Текст книги "Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья"

Автор книги: Мика Ртуть

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Глава 7. Подрезанные крылья

При общении с гильдией следует помнить: гильдейские законы всегда подразумевают различные трактовки в зависимости от воли Хисса. Кто и каким образом будет трактовать эту волю, предсказать невозможно. Это дает некоторое пространство для маневра: возможно, Хиссу окажется угодна именно та трактовка, которая на данный момент полезна для безопасности империи.

Методичка МБ

2 день журавля. Суард

Себастьяно бие Морелле, Стриж

Слава Двуединым, маэстро с экономкой не стали выяснять, отчего это братьям при встрече приспичило подраться. Маэстро лишь оглядел их, особое внимание уделив рукам Стрижа, покачал головой и велел садиться завтракать. Сатифа же буркнула под нос что-то о молодежи, которая совсем от рук отбилась, и принялась наливать всем чай.

Оладьи удались на славу. Пышные, политые медом – уплетать их Стрижу не мешали ни разбитая губа, ни треснувшее ребро. Он слушал рассказы Клайво о вчерашнем бале, скачках, очередной очаровательной баронессе, вставлял нужные реплики и чувствовал себя почти счастливым. В голове все вертелась песня Золотого Барда: есть только миг между прошлым и будущим…

О разговоре с братом и разбирательстве в Гильдии думать не хотелось. Думать о прошлом – тем более. Но прошлое, наплевав на желания, посреди веселой болтовни глянуло на него колдовскими сиреневыми глазами, обдало жаром не то боли, не то надежды, и растворилось в солнечном свете и праздничном гаме за окном.

«Почудилось, – убеждал сам себя Стриж. – Просто почудилось. Если бы Шуалейда нашла меня, все было бы иначе».

Как иначе, он старался не думать, чтобы не портить себе оставшиеся часы. Или минуты.

Звон дверного колокольчика возвестил окончание этих самых минут. Оборвав бородатый анекдот про мельничиху и водяного, Шорох обернулся к дверям столовой. И ровно через миг они открылись, снова впуская Сатифу. За её спиной переминался с ноги на ногу восьмилетний Хомяк, старший из новых учеников Мастера.

– Достопочтенный говорит, что вы срочно нужны в конторе. – В тоне экономки растерянность мешалась с обидой: только маэстро обрадовался возвращению ученика, как тот снова исчезает неизвестно на сколько. – А я приготовила на десерт ваше любимое желе…

– Пусть уж молодые люди дозавтракают, – нахмурив густые брови, отозвался Клайво.

Но Орис уже поднялся.

– Простите, маэстро, нам в самом деле надо спешить.

– Желе отлично пойдет к ужину. – Стриж подмигнул экономке, встав вслед за братом. – Прошу прощения.

До скромного особняка на улице Серебряного Ландыша шли быстро и молча. Хомяк держался в нескольких шагах позади, но разговаривать о деле при нем стал бы только безмозглый тролль. Ничего, не впервой импровизировать.

– Эспанадос! С пылу, с жару! – прорезал гомон толпы резкий голос торговки. – С бараниной, с зайчатиной, с потрошками и петушками!

Орис остановился, зашарил по карманам и разочарованно бросил на брусчатку оловянную пуговицу – единственное, что нашел.

– Вот же пройда эта Устрица, все выманила!

Стриж вместо ответа хмыкнул. Значит, брат ночью был у Устрицы – что ж, лучше знать хоть это, чем вообще ничего.

– Нас ждут, – поторопил догнавший их Хомяк.

– Ладно, в другой раз, – пожал плечами Орис.

Оставшиеся несколько минут пути Стриж пытался заставить себя подумать о том, что говорить Махшуру, Седому и прочим гильдийцам. Наверняка его обвинят в незаконном убийстве Мастера – к гадалке не ходи, в книге Тени его контракт значится исполненным, если вообще туда записан. Но вместо здравых мыслей его разбирал нервный смех: стоило сбегать от Шуалейды и Бастерхази, чтобы сдохнуть на алтаре Хисса от рук своих же интриганов?

Его ждали в подвале дома Мастера. В освещенном тремя десятками фейских груш тренировочном зале тихо переговаривались о чем-то своем старшина цеха контрабандистов, Седой Барсук, Махшур, Мастера Ткачи из Найриссы, Кардалоны и Мадариса. Чуть в стороне, рядом с пюпитром, стоял Безликий в черной рясе с капюшоном, скрывающем лицо. На пюпитре вместо привычного «Канона Полуночи» лежала раскрытая книга Тени.

«Фу-ты ну-ты, прям королевский суд», – подумал Стриж, окинув взглядом гильдийцев.

– Светлого дня, почтенные, – в один голос поздоровались Стриж и Орис.

– Все в сборе, – вместо приветствия произнес Махшур. – Не будем тянуть.

– Получив Заказ, Рука Бога должен исполнить его, – монотонно начал Безликий. Все собравшиеся терпеливо слушали давно выученные наизусть слова: раз жрец решил напомнить закон, так тому и быть. – Буде же Рука Бога не исполнит заказа в назначенный срок, Темный Брат заберет его душу немедля. Освободиться же от принятого заказа Рука Бога может, лишь отдав Брату другую сторону заказа и возместив троекратно всю сумму заказчику или его наследникам, и столько же отдав Храму. Буде Рука Бога, в освобождение от неисполнимого заказа, отдаст Темному Брату душу Мастера Ткача, он сам становится Мастером Ткачом. Любой же другой вред, причиненный Мастеру Ткачу, является преступлением против Брата и карается смертью.

Священник замолк. Гильдийцы уважительно помолчали, затем зашевелились, Махшур прокашлялся и продолжил:

– Итак, сегодня ночью был убит Мастер Ткач. По всем признакам, убил его мастер Стриж. Ты подтверждаешь?

Пять пар непроницаемых глаз обратились к Стрижу. Из-под капюшона темного священника тоже что-то блеснуло. Несколько мгновений в зале висела тишина, прерываемая лишь скрипом одинокого древоточца.

– Не подтверждаю, – не дождавшись больше ни от кого реплик, отозвался Стриж.

– Что ж, тогда продолжим. Охранные руны не сработали, в кабинет не входил никто посторонний. Справиться с Мастером мог лишь Рука Бога. В этот кабинет могли невозбранно зайти лишь мастера Стриж и Шорох. Учитывая особые отношения покойного Мастера Ткача и мастера Шороха, мы склонны считать убийцей мастера Стрижа.

Седой, старшина контрабандистов и оба Мастера Ткача согласно кивнули, а Стриж чуть не рассмеялся: боги, как напыщенно! И как предусмотрительно, пригласить сразу двух Мастеров, чтобы справиться с одним мальчишкой. Сознаться, что ли, и потребовать повязку себе? Тем временем Махшур продолжил:

– Так как ни одного неисполненного заказа за мастером Стрижом нет, то убийство незаконно. Готов ли ты, мастер Стриж, принять заслуженную кару?

В глазах старого мерзавца блеснула такая надежда на «нет», что Стриж чуть было не сказал «да» из чистого детского упрямства. Конечно, если он не сдастся, его будут брать силой, а попутно убьют Ориса, он же кинется защищать брата. Но если сказать да – что, позволит казнить? Да ни за что. Проклятье. Надо же так попасться…

– Какую еще кару, почтенные? – ровно, как на уроке арифметики, спросил Орис. – Ваши желания не есть истина. Истина же в том, что мастер Стриж не убивал Мастера Ткача, потому как не был этой ночью в доме. Я свидетельствую, что мастер Стриж всю эту ночь провел со мной.

Махшур с довольным видом покачал головой.

– Очень благородно, – усмехнулся он. – Но мы знаем, что эту ночь вы провели в таверне Устрицы До. Один, без мастера Стрижа. В это самое время мастер Стриж убивал вашего отца и прятал тело. – При этих словах Стриж еле подавил дрожь: зачем им понадобилось тело Мастера? Или оно само исчезло? Дело пахнет тиной. – Куда ты дел труп, Стриж?

– Пустые домыслы, – ответил Орис ровно.

– Ни в коем случае. У нас есть свидетель. – Махшур позвонил в колокольчик, и в раскрывшуюся дверь ввалилась растрепанная девица с завязанными куском нижней юбки глазами, остановилась на пороге и потянулась к повязке. – Мирабель бие До, прозванная Устрицей, иди сюда.

Девица сорвала повязку, оглядела собравшихся, охнула и бросилась к Орису. Тот поймал ее, развернул лицом к Махшуру и ободряюще погладил по голове.

– Говори правду и только правду, детка.

– Видела ли ты сегодня ночью этого юношу, дитя? – голосом доброго дядюшки спросил Махшур, указав на Ориса.

– Да, почтенный, – кротко отозвалась Устрица. – Он провел ночь у меня в комнате.

– Были ли вы наедине, дитя мое? – еще мягче спросил Махшур.

– Мы были не наедине, почтенный, – порозовев до самых ушей, тихо ответила Устрица и потупилась.

Махшур в удивлении запнулся, а Устрица продолжила, уже бойчее:

– А чего такого? Они оба такие милые, не могу же я приласкать одного и обидеть другого. Я честная девушка! Всем поровну, никто не обижен. – Она обернулась к Стрижу и игриво подмигнула. – Правда же, птенчик?

– От Устрицы До еще никто не уходил обиженным, – усмехнулся Стриж.

Запах тины креп, а уверенность в том, что Мастер мертв – таяла. Судя по прищуру брата, он тоже уверился в том, что не все так просто.

– Стриж не убивал Мастера Ткача. И я не убивал. Думаю, это сделал Седой Барсук с помощью Махшура, – перешел в наступление Орис. – Седой давно положил глаз на повязку Мастера, но сам бы никогда с ним не справился. Здесь имеет место быть заговор и обман.

– Заговор и обман определенно есть, – не сдавался Махшур. – Вы подкупили или запугали бедное дитя. Но теперь мы знаем, что вы убили Мастера вместе.

– Я говорил, что ни к чему хорошему нарушение Закона не приведет, – встрял Седой.

Мастера Найриссы, Кардалоны и Мадариса пробормотали что-то согласное, старшина контрабандистов попятился к двери, утирая блестящую лысину нечистым рукавом.

– Требую справедливости именем Хисса! – повысил голос Махшур.

Все мгновенно замолчали и обернулись на Безликого. Тот все так же тихо стоял в сторонке, наблюдая возню смертных из-под капюшона.

– Что молчишь, мальчишка? – усмехнулся Махшур, обратившись к Стрижу. – Боишься взгляда бога?

– Требую правды именем Хисса, – ровно отозвался Стриж и положил руку на локоть Орису, успокаивая и не давая ринуться в драку.

– Правда или справедливость? – насмешливо спросил жрец, скидывая капюшон.

Из тени показалось молодое лицо. Молодое – если судить по нежной юношеской коже и мягкому пушку бородки, но глаза принадлежали старику. Или вечности.

– Волчок? – одними губами прошептал Орис.

Бывший ученик Мастера услышал, приподнял губы в мертвой улыбке. Так мальчишка по прозванию Волчок, жалостливый плут, игрок и вор по призванию, не улыбался никогда. На миг Стрижу стало его жаль: разве это жизнь, быть вместилищем Тьмы, без чувств и воли? Но тут же вспомнились собственные призрачные крылья и легко, словно в спелую грушу, входящий в плоть Пророка коготь-кинжал.

– Сегодня – голос Брата, – так же тихо, но слышно всем, ответил Безликий и повернулся к Махшуру. – Ты хочешь правды или справедливости?

– Правды, – выдавил из себя однорукий гробовщик.

– А ты, Седой Барсук, правды или справедливости? – в тоне жреца скользнула тень злорадства, придав ему еще больше темноты.

– Правды, – отозвался Седой.

– Благословенное единодушие, – Безликий снова растянул губы в улыбке и посмотрел прямо Стрижу в глаза. – Получите же правду. Никто из присутствующих здесь не убивал Мастера Ткача. А теперь вы должны избрать нового Мастера.

С этими словами он накинул на голову капюшон, спрятал руки в рукава и застыл.

Застыли и все остальные, пытаясь понять, где в этой правде истина?

– Новым Мастером Ткачом будет Седой Барсук, – не дожидаясь, пока гильдийцы отомрут, громко сказал Стриж. – Наставник желал передать Гильдию ему. Я голосую за Седого.

– Воля наставника – закон. Я голосую за Седого, – поддержал его Орис и ухмыльнулся недоуменному взгляду Махшура.

– Седой.

– Седой.

– Седой.

Один за другим отзывались гильдийцы.

– Благословенное единодушие, – послышалось из-под капюшона. – Видят Двуединые, новый Мастер Ткач Суарда избран и с этого дня вступает в должность. – Из широкого рукава рясы показался свиток с печатями, на каких нотариусы пишут официальные документы вот уже два тысячелетия. – Как душеприказчик Диего бие Морелле, оглашаю порядок наследования.

Дальше Стриж почти не слушал, занятый одной лишь мыслью: если Мастер жив, то заказ никуда не делся. Стриж по-прежнему должен убить Шуалейду или Бастерхази. Или сдохнуть наконец сам.

– Посмотри свой заказ, – в паузе послышался шепот Тени… нет, не Тени – жреца.

Стриж еле заметно кивнул и стал подбираться к книге – пока Махшур с Седым ищут способ опротестовать завещание и получить не только три драгоценных фолианта с законами гильдии и выцветшую полоску ткани, но и особняк, контору и счет в банке. Все это Мастер, как выяснилось, заблаговременно подарил своей верной экономке Фаине.

Книга Тени так и лежала на пюпитре, открытая на последней заполненной странице. Текста на ней было две строчки: «Мастер Стриж доставлен в башню Заката и продан в собственность ее высочеству Шуалейде. Заказ исполнен».

Печать в виде терцанга чернела на последних словах, подтверждая, что Брат счел все обязательства по контракту выполненными.

Стрижа окатило волной холода. Получается, совсем не обязательно было убивать Мастера. И не надо было сбегать от Шуалейды. И… но ведь Хисс требовал ее крови! И может потребовать снова. Проклятье. Надо бежать прочь отсюда!

Но сбежать удалось лишь вечером. В отличие от первого разбирательства, скандал по поводу имущества Диего бие Морелле длился весь день и обещал продолжиться назавтра. Седого и Махшура не останавливало даже то, что последнюю волю Мастера огласил Безликий. Битва с удивительно спокойной Фаиной и нотариусом за каждый динг, за каждый лист в абрикосовом саду, за каждый гвоздь в доме кипела, пока Орис не пригрозил Махшуру снова воззвать к Темному – шепотом, чтобы нотариус в соседней комнате не услышал – но на сей раз использовать не служку его храма, а самого настоятеля Риллаха. В поддержку брату Стриж процитировал отрывок из «Канона Полуночи»:

– Нет для Руки Бога другой жены, кроме службы Брату, и нет другого сына, кроме приказа Брата. Нет для Руки Бога иного богатства, чем милость Брата, ибо придет душа его в Ургаш нагой.

Вместо ответа Махшур прошипел что-то малоприличное насчет того, чей бы ишак хрюкал о законе, и велел обоим исчезнуть с глаз долой.

– А как же тренировка учеников? – сделал наивное лицо Орис.

– Мальчишками будет заниматься Мастер, – буркнул Махшур и злорадно продолжил: – У вас будет достаточно дел и без них. Пора снизить цены и увеличить охват населения.

– Охват… – повторил за ним Стриж и выпустил один за другим когти на правой руке. – Что-то мне подсказывает, что вы пересмотрите ваши планы, достопочтенный. А то, знаете ли, я могу и передумать насчет повязки Мастера. Хлопотно, конечно, но не хлопотнее, чем воровать коз для населения.

Резкий запах пота и нарочито небрежная ухмылка Махшура согрели сердце: старый мерзавец испугался Воплощенного. Что ж, обещание Мастеру выполнено. Теперь Махшур раз сто подумает, помогать ли Седому в интригах против Ориса.

– Так мы пойдем ужинать, почтенный, – резко сменил тон Стриж. – А то, знаете ли, тяжелая была ночка.

Не дожидаясь ответа, оба развернулись и быстрым шагом направились прочь.

Остановились они только в таверне неподалеку от площади Магистрата. Взяли по кувшину вина, дюжину лепешек. Проулками и дворами добрались до задней стены Магистрата, забрались на крышу – и, устроившись на едва просохшей после дождя черепице рядом с Кукольными Часами, принялись за вино.

Здесь, в укромном уголке между часовой башней, резным парапетом и крутым скатом крыши, Стриж с Орисом прятались лет с пяти. Как говорил Мастер, «хочешь что-то скрыть, положи на самое видное место». Никто не будет искать убийц рядом с обителью прокуроров и судей, к тому же отсюда открывался изумительный вид на королевский парк и верхний этаж дворца. И башни, конечно же, башни, восточную и западную, мерцающие в темноте алым и синим.

– Выкладывай, братец, – расправившись со своей частью лепешек, потребовал Орис. – Что значит «продан в собственность ее высочеству»?

Стриж пожал плечами, не отрывая взгляда от синей башни с золотыми прорезями окон. Отсюда казалось, что в высоких окнах мелькают силуэты танцующих придворных, даже слышались задорные звуки эста-ри-касты. Наверное, Шу празднует возвращение своего Дюбрайна. Чтоб его зурги съели вместе с Махшуром, Седым и прочими.

– То и значит. Продан. – Стриж приложился к кувшину и повернулся наконец к брату. – Сам же видел книгу.

Брат молчал, только кивнул – продолжай, мол.

– Не надо тебе это все. Лучше будешь спать. И вообще, тебе пора сматываться из Суарда. Рядом со мной, знаешь ли, в последнее время опасно.

Хмыкнув, Стриж отставил кувшин и растянулся на крыше, глядя на россыпи крупных осенних звезд.

– Я сам решу, что мне надо и когда сматываться. – Голос брата был непривычно жестким. – Давай подробно. Что за контракт, почему ты убивал отца и почему не убил.

– Мне самому хочется знать, куда девался Мастер. И откуда он знал, что именно сегодня?.. – начал Стриж. И вдруг обнаружил, что хочет рассказать все брату. Все, начиная с ядовитого зелья, влитого в него Мастером, и заканчивая охотой на него придворного мага и бегством от колдуньи. Слова лились сами собой, а вместе с ними вытекала боль, словно из расколотого кувшина. – …Я оставил ошейник и пошел к Мастеру. Он ждал, точно ждал. Может, почувствовал, может, просто проверял, но назвал меня по имени. А потом дал это.

Вынув из-за пазухи серебряный круг на шнурке, Стриж снял его с шеи и протянул брату. Тот задумчиво повертел знак Райны в руках, принюхался, чуть не попробовал на зуб, и заключил:

– Только северяне рисуют руну «бельг» похожей на оленьи рога. Баронства или северный Ольбер.

– Наверное. – Повесив круг обратно на шею, Стриж снова глянул на парк: там, за деревьями, светилась синим башня Заката, подмигивала окнами. – Вряд ли я успею узнать это точно.

– Так какого шиса ты до сих пор здесь, вот я чего не понимаю, – пробормотал Орис и встряхнул кувшин. На дне булькнуло. – Дразнишь ее?

– Толку. Ей все равно. – Стриж выхватил у брата кувшин и влил в себя остатки вина. – Думаешь, если бы я был ей нужен, отпустила бы? Она наигралась. Проклятье.

Пустой кувшин полетел вниз и зазвенел черепками по булыжнику.

– Ненавижу эти игры! Какого ширхаба…

– Ты не рассказал, что было с Мастером, – прервал его Орис.

– Что… он попросил показать, что такое Воплощенный. Я показал. И убил – пережал яремную вену. Оставил его сидеть в кресле, сам ушел. Как раз выходил, часы пробили четыре.

– А душу? Ты отдал его душу Хиссу?

– Не думаю, что нужно было отдавать. – Стриж неожиданно для себя засмеялся. – Мы все давно его. Забавно, да? Душа принадлежит Темному, тело – колдунье, а я еще бегаю…

– Ты не бегаешь, а торчишь у нее на виду, как шисов дысс, – снова оборвал его брат.

– И ты торчишь рядом, – посерьезнел Стриж. – Тебе надо уехать, мастер Шорох, и увезти маму. Вряд ли Шуалейда или Бастерхази будут вас преследовать, но если попадетесь по дороге, не уцелеете. Рука Бога против темного мага – котенок против волкодава. Увези маму, пожалуйста. Пусть срывают досаду на Седом и Махшуре.

– Поехали вместе. Сейчас. – Орис вскочил и протянул руку Стрижу. – Давай, вставай!

– Я не… – Стриж кинул последний взгляд на дворцовые огни и поднялся. – Да, я тоже уеду. Но один. Один! – Он оттолкнул руку брата. – Пусть погоняется за мной, а вы успеете добраться до… нет, не вздумай говорить, куда вы отправляетесь. И сожги все мои вещи, которые остались дома. На всякий случай.

Орис покачал головой, хотел возразить – на его месте Стриж тоже не бросил бы брата одного, но, шис подери, он не понимает, с кем собирается связаться.

– Светлых дней, брат, – произнес он, расправляя призрачные крылья, и прыгнул с крыши.

В этот раз Хиссовы крылья не подвели. Пролетев несколько кварталов, он мягко спланировал на свой балкон. Не вылезая из шкуры Воплощенного, заглянул в комнату сквозь стекла в частом переплете – в комнате слабо пахло Седым, но никого не было. Стриж обернулся, осмотрел площадь Единорога и сделал неприличный жест в сторону нового Мастера Ткача, слившегося с тенями под ближним деревом.

– Ну, покарауль еще, – ухмыльнулся Стриж, шагая прямо через закрытое окно: оно пропустило Воплощенного и сомкнулось за его спиной, как поверхность озера.

На то, чтобы собрать запасную одежду, оружие и кошель в дорожную сумку, ушло не больше трех минут. Оставшиеся в комоде рубахи и прочую мелочь Стриж выгреб в камин, туда же полетели простыни и одеяла, табуретка, светильник, занавески, отломанные дверные ручки…

Когда все, чего он касался, оказалось в камине – а когда-то он считал большие камины ненужной роскошью! – Стриж облил кучу хлама гномьей можжевеловкой и поджег. Кувшин из-под самогона он на всякий случай бросил туда же.

Не прошло и мгновенья, как на балконе возник Седой, с разбегу высадил окно… И оказался в совершенно пустой комнате, наедине с весело полыхающим в камине голубым дымным пламенем. Воплощенного, выскользнувшего сквозь дверь внутрь дома, убийца не почуял.

Зато грохот и звон стекла услышал Клайво. Влетевший в его комнату Стриж застал учителя у самой двери, в ночной рубахе и со шпагой наголо. Даже спросонья маэстро выглядел опасным – для обыкновенных хулиганов.

– Тихо, спи, – шепнул Стриж и легко коснулся его шеи.

Клайво вздрогнул, начал оборачиваться – и обмяк.

– Утром бери Сатифу и поезжай на север, – велел спящему маэстро Стриж: он отчего-то был уверен, что тот послушается. – Сразу после завтрака. Оставайтесь там месяц. Об ученике забудь, он уехал в Метрополию вчера утром. Ты понял?

– Да, – не просыпаясь, ответил Клайво.

Уложив маэстро на кровать, Стриж покинул дом и, не оборачиваясь, зашагал по улице Трубадуров к королевскому парку. Там, в дупле дерева Баньши, можно спокойно переночевать – в Фельта Сейе его не найдет ни один темный. А с рассветом пора будет покинуть этот город. Навсегда.