Текст книги "Доиграть до конца (СИ)"

Автор книги: Милана Масалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Доиграть до конца

http://ficbook.net/readfic/2535872

Автор:

Союз Мандрыковских ларьков (http://ficbook.net/authors/769933)

Фэндом:

Глухарь, Карпов (кроссовер)

Рейтинг:

R

Жанры:

Романтика, Драма, Детектив, Экшн (action), Психология, Философия, Повседневность

Предупреждения:

OOC

Размер:

Макси, 107 страниц

Кол-во частей:

31

Статус:

закончен

Описание:

Циничная и беспринципная журналистка Валерия Вересова основательно подготовилась и исполнению перед Карповым роли его дочери Леры. Но даже она была сражена наповал той информацией, которую узнала, начав общаться с ним…

Посвящение:

Применению актёрского мастерства в повседневной жизни.

Публикация на других ресурсах:

Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку.

Примечания автора:

…Это была игра, и я сыграл эту роль.

А.Григорян «Аутсайдер»

Первая встреча

      Студентка факультета журналистики МГУ Лера Вересова привезла свою маму в больницу на очередной курс химиотерапии. У мамы был рак. Её уже полгода «химичили» самыми современными препаратами, но опухоль не уменьшалась. Все вокруг понимали, что мама обречена, но всё ещё надеялись на какое-то чудо-лекарство, способное её исцелить. Сама мама была физически и морально измучена таким жутким лечением, она стала злобной и раздражительной, часто устраивала истерики и постоянно упрекала своего мужа в том, что это он довёл её до такого состояния.

      У отца Леры уже давно была своя жизнь, в которой не было места ни Лере, ни её маме. Николай Алексеевич Вересов был преуспевающим адвокатом, который имел свою собственную юридическую фирму, шикарный особняк за МКАДом и красавицу-любовницу Наташу. Вот эту Наташу мама и считала причиной своей болезни.

***

      Когда-то мама, как и папа, закончила юридический институт и даже несколько лет проработала юрисконсультантом на каком-то заводе. Но потом родилась Лера, а Николай Алексеевич к тому времени уже выиграл несколько громких процессов и обзавёлся солидной клиентурой. Поэтому он решил, что его жена должна воспитывать ребёнка и вести домашнее хозяйство, а деньги в достаточном количестве он сможет заработать и сам.

      Конечно же, постоянные стирки-уборки-готовки не помогали повышению интеллектуального уровня мамы, да и заниматься своей внешностью ей было некогда. Поэтому её муж всё реже и реже беседовал с ней о своей работе, а ещё через некоторое время она узнала, что у него появилась постоянная любовница.

      Мама начала усиленно следить за собой, красиво одеваться, с интересом слушать рассказы мужа о том, как он очередной раз помог оправдать своего подзащитного, но… Но Наташа – так звали любовницу её мужа – оказалась не просто красивой и умной женщиной, но и весьма состоятельной бизнес-леди, к тому же и совладелицей юридической фирмы, которую некоторое время назад открыл Николай Алексеевич…

      Сначала мама несколько раз встречалась с Наташей и со слезами на глазах упрашивала её «не разрушать семью», но добилась этим только того, что муж прекратил с ней все отношения, заявив, что для этого у него есть любовница. Тогда мама закатила скандал: «Или я – или она!», после чего Николай Алексеевич переехал жить к Наташе.

      Мама целыми днями ходила по опустевшему без мужа дому и рыдала. Лере, конечно, было жаль маму, но через некоторое время постоянные мамины вопли о несчастной судьбе начали ей надоедать.

      – Мама, – сказала Лера. – Может, хватит уже голосить, как за покойником? Что такого случилось? Ну, ушёл папа к другой, подумаешь!. Да ты посмотри вокруг: сейчас бросают и миллионерш, и знаменитостей, и многодетных матерей. И никто из этого трагедии не делает. Ты представь себе, что он просто уехал далеко-далеко. В космос улетел. Насовсем. И тебе станет легче, и другим вокруг тебя спокойнее будет…

      – Лера, детка, – страшным шёпотом перебила её мама. – Ты на чьей стороне?

