Текст книги "Успех (сборник)"

Автор книги: Михаил Харитонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Не такие уж и старые. Ты хоть знаешь, что мы сейчас ведём с ними переговоры?

– Кто и с кем?

– Ну, мы, Семейство. В смысле – Корпорация. С вашим Орденом. У нас намечается долговременное сотрудничество в финансовой сфере. Давно пора бы, но у этих ваших святотельцев были очень глупые взгляды на Землю… ну и вообще. Зато сейчас мы достигли взаимопонимания. Когда мы поженимся…

– Стоп-стоп-стоп. А при чём тут наш брак?

– Ну как же? Такое сотрудничество – это во многом вопрос доверия. Наш брак этому способствует. Возможно, мне даже дадут вести один из новых проектов. Представляешь, как нам повезло?

Кралевский промолчал. Он уже понял, что для любого члена Семейства благополучие Корпорации было самоочевидной ценностью, а возможность принести ей хоть какую-нибудь пользу – редким счастьем. Непонятно, правда, почему в таком случае Семейство столь демонстративно пренебрегает Оскаром…

– Имей в виду, дорогой, – продолжала Серна, – что я хочу венчаться в соборе. У нас есть свой собор, семейный. Правда, там уже сто лет не было свадеб. Но я хочу так. У тебя есть возражения?

– Никаких.

Они сидели на открытой веранде оскаровского дома: он – в старом плетёном кресле, она – в парусиновом шезлонге. Предвечернее время тянулось медленно, и это было прекрасно.

Между ними стоял крохотный мраморный столик с бокалом вина и стаканом апельсинового сока. Сока, выжатого из настоящего апельсина. Сорванного с высокого дерева в саду за домом.

Вдалеке шумело море.

– Но ты же не принадлежишь к Объединённой Церкви. У тебя не будет с этим проблем?

– Думаю, наш высокопросвещенный авва проявит толерантность в этом вопросе, – съехидничал Оскар. – А почему ты хочешь венчаться в соборе?

– Потому что хочу. Кажется, так полагается говорить влюблённой дурочке? – не видя её, он почувствовал, как девушка улыбнулась. – Оскар, любимый, я не дурочка. Я вижу и понимаю больше, чем ты думаешь. Я люблю тебя и буду любить тебя всегда. Но я люблю с открытыми глазами.

– Пожалуйста, не надо, – Кралевский отхлебнул сока. Он был кисловатым: апельсины ещё не созрели. Но это были его апельсины. Он всё никак не мог привыкнуть к этому чуду – настоящей апельсиновой роще.

– Не надо чего? – она легко перекатилась в шезлонге, впрыгнула в тапочки и подбежала к нему. Из одежды на ней был только голубой шарфик вокруг шеи.

– Сиди смирно, – распорядилась она и распахнула его халат. – О-о-о!

Оскар некстати вспомнил, что медики из «Земного Здоровья» всё-таки увеличили ему член – разумеется, вписав это в счёт.

– Я тебя не замучила, любимый? – она подобралась поближе, обвила его руками за шею, осторожненько нажала на нужные точки. Кралевский почувствовал, что кровь приливает к паху, в который уж раз за день. Он обнял её за бёдра. Она чуть отстранилась, выжидая, ловя нужный момент.

До встречи с Оскаром Серна была девственницей. Их первая ночь была более или менее сносной только благодаря тройной дозе стимулятора, которую она приняла перед постелью. На второй раз стимулятор не понадобился, а через месяц Оскар с удивлением понял, что девушка, пожалуй, понимает в плотской любви больше, чем иная опытная куртизанка с A97D8I. Когда Кралевский посмел сказать это своей юной любовнице, та спокойно ответила: «Но я же учусь».

