Текст книги "Доиграть до конца (СИ)"

Автор книги: Милана Масалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

***

      …Утром после дежурства Карпов с трудом добрался до кровати и сразу же заснул. Ему приснился кошмарный сон, где ему постоянно приходилось играть в шахматы, а для того, чтобы убить фигуру противника, ему достаточно было раздробить её о доску кулаком, при этом по доске во все стороны разбрызгивалась кровь. И ещё всю ночь в его ушах звучали два слова: «безнаказанность» и «вседозволенность».

***

      …А через две недели после дежурства он узнал, что Виктор Погребов по кличке Витя Подвальный был переведёл в СИЗО. Там его поместили в одну камеру с какими-то рецидивистами, живущими «по понятиям», которые, узнав, что Подвальный изнасиловал женщину, сделали с ним что-то до такой степени ужасное, что он к утру умер от обширного инфаркта...

Моя территория – мои правила

      Первые несколько лет Карпов жил в коммуналке, каждый месяц принося Авдееву деньги, собранные с жильцов, и полный финансовый отчёт о стоимости текущего ремонта, оплате коммунальных услуг и сумме, полученной от аренды квартиры. Авдеев бегло просматривал отчёт Карпова и, не считая, давал ему назад полпачки принесённых денег. Так повторялось из месяца в месяц, но у Карпова и в мыслях не было обманывать Авдеева: может быть, это было уважение, а может быть и страх опять всё потерять…

      Уже через полгода Карпов стал полноправным хозяином коммуналки. Для начала он выжил оттуда всех неугодных ему жильцов. Затем сдал пару комнат бригаде квалифицированных строителей, которые в счёт квартплаты сделали капитальный ремонт всей квартиры. После этого Карпов значительно увеличил стоимость аренды. Он очень требовательно подходил к подбору квартирантов, среди которых обязательно были опытный медработник для лечения Карпова, хозяйственная женщина средних лет, которая убирала квартиру, варила Карпову еду и обстирывала его, а также молодая девушка, с которой Карпов регулярно спал.

      Всем этим людям Карпов продлевал регистрацию в Москве и помогал найти работу, но в случае совершения ими какого-либо проступка безжалостно выгонял из квартиры в течение часа. Особенно часто он выгонял молодых девушек, которые почему-то думали, что переспав с ним, можно не платить за квартиру. Глупые! Они не понимали, что платили за ПРАВО физически находиться на территории его квартиры. А ЖИЗНЬ там подразумевала беспрекословное выполнение всех требований и желаний Карпова, причём абсолютно бесплатно.

      Время от времени к нему в коммуналку заходил Авдеев, проверял состояние квартиры, а затем подолгу играл с Карповым в шахматы и рассуждал о жизни. Карпов ненавидел такие визиты, он так и не смог научиться получать удовольствие от игры в шахматы, тем более, что недавно он купил себе компьютер и «подсел» на преферанс, который показался ему гораздо более интересным и развивающим.

      Но Авдеев был хозяином его квартиры, его начальником, который щедро расплачивался за сверхурочную и не имеющую никакого отношения к службе в УгРо работу, которую выполнял для него Карпов, поэтому он и терпел Авдеева с его шахматами, хотя сам признавался себе, что эта игра довольно сильно развила логику его мышления.

***

      Каждую субботу вечером Карпов ходил в гости к своим родителям и младшей сестре Ане. В последнее время его отец, работавший хирургом, начал чудить: то тараканы на кухне ему мерещились, то ему казалось, что во время проведения операции он забыл сделать какие-то действия.

      – Это всё масочный наркоз, – говорил он. – Не у одного хирурга от него к старости мозги отказали. Как только Анька получит образование – уйду из отделения в поликлинику.

      А пока отец делал по пять операций в день, чтобы его семья ни в чём не нуждалась. Он потратил огромные деньги, чтобы вскладчину с другими врачами из отделения купить только-только появившийся тогда лапароскоп.