      И тут Лера не выдержала и сказала всё, что думала.

      – Я – на стороне здравого смысла! – объяснила она. – И, если хочешь знать правду – то это ты оттолкнула от себя папу своими бесконечными истериками. Может быть, у него всю жизнь были любовницы, только ты на это не обращала внимание. Может быть, если бы ты сейчас сделала вид, что не замечаешь отношений папы и Наташи, то он эту Наташу уже давно бы бросил. А так он переехал к ней назло тебе, понимаешь? Да я тоже с удовольствием бы переехала бы куда-нибудь жить, только бы не слышать твоего постоянного нытья! – в сердцах сказала Лера и вышла из комнаты.

***

      Через некоторое время от постоянного нервного перенапряжения и случилась с мамой болезнь, которая теперь медленно сводила её со света. А ещё после принятых химиопрепаратов у мамы появились проблемы с психикой: она стала эгоистичной и капризной и ни на шаг не отпускала от себя Леру. Вот и сегодня ей захотелось посидеть на скамейке возле корпуса больницы, поэтому Лера привела её сюда и уже больше часа сидела рядом с ней. Вместе с ними на скамейке сидела и мамина соседка по палате, миниатюрная женщина Маша, одно из тех никому не нужных одиноких существ, которые, заболев раком, продают всё, что только можно, лишь бы ещё немного пожить.

      Они втроём сидели на скамейке перед входом в больницу и обсуждали общих знакомых, которые тоже лечились в химиотерапии.

      – Стасик, моя первая любовь, – неожиданно сказала Маша и показала взглядом на вышедшего из здания больницы мужчину средних лет, который вёл за руку рослого мальчика-школьника. – Как же он изменился! И сынок у него уже такой большой…

      Маша, улыбаясь, смотрела на коротко стриженного сутулого мужчину с надменным выражением лица, который подошёл к припаркованной на больничной стоянке чёрной «Инфинити», посадил на заднее сидение шедшего рядом с ним мальчика, а затем сел на водительское место и плавно выехал за территорию больницы.

      – А этот Стасик отнюдь не бедный, – прокомментировала увиденное мама Леры. – Слушай, Маша, а может, это он к тебе приезжал, искал тебя по всей больнице, а ты тут на лавочке сидела и упустила своё счастье?

      Мама Леры злобно усмехнулась. Маша молча поднялась со скамейки и ушла в больницу.

      – Мама, зачем ты так? – упрекнула её Лера. – Чем тебе Маша не угодила?

      – Достала она меня, – зло сказала мама. – Какого она мне в душу лезет со своими откровениями?

      – Я пойду извинюсь за тебя перед Машей, – сказала Лера и, не дослушав возражений мамы, ушла за Машей.

***

      Маша сидела на своей кровати в палате и плакала. Лера подошла к ней, села на стоящий рядом стул и погладила Машу по руке.

      – Маша, простите, пожалуйста, мою маму, – попросила она. – Ей лечение не помогает, она это знает, поэтому завидует всем, кто хоть немного перспективнее, чем она…

      – Завидует… – плача, повторила Маша. – А я ей завидую. У неё муж, дочка, деньги на лечение есть. А я… У меня ведь никого на белом свете нет. Чтобы деньги на очередную «химию» собрать, я из последних сил куртки шью. Хорошо, что хозяин добрый, другой бы давно выгнал с работы.

      И Маша опять заплакала. Лера села рядом с ней на кровать и обняла её, как ребёнка.

      – Маша, не плачьте, Вы выздоровеете, всё у Вас будет хорошо, Вы же знаете – Вам нервничать нельзя…

      – А я не из-за твоей мамы плачу, – вдруг сказала Маша и посмотрела Лере в глаза. – Я просто Стасика увидела, узнала, что и у него семья есть, и только я одна… А ведь если бы я тогда… У нас же любовь была…

      И Маша плача, начала рассказывать историю своей жизни, которую Лере из вежливости пришлось выслушать.