Став женщиной, Серна стала действовать, как и в любой другой незнакомой ситуации. Она обложилась книгами, в которых подробно рассказывалось, что и как женщина может делать с мужчиной, доставляя удовольствие ему и себе. Потом настала очередь тренажёров и компьютерной имитации. Она была хорошей ученицей и очень старалась. К тому же эта наука оказалась куда проще и значительно приятнее, чем высшая математика. Через какое-то время её ласки стали настолько изощрёнными, что Кралевский понял: эта девушка превосходит всех, кто у него когда-либо был. За то время, что они провели вместе, Ди-Ди изучила его тело так, что могла играть на нём, как на музыкальном инструменте – и ненавязчиво обучив его игре на своём теле. И она не собиралась останавливаться на достигнутом. Серна Дебрянская-Дейкстра просто не могла не поставить себе цель – стать лучшей.

– Так почему же ты хочешь венчаться в том соборе? – спросил, наконец, Оскар, после того, как всё кончилось.

– Ты так внимателен, любимый, – Серна лежала у его ног, обвив его щиколотки волосами, и это было чертовски приятно. – Честно говоря, потому, что ни одну из наших женщин, которая венчалась в этом соборе, не бросил муж.

– Примета? – засмеялся Кралевский.

– Примета, – не приняла шутку Ди-Ди. – Я не суеверна, но я думаю, что сейчас примета сработает. У меня хорошая интуиция, любимый. Я не хочу, чтобы ты меня бросал надолго.

– Разве я могу тебя бросить? – разнежившийся Оскар зажмурился, наслаждаясь ощущениями.

– Можешь, – Серна двумя ловкими движениями головы освободила его ноги от своей гривы и села перед ним по-турецки. – Прости, любимый, но ты сам спросил. Ведь ты меня не любишь. Только не спорь, – она приложила палец к губам. – Да, конечно, ты предпочитаешь меня другим женщинам. И я уж постараюсь, чтобы так оно и было всегда. Я всегда буду лучшей. Но ты меня не любишь так, как я тебя. И поэтому ты можешь меня бросить. Во всяком случае, ты мне будешь изменять. Ты, может быть, даже уйдёшь от меня к другой женщине. Конечно, потом ты вернёшься, и я тебя прощу. Мне просто хотелось бы, чтобы это случалось не так часто. Мне ведь будет тяжело тебя прощать. Пожалуйста, не забывай об этом, любимый.

– Скорее уж, ты меня бросишь, – усмехнулся Кралевский.

– Нет, – всё так же серьёзно сказала Серна. – Такие, как я, любят один раз.

– Все женщины так думают, – опять не удержался Оскар.

– Я не думаю. Я знаю, – Ди-Ди поцеловала его ногу.

– Я когда-нибудь состарюсь. Надоем. Буду тебе не нужен, – Кралевский понимал, что он говорит банальности, но остановиться не мог.

– Ну и что? Бабушка Эльза была с Дедушкой Симоном всего один раз. Дедушка тогда был совсем неинтересным собеседником. И, наверное, плохим любовником, – улыбнулась Серна. – А она была ему верна всю жизнь.

– Ну, вряд ли это можно поставить в заслугу, – не удержался Оскар. От семейных мифов, которыми его временами пичкала Серна, его откровенно воротило.

– Но ведь это правда, – мягко возразила Ди-Ди.

На сей раз Оскар промолчал: как бы то ни было, оскорблять её чувства было бы глупо и жестоко.

– Ты можешь ещё раз меня так погладить? Ну, как ты умеешь? – он решил перевести разговор в более интересное русло.

Серна рассмеялась.

– Передохни хоть немножко… Кстати – ты ведь, наверное, думаешь, что я влюбилась в первого встречного? Может быть и так. Если бы мы не встретились, я была бы другой. И, возможно, лежала бы у других ног. Но ты всё-таки не первый встречный. Я знаю, что в тебе есть тайна. То, что ты прячешь. И я, наверное, люблю это больше всего – то, что ты прячешь. Чего я никогда не увижу… Ты рассказывал, как был монахом. Жил в маленьком монастыре. Не знал женщин. Молился. Я не могу себе этого представить – как ты там жил.

– Давай не будем об этом, – Оскару решительно не понравилось направление мыслей возлюбленной.

– Ты, наверное, не понял. Я-то знаю, каково это – жить в монастыре. Я жила такой жизнью… ну, почти такой. Но ты – нет. Ты другой человек. Ты змея наоборот.

Кралевский поднял бровь.

