Текст книги "Бытовая химия"

Автор книги: Мил Миллингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

– Почему?

– Ну… потому что Джорджи известна. Знаменитости всегда занимаются сексом со знаменитостями, разве не так?

– Держу пари, они занимаются сексом особым образом, известным только знаменитостям, – рассмеялась Сара, – таким правильным танцующим сексом без неприличных звуков, который намного лучше, сексуальнее и уж точно намного более фотогеничнее, чем наш секс.

От ее фразы у меня по телу побежали мурашки. «Лучше, чем наш секс». Секс с Джорджи был потрясающим, как взрывы пиротехники, но он был ничем не лучше нашего секса с Сарой. Или был? И вообще это неважно, главное же не секс. Но даже если рассуждать исключительно о сексе, то наш с Сарой секс был прекрасен. Очень милый и приятный. Наверное, это был секс другого рода, но все равно качественный, в этом нет никаких сомнений. Мне было бы очень больно, если бы Сара действительно считала, что наш с нею секс был хуже моего секса с Джордж. Хммм… мне определенно требовалось только одно в данной ситуации – перестать думать.

– Почему бы тебе не выбрать ковер, который ты хочешь купить? – сказал я. – Теперь мы можем себе это позволить.

Сара покачала головой, взглянув на меня.

– Ничего себе – от секса к коврам. Но я могу понять твой ход мыслей, это меня и беспокоит.

– Просто я подумал, что скоро получу деньги за книгу, а ты хотела новый ковер, а я люблю тебя, ну и…

– Нет, нет, я вовсе не осуждаю тебя. Господи, ты можешь выражать свою любовь ко мне в виде ковров в любое удобное для тебя время. – Она потянулась ко мне и быстро поцеловала в губы. – Фу, от тебя пахнет сигаретным дымом!

– Наверное, это куртка. Нужно проветрить ее после вчерашней ночи. От нее жутко воняет. – Я пошевелил ее пальцем и скорчил гримасу.

Господи, мне не помешало бы покурить.

Остаток дня я провел, постоянно проверяя, исправно ли работает мой мобильный. Джорджи сказала, что позвонит, и я был настолько взвинчен в ожидании ее звонка, что можно было подумать: у меня вот-вот начнется менструация. Я не мог сидеть на месте, смотреть телевизор, читать и вообще сосредоточиться на чем-либо. Я уплывал куда-то, не успевала Сара закончить фразу, и все, что происходило в мире, раздражало меня до крайности, потому что никак не было связано со столь желанным звонком Джорджи. Только вчера я опять начал курить, а сейчас мне не помешало бы отправиться в город за риталином. Хотя и это, наверное, слишком оптимистично. Нервное расстройство из-за недостатка внимания и маниакальная навязчивость? Вот симбиоз слабоумий. Да, вот такой я парень, падкий на эксперименты и подлость.

Сара не могла не заметить, что я раздражен и вспыльчив. Я сказал ей, что дело всего лишь в моей жуткой усталости, и постоянно извинялся. Когда мы легли спать, стало ясно, что мне не уснуть, и я решил заняться сексом с Сарой в надежде, что это поможет. Звучит ужасно, да? Хладнокровно трахаться со своей девушкой, чтобы избавиться от физического напряжения из-за мыслей о другой женщине. Ну, все было, конечно, не так мрачно. Я получил удовольствие от секса с Сарой тоже. Хммм… Это звучит еще ужаснее, да ведь? Хорошо, послушайте, я скажу вам кое-что: несмотря на то что я затеял это дело, чтобы уснуть, я получал удовольствие от секса с Сарой и, обманывая ее, старался изо всех сил, чтобы ей было так хорошо, как никогда. Правда. Мне кажется, я был перед Сарой в долгу. У меня был левый секс, поэтому я был перед ней в долгу и должен был сделать все, чтобы ее секс со мной был верхом совершенства. Ни единой мысли о самом себе. Единственная цель – доставить ей удовольствие. Если потребуется, я собирался быть рядом с ней до того, как моя челюсть отвалится. Удовлетворить ее в сексе было моей обязанностью. Наказанием, которое я с радостью исполнял. Ах… самая ужасающая перспектива изо всех возможных.

