Текст книги "Сокровище Джунаида"

Автор книги: Михаил Шалаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Аннанияз подхватил Сапара и потащил к машине, не обращая на продолжавшие еще звучать выстрелы. На помощь ему пришел Порсы. Вдвоем они кое-как уложили раненого на заднем сидении, пристроив голову на коленях участкового. Аннанияз вскочил на водительское место, повернул ключ зажигания и начал разворачиваться.

– Эй, вы куда? – заорал Сердар, нелепо размахивая «маузером». – А как же золото?

– Пошел ты со своим золотом знаешь, куда? – Аннанияз высунулся из окна и плюнул ему под ноги.

Тогда Сердар в бешенстве вскинул револьвер и, целясь в упор, несколько раз нажал на курок, однако услышал только сухие щелчки. Старый Аннанияз резко развернулся, и «ниссан» ушел вслед за «фордом» в сторону поселка, светя красными габаритными огнями. Сердар плюхнулся задницей на обочину дороги, вскинул руки к небу и завыл, не имея сил поверить, что все это происходит с ним…

Они перенесли слитки в багажник («Кил сто пятьдесят – его семьдесят, а то и больше», – оценил Упырев), а мешочек с камнями Деревянко бросил в бардачок.

– Ну что, поехали? – Леха обернулся на Гульнару, сидящую на заднем сидении посредине, чтобы свободно смотреть в лобовое стекло.

– Поехали. А куда?

– Давай сначала отсюда выберемся, а потом решим.

Упырев завел машину и стал осторожно разворачиваться, опасаясь налететь на камни, которых было вокруг предостаточно. Наконец он вывернул на тропу, и тут Владимир схватил его за руку:

– Гляди!

Упырев, увидев, что проезд перегорожен двумя машинами, мигом тормознул и выскочил наружу. Он достал из багажника два автомата, один передал Деревянко, а другой пристроил около себя.

– Вы что, мальчики?! – ахнула Гульнара, увидев их арсенал. – Вы же говорили – игрушечный!…

– Ничего, ничего, Гуленька, – нервно заговорил Упырев. – Так надо. Ты, главное, сиди и не высовывайся. Если начнут стрелять – сразу ложись на сидушку и не вставай, пока я не скажу.

Гульнара не ответила, только тихонько всхлипнула. Легко представить потрясение девушки, когда она поняла, что оружие у них самое настоящее, и с кем ее свел случай: она доверилась двум преступникам, – конечно, а у кого еще могут быть автоматы? – и поехала с ними бог знает куда, спала на одном куске брезента… Хорошо еще, что не изнасиловали. Так ей и надо, дуре! Всегда всем верит…

Однако Упырев истолковал ее всхлип по-своему:

– Не бойся, Гуленька, отобьемся! Мы же крутые ребята! Особенно Вован! – он еще пытался шутить.

Она снова всхлипнула, и ничего не ответила. А Упырев уже вырулил на последний прямой участок, ведущий к двум камням, стоящим по сторонам дороги как часовые. Первый выстрел, слабый хлопок они почти не услышали, но пуля угодила в лобовое стекло, проделав в нем дырку и покрыв многочисленными трещинами. Упырев сразу же выключил фары и тормознул. Они с Владимиром, схватив автоматы, одновременно выскочили из джипа и залегли за камни. Прежде чем открыть огонь, успели увидеть, как один джип – в потемках трудно было разобрать, какой именно, – неожиданно развернулся и уехал, а вслед ему прозвучало несколько выстрелов.

«Это хорошо, – отметил про себя Деревянко, – значит, у них между собой согласия нет…»

Сначала перестрелка шла вяло, как бы неохотно. Потом то ли Упырев, то ли Деревянко попал в кого-то из тех, кто преградил им путь, – с той стороны раздался истошный крик:

– Сапар!

После этого огонь сразу стал злее, плотнее. Потом примерно посредине между их позициями раздался взрыв. Лимонка, определил про себя Упырев, и окликнул Деревянко:

– Вован, ты цел?

– Цел, цел, – откликнулся прапорщик. – Ты чего-нибудь видишь?

– Да ни хрена не вижу.

