Текст книги "Порочный круг. Сиреневый туман"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– В карманах потерпевшего что-нибудь есть?

– Кроме чистого носового платка, ничего. На полу – только отпечатки от хромовых сапог, которые стоят у топчана.

– Значит, убийца в избушку не входил?

– Нет.

– Как же он в темноте через небольшое оконце разглядел цель?

– Прошлую ночь такая лунища сияла, хоть иголки подбирай, – внезапно вклинился Кузьма Широнин. – Я после язвенной операции еженощно по три раза куриный супчик хлебаю. И вот, понимаете ли, прошедшей ночкою можно было кушать, даже не включая электричество в доме. К слову сказать, я сейчас так проголодался, что, кажется, волка бы съел. Может, товарищи следователи, отвезете меня домой? Малость перекушу и еще согласен продолжать с вами следствие.

– Потерпи, Никифорович, ты ж не ребенок, – сказал подошедший Сергей.

– Да я, Игнатьич, что? Я ничего, просто к слову высказался.

– Тебе, Кузьма, надо термос с супчиком при себе таскать, – мрачно ввернул понятой Слабуха.

– А ты, Тимофей, почто фляжку с бормотухой не таскаешь? – огрызнулся Широнин.

– Не твоего ума дело. Привык болтать что попало… – Слабуха скосил взгляд на сурово насупившегося участкового. – Хочешь, зубоскал, чтоб и мне Андрюшка штрафом пригрозил?

– А чем ты лучше меня?

– Тем, что американскую виску не гоню. Если когда и остограммлюсь, так заводской казенкой, по государственной стоимости.

– Тихо, аксакалы, – одернул стариков Сергей.

Антон притворил дверь избушки и подошел к окну. Следом за ним, будто по команде, потянулись остальные. Через оконное стекло отчетливо виднелась спина лежащего на топчане Водорьяпова в белой майке с почерневшим пятном засохшей крови. Прищурив, как при стрельбе, левый глаз, Антон сделал несколько шагов к окну, стараясь совместить пулевое отверстие в стекле с кровавым пятном. Совмещение произошло, когда до окна осталось каких-нибудь полтора метра. При стрельбе с такого близкого расстояния, учитывая длину винтовочного ствола или вытянутую руку, скажем с наганом, вырвавшиеся вместе с пулей пороховые газы разнесли бы стекло вдребезги. Поскольку этого не случилось, напрашивался вывод, что стрелявший находился от окна значительно дальше и был очень высокого роста. Во всяком случае, не ниже двух метров. Не объясняя сути вопроса, Антон повернулся к Сергею:

– Кто в Караульном самый высокий из мужчин?

Сергей пожал плечами:

– Лично я на метр восемьдесят тяну. С другими не мерился ростом.

– Повыше будет, пожалуй, только Эдик, – быстро проговорил Кузьма Широнин. – Он как-то перед конторскими женщинами хвастал, что до двух метров дотягивается макушкой.

– Кто?.. – уточнил Антон.

– Главный зоотехник колхоза Эдуард Баранов, – ответил Сергей.

Судмедэксперт Борис Медников, укладывая резиновые перчатки в саквояж, тихо сказал Антону:

– Надо везти труп на вскрытие.

Антон обратился к Сергею:

– У тебя найдется транспорт, чтобы увезти потерпевшего в райцентр?

– Найдем, если прокурор просит.

Оставив участников опергруппы на месте происшествия завершать юридические формальности, связанные с официальным допросом Виталия Ложникова, Антон Бирюков, прихватив с собою понятых и участкового Ягодина, поехал в «газике» Сергея в Караульное. Не тратя попусту время, он решил в первую очередь выяснить у бывшего председателя Манаева, откуда тот привез в село Водорьяпова.

Глава 3

Окруженное березовым подлеском Караульное открылось внезапно. Типичное сибирское село, примерно из сотни усадеб, вытянулось длинной улицей вдоль беловатой от укатанного щебня дороги. Деревянные частные дома чередовались с кирпичными колхозными домами на двух хозяев. На задворках домов – прямоугольники огородов с картофельной ботвой и шапками подсолнухов. С правой стороны от въезда в село, на низкой зеленой пойме, разлился широкий пруд. Слева, в центре села, среди молодых березок возвышались два двухэтажных особняка с большими светлыми окнами. Сложенные из белого силикатного кирпича и обнесенные высокими плотными заборами, они походили друг на друга, как две капли воды.

– Это что за правительственные дачи? – спросил Антон.

Сергей, не отрывая взгляда от дороги, усмехнулся:

– Результат теневой экономики. Иван Данилыч Манаев с главбухом Клепиковой за счет колхоза отгрохали себе такие терема. Правый, председательский, обошелся в семьдесят пять тысяч рубликов. У левого, главбуховского, сауны нет. Поэтому всего-то пятьдесят тысчонок стоит.

– Они что, одурели?..

– Ничего подобного. Стройка шла на глазах у районного начальства, стало быть, с их высочайшего соизволения. Вот об этом я и говорил на отчетно-выборном собрании. Кстати, Ивана Данилыча мы раскулачили. Теперь в этом особняке колхозный детский сад вместе с яслями разместились, а бывший председатель переселился в скромную колхозную квартирку. Хотели национализировать дворец и у бывшего главбуха, но Анна Ивановна выкупила у колхоза строение и теперь владеет им на правах личной собственности… – Сергей вдруг показал взглядом вправо от дороги, на груду черных головешек, оставшихся, похоже, от дотла сгоревшей усадьбы. – А вот этот печальный след костра – результат профилактической работы участкового инспектора Ягодина по преодолению пьянства и алкоголизма…

Участковый будто воды в рот набрал.

– Что притих, Андрей Александрович? – спросил Сергей. – Рассказать товарищу прокурору, как ты воюешь с алкашами и как я защищаю их?..

– Дело твое, – мрачно ответил Ягодин.

– Ну тогда слушай и поправляй, если увлекусь… – Сергей, чтобы не столкнуться с переходящим дорогу боровом, резко затормозил. – Жила тут семидесятилетняя старуха Дудкова. Привезли ей наши калымщики машину угля на зиму. Бабка угостила помощников припрятанной на черный день поллитровкой. Андрюша узнал об этом и приколотил Дудковой над крыльцом вывеску: «Ресторан „Золотая блоха“». Старуха от позора облила избушку соляркой и спалила ее до основания. Пришлось устраивать в интернат для престарелых. Так, Андрей Александрович?..

– У Дудковой не единичный был случай распития спиртных напитков, – возразил участковый. – Она за каждую услугу спиртным расплачивалась.

– Так ведь алкаши теперь не берут деньгами за свои услуги!

– Все равно потакать пьянству я не намерен.

– Я – тоже. Но нельзя «причесывать» всех под одну гребенку. Наведем, Андрей Александрович, порядок. Вспомни, как при Иване Данилыче в Караульном напропалую гуляли. Разве теперь так у нас?..

– Не отрицаю, в рабочее время выпивки прекратились, однако твое благодушие мне не понятно. Ведь почти дня не проходит, чтобы в селе кто-нибудь не выпил.

– Ох и садист ты!.. – засмеялся Сергей. – Как они враз перестанут пить, если всю сознательную жизнь пили до посинения?

– Зря смеешься. Мне начальство каждый день голову мылит, чтобы пресекал попытки алкогольного рецидива.

– А ты перед начальством готов и лоб расшибить.

Сергей круто повернул с проезжей части дороги на просторную асфальтированную площадку перед старым зданием с красной вывеской: «Правление колхоза „Верный путь“». Высадив понятых и Антона с участковым, он тут же развернул «газик» и помчал к колхозному гаражу искать грузовик для поездки в райцентр. Понятые направились по домам, чтобы, как сказал Кузьма Широнин, «малость перекусить». Антон попросил участкового сходить за бывшим председателем Манаевым. Ягодин передал ему ключ от своего служебного кабинета и торопливо зашагал вдоль села.

