Текст книги "Бытовая химия"

Автор книги: Мил Миллингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

– Сколько книг ты написал от имени женщин, чьи мужья были уверены, что их жены так не поступят?

«Господи!»

– Но Сара другая.

Джордж оглядела меня с усмешкой, словно говоря: «Хорошо, как скажешь».

– И где ты планируешь пожить пока?

– Я думал, что сегодня могу переночевать здесь.

– Да, – Джорджи на секунду сжала мне руку, – конечно, можешь, а потом?

– Ну… надеюсь, Сара уймет свои вулканические взрывы и пустит меня обратно в дом… то есть в соседнюю спальню, например. Но вообще-то для подстраховки я, наверное, сниму гостиничный номер.

– Но не в этой гостинице.

– Господи, нет, конечно, я просто не могу себе этого позволить… А, понятно. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Нет, я сниму номер в другой гостинице. Далеко отсюда.

– Ты очень милый, Том, – она коснулась моего лица на секунду, – особенно учитывая все выпавшие на твою долю трудности.

Мы проговорили еще полчаса, непрестанно куря и обсуждая тысячи возможностей и вопросов. Потом мы тихо легли спать. Мы просто спали рядом и не занимались сексом. Что, конечно, совершенно меня устраивало. Мы были оба истощены как физически, так и духовно. В любом случае, заниматься сексом при таких обстоятельствах, учитывая то, что случилось совсем недавно и еще не выветрилось из головы, было бы верхом неприличия. Даже кощунством. В общем-то, я даже рад, что секса не было среди рассматриваемых нами вариантов. Фу.

Наутро я отправился забронировать комнату в гостинице, причем довольно шикарной. Я далеко не беден, учитывая ту сумму денег, которую должен был вот-вот получить за книгу, так что я был уверен, что могу позволить себе провести пару ночей в довольно приличном месте. После этого я отправился домой и имел отвратительную десяти минутную беседу с Сарой.

Я никогда не думал, что она может быть такой противной, честно говоря. Я позвонил домой совершенно оправданно, сказав, что мне требуется забрать кое-какие вещи и это не может ждать до следующей недели, когда она выйдет на работу: мне нужны были бритва, носильная одежда, зарядка для мобильного и так далее. Я даже позвонил в дверь, вместо того чтобы воспользоваться ключом. Сара разрешила мне пройти в дом, чтобы забрать вещи, но оставалась холодной и разговаривала со мной сквозь зубы. У меня было ощущение, словно я пытаюсь вести переговоры с Терминатором. Однако самое главное началось, когда я сказал, что ситуация просто идиотская, что мне стоит остаться и мы все обсудим. Тогда она по-настоящему взвилась. Она орала, что если я еще раз появлюсь здесь в ее присутствии, она выкинет в окно все мои вещи, не давая мне и недели на то, чтобы собрать манатки, и коли я не уйду в ближайшие пятнадцать секунд, она позвонит в полицию! Я жил в доме несколько лет, но если смотреть на ситуацию с точки зрения готовящейся суровой битвы на уровне закона, то по всем бумагам этот дом целиком принадлежал ей.

Я ушел с чемоданом вещей и совершенно новым трезвым взглядом на ситуацию. Никуда не деться, должно было пройти несколько дней или даже неделя до того момента, как Сара придет в себя и нормализуется.

Когда я обустроился в своем номере, я набрал номер Джордж. Мы поговорили несколько минут, но она спешила на встречу с Полом. Она отправлялась в турне по стране на неделю, чтобы провести еще несколько паблисити-акций. Так что я сидел в гостинице в течение всего этого дня и провел в номере весь последующий. Я всегда держал поблизости мобильный телефон, даже ночью оставлял его включенным, пока он заряжался. Я не хотел пропустить тонок Сары с предложением мириться. Я понимал, что в ней идет внутренняя борьба и ей тяжело сделать первый шаг, но я хотел быть уверен, что, когда она все-таки решится на это, я буду рядом с ней.

