355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Калашников » Записки конструктора-оружейника » Текст книги (страница 6)
Записки конструктора-оружейника
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 09:01

Текст книги "Записки конструктора-оружейника"


Автор книги: Михаил Калашников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

И еще чем запомнилась мне моя работа над карабином, так это знакомством, считаю, с одним из интереснейших и самобытнейших конструкторов автоматического стрелкового оружия той поры – Алексеем Ивановичем Судаевым.

В отведенной мне комнате для работы стояла чертежная доска. На ней я делал контуры-наброски деталей оружия, отчаянно действуя мелком и тряпкой. И не заметил, как в комнате появился высокий, плечистый офицер с майорскими погонами. Он немного сутулился, смотрел на меня, растерявшегося, теплым, открытым взглядом. На кителе я увидел ордена Ленина и Красной Звезды.

– Что же это ты, товарищ старший сержант, без разрешения хозяина в его апартаменты вселился? – шутливо произнес он. – Ладно-ладно, не тушуйся, ты делаешь государственное дело – оружие для Победы.

Судаев стал успокаивать меня, увидев, как я измазанными мелом пальцами стал нервно поправлять гимнастерку под ремнем.

– Давай лучше будем знакомиться и, надеюсь, дружить.

Алексей Иванович крепко пожал мою руку, и мне показалось, она будто онемела. Так вот он какой, сильный и славный, знаменитый Судаев, думал я, когда мы вместе стали рассматривать то, что было изображено на чертежной доске. Едва я начал объяснять задуманное, он тут же, уловив суть, стал по ходу анализировать мои конструктивные решения. Чувствовалось, что системы стрелкового оружия офицер знал в совершенстве, глубоко изучил их особенности.

В тот день мы долго просидели над чертежами. О многом успели поговорить. Мне было легко с ним еще, наверное, потому, что в возрасте нас разделяла относительно небольшая разница – он оказался старше меня на семь лет, тогда ему едва перевалило за тридцать.

К сожалению, конструктор Судаев, на мой взгляд, незаслуженно обделен вниманием, о нем, его жизни и творческой деятельности очень мало сказано, опубликовано. А ведь он внес весомый вклад в совершенствование советского стрелкового оружия, особенно в годы Великой Отечественной войны.

Можно со всей ответственностью сказать, что пистолет-пулемет системы Судаева (ППС), созданный им и начавший поступать на вооружение Красной Армии в 1942 году, был лучшим пистолетом-пулеметом периода второй мировой войны. Ни один иностранный образец не мог с ним сравниться по простоте устройства, надежности, безотказности в работе, по удобству эксплуатации. За высокие тактико-технические, боевые свойства в сочетании с небольшими габаритами и массой судаевское оружие очень любили десантники, танкисты, разведчики, бойцы-лыжники.

Алексей Иванович тогда приехал на полигон, можно сказать, прямо из Ленинграда. По пути ненадолго задержался в Москве, в Главном артиллерийском управлении. Выглядел он устало, вид болезненный. Город на Неве только-только оживал после многомесячной блокады. Судаев работал в осажденном Ленинграде, был свидетелем прорыва блокады, перенес тяготы и невзгоды, выпавшие в те годы на долю мужественных ленинградцев.

Сейчас трудно представить, но это факт теперь исторический: изготовление новых пистолетов-пулеметов Судаева началось в сложнейших условиях блокады при непосредственном участии самого конструктора. Когда он рассказывал мне об обстановке, в которой ему пришлось давать жизнь своему образцу, я думал о том, что трудности, испытанные мною при создании пистолета-пулемета, – это ничто по сравнению с тем, что довелось пережить Судаеву. Исследователи сейчас обнародовали количество изготовленных в течение 1943 года пистолетов-пулеметов Судаева. Цифра 46 572 кому-то может показаться не очень впечатляющей, если учесть, что в тот год серийный выпуск целого ряда образцов оружия зашкаливал за сотни тысяч. Однако не будем забывать: судаевское оружие изготовлялось в блокадном городе, непосредственно по чертежам опытного образца, рабочими, находившимися под обстрелом вражеских дальнобоек, испытывавшими голод и холод.