По обеим сторонам конторского коридора на дверях белели таблички с указанием занимающих их специалистов. Кабинет участкового инспектора оказался рядом с кабинетом главного зоотехника колхоза. Антон вошел в небольшую комнату с зарешеченным окном. Кроме металлического сейфа, канцелярского стола с телефоном и нескольких старых стульев, в кабинете ничего не было. Бирюков остановился у окна. Задумавшись, стал смотреть на тихую, словно вымершую, деревенскую улицу.

За стенкой, в кабинете зоотехника, слышался громкий мужской голос:

– Алло!.. Алло!.. Районная ветлечебница?.. Алло!.. Костя, ты?.. Привет! Баранов говорит… Ну, подготовил мне настойку чемерицы?.. До зарезу надо. До зарезу! Понимаешь, телята обовшивели, не едят ни черта, и привесу один пшик… Чего тебе взамен? Говядины?.. Сейчас не могу ни под каким предлогом. ЧП у нас, ночью арендатора на Выселках убили. А Бог их знает, кто!.. Нет, трезвый вроде мужик был. С гонором, но не скандальный… Я ж русским языком сказал, не могу! Председатель икру мечет, а тебе говядину подавай. Обожди, утихнет неприятность, тогда хоть полтуши по госцене через столовую организую, а сейчас – труба!.. Ну точно сделаю! Ты ведь знаешь, Эдька трепаться не любит… Готовь чемерицу, завтра приеду. Надо спасать телят, иначе председатель с меня и с ветфельдшера шкуру спустит. Это не Иван Калита! Как разойдется, того и гляди, кулаком в зубы врежет… Да я и не боюсь, я объясняю тебе ситуацию. Чего мне бояться – кулак тоже не дамский. При необходимости сумею крепко приложить. Ну, бывай!.. Пойду рубать, время обеденное поджимает…

Разговор прекратился. В соседней двери щелкнул замок, и вскоре из конторы на улицу вышел высоченный мужчина лет тридцати пяти в серых брюках и в джинсовой куртке. Прищелкивая большим и средним пальцами правой руки, он размашисто направился к небольшому домику с вывеской «Столовая».

«Вот он, оказывается, какой, зоотехник Эдуард Баранов. При таком росте только в баскетбол играть…» – глядя ему вслед, подумал Бирюков.

Через несколько минут показался идущий к конторе участковый Ягодин. Рядом с ним семенил короткими ножками Иван Данилович Манаев. Из-под нахлобученной на его голове большой серой кепки, какие обычно носят южные строители-шабашники, торчали давно не стриженные седые волосы. Еще в недалеком прошлом колхоз «Верный путь» числился среди районных передовиков, и Антон много раз видел Манаева в президиуме разных совещаний. Тогда это был розовощекий здоровяк, правда, с сизоватым носом, но всегда в опрятном костюме при галстуке и орденах. Теперь же Иван Данилович выглядел опустившимся до неузнаваемости.

Участковый Ягодин широко распахнул дверь кабинета, пропустил впереди себя настороженно-растерянного Манаева и громко доложил:

– Ваше приказание, товарищ прокурор, выполнено!

Бирюков поздоровался с Манаевым, назвал себя и предложил Ивану Даниловичу сесть. Сел и сам за стол участкового. Ягодину тоже указал глазами на стул.

Манаев медленно уселся, положил на колени кепку и сделал попытку пригладить непослушные волосы. Тяжело вздохнув, посмотрел на Бирюкова заплывшими вроде как с похмелья глазами, заискивающе сказал:

– Вы поразительно похожи на своего папашу.

– Мне об этом все говорят, – уловив исходящий от Ивана Даниловича запах водочного перегара, чуть улыбнулся Антон.