– Не вставай, подождем еще…

Едва Алексей успел это произнести, как со стороны засады вновь послышался крик:

– Сапар! – и еще какие-то невнятные крики, затем вторая машина, резко развернувшись, ушла вслед за первой. И кто-то, невидимый в темноте, завыл нечеловеческим голосом…

Ничего не понимая, они полежали еще немного, но, видимо, инцидент каким-то непонятным образом исчерпался сам собой. Сослуживцы встали, пытаясь углядеть что-то в темноте, но только габаритные огни уехавшей машины, быстро удаляясь, рубиновыми каплями прыгали в ночной пустыне.

– Сапар? – Леха, лежа за камнем, повторил имя, прозвучавшее в темноте.

– Ты о чем? – спросил его Деревянко.

– Да так, ни о чем… Неужели это он?

– Кто – «он»? – переспросил его невидимый в темноте Владимир.

– Да этот, кровник мой туркменский, – негромко сказал Упырев. – Ну что, поехали, что ли?

Они забрались в машину, и Леха первым делом окликнул Гульнару:

– Гуля, ты как?

Но ответа не услышал. Алексей включил свет, и они увидели, что девушка лежит на сидении с закрытыми глазами, а на левом плече у нее расплылось нехорошего вида темное пятно.

– Гуля! – встревоженно позвал Упырев, легонько встряхнув ее.

Гульнара тихонько застонала и открыла глаза.

– Неужели зацепило? – Алексей как будто не верил своим глазам.

– Аптечка есть? – спросил у него Владимир.

– Была где-то. Сейчас погляжу, – Упырь выбрался из салона и полез в багажник.

Через минуту спросил:

– Что нужно?

– Бинт и вата.

Получив требуемое, Деревянко осторожно разрезал платье на плече у девушки. Рана была осколочная, сквозная. Видимо, девушка, нарушив инструкцию, не вовремя высунулась из машины. Осколком, очевидно, зацепило крупный сосуд – потеря крови была очень большой. Кое-как перебинтовав рану, Деревянко мрачно сказал:

– В больницу надо. И очень быстро, а то можем не успеть.

– Ну тогда поехали, чего стоим-то?

– А куда? В Бекдаш? Там и больницы нет, наверно.

– А куда здесь еще можно?

– В Небит-Даг.

– Ну, давай в Небит-Даг. Давай уже куда-нибудь ехать!

– Так ты ж за рулем – заводи!

Леха так рванул с места, что пыль фонтаном полетела из-под колес. Лобовое стекло после недавнего боя было пробито в трех местах, сквозь него едва-едва можно было разглядеть дорогу. Хорошо еще, пули не зацепили никаких важных деталей в движке, а то бы совсем труба. Они миновали человека, сидящего на обочине, но кто это – разглядеть не успели, да и не старались особенно: не до него было. А когда, выбравшись наконец на дорогу, проезжали поселок, около магазина Деревянко вдруг сказал:

– Стой.

Упырев затормозил и спросил:

– Зачем?

Деревянко помолчал, теряя драгоценные секунды, а потом сказал:

– Плохо получается. С полным багажником золота мы никуда не доедем.

– Почему? – не понял Леха.

– Потому, – объяснил Владимир. – Нас на любом посту обыскать могут. И тогда уже ни за какую взятку не отпустят…

– А раньше как же? Ведь проехали?

Но Деревянко, совсем недавно уехавший из Туркменистана, лучше знал местные условия:

– Мы ездили по пустыне, по бездорожью. Откуда там посты? А теперь выезжаем на трассу…

– И что же делать?

– Мне вообще не нравится, что мы с этим золотом собираемся выезжать. Все потеряем. Спрятать бы его где-нибудь… А потом приехать специально, чтобы продумать все не торопясь, подготовиться – и забрать. А то сейчас ведь еще и Гульнара на руках…

Упоминание о Гульнаре тут же активизировало Упыря:

– Короче, говори, что делать!

– Где бы это все спрятать… – Деревянко лихорадочно крутил головой. – Так, чтобы потом самим не потерять… Во! Где у тебя монтировка? – он выскочил из машины, подбежал к крыльцу магазина и, осторожно подцепив железякой, поднял среднюю ступеньку.

– Тащи сюда! – крикнул он Упыреву.