Наверное, мне стоило сказать, что я хотел помастурбировать, так бы мне удалось сохранить ваше уважение.

Вам стоит помнить о том, что в этой ситуации я выступаю в качестве страдальца. Вряд ли можно сказать, что у меня есть любовница, ведь секс на стороне случился однажды. Это нельзя назвать «любовной связью», верно? Подходящее название – «перепих». Хорошо, признаюсь, у меня не было уверенности, что все закончится на той единой ночи, но пока больше ничего не происходило. Нельзя же впадать в истерику и вешать ярлыки, исходя из того, что может получиться в будущем, правильно? Это несправедливо. Но даже если мы назовем это «любовной связью», исключительно в качестве образа, то и она была не такой, как у других. Для начала, я был просто жертвой обстоятельств, причем неожиданных. Если бы агент Джорджи не решил, что было бы неплохо издать книгу, если бы они обратились к другому издателю и Хью не сделал бы мне предложение, если бы Я опоздал на ту первую встречу (что я почти и сделал) и т. д. и т. п. И нескончаемая цепь обстоятельств и привела к тому, что произошло: неизвестный персонаж из Кента оказался в постели с женщиной из Восточного Айршира, которая при этом была еще известна всей Великобритании. Это не привычная схема, когда женатый мужчина окучивает свою секретаршу. Казалось, сама судьба бросила меня в объятия этой женщины против моей воли, этому было суждено случиться. И я испытывал совсем другие чувства, я ведь не из тех, кто обычно ввязывается в подобные истории. Я жутко страдал. Страдал, в то время как все остальные чувствовали себя превосходно. Джорджи определенно не о чем было волноваться. Она сделала первый шаг, и если я как-то и подвел ее к этому, то уж точно без задней мысли. Я не лгал ни до, ни после совершившегося акта. Она знала, что я с Сарой, я много ей о ней рассказывал, к тому же Джорджи хотела знать обо мне и Саре и наших с ней отношениях. И я не говорил, что собираюсь бросить Сару или что я несчастлив с ней. К тому же ей не нужно было беспокоиться о том, что кто-то узнает, в отличие от меня. Ей нечего терять, ей не надо все время быть начеку и осторожничать. Нет, у Джорджи на руках все козыри. Что касается Сары, то да, я ей изменял. Но она-то об этом не знала. Именно мне приходилось нести бремя жизни, отяжеленной чувством предательства: именно я ощущал себя виноватым. Что бы вы там ни думали, Саре было легче, потому что я прикладывал все усилия к тому, чтобы ей было легче. Так что ответьте мне: кому было хуже всего из нас троих? И все-таки я хранил все в себе, мучаясь с неразберихой внутри, не имея возможности поделиться с кем-либо своей тяжестью. Мои благотворительные движения оставались никем не замеченными. Господи прости, людей причисляли к святым за меньшие муки! Я страдаю втихую, чтобы сохранить счастье других, а вы способны только презирать меня за то, что я делаю все, чтобы моя девушка получила целую волну оргазмов после моей работы языком: вам должно быть чертовски стыдно за себя.

В общем, как я уже говорил, Джорджи не позвонила. Не позвонила она и в воскресенье утром. Воскресный день еле тащился, знаете, как обычно тянутся воскресные дни, но мой телефон молчал. Ну, кроме того, что я несколько раз позвонил сам себе с обычного телефона, чтобы убедиться, что мобильник исправен. Сара случайно сделала мое существование еще более мучительным: она смотрела односерийную версию «Устья» по телевизору. Передо мной мелькала Джордж, но в совершенно другом виде. Я сидел рядом с Сарой на диване, а телевизионный сумбур воскресного дня плавно перетекал в замешательство воскресного вечера. Я был мертв и готов к похоронам. Занудный детектив из сериала, который, как обычно, показывали вечером, экранизируя какую-то книжонку, что-то беззлобно вещал своим подчиненным, как наконец мой мобильный телефон затрещал, требуя внимания. Я схватил его с невероятной скоростью и прижал к уху. Что могло выглядеть подозрительно, сделай так кто-то другой, но Сара, конечно, уже привыкла к тому, что я делаю так всегда.