– Змея – это такое земное существо. Она сбрасывает кожу. А ты наоборот – как будто носишь чужую… Но я не хочу знать это наверняка. Здесь я предпочту, пожалуй, закрытые глаза… Я, наверное, замучила тебя своими глупостями. Вот дурочка, ведь правда?

– Ты очень умная, – серьёзно сказал Оскар. Он отлично знал, что с «дурочкой» и «глупенькой» соглашаться не следует ни в коем случае. – Погладь меня.

– Подожди. Я изучила новый способ. Тебе понравится.

Она взяла его ногу и стала осторожно покусывать зубами пятку, потом прошлась по подушечкам пальцев. Через некоторое время Оскар почувствовал прилив сил и привлёк женщину к себе.

* * *

В шкафу, на длинной полке, каждый на своей подставке, стояли черепа. Одна подставка пустовала.

Кралевский стоял возле полки, рассматривая свои трофеи.

Крайний слева – гладкий круглый череп капитана. Первый человек, которого Оскар убил.

Рядом – слегка вытянутый череп Арона Коффе. Невиновный, убитый из осторожности, на всякий случай. Потом он убил из тех же соображений множество людей, но этот был первым.

Изуродованный болезнью череп Авессалома Экбатано – с проваленными глазницами и недоразвитой обезьяньей челюстью. Первый человек, убитый чужими руками, по приказу Оскара.

Маленький череп Айши. Его первая женщина.

Массивный, почти квадратный череп Вилли Ху. Первый предатель.

Невыразительный желтоватый череп Яйно Йорве. Человек, который поднял на него руку – и которому он сполна отомстил.

Ли Юн, тоже предатель, казнивший себя сам.

За ним следовало пустое место, которое должна была бы занимать голова Анны-Марии Ферминале. Этим пустым местом Оскар гордился не меньше, чем самими черепами.

Наконец, Ввагр Паргентум. Человек, чью имя Оскар присвоил и чью шкуру носил на себе.

Он был один: Серна улетела на другой континент, готовиться к свадьбе. Вскоре он тоже полетит туда. После обряда они совершат небольшое путешествие по планете. Старая земная традиция. Ди-Ди заикнулась было насчёт какого-то космического курорта, но Оскар с раздражением заявил, что устал от космоса. Это было почти правдой: покидать Землю, пусть даже ненадолго, ему не хотелось. Серна покорно согласилась, а он со стыдом подумал, что злоупотребляет её терпением. Хуже того, он понимал, что ему нравится злоупотреблять её терпением. Это было хоть какое-то подобие власти.

Власть – вот чего он лишился. Орден, Семейство и Серна крутили им, как хотели – и он понимал, что теперь так будет всегда. О да, конечно, он получил за это многое, начиная от денег и земного гражданства, и кончая любовью прекрасной женщины. Но…

Оскар рассеянно покрутил на пальце кольцо, управляющее домашней автоматикой. Провёл по сегменту, ответственному за освещение, чтобы приглушить слишком яркий свет. Открыл окно.

Над домом сияли звёзды.

Он оглянулся. Черепа на полке зловеще ухмылялись. От этих ухмылок возникало неприятное чувство, что все эти убитые им люди каким-то образом одержали над ним верх.

Надо, наконец, избавиться от этой дикарской коллекции. Рано или поздно её кто-нибудь обнаружит – или Серна, или кто-нибудь ещё. Может быть, спрятать? Отослать в какой-нибудь звёздный банк? Нет, ненадёжно. Их надо уничтожить. Просто уничтожить. Это единственный разумный выход. Единственный разумный выход. Единственный. Разумный. Выход. Он повторил шёпотом эти слова, чувствуя на языке их вкус – сырой земляной вкус поражения.

Черепа ухмылялись.

– Весьма трогательно, – чужой голос разрезал ночной воздух, как ножницами. – Скелеты в шкафу. Как это называется-то? Овеществление метафоры. Н-да.