Мне не хотелось никуда вылезать, но там, где я находился, делать было особо нечего. Я провел некоторое время в гостиничном баре, куря и попивая виски. Виски как раз редкостно подходит для подобных ситуаций, ведь невозможно представить себе, как киногерой, попавший в жуткую передрягу, сидит в баре и накачивается бельгийским пивком или шерри, верно? Но выпивать в одиночестве в гостиничном баре можно только какое-то время, потом вы впадаете в беспробудную тоску. Так что я выбрался из заведения до того, как наступил этот пагубный момент, поднялся в комнату, где выпил еще из мини-бара, сел на край кровати и уставился в телик.

Хью застыл и вперился в меня, словно он был не живым, а собственной фотографией, причем странною качества: недвижимый образ, изображающий нечто среднее между полнейшим неверием и совершеннейшим ужасом.

Я мало радовался тому, что мне придется рассказать ему о ситуации, но подумал, что стоит с этим покончить раз и навсегда. С одной стороны, это было соответствующим поступком, Хью должен был иметь необходимую справку о происходящем по профессиональным причинам, связанным с работой «Макаллистер amp; Кэмпбел» над книгой Джорджи. С другой стороны, Сара в свою очередь могла заговорить об этом с Мэри, причем довольно скоро, так что он мог услышать версию из другого источника, а я предпочитал рассказать ему так, как посчитал нужным. Я не хотел, чтобы он слушал испорченный телефон от Сары, через его жену, которая выставила бы меня явно не в лучшем свете. Вообще-то я даже беспокоился, что ему уже об этом сообщили до того, как я зашел к нему в офис поутру. Но выражение на его лице явно доказывало обратное.

Однако, по моим предположениям, некто уже получил кое-какие сведения, и это была Фиона. Когда я вошел в офис, Фиона как раз направлялась куда-то с кучей манускриптов. Она подняла глаза, увидела меня, побелела, и потом она сбежала, правда, сбежала. Конечно, хотелось думать, что чувство вины и мой карающий взгляд вызвали подобную реакцию, но это вряд ли. Думаю, что в субботу утром ей позвонил Пол и объяснил, как это будет выглядеть, если в новостях появится сюжет о том, что Джорджи увела женатого мужчину, а по всей стране гремит, как сестринский гимн, ее книга. И как это отразится на репутации Фионы, если пойдет слух, что именно она разгласила негативную информацию, хотя формально именно Фиона и отвечала за паблисити книги. Я уверен, что Пол дал ей недвусмысленно понять, что при таких обстоятельствах ее карьера в издательском бизнесе явно сменит курс: из начальника отдела паблисити в шотландском представительстве «Макаллистер amp; Кэмпбел» до магазина уцененных книг в Риле, где она будет распаковывать коробки. Несмотря на заверения Джорджи, я не мог отказаться от мысли, что он еще и хорошенько пригрозил ей физической расправой.

Хью все еще сидел с застывшим выражением лица.

– О, – вымолвил он сквозь силу.

– Да, боюсь, что все немного запутано.

– Так… Сколько… Сколько вы и Джорджина Най вместе…?

– Всего две-три недели, вообще-то. Хотя… – Я пожал плечами, – …Наверное, сам знаешь…

– Нет, вообще-то не знаю, – сказал Хью. – Я и понятия не имел. О боже мой, бедная Сара!

– Да… да… но и «бедный я» тоже, конечно же. – Ты?

Меня задел такой ответ.

– Да, – повторил я, – ведь я сижу в одиночестве в гостиничном номере, и пью крохотные и неприлично дорогие бутылочки «Драмбуйе», и смотрю повтор дурацкого «Мистера Эда». Это Сара выкинула меня из дома, а не я ее.

– Но, Том… ты же понимаешь, что сам виноват…

– А, понятно! Всегда во всем виноваты мужчины, верно? Ты никогда этого не замечал? Когда кто-то изменяет, виноваты всегда мужчины. Если он сбился с пути, то он бездумный эгоистичный ублюдок, настолько ничтожный, что он готов погубить вас, потому что не может отказать своему члену в быстреньком перетрахе. Но если женщина пошла по кривой дорожке, то из чувства, что ее не любят, или игнорируют, или недооценивают, и снова подлец мужчина во всем виноват. Если у мужчины любовная связь, то это просто интрижка, когда член истекает слюнками и не слушается мозга, или жалкий кризис среднего возраста. Но если женщина неверна, это всего лишь показывает, какая она сложная особа: она знала, что «отношения закончились», хотя этой бедной глупой половинке казалось, что все иначе. И это не ее каприз, жадность и полуправда, о нет, не ее лобовая атака, а это всего лишь следствие того, что она очень ранима. А если чурбан этого не видит, значит, этого достаточно для того, чтобы доказать, что мужчина жесток и помешан исключительно на себе. Удивительно, не правда ли, кто бы ни изменял, это всегда вина мужчины?!

