморандум почувствовал острую боль. Приступ. И подумал: мертвого меня будет труднее опознать без усов.

– Он везет товар?

Арти пожал плечами и, спустившись по лестнице, пошел прямо к старому мусоросжигателю в дальнем северо-восточном углу. Нос учуял посторонний запах и привел его к форели, свисающей с полки.

– Как попала сюда эта чертова рыба? – спросил он шепотом.

– Может быть, кот принес, – предположил Меморандум.

– И положил сушиться? – Арти с презрением проследовал мимо и подошел к задней двери. Выйдя наружу, он сказал скорее себе, чем Меморандуму: – Вот по этой линии мы шли прошлой ночью. – Он прошел весь путь и остановился у «крайней точки». Дрожащими руками он зажег спичку, закурил и задумался: – Еще шаг, и я бы наступил на кого-то. Я же сказал, что чую людей. – Тут он резко повернулся к Меморандуму: – А ты прошлой ночью никого не заметил?

Меморандум отрицательно покачал головой.

– Врешь, – сказал Арти. – Все ты врешь.

Меморандум задрожал от неожиданности.

Арти внимательно рассматривал зольное отверстие.

– Через него не может пролезть даже ребенок, – бормотал он про себя. – Но кто-то побывал у нас прошлой ночью. Рыба не могла войти сама собой и залезть на полку. Но зачем было приносить сюда рыбу? Зачем?

Он вернулся на фабрику, все еще бормоча себе под нос. Меморандум стоял потрясенный. За кого этот вшивый барин себя принимает да еще обзывается, говорит, что я вру? Надо подождать, пока придет товар. Он им тогда скажет пару слов. С ним нельзя так обращаться!

Вдруг ему пришло в голову, что ФБР может бросить его на произвол судьбы. Он ведь сыграл свою роль. Предупредил о готовящемся жульничестве, одном из крупнейших в мире ювелирного бизнеса. Так какое им теперь дело до того, запустят ли ему заряд в пузо?

Бросив взгляд вверх, он заметил, что Арти высунулся из окна верхнего этажа, устанавливая прожектор над задней дверью.

Меморандум прикинул, далеко ли до улицы. Не более пятидесяти футов от выхода, но путь шел через сухой бурьян, шорох которого громче сирены тревоги. Сердце сильно забилось; в голове вертелась мысль, что это последний шанс, другого может и не быть.

Если он медленно отойдет в сторону… Арти все еще наклонялся над прожектором.

Меморандум сделал длинный продуманный шаг в направлении улицы. Ему удалось просунуть ноги в бурьян и найти точку опоры. Еще один тщательно продуманный шаг и еще. В промежутке между шагами он повернул голову чтобы проверить, чем занят Арти. Быть может, этого не следовало делать. Обычно человек чувствует, когда на него смотрят. По крайней мере, он замечал это всегда.

Еще пять шагов, и будет пройдена треть пути. Вдруг треснула ветка, и шум этот показался громом. Он замер. Но Арти ничего не слышал. Он возился с отверткой. У него свои проблемы. Прожектор – штука слишком тяжелая для одного человека.

Еще один шаг, потом еще, и вдруг оглушительный гул. В футе от него в землю врезалась пуля. Не выдержав, он побежал.

Опять загудело, и он встал как вкопанный. Оглянувшись, он безумно заорал.

– Не надо! Я иду назад.

Сидя на подоконнике, Арти держал его на мушке. Ему показалось, что он различает медленное нажатие пальца на спуск. Инстинктивно Меморандум почувствовал, что на этот раз промаха не будет.

– Не стреляй! – закричал он – Я просто пошел прогуляться.

Он услышал хриплый, дьявольский смех.

– Стой на месте, Мак, и повернись лицом ко мне.

Трясясь всем телом, едва дыша, Меморандум повиновался. Боже молился он, не позволяй ему убить меня.

Арти хохотал:

– Хочешь закурить – кури. Время у меня есть. Думаю, что каждый имеет право на последнюю в жизни сигарету

В совершенном отчаянии Меморандум глядел на него снизу вверх. Арти сердито произнес:

– Поторопись, Мак. Я делаю тебе одолжение.

Механически Меморандум вынул пачку из кармана рубашки. Он нервно шарил пальцами, пытаясь выудить хоть одну. Как зачарованный он глядел на револьвер. Ему все время представлялось, как разорвется на куски его плоть.

– Давай, давай! – подгонял Арти

Меморандум нашарил спички. Он слышал, как в отдалении жужжит газонокосилка, проезжает машина, а где-то поблизости лает собака. В голове шел нескончаемый диалог. Стой на месте, внушал один голос, делай то, что он прикажет, иначе он тебя тут же убьет, возражал второй.

Меморандум медленно зажег сигарету Арти, конечно, позволит ему затянуться четыре-пять раз. За это время кто-нибудь заметит, что Арти направил на него револьвер.

Он затянулся один раз и снова сунул сигарету в рот. Тут заговорил револьвер. В лицо ударила струя горячего воздуха, опалило губы. Он покачнулся и чуть не упал. В него попали, но куда? Странно, но голова продолжала работать. Он был зрителем, наблюдавшим со стороны за самим собой. В любую минуту он может бездыханным свалиться наземь.

Он подождал, не сходя с места, и внезапно осознал, что в него не попали. Но тут же заметил, что от сигареты отстрелена половина.

Арти крикнул:

– Давай, дубина стоеросовая, иди сюда.

Меморандум сделал резкий выдох. Он был жив, и ему было хорошо! И все-таки он останавливался после каждого шага, заросли казались непроходимыми.

Арти держал его под прицелом, пока он не зашел в здание. С неубранным револьвером Арти встретил его, едва переводя дыхание после бега по лестнице.

– Трус вонючий! – злобно завопил он.– Не мог даже рвануть как мужчина!

Меморандум ошеломленно застыл. Арти продолжал:

– А я бы тут же пришил тебя. Старику было бы все равно, раз я помешал тебе слинять!

Меморандум попытался обойти его. Но быстрым движением Арти преградил ему путь.

– И куда же ты нацелился? Небось в ФБР?

Если бы Меморандума ударили рукояткой револьвера, шок был бы значительно меньшим. В панике он отвел глаза. И силой заставил себя взглянуть в лицо Арти. Иначе ему не доказать свою невиновность. Но так и не смог, и вина его для Арти стала очевидной.

Ему каким-то образом удалось пройти мимо Арти и доковылять до конторы, где он и плюхнулся на стул.