– Зря не скажут, – Манаев, прикрыв рот ладонью, опять вздохнул. – Мы с Игнатом Матвеевичем долгое время коллегами были. Фотографии наши в газетах печатали, по радио для нас любимые песни передавали, а теперь вот… Игнат Матвеевич с почетом ушел на пенсию, мне же в сторожах приходится лямку дотягивать.

– Да, Иван Данилович, – сочувственно сказал Антон. – Очень нескладно у вас получилось перед пенсией. Сами, наверное, виноваты?

– Конечно, в основном сам маху дал, но и перестройка тоже повлияла. Браток ваш меньший на меня ополчился… Я, откровенно сказать, не в обиде на Сергея Игнатьича. Парень он деловой. И время такое пришло: шумное, суетное. Молодежь грудью кидается на стариков, дескать, развалили страну. А что мы могли сделать против начальства?.. Попробовал бы Сергей Игнатьич в нашу пору вскинуться на районное руководство. Его бы, как бритвой, срезали, и, считай, на всю жизнь отвоевался…

– Но ведь кому-то наводить порядок надо, – возразил Бирюков.

– Так-то оно так, конечно, – вдруг согласился Манаев. – Порядок нужен, кто спорит. Это я по-стариковски брюзжу. Мне уже поздно перестраиваться, разве только в могилу. Но одно прошу учесть: за многолетнюю руководящую работу личного богатства я не нажил и хищением общественных средств не занимался. Поэтому, если прокуратура надумала в чем-то меня обвинить, ничего из такой затеи не получится.

Бирюков крутнул головой:

– Нет, Иван Данилович, обвинять вас я не собираюсь. Хочу спросить: где вы отыскали Водорьяпова?

– То есть?..

– Как, откуда он появился в Караульном?

Манаев уперся взглядом в пол:

– Слыхал сегодня от Тимофея Слабухи о беде, постигшей Леонида Николаевича. Это кто-то не из наших крестьян его устукал. Наши на такое ужасное преступление не способны.

– Что вы о нем можете сказать?

– Чего о прошлом говорить?.. Из Новосибирска Водорьяпов к нам приехал. На такси там работал.

– Сам приехал или вы его уговорили?

– Можно сказать, сам…

– Как познакомились?

Манаев оторвал взгляд от пола, несколько раз моргнул:

– Изольда Аксенова нас познакомила. А Изольду мне посоветовал взять в директрисы Дома культуры тогдашний заместитель начальника областного сельхозуправления по снабжению Вениамин Юрьевич Шурыгин, ныне покойный, царство ему небесное…

Задавая вопрос за вопросом, Бирюков узнал в общем-то смутную историю. Оказывается, Изольда Аксенова была подругой Вениамина Юрьевича. Работала она официанткой в ресторане «Центральный», где, наезжая по колхозным делам в Новосибирск, Иван Данилович с Вениамином Юрьевичем любили посидеть за душевным разговором и хорошо покушать. Однажды Изольда рассказала Шурыгину о какой-то своей неприятности, и он уговорил ее немедленно уволиться из ресторана. Шурыгин посоветовал Манаеву пристроить девушку хотя бы на время в своем колхозе. Ведь у Изольды был диплом об окончании соответствующего института по организации культурно-просветительной работы на селе. От Вениамина Юрьевича, поскольку он ведал снабжением в облсельхозуправлении, зависело многое. Поэтому Манаев через отдел культуры райисполкома оформил Изольду за счет колхоза сразу на полторы должности: директрисы СДК и заведующей библиотекой – на полставки.

С появлением Изольды в Караульном Шурыгин зачастил сюда в командировки. Естественно, Иван Данилович встречал высокого начальника, как тогда водилось, по первому разряду: с хорошей выпивкой и натопленной финской баней. Каждый раз при этом Изольда была активной участницей «культурной программы». При одной из таких «программ» Манаев пожаловался Вениамину Юрьевичу, что устал разрываться между колхозной работой и снабженческой деятельностью. Вениамин Юрьевич мигом подбросил ему в штат заместителя председателя колхоза по снабжению. На следующий день Изольда, слышавшая этот разговор, пообещала Ивану Даниловичу найти человека, умеющего достать что угодно хоть из-под земли. Через неделю она познакомила Манаева с Леонидом Николаевичем Водорьяповым, который, долго не раздумывая, согласился переехать из Новосибирска в колхоз, оговорив лишь одно условие: законный его заработок здесь должен быть не меньше трехсот рублей в месяц.

– И сколько вы ему определили? – спросил Антон.

– Три сотни, как условились. Плюс в конце года три-четыре оклада премиальных. В ту пору это у нас были гарантированные надбавки.

– Таксистом он меньше зарабатывал?

– На леваке, может, и больше огребал, да, как я приметил, Леонид Николаевич не любил левых денег. Он в колхозе много под отчет брал, но отчитывался всегда аккуратно, копеечка в копеечку. Бывало, даже свои тратил, если возникала нужда кому-то подмазать. Признавал только законно заработанное. Жил экономно. Уже в первый год записался на автомашину. Когда скопил деньжат, мы на правлении колхоза ему «Ниву» выделили. А разве таксистом он купил бы с ходу новую машину?.. Вот тут в чем секрет…

– Как долго Водорьяпов собирался работать в колхозе?

– Если уж взялся за аренду, то, наверно, ему здесь приглянулось.

– Друзья или враги у него в Караульном были?

– Он обычно по-суворовски говорил: «Избавь меня Бог от друзей, а от врагов я сам избавлюсь». Спокойно и одиноко жил.

– А в Новосибирске?..

– Про Новосибирск ничего не могу сказать.

– Документы его видели?

– Паспорт с пропиской-выпиской. Трудовая книжка тоже вроде была хорошей, в основном с шоферским стажем.

– Где эти документы хранятся?

– Наверно, на квартире у Водорьяпова. В колхозе отдела кадров нет. Приняли на собрании человека в коллектив, работает добросовестно, ну и слава Богу. У нас это запросто…

– О себе Водорьяпов что рассказывал?

– Ничего. Вроде с секретом мужик был.

Бирюков помолчал:

– Короче говоря, Иван Данилович, о прошлом Водорьяпова вы толком не знаете?

– Ну, что по этому поводу сказать… – Манаев смущенно потупился. – У меня нет привычки заглядывать к людям в душу. Если б какие-то сомнения возникли, тогда поговорил бы, а так… Лично в мои душевные переживания районное начальство тоже ведь не вникло. Вначале-то вроде горой были руководители района за Манаева, а когда на отчетном собрании народ забузил, сразу… конец дружбе с Иваном Данилычем. Иными словами, вытерли районные начальники об меня ноги. Вот главного бухгалтера Анну Ивановну Клепикову они выручили, хотя против нее колхозники шумели больше, чем против председателя. Я по натуре человек незловредный. Бывало, и прикрикну для порядка, но злобы ни на кого не таил. Клепикова же – змея подколодная. Если уж Анна Ивановна на кого взъестся, пиши пропало, хоть из колхоза беги. Не преувеличиваю: ой много людей из-за Клепиковой покинуло «Верный путь»! Финансовый работник, что скрывать, она сильный. Даже при неважном балансе всегда концы с концами сведет. Этого у Анны Ивановны не отнимешь…

– Однако из главбухов ее все-таки понизили до рядового экономиста, – перебил Манаева Антон.

– Хо, понизили!.. Такое понижение для Клепиковой – легкий испуг. Колхозники ведь хором настаивали выгнать Анну Ивановну из колхоза на все четыре стороны. Если б районное начальство не заступилось, она вылетела бы отсюда как пробка.

– За что?

– Бессовестно обсчитывала колхозников. В прошлом году с Виталием Ложниковым такой смертный бой заварила, чуть до рукопашной дело не дошло. Ложников полтора года на своем подворье колхозных бычков откармливал, а Клепикова такие вычеты ему накрутила, что парню и получать за работу нечего. Крепко попсиховал тогда Виталий, хотел даже в ЦК жалобу писать… – Иван Данилович тяжело вздохнул. – Интересный парень. До службы в армии был тюхой-пантюхой. Никто грубого слова от него не слышал. Но после службы вспыльчивым стал, что тебе порох. Наверно, это от ранения в голову, а?..

– Может быть, – согласился Антон и вновь спросил: – С Водорьяповым Ложников не схватывался?

– У них повода для схватки не было. Оба деловые, трудолюбивые.

– А какие отношения у Водорьяпова были с главбухом?

– С Анной Ивановной Леонид Николаевич мирно жил. Она в основном рядовых колхозников обижала.

– А вы, как председатель, куда смотрели?

– В светлое будущее… – Манаев виновато хихикнул и опять вздохнул: – Эх, товарищ прокурор, шибко я исполнительным был председателем. Беспрекословно верил указаниям свыше. Целину осваивать – пожалуйста! Кукурузу разводить – всегда готов! На мелиорацию выделить сто тысяч – хоть двести, если прикажут… Честно сказать, я потерял финансовую ориентировку. Начал молиться на Анну Ивановну, чтобы она не упустила контроль и сводила концы с концами. Тут Клепикова и подмяла меня. Ну вот, скажи на милость, зачем я себе на двоих со старухой двухэтажный дворец построил?..

– Действительно, зачем? – спросил Антон.

– Анна Ивановна подзудила. Мол, гляди, Иван Данилыч, как районные начальники живут. У каждого – государственный особняк. А мы с тобой разве глупее их?.. Не устоял, поехал к начальству за разрешением. Там на меня посмотрели как на дурачка: чего, дескать, спрашиваешь? Есть в хозяйстве деньги – разворачивайся. Ну я и развернулся! Вместо животноводческих помещений возвел два особняка. В своей усадьбе еще финскую баню для гостей построил. С дальним прицелом сооружал… Да разве я один на таком безразмерном чудачестве сгорел? Многие председатели не чище оказались.

– Мой отец проработал председателем колхоза больше сорока лет… – начал Антон, но Манаев не дал ему договорить:

– Знаю, знаю! Игнат Матвеевич во всем нашем районе был редким исключением. Крепко вел хозяйство, не спорю. Однако ездить к нему за опытом не любили. Ни одного угощения он не организовал и сам ни у кого не угостился. Кержак, одним словом. У меня другая натура. Ко мне гужом валили разные комиссии, и никто без песен на лужайке от меня не уезжал…

– Где же вы на эти «песни» деньги брали?

– Дело прошлое, каюсь… Списывал веселые расходы по статье «Организация культурно-массовых мероприятий». Всем угодить хотел, всех уважить…

Слушая Манаева, Антон сделал вывод, что во время правления Ивана Данилович колхозная касса была бесконтрольной кормушкой. Сразу подумалось: не из-за причастности ли к этой «кормушке» погиб Водорьяпов, скоропалительно перекочевавший из большого города в отдаленное село? И еще одна возможная версия не давала Антону покоя. Мысленно он окрестил ее «Изольда».

– Иван Данилович, – обратился к Манаеву Бирюков, – как, по-вашему мнению, могли убить Водорьяпова, скажем, из-за женщины?

Манаев удивленно захлопал покрасневшими веками:

– Да какие тут в Караульном женщины?.. У нас тут сплошь трудяги. Им некогда блудом заниматься. К тому же на селе любовные дела трудно утаить в секрете.

– Говорят, он к Изольде Аксеновой похаживал…

– Зря не скажут… Изольда – одна из всех наших женщин круглыми днями на берегу пруда под солнышком загорает.

– Для такого дела и одной достаточно.

– Это так… Аксенова, конечно, бабенка ветреного направления, только вроде бы… Впрочем, кажется, был случай, когда Водорьяпов угрожал зоотехнику Эдуарду Баранову, чтобы тот прекратил ухлестывать за Изольдой.

– Что собою представляет Баранов? – сразу заинтересовался Антон.

– По работе – безответственный лентяй. Видимость активности, правда, создает. Пылит, шумит на ферме. Я много раз ему выговаривал: «Эдик, ну чего ты орешь? Не стращай доярочек криком. Они ж тебя презирают, поэтому и к шумливым указаниям твоим относятся наплевательски». Это вот, значит, что касается отношения Баранова к работе… А по женскому вопросу, сказать откровенно. Он бабник. Доярочки неоднократно жаловались, мол, распускает зоотехник руки.

– Семья у него есть?

– Троих детей нажил. Ирина ему хорошая попалась. Заведует детским садиком. – Манаев через зарешеченное окно кабинета увидел на противоположной стороне улицы вышедшего из столовой Баранова и словно обрадовался: – Вон, поглядите: легок на помине. Сейчас до вечера дома спать завалится. У него это уже в привычку вошло.

Зоотехник действительно, не заходя в колхозную контору, направился вдоль села, видимо, к своему дому.

– Ну и какие же все-таки, Иван Данилович, у него отношения с Изольдой? – снова спросил Антон.

– У Баранова?.. – Манаев неопределенно дернул плечами. – Да, насколько знаю, Изольда презирает Эдика.

– А у Водорьяпова какие планы на нее были?

– Ихняя связь между собой из Новосибирска тянется, а вот какое планирование там было, затрудняюсь определить. Во всяком случае, как я приметил, когда Вениамин Юрьевич сюда приезжал, Изольда от него скрывала свое старое знакомство с Водорьяповым.

– Этот… Вениамин Юрьевич, говорите, умер?

– В прошлом году от инфаркта скончался.

– Внезапно?

– Да как сказать… ОБХСС предъявил ему серьезные претензии и вроде бы не без оснований. Жил Вениамин Юрьевич, откровенно говоря, на широкую ногу. У него, подозреваю, чуть не в каждом районе по Изольде было. Одной зарплатой не обходился. Ну и при таком балансе, видать, со страху сердчишко лопнуло.

– Водорьяпов какие-нибудь дела с ним имел?

– Относительные. По моей рекомендации он часто обращался к Вениамину Юрьевичу за дефицитом для колхозных нужд. Само собой, при этом подарочки в виде парного мяска или свеженького меда с общественной пасеки от благодарного колхоза передавал. Порядок был несокрушимый: с пустым рюкзаком в область не ездили…

На этом предварительный разговор Антона Бирюкова с Манаевым закончился. Когда Иван Данилович, натянув кепку, мелкими шажками удалился из кабинета, Антон посмотрел на хмурого участкового Ягодина и поинтересовался его мнением о рассказанном бывшим председателем.

– Иван Данилович человек откровенный. Его сгубило вот это дело… – Участковый щелкнул себя по горлу. – Очень обильно спаивал гостей и сам с ними основательно спился. Может, Антон Игнатьевич, доставить на допрос Изольду Аксенову?..

Бирюков побарабанил пальцами по столу:

– Пока рановато ее допрашивать. Сейчас надо как-то выяснить: кто из карауленцев знал, что Водорьяпов именно в эту ночь останется в Выселках?

– Лично мне об этом известно не было. Когда утром услышал про убийство на хуторе, сразу подумалось о Виталии Ложникове, потому что он постоянно там ночевал.

– Займись, Андрюша, этим вопросом…

На улице резко взвизгнули автомобильные тормоза. Антон глянул в окно и увидел Сергея, торопливо выскочившего из «газика». Следом за председательской машиной к конторе подъехал оперативный УАЗ.