– Том? Это ты спишь с Джорджиной Най.

– О господи… Я говорю в смысле цивилизации, Хью… в общекультурном смысле. Не надо воспринимать все так буквально.

– Ну…

– Ладно, давай представим на секунду, что речь идет именно обо мне…

– Хм…

– Ты любишь Мэри, верно?

– Конечно.

– А твоя сексуальная жизнь протекает нормально?

– Мэри интересуется садоводством в последнее время.

– Э-э-э? Что это значит? Что садоводство – противоядие от секса?

– А мы говорим в обще культурном смысле или в личном? Потому что…

– Неважно, неважно… Это не имеет значения. Ты удовлетворен сексуально с Мэри, верно ведь?

– Том… – увиливал Хью в явном смущении.

– Так ты удовлетворен?

– Да, Том, удовлетворен.

– Хорошо. Так что ты ее любишь, и ваша сексуальная жизнь в порядке… но это не значит, что ты больше не человек, что ты не испытываешь совершенно такие же эмоции, как и все остальные люди. Тебя же все равно привлекают другие женщины?

– Нет.

– Конечно, привлекают!

– Нет.

– Ну как же… а, например, Камерон Диас?

– Но это не одно и то же, Том.

– Почему это? – Я откинулся на стуле в ожидании его убедительного объяснения.

– Потому что я могу смотреть на Камерон Диас и думать, что она привлекательна, но это очень отличается от того, если бы я спал с Камерон Диас. Николь Кидман тоже кажется мне вполне соблазнительной… и Тори Амос. Кортни Кокс, Анжелина Джоли, Кэтрин Зета-Джонс, Лиз Херли, Гвинетт Пэлтроу, Шерил Кроу, Кэти Джеймисон…

– Кэти Джеймисон? Это еще кто?

Хью наклонился ко мне и показал в окно на соседнее с «Макаллистер amp; Кэмпбел» здание.

– Кэти Джеймисон… – сказал он, – …из отдела защиты авторских прав… Сандра Баллок, Найджела Нельсон, Натали Имбрулия, Дженни Аггатер, Кирсти Уорк, учительница географии в школе у моей дочери, женщина, стоящая за прилавком в отделе мяса и сыров в супермаркете, золовка Мэри в Кинлочеви…

– Хорошо, хорошо.

– …Но главное, я никогда по этому поводу не выскакивал из штанов. Я никогда не спал ни с одной из них.

– Но ты бы сделал это, будь у тебя такая возможность.

– Нет. Никогда.

– Ты бы сделал это, не ври, гад!

– Нет, не сделал бы. Потому что Мэри, узнав об этом, бросила бы меня.

– Ara, a если предположить, что ты знал бы, что Мэри никогда об этом не станет известно?

– Невозможно такое знать.

– Гипотетически.

– Ну, если гипотетически я бы был уверен, что она никогда не узнает, я бы переспал с одной из них. Но отвлеченно я могу воображать это хоть сейчас.

– Вот-вот, так что, считай, ты спишь с Камерон Диас!

– Нет, потому что в реальности я никогда бы этого не сделал. Мэри узнала бы и бросила меня.

– Но это не меняет того факта, что ты этого хочешь, верно?! Сделаешь ты это или нет, что важнее – действие или намерение, это спор Сартра и Канта, правильно? По меньшей мере, ты должен признать, что это нерешимый вопрос философии и морали, и будет наивно, если ты скажешь, что раз и навсегда решил эту проблему сегодня утром, Хью.

– Хм…

– Разве не так?

– Ну, допустим…

– Так вот… – Я наклонился вперед и стал колотить пальцем по столу для усиления эффекта. – Так же и я – очень увлечен одновременно двумя женщинами, а все из-за случайного совпадения, что я лично знаком с ними обеими. Если говорить о морали, вполне можно поспорить, что я заслуживаю больше порицания, чем любой другой сексуально зрелый человек на этой планете, но я оказался в обществе, где измена наказуема для мужчины, и это аксиома. Господи! Вот так жульнические игральные кости. Даже ты не на моей стороне! Что я сделал такого, что так неправ?!

– Хмм…

– Скажи мне, что я сделал неправильно?

– Хмм…

– Я полный идиот, да?

– Хочешь чашку чая?

Я резко откинулся на стуле, внезапно почувствовав потерю всех сил и безумную усталость, и сказал хриплым шепотом:

– Да… да, спасибо.

Я звонил Джорджи беспрерывно, но ее мобильный был выключен. Я оставлял сообщения с просьбой перезвонить. Я был расстроен и… Я был подавлен и испуган, я хотел поговорить с ней: она бы могла меня выслушать и посочувствовать. Джорджи больше, чем кто-либо другой, знала, как я люблю Сару, гак что она смогла бы понять, как меня сбило с ног происходящее. А потом произошло нечто интересное: около девяти вечера Джорджи прислала сообщение такого содержания: «Мне нужно подумать обо всем».

Самым пикантным было мое знание, что по ее контракту она могла пользоваться мобильником бесплатно. Бросить меня, прислав текстовое сообщение, не стоило ей даже восьми с половиной центов, во что бы это обошлось мне, решись я ее покинуть? Это показалось мне фатально несправедливым. Меня подташнивало, колотило, каким-то образом я умудрился убедить самого себя, что я не так понял ее слова. Надо было очень постараться, имея подобные улики на руках, потребовались мощнейшие усилия воли, как вы можете себе представить. Не люблю хвастаться, но меня бросало достаточное количество женщин, так что смысл фразы «Мне нужно подумать обо всем» был прозрачен. Я ответил ей: «Ты хочешь сказать, все кончено?»

Чуть позже Джорджи ответила: «Я так не говорила. Просто мне нужно подумать обо всем».

То есть это явно был конец: она меня бросила.

Я бомбардировал ее, но ответа не получал. Я звонил постоянно, но попадал на голосовую почту. Вот такая жестокая вещь со мной произошла. В тот самый день, когда я понял, что мои отношения с Сарой могут кануть в Лету (конечно, я и до сегодняшнего утра знал, что это не шутки, но я все-таки не думал, что она настолько, эээ… серьезна, понимаете, действительно серьезна), в этот же самый день Джорджи оставила меня. Я не мог этого понять.

Да, очевидно, что Джорджи была амбициозна и ужаснулась от угрозы своему имиджу, но я просто отказывался принять, что она бросила меня так спешно и бессердечно, когда ситуация открылась. Джорджи не могла быть настолько бесчувственной и корыстной. Я занимался с ней сексом – я знал, какая она на самом деле. Довольно быстро я догадался, что, должно быть, агент заставил ее так поступить! Не нужно себя обманывать: нужно смотреть правде в глаза. Наверное, Джордж сидит сейчас в гостиничном номере со слипшимися от слез ресницами, охрипшим от рыданий голосом, нервная дрожь пробегает по съеженной спине, она вся на нервах. Она прижимает к себе мобильный телефон и безутешно глядит на сообщение, которое Пол заставил ее мне послать. И не может ему противостоять: Джорджи, конечно же, находилась под полным его контролем. Он рулил ее жизнью уже долгие годы, став почти вторым отцом, она не может ему сопротивляться. Нет сомнений в том, что корысть заставляет агента беречь то, что он вложил в нее. Что я мог сделать в такой ситуации? Ничего. Я уже видел, что Пол отнял у нее даже мобильный телефон и все мои сообщения попадали прямо к нему в лапы. Более того, Джорджи была Джорджи, и я не мог просто связаться с ней, как с обычным человеком. Вообще-то, если бы я попытался связаться с ней и делал бы это настойчиво, то Пол бы наверняка сдал меня в полицию как маньяка-преследователя. И что несомненно, если он сломал Джорджи внутренне, заставил ее сдаться, отречься от нашей любви и принять условия игры, то она уже потеряна для меня.

Теперь оставался один выход. Нужно было напиться до потери пульса и позвонить Саре.

