Текст книги "Развод. История одного лета (СИ)"
Автор книги: Мила Конорева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Только глубокой ночью, вдруг подскочив, как ошпаренная, я вспоминаю… Вспоминаю то, о чем не должна была забыть. Но забыла. Свидание с Нестеровым!
Это крах! Катастрофа! Бедствие!
Спокойной тебе ночки, предатель Воронцов(а)!
Глава 9
«Родительский день»
Гимн лагеря действует на меня бодряще – его включают во время подъёма. Слышу три знакомых аккорда и уже готова к свершениям. Автопилот выработался. Вскакиваю и суетливо приглаживаю волосы. Под недоуменный взгляд Людмилы набрасываю на себя джинсовку и выныриваю из помещения.
– Организуй всё красиво, – повелеваю в дверях, кивая на спальни отрядников.
Не дожидаясь ответа подруги, несусь по улице. В мессенджере снова аврал. Бывший муж решил завалить меня своим вниманием. Видимо, за все прошлые годы отдувается! Помнится, он меня ни разу так сам и не пригласил на свидание…
Убираю со вздохом сотовый. К счастью, мне теперь не до Сергея. По крайней мере, пока…
После ночной репетиции к отчетному концерту зависла на балконе в столовой. В ушах стоит звон заезженной композиции, под которую репетировали танец. В голове пусто-пусто от усталости. Сегодня еще запланирован совместный просмотр фильма в актовом зале. Старшая вожатая не забывает о сплочении вожатского отряда в том числе. Спускаюсь на первый этаж и заглядываю в тёмное помещение. Там пусто. Лишь посреди зала замечаю нечеткий мужской силуэт.
– У нас аншлаг, – произношу с иронией.
– Остальные признались, что сливаются, – в темноте его лицо слабо различается. Но я знаю, напарник мой улыбается.
– Выходит, и я пойду? – вырывается с грустью.
– Побудь, пожалуйста, – шепчет на ушко Нестеров. – Ромком надо смотреть с девчонками.
Покрываюсь мурашками и остаюсь. Ведь это же не свидание⁈ Только тимбилдинг…
Влетаю в главный корпус и сразу трусливо замедляю шаг. Начинается борьба с собственной гордостью. А с чего это я вообще бегу извиняться? Ну, забыла про это дурацкое свидание. С кем не бывает… У меня вообще дел по горло – сегодня Родительский день!
Мечусь по коридору туда и обратно. Какая я нерешительная. За этим позорным занятием меня и застаёт целая делегация или… съёмочная группа. Во главе с Андреем.
– А это мы закупили новые кресла в библиотеку, – воодушевленно отчитывается начальник лагеря, словно он на экзамене, – а это теннисный стол удачно здесь поместился, а это…
Мужчина замолкает, заметив меня и мои телодвижения. Сочиняет, как меня представить, наверное.
На ум приходит только что-то типа «а это коняшка-вожатая с большими провалами в памяти.» Но нет.
– Олеся Анатольевна? А вот, собственно, и Вы, – не отличается оригинальностью мой директор.
Зато обошлось без коняшек.
– Я, – констатирую очень важным тоном.
– Принимайте нового подопечного, – мелодично скандирует следом.
Вот так и заходи к директору с утра пораньше. Держи карман шире!
– Замутим движ-париж, – подросток в широких брюках хлёстко хмыкает мне в лицо, показывая двумя пальцами жест «Виктория». Несомненно, это – заявочка на победу! С его лба свисают весёлые прядки, выкрашенные градиентом из синего в зелёный. На футболке принт в виде мужского кулака. В ухе серьга. Глаза наглющие. Полный боекомплект.
Приветственно киваю всей честной компании.
– Алексей зачислен в четвёртый отряд. А это его отец – Николай Пряников, известный тележурналист, – знакомит меня Андрей. – Будем сюжет про Лучик снимать.
– А вы вообще кто у нас? – мужчина в яркой рубашке и солнечных очках бесцеремонно нарушает всеобщее рассматривание. Журналист обязан быть любопытным.
– Я… – зависаю в растерянности.
– Не у вас, а у нас, – шутливо зеркалит Нестеров. – Наш лучший педагог и ваша вожатая.