Оскар не стал прыгать в окно, кричать «кто здесь?» и даже оглядываться. Он понимал, что всё это глупые и бесполезные жесты. Если его разоблачили – что ж, сейчас ему это скажут. Кто именно? Скорее всего, Семейство решило как следует прошерстить биографию будущего супруга Серны. Или всё-таки Орден усомнился в его легенде? Или какие-нибудь полицейские силы распотрошили «Земное Здоровье» и нашли там какие-то следы его пребывания – маловероятно, но чем чёрт не шутит… Или…

– А вы неплохо держитесь, – одобрил его всё тот же голос. – И рассуждаете вполне правильно. Хотя правильные рассуждения тоже бывают ошибочными. Такой вот парадокс. Да что вы стоите-то, присаживайтесь, что-ли… Впрочем, это я раскомандовался, это же ваш дом… Вы уж меня простите. Старые привычки.

Кралевский нарочито медленно повернулся, готовый ко всему – даже к тому, чтобы увидеть с десяток вооружённых людей.

К счастью, в комнате находился лишь один человек, и он сидел. Оружия у него не было.

Оскар сделал свет посильнее.

В углу стояло плетёное кресло. В нём удобно расположился высокой горбоносый старик с сединой в волосах.

– Мы давно не виделись, Кралевский, – проговорил старик. – Но вы меня помните. Должны помнить. Вы были ещё ребёнком. Тогда в вашей системе ещё останавливались транспорты, пока трассу на AA114WW не закрыли… Иногда кто-нибудь из экипажа сходил на планету. Погулять на твёрдой земле, пока корабль собирает энергию. Дети крутились в космопорту, выпрашивали подачки. Вы ходили туда часто – надеялись заработать. Робот рассыпал тележку с багажом. Вы помогли мне его собрать. Я дал вам деньги.

В руке старика откуда-то появились две купюры: пять и десять кредитов стандартной галактической наличностью.

– Неужто совсем не помните? А ведь этот эпизод изменил вашу жизнь.

– Нет, почему же, помню, – вздохнул Оскар. – Я потратил эти деньги… довольно глупо.

– Знаю, – улыбнулся старик. – Но это уже не имело значения. Программа была введена и отработала успешно… Нет, лучше с начала. Извините, но история эта довольно длинная. Так что лучше б вам расположиться поудобнее. А то – ну что это такое: я сижу, а вы стоите. Ни два, ни полтора.

Оскар сел на стул – и почувствовал, что не знает, куда девать руки. Чувство было непривычным и очень неприятным.

– Нервничаете, как есть нервничаете, – откомментировал старик. – Не контролируете ситуацию? Ничего страшного. На самом деле всё в вашей воле… Ну да будем последовательны. Итак, представлюсь. Я – вербовщик. Мне поручего сделать вам предложение. Которое вы можете принять или не принять. Если вы его не примете, мы простимся, и на этом всё закончится. Более вас никто не потревожит. Но сначала всё-таки послушайте… – старик сложил купюры вместе и стал их скручивать. – Начать придётся очень издалека, вы уж извините.

Седовласый прокашлялся.

– Вы, Оскар, человек начитанный и неглупый. Позвольте мне задать вам вопрос несколько теоретического свойства. Как вы думаете, почему в Галактике так и не обнаружены иные разумные расы, кроме человеческой?

– Банально, – уж на этот-то вопрос Оскар ответ знал. – Жизнь встречается в основном на землеподобных планетах, которых не так уж много. Развивается она обычно до уровня бактерий. Иногда – до чего-то вроде растительности. Животные и насекомые встречается редко, существа с развитым мозгом – ещё реже. Вероятность того, что в нашем углу отыщется ещё одна планета с разумной жизнью, крайне мала. Так что… – Оскар развёл руками.

– И вы совершенно правы, – старик успел скатать деньги в трубочку и теперь мял её пальцами, – совершенно правы. Так оно и есть. Ну а что, если расширить область нашего рассмотрения хотя бы до ближайших галактик? Неужели там, по-вашему, нет никаких братьев по разуму?

– Узнаем, когда доберёмся. Если у нас появится что-нибудь получше дейкстровского двигателя, – Оскар не понимал, куда клонится разговор, но опасности пока не чувствовал.

– А почему они, по-вашему, не прибыли к нам в гости? Ведь ежели рассуждать по теории вероятности, то должны же найтись какие-нибудь умники, нас опередившие в развитии?