Так что первым делом я очень-очень-очень напился. Первая стадия заняла около часа. Чтобы избежать садистских цен на напитки из мини-бара, я отправился вниз и заложил там фундамент опьянения. Я накачался самыми разнообразными напитками, включая пиво и крепкое спиртное. Эффект был сильным, так как вливалось все в совершенно пустой желудок. То есть не совсем пустой: после сорока пяти минут выпивания желудок скрутился от голода, и я смолотил три пакетика жареных орешков, которые, на мое счастье, продавались в баре. Потом я совершил экскурсию по собственному мозгу, чтобы изучить свое состояние, и отрапортовал сам себе, что я «не пьян», а просто «расслаблен и, наверное, испытываю легкое головокружение». Но все-таки я подумал, что выпил уже достаточно, чтобы подняться наверх и продолжить. Со мной в лифте было еще несколько гостей, но мне хватило ума двигаться медленно и размеренно. Я медленно и размеренно шагнул в лифт и медленно и размеренно нажал кнопку нужного мне этажа, так что я сомневаюсь, что гости хоть чуть-чуть заподозрили, что я выпил. Мне вполне удалась моя маленькая хитрость, а как только двери лифта закрылись, я исчез из их поля зрения, поэтому было уже неважно, что до номера я шел, отскакивая от стенки к стенке.

Я открыл дверь и сразу двинулся к мини-бару. Я понял, что перестарался с алкоголем больше, чем мне показалось сначала. Продвигаясь по комнате, я начал отклоняться влево и через дверь, распахнутую самым удобным образом, свалился в ванну. Я лежал в ней несколько минут и самопроизвольно хихикал, не помню уже над чем. Потом собрался с силами и, случайно уронив рулон туалетной бумаги прямо в унитаз, отправился в спальню. Я не очень расстроился из-за намокшей туалетной бумаги, ну, вытащу ее завтра утром, не думаю, что мне понадобится сегодня унитаз. Я открыл мини-бар и был удивлен, приятно удивлен, когда обнаружил, что на этот раз напитки вовсе не кажутся такими уж дорогими.

Я сел на край кровати и открыл первую бутылку. Раздался удовлетворительный треск, и крохотные металлические соединители на крышке щелкнули в моих опытных лихих руках. Алкоголь был приятно крепок. Он обжигал мои губы и язык, словно был моей карой. Мое намерение дойти до высшей точки заставило меня открыть еще одну бутылочку того же самого напитка практически сразу. Некоторое время я сидел, не двигаясь… Господи, я почувствовал, что мне стало очень-очень плохо. Меня могло стошнить в любой момент… Нет, секундочку., все в порядке: прошло. Я нагнулся, достал бутылку «Перно» и раскупорил ее тоже.

В самом начале первого ночи я позвонил Саре.

– Але? – сказала она сонно.

– Это я… я люблю тебя.

– Том…

– Я очень-очень-очень-очень-очень-очень люблю тебя, Сара.

– Том?

– Что?

– Я хочу, чтобы ты немедленно отвалил и больше никогда мне не звонил, ясно?

– Но я люблю тебя. Тебя что, не волнует, что я люблю тебя? Ты сука! Ты – нет! Я это не имел в виду! Не вешай трубку! Пожалуйста… это… я люблю тебя.

– Ты спутал меня с Джорджиной Най?

– Между мной и Джордж все кончено. Кончено.

– Та-а-ак.

– Я хочу быть только с тобой.

– Значит, она бросила тебя?

– Она не бросала меня… сука… это все ее агент, я ему рожу размажу… она не… в смысле, речь идет о тебе и обо мне, она тут ни при чем.

– До свидания, Том.

– Нет! Нет – мне нужно тебе кое-что сказать…

– Счастливо.

– Нет – пожалуйста! Послушай. Я должен тебе сказать об этом, ладно?… Просто дай мне сказать одну вещь.

– Что? Ну что еще?

– Это… так. Сара?

– Что?

– Я люблю тебя.

– Я сейчас выключу телефон.

Связь оборвалась.

Я посмотрел на свой мобильный. «Сука! – завопил я, глядя на него. – Да пошла ты тогда! Если ты так хочешь, то ладно… пошла ты!»

Я снова набрал Сарин домашний номер, но связи не было. Я позвонил Саре на мобильный. Он тоже был выключен, так что я оставил ей сообщение с объяснениями в любви. Теперь мне нечего было делать, кроме как возвратиться к мини-бару.

Не знаю, когда я наконец отключился, но я не продирал глаз до 11.30 следующего утра. Я смутно помнил, что было прошлой ночью, но, используя физические улики вместо собственной памяти, попытался восстановить события.

1) Я продолжал пить, потому что мини-бар был опустошен.

2) В какой-то момент я разбил вазу и попытался спрятать осколки от персонала гостиницы, засунув их в вентиляционное отверстие.

3) Я не знаю, сколько сообщений я отправил, но последние пять из них, что сохранились на моем телефоне, были такого содержания: «я люблю тебя», «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», «ты сраная сука», «я скучаю по тебе» (это было отправлено Джорджи) и – снова Саре – «я люююблюююю тебя».

4) Я очень сильно ошибался по поводу того, что унитаз мне не понадобится.

Я попытался позвонить Саре на трубку, чтобы извиниться за свое поведение прошлой ночью. Возможно, с последующими извинениями за остальные поступки тоже. «Номер недоступен» – получил я ответ. Я решил: либо Сара поменяла номер мобильника, либо внесла мой номер в «черный список». Я был раздавлен отчаянием. Причем не тем вселенским высоким отчаянием, а всего лишь скверным презренным мраком. Эмоционально это было то же самое, что безвылазно сидеть в мокрой одежде, словно я попал под жуткий ливень и насквозь пропитался влажностью и душераздирающей скорбью.

Я был омерзителен, я был настоящей тварью, и причина моей мерзости заключалась в том, что я был тварью. Можно как угодно переставлять слова местами, но никак не избежать вывода о том, что ты – определенно мерзкая тварь.

Я позвонил Эми и договорился о встрече сегодня вечером. Я подготовил тираду: «Неважно зачем… просто мне важно увидеться с тобой. Мне нужно тебе кое-что сказать», но возможности произнести фразу не представилось.

– Эми? Ты свободна сегодня вечером?

– Хм, да. В восемь тридцать в «Галюцци», хорошо? – Да… я…

– Отлично, тогда увидимся. Счастливо.

Готов поспорить, что, когда я звонил, у нее была встреча с другим клиентом. Все пытались подчеркнуть, как мало я для них значу, казалось мне.

Я принял душ и надел единственную чистую одежду, имеющую у меня. После этого я не делал ничего. Вообще ничего. Я полусидел, полулежал на кровати, даже не включая телевизор (все звуки резали ухо и причиняли боль, потому что я страдал похмельем, вообще-то, конечно, я никаким похмельем не страдал, просто любые звуки были бы вульгарным вторжением в мою скорбь: неуместным и раздражающим). Я курил, и курил, и курил, пока не настало время идти на встречу с Эми, а мое дыхание не стало напоминать велосипедный насос.

– Господи, Том, какой ты молодец!

Эми помолчала всего лишь пару секунд после моего – никак не связанного с темой нашей беседы – объявления о том, что я сплю с Джорджиной Най, и теперь глаза ее горели. Она наклонилась через столик, сжала мое плечо и поздравительно потрясла.

– Молодчина! – повторила она.

– Ты же говорила, что она Трахомонстр.

– Так говорят, да, но она Трахомонстр из категории «А». Если разделить количество тех, кто ей засадил, на количество тех, кто мечтал бы ей засадить, то получится невероятно крохотное число.

– Так ты думаешь, что секс с Джорджиной Най это… что? Достижение, которым можно гордиться?

– Совершенно верно. Это же Джорджина Най. В смысле… Господи, Том, молодец какой!

– Сара относится к этому несколько иначе.

– А, понятно… Так Сара знает?

Я зажег сигарету.

– Да… она вышвырнула меня из дома.

– Как она узнала об этом?

– От Фионы. Ну, вообще-то много было всего. Капля за каплей. Но, для краткости, можно просто сказать, что это все сука Фиона.

– Вполне объяснимо.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, тебе же она разонравилась, верно?