– Вожатая, – повторяет тихо и вкрадчиво, обводя меня взглядом с ног до головы. А потом резко указывает на сумки в углу. – Тогда заберите вещи.
С интересом ловит реакцию. Это что за фрукт такой объявился⁈
– Да, вожатая! А не носильщик, – бросаю в сердцах и тут же прикусываю язык.
Я сама от себя в шоке.
Этот лагерь творит со мной чудеса! Раньше я и двух слов связать не умела…
– Все верно! Вещи я позже доставлю, – умоляюще смотрит Андрей и выхватывает из моих пальцев ремень одного из чемоданов. Вот бы этим ремнём кое-кому да по мягкому месту!
Дарю на прощание взор, полный ненависти, и удаляюсь показывать новенькому наш корпус.
Пока мы идем по территории, наблюдаем, как со всех сторон, словно птицы в гнездо, слетаются мамы и папы других наших ребят. Эммануиловна встречает их у главных ворот и сияет, как самовар, излучая гордость за строго спланированный праздник. В этой своей рубашке с коротким рукавом и брюках в пол женщина немного напоминает небезызвестного товарища Дынина из детского фильма. Родители скромно жмут ей руку в знак признательности. И потихоньку сбегают в страхе, что их ненароком пристроят к бегу в мешках или турниру по игре в шахматы. Кому нужны конкурсы и эстафеты, когда в сладком пакете томятся печеньки и мармелад⁈ А озеро блещет своей изумрудной гладью, приглашая к купанию и рыбалке.
Провожаю ребят на праздничный завтрак, на ходу составляя список тех, к кому сегодня не приедут.
– Ты вообще видела какого красавчика к нам в отряд подселили? – где-то за моей спиной восторженно щебечет Виталина. – Я сразу краш словила.
Усмехаюсь себе под нос, замечая как Преображенская преобразилась с появлением новичка.
– А, по-моему, он выскочка, – возражает ей Юля.
– Вы знаете, чей он сын? – интересуется Настя Гаврилова.
– Это же Лёха Овердофига. Его папа ведёт свой блог об активном отдыхе. Вы у Максима нашего спросите, он его давний подписчик, – вещает всезнающая Печёнкина.
Удивлённо чешу лоб, осознавая всю степень ответственности. Количество блогеров на один квадратный метр становится угрожающим…
Цели заискивать перед прессой у меня нет, но проверить, как устроился сын Пряникова, мне, определённо, необходимо.
Спешу в корпус, передав Люсе последние сплетни о новеньком и бразды правления. На скамейке организовывается стихийное родительское собрание. Подруга умело справляется с каверзными вопросами. Когда удаляюсь слушаю краем уха, что они обсуждают. Кого-то очень волнует питание и гигиена, кто-то хочет ознакомиться с тематическим планом смены, другие делятся секретами из их личной жизни, некоторые, наоборот, просят дать подробный отчёт о жизни воспитателей, есть и те, кто общается обо всем вышеперечисленном вместе взятом. Выдумывая ответы со скоростью света, Людмила выдаёт реплики, словно горячие пирожки. Вот она незаметная часть работы любого педагога. Здесь нужна профессиональная сноровка! Чуть замешкался и страшно представить, что может приземлиться на твою грешную голову. Эту прописную истину даже я со своим отсутствием стажа усвоила.
Тем временем, в корпусе тоже аврал. В одной из мужских комнат – незапланированная перестановка.
– Вообще-то, бартер – это обмен равными по цене товарами, услугами или интеллектуальной собственностью, – вещает рассерженно Бобкин.
Он сидит на своей кровати, сложа руки на груди и отчаянно тормозит ногами. Щеняев и Шолохов с трудом двигают его деревянное ложе, то и дело, щелкая нашего интеллектуала по лбу. На подоконнике сидит Пряников-младший и беззаботно делает селфи с помощью своего, дорогого до неприличия, телефона. Кровать, которую я определила для новенького почему-то пустует. Зато с кровати Бобкина сорвано бельё и переброшено в угол комнаты.
– Что за шум, а драки нет? – с любопытством изучаю несанкционированные нововведения.
– Просто бизнес – ничего личного, – кряхтя говорит Щеняев и вытирает пот со лба.