***

      Однажды Карпов, допрашивая какого-то потерпевшего, находящегося в той же больнице, где работал его отец, решил зайти проведать и отца. Он зашёл в ординаторскую и увидел, что его отец, бледный и со страдальческим лицом, лежит на диване под капельницей.

      – Ничего страшного, – слабым дрожащим голосом успокоил он встревоженного Карпова. – Операция длилась пять часов, меня это выжало, как лимон, вот, решил глюкозу покапать.

      Действительно, на штативе была закреплена полулитровая банка с раствором глюкозы, хотя в ней могли растворить всё, что угодно. И Карпов понял, что его отец серьёзно болен, причём о своей болезни он старается почему-то никому не говорить.

***

      …Карпов по привычке открыл дверь родительской квартиры своим ключом. Никто не вышел ему навстречу, только из дальней комнаты слышалось невнятное бормотание отца, да по всей квартире витал запах эфира.

      Карпов зашёл на кухню, чтобы поставить торт и пакет с фруктами, которые он принёс в гостинец, и увидел на полу под газовой плитой связанную маму с заклеенным скотчем ртом. Он попытался развязать её, но она отрицательно трясла головой и показывала носом в направлении гостиной, откуда слышался голос отца и звяканье каких-то металлических деталей.

      Зайдя в гостиную, Карпов чуть не потерял сознание, увидев распоротый живот сестры и отца, устанавливающего зажимы по краям разреза на животе Ани. Одним ударом Карпов «вырубил» отца, а затем позвонил Авдееву и объяснил ситуацию.

      Уже через пять минут Ане была оказана неотложная помощь, после чего её отвезли в больницу. Отца Карпова увезли в КПЗ, а Авдеев и Карпов следили за работой криминалистов на месте преступления.

      К вечеру стало известно, что у Михаила Семёновича Карпова несколько лет назад появились признаки шизофрении. Процесс этот был вялотекущий и давал возможность отцу Карпова самостоятельно лечиться, не привлекая к себе внимания окружающих. В то время самым действенным способом лечения шизофрении считалась шоковая терапия, поэтому Михаил Семёнович по заранее рассчитанной схеме делал себе инъекции инсулина, а потом от передозировки у него наступала инсулиновая кома, из которой его выводил его друг-хирург, с которым они всю жизнь работали в одном отделении, и который один знал о его заболевании.

      Но сколько верёвочке не виться, а конец обязательно будет. Вот и Михаил Семёнович, узнав, что его дочь-школьница, ради обеспеченного будущего которой он часами стоял за операционным столом и травился наркозом, беременна, испытал сильнейший эмоциональный стресс, приведший его к приступу, в результате которого он решил вырезать из живота Ани ребёнка и зашить туда котёнка.

***

      В понедельник утром Авдеев лично повёз Карпова в психоневрологический диспансер и заставил его пройти полную медико-психиатрическую экспертизу.

      – Психических заболеваний у тебя нет, – сказал Авдеев Карпову, когда получил сертификат о его состоянии здоровья. – Не пей ничего крепче компота и не оставляй на всю ночь баб – и всё у тебя будет хорошо.

      Они сели в авдеевский «Запорожец» и направились в отдел.

      – Я за тебя лично перед вышестоящим начальством поручился, – сказал Авдеев. – Знаешь, что это значит?

      Карпов молча пожал плечами.

      – Если я увижу, что ты становишься неадекватным – сразу пристрелю, – очень спокойно сказал Авдеев.

***

      …Через пару лет Карпов, играя в шахматы, неожиданно для себя обнаружил, что просчитывает у себя в уме любые возможные последовательные пять своих и авдеевских ходов. Да и вообще, все свои действия на работе и в быту он тоже автоматически начал просчитывать, заранее отметая тупиковые варианты и всегда находя самый оптимальный выход из создавшегося положения.