– Але? Том? – сказала Джорджи. Ее голос звучал так, словно она была обнажена.

– О, привет, – ответил я обычным голосом. Я поднялся и направился к двери. – Как твои дела?

– В порядке, – сказала она. Джорджи тянула время. Я чувствовал, что она не хочет говорить ничего, что прозвучало бы не совсем прилично, до того как я дам ей сигнал, что можно говорить.

– Хорошо.

– А у тебя?

– Ну, знаешь… – теперь я был в коридоре, но все равно осторожничал, – нормально. Просто смотрю телевизор. – Я поднялся по лестнице в туалет. – Какой-то детектив показывают.

– Хорошо, ну если ты смотришь его…

– Нет-нет-нет. Я не смотрю его, – я сел на унитаз. – Просто он идет, – я перешел на шепот. – Я скучал по тебе.

– Правда?

– О да, – я понял, что буду странно выглядеть, если Сара поднимется наверх, – подожди, я сниму штаны.

– Это необязательно, ты скучал по мне, я верю.

– Ха. Да нет, просто я прячусь в туалете и хочу, чтобы все выглядело убедительно. – Я снова уселся на унитаз со спущенными до лодыжек штанами.

– Какая романтическая картина.

– Прости. Ох, черт. – Если кто-нибудь уже знает, как сидеть на унитазе с эрекцией, пусть будет добр и пришлет мне схемку.

– Что такое?

– Ничего. Просто я заметил, что у нас закончился освежитель.

– Ты видел газеты?

– Да. Гады.

– Я испугалась до смерти. Ты представляешь, что со мной может сделать пресса, особенно с выходом книги и этим феминистским уклоном? Они раздуют дело до измены. Не говоря уже о том, что о тебе они тоже не забудут и наверняка порассуждают на тему, сколько из книги действительно написано мной.

– И еще есть Сара.

– Что? О да, верно, ужасно для нас обоих.

– Ну… – Я взял в руки рулон туалетной бумаги. – Ты собираешься сказать, что хочешь все прекратить?

– А ты хочешь?

– А ты?

– Я – как ты.

– Я не сказал, что хочу все прекратить, я просто спросил, хочешь ли ты этого.

– Так, а ты сам чего хочешь?

– Того же, что и ты.

– Ну, – сказала Джорджи, – я не хочу ничего прекращать, но если ты этого хочешь…

– О боже, нет! Я не хочу ничего прекращать.

– Правда?

– Я этого не вынесу. – Я весь взмок. Я не сообщил об этом Джордж. Конечно, это могло быть доказательством, насколько сильные чувства я испытывал, но гордиться собственным потовыделением довольно сложно: пусть лучше она представляет меня просто уютно сидящим на унитазе и вполне сухим. – Я хочу видеть тебя как можно скорее. Даже еще скорее. Я хочу видеть как невозможно скорее. Она хихикнула. Хихикнула. Как можно прислушиваться к голосу разума, если слышите такое?

– Завтра мне нужно ехать в Глазго, – сказала Джордж.

– Я ускользну.

– Нет, я буду связана по рукам и ногам весь день.

– Так даже лучше, – промурлыкал я. Господи прости, я умею мурлыкать, а это-то откуда?

– Нет, не надо… Нет, правда, мне нужно сделать пару дел в студии. Мне дали передышку со съемками, чтобы я могла заниматься продвижением книги, но мне нужно съездить и отснять пару сцен. Потом у меня еще одна автограф-сессия, два радиоинтервью и куча встреч с прессой. У меня не будет и свободной секунды. Но во вторник мы встречаемся все вместе на встрече издателей. Что-то вроде оценки результатов после запуска книги.

– Мне ничего не говорили об этом.

– Твой агент будет там. Пол сказал, что она там будет.

– А, понятно. Тогда они, наверное, подумали, что мне нечего там делать.

– Но если бы ты пришел, думаю, это было бы совершенно нормально. Мы бы могли пойти вместе куда-нибудь после, пообедать, в этом ничего такого бы не было. Обед может продолжаться часами, такое случается все время.

Сара открыла дверь.

– Верно. Хорошо. Да, – рявкнул я в трубку. – Пять процентов. Да. Во вторник. Да. До свидания.

Джорджи поняла.

– Счастливо, – проворковала она и повесила трубку.

– О, – сказала Сара, – вот ты где?

– Да.

– А кто звонил?

– Джорджина Най, – я утомленно вздохнул и сморщил лицо.

– А зачем ты пошел в туалет разговаривать с ней?

– Телевизор работал слишком громко, мне не было слышно.

– Нет, но почему ты пошел именно сюда? Я не имела в виду, что ты… – она произнесла эти слова и потрясла пальцем в воздухе, демонстрируя, что она всего лишь шутит. А я спрашивал себя, шутит ли она на самом деле. – Мне просто любопытно, почему ты решил разговаривать, сидя на унитазе.

– О… – сказал я. – Я-я-ясно. Мне просто хотелось в туалет.

– Так сильно? Фу… а ты не боялся, что она услышит?

– Ну… – иногда вам просто везет. – Просто у меня что-то с животом. Вот уже весь день. – Из всех вещей, приобретенных мною накануне – слава богу, что мне вообще пришло в голову приобрести хоть что-то, – что же я приобрел? Иногда вам просто везет.

– Я купил таблеток в городе, они у меня в кармане куртки. Ты не могла бы спуститься и принести мне парочку?

– Почему ты ничего не сказал? – Она повернулась и начала спускаться вниз по лестнице в коридор, где на вешалке висела моя куртка.

– Из чувства собственного достоинства.

– Ха! – Сара дошла до самого низа и взялась за мою куртку. – В каком кармане?

А вот тут-то я ошибся, это был не тот раз, когда мне просто повезло.

Черт!

– Нет! Вообще-то оставь, не надо. – Сара могла с таким же успехом найти таблетки от диареи, как и мои сигареты. – Я сам спущусь.

– Но я уже тут.

Я одним движением натянул штаны, спустил воду (для вида) и метнулся зайчиком вниз.

– Да, но…

Вы можете подумать, что в такой реакции не было необходимости, особенно если учитывать, что у меня были секреты и посерьезнее. Вы можете подумать, что паника по поводу того, что Сара обнаружит мои сигареты, была истерична и бессмысленна. В этом случае моя внутренняя интуиция подсказывает мне, что вы никогда не были в длительных отношениях с некурящим человеком, в отношениях, в которые вы вступили курящими, но изменили свой стиль жизни благодаря расцвету вашей любви. При таком раскладе даже мысль о том, что обнаружат ваше предательство, холодит кровь. Ваш партнер-вегетарианец, например, обнаруживает, как вы уплетаете сэндвич с ветчиной, но даже это не так пугает. В этом случае вас посчитают воплощением зла и съязвят, что вы вероломный лжец-убийца. Некурящий партнер будет «вами огорчен». Мало того, что вы потеряете его доверие, но вы разбили его сердце, при этом еще и опустили себя. Тем более что у вас нет никакого алиби. Легко доказать, что свинья уже и так была мертва, и знаете, это так вкусно. С курением оправдать и защитить себя гораздо труднее. Вам придется столкнуться с фразами вроде: «Ты что, хочешь убить себя?», и «Ты что, глупый?», и «Да что в этом хорошего? Давай, расскажи мне», а вы будете мямлить извинения и надеяться, что вас отправят в свою комнату как можно скорее, чтобы эти пытки наконец закончились. И знаете, они никогда не закончатся.

Так что я подошел совершенно трезво к вопросу, когда вылетел пулей из туалета со спущенными до колен штанами.

– Да, но… – я мчался навстречу к ней на кошмарной скорости – полет по лестнице в едва натянутых штанах. – Я уже закончил в туалете и… – вместо завершения предложения я развернул ее и жадно поцеловал.

Сара улыбнулась.

– Х-м-м-м, мило. Даже если… – она шутя наградила меня пощечиной, – это не самая романтическая мысль – быть у парня на втором месте после туалета.

– Нет, – я взял ее лицо в ладони. – Я никогда не позволю тебе быть на втором месте, Сара. Никогда.

Вы можете представить себе, как я страдал, произнося эту фразу: ее глубокое значение было известно лишь мне. Но мне это удалось: иногда вы находите внутренние силы, о существовании которых и не подозревали.

Понедельник тянулся нескончаемо долго и был настоящим адом.

Он был совершенно пуст и топтался на месте, словно утомительный незваный гость, оттягивая вторник и мою встречу с Джорджи. Я попытался немного поработать и занялся сортировкой файлов, но не мог сосредоточиться. Сара была на работе, и я, по крайней мере, мог покурить в саду, но только предельно аккуратно, в волнении, что кто-нибудь из соседей может меня заметить и выдать. Еще одной проблемой стало рытье маленьких дырочек для окурков, потом мне приходилось чистить зубы, принимать душ и переодеваться. Все было бы терпимо, если бы я просто сказал себе, что буду курить весь день, но каждую сигарету я считал последней, так что мне приходилось все время переодеваться в специальную одежду, чтобы выкурить очередную сигарету, и потом еще раз принимать душ. К пяти часам я был готов ассистировать на операции.

Вечер был не так ужасен. Не потому, что я был ближе ко вторнику (мучительное осознание этого могло только отнять все удовольствие), но потому, что Сара была дома. Мне было на чем сконцентрировать внимание: я старался быть донельзя предупредительным. Не исключено, что я снова буду изменять ей на следующий день (по крайней мере, я на это надеялся), поэтому я хотел, чтобы она не знала забот в этот вечер. Телевизор? Что бы она хотела посмотреть? Чашку чая? Я сейчас же принесу. Я делал это не для себя. У меня не было цели сделать кармические накопления, которые бы искупили мою завтрашнюю измену. Я делал это, как уже говорил, исключительно из чувства долга. Если вы любите свою девушку, но собираетесь завтра заняться сексом с другой девушкой, вы чувствуете себя обязанным массировать ей ступни ровно столько, сколько она пожелает. Это вопрос уважения.

Наконец-то наступил вторник, я размялся беготней по гостиной, а потом умудрился убедить себя в том, что пора отправиться в «Макаллистер amp; Кэмпбел».

Никто не сидел рядом со мной в автобусе. Не стоящая внимания деталь, но у меня постоянно было ощущение, что сегодня люди не садились рядом со мной, потому что они читали мои мысли. А мысли мои были довольно мутными. И беспорядочными. Есть огромная разница между внезапной изменой, когда вы теряете ориентацию в пространстве из-за головокружительности момента, и запланированной, когда вы едете на автобусе через весь город, зная, что вам предстоит измена. Все было просчитано. Сложно считать аффектом измену, о которой вы договорились заранее.

Писатель во мне снова готов солгать. Он хочет всунуть вам типичную историю, тот момент во втором акте, в котором протагонист – после изнурительной внутренней борьбы – наконец решается действовать. Он хочет, чтобы я описал, как я едва не повернул обратно: я даже нажал на звонок в автобусе и отправился к выходу, чтобы сойти на следующей остановке, но желание пересилило, и я вернулся на свое место под удивленными взорами других пассажиров. Но этого не произошло. Я чувствовал себя виноватым, да, и меня ужасало осознание того, что я действовал так хладнокровно и сознательно. Но я ни разу не предпринял ни малейшей попытки сойти с выбранного пути или отступиться от желаемого. Что, конечно, ужасно. Мне явно не помешало бы поработать над собой.

Кроме моей измены, меня занимали мысли о том, как все сложится с Джордж. В прошлый раз мне не приходилось об этом думать: все произошло до того, как я догадался, что что-то вообще происходит. Но на этот раз я волновался. О чем я буду говорить? Должен лия сделать первый шаг или подождать ее предложений? Будет ли она чувствовать то же самое, когда вновь меня увидит… в дневном свете? Первое, что я сделал, сойдя с автобуса, – выкурил сигарету и еще чуть потоптался.

Я решил для себя заранее, что появлюсь в офисе «Макаллистер amp; Кэмпбел», когда все соберутся и встреча будет в полном разгаре: «О! Ты пришел! Какой сюрприз!», но ожидание оказалось невыносимым, поэтому я явился раньше. Хью сидел один в своем офисе, уставившись в окно.

– Привет, Хью.

– А, Том, привет. Как твои дела?

– Неплохо, неплохо. Как твои?

– О… – он посмотрел на свои колени и медленно потряс головой, – ну… сам знаешь.

– Понятно.

– Я вчера еще чуть-чуть поработал над книгой.

– И как она продви… – он перебил меня, состроив такую гримасу, от которой сердце готово было разорваться. – Ну, ладно… – Я не имел ни малейшего представления, что за слова утешения я должен был произнести, но от болезненных поисков меня спасли Эми, Джорджи и некий мужчина, который, как я мог догадываться, был ее агентом, они радостно вошли в офис.

– Том, – сказала Эми, несказанно удивившись, – а ты что тут делаешь?

– О, я просто зашел. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так. У нас тут встреча, и я не ожидала тебя встретить.

– Может, мне…? – Я сделал едва заметный шажок в направлении двери.

– Нет, – Эми замахала руками, останавливая меня. – Все в порядке. Я не сообщила тебе о встрече, потому что это всего лишь общее обсуждение после запуска книги. Я не думала, что тебе будет интересно. Но все-таки останься: мы можем вместе сидеть сзади и издавать пердящие звуки с помощью подмышек.

– Привет, Эми, – сказала Фиона, входя в комнату.

– Фио! – Эми уставилась на нее. – У тебя новая прическа?

– Нет, просто…

– Я так и подумала, что нет, но ты же говорила, что собираешься сменить имидж?

– Нет, не говорила.

– Не говорила? – Эми прикусила губу и задумчиво спросила сама себя: – Господи… тогда кто же мне говорил о твоих волосах?

Фиона промаршировала к своему месту.

– Так что, начнем?

– Мне нравится твоя прическа, девочка, – прочирикал Пол с лондонской усмешкой, – очень мило, стрижка настоящей светской птички.

По лицу Эми пробежала тень раздражения, Фиона поблагодарила его без особого энтузиазма, и все мы сели за стол Хью, Я устроился между Эми и Джордж. Пока я садился, Фиона сказала:

– Том? Опять появился негаданно-нежданно, да?

Я нe думаю, что она ожидала моего ответа, но чтобы показать, что могу за себя постоять, если нам и дальше предстоит обмениваться лживыми любезностями, ответил:

– Да.

Почти с самого начала встреча стала вялотекущей. Замечательные новости о книге, все идет, как и запланировано, открываются новые перспективы, так что люди вроде Фионы, получающие кайф от того, что все идет тютелька в тютельку по бизнес-плану, возможно, вовсе не плохо провели бы здесь время. Чтобы поддерживать успех, решили устроить нечто вроде вечеринки, посвященной выходу книги, спустя две недели, как раз под занавес Эдинбургского фестиваля. Формальным поводом будет празднование успеха книги и благодарности Джорджи от «Макаллистер amp; Кэмпбел», но на самом деле – способ привлечения журналистов и создание очередного повода для упоминания книги. Довольно мрачный план для вечера, если хотите знать мое мнение. Я сказал, что идея великолепна и я буду с нетерпением ждать этого события. На самом деле мой ум был занят более человеческими вопросами. Господи прости, но меня не завораживали ни цифры продаж, ни проценты от прибыли, ни промоушен-вечеринки. В конце концов, речь шла всего лишь о продажах и деньгах, и какое они могли иметь значение, если рядом со мной сидела Джорджи в короткой джинсовой юбке?

Хью сказал, как он всеми гордится. Причем повторил это много-много раз. Я впервые встретился взглядом с Полом, агентом Джордж, и он оказался не только пронырой, как описывала его Эми, но и довольно опасным типом. Он был коренастым, с бычьей шеей и имел обыкновение крутить головой, когда говорил, словно в прошлом был боксером, а теперь занимался разборками, параллельно работая на фирму по доставке мяса и вымогательству денег у тотализаторов. Предполагаю, что он обладал такой комбинацией физической мощи и раздражительности, которую женщины среднего класса считали жутко привлекательной. Я вполне мог представить его агентом братьев Крэй. [4]4
  Братья Крэй – Ронни и Регги Крэй, самые знаменитые преступники Англии.


[Закрыть]Еще он был готов пререкаться по любому поводу: вообще-то повода не было, но мне кажется, ему доставлял удовольствие сам процесс. Эми все время бросала на него быстрые взгляды, но ни разу не высказала едких комментариев в его адрес (я был очень горд ее профессиональным самообладанием). Фиона постоянно напоминала о том, что нужно обязательно запомнить. Как и на любой издательской встрече, пятнадцать минут обсуждаются дела, а через полтора часа приносят печенье для кофе-брейка. Когда прошло минут семьдесят, мне уже не было дела, на каком языке неведомого мне маркетингового экстаза шла беседа, потому что Джорджи начала щупать мою промежность.

В этом было нечто невыразимо волнующее. Джордж, щупающая мою промежность под столом… Частично, конечно, дело было в секретности: никто из присутствующих не имел представления о том, чем мы занимаемся. Но меня вдохновлял и сам факт, что Джорджи щупает мою промежность. Думаю, это сработало бы при любых обстоятельствах. В этом была пикантная дерзость. Никто за столом не мог видеть того, что происходит, хотя они могли заподозрить меня в том, что я сожрал пару таблеток экстази. Ситуация была действительно дерзкой.

После некоторого времени Джорджи остановилась и прилично сложила руки на столе. Пока все углубились в какие-то маркетинговые подробности, Джорджи наградила меня нежным и призывным взглядом, удивительным образом сочетавшим поднятые брови и опущенные веки. Я быстро оглядел присутствующих за столом и опустил руку на ее голую ногу. Поверхность была прохладной, или моя рука горела: неважно, то или другое, но у меня было четкое ощущение, что они должны соединиться в поисках гармонии. Я притворился, что рассматриваю бумаги, которые Фиона всем раздала. Несколько позитивных отзывов прессы, таблицы с цифрами, графики продаж, все это ничуть не интересовало меня в данный момент жизни. Я даже не видел, что на них изображалось, не мог расшифровать буквы и цифры и придать им хоть какое-то значение. Мой мозг был сосредоточен исключительно на ощущениях пальцев, касающихся бедра Джордж. Отвечающая за зрение часть коры головного мозга была напрочь отключена, потому что все внимание было приковано к ощущению ее кожи. Словно змея, огибающая ветку, я медленно двигался от коленей наверх. Рука легко переместилась на другую ногу, и теперь моя ладонь прислонялась к внутренней части одного бедра и слегка касалась кончиками пальцев другого. Джорджи аккуратно раздвинула ноги, делая вид для всех присутствующих, что всего лишь принимает более удобную позу, чтобы просмотреть лежащие перед ней бумаги. Наверное, я обладаю особой способностью понимать жесты на телесном языке, не знаю, но каким-то образом я понял, что это приглашение. Я продвигался вверх по ее бедру медленными нежными поглаживаниями, двигаясь то чуть вперед, то чуть назад. Ее ноги были упругими, чувствовалось, что она наяривала все эти километры ежедневно, и я благословил каждый метр. Они были еще и гладкими, но не безжизненно, как пластмасса или эмаль. Я чувствовал сопротивление, проводя рукой по ее коже, чувствовал, как крохотные волоски щекотали и кололись при моем прикосновении. Я мог даже слегка приподнять ладонь, скользя на долю миллиметра выше, и все равно ощущать связь, едва касаясь кончиков мягких волосков подушечками пальцев. Я продвигался между ее ног, где становилось все жарче и жарче. Нет сомнения, что существовала ощутимая разница в температуре, даже если передвинуться всего на сантиметр: температура поднималась не постепенно, а повышалась резкими перепадами, и пальцы мои с каждым толчком перемещались в место гораздо более горячее, чем предыдущее. Я даже чувствовал эпицентр этого жара. Из той точки, где ноги ее соединялись чуть выше, исходил жар, источника я не касался, но это был жар, который уже и сейчас излучал тепло на поверхность моей руки, ощущение было, словно летнее солнце нагревало мою кожу.

Джорджи резко свела ноги, одновременно скрестив их, она сделала это агрессивно и резко, так что ее стул издал скрипучий звук, поцарапав пол. Когда ноги ее сомкнулись, моя рука чуть ли не попала в капкан между ними, я был близок к тому, чтобы упасть со стула, словно рука моя застряла в каком-то механизме и он утягивает меня вниз. Я посмотрел на Джордж, но она демонстративно смотрела в другую сторону, казалось, очень заинтересованная тем, что говорит ее агент о кросс-маркетинге. Не знаю, что я такого сделал или какую линию переступил. Но когда я отвел глаза от Джордж, то увидел причину ее внезапного взрыва целомудренности. Фиона наклонилась под стол. То, что я вижу, что у нее под блузкой, не послужило мне утешением, потому что, наклонившись вниз, она смотрела вовсе не вниз, а вперед. Неизвестно почему, – внимание мое плавало где-то еще, – но Фиона уже очевидным образом успела выпрямиться после того, как достала нечто из-под стола. Не знаю, зачем она наклонялась: поднять упавшую ручку или лист бумаги, почесать ногу или засунуть палец в туфлю, а может быть, просто украдкой рассмотреть промежность Пола, я не знаю, но факт был налицо: голова ее была наполовину под столом. Возможно, конечно, она ничего не видела. Вполне возможно, что она и не смотрела на ноги Джордж, или Джорджи вовремя заметила, что та наклоняется, и совершила хитрые маневры до того, как Фиона опустит голову настолько, чтобы разглядеть происходящее. Оба варианта были возможны, но ни тот, ни другой не оправдались. Стоило взглянуть на лицо Фионы, и сразу стало ясно, что эти варианты не пройдут. Когда она вернулась в вертикальное положение, взгляд ее был прикован ко мне: так лев сморит на газель, приближаясь к жертве через высокую траву. Если этого недостаточно – а этого более чем достаточно, смею вас в этом заверить, она улыбалась, глядя на меня. Улыбкой, но без юмора. Если в ней и присутствовала эмоция, кроме бездушной ледяной зловредности, то это было нечто вроде мимолетного, но несомненного ощущения триумфа.

Я попытался ответить ей безразличным взглядом. Не виноватым, или смущенным, или злым, но исключительно отстраненным взглядом. Однако я первым отвел глаза. Невозможно блефовать, если соперник видел ваши карты. Я избегал встречаться с ней глазами и делал вид, что меня интересуют слова Пола. Последние десять минут встречи, казалось, длились лет двадцать восемь и проходили в комнате, где наступила африканская жара. Хью как раз управился с третью фразы, содержащей предположение о том, что можно уже подумать о завершении встречи, как я соскочил со стула и быстрым шагом направился к двери. Фиона позвала меня «Том…?» с нотками ядовитости в голосе, но я притворился, что не слышал, и направился к автомату с водой, словно только что был эвакуирован из пустыни.

Я налил себе чашку воды и наблюдал, как все выходят из офиса. Хью стоял в дверях, словно хозяин, желающий уходящим гостям приятного пути. Фиона, Джорджи и Пол остановились у дверей офиса, весело болтая о чем-то, а Эми отделилась и подошла ко мне.

– Ну, – начала она, – вроде все неплохо прошло.

– Хм, – ответил я.

Эми оглянулась на группу.

– Я должна признаться тебе: я очень рада, что ты проехал свое увлечение Фионой.

Я театрально поднял брови и открыл от удивления рот:

– А? Что за увлечение Фионой?

Эми копалась в своей сумочке.

– Это не мое дело, я знаю… – Она достала пачку сигарет и вставила одну их них между зубами. – Но Я не умею обходить вниманием кое-какие детали.