– Преднамеренное применение власти – это тоже насилие, – обиженно бормочет Бобкин, – я не продаюсь за всякие «плюшки»!
– Плюшки сами себя не едят, – ухмыляется Максим в сторону мальчика.
– Давайте разберёмся, – говорю рассерженно и отвоёвываю отличника вместе с кроватью из рук юных новаторов.
Выясняется, что Алексей уже успел освоиться в новых владениях. И мутит бизнес буквально из ниоткуда. При этом снимая свежий ролик «Пранк над умником, зацените. Смотреть всем» для своей постоянной рубрики. Щеняев и Шолохов с увлечением рассказывают, какими привилегиями их заманил в свои сети этот юный предприниматель.
– Ну, а сам чего молчишь? – обращаюсь к виновнику торжества.
– Я предлагаю взаимовыгодное сотрудничество. Папа говорит, что у всего есть своя цена, – сыплет терминами юный делец.
– Поверь мне, дружбу не купишь. У нас здесь лагерь, а не медиа пространство, – произношу спокойно и возвращаю вещи Бобкина на привычные места.
Лёша смотрит, склонив голову набок, а затем хитро улыбается.
В дверях появляется его отец.
– И в чем малец не прав? – говорит резким басом мужчина.
Мальчишки вздрагивают от его властного тона и со словами «валим, пацаны» смываются на улицу. Даже Бобкин исчез. Предатель. Стою напротив Пряникова-старшего, жалея, что не могу также запросто испариться.
– Так в чем, собственно, дело? – обходит вокруг меня и продолжает допрашивать.
– Все отлично. Кроме того, что Ваш сын торгует своим «сладким» пакетом и выселяет с кроватей других детей, – говорю, подбоченившись.
– Это проявление индивидуальности. Он так выражает себя, – беззастенчиво пялиться в вырез моей футболки.
Позвоночник обдает холодом, я застегиваю джинсовку до самого горла.
– Здесь коллектив, мы живем по его законам, – оскорбленно выкрикиваю, справившись с пуговицами.
– Цена вопроса? – играет бровями в ответ. Будто не понимает.
– Вип обслуживание не предусмотрено, – говорю многозначно.
Сама уже запуталась, о чем мы беседуем с этим невозможным нахалом! Спешу к выходу, не желая больше играть в эти странные игры-гляделки.
Сделав пару шагов, ощущаю, как меня перехватывают за локоть.
– Поверь мне, девочка, у всего есть своя стоимость, – мужчина приближает ко мне свое лицо и выдыхает. Его острые черты и линии лишь подчёркивают дерзость поступков. – Например, можем договориться не официально.
– В-в-вы сейчас о чем? – заговариваюсь от неслыханной наглости.
– О том, что у тебя тоже есть свой прайс-лист, как и у всего остального, – смело заявляет, не двинувшись от меня ни на миллиметр.
Да-да, где-то я уже это слышала. Минуту назад…
Действую в состоянии аффекта. Выбрасываю в сторону правую ладонь и со всей силы бью наотмашь. Пощечина выходит сочная и звонкая. Пряников, наконец, слегка отстраняется и выпускает мою руку из своей. Выбегаю из корпуса, будто ужаленная его словами и прикосновениями.
Что я творю, вообще⁈ Нестеров будет в шоке… и в бешенстве…
Остаток дня гоняю в мыслях нестандартный эпизод. Решаю стоит ли сообщать об этом директору или кому бы то ни было ещё.
После вечернего концерта отпрашиваюсь у Люси и медленно шагаю в направлении главного корпуса. Но, как и утром, войти в кабинет Андрея у меня не получается. Слышу разговор на повышенных тонах за его дверью и замираю. Голос Пряникова грохочет на оба этажа помещения.
– Мы, что же, из-за бабы с вами скандалить будем? – неистово рокочет мужчина.
– Она не баба, – спокойно и резко отражает удар мой начальник.
– То есть ты, директор, готов отказаться от съёмок только ради этой истерички⁈ Которая лупит родителей своих воспитанников⁈ – надменно выкрикивает журналист.
– Вы сами отказываетесь, – все еще ровно и терпеливо вещает Нестеров.
– Убери ее и забудем, – пытается договориться Пряников.
И тут Андрея срывает с катушек. Я слышу звук его уверенных шагов и стук отброшенного стула.