      Авдеев с самого прихода Карпова в отдел выделял его среди других оперативников. Карпов, как и во время учёбы в школе милиции, продолжал руководить своей бригадой штурмовиков, в состав которых входили и пришедшие вместе с ним в «Пятницкий» Дима Воронов и Юра Пономаренко.

      Через пять лет после прихода Карпова в отдел, старый начальник РОВД ушёл в отставку, а на его место назначили начальника следствия Захарова. С тех пор каждый обеденный перерыв Авдеев вызывал к себе Карпова и целый час играл с ним в ненавистные ему шахматы, доводя его до крайней степени истерического спокойствия.

      Через семь лет службы в УгРо, который к тому времени уже переименовали в СКМ, Авдеев, теперь уже подполковник милиции, предложил Карпову выкупить у него всю коммуналку.

      Карпов к этому времени заочно закончил юридический институт, дослужился до капитана милиции, и, все эти годы регулярно выполняя личные поручения Авдеева по наведению ОСОБОГО порядка в районе, стал довольно богатым человеком.

      А ещё к этому времени Карпов понял, кем хочет стать в этой жизни: полноправным хозяином всего района. Как подполковник милиции Василий Павлович Авдеев.

Авдеев

      Да, именно Авдеев, с его внешностью ЖЭКовского водопроводчика, серым пальто с брежневских времён и «ушастым» «Запорожцем» оказался новым хозяином района. Правда, со временем выяснилось, что его «Запорожец» даст фору многим иномаркам, а пальто, так же, как и вся остальная одежда Авдеева, шилось на заказ в хорошем ателье.

      Карпов боялся и ненавидел Авдеева. А какие ещё чувcтва он мог испытывать к человеку, превратившего его в послушную марионетку для достижения своих целей? Авдеев сначала щедрой оплатой простых поручений приучил его к сытой и красивой жизни, всегда начисто уничтожал следы проступков Карпова, а затем, когда Карпов стал крепко с ним повязан, начал приказывать ему выполнять задания, которые очень часто выходили за рамки закона.

      Карпов не всегда мог в одиночку выполнить поставленные Авдеевым задачи, поэтому ему приходилось привлекать к этим стрёмным делам своих знакомых, на которых он мог положиться или которые были ему чем-то обязаны. Это со временем научило его с первого взгляда безошибочно определять, что собой представляет данный человек и стоит ли с ним иметь дело.

      И очень скоро Карпов понял, что Авдеев – самый опасный и страшный человек из всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни.

      Авдеев был жестоким и бессовестным. Карпов убедился в этом ещё во время своего первого совместного с ним ночного дежурства. Но оказалось, что тогда он просто поприкалывался над задержанной женщиной, а заодно и навсегда избавился от грабителя Вити Подвального, после смерти которого дело об изнасиловании Тращенковой было закрыто.

***

      …Спустя пару месяцев после поступления на службу в милицию, Карпов проводил допрос задержанного, разбившего боковое стекло в автомобиле и укравшего оттуда автомагнитолу и барсетку. Когда задержанного начали преследовать патрульные, он выбросил украденное в мусорный бак, а теперь, глядя честными глазами на Карпова, рассказывал о том, что увидел эти вещи валяющимися на улице и решил выбросить их в мусорный бак, чтобы поддержать чистоту возле дома.

      Карпов уже полчаса задавал вопросы о том, где и когда именно задержанный нашёл вещи и кого он видел неподалёку от этого места. Он ждал, когда воришка начнёт путаться в своих показаниях, и тогда он сможет вывести его на чистую воду.

      Неожиданно дверь в допросную открылась, и туда зашёл Авдеев.

      – Сколько можно с ним возиться? – недовольно спросил он Карпова. – Тоже мне, Алёхин, – обозвал он его, имея в виду длительное обдумывание каждого хода, которым был знаменит этот гроссмейстер.

      – Я сейчас выясняю обстоятельства появления у задержанного барсетки и автомагнитолы… – начал объяснять Карпов.

