Текст книги "Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа"

Автор книги: Михаил Зефиров

Соавторы: Дмитрий Дегтев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Еще одной поистине неразрешимой проблемой стало огромное незавершенное производство, к концу 1938 г. достигшее суммы в 207 млн. рублей! Это было следствием хаотичной и бессистемной работы. Например, началось строительство дизельного двигателя. Выполнение доходит до 70–80 %, потом по какой-то причине работы сворачиваются. Дизель стоит несколько месяцев, детали растаскиваются, а затраченные деньги пополняют список «незавершенки».

Фактически, по рыночным меркам, завод № 112 полностью обанкротился. Это объяснялось нереальными плановыми заданиями, плохой подготовкой производства, неудовлетворительным состоянием заводского и межцехового планирования. Сказывалась несогласованность в работе заготовительных и обрабатывающих цехов и диспропорции в их развитии.

Огромное количество сверхурочных часов вело к большому перерасходу фонда заработной платы. В итоге завод оказался в финансовом затруднении и был не в состоянии заплатить 30 млн. рулей за топливо, оборудование и другие материалы. И потому в течение года предприятие не получило ни одного нового станка.

При этом простои на «Красном Сормове» за год составили 9 216 человеко-дней, а число прогулов вообще достигло астрономической цифры – 18 268 человеко-дней! [197 – ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 979, Л. 10.] Вот она «железная сталинская дисциплина». Некоторые скажут, мол, не может быть, за это жестко наказывали. Да, иногда наказывали, но, как это обычно бывает в России, не тех, кого надо. Вот один типичный пример.

В те годы в СССР новогодних праздников не было. 31 декабря и 1 января люди работали в обычном режиме. Но многие все же отмечали. Так, 1 января 1939 г. в 20.00 в мартеновском цехе напились водки слесари Герасимов, Чугреин и помощник машиниста Зимин. Дойдя до нужной кондиции, они устроили дебош, в ходе которого Зимин запустил молотком в мастера Семенова, сделавшего пьяницам замечание. В итоге уволили лишь одного Зимина. В то же время мастер Чкалов, проработавший в цехе 43 года, имевший 15 наград и грамот и ни одного взыскания, опоздал по семейным обстоятельствам на работу и сразу же был уволен.

1 ноября 1938 г. на завод № 112 приехал секретарь Горьковского обкома ВКП(б) Яков (Юлий) Каганович. В своей пламенной речи он, в частности, отметил большие трудности в работе завода, как то: слабость трудовой дисциплины, пьянки, прогулы и «доброту» директора. Далее Яков Моисеевич призвал всех брать пример с Красной Армии: «Мы, товарищи, с Вами возьмем пример с озера Хасан, где мы имели немало фактов, когда отдельные отделения, отдельные командиры и политруки сумели противопоставить себя против целых батальонов и победить». А случившуюся ранее остановку мартеновских печей Каганович объяснил отсутствием в начальниках цехов и мастерах «большевистского огонька», коим, видимо, и надо было плавить металл в отсутствие углеводородов.

Даешь «артиллерийско-судостроительный» завод!

Руководство завода за годы первой и второй сталинских пятилеток уже привыкло к неожиданностям, однако очередное задание партии все же повергло всех в шок. В 1938 г. завод получил приказ срочно организовать производство 76-мм орудий образца 1927 г.! [198 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 49, Л. 1.] Данный пример показывает, насколько мало в вышестоящих инстанциях учитывались реальные производственные возможности предприятий. «Красное Сормово», едва справлявшееся с постройкой подводных лодок и еле спихнувшее с себя производство надводных боевых кораблей, теперь ежегодно должно было выпускать еще 1100 орудий и 800 стволов к ним!

После просчета мощностей выяснилось, что для этого потребуется задействовать не менее 338 станков при затратах 1200 станко-часов на одно изделие. И это при условии, что работа будет вестись в три смены.

Для производства деталей и узлов пушки требовалось не менее 6400 кв. метров площадей и 2500 кв. метров для сборки, а всего 12 000 кв. метров. Минимальное число дополнительно необходимых рабочих оценивалось приблизительно в 1000–1100 человек.