– А куда отправлялось ваше оружие? – задал я тогда Алексею Ивановичу, как теперь понимаю, наивный вопрос.

– Куда могли идти мои пистолеты-пулеметы, кроме Ленинградского фронта? – просто ответил Судаев, – Так что войсковые испытания прошли непосредственно в боях при защите города и прорыве блокады.

Алексей Иванович был человеком удивительного обаяния, непосредственности, искренности, скромности в отношениях с людьми, легко с ними сходился. Он выделялся и высокой технической эрудицией, способностью быстро схватывать суть дела. До войны Судаев успел многое сделать для своего личного образования, был в этом настойчив и напорист. Поработав слесарем на заводе, поступил в железнодорожный техникум. Потом два года служил в армии, дорос до воентехника и уволился в запас. И вновь – учеба. Теперь – в Горьковском индустриальном институте. На втором курсе принял решение перевестись в Артиллерийскую академию имени Ф. Э. Дзержинского, которую блестяще окончил в 1941 году. А тут началась война...

И Судаев стремительно врывается (иначе это и не назовешь) в ряды конструкторов-оружейников. Уже в начале войны он разработал проект упрощенной зенитной установки, производство которой было организовано на московских заводах из имевшихся в наличии материалов. После этого стал работать над созданием пистолета-пулемета. Добился, чтобы его командировали в осажденный Ленинград. И непосредственно там принял участие в организации производства оружия, а затем занялся его усовершенствованием, уже исходя из опыта боевого применения.

В один из дней Алексей Иванович зашел в комнату и, увидев, как я безуспешно пытаюсь и не могу решить очередной «ход» в конструкции автоматики карабина, заразительно рассмеялся:

– Отвлекись немного от своей чудо-машины. Ты вот, я смотрю, оригинальничать любишь, стараешься позаковыристее автоматику сделать. А знаешь, что случилось недавно с Рукавишниковым, когда он отлаживал свой очередной образец?

– По-моему, какое-то недоразумение вышло...

– Вот-вот, именно недоразумение. Собрал образец, а разобрать его не смог. Сваркой пришлось разрезать крышку ствольной коробки. Так лихо он закрутил конструкцию.

Судаев подошел к чертежной доске.

– Проще тут надо. Каждый лишний паз, шлиц, соединение неизбежно ведут к усложнению в эксплуатации оружия. Оно любит простоту, но, конечно, до известного предела.

Каждый разговор с Алексеем Ивановичем был своеобразным экскурсом в историю оружия. Не раз мы возвращались и к нашим образцам пистолетов-пулеметов, разбирали их по косточкам.

– Чем хорош твой пистолет-пулемет? Из него можно вести и непрерывный, и одиночный огонь. Спусковой механизм моего образца допускает ведение только автоматического огня. Тут, конечно, ты ушел вперед. – Судаева всегда отличали предельная объективность и честность в оценке своей работы, критический взгляд на нее. – Но, согласись, в эксплуатации пистолет-пулемет твоего покорного слуги выглядит устойчивее, у него лучше кучность боя. На передней части защитного кожуха я предусмотрел дульный тормоз-компенсатор, а чтобы смягчить удар подвижных частей в крайнем заднем положении – амортизатор затвора. А почему мой образец стал гораздо легче и технологичнее ППШ-41? Подавляющее число деталей делалось методом штамповки и сварки. Мы добились того, что для изготовления пистолета-пулемета требовалось в два раза меньше металла и в три раза меньше станочного времени для механообработки, чем для ППШ. Представляешь, как много это значило при организации производства оружия в условиях осажденного Ленинграда?