– Значит, не нашлись, – Кралевский не нашёл лучшего ответа.

– Это вряд ли… – рассеянно заметил старик, скручивая трубочку в колечко, – но не смею более держать вас в неведении. Космос населён, причём самыми разнообразными расами. Человечество же занимает малую и довольно захолустную его часть.

Оскар уставился на старика с откровенным недоверием.

– Вы хотите сказать, что являетесь… этим, как его… нечеловеком? Нелюдем?

Седовласый издал короткий смешок.

– Помилуйте, как можно. Я-то как раз самый что ни на есть хомо. Как и все мы.

Кралевский среагировал на главное слово:

– Кто – «мы»?

– Власть, – спокойно ответил старик. – Хозяева Метагалактики. Вы удивлены? А между тем удивляться нечему. Вселенная управляется людьми… Хотите знать, почему? Ну так слушайте. Всё дело в устройстве разума. Не человеческого разума, а разума вообще. Разума как такового. Видите ли, ум разумного существа, каковой имеется у большинства космических рас, не понимает саму идею власти. В принципе не понимает.

– Это как же? – Кралевский заинтересовался.

– Потому что нормальное разумное сознание сугубо эгоистично. Разумное существо – оно обычно интересуется только собой и своими делами. В самом крайнем случае – делами своего потомства, да и то не очень-то… Власть же предполагает пристальный интерес к чужой жизни и чужим делам. К чужой, посторонней жизни огромного множества других существ. Интерес искренний, глубокий, вплоть до, извиняюсь, подглядывания, подслушивания, выслеживания… ну да вы сами знаете. Также необходимо умение и желание карать и миловать – неважно даже, во имя чего… Ну да мне ли вам объяснять, вы эту науку изучили практически… Причём, заметьте, власти нужно отдавать всего себя, а это противоречит фундаментальной эгоистической структуре разума. Всякое нормальное разумное существо очень далеко даже от самой идеи чем-то или кем-то управлять. Хотя оно вполне способно подчиняться. Если есть кому. На кнут и пряник все реагируют правильно, но сначала нужен кто-то с кнутом и пряником… Улавливаете ход мысли? Вижу, улавливаете. Вот и хорошо.

Старик пожевал губами, потом продолжил.

– И тем не менее, для развития любого общества власть необходима. Общество безвластное, анархическое… а таковыми в космосе до некоторого времени были абсолютно все общества… – так вот, такое общество не способно на сколько-нибудь значительное усилие, требующее жертв. Собирать грибы – пожалуйста. Размышлять о вечном тоже можно. А вот чтобы построить пирамиду – для этого нужны рабы. Чтобы построить звездолёт, нужны они же, только закабалённые более сложным экономическим способом. А для того, чтобы были рабы, необходимы поработители. Воины. Надсмотрщики с бичами. Начальники. Понимаете?

– Вы хотите сказать, поэтому к нам никто и не летает? Все собирают грибы? – решил уточнить Кралевский.

– Сейчас уже нет. Видите ли, четыре миллиона лет назад одна цивилизация эту проблему всё-таки решила. С тех пор, собственно, всё веселье и началось… Сейчас объясню, подождите. Видите ли, желание власти, как таковое – штука очень парадоксальная. Это нереализованный инстинкт хищника.

Оскар чуть приглушил свет.

– Если точнее – это инстинкт хищника, пробудившийся в нехищном существе. Ну представьте себе хомячка с мозгами кошки или куницы… Ему хочется выслеживать и нападать на всяких мелких пушистых тварей. На тех же соплеменных хомячков, кстати. Представляете? Лежать в засаде. Подкрадываться к добыче. Рвать на куски. Кушать, так сказать, тёплую хомячатинку. Но он всего этого не может. И ему приходится есть зёрнышки и листочки. Однако, к другим хомячкам он начинает относиться по-особому… Как к потенциальным жертвам, понимаете? Он не может их съесть, но может, скажем, их покусывать. Нападать на них – немотивированно, как бы ни за что… Следить за ними – как хищник выслеживает добычу… А всё потому, что ему хочется их кушать.

– Что такое хомячок? – поинтересовался на всякий случай Кралевский.

– Мелкий такой зверёк… Но давайте по сути. Так вот, у хищников разум появиться не может. В принципе не может. Разум – это свойство слабых, он развился из способности прятаться и спасаться. Так что для появления разума, одержимого жаждой власти, требуется исключительное стечение обстоятельств. И оно однажды склалось. На некоей планете эволюция вывернулась так, что там сосуществовали два близкородственных вида. Один разумный – и, разумеется, нехищный. Другой – хищный и неразумный. Различались они примерно как земные лошади и ослы. Они могли скрещиваться и давать потомство. Правда, потомство это уже было не способно к размножению. Как мулы. Мул, если непонятно – это помесь осла и кобылы… Соответственно, при таком скрещивании перемешивались и инстинкты. В большинстве случаев – бесполезно: потомство было либо неразумны, либо нехищно. Но в одном случае из тысячи получалось именно то, что надо. Волк в овечьей шкуре, так сказать. Разумное существо с хищными инстинктами. Существо, способное к господству. Дальнейшее понятно: их цивилизация стала быстро развиваться. Через четверть миллиона лет – ничтожный в общем-то срок по галактическим меркам – они уже вышли в большой космос. И выяснили, что иные расы, в том числе весьма древние, всё ещё собирают грибы. А что было бы, если осчастливить их нужным количеством господ? Или, другими словами, их подчинить? Заманчиво, да. Но властители были малочисленны: нужное сочетание хищных инстинктов и разума случалось раз из тысячи. Передать же свои качества потомству они не могли, поскольку были бесплодны. И они принялись за эксперименты. Проводились они, как вы, наверное, догадываетесь, на Земле… Да, у них всё получилось. Они вывели породу властителей, способных к размножению. То есть нас, людей. Расу господ, так сказать. На чём их собственная история и завершилась.

– Каким образом? – полюбопытствовал Кралевский, уже зная ответ.

– Ну… Они всё-таки были плохими хищниками. Да и умом-то особенным, честно говоря, не отличались. Люди их быстро превзошли по обоим параметрам. Ну а что с ними случилось… Да ничего особенного. Сейчас тем, что осталось от их цивилизации, управляет какой-то неандерталец.

Говорящий сделал паузу.

– Теперь вы знаете правду. Человечество создано искусственно – как крайне извращённая раса существ, желающих власти и способных к ней. Правда, даже среди людей свойства настоящего властителя проявляются далеко не у каждого. Большая часть людей по природе своей – подданные. Впрочем, они тупы и своенравны, так как задавленный инстинкт власти у них проявляется как инстинкт сопротивления… Ладно, это уже тонкие подробности. В целом же, задача человечества – готовить управленческие кадры для Большого Космоса. Все миры, все галактики, да и Вселенная в целом управляется выходцами с Земли. Обычная практика такова. Земные правители, хорошо себя проявившие, забираются нами. На небо, так сказать. Обычно мы даём им прожить жизнь, чтобы оценить их качества всесторонне. И забираем на небо. Как правило, после биологической смерти. Наши технологии переноса сознания это позволяют. На Земле это, кстати, всегда знали даже непосвящённые: вожди, великие воины, цари и фараоны имеют иную посмертную судьбу, нежели простые смертные.

Оскар молчал, переваривая услышанное.

– И ещё одна важная подробность. Если вы изучали земную историю… а также и современную внеземную… вас, наверное, удивляло разнообразие политических режимов, вплоть до самых странных, которые люди в разные времена устанавливали над собой. А между тем удивляться нечему. Это были периоды подготовки руководящего корпуса для разных космических цивилизаций. Вот, например, советский коммунизм… вы знаете, что это такое было?

Кралевский кивнул.

– В это время целая галактика насекомообразных существ осталась без руководства. Срочно нужно было несколько десятков тысяч властителей разного уровня. Правда, эти насекомые – вполне достойные существа, кстати – являются чем-то вроде частей роя, а не индивидами в обычном смысле этого слова. Института частной собственности, столь нам привычного, у них нет. Поэтому нужны были люди с коллективистской идеологией, отрицающей частную собственность. Разумеется, с точки зрения людей советский социальный эксперимент казался странным и неприятным. Зато сейчас Ленин и его соратники управляют огромным звёздным скоплением…

– То есть Ленин до сих пор жив? – уточнил Оскар.

– Жил, жив, и будет жить… И он, и Сталин, и ещё несколько миллионов коммунистов. Впрочем, нацистская верхушка тоже. Нацисты руководят своеобразной цивилизацией иглокожих, основанной на биологической иерархии. Любопытные миры, мне приходилось там бывать. Кстати, это недалеко. Их даже с Земли видно. Разрешите, я приглушу свет… – Оскар не успел ничего сказать, как свет в комнате погас. – Вон, видите? – старик протянул руку к окну. – Во-он там. Вблизи Млечного Пути, около вон той звезды… галактика с широкими рукавами, что-то вроде свастики… нет, всё-таки не видно, очень жаль… – свет опять зажёгся. – Поверьте тогда на слово… Есть ещё миры, управляемые фараонами и царями Вавилонии. Или, скажем, особые еврейские пространства: избранный народ был избран поставлять кадры для очень древней космической расы, жителей пустоты, не привязанных к планетам… Так вы представили себе общую картину?

– Представляю себе Гитлера, управляющего Галактикой, – усмехнулся Кралевский.

– Гитлера? Да, интересно было бы себе представить. К сожалению, некоторые многообещающие нацисты не справились… Ладно, это всё детали, которые покамест нам не очень нужны. Поймите главное. Потребность в правителях велика и постоянно возрастает. Поэтому-то мы дали человечеству выйти в космос и занять небольшую часть Галактики, где никто не живёт. Конечно, Земля остаётся избранным миром. Например, она состоит у Метагалактики на довольствии. Вы, небось, задумывались, откуда у Земли неограниченные средства?.. Ну вот, основное я сказал. Теперь, наконец, обратимся непосредственно к вашему делу.

– Вряд ли вы пришли ко мне, чтобы предложить какую-нибудь галактику в управление, – Кралевский позволил себе усмехнуться.

– Нет, конечно. Вы, уж не обижайтесь, но вас и не планировали на такой масштаб. Когда я вас запрограммировал… вы уже поняли, что те деньги, которые я вам дал, были, так сказать, не просто деньгами? Вижу, поняли. Вы показались перспективным, и я ввёл в вас своего рода программу. Которую вы успешно выполнили. Впрочем, иначе мы бы с вами и не разговаривали… Так вот, касаемо вашего случая. Вы предназначались для планетной системы из соседней Галактики. Это тоже здесь неподалёку. Там есть планетёнка, на которой обнаружены любопытные такие существа. Нечто вроде наших медуз. Живут в метановых облаках. Да вы в окошко посмотрите, я вам их покажу…

Земная ночь свернулась и исчезла, её место заняла мутная белёсая мгла. Из этой мглы выплыл какой-то полупрозрачный слизистый клубок величиной с человеческую голову, окаймлённый щупальцами многометровой длины. Внутри клубка сжимались и перистальтировали внутренности.

Тварь подплыла к окошку, и Оскар невольно отшатнулся – до того мерзкой она была.

– Ну хватит, хватит, – хихикнул старик и картинка пропала. – Вот они, ваши новые подданные. Забавные, да. Но, вижу, вы не в восторге?

– Откровенно говоря… – начал было Кралевский.

– Совершенно естественная у вас реакция, – ухмыльнулся старик. – Ну, вы, конечно, понимаете, что в человеческом теле управляться с этакими зверюгами было бы затруднительно. Так что если вы согласитесь, вам выдадут нечто посущественнее… Опять же в окошко гляньте.

Мутная белёсая мгла вернулась – и рассеялась. Открылась огромная равнина, над которой клубились облака. Посреди этих облаков плавало нечто огромное и студенистое. Вниз свешивались какие-то шевелящиеся верёвки. Приглядевшись, Оскар понял, что это щупальца. Бахрома из этих щупалец медленно шевелилась.