После этих расчетов стало ясно, что разместить производство пушки в существующих цехах и при имеющемся контингенте рабочей силы невозможно. Выделение станков, и без того дефицитных, могло произойти только за счет сокращения других производств. Кроме того, выпуск орудий требовал организовать крупную молотовую штамповку, сборочный участок производства мелких пружин, поставить трехтонный паровой штамповочный молот, 800-тонный гидравлический пресс, винтовой фрикционный пресс и т. д. и т. п. [199 – Там же, Л. 9.]

В октябре 1938 г. несколько сотрудников заводоуправления выезжали в командировку на Кировский завод в Ленинграде. Там они выяснили, что производство орудия весьма сложно. Но самое главное, использовалась сталь тринадцати марок, в т. ч. хромомолибденовая, никелевая и хромоникелевая. Кировцы делали пушку на особо точных английских и американских станках, коих на заводе № 112 и в помине не было. В конце концов невероятными усилиями нового директора завода Мочалова удалось доказать нецелесообразность данного начинания на «Красном Сормове», и приказ об организации производства 76-мм орудий отменили.

В 1939 г. преодолеть кризисные явления в советском судостроении так и не удалось. Завод № 112 не стал исключением, и годовой план в очередной раз выполнен не был. В течение года были отправлены на достроечные базы 14 лодок IX и XII серий. Там они прошли достройку и испытания, после чего три из них были сданы флоту. В годовом отчете о работе потом написали, что, не имея опыта сдачи спецсудов данных серий, завод в момент их постройки не смог «правильно оценить действительный объем и сложность работ и предвидеть целого ряда изменений и дополнений». [200 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 57, Л. 6.]

И действительно, переделки «по ходу» вообще были настоящей болезнью советского военного судостроения. Они вносились самыми различными инстанциями не только до момента сдачи корабля, но даже и после нее. Это приводило к потере времени и средств, оттягивало сроки сдачи подлодок. Достроечные базы, удаленные от завода, затрудняли руководство и организацию производственных работ по достройке.

Другой постоянной проблемой оставалось неравномерное распределение загрузки основных обрабатывающих цехов заказами спецсудостроения. Так, например, цех № 4 систематически задерживал монтаж изделий и механизмов.

Общий уровень технологического планирования на заводе, особенно в цехах № 1, 2 и 3, оставался очень низким. Отсутствовала жесткая технологическая дисциплина, что сказывалось на четкой последовательности отдельных работ, удлиняло цикл производства и приводило к переделкам. Даже в официальном отчете отмечалась низкая трудовая и производственная дисциплина среди рабочих. [201 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 57, Л. 7.]

В то же время на завод зачастили высокие начальники. 10 апреля на собрании партактива выступал первый секретарь Горьковского обкома Шахурин. Он отметил плохое положение с оборонными заказами, неэффективную систему оплаты, плохую работу военной приемки, высокую текучесть. Только за первый квартал с завода были уволены 2000 человек. Шахурин кинул камень и в огород директора: «Не руководит заводом. Поток всевозможных приказов, резолюций, выговоров, огромная масса совещаний не дают эффекта».

К 1939 г. так и не была изжита практика планирования со значительным опозданием. Так, производственная программа на тот год была утверждена только 17 апреля (!) и затем неоднократно изменялась. [202 – Там же, Л. 8.] Завод со своей стороны не смог тщательно подготовить производство, потерял время на приостановленные во втором полугодии (вероятно, в связи с началом Второй мировой войны) заказы на танкер, землечерпалки, подлодки Х серии и к концу года имел по ним огромное незавершенное производство.

В течение 39-го года на «Красное Сормово» поступали многочисленные устные и письменные указания, противоречащие друг другу. В первом полугодии не было никаких указаний о количестве и времени закладки лодок Х серии. В программе третьего квартала их тоже не было, и лишь 6 сентября было приказано заложить шесть единиц. Необходимость изготовления такого количества субмарин вынудила завод начать закладку двух единиц в судояме, что еще больше осложнило работу.

Во время уже развернувшихся авральных работ поступило новое указание. Оно отменяло постройку четырех спецсудов и оставляло изготовление лишь двух. Видимо, руководство страны из-за начавшейся войны в Европе буквально лихорадило. Пришлось разбирать стапели, уже установленные вдоль берега затона. Впоследствии оставшиеся две «Щуки» так и не были достроены, а их незаконченные корпуса разобрали на металлолом.