– Она мне никогда и не нравилась… – брякнул я, беспрестанно постукивая концом сигареты о край пепельницы, – …и к слову, если уж продолжать тему, то я ей все равно никогда не нравился.

Эми воскликнула, не соглашаясь:

– А какое это имеет значение?

– Какое Фионе до этого дело? И я уверен, что она не хотела меня подставить, просто слишком много выпила и…

– Ее подсознательное желание дало о себе знать.

– Но я же ей не нравился…

– Не это желание, урюк: ее желание мести. У Фионы мир крутится вокруг Фионы. Ты мог ей быть по фене, но она хотела, чтобы ты был от нее без ума. И ей определенно ни к чему, что ты перестал ею интересоваться, а потом запал на кого-то еще. К тому же на женщину с гораздо более привлекательной задницей, чем у нее.

– Я…

– Ха! – Эми радостно хлопнула в ладоши. – Задница Джорджины Най – официально признанная лучшая задница в Британии, по мнению читателей, по меньшей мере, двух общенациональных изданий! Великолепно, мать твою! Фиона, наверное, скоро коньки откинет, хотелось бы на нее посмотреть.

– Я думаю, агент Джорджи уже осложнил ее жизнь.

– Но не так, как… Подожди, ты хочешь сказать, что Пол уже в курсе?

– Мне кажется, да… Мне кажется, Пол сделал все, чтобы Джорджи больше со мной не виделась.

– А давно Пол в курсе?

– Ну, не знаю. Наверное, с субботнего утра.

– Понятно…

Эми подняла бокал с «Кьянти». Вино колыхалось, пенясь алым, и выплеснулось за край стакана.

Я наблюдал, как оно по-змеиному струится по стенке бокала, словно капля крови. Господи, «словно капля крови». Я действительно так подумал. Когда осознаешь, что вдруг начинаешь мысленно выдавать пассажи, обычно подходящие исключительно для тайных дневников четырнадцатилетних школьниц, то тут уж не ошибешься: положение из рук вон плохо. «Словно капля крови», господи, прости.

– Эми… я немного запутался, полный капут, – выдавил я.

– Да. Это вполне понятно, Том. Могу представить, что ты сейчас чувствуешь. Но все равно есть и плюсы: понимаешь, ты можешь заработать тысячи на новой книге.

– Какой новой книге?

– На книге «Как я трахнул Джорджину Най»… На какой же еще?

– Но я не собираюсь писать об этом книгу.

– О, ну я пошутила насчет названия… Хотя если подумать, можно использовать астериски «Как я *** Джорджину Най». А если будут придираться, мы просто скажем, что имеется в виду «любил». Но мы поставили астериски просто из скромности. Господи, да все само уже пишется!

– Да, оно и должно писаться само, потому что я это писать не буду.

– Том, Том, ты просто должен написать эту книгу. Ты не можешь упустить такой шанс. Ты же обеспечишь себя на всю оставшуюся жизнь.

– Ни за что.

– Том… – она понизила голос и приняла скорбный вид. – Это твой шанс представить свою правдивую версию событий: рассказать свое видение истории.

– Господи, Эми! Как ты можешь использовать этот прием? Это же дешевый прием, как ты можешь так со мной обращаться?

– Потому что он всегда срабатывает.

– Ну, на этот раз не выйдет. Я не стану писать эту книгу.

– А Сара? Думаешь, Сара не продаст эту историю?

– Нет, она не станет.

– Ты уверен в этом?

– Да.

– Потому что ты ее знаешь?

– Да.

– Скажи мне… после того как она узнала о тебе и Джорджи, она ведет себя как та женщина, которую ты знал последние сколько там лет?

Господи, до чего же хитра. Как мне повезло, что Эми мой агент.

– Не в этом дело.

– А в чем же, интересно?

– Сара не настолько в курсе дела, чтобы всем рассказывать. Она неизвестный руководитель отдела в магазине замороженных продуктов, чей парень, тоже неведомо кто, переспал с Джорджиной Най, а она прохлопала ушами. Из этого выйдет только журнальная зарисовка…

– Две странички, не эксклюзив: думаю, в одном из продвинутых женских журналов вроде «Магу Claire».

– Да, они, кстати, платят гроши! Нет! Замолчи! Сара могла заработать пару фунтов, но она не знает подробностей… вообще ничего не знает, на самом-то деле. Сара не сделает этого, она не будет на этом зарабатывать, тем более если предложат смешные деньги.

– А если предложат большие?

– Нет. Я имею в виду, что даже если она это и сделает, то я все равно не буду. Мы оба знаем, что люди всегда хотят подставить другого: якобы «представить правдивый отчет о событиях», или «не позволить кому-то оставить все так, как есть», или «дать миру знать, какой ты на самом деле». Но сейчас-то речь идет обо мне. Я не думаю, что это правильно. Если я это сделаю, то буду сам себе противен, речь идет о моем собственном достоинстве.

– Мать твою, что за бред святоши! На-ка выпей-ка, Том! Да тебе нужно было жить в Древней Греции. Послушай, что ты несешь: якобы ты расшатываешь этические принципы Великобритании! Это простая деловая сделка. Если ты пропустишь ее, это означает лишь то, что ты потеряешь сотни тысяч фунтов. Вот и все. Ты проиграешь. Джорджина Най и этот чертов Пол Дуган сбегут, посмеиваясь над тобой. Ты останешься при своих интересах, а жизнь будет продолжаться, и никто тебе памятник не воздвигнет.

– Мне все равно. Как я уже сказал, речь идет обо мне, а я не хочу этого делать.

– Тогда ты сошел с ума.

– Вполне вероятно. Но боюсь, что в этом случае ты не получишь десять процентов.

– Я и не думала о своих десяти процентах.

Я подмигнул ей.

– Хорошо, – сказала Эми, – я имею в виду, что думала не только о своих десяти процентах. Я думала о том, что будет лучше всего для тебя. Я знаю, что у людей часто возникает дисгармония между их высоким внутренним миром и низким зарабатыванием на жизнь, я-то уж это знаю, я просто хотела, чтобы ты хорошенько подумал об этом. Если ты твердо намерен продинамить удачу из-за чертового самурайского кодекса чести, мать твою, дело твое. На мой взгляд, ты не прав, но я соглашусь с тобой, потому что это твоя воля. – Эми ввинтила сигарету в пепельницу. – Я твой агент, но я и твой друг тоже.

– А что больше?

– Эй, не перегибай палку, ладно? Ты уже и так забрался в мою зеленую зону, так что остановись, понял?

Возникла передышка. Я переворачивал пачку сигарет на столе.

– Ну, – сказал я, – наверное, мне пора рассказать, зачем я хотел тебя видеть.

– Что? Ты хочешь сказать, что не для того, чтобы поведать мне о том, что ты переспал с Най? Господи, а что же тогда? Ты собираешься снять маску и признаться, что ты инопланетянин?

– Я хочу, чтобы ты помогла мне организовать встречу с Джорджи. Позвонить ее агенту и устроить это.

– Не думаю, что это возможно, Том. Знаменитость? Отвергнутый любовник? Пол этого не позволит. Он решит, что ты нападешь на нее.

– Я не собираюсь на нее нападать…

– Хорошо, эту позицию я и займу в переговорах.

– Послушай, вы с Полом тоже можете там присутствовать. Устроим встречу где-нибудь в общественном месте, ну, ясное дело, не в самом многолюдном, и мы вчетвером там встретимся. Я должен посмотреть ей прямо в глаза еще раз, вот и все…

Эми уставилась на меня, медленно кивая.

– …О боже ты мой, я не собираюсь нападать на нее.

– Я не говорила…

– Если уж на то пошло, – добавил я с грустью, – она сама легко сможет избить меня до полусмерти.

– Ума не приложу, как Пол пойдет на это. Мы с тобой последние, с кем бы он хотел оказаться за одним столом.

– Он согласится. В общественном месте. Тем более, он придет в ужас, когда узнает, что я собираюсь поведать миру эту историю. Если он подозревает, что в его силах уговорить меня на своем кокни-диалекте этого не делать, имея под рукой Джорджи, пользуясь моей привязанностью к ней, он просто не сможет отказать.

– Ммм… – сказала Эми. – В этом что-то есть.

– Все будет в порядке, правда. Мне необходимо с ней увидеться. Я не могу покончить с этой историей, не увидевшись с Джорджи в последний раз.