      – Выбил стекло в машине и забрал оттуда эти вещи – вот и все обстоятельства, – уверенным тоном сказал Авдеев. – Я ничего не попутал? – и он презрительно посмотрел на воришку.

      – Я нашёл барсетку и автомагнитолу на улице и решил выбросить в мусор… – опять попытался рассказать свою версию произошедшего задержанный.

      Авдеев некоторое время слушал этот рассказ, затем молча достал из кармана брюк спичечный коробок и вытянул оттуда две спички. Потом он встал за спиной задержанного и приблизил спички в своих руках к его ушам.

      – Сейчас ты подробно напишешь в том, как разбил окно в машине и украл оттуда барсетку и магнитолу, – не повышая голоса, уверенно приказал Авдеев, – иначе эти мои слова будут последними, что ты услышишь в своей жизни.

      – Я ничего не… – начал было опять свою песню воришка, он резко замолчал, почувствовав, как острия спичек в его ушах начали двигаться в направлении барабанных перепонок. – Я напишу, – быстро сказал он, только спички уберите…

      Потом Карпов был свидетелем угроз Авдеева напоить подозреваемых водой из чашки, в которую были насыпаны осколки стекла или металлическая стружка. Иногда Авдеев через одежду пытался гладить нагревающимся утюгом живот или спину подозреваемого. И это были самые гуманные способы получения нужных показаний от задержанных.

      А ещё Авдеев люто ненавидел женщин, которые носили одежду, подчёркивающую достоинства их фигуры, и выставляющих напоказ свою грудь и ноги. Любая подозреваемая, одетая подобным образом, была обречена терпеть грубые домогательства Авдеева, которые он называл «трахом в воспитательных целях», после чего бывала великодушно прощена, если конечно, оказывалась ни в чём не виноватой.

      – А какого она так одевается, – объяснял Авдеев своё поведение. – Раз показывает всем, что у неё вверху, что у неё внизу, значит, хочет, чтобы этим попользовались. Или я с закрытыми глазами по улице ходить должен?

      Многие задержанные проститутки после часа, проведённого с Авдеевым, давали себе слово не только перестать заниматься древнейшей профессией, но и стать феминистками, пуританками, а то и вообще уйти в монастырь.

***

      И каково же было удивление Карпова, когда он узнал, что самодур, садист и насильник Авдеев женат… Правда, узнал он об этом только в день смерти Наташи – так, оказывается, звали жену Авдеева. Наташа погибла в результате несчастного случая: она ожидала лифт и опёрлась спиной о его двери, которые неожиданно открылись. Наташа упала в шахту лифта, а через минуту её придавил подъехавший лифт. Хоронили её в закрытом гробу.

      Но ещё больше Карпов удивился, когда уже на похоронах все сотрудницы отдела, считающие себя одинокими старыми девами, начали наперебой утешать Авдеева и убеждать его в том, что жизнь продолжается…

      Прямо с поминок Авдеев поехал на работу в отдел, где до полуночи молча играл с Карповым в шахматы.

      – Я сегодня в отделе ночевать останусь, – сказал он Карпову, складывая шахматы.

      Карпов сочувственно кивнул ему и поехал домой.

***

      Первое время после смерти Наташи Авдеев вёл себя, как обычно, только презрительно смотрел на суетящихся вокруг него сотрудниц отдела, желающих занять ещё тёплое вакантное место возле начальника СКМ. И ещё всё это время он жил в отделе. Вечером, недели через две после похорон жены, Авдеев вызвал Карпова.

      – Отвези меня домой, – приказал он.

      Карпов в то время ездил на 41-м «Москвиче», мечтая со временем купить «Победу» и переделать её в навороченный автомобиль типа авдеевского Чарлика.

      – Давай, сейчас ненадолго поднимемся ко мне, – сказал Авдеев, когда они подъехали к его дому.

      В своей квартире Авдеев быстро собрал все свои документы и самые необходимые вещи.

      – Обменяй мне эту квартиру на другую, – приказал он Карпову. – Чтобы всё в ней было абсолютно другое: местность вокруг, этаж, количество комнат, мебель, посуда… А я пока у тебя поживу.

***

      …И Авдеев переехал к Карпову, который совсем недавно сделал ремонт в уже своей собственной огромной квартире, разогнав оттуда надоевших ему за семь лет квартирантов. Теперь уже не только в обеденный перерыв, но и каждый вечер после работы Карпову приходилось играть с Авдеевым в шахматы, причём почти всегда Авдеев за время игры успевал опорожнить бутылку водки и начинал «выносить мозг» Карпову, включая почти на полную мощность магнитофон с записями психоделической музыки конца 60-х – начала 70-х годов и цитируя обширные отрывки из хипацкой литературы этого периода.

      Но именно эти его пьяные застольные монологи сформировали мировоззрение Карпова. Он научился говорить метко, кратко и убедительно. А фраза Джимми Пэйджа «пока только насилие даёт ответ на все проблемы» стала его девизом по жизни.

      Авдеев переехал в купленную и обставленную Карповым квартиру только через три месяца, после чего измученный его навязчивым присутствием Карпов неожиданно понял, что тоже хотел бы вести себя со всеми, как Авдеев: делать только то, что хочется, не обращать внимания на окружающих и знать, что никто ни в чём не сможет тебе отказать.

***

      Авдеев продолжал руководить отделом, лазить под каждую короткую юбку и в каждый глубокий вырез у задержанных женщин и пугать подозреваемых страшными пытками для того, чтобы заставить их дать нужные ему показания.

      Через год после смерти Наташи к нему подошла старая дознавательница и по-матерински посоветовала ему заново жениться, желательно на какой-нибудь одинокой сотруднице отдела, чтобы «не разгуляться на старости лет». Авдеев внимательно выслушал её, а потом так грубо послал куда подальше, что никто и никогда уже даже не пытался приблизиться к нему с подобными предложениями.

      А потом Авдеев начал спиваться. Сначала он просто выпивал по вечерам подаренную ему выпивку и оставался ночевать в отделе. Затем он несколько раз попытался взять себя в руки и принципиально ездил на работу и с работы на своём «Запорожце». Но уже через пару дней пьяный Авдеев оставался ночевать в своём кабинете, а его Чарлик – под окнами отдела. Однажды Авдеев попросил Карпова отогнать свой «Запорожец» в гараж, и после этого редко кто видел Авдеева трезвым.

***

      Карпов время от времени отвозил по вечерам своего пьяного начальника домой, и однажды, когда он очередной раз дотянул на себе Авдеева до дверей его квартиры, тот неожиданно трезвым голосом приказал:

      – Зайди на пару минут ко мне.

      Карпов открыл дверь авдеевской квартиры и довёл хозяина до кухни.

      – Ты думаешь, я начал чудить на старости лет? – спросил Авдеев Карпова.

      – Вася, это твоя жизнь, и если ты решил стать профалкоголиком, кто же тебе сможет помешать, – равнодушно ответил Карпов.

      – Нет, просто мне надоело напрягаться, – объяснил Авдеев. – Расслабиться хочется. Полностью.

      Карпов молча пожал плечами, мол а я тут причём?

      – Поэтому теперь вместо меня напрягаться будешь ты. И на районе, и в СКМ... – и Авдеев внимательно посмотрел на Карпова. – Да, теперь это будет твоя земля, а я только буду следить, чтобы ты не заигрался в хозяина района, ты ведь знаешь, у меня на тебя много чего есть...

      Карпов долго сидел молча, рассматривая узоры на клеёнке, которой был покрыт кухонный стол.

      – У меня есть выбор? – наконец поднял он свой взгляд на Авдеева.

      – Конечно, – усмехнулся Авдеев. – В окно, под машину, с моста…

***

      …Уже на следующее утро Авдеев начал потихоньку передавать свои теневые дела по управлению районом Карпову. Узнав о размерах подконтрольной Авдееву территории, Карпов тихо курил пальцы. А ещё у него начала прорезаться на голове корона от сознания того, что всё это теперь будет его.

      Через месяц Карпову досрочно присвоили звание майора милиции, а ещё через полгода, когда он уже пару месяцев самостоятельно управлял районом, Авдеев вышел в отставку. Место начальника СКМ занял тридцатидвухлетний майор Карпов.

Хозяин района

      До самой смерти Авдеева Карпов ощущал его незримый контроль над собой. Это, с одной стороны, заставляло Карпова тщательно обдумывать все свои действия по управлению районом, но, с другой стороны, он до сих пор не мог избавиться от страха перед Авдеевым, который в любой момент мог стереть его в порошок имеющимся у него компроматом.

      Первое время после выхода Авдеева в отставку Карпов пытался следить за ним, чтобы узнать, где тот хранит все доказательства его тёмного прошлого, но Авдеев уже через день замечал слежку и приходил в гости к Карпову, где весь вечер играл с ним в шахматы и при этом проводил с ним очередную воспитательную беседу о том, что нельзя кусать руку дающую.

      Однажды Карпов узнал, что Авдеев уехал за город, и решил обыскать его квартиру. Но каково же было его удивление, когда уже через час он услышал шум двигателя авдеевского Чарлика, притормозившего возле подъезда. Карпов еле успел выйти из квартиры до появления там Авдеева и подняться на чердак, а затем по крыше добежал до чердака соседнего подъезда, где и просидел до позднего вечера. Он понял, что его бывший начальник передал ему далеко не все сведения о своих осведомителях. После этого Карпов смирился с всевидящим оком Авдеева у себя над головой и перестал пытаться выйти из-под его контроля.

***

      Когда Карпов узнал, что Авдеев застрелился, то почувствовал, как будто у него с плеч свалилась непосильная ноша, которую он тянул на себе долгие годы. Осталась самая малость – тщательно обыскать квартиру Авдеева и забрать оттуда всё, что могло нанести вред дальнейшей успешной карьере Карпова.

      Но потом он узнал о том, что Авдеева, который после отставки продолжал постепенно спиваться, незадолго до смерти пригрели какие-то сектанты, которые и довели его до самоубийства. Вот тут Карпов похолодел. А что, если Авдеев, которого эти сектанты щедро поили водкой, смешанной с галлюциногенами, отдал им хоть что-то из имеющегося у него компромата на Карпова?

      Поэтому Карпов с особой жестокостью разделался с убийцами Авдеева. Самых высокопоставленных сектантов он убил лично, предварительно допросив с пристрастием, сектантов рангом пониже подставил с наркотиками и отправил в тюрьму, где они почему-то долго не прожили. А рядовых членов этой секты Карпов надолго закрыл в психушке. Все в отделе считали, что таким образом Карпов отомстил за смерть Авдеева.

      А он и не собирался никому мстить! Он задницу свою прикрывал, до смерти испугавшись того, что кто-то ещё, кроме Авдеева, начнёт его сейчас шантажировать, вот и разнёс эту секту. А потом разнёс и квартиру Авдеева, где нашёл в нескольких тайниках документы, из-за которых Карпову и пришлось десятилетиями работать на Авдеева, ведь срок давности некоторых преступлений, в которых был замешан Карпов, до сих пор не прошёл…

      И только после того, как последний сектант был нейтрализован, а весь авдеевский компромат – уничтожен, Карпов впервые почувствовал себя настоящим хозяином района. Свободным. Независимым. Всесильным.

      – Надоело мне напрягаться, – сказал он тогда сам себе. – Хочется, наконец, расслабиться. Полностью.

***

      В тот день он впервые за много лет напился. В одиночку. До поросячьего визга. А почему бы и нет? У него сегодня праздник – День Независимости. Он – реальный хозяин на районе: сильный, уверенный в себе. И он ещё не один год будет успешно управлять районом, пока не подготовит к этому делу своего преемника.

      Да, Карпов уже тогда решил, что со временем отдаст управление районом следователю Коле Тарасову, молодому да раннему. Карпов потихоньку пытался наладить с Тарасовым дружеские отношения, а также неутомимо собирал на Колю компромат, чтобы придавить им Тарасова в случае чего.

      А потом Карпов начал позволять себе при управлении районом немного больше, чем обычно. «Я так решил! Я – хозяин района!» – оправдывался он сам перед собой, время от времени увеличивая поборы за право работать на его земле. «Это моя земля! Здесь будет так, как я хочу!» – говорил он сам себе перед тем, как закрыть, а то и просто уничтожить очередного конкурента в угоду другому, более щедрому по отношению к Карпову. Ещё он часто «отмазывал» от справедливого наказания тех преступников, которые могли от него откупиться, взамен этого он «шил» их дела абсолютно невиновным в произошедшем деле.

      Он и не заметил, когда его действия стали называться одним словом – беспредел. Он жил, как гопник в 90-е годы, не задумываясь о завтрашнем дне, думая о том, как бы сегодня урвать побольше. С ним старались не общаться сотрудники в отделе, а из района постепенно выводили свой бизнес все более-менее успешные и законопослушные предприниматели.

***

      Карпов делал вид, что не замечает такого отношения к своей персоне, хотя на самом деле это сильно коробило его душу: ведь он хотел быть хозяином, которого не только боятся, но и уважают. И Карпов начинал проклинать Авдеева, сделавшего его бездушным и жестоким упырём, а затем пил, чтобы ещё раз почувствовать ту эйфорию, которая была у него после окончательного освобождения от власти проклятого Васи.

      Такие выпивки случались всё чаще и чаще, потому что не стала жизнь Карпова такой, как он ожидал. Почти добившись места начальника РОВД, он столкнулся с тем, что 90% сотрудников написали рапорты о переводе на другое место службы. Среди них был и его предполагаемый преемник по управлению районом Тарасов…

      И Карпов по привычке напился, да только то чувство облегчения и свободы, которые он привык получать от выпивки, так и не пришло: всему этому мешали мысли о том, что С НИМ НИКТО НЕ ХОЧЕТ ИМЕТЬ НИКАКОГО ДЕЛА! Он был хозяином района, но когда этот район опустел, его ценность резко упала в глазах Карпова. И он решил больше никого не выпустить за пределы района, убить, но не выпустить, поэтому и начал стрелять в прохожих в тот зимний вечер...

      …А потом, уже в СИЗО, ожидая суда, Карпов признался сам себе, что Авдеев, которого он всю жизнь считал исчадьем ада, на самом деле был его ангелом-хранителем, и если бы Вася был жив, то он бы не дал Карпову дойти до Точки…

Новый знакомый

      Узнав о прошлом Карпова, Лера не могла заснуть до утра. Она была совершенно разочарована: ведь, оказывается, Карпов не был связан с какими-то влиятельными криминальными структурами, кошмарившими район в 90-е годы. Наоборот, он ещё со времён учёбы в школе милиции был крепко повязан с начальником УгРо Авдеевым, который годами муштровал его и в конечном итоге сделал своим преемником. А статья о том, что ещё 20 лет назад сотрудники милиции, уничтожив все криминальные элементы, становились на их место и начинали заниматься узаконенным рэкетом, никого не заинтересует: это объективная реальность, о которой все и так знают.

      А ещё Лера поняла, где её мама познакомилась с папой-Карповым. На заводе «АЗЛК», где она работала юрисконсультантом до того, как родила Леру. Господи, как же это было мерзко! Взрослая женщина с высшим образованием и неотёсанный молодой парень с конвейера. Лере почему-то казалось, что они занимались любовью где-нибудь на складе метизов или в пустой заводской раздевалке в условиях ужасной антисанитарии на каких-нибудь фуфайках или мешках. Её мама в строгом офисном костюме и Карпов в промасленном комбинезоне слесаря и с немытыми руками…

      А потом она вспомнила про папу-Вересова, который раз в неделю спрашивал её: «Как дела, дочь?» и делал вид, что внимательно слушает рассказ о её жизни, и решила и дальше жить в квартире Маши Тимофеевой и по мере сил заботиться о папе-Карпове, тем более, что он – её родной отец.

***

      …Через день в газете «У всех на слуху» появилась новая статья про Карпова, и уже через пару дней он переехал к себе домой. Сразу же после его переезда Антон перевёз свои вещи к Лере. Через неделю после выхода статьи про Карпова Леру приняли на работу собственным корреспондентом газеты «У всех на слуху» с очень хорошим окладом.

      Сама Лера продолжала по утрам водить Карпова в больницу на уколы и обратно домой. Через некоторое время она заметила, что он уже не так сильно волочит ноги при ходьбе, шумная одышка почти прошла, а когда Лера брала Карпова под руку после того, как ему сделали укол, то чувствовала, что рука эта стала намного крепче.

***

      Однажды после того, как она, очередной раз проводив Карпова до квартиры, вышла из подъезда его дома, к ней подошёл высокий худощавый молодой парень со светлыми волосами, уложенными в замысловатую причёску, и глядящими в никуда холодными голубыми глазами.

      – Капитан Зотов, – представился он Лере. – Вы знакомы с Карповым Станиславом Михайловичем?

      – Да, – с готовностью ответила Лера, потому что ей с первого взгляда понравился этот Зотов, который показался ей похожим на обожаемого ею Эдварда Каллена. – Это мой отец!

      – Не знал, что у Станислава Михайловича есть дети, – прокомментировал услышанное Зотов и добавил. – Мы с ним вместе в одном отделе работали последние два года перед… – он деликатно замолчал. – Я увидел, что Вы его водите из больницы и обратно, и хотел спросить: как он?

      – Пытается найти своё место в жизни, – честно ответила Лера. – Лечится, хотя после уколов ему очень тяжело, но, кажется, он постепенно начинает лучше переносить их…

      – Вы никуда не спешите? – перебил её Зотов и мило улыбнулся.

      Лера спешила на работу, но Зотов был таким вежливым и так похож на Эдварда Каллена, что Лера решила сказать на работе, что собирала материал для новой статьи.

      – Нет, – ответила она и посмотрела Зотову в глаза. – У меня на работе свободное посещение. Если срочно понадоблюсь – позвонят.

      – Тогда, давайте, посидим где-нибудь, кофе выпьем, а Вы мне про своего отца расскажете, – предложил Зотов. – Меня, кстати, Мишей зовут.

***

      …Через пять минут они уже сидели в близлежащем кафе и пили кофе с пирожными.

      – Миша, расскажите мне о том, каким был мой отец, когда работал в милиции, – попросила Лера. – Я ведь почти ничего не знаю о том, что с ним было до того момента…

      И Лера тоже промолчала, не желая называть то, что сделал Карпов, расстрелом.

      – Ну, как и все там, – ответил Миша. – Он начальником криминальной милиции был, а это ответственная работа, нужно очень быстро принимать правильные решения, да и людьми управлять тоже нужно уметь. Он очень хорошо справлялся со своей работой, но заносчивый был, считал всех остальных оперов гораздо ниже себя… Боялись его, но слушались, потому что он мог и пнуть, если что не так. А потом его назначили и.о. начальника РОВД и у него, скорее всего, просто снесло крышу от такой большой ответственности, которая на него свалилась: ведь он привык быть в курсе всех дел в СКМ, а теперь ему нужно было знать всё, что творится в отделе, вот он и не выдержал, и у него случился нервный срыв…

      Всё это Миша говорил с таким уважением к Карпову и так искренне жалел о том, что с ним случилось, что Лере захотелось рассказать о том, как сейчас на самом деле чувствует себя Карпов, чтобы Мише от этого хоть немного стало легче.