– Вам пора, Николай. Наши сотрудники – не мебель, – выплевывает директор и со всей силы распахивает дверь, за которой я стою.
Отпрыгиваю с визгом в сторону и вижу, как блогер вылетает из кабинета, словно вовсе не касаясь ногами земли.
– У меня здесь ребёнок, – грозит он в ярости пальцем. – И если хоть что-то… я вам такой контент организую… не отмоетесь!
С этими словами он плюёт в мою сторону и с ноги открывает дверь на улицу.
Кажется, я сорвала джекпот… то есть съёмку…
– Рабочие моменты, – разводит руками Андрей и улыбается. – Мне жаль, что ты это слышала.
– Но он же, действительно, может… – отвечаю испуганно.
– Мы все, если надо, можем, – успокаивает Нестеров.
Потом берёт меня за талию и увлекает в свои владения, тихо произнося:
– От свидания не отвертишься. Сейчас или никогда.
– Какие уж тут свидания, – неуверенно сопротивляюсь, заходя в кабинет.
Проваливаюсь в мягкое облако кресла и зажмуриваюсь. Становится очень легко и спокойно. Сижу в ожидании романтики, мысленно представляя феерию. Андрей удаляется в свою комнату, чтобы организовать ужин. Глаза все еще закрыты. Постепенно на смену фантазиям приходит дрёма. Ее мягкие лапы обволакивают меня и делают тело ватным. Уже где-то на подсознании понимаю, что нормально не спала много дней. Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон…
На секунду меня выдёргивают из неги две сильные ладони. Поднимают, как маленькую, а потом укладывают на что-то плюшевое и нежное.
– Тёплая льдинка, – бормочу бессвязно.
Оксюморон получается многослойным. Губы Нестерова опускаются на мой лоб и щёки…
Глава 10
«Выходной»
Бабах! Ударяюсь головой о какую-то преграду, когда просыпаюсь и впопыхах вскакиваю с кровати. Где я? Боже!
С испугом осматриваю себя под одеялом. Мой вчерашний прикид весь на мне. Ни одна вещь не сбежала. Это радует. Или наоборот⁈ Пока непонятно…
Изучаю просторную комнату начальника лагеря, нигде не наблюдая ее владельца.
– Андрей Михайлович? – хнычу, словно испуганный птенец в чужом гнезде.
Из-за угла, почти сразу же, выглядывает круглый поднос с завтраком, а затем в спальне появляется Нестеров.
– Манная каша в постель? Ничего более романтичного в жизни не видела, – бормочу озадаченно.
– Кстати, о романтике, – хмыкает мой директор. – Я скоро начну считать, что ты специально меня динамишь.
– Как можно⁈ – восклицаю с апломбом, – Просто не хочется, чтобы обо мне думали, как о человеке, который добивается профессиональных высот с помощью личных связей.
– То есть выражение «карьера через постель» ты себе так представляешь? – хохочет Андрей, обводя меня с ног до головы озорным взглядом.
Да, я та, кто приходит поспать в чужих мягких кроватях, пропуская прелюдию из свиданий, поцелуев и близости. Я еще звездочкой разлечься могу, видимо. Ведь, судя по всему, Нестеров коротал эту ночь на диванчике в рабочем кабинете.
– Ты прав, со мной каши не сваришь, – с аппетитом облизываю ложку.
– Тем интереснее, – заправляет мне за ухо темную прядку и внимательно смотрит на мое лицо.
– Чумазая? – бормочу смущенно, проводя ладонью по своей коже, и пытаюсь встать.
Мужчина удерживает меня за руку и притягивает ближе к себе.
– Аххх, – стон удивления слетает с моих губ и приземляется на губы Андрея.
Он сразу ловит это мимолетное касание, придавая моменту нотку удовольствия. Его губы нежные и мягкие. Как в прошлый раз. Даже лучше. Ведь теперь я их распробовала. Уверенно-деликатные. Манящие. Долгожданные. В общем, мечта, а не губы. Что и говорить…
– Аххх, – повторяю я, легонько оттягивая зубами розовую слизистую. Пытаюсь расслабиться. Но мысли жужжат и стрекочут в моем излишне тревожном сознании.
– Там отряд бесхозный, – шепчу с беспокойством.