Они быстро уложили слитки под крыльцо, после чего Деревянко вновь поставил ступеньку на место. Она села на место, как будто никто ее и не трогал.

– Вот так, – удовлетворенно произнес прапорщик.

– Ты думаешь, это надежно? – с сомнением спросил Упырев.

– Здесь точно никто искать не будет. Знаешь закон? Если хочешь хорошо спрятать – положи на самом видном месте… Да и не надолго это: приедем и заберем.

Они оставили себе только три слитка – по одному на каждого, чтобы проверить на качество, и мешочек с камнями. Упырев взялся все это запрятать в джипе так, что ни одна собака не найдет. Вернувшись, они обнаружили, что Гульнара лежит без сознания – видимо, от потери крови. Пульс, правда, очень слабый, прощупывался, но состояние девушки, видимо, было критическим.

– Давай скорее! – поторопил Деревянко. – Гони!

Упырев погнал. Для этого пришлось выбить кусок лобового стекла, мешающий видеть дорогу. «Мицубиси» полностью оправдал репутацию внедорожника, с легкостью отсчитывая километры каракумских путей. К рассвету они въехали в Небит-Даг, и заметались по городу в поисках больницы. Но найти оказалось не самым трудным. Там все было закрыто, дежурный врач спал, а пьяненькая санитарка отказывалась его будить. Правда, увидев в руках Упыря пачку долларов, она изменила точку зрения и с двадцаткой в кармане отправилась будить врача.

Он вышел заспанный и недовольный, потребовал своими силами перенести Гульнару в операционную – санитары еще не пришли. Осмотрев девушку, он заявил, что о ранениях такого типа обязан сообщать в полицию, но это, в общем-то, бесполезно: она скоро умрет. Потеря крови слишком велика, срочно требуется переливание, а в больнице крови нет, и уже давно не было.

– Возьмите мою, – предложил Упырев.

Врач сомнительно покачал головой:

– Какая группа?

– Первая.

– Это хорошо, значит, ко всем подходит. А резус какой?

– Положительный.

– А у нее?

– Не знаем…

Пока определяли, какой у Гульнары резус, Упырь с Деревянко мрачно топтались во дворе. Их «мицубиси» с разбитым лобовым стеклом выглядел очень подозрительно, и они опасались, как бы дежурный врач не вызвал полицию. Впрочем, стодолларовая бумажка, засунутая Лехой в карман медицинского халата, должна была на некоторое время оградить их от неприятностей.

Наконец их позвали, и врач почему-то первым делом спросил Деревянко, какая группа крови у него.

– Тоже первая, – ответил Владимир. – А что?

– Очень много крови надо, от одного не хватит…

Их обоих уложили на койки, воткнули в руки толстые иглы и принялись сцеживать кровь. Когда набралось, по мнению доктора, достаточно, друзей отпустили, предложив подождать. Они вышли к своей машине, не зная, что делать дальше.

– Может, съездим, поищем мастерскую? – предложил Упырев, окинув критическим взглядом свой «паджеро».

– Давай, – апатично согласился Деревянко. Бессонная ночь и потеря крови неважно сказывались на его самочувствии.

Поколесив немного по просыпающемуся городу, нашли магазин с вывеской «Запчасти для иномарок». Требуемое стекло там, на удивление, нашлось, и они поехали искать мастерскую.

Через час вернулись в больницу. Врач сказал, что Гульнара спит, и будить ее сейчас нельзя. На вопрос, когда можно, дежурный врач сказал, что можно будет только родственникам. На этом вопросы закончились, сослуживцы неловко потоптались – и попрощались.

На улице Упырев капризно заявил, что смертельно устал и посадил за руль Владимира. Тот выехал на трассу и уже через полтора часа въезжал в Туркменбаши – морские ворота Туркмении.

К тому времени у него уже тоже слипались глаза. Кое-как отыскав городскую центральную площадь, на которой, по свидетельству местных жителей, находилась и гостиница, Владимир припарковался и растолкал Упырева.

Свободных мест оказалось сколько душе угодно. Видно, городские власти не могли пожаловаться на переизбыток приезжих. Владимир снял двухместный номер, и они пошли спать, не забыв захватить с собой золотые слитки и мешочек с камнями. На всякий случай – если, например, джип угонят. Друзья спали до вечера, а вечером поужинали в ресторане на первом этаже и опять завалились спать – до утра.

Утром Упырев, сев за руль, завел тот самый разговор, которого Деревянко ждал с ужасом:

– Как же мы ее бросили? – Леха смотрел прямо перед собой, будто обращался с вопросом к рулю.

– Мы ее не бросили, – возразил Деревянко безнадежным голосом. – Мы ее в больницу отвезли и кровь дали.

– Кровь… – проворчал Упырь. – Подумаешь – кровь… А в поселке ее снова этот… участковый доставать начнет. Если не хуже. Он же ее и в тюрьму засадить может – запросто!

– Да, может, – согласился прапорщик. – А вот мы ни хрена не можем! У нее даже документов нет, ты понимаешь?

– Ну и что? Подумаешь – документы… Их купить можно.

– Ну, ладно, допустим, вывезешь. Допустим, купишь паспорт. Но у нее же гражданства нет. А гражданство – это такая штука, когда все проверяется, ты понимаешь? У нее же ни свидетельства о рождении, ни аттестата – ничего! Где ты все это брать собираешься?

– Молодец, Дерево, правильно говоришь. Вот так, значит, и будем действовать.

– Как?

– Увидишь.

И так, ничего толком не объяснив, Упырев погнал «паджеро» назад, в Небит-Даг. Деревянко философски пожал плечами и замолчал. Он знал, что остановить сослуживца невозможно. Только пробормотал себе под нос:

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – и отвернулся к окну, за которым тянулся тоскливый туркменский пейзаж: пустыня, в которой не за что уцепиться глазу…

Мурад, выехав на верблюжью тропу, услышал прозвучавшие ему вслед выстрелы, но только пригнулся поближе к рулю и покрепче прижал педаль газа. Он ожидал преследования, но, видимо, приближение противника не позволило остальным пуститься в погоню. На это пьяница-интеллигент и рассчитывал. Он гнал машину по пустыне, мысленно давая страшные клятвы навсегда бросить пить, если Всевышний спасет его. Архивный работник, так безжалостно вытолкнутый жизнью из пыльного бумажного покоя в жестокую реальность, еще услыхал позади далекие выстрелы, а потом громыхнул взрыв, но это его уже не касалось. Пьяница-интеллигент твердо решил до конца использовать выпавший ему шанс, чтобы выйти из этой переделки живым.

Он без остановки миновал Аджикуи и вывернул на ясханскую дорогу, ведущую в Небит-Даг. Снова по правую руку от него потянулись хребты Большого Балхана, вздымавшиеся на фоне звездного неба загадочными темными силуэтами. Он искренне надеялся, что видит их в последний раз.

На окраине Небит-Дага Мурад нашел кратчайший путь на трассу, ведущую в Ашхабад и выехал на нее с огромным облегчением: теперь его уже будет не так просто обнаружить.

За три часа пьяница-интеллигент достиг Кизыл-Арвата, где бросил ненавистный «форд» с иранскими номерами. Он вытащил из потайного кармана заначку, взял в ночном ларьке пива и благополучно дождался утра на какой-то скамеечке. Потом он позавтракал в столовой и сел на рейсовый междугородный автобус, следующий в столицу независимого Туркменистана. Кстати, после пережитых приключений жизнь под деспотическим правлением «Первого и Пожизненного» уже не казалась ему такой отвратительной. В ней определенно были свои прелести.

Утро выдалось очень жарким. Засыпая в мягком кресле и обливаясь потом, он подумал, что по приезду первым делом возьмет в забегаловке напротив дома баклажку бочкового пива с парой шампуров сочного люля-кебаба. А потом польет из шланга беседку возле подъезда – для прохлады, и употребит это все на своем любимом топчане, покрытом мягкой старой кошмой…

Участковый оказался незаменимым человеком. Они только на полчаса остановились в Небит-Даге, где врач, знакомый Порсы, в домашних условиях промыл и наложил повязку на рану Сапара. Он сказал, что до Красноводска раненый должен продержаться. А уж в Красноводске – то есть в Туркменбаши, участковый гарантировал полное медицинское обслуживание без лишних вопросов.

Они преодолели расстояние до портового города с максимально возможной скоростью. Там, в больнице, врач-хирург за действительно умеренную плату в триста долларов без лишних вопросов прооперировал Сапара, извлек пулю и заверил, что рана не очень серьезная, а потому через сутки-другие раненого можно будет транспортировать паромом без риска для его здоровья.

Убедившись, что здесь все в порядке, Порсы, у которого, по-видимому, везде были знакомые, быстренько смотался в порт. По возвращении он сообщил Аннаниязу, что место на корабле им обеспечено, как и беспрепятственное прохождение пограничного контроля и таможенной службы. Аннанияз был тронут его заботой, но с благодарностями не спешил. Он знал, что сможет вздохнуть спокойно только тогда, когда паром отчалит от туркменского берега в направлении Баку.

Все так и вышло. Уже через день Сапар мог понемногу ходить, и тем же вечером Порсы посадил их на паром. Он лично прошел с ними через пограничный контроль и уговорил таможенников не досматривать их «ниссан». Потом проводил новых знакомых до трапа. Там Аннанияз пригласил участкового посетить с дружественным визитом Летнюю ставку, обещая прекрасный отдых, и отсчитал пятьсот долларов в качестве благодарности за хлопоты. Порсы их не чинясь принял, ибо его ожидали трудные времена: за исчезновение поднадзорной по головке не погладят. А он почему-то был уверен, что уже никогда ее больше не увидит. Так что ожидать приходилось худшего. Хотя, может, и обойдется…

Порсы неловко потоптался и неожиданно спросил Аннанияза:

– А как ты думаешь, этот клад есть на самом деле, или нет?

– Да черт его знает. Сердар был уверен, что есть. А мне это по фигу. Чуть сына, вон, не потерял… А денег на жизнь мы с ним и так заработаем.

Отец с сыном поднялись на борт корабля и скрылись в каюте, а потом Аннанияз, уложив Сапара, вышел один, и долго стоял, облокотившись на поручни, куря «Беломор», улыбаясь Порсы и поплевывая за борт. Когда паром «Нейтральный Туркменистан» отчалил, он еще раз махнул участковому рукой и отправился вниз.

А Порсы стоял у причала, пока огромный корабль разворачивался и выходил из залива в открытое море. Участковому почему-то пришло в голову, что вместе с паромом навсегда уходит в туманную даль вся его прошлая жизнь – такая же неуклюжая, плюхающаяся в грязной воде пополам с отбросами. Порсы тоже смачно плюнул в заляпанную нефтепродуктами акваторию порта и ушел. У него вызревал план насчет дальнейшего.

Сердар толком не помнил, как провел эту ночь. Вроде бы он долго-долго ходил где-то, пока, споткнувшись, не свалился в джар, больно ушиб коленку об камень, кое-как выбрался и стал карабкаться на вершину большого бархана, где и просидел до рассвета, обхватив плечи руками и стуча зубами.

Когда развиднелось, он как будто немного пришел в себя, встал и стал оглядываться, высматривая неизвестно что – то ли свою машину, которую так подло угнал интеллигент-алкоголик, то ли приметы из письма Джунаида. Он разглядывал камни, тыча в них пальцем и бормоча: «Верблюд? Птица? Двуногий старик?…»

Потом Сердар, вспомнив о ночной вылазке конкурентов, спустился с бархана, чтобы найти то место, в котором трое из «паджеро» так подозрительно ковырялись ночью. Он долго бродил как потерянный, среди наносов песка, больших камней, каких-то оврагов и даже жидких зарослей незнакомого кустарника, когда вдруг с ужасом понял, что не может найти не только того места, где он их видел, но и бывшую стоянку, а значит – не знает, где искать поселок.

Между тем солнце уже выходило на свою коронную точку, в которой оно из благодетеля всего живого становится его смертельным врагом, равнодушным и безжалостным. Обезвоживание организма в пустыне происходит с такой скоростью, что человек часто не успевает осознать, насколько серьезна опасность, а когда осознает – уже не остается времени, чтобы предпринять необходимые шаги для спасения.

Так и Сердар, осознав, что долго ему уже не выдержать, тут же вспомнил, что почти всю ночь куда-то шел, а значит, и назад быстро вернуться не удастся. Он с трудом забрался на какой-то бархан и безнадежно обозрел горизонт. Хребет Большого Балхана виделся отсюда голубым полупрозрачным силуэтом, и потомок Джунаида подумал, что туда ему ни за что не дойти.

Между тем пот стал заливать ему глаза, разъедать тело, и он, не будучи жителем пустыни, допустил роковую ошибку: стал снимать одежду, которая только и могла его спасти. После того как он на ходу сбросил рубашку и спортивные штаны, ему на минуту стало легче, но потом кожа быстро высохла и начала обгорать. Когда он понял ошибку и обернулся, думая пойти подобрать одежду, оказалось, что это уже очень далеко – в его состоянии и сотня метров казалась непреодолимым расстоянием. А горы почти не приближались, все так же маяча на горизонте призрачными очертаниями. Язык во рту у Сердара распух, стал шершавым и неповоротливым, как из фанеры. Глаза налились кровью, ноги отяжелели и не хотели двигаться. Губы сначала потрескались, а потом лопнули и стали кровоточить. А еще немного погодя началось самое плохое: кровь загустела, и сердце с трудом проталкивало ее по жилам. Это было так больно и страшно, что Сердар решил где-нибудь пересидеть, не понимая, что запущенный чудовищной жарой процесс обезвоживания все равно будет продолжаться, его уже не остановить.

Он спустился на каменистый участок, нашел подходящий камень, отбрасывающий мизерную тень, и скрючился на земле, стараясь поместиться в крохотном кусочке прохлады. Но раскаленный воздух продолжал то, что начали прямые солнечные лучи. Потомок Джунаида прямо-таки физически чувствовал, как покидает его организм влага. Он испугался, что так и умрет под этим камнем, и как только солнце немного приблизилось к горизонту, встал. Едва переставляя ноги, он упрямо направился к призрачным горам.

Когда первые сумерки коснулись пустыни, он уже полз. В голове его мелькали обрывки воспоминаний – как собирался он в эту экспедицию, как страстно хотел отомстить, как тешил себя надеждой, что ему, настоящему наследнику Джунаида, откроется спрятанное им сокровище…

Джунаид… Будь ты проклят! Здесь же когда-то были колодцы, но ты их засыпал, сволочь, спасая свою шкуру. А теперь твой правнук подыхает в пустыне, потому что ты оставил его без воды. Ты, ты! Ты никогда не говорил об этом, но твой правнук все равно узнал… И потомок великого диктатора в бессилии колотился головой об песок, чувствуя, что от него уже уходит сознание. Но об этот проклятый песок даже удариться больно нельзя.

Вода… За один-единственный глоток Сердар теперь отдал бы все сокровища своего прадеда, да и не только их. Он уже даже не полз, а только слабо корчился на песке, пока не замер окончательно в надвигающемся с востока сумраке ночи, под прекрасными звездами пустыни…

Упырев заехал во двор больницы и резко тормознул. Деревянко поглядел на него с интересом. Мол, ну и что дальше? Тот сидел молча, глядя прямо перед собой. Тогда Деревянко озвучил свой вопрос:

– Дальше что?

– Я вот думаю, что бы им такое сказать, чтобы Гульнару отдали? Ведь сейчас у нее документов никаких… Да и у нас тоже – мы же не родственники…

– А ты сюда вообще зачем поехал? – Владимир, что называется, прикинулся шлангом.

– Сам знаешь…

– Да, знаю. Но ты сказал – «увидишь». Так давай, показывай скорей! Нам отсюда еще слинять как-то надо. Через тридцать три границы…

– Ладно, хватит. Пошли! – Упырев был зол как собака. – Нельзя ее здесь оставлять. Неужели, не понимаешь?

– Понимаю. Только я не волшебник.

Упырев молча вылез и, с силой захлопнув дверцу, направился к дверям в больницу. Деревянко неохотно последовал за ним. Они прошли в приемный покой, и тут Леха вспомнил, что не знает даже фамилии Гульнары.

– Э-э-э… – начал он объяснять дежурной сестре, – тут к вам девушку вчера утром привезли…

– В пятой палате которая? – перебила его сестра. – Идите к главврачу, в двадцатый кабинет. Тут из-за нее уже целый скандал.

Они прошли по полутемному больничному коридору и постучались в дверь с табличкой, написанной латинскими буквами. Хорошо, хоть цифры оставили арабские, понятные…

– Войдите! – раздалось из кабинета.

Деревянко, а следом за ним Упырев вошли, и увидели маленького толстого мужика с лысой башкой, сидящего за столом. Ручки он держал на столе, как школьник на парте, и в то же время на уровне собственных плеч.

– Вы по какому вопросу? – спросил коротышка.

– К вам вчера утром девушку привезли… – уже привычно начал Упырь.

– Да-да-да, – быстро вспомнил главврач. – Почему без документов?

– Да мы… – замычал Деревянко, не зная, что сказать.

– Что «мы»? Хотите, чтобы я в полицию сообщил?

Сослуживцы немножко перевели дух: оказывается, главврач, судя по всему, просто хотел получить отступные – как и его дежурный коллега. Владимир, оценив ситуацию, почувствовал себя увереннее, понимая, что правда никому не нужна – нужна лишь более-менее правдоподобная история. Но времени на раздумья не было:

– Мы ее отбили у бандитов, – ляпнул он.

– Каких бандитов? – от такой «правдоподобной истории» коротышка начисто офигел, справедливо приняв ее за наглую ложь.

– Да-да, – тем не менее торопливо подхватил Упырь. – Мы везли выкуп, но они все равно попытались ее убить…

– А почему без документов?

– Так ее же украли, – вновь вступил в содержательную беседу Деревянко. – А когда украли, документов у нее с собой, естественно, не было…

– Знаете, что… – раздраженно начал главврач.

– Знаем, – подхватил Упырев и ловко выхватил из кармана пачку долларов – правда, уже совсем худую.

Доктор тут же замолчал, сосредоточенно глядя на деньги. Он явно соображал, сколько надо потребовать, чтобы не прогадать. Леха помог ему, отслюнив три бумажки.

– Э-э, – теперь уже замычал эскулап-недомерок.

Но тут в разговор еще раз вступил умный Деревянко:

– Дежурный врач получил только сто.

Этот довод оказался решающим:

– Чего вы хотите? – главврач был уже на все согласен.

– Мы хотим ее забрать. Она выдержит путь? – Упырева интересовала, как всегда, исключительно конкретика.

– Да, наверно… Кровь ей вовремя перелили. Сейчас состояние стабильное.

– Значит, можем забрать?

– Да забирайте… – главврачу, похоже, тоже не терпелось избавиться от неудобной пациентки.

Он взял трубку и набрал номер:

– Сестра? К вам сейчас подойдут двое, пусть заберут эту пациентку… Да, из пятой палаты… – И, обращаясь к ним: – Идите в ординаторскую, вас проводят.

Но Упырь все же решил уточнить:

– Доктор, а с ней точно ничего не случится?

– Это смотря куда вы ее собираетесь везти… Если до Красноводска – выдержит.

Упырев хотел еще что-то спросить, но Деревянко дернул его за рукав: мол, пошли, пока он не передумал…

Санитарка провела их в пятую палату и шепотом сказала:

– Вы только осторожнее с ней, такие раны часто открываются…

Гульнара встретила их слабой благодарной улыбкой:

– А я думала, вы меня бросили… – и Деревянко почувствовал себя ужасным предателем.

Они, поддерживая с двух сторон, свели ее со второго этажа и осторожно усадили в джип. Упырев с тревогой глядел на бледное лицо девушки и не знал, что придумать, чтобы усадить ее поудобнее. Он перетащил в салон из багажника и брезент, на который можно было опереться, и какую-то запасную телогрейку – в общем, Гульнара была устроена как в кресле. Все это, по мысли Лехи, должно было оградить ее от тряски.

Деревянко с Упыревым немного поспорили, каким путем ехать. Через Красноводск – дорога лучше, но опаснее, а через Огланлы – надежнее, но совсем разбитая. Их спор решила Гульнара:

– Мальчики, езжайте через Огланлы – я постараюсь выдержать. Только не оставляйте меня, ладно?

Упырев при этих ее словах стиснул зубы так, что на щеках взбугрились желваки, и укоризненно поглядел на Деревянко. Тот виновато отвел глаза.

Они вновь проехали по единственной пыльной улице Аджикуи, обозначенной колючими изгородями, и Владимир долгим взглядом проводил крыльцо магазина. Он подумал вдруг, что они вряд ли когда-нибудь вернутся сюда за сокровищем Джунаида. А Гульнара сказала:

– Вы знаете, сколько мне крови перелили?

Упырев хмыкнул:

– Как не знать… В тебе теперь чуть не половина нашей крови.

– Как – «вашей»? – девушка была поражена.

– Ну, так… – скромно ответствовал Упырь. – Нам дежурный врач сказал, что у них крови вообще нет. Пришлось пожертвовать…

– А-а… – Гульнара досадливо прикусила губу. – А мне сказали…

– Что тебе сказали?

– Неважно. Только одним колечком у меня стало меньше…

– Да и ладно, – презрительно буркнул Упырь. – Пусть подавится. У нас теперь этого добра – как грязи. Вон, в бардачке мешок – выбирай камень, какой хочешь…

На подъезде к поселку Куули-Маяк Деревянко проявил высокую ответственность, попросив Леху остановить машину возле приметного камня на обочине, похожего на теремок. Он поманил Упыря из джипа и сказал в полголоса:

– Значит, так: одно из двух. Надо или оставлять Гульнару в Бекдаше… – Алексей вскинул на него бешеные глаза, но Деревянко опередил: – Или оставить здесь, в Туркмении, все лишнее.

– Что? – не понял Упырев.

– Автоматы, гранатомет, гранаты…

– А-а, – сообразил Леха. – А почему?

– Заметут, – вздохнул Деревянко. – Неужели не понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Упырев. – А куда спрячем?

– Под этим камнем зароем. Приметный. За золотом приедем – и это все заберем.

– Сейчас, – Упырев достал из багажника большой кусок тряпки, расстелил ее на песке и щедро полил автолом. – Так надежнее будет, не пропадет.

Он сноровисто завернул все в промасленную ткань и зарыл сверток под «теремком». Тщательно заровнял землю и удовлетворенно сказал:

– Ну, вот и все…

Они двинулись дальше и вскоре после обеда въехали в Бекдаш. Прежде всего заехали на тот базарчик, где толстый азербайджанец готовил прекрасный шашлык из осетрины. За день непрерывного движения все проголодались, включая Гульнару, и она, несмотря на слабость, тоже съела несколько кусочков рыбы. В разгар пиршества Упырь подошел к шашлычнику, и несколько минут о чем-то с ним шептался. Вернувшись, уселся за столик с каменным лицом и ничего не сказал, хотя Деревянко и Гульнара глядели на него вопросительно.

Все прояснилось, когда пришло время двигаться дальше. Упырев, повез их на берег моря – сказал, что Гульнаре для выздоровления необходим морской воздух. Они с Деревянко уговаривали его не дурить, а ехать дальше, но он так и не тронулся с места до самой темноты, а потом, запустив мотор, спросил у Гульнары:

– Напомни, где тут полицейский участок?

– Зачем?

– Надо!

Девушка ответила:

– Прямо, потом направо и налево.

Упырь подъехал к крыльцу участка, вышел наружу и попробовал дверь на прочность. Второго рывка не выдержала дверная ручка – осталась у Лехи в руке. Тогда он применил старый испытанный инструмент – монтировку. Слегка поддел дверь, пошевелил железякой, и замок не выдержал. Войдя внутрь, Леха включил фонарь, просмотрел содержимое стола и, не найдя нужного, обратил внимание на железный ящик – жалкое подобие сейфа, которое только и могла себе позволить поселковая полиция. Упырев ловко поддел крышку той же монтировкой (до чего полезный инструмент!) – и ящик не устоял. Он быстро отыскал то, что ему было нужно, и вернулся в машину, даже не прикрыв за собой дверь. Перед тем как тронуться, протянул Гульнаре паспорт:

– Держи, – сказал он, улыбнувшись, – и не теряй больше! Твое счастье, что участкового пока нет…

Гульнара сначала улыбнулась, но тут же в глазах ее стало проступать понимание: