Текст книги "Избранные произведения"

Автор книги: Михаил Ломоносов

Явление первое

Мамай

(один)

 
Еще великий страх меня не оставляет!
Еще я слышу крик врагов, гонящих вслед!
И бледных лиц меня мечтание смущает!
Здесь с паром кровь из мурз рассеченных течет.
Здесь тень Нарсимова, последуя за мною,
Уже в глазах моих отмщением грозит!
Крепись, мой дух, крепись, беду скрывай бедою
И в горести кажи на мне геройской вид.
От россов побежден, хотя я ужасаюсь
В отечестве свой стыд и слабость показать,
Но с войском погубив Нарсима, утешаюсь,
Что не остался, кто б здесь мог о том сказать,
Мамай, ты будь себе и в пагубе подобен,
Мумета ложною победою уверь.
На деле испытай, коль к умыслам способен,
И ков составленной напастью ныне мерь.
Тамиру дав в жену, мне даст Мумет и войско.
Я орды по степям рассыпанны сберу;
Искусство покажу коварством сим геройско,
Внезапно набежав, Москву в ногах попру.
На плач там пременю я торжество спокойно
И покажу врагам, каков мой гнев и власть.
Вконец отчаяться Мамая недостойно;
Безумно, всех путей не испытав, пропасть.
 

Явление второе

Мамай, Мумет, Надир и Заисан.

Мумет

 
Какое счастие мне небо посылает,
Великий государь, пришествием твоим!
Нечаянной твой взор тем больше восхищает,
Чем больше нужен он смятениям моим.
Я радуюсь твоей победе в свете звучной
И скорому дивлюсь приезду твоему.
 

Мамай

 
Не может торжества Мамай благополучной
Себе к веселию оставить одному;
Но хочет оного иметь и ту причастну,
Которую к сему блаженству ты родил.
Имея всю страну Российскую подвластну,
Я радость сообщить из уст своих спешил.
Сугубым торжеством украсить ускоряю
И славою мой въезд в великую орду.
Но славнее я быть Тамирою желаю,
Как тем что Дмитрия в оковах приведу.
Уже всё воинство со плеском ожидает
С прекрасною меня царицею к себе.
 

Мумет

 
Победа мужество геройское венчает;
Любовь и дружество Тамиру даст тебе.
Нарсим, помощник твой, в сем граде вожделенный
Украсит брачный день, со славой возвратясь
И храбрым воинством херсонским окруженный…
 

Мамай

 
Он ныне на полях российских веселясь
Сокровища себе с побитых собирает,
С которыми тогда обратно придет в дом,
Как данным от меня он краем завладает,
Лугами тучными меж Доном и Днепром.
 

Заисан

 
О счастливый успех! о коль места прекрасны!
 

(К Надиру)

 
Не мне ли в честь конец прияла наша пря?
 

Надир

 
Но сердца моего с сим чувства несогласны!
 

Мумет

 
Достоин дар таков великого царя!
 

Мамай

 
Любезный государь! Нарсима оставляя,
Я слышал в радостных из уст его слезах,
Что в сердце ненависть искоренилась злая
И общим счастием вражды развеян прах.
«Прости, – сказал он мне, – я ныне признаваюсь,
Что злобой я тебя не рассудя гневил.
Я храбрости твоей и духу удивляюсь,
Чем ты Димитрия и гнев свой победил.
Геройства твоего я бывши сам свидетель
Завистников твоих отвергнул клеветы».
 

Заисан

 
Превыше зависти восходит добродетель
И презирает ту спокойна с высоты!
 

Мамай

 
Услышав таково Нарсимово приятство,
Немедля брачной я союз ему открыл.
Он в радости сказал: «О коль любезно братство,
В котором промысл мне с героем быть судил!
Благополучен Крым, и счастлива Тамира,
Тобой возвышенны, прославленны тобой!
Но ты, подобяся дыханию зефира,
Поспешно в Крым пришед, Мумета успокой.
Скажи ему, коль мне с тобою быть полезно;
И будущей твоей царице объяви,
Что мне толикое супружество любезно;
И о моей к тебе уверь ее любви.
Величество свое и неисчетны орды
Тамире покажи, со славой возвратясь;
И торжествуй, ступив врагам на выи горды,
Что будут ниц лежать, пред нею преклонись».
 

Явление третие

Тамира, Клеона и прежние.

Тамира

 
Ужель возлюбленный Нарсим к нам возвратился?
Дражайший мой отец!
 

Мумет

 
Ты видишь здесь его,
Пред коим север весь пространный преклонился;
Мамая почитай за сына моего.
 

Тамира

 
О строги небеса!
 

Мамай

 
Ты видишь братня друга,
Которой хочет век к тебе одной гореть.
 

Мумет

 
Имеешь жениха; а скоро и супруга
В нем будешь отческим рачением иметь.
 

(К Мамаю)

 
Любовь и я даю тебе рожденну мною,
С тобою царствовать и искренне любить.
 

Мамай

 
Вторым я нынь отцем рожден на свет тобою,
Когда ты предприял меня усыновить.
 

Мумет

(к Тамире)

 
Нарсима и меня люби ты в нем едином
И царствуй счастливо в обширной толь стране.
Блистая на земли пресветлым царским чином,
Ему послушна будь, как нынь послушна мне.
 

Тамира

 
Ты волен, государь! законы и природа
Велят тебе иметь в Тамире полну власть.
Как спорить я могу? коль не дана свобода
По воле избирать пристойну в жизни часть.
Но если смею я…
 

Мумет

 
Младые не радеют
О том, чрез что бы им ко счастию дойти;
Затем родители рожденными владеют,
Дабы поставить их на истинном пути.
Любовью будешь звать, что нынь зовешь грозою,
И станешь строгости моей благодарить.
Ты следуй в мой чертог, любезный брат, за мною,
Дабы мне скорой брак с тобой расположить.
 

Явление четвертое

Тамира, Мамай, Заисан и Клеона.

Мамай

 
Несносной горестью смятенный примечаю,
Что всуе таковым я пламенем горю!
Тамира, ненависть имеешь ты к Мамаю?
И смеешь согрубить великому царю?
Однако принужду свои к спокойству мысли
И младости твою противность припишу.
Царевна, истинным своим блаженством числи,
Что сердце я свое тебе в дар приношу.
Цари с концев земных сродства со мной желают;
И кажда красоту приносит мне страна.
Коль многие по мне царевны воздыхают!
Ты можешь получить желанья всех одна.
Ты можешь получить великого героя,
Которой мужеством вселенну удивил,
Превысил славою Чингиса и Хозроя⁹
И прадеда в себе Батыя воскресил.
Представь мой славной род и кто Мамаю деды,
От коих он тебе к супружеству рожден.
Россия не мои, но уж твои победы,
Когда я красотой твоей сам побежден.
Толиким государь народам покоренным,
Не обинуюсь быть просителем твоим.
Я счастие свое почел бы несравненным,
Когда бы оное считала ты своим.
 

Тамира

 
Когда ты многие привел под власть народы,
Ты славы, государь, толикой не теряй,
И слабый женский пол лишив драгой свободы,
Великих дел своих чрез то не помрачай.
 

Мамай

 
Тебя свободы я могу лишить, Тамира?
Котору возвести с собой на трон спешу,
Поставить госпожой мне подданного мира,
И будучи царем, быть пленником ищу?
 

Тамира

 
Среди довольствий всех, среди великой славы,
Сидя на царского престола высоте,
Что пользы, если в нас различны будут нравы?
Я всё равно почту последней нищете!
Какая польза в том, что, рок свой проклиная,
Не браком буду брак, но пленом называть
И, на оковы толь несносные взирая,
Тебе последовать, а о ином вздыхать!
 

Явление пятое

Мамай, Клеона, Заисан.

Мамай

(Клеоне)

 
Что слышу я еще! любовница иному
Тамира может быть, и мне притом жена?
И кто, Мамаева не устрашаясь грому,
Дерзнул взглянуть на ту, что мне обручена?
Тебе все склонности и нрав ее известен,
Ты можешь ныне честь и милость заслужить.
Скажи, скажи, кто есть Тамире толь прелестен,
Кого бы мне она хотела предпочтить?
Когда открытием смущение прогонишь,
Дабы соперника узнать и отвратить,
Когда Тамирин дух ко мне в любовь преклонишь,
Какую мзду за то ты можешь получить!
Ты знаешь власть мою и отческую волю:
Старайся обязать великих двух царей.
Я царску честь тебе давать своим позволю
И матери равно тебя почту своей.
 

Клеона

 
Я знаю, государь, коль власть твоя велика
И коль должна царю послушна быть раба!
Но помощи подать не может мзда толика,
Когда имеет брань с любовию судьба.
Не может воинство с концев всея вселенны
Противу твоего стать гневного лица;
Но силой покорять пристойно крепки стены,
А нежны ласкою девически сердца.
Чем больше ты к любви Тамиру принуждаешь,
Тем больше будешь ей противен и постыл.
 

Заисан

 
Великому царю толь дерзко отвечаешь?
 

Мамай

 
О как напрасно я к ней щедр и ласков был!
Оковы, муки, глад и вечная темница,
И смерть сама легка таку змею карать.
 

Клеона

 
Тамире было б то уже живой гробница,
Селиму сердце дав, Мамаю присягать.
 

Явление шестое

Мамай и Заисан.

Мамай

 
Селим! и кто?
 

Заисан

 
Селим! О счастлив недостойно!
О общая печаль! о страсти слепота!
Селим, что не хотя в Багдате жить спокойно,
Разбоем утеснял пред градом сим места.
Но страхом сил твоих смятен, склонился к миру,
И в город сей вошед, Мумету предлагал,
Дабы он дал ему в супружество Тамиру;
Однако царь на то ответ несклонной дал.
К Селимовой любви царевна согласиться…
 

Мамай

 
И предпочесть меня разбойнику могла?
О горесть! о удар! о как мой дух стремится!
Не может больше быть на свете мне хула,
Как чтоб соперник мне царевич был Багдатской!
Хотя дерзнул сего он суетно искать,
Не может, возвратясь, сказать в стране Евфратской,
Что он того же мог, чего и я, желать.
Теряет цену всю, что ни было велико,
Как если тое он надеется иметь;
Ему хвала, а мне презрение колико,
Что тем же пламенем со мною мог гореть!
Но ах, что мышлю я и что я здесь коснею?
Уже похитил он, что должно быть мое!
Любезный Заисан, спеши отмстить злодею;
Пойдем…
 

Заисан

 
Смягчи теперь волнение свое.
Ты будешь, государь, иметь свою невесту,
И примет за сие достойну казнь Селим,
Как воины твои к сему приспеют месту;
Он погубит себя желанием своим.
Муметова себе ответа ожидая,
Умедлит здесь, пока ты в силе будешь сам
Его пленить, от нас способства не желая,
Что ради мира нынь чинить не должно нам.
 

Мамай

 
Поехавшие вслед со мною разлучились
И скорости моей сравниться не могли.
Надеюсь, в разные дороги устремились
И ездят по степям рассыпанны в дали.
И если ускорят, не могут, утомленны,
Покоя не имев, Селиму отомстить.
Но я, продерзостью такою огорченный,
Могу ль минуту дать Селиму живу быть?
Сия рука моя, умывшись кровью мерзкой,
Воздаст весь долг моей озлобленной любви.
Погибнет пусть злодей и сопостат продерзкой.
А ты любовь свою и ревность мне яви,
Скажи, где он?
 

Заисан

 
Храни особу ты высоку
И рук не простирай…
 

Мамай

 
Доколе мне страдать?
Спеши со мной отмстить обиду толь жестоку,
Чтоб мерзку кровь его Тамире показать!
 

Явление седьмое

Тамира и Клеона

Клеона

 
Какою лютостью к Селиму он пылает!
Какой приходит к нам от слов тиранских слух!
Какой, драгая, жар в очах твоих блистает!
О как колеблется озлобленный твой дух!
Мне сердце движется и говорит всечасно,
Что скоро лютая постигнет нас напасть!
 

Тамира

 
Теперь мне более ничто уж не ужасно,
Ни варварска гроза, ни отческая власть!
 

Клеона

 
Царевна, на кого ты можешь положиться?
Кто может свободить от сильных рук?
 

Тамира

 
Любовь!
Поди и посмотри, куда Мамай стремится?
 

(Вслед Клеоне)

 
На все напасти жизнь несчастную готовь.
 

Явление восьмое

Тамира

(одна)

 
Беги отсель, беги, Тамира, и спасайся,
Пока тиранских ты не чувствуешь оков,
Беги насильных рук, на град не озирайся:
Селим принять тебя на корабли готов.
Он с берегу очей минуты не спускает,
И плаватели все направилися в путь;
И небо искренней любови поспешает:
Уже нам и борей способной начал дуть.
В одном Селиме я надежду всю имею,
Когда слезами я отца не умягчу.
Но в страхе трепещу, смущаюсь, цепенею!
Ах! что, продерзкая, ах, что начать хочу?
Уйду, отечество, родителя оставив,
И брата, и сей дом, и стыд свой позабыв,
И царской род во всей вселенной обесславив,
И кровного родства законы преступив?
Но каждо место мне отечество с Селимом;
Селим мне будет брат, отец и всё родство.
Оставить всех и быть в житьи неразделимом
С супругами велит закон и естество.
Супружеством назвать неистовство дерзаешь
И налагать страстям закона имена?
Несчастная, кому себя ты поручаешь?
Или тебе в любви неверность не страшна?
Представь себе, представь прельщенную Медею,
Оставльшую отца и честь на сем брегу!
Я место то ж и страсть подобную имею:
Или я лучшия ждать верности могу?
Несноснее беды мне может быть защита,
Как если мне Селим другую предпочтит.
И на чужой стране кем буду я покрыта?
Отцу и брату гнев и дальность возбранит.
От року бегая, на явной рок дерзаю.
Мне пагубой земля, вода грозит бедой.
Непостоянное я море представляю,
И бури хищные ревут передо мной.
Тамира, в бедствие сугубо не вдавайся,
Блюдись сугубой ты неверности, блюдись.
Однако укрепись, мой дух, и не смущайся,
На слово, данное Селимом, положись.
Не тот в нем блещет дух, не та его порода,
С любовию кипит геройская в нем кровь.
И коя устрашит при нем меня погода?
Не движется в волнах нелестная любовь.
Спеши, спеши от мест, Мамаем зараженных,
Спеши за Понт, за Тигр, за Нил, за Океан.
И как уж будешь ты в странах толь удаленных,
И там покажется, что близко сей тиран!
О промысл! о судьба! слезами умягчитесь!
О небо! о земля! о ветры! о моря!
На жалость, на тоску, на вопль мой преклонитесь,
Покройте от руки свирепого царя.
А вы, места, где мы любовию пленились,
Затмитесь, чтоб отцу на память привести,
Что строгостью его Тамиры вы лишились!
Прости, дражайшее отечество, прости!
 

Явление первое

Надир и Заисан.

Заисан

 
Какие, государь, услышишь ныне вести!
О тяжкая беда! о вечна срамота!
Тамира, стыд забыв, своей не помня чести,
Бежать намерилась отсель в чужи места!
И, безрассудною любовию палима,
К багдатским шла одна, закрыв себя, судам,
Надежду положив на льстивого Селима,
Что был недавно враг отеческим стенам!
 

Надир

 
О жалость горестна! о лютое мученье!
О строгость отческа, к чему ты привела?
 

Заисан

 
По счастью, я открыл такое дерзновенье:
Тамира во вратах уже градских была!
Я общей за стены пошел смотреть отрады,
Ужель Селим полки поставил на суда;
И видя, что на них всё войско и снаряды,
Я путь свой обратил с веселием сюда.
Увидел, что спешит там женский пол ко брегу,
Смотря во все страны сквозь тонкой свой покров.
Я, робкому дивясь и скорому толь бегу,
Навстречу прямо шел, проведать, кто таков.
Как странник на пути от зверя убегая,
Спешит чрез терние, чрез камни и бугры,
Но вдруг увидев, что тут стремнина крутая
И должно в мрачну хлябь стремглав упасть с горы,
Оцепенев стоит, противится размаху,
Трепещут члены все, мутится свет очей;
Меня увидев вдруг, Тамира так от страху
Смутилась, обмерла в продерзости своей.
Укрыться от меня во все страны металась;
Везде был заперт путь боязнью и стыдом.
Когда толикими волнами колебалась,
Я изумленную в отеческой ввел дом.
Что ныне мне начать? как я царю открою?
Дай в помощь, государь, премудрой твой совет.
 

Надир

 
Внезапно не срази печалию такою:
Представь себе, как сим подвигнется Мумет!
Я лучше думаю сию скрыть вовсе тайну,
Дабы в спокойствии отцов оставить дух.
 

Заисан

 
Но я могу попасть в беду чрез тое крайну,
Когда кроме меня к царю достигнет слух.
То видели рабы и воины со мною
И могут всё ему подробно донести.
 

Надир

 
Хотя смягчи удар приятностью какою;
Между веселых слов печаль сию вмести.
 

Явление второе

Надир

(один)

 
Несытая алчба имения и власти,
К какой ты крайности род смертных привела?
Которой ты в сердцах не возбудила страсти?
И коего на нас не устремила зла?
С тобою возросли и зависть и коварство;
Твое исчадие кровавая война!
Которое от ней не стонет государство?
Которая от ней не потряслась страна?
Где были созданы всходящи к небу храмы
И стены, труд веков и многих тысяч пот,
Там видны лишь одни развалины и ямы,
При коих тучную имеет паству скот.
О коль мучительна родителям разлука,
Когда дают детей, чтобы пролить их кровь!
О коль разительна и нестерпима мука,
Когда военный шум смущает двух любовь!
Лишь только зазвучит ужасна брань трубою,
Мятутся городы, и села, и леса,
Любовнического исполненные вою
И жалоб на удар жестокого часа.
Что может быть сего несноснее во свете,
Когда двоих любовь и младость сопрягла,
Однако в самом дней младых прекрасном цвете
Густая жадности мрачит их пламень мгла,
Когда родители обманчивой корысти
На жертву отдают и совесть и детей.
О небо, преклонись, вселенную очисти
От пагубы такой, от скверной язвы сей!
Коль дало красоту и младость человеку
И нежны искры в нем любовные зажгло,
Чтоб в радости прожить дражайшую часть веку,
То долго ль на земли сие попустишь зло?
На то ль Тамире ты приятность влило в очи,
На то ли нежную в нее вложило страсть,
Чтобы, подверженна тиранской сильно мочи,
Оплакивала жизнь и горестную часть.
 

Явление третие

Надир и Клеона.

Клеона

 
Тамира! Ах, печаль! Тамира дорогая
Поиманна, в слезах отчаявшись сидит!
Селима в жизнь свою увидеть уж не чая,
Лишь мысльми на него в отсутствии глядит
И имя сладкое едва с плачевным стоном
Дерзает в горести последней помянуть.
Озлобленна судьбы жестоким толь законом,
Руками томными терзает нежну грудь.
Бледнеет цвет лица, и все трепещут члены,
Холодной страх, тоска, отчаянье и стыд
Являются в ее очах изображенны.
 

Надир

 
Что сделал бы Селим, таков представив вид!
 

Клеона

 
Что сделал бы, когда увидел, что руками
Кровавыми Мамай любезную влечет,
Которая, стремясь на небеса очами,
Потоки слезные, рыдая горько, льет?
Ах, сжалься, государь, не дай беде сей сбыться,
Всю мысль свою к ее спасению впери.
 

Надир

 
Не можно от сего царевне свободиться:
Воюют против ней великие цари.
 

Клеона

 
Так пойдет агница за волком вслед Тамира,
На кровь, на смерть людей, на трупы их смотреть,
И радости лишась в супружестве и мира,
Мученье внутрь себя тяжчайшее иметь?
 

Надир

 
Не знаю, что мое внутрь сердце предвещает
И смутному уму всечасно говорит:
Мамай царя и всех злой хитростью прельщает,
И около нас сеть коварств его стоит.
Зачем один прибег? зачем спешит он браком
И что за ним не шлет известия Нарснм?
Сии окрестности считаю я признаком
Для нас, и для него, и для Тамиры злым.
 

Клеона

 
Для толь поспешного Мамаева прихода
Слух в городе прошел, что он совсем побит!
 

Надир

 
Всегда есть божий глас – глас целого народа;
Устами оного всевышний говорит.
Но пусть Мамай над всей вселенной торжествует;
Однако счастлив быть не может брак такой,
Когда сама любовь против него враждует.
Совместно ль варварству с толь нежной красотой?
Возможно ль в сей тоске Тамире укрепиться
И сердца своего движенья утолить?
 

Клеона

 
На страсть ее смотря, и небо возгорится
И не умедлит зла толикого отметить.
 

Надир

 
Горами потрясет, и воспалит пожары,
Или опустошит поветрием луга,
Или от глубины возвысив волны яры,
Потопом скверные очистит берега.
 

Клеона

 
Народную молву приумножают знаки;
Везде уж говорят, что близ дверей беда!
Мне кажутся во сне ужасные призраки,
И вранов, как на труп, слетаются стада.
 

Надир

 
Хоть радостен Мумет, но войска не имеет;
Что будет, как Селим к стенам приступит вновь?
Погибнем, ежели, не рассудя, посмеет
Озлобить меч в руке держащую любовь.
Мамая гордый дух чем больше возвышает,
Тем может рок его скорее поразить.
На пыщны гор верьхи гром чаще ударяет,
Беги высот, когда безбедно хочешь жить.
Цветут спокойные, не зная бурь, долины,
Где редко молнии возможно досягать.
Никто на свете так не обязал судьбины,
Кто б завтрешне себе мог счастье обещать.
На лживость оного никто не полагайся:
Что утром возросло, то вечером падет.
Никто в несчастии спасенья не отчайся:
Что вечер низложил, то утро вознесет.
Неутолимый рок всё колом обращает.
С Мамаем рушиться внезапно может Крым.
Когда кто с высоты великой упадает,
И тех с собой влечет, что с низу шли за ним.
Но сим смущаются лишь только подлы души,
Которы на морской волнами шумный путь
Смотря, колеблются с недвижимыя суши
И чают на брегу высоком потонуть.
Едина видит то с презорством добродетель;
Среди громов и бурь недвижимо стоит;
Сама себе хвала, сама себе свидетель;
Хоть мир обрушится, бесстрашну поразит.
 

Явление четвертое

Селим и прежние.

Селим

 
Любовникам долга единая минута!
Возможно ль, государь, Селиму ныне знать,
Еще ль Тамира здесь?
 

Клеона

 
О скорбь!
 

Надир

 
О горесть люта!
Ах, что дерзнули вы, несчастные, начать!
 

Селим

 
Мужайся, скорбный дух, и стой против удара,
Который на меня свирепый рок занес.
 

Надир

 
Ах, если б гневного отцова силу жара
Тамира утолить могла потоком слез!
Поимана в пути для бегства предприятом,
Терзается…
 

Селим

 
Какой вступает в жилы хлад!
Когда не помогло ты в деле мне начатом,
О небо! не косни, живого свергни в ад!
Мамай любовию моею поругаться,
И пламень мой презреть намерился Мумет?
Тамира не моя? мне с нею не видаться?
И больше никакой уже надежды нет?
Я вижу, что Мумет меня еще не знает,
Еще в осаде он моих не сведал сил.
Мамаю дочь отдав, меня отвергнуть чает?
Надежду на песке он зыбком положил!
Забыл он, что моим люблением спасенный
Стоит сей град? и в нем того лишит меня,
Чем я надеялся, в сей жизни одаренный,
С ним в дружестве прожить, свой род соединя?
Забыл любовь мою и дружество с Нарсимом?
Забыл, что жизнь его была в моих руках?
Я свижусь, покажу, каков союз с Селимом
И что вражда его возможет в сих стенах!
Я снова на брегу противном мне поставлю
И обращу на град евфратские полки;
От лютости такой любезную избавлю
И от Мамаевой мучительской руки.
Ударит женский стон здесь вместо песней брачных
И вместо праздничных огней пожар сих стен.
Мумет увидит смерть, бегущу в вихрях мрачных,
И кровию чертог Мамаев обагрен.
 

Надир

 
Я сам бы, уклонясь отеческого града,
В пустой степи и жизнь и скорбь свою закрыл;
Не видя срамоты и мерзостного взгляда,
Я счастлив бы весьма в несчастии том был.
Однако ж, государь, воспомянув Нарсима
И зная, что сие отечество его,
Меча не возноси к опроверженью Крыма
И данного держись ты слова своего.
 

Селим

 
Не я, но сам Мумет стен будет разоритель:
Презрением своим на то мне право дал.
Нарсима в оных нет, но лютый в них мучитель;
Он купно бы со мной против него восстал.
Сугуба страсть меня на то вооружает,
То жалость горестна, то искрення любовь;
Одна во мне стремит, другая дух терзает,
Одна снедает грудь, друга волнует кровь;
Одна велит от зла невинную избавить,
Другая ввек себе любезну получить;
Одна всеобщий долг естественный исправить,
Другая данную присягу сохранить.
Или бесчувствен я таков кажусь Мумету,
Чтобы недвижно мог стоять, когда Мамай,
Похитив силою, что мне дороже свету,
Ликуя поведет из глаз в далекий край?
Возможно ли стерпеть его советы мерзки!
О сердце, не мягчись, но разруши вконец,
Мумета низложи. Куда, Селим продерзкий?
Подумай, что Мумет любезныя отец!
И свято место мне, Тамира где родилась;
Пусть в целости стоит, и пусть погибнет тот,
От коего моя надежда разрушилась.
Мамаю отниму Тамиру и живот.
 

Надир

 
Приятель, укроти в себе волненья гневны
И жизни не давай в опасность такову.
 

Клеона

 
В сугубой горести не погрузи царевны,
От пагубы храни любезную главу.
 

Надир

 
Когда на сей ты град восстать не должен войском,
То должен ли один? что хочешь?
 

Селим

 
Умереть!
Или торжествовать и в мужестве геройском
Награду верности прекрасную иметь.
И правды и любви непобедима сила
Против насилия со мной на брань пойдет.
Или моя рука, что крымску кровь щадила,
Свою, но прежде той Мамаеву прольет.
И если мужество победой не прославит,
Любовь и честь велит: довольно; я умру?
Пускай хоть тем меня от муки рок избавит,
В любовном жизнь моя погибнет пусть жару.
Я лучше с похвалой оставить ту желаю,
Как тяжек быть себе, и небу, и земли
И смерти ждать, в посмех отдав себя Мамаю,
До старости не знать отрады николи.
Владеет наших дней всевышний сам пределом;
Но славу каждому в свою он отдал власть.
Коль близко ходит рок при робком и при смелом,
То лучше мне избрать себе похвальну часть?
Какая польза тем, что в старости глубокой
И в тьме бесславия кончают долгой век!
Добротами всходить на верьх хвалы высокой
И славно умереть родился человек.
Превыше смертного я жребия поставлю
Участие свое и славой вознесусь,
Когда Тамиру я от лютости избавлю,
Вменяя ни во что; умру или спасусь!
Пускай отец ее свирепой постыдится,
Мою за дочь свою текущу видя кровь;
Узнает злость свою, но поздно научится,
Что может предприять озлобленна любовь!
 

Надир

 
Какую принесешь ты в старости утеху
Родителям своим, когда услышат весть,
Что вместо в сей войне желанного успеху
Дерзнул, забыв об них, себя на рок привесть!
Они во сретенье давно к тебе взирают,
И простирают мысль чрез горы и валы,
И в нетерпении минуты все считают,
Твоей насытиться желая похвалы.
Возобнови свои премудрые уставы,
Которым преж сего себя ты покорял;
И вспомни прежние свои на сей час нравы,
Которых мерностью ты старых удивлял.
 

Селим

 
Любви велика власть всю крепость низлагает
И мной господствует. Уж я не тот Селим…
 

Клеона

 
Какую небо казнь с Мамаем насылает!
 

Явление пятое

Мамай, Заисан и прежние.

Мамай

 
Совет имеете с соперником моим?
 

Селим

 
Или я с Крымом здесь подвластен стал Мамаю?
Или он мне иметь советы запретит?
 

Мамай

 
Теперь препятствия любви моей скончаю!
 

Селим

 
Теперь любовь моя насильствию отмстит!
 

Мамай

 
Весь север покорив, сего не одолею?
Забыв, предерзостный противится Селим,
Кто прадед мой и что я в области имею?
 

Селим

 
Кто родом хвалится, тот хвастает чужим.
Но где твои полки? и где желаешь? в море
Иль в поле окончать толику боем прю?
 

Мамай

 
Увидишь, дерзостный беглец, увидишь вскоре,
Какому ты дерзнул противу стать царю.
Поди и возвести, где обитают мертвы
Прапрадеды мои, каков их в свете внук.
 

(Вынимает саблю.)

Селим

(вынимая саблю)

 
Любовь Тамирина такой достойна жертвы,
Которой от моих она желает рук.
 

Сражаются.

Заисан

(разнимая)

 
Великий государь!
 

Клеона

 
Ах!
 

Надир

(разнимая)

 
Ах, Селим любезный!
В какую пагубу несет злой рок тебя!
 

Заисан

(К Мамаю)

 
Смягчи свой царской гнев!
 

Клеона

(к Селиму)

 
Склонись на токи слезны!
Помилуй, государь, Тамиру и себя!