– Сегодня у нас выходной. Отправил Людмиле помощника, – отмахивается сластолюбец. И прокладывает дорожку из поцелуев от моей шеи и до ключицы. В таком дурмане даже моя гиперответственность грозится стать разгильдяйством. Его прикосновения делают меня податливой, как глина.
– Сейчас ты, скорее всего, не уснёшь. И, вряд ли, забудешь… поэтому… – продолжает сбивчиво.
Киваю, словно китайский болванчик, блаженно зажмуриваясь.
Громогласный стук в дверь напоминает, что мы все ещё не одни на этом празднике жизни.
– Мне грамоты подписать. Ты вчера обещал, – щебечет в приоткрытую щёлку голос Светочки.
Мои глаза от противоречия ощущений становятся круглыми блюдцами. Подскакиваю, как ошпаренная, и начинаю метаться по спальне туда-сюда. Затем не придумываю ничего оригинальнее, чем запрыгнуть под кровать. Успеваю поймать досадливый взор голубых озёр. А дальше – темнота и пыль. Сворачиваюсь в клубочек, даже не дыша. Замираю.
Стройные щиколотки в коричневых босоножках цокают по паркету, сокращая расстояние.
– Прости, что врываюсь, – ласково говорит старшая вожатая. – Там соревнования начинаются. Времени мало.
Нестеров молча делает пару росчерков, шурша бумагой, а затем тяжело вздыхает.
– Сколько раз я просил ждать за стеной кабинета? – цедит не своим голосом. Действительно, льдинка. Я бы сказала, целая глыба льда…
– Андрюш, – сладко тянет Светлана, вибрируя мягким «р».
Я так сильно стараюсь уловить продолжение этой беседы, что боюсь пошевелиться в тесноте своего укрытия. Навязчивый пух тополей, залетевший в открытые окна, щекочет мой нос и глаза. От чего возникают защитные реакции. А, может, я просто не хочу знать, что бы могло здесь случиться, не будь меня под кроватью.
Неконтролируемое «апчхи» разрезает воздух и вмиг выдаёт мое присутствие.
Ножки Светочки вздрагивают, как и всё тело. Представляю, как сейчас выглядит ее скромное личико. И мне почему-то хочется злорадно рассмеяться. Дожили.
– Ты не один?
– Это… чайки, наверное, – выручает меня Индюша.
– Ты что, их кашей кормил? – с надеждой интересуется девушка, заметив столовые приборы.
Снова чихаю, никак не сумев притвориться птицей.
– Им тоже достанется, – многозначительно отвечает мужчина и выводит Светлану за дверь.
А я встаю на коленки и сердито ползу к противоположному выходу. Стыдно, страшно, обидно… чего только я не чувствую.
– Сбегаешь? – интересуется мой начальник.
– Не хочу вам мешать, – рявкаю с вызовом, не меняя позу. Продолжаю ползти.
– Сбегаешь, потому что ревнуешь? – уточняет хитро, тоже вставая на корточки.
– Соблюдайте субординацию, товарищ директор, – гордо поправляю волосы и отворачиваюсь.
– Не получается. Мной безбожно командуют подчинённые, – приближается и скользит лбом по моей щеке и скулам.
– Давай остальные не будут в курсе наших с тобой… ночёвок, – стою на своём.
– Между мной и Светой ничего не было, – произносит Андрей открыто.
– Это хорошая новость, – улыбаюсь благодарно, сжимая его ладонь.
Крадемся по одиночке до моего корпуса, дождавшись пока все отряды уйдут на стадион. Забегаем в вожатскую и запираемся на ключ.
– Я лодку у сторожа попросил. На озере точно не будет свидетелей. Кроме рыб. Но они никому не расскажут, – мечтательно объявляет Нестеров.
Суетливо переодеваюсь для водной прогулки, то и дело поглядывая на сияющего Андрея. Он внимательно смотрит на мои обнажённые плечи. По коже скользят его цепкие взгляды, оставляя невидимые следы.
Разворачиваюсь лицом, прикрываясь ладонями. Делаю шаг в его направлении, еще один…
В замке щёлкает ключ, и через секунду в комнату влетает Людмила. Тотчас толкаю Андрея в укромный угол за дверью, показав знак «молчать».
– Ты чего тут полуголая делаешь? – обиженно бухтит подруга. – Эммануиловна сказала, что ты в город поехала. Сама даже не предупредила.
Молча веду плечом, виновато опустив голову. Словно нашкодивший питомец.
– Опять к Серёженьке своему намылилась? Видела я у тебя миллион пропущенных от этого гада. И не надоело по нему убиваться? – назидательно качает головой Люся.
– Никуда я не собиралась, – оправдываюсь больше для Нестерова, чем для нее. – И я обязательно расскажу тебе, как провела выходной.
– Смотри мне, – подмигивает напарница, поднимая с пола мяч, и выходит обратно к отрядникам.
Под звук ее командного тембра смотрю на, сдвинутые хмуро, мужские брови и краснею от несуразности и злости на себя.
Скелеты в наших шкафах уже не помещаются и грозятся с грохотом вывалиться наружу.
– По-моему, нам пора покинуть территорию лагеря, – тороплюсь на выход. – Пока нас не покинуло желание провести день вместе.
Зеркало воды в сумерках чуть поблёскивает. Выхожу на берег, ощущая себя океанидой. Дорожки веселых струек образуют на коже маленькие водопады. Они стекают вниз, а на их место налипают жёлтые песчинки с берега.
Купальня полна людей. День Нептуна празднуют даже после отбоя. Палящее солнце уснуло, забрав с собой душное пекло. Плечи ласкает теплый ветер.
Промакиваю волосы полотенцем, затем собираю в косу.
– Выглядишь потрясающе, – беззастенчиво шутит напарник.
– Ты тоже, – отвечаю я, проводя указательным пальцем по бутонам лесных цветов на его макушке. Девчонки плели венки. А теперь раздают их напропалую. Вот и Нестерова украсили.
Он накручивает на палец мой влажный локон, отпускает, снова сжимает. Надевает венок на мою волнистую копну.
– Тебе говорили, что ты похожа на нимфу?
– Ага, из меня нимфа, как из тебя леший, – кривляюсь, сбегая от правды.
Парень тоже смеётся, но как-то с надрывом. Или обидой.
Всполохи пламени яркими пятнами освещают его лицо…
– О чем задумалась? – интересуется Андрей, интенсивно работая вёслами.
– Ностальгия замучила, – фыркаю я, наклоняясь с сиденья к волнам.
Приятная усталость от долгого дня на природе разливается расслаблением по телу. Плеск воды и шуршание камыша баюкают и качают. Рыбалка удалась на славу. По крайней мере, губы потрескались и раскраснелись от трения.
Нестеров выбирает тихое место у самого берега и останавливает лодку. Держимся за руки и молчим, как неопытные подростки.
– Поцелуй меня напоследок. В корпус пора, – говорю тихо.
– Не пойму, чего ты стесняешься. Если нам хорошо вместе, – немного с укором отвечает мужчина.
Целую его сама, вбирая в себя десять лет нашего неконтакта. Как удивительно точно я помню каждую мелочь… иногда инстинкты сильнее разума… а тактильная память точнее зрительной…
Начинает накрапывать. Забегаю под крышу главного здания и вдыхаю чуть влажный тяжелый запах. На балконе второго этажа слышен топот и смех. Узнаю голоса своих подопечных. Они тоже спрятались от дождя. Соскучилась. И ребята, видимо, тоже. Становлюсь невольным свидетелем, узнавая интонацию каждого.
– Ничего ты не понимаешь. Я их с первого дня шипперила, – секретничает Настя Гаврилова.
– Олесечка так визжала, когда они на лодке чуть не перевернулись. Мы с батей их с берега засекли, – увлечённо рассказывает Богдан.
– Гонишь, – недоверчиво произносит Преображенская.
– Андрей Михайлович – масик, – романтично поёт Юля.
– Сплетники фиговы, – устало бубнит Вася Котов.
Не спешу показать своё присутствие, впечатленная словом «Олесечка». Детям есть до меня дело. И они меня вспоминают. В самом, что ни на есть, актуальном контексте.
Действительно, чего это я такая робкая⁈ Нас с Андреем практически поженили, а я его за руку боюсь взять.
Тайное всегда становится явным.
И это, скорей, хорошо, чем плохо.