Злой рок семьи Тимофеевых

      …В тот день Зина Тимофеева вернулась со смены домой раньше обычного и, открыв дверь в квартиру, столкнулась нос к носу с мальчиком лет семи, который, увидев её, побежал на кухню, схватил нож и с криком: «Пусти, зарежу!» бросился на Зину. А она, недолго думая, схватила чугунный утюг, стоявший в коридоре, и, размахнувшись, ударила им мальчика по голове…

      На суде все понимали, что убитый мальчишка – вор-«форточник», который залез в Зинину квартиру через форточку, а затем должен был открыть дверь и впустить в квартиру своих взрослых подельников. Все понимали, что Зина убила мальчика в порядке самообороны, но за убийство несовершеннолетнего Зину приговорили к девяти годам лишения свободы и отправили в колонию строгого режима.

***

      …Через семь лет Зина, освободившись условно-досрочно, вернулась домой вместе с новорожденной дочкой Виолеттой. На работу Зину никто не хотел брать, поэтому она, научившись за годы пребывания на «зоне» довольно неплохо шить, стала работать портнихой-надомницей. Она подшивала шторы, строчила постельное бельё, бралась шить заранее раскроенные платья. С того и жила.

      Свою дочку Виолетту Зина в пять лет отдала учиться в балетную школу, потом – в хореографическое училище, после окончания которого Виолетта стала танцовщицей в театре оперетты. Она была маленького роста, очень изящная и симпатичная, очень хорошо воспитана, и поэтому вокруг Виолетты всегда крутились какие-то подозрительные мужики. По этому поводу между Виолеттой и Зиной часто возникали ссоры, во время которых Зина запрещала дочке путаться с разными тёмными личностями, на что Виолетта отвечала, что она – дочка «зечки», поэтому чувствует себя в кругу полууголовных элементов почти, как дома.

      В двадцать пять лет Виолетта, развлекаясь в ресторане с очередным кавалером, стала свидетельницей драки, во время которой её дружок кого-то убил. Желая «отмазать» от тюрьмы этого человека, Виолетта солгала на допросе о событиях в ресторане. Но на суде она постоянно путалась, рассказывая о произошедшем, поэтому была обвинена в даче ложных показаний, за что получила три года колонии строгого режима.

***

      …Виолетта вернулась из тюрьмы уже через полтора года. Тоже условно-досрочное освобождение и дочка Маша на руках. Про оперетту ей пришлось забыть, а больше ничего делать Виолетта не умела. Целыми днями она нянчилась с дочкой и пыталась научиться шить, чтобы помогать матери, но оказалось, что у неё сильно дрожат руки, поэтому она не могла качественно строчить даже самые простые вещи.

      Всё чаще, устав от постоянных упрёков Зины в том, что они с Машей сидят у неё на шее, Виолетта целыми днями бродила по улицам. Сначала она пробовала подбить клинья к своим прежним поклонникам, но скоро поняла, что нужна им была раньше только из-за того, что было престижно развлекаться с танцовщицами. А бывшая «зечка» Виолетта никого не интересовала. Поэтому через некоторое время у неё появились такие же обиженные судьбой друзья и подруги, с которыми она вечно сидела в какой-нибудь подворотне на лавочке и рассказывала о своей нелёгкой судьбе, запивая своё горе чем-нибудь горячительным. К сорока годам Виолетта стала хронической алкоголичкой.

***

      Детство Маши прошло под стрекотание швейной машинки, прерываемое ссорами мамы и бабушки, которые рассуждали, кому из них хуже жилось в тюрьме. Бабушка утверждала, что полтора года, которые отсидела Виолетта – не срок, на что мама отвечала, что раньше в тюрьмах было гораздо больше порядка… И Маша запомнила твёрдо: в тюрьму – ни ногой, что бы ни случилось.

      Маша, ещё учась в школе, научилась шить и кроить, а после окончания девятого класса поступила в швейное ПТУ, закончив которое, устроилась работать швеёй-мотористкой на швейную фабрику. Работа эта была нудная и монотонная, и единственной радостью в жизни Маши была поездка на работу на трамвае, потому что в этом трамвае ездил на учёбу парень, который очень нравился Маше.

Знакомство со Стасом

      Каждое утро Маша больше часа тряслась в переполненном трамвае, чтобы добраться до фабрики, да и под вечер, после окончания смены, народа в трамвае было ненамного меньше. Почти каждое утро на одной остановке с Машей в трамвай садился темноволосый парень лет двадцати в милицейской форме с погонами курсанта, который ехал куда-то дальше, чем она. Парень был стройный и, по сравнению с Машей, которая была метр пятьдесят пять ростом, довольно высокий. Маше нравился этот парень, и она всегда выходила из дома заранее, чтобы ехать с ним в одном трамвае.

***

      А жизнь Маши с каждым днём становилась всё мрачнее и мрачнее. Во-первых, её мама полностью деградировала. Очень часто, напившись, она начинала танцевать возле киоска, торгующего музыкальными кассетами, где постоянно играла музыка, абсолютно не обращая внимания на тыкающих на неё пальцами и смеющихся над ней людей. Маша уже несколько раз забирала её оттуда домой.

      Во-вторых, на фабрике ей выделили для работы неисправную швейную машину, которая постоянно рвала нитки, и работать на ней непрерывно нельзя было больше десяти минут, потому что у неё перегревался двигатель. Маша, которая работала по сделке, не могла выполнить план, так как большую часть рабочего времени ждала наладчика, который настраивал её машину.

      Когда она пожаловалась дома на условия своей работы, бабушка объяснила ей, что за хорошую машину необходимо приплачивать мастачке. После получения первой зарплаты Маша подошла к мастачке, поблагодарила её за то, что она взяла её в свою бригаду и незаметно положила ей в карман двадцать пять рублей. Уже на следующий день мастачка не только перевела Машу на исправную машину, но и начала выдавать ей простые в обработке заготовки. На следующий месяц Маша получила зарплату в три раза больше предыдущей и опять отблагодарила мастачку…

***

      А осенью на их фабрике начались проблемы со сбытом продукции, поэтому было решено сократить производство одежды, и половина швей, в том числе и Маша, попали под сокращение штатов. В тот день она забрала в отделе кадров свою трудовую книжку, собрала личные вещи в большой полиэтиленовый пакет и ушла с работы на пару часов раньше, чем обычно.

      Подошёл трамвай, и Маша, увидев, что все сидения заняты, пошла через весь вагон на свободную заднюю площадку. Вдруг кто-то слегка тронул её за руку. Маша, вздрогнув, обернулась и увидела, что с одиночного сидения поднялся парень в милицейской форме, который так нравился Маше, и кивком головы предложил ей присесть на освободившееся место. Она поблагодарила его, уселась и начала смотреть в окно, чувствуя, что этот парень стоит рядом с ней и смотрит на неё. Подъезжая к своей остановке, Маша поднялась с сидения.

      – Ты сейчас выходить будешь? – неожиданно обратился к ней парень. – Я тоже. Давай, я тебе пакет помогу донести.

      И, не дожидаясь разрешения Маши, он взял её пакет с вещами и направился к выходу. Выйдя из трамвая, он протянул Маше руку, а так как она не решилась опереться на неё, то взял Машу за руку и всё равно получилось, что он помог Маше выйти из трамвая.

      – Ты где живёшь? – спросил парень у Маши. – Я тебя проведу, а то твой пакет такой тяжёлый… Меня, кстати, Стасом зовут, – спохватился он. – А тебя?

      – Маша, – ответила она, заметив, что Стас до сих пор держит её за руку. – Я недалеко от остановки живу, сама дойду…

      Маше очень хотелось побыть подольше рядом со Стасом, и она была бы не прочь, если бы он проводил её до дома, но она не хотела, чтобы Стас подумал, что она какая-нибудь легкодоступная девица, поэтому и отказала ему.

      – Ну, ладно, – согласился Стас и выпустил из своей руки руку Маши. – Ты иди, а я следом твой пакет понесу, не переживай, я его не украду…

      Маша молча протянула руку, чтобы забрать у Стаса свою пакет, но он убрал руку с пакетом за спину. Маша поняла, что Стас не очень хороший парень, раз позволяет так вести себя с незнакомыми девушками, поэтому, вспомнив, что в пакете всё равно только её рабочая одежда и обувь, решила оставить ему этот пакет на память, развернулась и пошла домой, даже не оглядываясь на Стаса.

***

      Она шла, с трудом сдерживая слёзы. Какой неудачный у неё сегодня день! Сначала – увольнение с работы, затем – разочарование в Стасе. Но в этот день судьба приготовила Маше ещё один удар.

      Дорога к её дому проходила мимо небольшого базарчика, на котором стоял злополучный киоск с кассетами. Маша издалека увидела возле него пьяную маму, которая пыталась танцевать канкан под звуки музыки, несущейся из киоска. Рядом стояли мамины собутыльники, которые подбадривали её криками: «Виолетта, жги!» и пьяно хохотали.

      Маша подошла к маме и попыталась взять её под руку и увести домой. Мама сопротивлялась.

      – Машка, пошла вон! – закричала на неё какая-то пьяная баба. – Пусть Виолетта дотанцует!

      Какой-то мужик схватил Виолетту за другую руку и начал тянуть на себя.

      – Отстаньте от меня все! – сказала мама, едва ворочая языком. – У меня сегодня премьера!

      Она отбилась и от Маши, и от мужика и опять начала танцевать канкан. Вдруг музыка смолкла. Виолетта перестала дрыгать ногами и теперь только переминалась с ноги на ногу. Маша схватила её под руку и повела к дому. Проходя мимо киоска, она увидела Стаса, который стоял рядом с вышедшим посмотреть на шоу мужиком, продающим кассеты.

      – Всё, Стасян, как только увижу здесь эту бабу, то буду сразу же отводить её домой, – обещал Стасу киоскёр. – Я же не знал, что это – твоя тёща…

      Маша, услышав, как Стас с киоскёром высмеивают её маму, расплакалась.

      – Маша, подожди! – услышала она голос Стаса, но так и не оглянулась до самого дома.

***

      Уложив маму спать, Маша долго плакала, объяснив бабушке, что её уволили с работы и она не знает, как дальше жить. Про Стаса Маша ничего не сказала.

      На улице уже начало темнеть, Маша давно уже успокоилась и смотрела по телевизору какой-то сериал, как вдруг зазвонил дверной звонок. Бабушка пошла открывать дверь.

      – Маша, это к тебе, – позвала она.

      Маша подошла к двери и увидела Стаса с её пакетом в руке. Сейчас он был одет в джинсы и кожаную куртку и показался Маше ещё более симпатичным, чем раньше.

      – Можно тебя на минуту? – спросил он.

      Маша вышла за порог и прикрыла за собой дверь.

      …Они до позднего вечера стояли в подъезде и разговаривали.

«Хождения» со Стасом

      На следующий вечер Стас опять пришёл к Маше, и они опять трепались ни о чём весь вечер, сначала стоя под дверями Машиной квартиры, а потом – сидя на скамейке возле подъезда. Стас держа Машу за руку, легонько гладил её пальцы.

      – Ты такая хрупкая, ювелирная… – задумчиво говорил Маше Стас, глядя куда-то вдаль, – как куколка… Ты хочешь стать моей куколкой? – вдруг резко спросил он, сжал её руку и посмотрел Маше в глаза.

      Маша молчала. Она никогда ещё не встречалась с парнями: в школе с ней никто не хотел общаться, потому что она была из семьи «зечек», а в ПТУ и на работе был на 100% женский коллектив. Из рассказов Стаса Маша знала, что он уже отслужил в армии, а сейчас учится последний год в школе милиции, и понимала, что Стас – взрослый парень, и он не будет просто так сидеть с ней на лавочке и слушать, как она пересказывает ему содержание сериалов, которые она смотрела по телевизору. А теперь Стас задал её какой-то провокационный вопрос, и Маша не знала, как себя вести. Если она скажет «нет» – Стас может развернуться и уйти, а если скажет «да»?... Ну не на второй же день знакомства! Вдруг он на ней потом не женится?

      – Маша, ты что, заснула? – Стас помахал ладонью возле её лица.

      – Я… думаю, – прерывающимся от волнения голосом сказала Маша.

      – Ну, ладно, думай, – Стас поднялся со скамейки и, не попрощавшись, ушёл.

***

      На следующий вечер Стас не пришёл. Не пришёл он ни через день, ни через два…

      – Что, бросил тебя твой милый? – с издёвкой спросила Машу бабушка. – А не надо было ему сразу давать, тогда, может быть, и не бросил бы…

      – Ничего у нас с ним не было, – ответила Маша. – Мы только на лавочке сидели, разговаривали, потом он мне что-то непонятное предложил, а я сказала, что подумаю, а он ушёл. И всё…

      – А милый этот твой хоть стоящий был? – подала свой голос лежавшая на диване после очередной попойки мама.

      – Нормальный парень, в школе милиции учится… – заступилась за Стаса Маша.

      Мама с бабушкой по старой тюремной привычке противно заржали.

      – Машка мента отшила! – гордо сказала мама. – Твоя бабка не смогла отшить, пришлось ей меня рожать, я не смогла отшить – пришлось тебя рожать. А ты смогла… Далеко пойдёшь, Машка!

      – Маша, менты – это наш злой рок, – объяснила бабушка. – Как только попадаешь на зону, молодая и здоровая, так тебя сразу же охранники по кругу пускают… Ни я, ни мама не знаем точно, от кого из них детей нарожали. А про мента своего забудь: всё равно он на тебе не женится, когда узнает, что у тебя родственники судимые. Нельзя им на таких жениться, их за это из «органов» увольняют. Ты лучше работу нормальную найди, там, где мужики работают, может, ещё и замуж тебя возьмут…

      После всего услышанного Маша ушла на кухню и заплакала. Бабушка была самой умной в их семье и если она что говорила, так только то, что знала наверняка. Маша и сама уже поняла, что Стасу она нужна была только для того, чтобы переспать, а жениться на ней он и не собирался, ведь он видел, как она вела домой маму-алкоголичку и, наверняка, знал, что мама её судимая.

***

      …В субботу днём раздался звонок в дверь.

      – Машка, открой дверь, это клиентка за шторами пришла, – сказала Маше бабушка, разглаживая утюгом очередной шов.

      Маша открыла дверь. На пороге стоял Стас.

      – Привет, Маша, – сказал он так, как будто бы они только вчера мирно расстались. – В кино со мной пойдёшь?

      И он помахал двумя билетами, которые держал в руке.

      Маша из-за постоянного безденежья очень редко ходила в кино, да и то, только на дневные сеансы, а в кинотеатре сейчас шла какая-то романтическая костюмированная мелодрама, поэтому Маша и пошла в кино со Стасом. Всю дорогу до кинотеатра он держал Машу за руку, а когда они зашли в зрительный зал, повёл её на последний ряд, где были их места. Это были самые дорогие билеты, и девочки в ПТУ называли такие места «скамейки для поцелуев», потому что там вечно обнимались какие-то парочки.

      Маше хотелось провалиться сквозь землю, когда она пробиралась на своё место за Стасом, который тянул её за руку. Ей казалось, что на неё смотрит весь зал. Добравшись до своего места, она уселась на краешек кресла и опустила глаза. Рядом вальяжно расселся Стас, положив руки на подлокотники, подперев щёку ладонью и вытянув ноги.

      Как только погас свет, Стас положил свою руку на плечо Маше. Она вздрогнула. Через некоторое Стас начал гладить рукой плечо Маши, ненавязчиво пододвигая её к себе. Маше нравился Стас, ей было приятно вот так, незаметно для других, обниматься с ним, но она боялась, что он захочет чего-то большего прямо здесь. Поэтому она нащупала другую руку Стаса и вцепилась в неё своими руками. Так они и сидели до конца сеанса: Стас, всё сильнее и сильнее прижимающий Машу к себе, и Маша, которая гладила руку Стаса, переплетала его пальцы со своими и делала вид, что не понимает, что он хочет освободить свою руку от её захвата.

***

      Было уже темно, когда они вышли из кинотеатра. Стас обнял Машу за плечо, а она, вспомнив, как ходят в обнимку другие парни и девушки, обняла его за талию. Они шли по вечерней улице, разговаривая о каких-то пустяках, затем зашли в Машин подъезд, и Стас, развернув Машу к себе, крепко обнял её и начал молча целовать в щёки, виски, губы… Маша отворачивалась и пыталась вырваться из его объятий. Стас недовольно выдохнул и спросил:

      – Почему?

      – Тут… люди… ходят, – задыхаясь от волнения, объяснила она.

      – А-а-а, точно, – согласился он, схватил её за руку и вывел из подъезда.

***

      …Стас быстро шёл по улице, Маша, которую он крепко держал за руку, почти вприпрыжку бежала за ним.

      – Куда мы идём? – спросила она.

      – Ко мне в гости, – ответил Стас.

      – Так поздно уже…

      – А мы ненадолго, я тебя потом домой проведу.

      В те годы снимать жильё было очень дорого, поэтому дети жили вместе с родителями до тех пор, пока не получали по месту работы койку или, если у них к тому времени уже была своя семья, комнату в общежитии. Собственную квартиру семья получала, иногда прожив в общежитии 10-15 лет… Поэтому Маша не очень насторожилась, когда Стас пригласил её к себе в гости: она была уверена, что и он живёт в одной квартире с родителями и братьями-сёстрами.

***

      – Заходи, – Стас открыл перед Машей дверь и включил свет в коридоре.

      Маша оказалась в однокомнатной «сталинке», почти такой же, в какой всю свою жизнь жила с мамой и бабушкой.

      – А где все твои? – спросила Маша.

      – Перед тобой, – улыбнувшись, ответил Стас и гордо добавил. – Это – моя собственная квартира!

      Маша подозрительно посмотрела на него.

      – Раньше здесь жила моя тётка, – объяснил он. – Потом её парализовало, и моя мама забрала её к себе, а я переехал на освободившуюся жилплощадь… А прописала она меня сюда ещё тогда, когда я из армии пришёл… Пойдём, я тебе всю квартиру покажу.

      Стас снял свою куртку и повесил на вешалку, затем повесил туда пальто Маши.

      – Ну, как тебе здесь? – спросил он, когда они, осмотрев квартиру, сидели на кухне и пили чай с батоном и вареньем.

      – Чисто, уютно, – честно призналась Маша.

      – Тогда переезжай ко мне жить, – неожиданно сказал Стас.

      Маша опустила глаза и начала внимательно рассматривать содержимое своей чашки.

      – Маша, я серьёзно, – Стас накрыл её руку своей. – Ты мне очень нравишься, честно… Я хочу, чтобы ты всё время была рядом со мной… Ну, скажи… Я ведь тоже нравлюсь тебе, я же вижу… Тогда почему…

      Стас что-то говорил и говорил, сбиваясь и всё время о чём-то спрашивая Машу. Из его рассказа она поняла, что он ещё в начале учебного года обратил на неё внимание, но всё никак не мог познакомиться, потому что ехал с ней только по утрам на учёбу, а потом, когда увидел её в трамвае, когда возвращался домой, понял, что это – шанс…

      – Стас, – Маша продолжала смотреть в свою чашку. – Ты тоже мне очень нравишься. Только, понимаешь, у меня ещё никогда… никого… я ничего не знаю… Меня мама с бабушкой… И ещё я сейчас без работы… А если ты меня… Тогда куда я… Давай, когда я найду работу…

      – Маша, сколько тебе лет? – резко перебил её Стас. – Насколько я знаю, ты уже даже ПТУ закончила, профессию имеешь. А работа? Сто раз успеешь найти эту работу… Тем более, я сейчас в охране подрабатываю, а потом, когда устроюсь в милицию… – он вдруг резко замолчал, поднялся с табуретки, подошёл к Маше и положил ей руки на плечи.

      Перед глазами Маши оказался живот Стаса, скрытый только клетчатой рубашкой. Ей было стыдно смотреть на такую, как она считала, интимную часть его тела. Маша подняла глаза, но, увидев тёмные горящие глаза Стаса, сразу же опустила свой взгляд, и ей стало ещё более неловко, поэтому она вскочила со стула и сразу же оказалась в крепких объятьях Стаса.

      – Стоя обниматься гораздо удобнее, – прокомментировал он, ещё сильнее прижимая к себе Машу. – Маша, как же ты мне нравишься! Оставайся со мной…

      Он запустил руку в её волосы и, придерживая голову Маши за затылок, поцеловал её в губы: не спеша, добиваясь того, чтобы она начала отвечать на его поцелуй. Второй рукой в это время он постепенно расстегнул пуговицы на кофте Маши и начал гладить её спину. Постепенно его рука сползала ниже и ниже. Маша напряглась и замерла.

      – Тебе не нравится со мной обниматься? – спросил Стас, оторвавшись от её губ.

      – Нравится, но… это как-то… неправильно… нельзя так… – бессвязно бормотала Маша, понимая, что Стас привёл её к себе с одной лишь целью – переспать с ней.

      – Я знаю, – согласился он. – Это бывает приятно только тогда, когда тебя тоже обнимают. Ты обнимешь меня, Маша?

      И он посмотрел на неё такими грустными и преданными глазами, что Маша обняла его за шею и первая потянулась к его губам, чтобы поцеловать, затем расстегнула и сняла с него рубашку и поняла, что ей нравится прикасаться к тёплой и слегка бархатистой коже Стаса. А потом она поняла, что со Стасом ей тепло. Тепло душою…

      – Стасик, у меня ещё никого никогда, а вдруг… – попросила она Стаса.

      – Я справлюсь, – уверенно ответил он. – Ты только постарайся не мешать мне, а обо всём остальном я сам позабочусь…

***

      … «Я сама пришла в гости к парню, которого знаю чуть больше недели, – думала потом Маша, – я сама обнимала его, сама целовала, сама ласкала его тело, я отдалась ему совершенно добровольно, при этом я даже не поинтересовалась, как его фамилия. И какие теперь я могу предъявить на него права?» Маше стало очень горько на душе, когда она подумала, что ей уже пора собираться домой, а там придётся терпеть косые взгляды и пошлые комментарии мамы и бабушки, а потом день за днём, как уже было раньше, ждать Стаса… А вдруг он больше никогда не позовёт её? Маша ещё сильнее прижалась к обнимающему её Стасу и начала гладить его руки, спину и плечи, чтобы у неё осталось как можно больше воспоминаний о нём, ведь она любила этого парня!

      – Маша, пора вставать, – Стас поднялся на кровати. – Пойдём, я доведу тебя до дома, а то скоро твои уже милицию вызовут…

***

      …Они шли по пустынным улицам микрорайона. Была суббота, десять часов вечера, но им навстречу попадались только редкие прохожие, спешащие домой, да на освещенных редкими фонарями пятачках перед каким-нибудь подъездом или киоском тусовались крепкие ребята в спортивных костюмах, которые довольно вежливо здоровались со Стасом.

      – Ну и знакомые у тебя, – заметила Маша. – Я таких десятой дорогой обхожу…

      – Я здесь вырос, – объяснил Стас. – Поэтому меня все на районе знают…

***

      …Стас довёл Машу до её квартиры и нажал кнопку звонка. Дверь открыла недовольная бабушка.

      – Что, уже нагулялась? – спросила она Машу. – Могла бы и сама дверь открыть.

      – Маша переезжает жить ко мне, – спокойно сказал Стас, а затем так же буднично обратился к Маше. – Иди, собери самые необходимые вещи, за остальным завтра днём придём… Зайти можно? – обратился он к бабушке, и, не дожидаясь приглашения, зашёл в коридор, прикрыл за собой дверь и прислонился к косяку двери, ведущей в комнату.

      Бабушка молчала. Маша прошмыгнула мимо неё в комнату и начала собирать свои вещи в тот же пакет, в котором раньше лежала её рабочая одежда.

      – И далеко ты собралась? – подала свой голос лежащая на диване и смотрящая телевизор мама.

      – Я к Стасу жить переезжаю, – объяснила Маша.

      – К Стасу… – мама смерила взглядом стоящего в проёме двери Стаса. – А как фамилия этого Стаса, ты хоть знаешь?