Одержимость – это качество я отметил бы еще в характере Судаева. Он ставил перед собой цель и непреклонно шел к ней. Алексей Иванович буквально загорался работой, не любил приблизительности, неопределенности, разбросанности. И когда видел, что при решении какой-то задачи я допускал небрежность, непременно замечал:

– Опять поступаешь, как Божок?

Был у нас на полигоне конструктор с такой фамилией. Человек с интересными идеями, но суетливый, не совсем аккуратный, нередко делавший поспешные выводы и дававший слесарям порой не очень вразумительные указания. Однажды, когда шла сборка его пистолета-пулемета, потребовалось утяжелить затвор. Сварщик наплавил металл. Теперь надо было обработать все это, тщательно отшлифовать.

Божок подошел к слесарю-сборщику Сергею Ковырулину и, подавая затвор, торопясь, как всегда, куда-то, на ходу сказал:

– Сережа, пили.

– А сколько пилить-то надо?

– Пили, пока я не приду.

Отсутствовал Божок довольно продолжительное время. Наконец прибежал, хотел тут же забрать затвор и увидел, что Ковырулин все еще его «пилит», а от наплавленного металла уже и следа не осталось.

– Что же ты наделал, Сергей! – закричал конструктор. – Зачем снял наплавленный металл?

– Так вы же сказали пилить, пока не придете. Вот я и стараюсь.

Этот эпизод имел свой определенный смысл: без организованности, четкости, собранности, сосредоточенности в работе успеха не бывает. Так что не случайно Судаев вспомнил курьез с нашим коллегой. Он поучителен.

...Итак, карабин мой не пошел дальше опытного образца. Но все интересные идеи, заложенные в нем, я решил перенести в оружие, над проектированием которого в ту пору занимались уже несколько наших конструкторов. Речь идет об автомате, создаваемом под новый патрон образца 1943 года.

Пионером здесь опять оказался Алексей Иванович Судаев. Он начал конструирование этого типа оружия под новый патрон еще в начале 1944 года. Уже тогда аналитическим умом Судаев понимал: в автоматическом стрелковом оружии нужно отрешиться от шаблона прежних систем, а для этого необходимы решительный и качественный рывок вперед, новый поворот в конструкторском мышлении. Пистолеты-пулеметы не отвечали требованиям боевой эффективности по дальности действительного огня и кучности боя.

Автомат Судаева хорошо показал себя на испытаниях весной 1944 года. Однако необходимо было повысить живучесть деталей (ударника, стопора, газового поршня, выбрасывателя) и надежность работы автоматики. Алексей Иванович вскоре представил комиссии оружие, устройство которого значительно отличалось от предыдущего образца. Самоотверженность, смелые и решительные действия при отказе от того, что казалось уже проверенным, выстраданным, вызывают уважение к конструктору.

В 1945 году была выпущена серия автоматов его системы. Оружие проходило полигонные и войсковые испытания. Одним из основных недостатков автомата была его большая масса. Требовалось облегчить конструкцию.

Алексей Иванович продолжал настойчиво работать над образцом. В те дни мы виделись редко. Я тоже включился, наверное прежде всего под его влиянием, в этот конкурс на создание автомата под новый, так называемый промежуточный, патрон (то есть меньше винтовочного и больше пистолетного).

Конкурс был закрытым. Те, кто принял в нем участие, представляли всю документацию по образцу под вымышленным именем. Расшифровка псевдонима содержалась в отдельном конверте, который вскрывался только после рассмотрения проектов и присуждения им соответствующих мест. По условиям конкурса требовалось представить не только чертежи общих видов, расчеты на прочность узла запирания, определить темп стрельбы и дать ряд других важных характеристик, но и сделать детальную проработку проекта.

Если я сам эту работу только начинал, то Судаев ее продолжал, совершенствуя свой образец. И, думаю, он добился бы великолепных результатов, прибавил бы еще славы нашему отечественному стрелковому оружию, если бы не его неожиданная кончина в 1946 году. Лично для меня это была потеря невосполнимая. Конструкторская деятельность Алексея Ивановича Судаева уложилась в рамки всего лишь каких-то четырех-пяти лет. Но за это время он сумел достичь таких вершин в создании оружия, какие иным конструкторам и за всю жизнь не снились. Добавим, что это были годы самых тяжелых испытаний для советского народа, для каждого человека – годы Великой Отечественной войны.

Начал я подготовку к участию в конкурсе с составления эскизного проекта. Различные варианты зарисовок отдельных деталей ложились на чертежную доску и на бумагу. Безжалостно рвал на клочки то, что вчера казалось отличным. Сегодня оно уже не удовлетворяло. Прошло несколько недель напряженнейшей работы над эскизами. На чертежной доске обозначились основные контуры будущего автомата. Подробно выписаны и его основные детали.

Главный, самый оригинальный, узел – узел запирания канала ствола с некоторыми изменениями взял я из моего несостоявшегося карабина. Он тогда, на испытаниях, показал очень хороший результат. Большой интерес к моей работе проявили некоторые инженеры-испытатели, служившие на полигоне. Их привлекла, полагаю, неожиданность ряда моих решений при проектировании. Мне очень не хватало специальной подготовки, особенно когда речь шла о расчетах. И здесь неоценимую помощь оказал майор Борис Леопольдович Канель. Он аккуратно, тщательно проверил каждую мою выкладку, внес необходимые поправки, дал обоснования.

Словом, работа над проектом кипела. Приближался день подачи его в комиссию. Отработаны чертежи, отпечатаны расчеты и приложения. Встал вопрос: под каким именем будет проходить в конкурсе автор проекта? Предложений было много – и серьезных, и вызывавших улыбки. И вдруг один из испытателей неожиданно произнес:

– Слушай, а что, если поставить – Михтим?

И наступила тишина. Меня на полигоне так иногда офицеры называли, сокращая имя и отчество, оставляя от них по три первые буквы. На том и порешили.

Проект, все расчеты и приложения запаковали в пакет, поставили на конверте московский адрес, а внизу вывели слово, обозначавшее отправителя: «МИХТИМ».

Именно в ту пору, когда шла работа над проектом автомата, в мою жизнь неожиданно вошла хрупкая девушка Катя, позже ставшая Екатериной Викторовной Калашниковой, моей верной спутницей. Работала она в конструкторском бюро полигона чертежницей. Мне не раз приходилось при работе над проектами обращаться к ней за помощью. Катя могла, кажется, совершенно не замечать суток, если кто-то просил ее помочь в исполнении чертежей. Выполняла она их всегда аккуратно, высококвалифицированно.

Совместная работа сблизила нас. А потом, когда я уезжал в командировки, Катя нетерпеливо ждала моего возвращения. Мы не говорили о своих чувствах вслух, но то и дело краснели, если вдруг нас видели в чертежной вдвоем и начинали подшучивать.

Никогда не думал, что именно Катя, словно добрая фея, первой принесет мне весть о том, что я стал победителем конкурса и мой проект утвержден.

Дело в том, что все, кто участвовал в конкурсе, к тому времени уже получили ответы, утверждается или не утверждается проект. И лишь мне одному ничего не было известно. Я переживал, гадал, в чем мог ошибиться, почему такой невезучий. И вдруг в один из дней, когда я уже практически потерял надежду на положительный ответ, в дверь моей комнаты постучались. Послышался голос Кати:

– Можно? Михаил Тимофеевич, сотрудники нашего конструкторского бюро поручили мне поздравить вас с утверждением проекта вашей «стрелялки».

Я, признаться, растерялся, молча смотрел на Катю и ни слова не говорил. Она так и вышла из комнаты, а я все стоял и молчал.

Поверил лишь тогда, когда меня вызвали в штаб и сообщили, что проект утвержден и теперь его надо воплощать в металл.

Оказывается, причиной задержки ответа был мой не совсем обычный псевдоним. Долго не могли найти автора, расшифровать, кто же он такой на самом деле.

С той поры прошло много лет. Когда я встречаюсь с моими давними товарищами по работе на полигоне над проектом автомата, который получил наименование АК-47, они часто меня, как и прежде, называют Михтимом. И вспоминается время – горячее, напряженное, волнующее...

Уроки полигона

Особое место в моей жизни, конструкторском становлении занимает научно-испытательный полигон стрелкового и минометного вооружения. Мне довелось здесь подолгу работать в военную пору и в послевоенные годы, а позже часто бывать в командировках, будучи ведущим конструктором в заводском КБ. Приезжал я сюда постоянно, вплоть до его расформирования в 1960 году.

Что собой представлял полигон? Компактный военный городок со всеми соответствующими для небольшого военного гарнизона службами. Штаб. Жилые дома для семей офицеров и вольнонаемных с коммунальными квартирами. Общежитие для холостяков. Гостиница для командированных, в которой вечно не хватало мест. Маленький клуб. Магазинчик.

Самой примечательной особенностью этого затерявшегося в лесной чащобе гарнизона являлась его материальная база, рассчитанная на ведение научных и испытательных работ. Для той поры она была достаточно современной, оборудована всем необходимым для проведения экспериментов и испытаний. В небольшой мастерской находились различные станки, сварочные аппараты, «термичка» для закаливания деталей, слесарный цех.

Испытания образцов оружия проводились на так называемых направлениях, представлявших собой километровые просеки в лесу, расположенные друг от друга на удалении в полкилометра. В начале каждого направления – небольшой домик. В нем размещались оборудование, приборы, необходимые для проведения испытаний.

И конечно же, самым большим чудом, считаю, на полигоне был для каждого из нас музей оружия. О нем я уже упоминал в связи с первым своим приездом на полигон. Коллекция его уникальна. Конструктор мог ознакомиться с образцами начиная с прошлых веков, как с русскими, так и с иностранными, и со всеми теми изделиями, которые создавались в советское время, испытывались здесь, на полигоне. В музее хранились и отчеты по испытывавшимся образцам, и мы имели возможность, изучая их, узнать, какими достоинствами и недостатками обладала та или иная конструкция.

По существу, полигон являлся лабораторией передового опыта. На его базе проходили проверку самые интересные идеи, рождавшиеся в среде конструкторов-оружейников. Где бы ни трудились наши выдающиеся разработчики оружия – В. Г. Федоров, В. А. Дегтярев, Ф. В. Токарев, С. Г. Симонов, Г. С. Шпагин, проектируя и воплощая в металл свои новые образцы, они непременно приезжали на полигон, чтобы с помощью инженеров-испытателей, высококвалифицированных специалистов других служб и подразделений удостовериться, на верном ли они стоят пути.

Здесь проходили службу, работали люди, как правило, с инженерным образованием, многие из них побывали и жестоких боях Великой Отечественной войны, прошли нелегкую войсковую службу. Они-то и были основным богатством полигона, его мозговым центром, его душой.

Полигон – воинская часть. И как положено в армии, во главе ее стоял командир, в то время им был генерал-майор инженерно-технической службы И. И. Бульба, выпускник артиллерийской академии 1934 года. Поначалу, приезжая на испытания своих первых образцов, я никак не мог привыкнуть к строгому генеральскому виду Ивана Ивановича и обычно, заметив, что он идет навстречу, старался уйти в сторону, не попадаться ему на глаза. Видно, Бульба уловил «маневры», проделываемые мной неоднократно, и, как мне помнится, во время испытаний самозарядного карабина, приехав на направление, взял меня под руку и, отведя в сторону от домика, спросил:

– Что же ты, старший сержант, чураешься генерала? Негоже так поступать фронтовику-танкисту.

Пожурив по-отцовски, Иван Иванович предложил, не стесняясь, если возникнут какие-то вопросы, требующие безотлагательного решения, обращаться непосредственно к нему. Он ценил людей, и ему платили взаимным уважением. Бульба высоко ставил труд конструкторов, понимая, насколько важна их деятельность для повышения боевой готовности частей.

Как-то летом 1944 года на полигон высадилась представительная «бригада» конструкторов. Тогда как раз начинались испытания различных типов автоматического стрелкового оружия под патрон образца 1943 года. Представили свои изделия В. А. Дегтярев, С. Г. Симонов, Г. С. Шпагин, А. И. Судаев, конструкторы из полигонного КБ, приехал один из создателей нового патрона – Н. М. Елизаров. Прибыл посмотреть принципиально новые образцы в работе и теоретик оружейного дела генерал-майор инженерно-технической службы В. Г. Федоров, стоявший, как известно, у истоков рождения автоматического оружия и ставший первым разработчиком автомата.

Когда испытания подошли к концу и были подведены их предварительные итоги, генерал Бульба предложил:

– А что, если нам сфотографироваться на память? Возражений нет?

Все заулыбались, дружно зашумели. Иван Иванович распорядился принести табуретки. Пригласили на съемку полигонного фотолюбителя. Снимок на первый взгляд получился обычный: впереди сидят начальник полигона и конструкторы, а сзади – группа сотрудников различных служб.

Утомленно смотрит в объектив С. Г. Симонов, крепко сжав пальцами правой руки ладонь левой. Как всегда, немного вздернул подбородок Г. С. Шпагин. Спокоен В. А. Дегтярев. К его плечу чуть склонился В. Г. Федоров, словно старый учитель, опирающийся на надежное плечо уже немолодого ученика. Рядом с Владимиром Григорьевичем – А. И. Судаев, уставший после работы в блокадном Ленинграде, с заострившимся от недосыпания лицом. В то время он спешил представить на эти испытания свой образец автомата.

Я назвал бы этот снимок историческим. Ведь в тот, предпоследний, год войны конструкторы и работники полигона, запечатленные на фотографии, испытывая образцы под новый патрон, по существу, определяли стратегию развития автоматического стрелкового оружия на многие десятилетия вперед. После тех, официальных, конкурсных испытаний в конструировании оружия произойдет новый качественный прорыв по всем параметрам. В разработку новых образцов на качественно иной основе включится немало молодых конструкторов. Свое веское слово скажут и разработчики оружия старшего поколения.

Немало представителей того и другого поколения служило в те годы непосредственно в КБ полигона, которое возглавлял полковник В. Ф. Кузмищев. В большинстве своем это были выпускники Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского. Многих из них мне довелось близко знать, со многими конкурировать при проектировании и создании новых образцов. У конструкторов-оружейников полигона были своя, не похожая на другие, школа, свои традиции, отмеченные высоким профессионализмом, оригинальным инженерным мышлением, отточенной культурой проектирования.

И первым среди таких разработчиков оружия я назвал бы Н. В. Рукавишникова, сдержанного в манерах, немногословного в разговорах человека. По стажу конструкторской работы в КБ полигона он да еще, пожалуй, В. Ф. Кузмищев являлись для нас, молодых разработчиков оружия, настоящими ветеранами. Николай Васильевич готовил проекты своих будущих образцов такими, что просто залюбуешься. Чистота линий, выверенность расчетов, веская аргументация.

В конкурсах проектов он, как правило, занимал призовые места. Так было и в ходе соревнования по проектрованию автомата под патрон образца 1943 года. Проекту Н. В. Рукавишникова среди конструкторов, трудившихся в КБ полигона и представлявших свои работы на конкурс, присудили первое место, мой был вторым, третье место занял проект молодого конструктора К. А. Барышева, незадолго до этого приехавшего на полигон на должность инженера-испытателя после окончания артиллерийской академии и вскоре включенного в состав конструкторского бюро.