Особенно осложняло работу постоянное внесение конструктивных изменений при сдаче подлодок на достроечных базах. Имел место массовый срыв поставок. Задержки по металлу для субмарин IX и XII серий определялись в четыре-пять месяцев. Почти все листы обшивки, поставленные для XII серии, оказались браком. [203 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 57, Л. 8.] Многие из них попросту расслаивались. В целом за год по заводу забраковали 10 354 тонны металла, включая 4476 тонн – болванки мартеновские, 94 тонны – бронзовое литье. [204 – Там же, Л. 24.]

Подготовка к сдаче и сама сдача спецсудов производились на четырех достроечных базах, удаленных от завода на тысячи километров. На каждую базу требовались до 400 рабочих, которых приходилось отрывать от основного производства. Четыре лодки XII серии были отправлены на достроечную базу даже без проведения швартовых испытаний. Число требований на переделки и изменения, исходящих от личного состава субмарин и приемочных комиссий, не предусмотренных проектами и чертежами, составило свыше 300 штук по каждому спецсудну.

Например, на лодках IX серии переделки заняли 17 700 человекочасов и оттянули их сдачу флоту на 1940 г. Устранение дефектов в полученных от поставщиков моторах заняло 12 дней, а переделка торпедных аппаратов – два месяца. На уже собранных субмаринах приходилось производить демонтаж целых отсеков для того, чтобы исправить дефект моторов, принятых военной приемкой на заводе «Электросила», как годных. ЦКБ-18 вообще не представило ряд чертежей на лодки, уже сданные флоту, что было просто вопиющим фактом! [205 – Там же, Л. 22.]

Дисциплина, граничащая с безответственностью

На «Красном Сормове» шло расширение производственных мощностей. Построили новую кислородную станцию, ряд новых корпусов, цехов и мастерских. Сдали сборочно-установочный цех площадью 6664 кв. метров. Теперь завод имел 42 цеха и занимал площадь в 40 гектаров.

Однако предприятие по-прежнему испытывало острый дефицит рабочей силы. Сохранялась высокая текучесть кадров. В течение года на работу были приняты 6874 человека, а уволены – 6969 человек, из них 718 – за нарушения трудовой дисциплины. За год были зафиксированы 6944 прогула, 9887 случаев нарушения трудовой дисциплины, в т. ч. 444 – связанных с пьянством на работе. [206 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 57, Л. 49.] Пик нарушений приходился на март – апрель, что стало следствием авральных работ на недостроенных подлодках в указанный период.

Принимаемые меры не давали ощутимого эффекта, а иногда и наоборот. Так, в механическом цехе в августе насчиталось 45 прогульщиков, пропустивших 94 человеко-дня. Было проведено партсобрание на тему «О трудовой дисциплине и ведущей роли коммунистов». После этого в сентябре число прогульщиков возросло до 46 человек, пропустивших 122 человеко-дня. Кроме того, сильно выросло число административных отпусков, то есть скрытых и оформленных задним числом прогулов. Опоздания тоже носили хронический характер. Например, 4 октября после гудка в цех явились 55 человек, в том числе помощник начальника цеха Матросов.

Отмечались значительное повышение себестоимости по сравнению с плановой и плохая организация планирования. Технологические процессы на спецлитье, обработку деталей, сборку и монтаж механизмов были проработаны недостаточно. По значительному количеству деталей литейный, механический и дизельный цеха завода имели большой процент брака, что тормозило постройку субмарин.

На многочисленные негативные моменты в работе завода указывал и Горьковский обком ВКП(б). В его переписке с руководством завода отмечалась слабая организация рабочих мест, низкая производственная дисциплина, «граничащая с безответственностью». [207 – Там же, Д. 63, Л. 2.]

Для выполнения программы, по согласованию с обкомом партии, на «Красном Сормове» были приняты следующие меры: на суда назначили строителей, на каждом типе спецсудов учредили должность старшего строителя, в монтажный цех перебросили 32 слесарей-комсомольцев и ввели должность главного металлурга завода. Также было решиено «жестко наказывать виновных за брак». [208 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 57, Л. 5.]

Всего в 1939 г. завод заложил 14 подлодок, спустил на воду -11, но при этом флоту сдал всего три. Тем не менее Указом Президиума Верховного Совета СССР от 4 декабря 1939 г. «за выдающиеся заслуги в деле судостроения» завод № 112 был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Этот факт лишний раз доказывает, насколько лицемерными были эти правительственные награды, призванные, с одной стороны, скрыть истинные провалы в промышленности, а с другой стороны, поддержать моральный дух рабочих.

Тем временем наступил 1940 г. Международная обстановка вносила свои коррективы в производство подводных лодок. Наркомат требовал скорейшей достройки незавершенных, а сдачу новых производить точно в срок. Однако целый ряд объективных и субъективных причин не позволял заводу выполнять эти требования.

В приказах по НКСП отмечалось, что из-за плохой и некомплектной поставки металлов работы на подлодке С-102 и других «ведутся вяло». В корпусном цеху «утерян ряд деталей», в частности люк, крышки и заготовки к ним. На спецсудно С-12 недодано в срок 200 деталей из арматурного цеха и 120 – из механического. В итоге в начале 40-го года график постройки был сорван по всем десяти лодкам XII серии. При этом под давлением вышестоящих инстанций завод нередко завышал в отчетах процент их технической готовности. Так, в январе 1940 г. было выявлено завышение на 7-15 %.

Чертежи, как всегда, приходили из ЦКБ несвоевременно и с ошибками. Нередко работы вообще велись «по рваным, выцветшим чертежам». [209 – Там же, Д. 64, Л. 12.] В ряде цехов вырос процент брака по сравнению с 1939 г. Бывало, что одно изделие, уже забракованное военпредом, после косметического устранения дефектов опять предъявлялось ему и снова забраковывалось.

Между тем Наркомат судостроительной промышленности довел до сведения руководства всех своих заводов, строящих субмарины, что опыт сдачи ими подлодок в 1939 г. выявил следующие проблемы:

– неудовлетворительную работу и отказ судовых механизмов;

– медленное устранение дефектов;

– несвоевременную доставку деталей на базы;

– отсутствие на достроечных базах необходимых запчастей. Из-за последнего обстоятельства уполномоченные завода шли даже на «раздевание» односерийных лодок, уже находившихся в строю. В общем, детали собирали, как говорится, «с миру по нитке». [210 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 57, Л. 36.] Это еще раз показывает, сколь авантюрным было решение строить подлодки вдали от морей.

Весной – летом 1940 г. завод № 112 приступил к форсированной достройке судов IX и XII серий. В апреле по железной дороге были отправлены подлодки № 260 и 268, в июне – июле в доках и на железнодорожных транспортерах – подлодки № 269, 270, 243 и 244. В августе четыре лодки отправились в путь на Дальний Восток, где также была организована достроечная база.

С целью ускорения работ на спецсудне № 245 число монтажников увеличили до 95 человек, а на судне № 246 – до 150 человек. Все они получали дополнительные премии. Работы велись методом штурмовщины, в три смены с дополнительной организацией питания прямо на месте и освещением рабочих мест. В результате эти подлодки 25 и 27 сентября, с отставанием от графика, были отправлены в Кронштадт, причем лодка № 246 имела 88 % готовности. Затем 5 ноября по железной дороге были отправлены суда № 275, 276 и 277.

Таким образом, за год завод доставил на достроечные базы 15 подлодок, причем две из них – С-7 и С-8 – спустили на воду еще в 1937 г. Флоту были сданы сразу 13 спецсудов. Такой резкий прорыв в количестве сданных лодок во многом объяснялся стремительным ухудшением международной обстановки, которая заставляла снижать требования, предъявляемые при их сдаче.

Тем временем руководство страны и Сталин, мечтавшие иметь «сейчас и сразу» большой подводный флот, не унимались. В ноябре 1940 г. СНК СССР и ЦК ВКП(б) разослали по заводам категорическое указание – поставка военной продукции является первоочередной задачей, за решением которой отныне будет следить нарком госконтроля СССР Л. Е. Мехлис.

Достроечная база подводных лодок во Владивостоке.

Подводная лодка С-9, оснащенная немецким дизельным двигателем MAN. Однотипные ей лодки строились на заводе «Красное Сормово».

В связи с этим было намечено новое расширение производственных мощностей спецсудостроения, в т. ч. и на заводе «Красное Сормово». Осенью 1940 г. там началось строительство слипа, на котором, согласно проекту, планировалось строить одновременно 22 подлодки – 44 в год. Площадь судостроительных цехов должна была увеличиться до 14 кв. км. Предполагалось, что гигантский слип будут обслуживать 15 железнодорожных кранов, а в затоне намечалось построить яму глубиной 15 метров для проведения испытаний. [211 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 66, Л. 128.] Но этим наполеоновским планам уже не суждено было сбыться.

Планы планами, однако государство по-прежнему было не в состоянии обеспечить растущее производство всем необходимым. Снабжение завода № 112 требующимися материалами, как всегда, было неудовлетворительным. Вместо требуемых 25 000 тонн нефти заводу выделили 9500 тонн, «которые реально можно поставить», однако отгрузили 7200 тонн, а фактически доставили еще меньше – только 5656. Два танкера «замерзли по пути» во льдах! [212 – Там же, Л. 73.]

Ежемесячный расход чугуна в январе – феврале составлял 4500 тонн, а поставлялись только 2700–2800 тонн. Потребность в некоторых материалах и вовсе удовлетворялась всего на 2 %! Полученные же материалы часто не соответствовали техническим условиям. Так, заводы им. Петровского и им. Дзержинского поставляли судовую сталь, которую катали «по собственной технологии». [213 – Там же, Л. 75.]

Обеспечение «Красного Сормова» качественными чертежами также не удалось наладить. «Одни устарели, другие недосылаются, третьи имеют ошибки, за одним и тем же номером имеются материалы различных сроков выпуска. Завод получает от ЦКБ-18 чертежи, им же аннулированные несколько месяцев назад» – сообщалось в переписке между заводом и указанным ЦКБ. [214 – Там же, Д. 97, Л. 182.] Бывало, что ЦКБ-18 высылал комплект чертежей секретной почтой. Позже те же чертежи высылались повторно простой почтой без присвоения секретного номера. Переделки и изменения на судах носили хаотичный и безучетный характер.

Из-за некачественного снабжения изготовленные на заводе спецсуда «шли с большим перевесом» от 100 до 430 кг. [215 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 97, Л. 211.] В результате повышалось и водоизмещение судов. Например, проектная норма водоизмещения «Эски» равнялась 837 тоннам, а у подлодки C-8 оно оказалось 845 тонн. Если норма водоизмещения «Малютки» составляла 204 тонны, то у лодки М-97 она была 213 тонн, а у М-96 – 211 тонн. Естественно, это не могло не сказываться на боевых качествах субмарин.

Трудовая дисциплина, несмотря на принятие жестких законов, по-прежнему оставляла желать лучшего. В отчете о работе завода № 112 за десять месяцев 1940 г. отмечалось, что за данный период за прогулы и самовольный уход с работы были уволены 3144 человека! Завод постоянно сетовал на нехватку рабочих, в то же время 362 тысячи человеко-часов были использованы не по прямому назначению, а 192 тысячи человеко-часов не были использованы вовсе. [216 – Там же, Д. 76, Л. 30.]

Не изменилась ситуация и по прогулам. Наибольший их рост наблюдался в апреле – мае, когда шли наиболее интенсивные авральные работы, – 650–750 случаев, в остальные же месяцы их число составляло 400–450 случаев. И лишь простои оборудования сократились по сравнению с 1939 г. с 690 до 425 тысяч станко-часов. [217 – Там же, Л. 35.] По сравнению с началом года кадры основного производства уменьшились на 2000 человек. В среднем каждый месяц принимались на работу 280 человек, а увольнялся 231 человек, то есть высокая текучка кадров как тенденция сохранилась.

Может сложиться картина, что не было никаких достижений. Они были: сокращение стапельных работ, общего цикла постройки лодки, монтаж помп сократился с 25 до 5 суток, а установка и монтаж электрооборудования – с 15 до 6 суток. Велась и определенная борьба за недопущение брака. Например, если раньше мастер имел возможность самовольно отступать от технологии (!), то теперь контролер ОТК не производил приемку выполненной операции при нарушении технологического процесса. «Такой контроль повысил авторитет и ответственность технологов и приблизил их к производству», – отмечалось в отчете. [218 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 97, Л. 43.] На строящихся судах были введены журналы, в которых регистрировались все отступления от технологий. Число сварщиков, имеющих право варить качественными электродами, увеличилось с 55 до 102 человек. Увеличились материальные взыскания за брак. Если в 1939 г. с рабочих и мастеров взыскали 18 тысяч рублей, то за десять месяцев 1940 г. – уже 151 тысячу рублей.

Некоторые данные о работе завода № 112 в 1937–1940 гг. можно увидеть из приведенной таблицы. [219 – Там же, Д. 84, Л. 2.]

Наиболее примечательными здесь являются данные о текучке рабочей силы. Как видно, всего за 1937–1940 гг. на завод были приняты 30,9 тысячи человек, а уволены свыше 30 тысяч! Такая тенденция особенно негативно влияла на такой аспект, как накопление и передача опыта. Естественно, низкой была степень ответственности за качество своей работы, многие воспринимали ее как временную, сиюмоментную. Брак зачастую выявлялся через несколько месяцев – полгода после его выполнения, а к этому времени конкретные его виновники уже не работали на заводе.

При большом числе стахановцев такая форма оптимизации производства, как рационализаторство, была развита слабо. Это доказывает, что повышение производительности труда было возможно в основном за счет постоянного роста штурмовщины. Практическое значение внедренных изобретений чаще всего было минимальным. Например, изобретение одним из рабочих «автоматической масленки». Зато рацпредложения, имеющие важное значение для производства, например, о возможности изготовлять донья снарядов без штамповки, всерьез не принимались, и авторам приходилось писать письмо напрямую К. Е. Ворошилову.

Правда, и в самом стахановском движении не обошлось без приписок. Все-таки многим хотелось получать повышенную зарплату и премии. Нередко мастера записывали в число стахановцев рабочих, выполнявших нормы на 90-100 %. В то же время число рабочих, не выполнявших нормы, неуклонно росло. Если в начале года таковыми официально числились 7 %, то к концу сентября – уже 15 %. [220 – ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 979, Л. 59–60.] Работа заводского ОКБ даже в годовом отчете завода оценивалась как малоэффективная. В 1940 г. отдел работал по трем основным направлениям: новый проект эскадренной подлодки с улучшенными ТТХ, разработка дока для лодок IX серии с противоледной защитой, проект новой плавмастерской и изучение явления «пения винтов». Первые три направления оказались невостребованными. Четвертое же имело важное значение, поскольку это явление демаскировывало субмарину в глубинах моря, однако после долгих исследований выяснилось, что устранить данный дефект при существующем уровне качества невозможно.

Интересным было рацпредложение сотрудника ОКБ Сахарова. Он придумал торпеду, находящую свою цель по шуму. По его замыслу на торпеде с одной стороны устанавливался источник звуковых волн, с другой – приемник тех же звуковых волн, отраженных от торпедируемого объекта. Перед выстрелом источник звука должен был устанавливаться в направлении на цель. После пуска отраженная волна воздействовала на приемник, который посредством сервомоторов поворачивал рули и направлял торпеду на цель. Затем в 1943 г. похожую систему успешно применили в немецком подводном флоте. Однако это, в целом интересное предложение не было даже рассмотрено, и по нему отсутствует заключение. [221 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 98, Л. 2.]

План на следующий – 1941 г. – был впервые спущен в августе, а не в ноябре – декабре, как это делалось ранее. На заводе были разработаны чертежи на 53 различных приспособления и механизма, обеспечивающих скоростные методы постройки и механизацию трудоемких ручных работ. Для спецсудов, подлежавших сдаче в 41-м году, были составлены оперативные графики подачи деталей из обрабатывающих цехов завода с указанием сроков по каждому чертежу.

Окончание подачи изделий на все эти лодки было намечено на 1 апреля, после чего обрабатывающие цеха должны были начать работу на суда, запланированные к сдаче уже в 1942 г.

Закладку судов тоже провели раньше, чем обычно. Например, первую лодку IX серии сдачи 1941 г. заложили в декабре 1940 г. Цех № 3 переключили исключительно на переданное с Воронежского завода производство дизелей. На заводе было установлено многочисленное новое оборудование: прессы, печи, транспортеры, эмульсионная установка. Всего же «Красное Сормово» в 40-м году получило 263 единицы нового оборудования.

В различных стадиях технической готовности находились 16 подлодок: семь IX серии и девять XII серии. Еще 15 спецсудов стояли на достроечных базах. 12 февраля две лодки были спущены на воду в Севастополе и одна – в Северодвинске. В марте на заводе заложили три судна IX серии – зав. № 312–314. Это были последние подлодки, строительство которых началось до начала Великой Отечественной войны.

Несмотря на все принимаемые меры, завод в начале 1941 г. по-прежнему находился в кризисном положении. В приказе наркома госконтроля Мехлиса от 4 марта, подвергшем критике деятельность всех судостроительных заводов, достаточно негативно оценивалась и работа завода № 112. Обращалось внимание на невыполнение им плана военного судостроения. Так, в 1940 г. завод должен был сдать 21 подлодку, а сдал лишь 14. Также Мехлис обвинил директора завода Д. В. Михалева в том, что он самовольно отодвинул установленные сроки сдачи лодок. Например, лодки № 236 и 237 планировалось предъявить на ходовые испытания в апреле, а фактически это произошло только 30 июня, лодка № 269 должна была быть сдана в июле, фактически же ее вообще не сдали и т. д.

Подводная лодка М-172, оснащенная немецкими моторами MWM. Однотипные ей субмарины XII серии строились на заводе «Красное Сормово».

В ходе проведенной проверки было установлено, что на «Красном Сормове» нет «должного порядка в организации производства, до сих пор нет технологического процесса для серийно строящихся кораблей, не хватает инструмента. Детали подлодок разбрасываются, теряются, несколько раз снова заказываются». [222 – ГУ ЦАНО, Ф. 15, Оп. 4, Д. 100, Л. 9.] Спецсуда же, сданные флоту, имели массу дефектов. Подлодка С-7 находилась на ходовых испытаниях 128 дней вместо 60 положенных по нормативам. В это время на ней произошли аварии трюмно-дифферентной помпы и носовых торпедных аппаратов, сгорели подшипники, сломался перископ и т. д. На ликвидацию последствий аварий затем ушло 72 дня. В итоге директор и главный инженер завода получили от Мехлиса по выговору. [223 – Там же, Л. 10.]

В мае был подписан приказ об отправке спецсудов № 290, 291 и 292 на Черное море – в город Николаев. Отправить их в срок не успели, и 23 июня 1941 г. отправка была перенесена на 5 августа. Однако война изменила эти планы. Уже 1 июля приказ был отменен, и подлодки теперь подлежали сдаче на Балтику, где разворачивались активные боевые действия. [224 – Там же, Д. 107, Л. 264.] Но вскоре, в связи с быстрым продвижением немецкой группы армий «Норд» через Прибалтику, отправку субмарин в Кронштадт признали нецелесообразной. В конце концов в Горький поступил приказ – отправить все три лодки, получившие бортовые номера М-119, М-120 и М-121, для прохождения сдаточных испытаний на Каспийское море.

В конце октября 1941 г. их спешно спустили на воду и отправили своим ходом (!) вниз по Волге в Астрахань. Однако пункта назначения успела достичь лишь одна – М-121. Подлодка М-119 из-за ледостава зазимовала в городе Камышин, а М-120 вернулась обратно в затон завода.

К моменту начала войны на заводе № 112 в общей сложности в различных стадиях технической готовности находились 24 субмарины. Кроме того, несколько лодок уже спустили на воду, но еще не сдали флоту, а несколько были доставлены на достроечные базы, но не спущены на воду. 26, 29 и 30 июня в Николаеве были спущены подлодки М-117, М-118 и М-120. Затем 20 и 28 октября 1941 г. они были сданы Черноморскому флоту уже в Севастополе, так как Николаев к тому времени был захвачен немцами. На Балтике же подлодки С-12 и С-13 пришлось испытывать по сокращенной программе на рейде Кронштадта.

Тем временем еще 1 июля 1941 г. вышло постановление ГКО № 1, согласно которому завод № 112 «Красное Сормово» переводился на выпуск танков Т-34. Осенью того же года во исполнение постановления СНК СССР от 11 сентября и приказов НКСП от 12 сентября предприятие передали из состава наркомата судостроения СССР в наркомат танковой промышленности. В истории завода начинался новый этап…