– Это их матка. И ваше будущее тело. Разумеется, в том случае, если вы согласитесь.

– А если нет? – Оскар напрягся.

– На нет и суда нет. Я просто попрощаюсь и уйду. Вы проживёте обычную жизнь… не самую плохую, согласитесь. У вас всё есть: состояние, земное гражданство… прекрасная женщина, наконец. У вас не будет только одного – власти. Вашей жизнью будут управлять другие. А так… хороший секс, хорошее вино, апельсины… Кстати об апельсинах: если вы всё-таки согласитесь, вам придётся есть говно. Точнее, всасывать испражнения ваших подданных. И перерабатывать их внутри своего организма – в особые гормоны, жизненно необходимые этим тварям. Это, так сказать, биологическая основа вашей над ними власти. Так что работа говнокрута вам ещё раем покажется. Зато у вас будет неограниченная власть над ними. Карать, миловать… истязать… пожирать их заживо, если угодно. Это и есть самая подходящая для них форма правления…

– А кому буду подчиняться я сам? – как бы между прочим поинтересовался Кралевский. – У вас же, небось, иерархия? Надо мной посадят начальника, который будет ежедневно требовать от меня данных по сдаче этих самых гормонов?

– Нет, Кралевский, нет! Космос устроен как система с неограниченной конкуренцией. Правительство Вселенной существует, но оно крайне ограничено в своих полномочиях. Всё, что оно делает – так это ищет новые миры и направляет туда властителей. А если бы оно посягнуло на нечто большее, его бы давно свергли… Так что вы получаете свой мир в полное, абсолютное распоряжение. Никто не вправе будет вам указывать, что и как делать. В принципе, вы можете их всех убить. Или пойти войной на другие миры. Впрочем, на ваш мир тоже могут напасть. Я даже уверен, что нападут. Или соседи, или кто-нибудь ещё. Как напали когда-то на меня.

Старик вздохнул.

– Я правил большим звёздным скоплением, но проиграл межзвёздную войну. Против меня выступил сам Атилла, этот гнусный варвар, со своими пауками. Моих подданных вырезали. Он убил бы и меня, но среди нас такое не принято. Побеждённым просто возвращают человеческое тело – правда, долгоживущее и с особыми возможностями. Но навсегда лишают власти. Это ужасно, Кралевский – быть владыкой миров и потом вернуться в это болото… Такие, как я, обычно подаются в вербовщики. Это последняя возможность остаться при делах…

– А какими существами вы правили? – поинтересовался Оскар.

Старик промолчал. Контуры его тела слегка сместились – чуть вытянулись руки, чуть заострилось лицо, в котором проступило что-то насекомое, скорпионье. Это продолжалось секунды две и пропало.

– Ну, в общих чертах, основное я вам рассказал, – снова заговорил старик. – Детали вы узнаете на месте.

– Я ещё не согласился, – заметил Оскар.

– Ах ну да… Тогда слушайте. Сейчас сюда летит Серна. Не спрашивайте, откуда я это знаю. Вы уже убедились, что я знаю всё, что мне нужно знать. Так вот, Серна очень торопится. Она бросила все дела, схватила первый попавшийся глайдер и сейчас очень торопится. Видите ли, ей показалось, что вам угрожает какая-то опасность. Великолепная интуиция, цены бы ей не было… Жаль, очень жаль, что для власти она непригодна. В отличие, кстати, от основателя этой милой семейки. Сейчас он правит тысячей миров… Да и некоторые его потомки неплохо устроились. Но не Серна. Она непригодна, – повторил он.

– Почему непригодна? – недоумённо спросил Кралевский.

– Как бы вам сказать… У неё замечательные задатки, но она добрая девочка. Это значит – с пониженным инстинктом сопротивления. Так называемые добрые люди были созданы специально. Для того, чтобы неопытные властители оттачивали на них свой инстинкт власти. То есть всячески ими помыкали. Добрый человек, как бы он ни был умён и талантлив – это всегда жертва, всегда груша для битья. Добро и было создано для того, чтобы начинающее зло могло точить об него молочные зубки… Но сейчас она боится вас потерять, и поэтому опасна.