Еще один конструктор участвовал в состязании на создание автомата от полигонного КБ, как говорится, вне конкурса. Им был Алексей Иванович Судаев. Его образец к тому времени прошел несколько циклов испытаний, включая и войсковые, для чего была выпущена опытная партия автоматов его конструкции. Однако требовались еще крупные доработки этой конструкции. Предполагалось, что влючение в конкурс нас и разработчиков оружия из других КБ вдохнет в состязание подлинно соревновательный дух. Но как раз в тот год, когда соревнование вышло на новый виток, Алексея Ивановича не стало...

Так что нам троим, Н. В. Рукавишникову, К. А. Барышеву и мне, предстояло после утверждения наших проектов, образно говоря, поднять стяг, выпавший из рук Судаева, поддержать честь и продолжить традиции конструкторского бюро полигона.

Самый опытный среди нас – инженер-полковник Н. В. Рукавишников. Его конструкторская биография брала начало с конца 20-х годов. Тогда он наряду с конструкторами В. А. Дегтяревым и И. И. Безруковым принял участие в разработке спаренной установки пулеметов ДА (Дегтярева авиационный). Ими был спроектирован станок, внесены конструктивные изменения в пулеметы, вызванные условиями их спаривания и эксплуатации в боевых условиях, разработана система крепления.

Еще до войны, в 1938 году, Николай Васильевич включился в объявленный Наркоматами обороны и оборонной промышленности конкурс на разработку самозарядной винтовки, участвовал в конкурсных испытаниях, в которых представляли свои системы Ф. В. Токарев и С. Г. Симонов.

Значителен вклад Рукавишникова в создание огневых средств для противотанковой борьбы. В связи с появлением в армиях вероятного противника крупных подвижных соединений, оснащенных легкими быстроходными танками, Артиллерийский комитет ГАУ стал настаивать на скорейшем принятии на вооружение противотанковых ружей. В 1939 году Н. В. Рукавишников наряду с конструкторами Б. Г. Шпитальным и С. В. Владимировым разработал противотанковое ружье под 14,5-мм патрон с пулей Б-32 в соответствии с новыми тактико-техническими требованиями. В результате полигонных испытаний лучшим было признано противотанковое самозарядное ружье системы Рукавишникова, и вскоре постановлением Комитета Обороны при СНК СССР его ввели на вооружение РККА. Наркому вооружения предлагалось уже в следующем году довести выпуск таких ружей до пятнадцати тысяч штук.

Рукавишников продолжал совершенствовать систему, устраняя недостатки, выявленные в ходе дальнейших испытаний образца. Однако массовый выпуск ружей так и не был осуществлен. Возобладало ошибочное мнение, что танки противника будут иметь сильную броню, против которой противотанковые ружья ничего сделать не смогут, да, мол, и Красная Армия достаточно насыщена артиллерией для подавления танков противника.

Словом, судьба противотанкового ружья системы Рукавишникова повторила, по существу, в предвоенные годы судьбу пистолета-пулемета системы Дегтярева. Только судьба ружья была, пожалуй, печальнее судьбы ППД. Если дегтяревский пистолет-пулемет исходя из опыта советско-финляндской войны вскоре вновь запустили в серийное производство, то выпуск противотанкового ружья Рукавишникова так и ограничился несколькими штуками. Сколь недальновидной оказалась в этом плане позиция некоторых ответственных работников Наркомата обороны, в частности Маршала Советского Союза Г. И. Кулика, показало уже начало Великой Отечественной войны. В войсках для борьбы с танками врага не оказалось в то время так необходимых нам противотанковых ружей.

В военные годы Рукавишников продолжал активно работать над созданием новых систем стрелкового оружия. В начале 1942 года Николай Васильевич разработал оригинальный вариант однозарядного противотанкового ружья под штатный 12,7-мм патрон. Оно выгодно отличалось от других образцов подобного типа по массе, габаритам, дешевизне и быстроте изготовления, удобству и надежности в работе. Ружье не пошло в серийное производство по причине того, что, имея меньший калибр, уступало системам Дегтярева и Симонова по бронепробиваемости.

В том же году Рукавишников включился в конкурс по созданию пистолета-пулемета, более надежного в любых условиях эксплуатации, удобного в боевом применении, с легкосменяемым магазином, более легкого и простого в изготовлении, чем штатный образец ППШ, и не уступающего ему в боевых качествах. Николай Васильевич тогда наряду с Дегтяревым, Шпагиным, Судаевым, Коровиным представил наиболее интересный проект.

Оригинальные конструктивные замыслы отличали и разработчика оружия И. И. Ракова, входившего в полигонную конструкторскую команду. Наибольших успехов он добился в проектировании и разработке личного оружия нападения и защиты – пистолета. Помню, когда доводилось заходить в кабинет, где работал Иван Ильич, он тут же закрывал лежащие перед ним на столе чертежи белыми листами бумаги. В раскрытии своих идей всегда проявлял осторожность, чтобы конкуренты не могли узнать, какой путь в разработке образца им принят, что уже реально сделано.

Особенно успешно проявил себя Иван Ильич в конкурсе на проектирование и изготовление пистолета нового образца – 7,62-мм самозарядного пистолета, принятого в 1938 году взамен ТТ. Конкурировал он с такими известными конструкторами-оружейниками, как С. А. Коровин, П. В. Воеводин, Ф. В. Токарев, чьи образцы уже зарекомендовали себя в 20-е и 30-е годы. А пистолет ТТ системы Токарева состоял тогда на вооружении.

Наиболее удачным после полигонных испытаний был признан образец системы Ракова и в числе других рекомендован для доработки. После повторных испытаний на основании полученных результатов пистолет конструктора Ракова представили к первой премии и рекомендовали и серийному выпуску.

Однако так уж получилось, что в судьбу образца вмешался К. Е. Ворошилов. После личного опробования пистолета он волевым решением отменил эту рекомендацию и дал указание на дальнейшее усовершенствование всех представлявшихся на конкурс изделий. Пошли доработки и испытания, затянувшие принятие нового пистолета на вооружение на два года. А начавшаяся Великая Отечественная война вообще помешала этому, поставив на повестку дня перед оружейниками другие задачи.

И лишь в 1945 году, на основе опыта боевого применения личного оружия в боях войны, был опять объявлен конкурс на разработку нового пистолета взамен ТТ. Раков вновь в него включился вместе со своими довоенными соперниками Токаревым, Коровиным, Воеводиным. Появились и новые, более молодые конкуренты: Н. Ф. Макаров, К. А. Барышев и другие.

Один из молодых конструкторов и выиграл в соревновании на лучший образец. Это был Николай Федорович Макаров, чей 9-мм пистолет показал в ходе полигонных испытаний очень хорошие результаты, имел по сравнению с конкурирующими образцами, и тем более с ТТ, меньшие размеры и массу, наличие самовзводного ударно-спускового механизма, что позволяло быстро открывать огонь и вести его с большой скорострельностью. Простота устройства, удобство в эксплуатации, легкая и быстрая разборка и сборка без применения какого-либо инструмента – все это дало возможность конструктору первенствовать в состязании с именитыми разработчиками оружия.

Я познакомился с Н. Ф. Макаровым во второй половине 40-х годов, когда он приезжал на полигонные испытания. До выхода в самостоятельное конструкторское «плавание» Николай Федорович прошел отличную школу разработки образцов под руководством Г. С. Шпагина на одном из оборонных заводов, перейдя позже на работу в конструкторское бюро. Ближе мы узнали друг друга в 70-е годы, не раз встречались, бывая вместе в гостях у слушателей, преподавателей и командиров курсов «Выстрел».


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю