355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Калашников » Записки конструктора-оружейника » Текст книги (страница 18)
Записки конструктора-оружейника
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 09:01

Текст книги "Записки конструктора-оружейника"


Автор книги: Михаил Калашников



сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Чемодан со стволами

В конкурс по созданию унифицированного, или, как его обычно именуют, единого, пулемета под винтовочный 7,62-мм патрон я включился совершенно неожиданно для себя. Собственно, соревнования, как такового, уже не было. К этому времени проходил войсковые испытания единый пулемет, разработанный Г. И. Никитиным и Ю. М. Соколовым. Конструкторы работали над ним несколько лет и создали оригинальную систему, совершенно новую по сравнению с ранее принятыми образцами СГ-43, РП-46, СГМ.

Вот что писал по этому поводу Г. И. Никитин в письме автору книги «Советское стрелковое оружие» Д. Н Болотину:

«В 1953 – 1958 годах мною совместно с Ю. М. Соколовым проводилась работа по созданию единого пулемета. Были спроектированы, изготовлены и испытаны несколько образцов. В результате этих работ и испытаний был решен ряд спорных вопросов о том, каким должен быть будущий образец. Были решены вопросы о прикладе, стволе, магазинных коробках, о станке, спусковом механизме. В 1958 году единый пулемет нашей конструкции проходил войсковые испытания. Он получил положительную оценку, после чего была изготовлена большая серия таких пулеметов».

В эти же годы мы у себя на заводе занимались модернизацией автомата, разработкой ручного пулемета и созданием унифицированных образцов на их базе. Хлопот хватало. Я и не помышлял о переключении на решение каких-то других опытно-конструкторских тем, пока не завершил свою работу до конца. О том, что Никитин и Соколов сделали хороший образец, я знал. Но воистину иногда не думаешь, что тебя ожидает, где ты потеряешь, а где найдешь.

Однажды вечером, когда я уже собирался уходить домой, в кабинете раздался междугородный звонок. Взял трубку и услышал знакомый, чуть протяжный, голос инженер-полковника В. С. Дейкина из ГАУ. Обменялись приветствиями. Владимир Сергеевич тут же перешел к деловой части разговора и попросил подойти к телефону ВЧ.

– Звоню тебе по поручению заместителя начальника Главного артиллерийского управления генерала Смирнова, – официально произнес Дейкин.

Я насторожился. Первая мысль: что-то затормозилось с моими новыми образцами, которые должны были принимать на вооружение армии.

– Не беспокойся, речь не идет об автомате и ручном пулемете. Тут все в порядке, – словно угадав мою встревоженность, успокоил Владимир Сергеевич. – У нас есть к тебе предложение или настоятельная просьба – словом, как хочешь, так и понимай – срочно включиться в одну работу.

– А с чем она связана? – уточняю.

– С разработкой единого пулемета под винтовочный патрон.

– Да вы что? – вырвалось у меня, когда услышал слова Дейкина. – И кому это нужно, если Никитин со своей конструкцией уже прошел войсковые испытания?

– Нам это необходимо. Понимаешь, нам, главному заказчику. – Мой собеседник выделял голосом каждое слово.

– Но зачем? – продолжал я упорно недоумевать. – Да и работы у меня невпроворот. Ведь разработку надо начинать с нуля. Сами понимаете, не до единого пулемета мне сейчас.

– Ты подожди, не горячись. – Владимир Сергеевич убрал металлические нотки в голосе. – Дело в том, что в изделии Никитина – Соколова есть недостатки. Мы просим их устранить, а разработчики не торопятся. Знают, что конкурентов у них нет, и не спешат. Нам очень важно их подхлестнуть.

– И вы выбрали меня в качестве кнута.

– Не обижайся на неудачное слово. Просто начни работу и сделай так, чтобы Никитин и Соколов узнали об этом. Появление конкурента, я думаю, заставит их завершить доработку образца. Договорились?

Я молчал. Дейкин, видимо, воспринял мое молчание как знак согласия и произнес:

– Значит, договорились? Удачи тебе. – И положил трубку.

Я не удивился бы, если бы такое предложение поступило в начале конкурса, при проектировании образцов.

Практика дублирования заданий на конкурсной основе для конструкторов-оружейников, да и не только для них, – дело обычное, и в соревнование на начальном его этапе порой вступают до десятка и более конкурентов. В данном случае ситуация складывалась по-иному. Предстояло начать работу в момент, когда изделие конкурирующей стороны прошло войсковые испытания и было принято решение изготовить большую серию пулеметов.

Наутро первый совет после разговора с представителем ГАУ состоялся у меня с В. В. Крупиным, моим первым помощником во всех вопросах, касавшихся разработки образцов. Я все еще сомневался, мне казалось, что порох может быть растрачен впустую. По сути, ситуация складывалась так, что я не имел практически шансов на успех. Да и в ГАУ, судя по тону Дейкина, не очень верили, что мы сумеем многое сделать. Для них важно было другое: подтолкнуть Никитина и Соколова на активность в устранении недостатков, выявленных в ходе испытаний.

И все-таки мы решили попробовать. За основу взяли схему автоматики и принцип работы принимаемых на вооружение армии новых систем автомата и ручного пулемета, простых в изготовлении и обслуживании, надежных в эксплуатации. Все эти качества мы решили сохранить и в едином пулемете. Сделали эскизы, чертежи. Главный конструктор В. И. Лавренов дал нам возможность в любое время подключать к работе над расчетами аналитическую группу. С согласия главного инженера А. Я. Фишера мы могли привлекать необходимых нам специалистов.

Основная нагрузка легла, конечно, на наши плечи. Исходя из опыта работы над унифицированными образцами, разделили на первом этапе разработки опытных образцов зоны ответственности. В. В. Крупин отрабатывал вопросы питания пулемета. В. Н. Пушин занимался стволом и его оснащением. А. Д. Крякушин – всем, что было связано с прикладом и сошками.

Конечно, такое распределение носило условный характер. Пулемет – не пушка и не гаубица, где, учитывая специализацию, обязательно закрепляют за каждым конструктором определенные механизмы и агрегаты – ствол, затвор, противооткатные устройства, люльку и колеса, верхний и нижний станки и так далее. В нашей группе каждый был готов к переключению на работу, связанную с изготовлением, разработкой, испытаниями любой детали, любого узла. И подобная универсализация для конструктора-оружейника имеет весьма серьезное значение.

Л. Г. Коряковцеву, молодому инженеру, я дал поручение заняться проверкой теоретических расчетов по таким параметрам, как скорострельность, баллистика и прочность отдельных ответственных деталей. У нас были подобные расчеты по автомату, но требовалось еще раз хорошенько посмотреть свежим взглядом эти параметры и для пулемета. Ливадий Георгиевич, надо отдать ему должное, вложил в эту нелегкую работу душу, выполнил ее добросовестно, с присущей ему энергией и напористостью.

Чтобы выбрать новый путь в разработке системы, мы должны были хотя бы в общих чертах знать, чем сильно оружие нашего конкурента. Сделать это не составляло труда, поскольку образец Никитина – Соколова прошел войсковые испытания. Их единый пулемет по принципу действия автоматики принадлежал к системам с отводом пороховых газов через поперечное отверстие в стенке ствола, как это было у станкового пулемета СГ-43. Затвор запирался поворотом его с помощью паза на затворной раме.

Ленточное питание пулемета они осуществляли из металлической коробки на 100 и 200 патронов. Интересным был подающий механизм – в виде рычага с подающими пальцами, работающего от скоса затворной рамы. Конструкторы применили оригинальную отсечку газа, обеспечивающую равномерное воздействие на раму на большом пути ее перемещения.

Достоинств у образца Никитина – Соколова было немало. Но имели место и недостатки, выявленные в ходе испытаний. Одна «особенность» пулемета отмечалась представителями главного заказчика как недопустимая при эксплуатации в боевых условиях. Стоило после стрельбы замочить пулемет в воде, как после этого первые два-три выстрела шли только одиночным огнем. Стреляющему после каждого одиночного выстрела приходилось перезаряжать оружие, то есть вручную ставить его на боевой взвод не менее двух-трех раз.

Разработчики оружия не придавали большого значения подобной задержке. Представители ГАУ настаивали на ее устранении как можно быстрее. Вот тогда-то в Главном артиллерийском управлении и приняли решение о подключении к разработке новой системы нашего конструкторского бюро.

Чем в целом можно объяснить интерес Министерства обороны и конструкторов-оружейников к созданию единого пулемета? Ведь на вооружении армии к тому времени находились несколько образцов, неплохо себя зарекомендовавших. Один из них – модернизированный станковый пулемет конструкции Горюнова СГМ. Он обеспечивался легким треножным станком, в нем устранили недостатки, выявленные в ходе Великой Отечественной войны. Казалось бы, все шло нормально. Тем более что СГМ после усовершенствования вышел и в танковом исполнении.

Однако в результате обобщения опыта боевого применения стрелкового оружия во время войны встал вопрос о том, что необходимо объединение боевых свойств стоявших на вооружении пехоты ручного и станкового пулеметов. Требовалось спроектировать и создать такой унифицированный образец, в котором могли сочетаться высокие маневренные свойства ручного и мощность огня станкового пулемета, простота в эксплуатации, надежность и безотказность в работе. Поэтому пулемет стали называть единым.

Если заглянуть в историю отечественного стрелкового оружия, то мы узнаем, что идея создания такого пулемета принадлежала В. Г. Федорову. Еще в начале 20-х годов наш выдающийся оружейник предложил, различные варианты пехотного пулемета. Оружие в зависимости от установки – либо на сошки, либо на легкий полевой станок – могло использоваться в качестве ручного или станкового пулемета. И разрабатывал В. Г. Федоров этот образец на базе автомата своей конструкции образца 1916 года. Почти через сорок лет мне довелось воплотить его идею в жизнь, только на базе автомата собственной конструкции образца 1947 года.

Попытки создать единый пулемет через десять лет после проекта В. Г. Федорова предприняли в Дании, Чехословакии и несколько позже в Германии. В середине 30-х годов на вооружение немецкой армии такой пулемет приняли, но он оказался неудачным. Плохо работал в условиях низких температур, был сложен в изготовлении, и вскоре после испытаний встал вопрос о его замене. Не удовлетворяли требованиям войск и последующие образцы.

После Великой Отечественной войны у нас в стране работа над созданием единого пулемета возобновилась и шла в двух направлениях. Одно из них – попытаться создать конструкцию на базе состоящих на вооружении пулеметов. Многим конструкторам этот путь показался привлекательным. Предполагалось выиграть во времени за счет сокращения срока проектирования системы, ее освоения промышленностью. Еще один плюс – не требовалось переучивать войска. Однако существовала опасность, что переделочный путь, как в свое время случилось с системой Максима – Токарева, не даст преимуществ.

Собственно, так и произошло, когда В. А. Дегтярев представил образец единого пулемета, базировавшегося на его же конструкции ручном пулемете образца 1944 года, а В. И. Силин разработал единый пулемет на базе станкового пулемета Горюнова. Конструкторы не изменили основных узлов РПД и СГ-43. Они пошли по пути их приспособления на разрабатываемых образцах. Однако работа над изделиями была прекращена из-за серьезных недостатков, выявленных в ходе испытаний.

Правда, несколько конструкторов разработали на базе ручного пулемета системы Дегтярева ДПМ 7,62-мм ротный пулемет РП-46, использовав удачное применение в ручном пулемете ленточного питания и введя специальный приемник, работающий от затворной рамы через рукоятку перезаряжания, что значительно повысило скорострельность образца.

И все-таки, как показал опыт, наиболее целесообразное направление работы – проектировать новую систему, выйти на новый качественный уровень в разработке единого пулемета, опираясь на последние достижения в оружейном деле. По нему и пошли Никитин с Соколовым и еще несколько конструкторов. Этот же путь выбрали и мы. Базируясь на схему запирания канала ствола АКМ и РПК, решили создать принципиально новую систему единого пулемета. Схемная унификация вооружения значительно упрощала обучение личного состава войск, эксплуатацию оружия, требовала незначительного времени для обучения при переходе от одного вида оружия к другому, облегчала организацию войсковой ремонтной службы.

То, что мы замыслили сделать в очень короткое время, я назвал бы сверхзадачей. Но, как гласит народная мудрость, если взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Первое, с чего начали, продумали, какой у нас будет ствольная коробка, в которой разместятся механизмы автоматики. У пулемета Никитина – Соколова коробка фрезеровалась из поковки. Мы решили использовать листовую штампосварную конструкцию с приклепкой арматуры. Взяли все лучшее, что применяли при изготовлении автомата и ручного пулемета: марки сталей, режимы термообработки деталей и методы расчетов, прогрессивные материалы и способы формообразования деталей. Несколько опытных образцов мы изготовили довольно быстро. Не ладилось, пожалуй, больше всего с решением проблемы питания.

Каких только схем, исходя из практики оружейного дела, я не придумывал! Идеи рождались одна за другой. Пробовали варианты в металле и без сожаления выбрасывали, убеждаясь, что сделанное не обеспечивает необходимой надежности в стрельбе. И снова приходилось ломать голову, проводя ночи без сна.

Долго возились с так называемым гусем, обеспечивавшим подачу патрона из ленты. Механизм оказался кинематически довольно сложным, однако надежной работы от него мы не добились. «Гусь» – своеобразные двухпальцевые щипцы наподобие клюва – брал патрон из ленты, опускал его на уровень ствола и при движении вперед освобождался от патрона. «Клюв» мотался в ствольной коробке вверх-вниз да еще взад-вперед, порой перекашивая патрон, что вызывало задержки.

Отказались мы и от него. Остановились на несложном в изготовлении и простом, если подходить с позиций кинематики, извлекателе. Посадили его на затворную раму. Двигался он только прямолинейно. Рычаг, обеспечивавший подачу ленты, крепился к ствольной коробке. Проверили весь механизм в действии много раз – ни одной задержки.

Казалось бы, можно и успокоиться. Ведь в нормальных условиях питание пулемета не подводило. Но мы, как и при отработке АК, АКМ и РПК, старались еще в заводских условиях проверить работу деталей, узлов, механизмов на предельных нагрузках. Скажем, имитировали высокие температуры, работу пулемета при жарком солнце, палящем зное, когда смазка практически исчезает, не держится в оружии. Для этого делали детали сухими, промывая в бензине и протирая ветошью насухо. После чего начинали стрельбу. Вот где нас выручал принцип «вывешивания» трущихся деталей автоматики в ствольной коробке. Мы сумели добиться, что и без смазки пулемет действовал безотказно.

Но нас не удовлетворяло то, что при интенсивной стрельбе, особенно после включения третьего «газа», лента с трудом шла через приемник. Возрастало трение.

– Надо соорудить треногу метра в три высотой, а к ленте прицепить пяткилограммовую гирю, чтобы подтяг был с нагрузкой, – предложил я на одном из наших частых сборов.

– Лучше всего сделать ее из бревен, наверху с перекладиной, – откликнулся Крупин. – Пулемет установим на перекладину и будем стрелять.

– Что ж, давайте попробуем. Евгений Васильевич, – обратился я к слесарю-отладчику Богданову, – чтобы не откладывать надолго, займись, пожалуйста, завтра же этим сооружением. Если потребуется помощь, скажи.

Назавтра громоздкое сооружение, прозванное сразу же не очень благозвучно – виселицей, было сооружено. Крупин залез на верхнюю ступеньку лестницы и стал вести огонь, постепенно прибавляя «газ». Лента, туго натянутая висящей на ее конце гирей, с трудом поступала в приемник. В конце концов случилась задержка.

– Есть идея! – вырвалось у меня, когда я наблюдал за действиями Крупина и работой частей пулемета. – Нам надо уйти от трения скольжения рычага подачи ленты, заменив его на трение качения.

– Каким образом мы это сделаем? – спросил спустившийся с лестницы Крупин.

– Введем на рычаге ролик, за счет его взаимодействия с криволинейным пазом затворной рамы увеличится подтяг ленты. Принимается такое предложение?

– Только треногу не будем убирать, пока не испытаем работу пулемета после введения ролика, – предостерег Богданов. – А то опять придется строить.

– Конечно-конечно, – согласился я с Евгением Васильевичем. – Мы даже попробуем при повторном испытании увеличить вес груза.

Введенный ролик снял в нашей дальнейшей работе многие проблемы. Система питания обрела стабильность, надежность, безотказность, подача патронов не вызывала нареканий в последующем ни на полигонных, ни на войсковых испытаниях. Как многие решения, так и это пришло неожиданно. Но оно было подготовлено всей предшествующей напряженной работой над образцом.

Мы даже не вспоминали в то время об отдыхе, не думали об отпуске. Все понимали, что разработка единого пулемета – это как раз тот самый случай, когда день, неделя, тем более месяц задержки могли обернуться отставанием от Никитина и Соколова на многие годы.

В нашей конструкторской деятельности без самоотверженности, полной отдачи сил, без работы на опережение едва ли сможешь выйти на новое качество изделий. Мы постоянно помнили, что стену на песке не построишь, а оружие не создашь на одних, пусть и великолепных, идеях и замыслах. Все должно быстро воплощаться в металл и многократно испытываться на прочность, живучесть, простоту устройства.

Именно эти качества мы закладывали непосредственно в заводских условиях в первые, еще опытные, образцы, понимая, что любые недостатки, обнаруженные в нашем пулемете на этапе полигонных испытаний, а тем более войсковых, обрекут нас на неудачу. Ведь у Никитина и Соколова изделие уже прошло этот круг, и им оставалось только доводить пулемет.

Еще один недостаток, обнаруженный на заводских испытаниях, не давал нам покоя. Во время интенсивной автоматической стрельбы нередко прихватывало гильзу и шла задержка. Что только ни делали мы, чтобы понять, отчего подобное происходит. Гильза вылетала наружу за доли секунд, и определить визуально, на каком отрезке ее прихватывает, было практически невозможно.

Не спали с Крупиным ночь, делая расчеты, размышляя, сопоставляя. Активно подключили к работе и других инженеров КБ, в частности Крякушина, Пушина. Утром собрались в тире и попросили зайти туда главного технолога М. И. Миллера. Он, понаблюдав за работой пулемета, предложил:

– Могу дать один совет – попробуйте использовать во время стрельбы скоростную киносъемку.

– Мы уже думали об этом, – отозвался Крупин. – Только где взять аппаратуру? У нас-то, на заводе, к сожалению, ее нет.

– Адрес, где она имеется, подсказать могу. – Михаил Иосифович подошел к Крупину. – Владимир Васильевич, сделай еще несколько очередей.

Крупин вновь лег за пулемет, чуть повел стволом, вращая пулемет на станке, выпустил несколько очередей.

– Да, определенно тут может помочь лишь скоростная киносъемка, – еще раз подтвердил Миллер. – Аппаратуру вы можете взять в механическом институте. Я позвоню туда, чтобы вам не чинили препятствий, да и специалиста выделили.

Киносъемка нам сразу открыла глаза на то, что мы не могли заметить в обычных условиях. Выяснилось, нет согласованности вылета гильзы с работой щитка, который автоматически открывался, пропуская стреляную гильзу, и снова закрывался. Это буквально мгновение, а вот синхронности недоставало, и следовала задержка за задержкой.

Решение пришло тут же, в тире. Попросил Богданова, слесаря-отладчика, сделать небольшие скосы на рычаге, толкавшем щиток. Отработали и пружину, определявшую возврат щитка в исходное положение. Восстановили синхронность в действиях деталей, а о такой задержке в едином пулемете, как прихват гильзы, больше никогда не шла речь.

По роду своей деятельности конструкторы находятся, я бы сказал, в особом положении. Они соединяют науку с производством, постоянно обращаясь к последним научно-техническим достижениям, проверяя теорию практикой. При разработке оружия мы непременно взаимодействовали с научно-исследовательским институтом, высшими учебными заведениями (в одном из них позже я защищал докторскую диссертацию, в другом долгое время являюсь членом ученого совета). Постоянный контакт с наукой помогал совершенствовать образцы как на стадии проектирования, так и в процессе их отработки в заводских условиях и на испытаниях, при освоении в производстве.

В НИИ, например, работало немало ученых, прошедших школу конструирования в различных КБ. Большинство наряду с научными исследованиями продолжали заниматься и практическими разработками систем, добиваясь значительных успехов. Об одном из них, К. А. Барышеве, с которым довелось работать на полигоне, я уже рассказывал. Что касается собственно конструкторского становления, достижения качественно нового уровня в разработке оружия, то без опоры на современную науку, на передовую техническую мысль трудно осуществить прорыв вперед.

Такую опору мы находили в одном из научно-исследовательских институтов, где долгое время работал теоретик оружейного дела В. Г. Федоров. Часто приходилось консультироваться с В. М. Сабельниковым, отвечавшим за разработку многих интересных научно-исследовательских проблем. Без консультации с ним и инженерами, работавшими под его началом, я ни разу не обходился начиная с разработки своего первого автомата АК-47.

В. М. Сабельников, будучи крупным специалистом в области боеприпасов, принимал непосредственное участие в практических разработках. В творческом содружестве с другими конструкторами разработал специальный снайперский патрон для снайперской винтовки. В середине 70-х годов, когда на вооружение вертолетов принимался 12,7-мм четырехствольный пулемет, Виктор Максимович участвовал в разработке двухпульного патрона со свинцовым сердечником.

Когда в конце 60-х годов наряду с некоторыми другими конструкторами я взялся за проектирование нового комплекса оружия 5,45-мм калибра, впервые в мировой практике решая проблему широкой (межвидовой) унификации не только в пределах одного калибра, но и при переходе на другой, с Сабельниковым нас объединила тесная творческая связь. Именно под его руководством группа инженеров-конструкторов НИИ разрабатывала патрон уменьшенного 5,45-мм калибра с пулей со стальным сердечником и с трассирующей пулей.

Не стало исключением с точки зрения консультаций и рекомендаций и наша работа над единым пулеметом. Здесь нам немало помогал сотрудник НИИ И. И. Бабичев, позже удостоенный Ленинской премии.

О том, что мы работаем над опытными образцами единого пулемета, вскоре узнали и в других КБ. Конечно, эти сведения дошли и до Никитина с Соколовым. Возникшая было у моих коллег встревоженность скоро сменилась спокойствием: мол, ничего Калашников не успеет сделать, ситуация, дескать, не та, пройдена уже стадия войсковых испытаний, выпускается большая партия пулеметов.

Непосредственно в моем родном Министерстве оборонной промышленности на нашу работу прореагировали более болезненно. Как-то раздался звонок одного ответственного сотрудника:

– Вы что, серьезно взялись за разработку единого пулемета?

– Решили сделать для пробы несколько опытных образцов, – отвечаю спокойно.

– Прекратите заниматься самодеятельностью, – раздраженно прозвучал голос на другом конце провода. – Тем более что в плане ваших опытно-конструкторских работ эта тема не заложена. Никто не позволял вам средства, выделенные на решение конкретных плановых задач, транжирить не по назначению.

– Но мы надеемся, если наша работа пойдет удачно, вы выделите нам определенную сумму для ее продолжения, – попробовал я уточнить позицию.

– И не надейтесь. – В голосе моего собеседника зазвучали металлические нотки. – Деньги вложены в изготовление большой партии уже отработанных изделий. Конструкция получила по многим параметрам положительную оценку. И нечего вам сейчас вмешиваться.

– Но Главное артиллерийское управление попросило начать работу, и я не мог не прислушаться к мнению главного заказчика, – попытался я сослаться на авторитет Министерства обороны.

– Хочу напомнить – вы работаете в нашем ведомстве, и слушайте, что вам говорим мы, – резко прозвучало на другом конце провода. – Словом, еще раз повторяю: продолжение вашей работы над образцом нежелательно.

Можно было, конечно, после такого разговора и руки опустить. Командно-волевой стиль ломал немало конструкторов, заставлял их порой отказываться от интересных разработок или отправлять в музей уже готовые изделия. Запрет на творчество, на поиск, пожалуй, худшее, что можно придумать для конструктора под флагом заботы о якобы государственных интересах.

И может быть, запрет подействовал бы и на нас, отступи мы тогда, не поддержи наши усилия главный заказчик – Министерство обороны и руководство завода. С директором завода И. Ф. Белобородовым наши отношения складывались не совсем просто. На мой взгляд, он порой был слишком крут с людьми, под горячую руку принимал не всегда продуманные решения, иногда не считаясь с мнением, разумными предложениями других.

Но в тот период, когда шла разработка опытных образцов единого пулемета и создалась сложная ситуация с продолжением работы над ними, Иван Федорович пошел нам навстречу, не убоявшись никаких министерских авторитетов, ни санкций сверху.

Самое главное, что могло нас сдержать в дальнейшей работе, – это конечно же отсутствие средств, денег и материалов. Да и другой момент очень беспокоил меня – чтобы включиться в сравнительные испытания образцов, предстояло ни много ни мало задержать испытания, на этап которых вывели вновь свой пулемет после доработок Никитин и Соколов. Приостановить испытания мог только министр обороны СССР.

Я позвонил директору завода и попросил о встрече. Получив согласие, зашел к нему. У Белобородова как раз находились главный инженер А. Я. Фишер и главный конструктор В. И. Лавренов. Они оба знали о звонке из министерства и, видимо, перед моим приходом успели обменяться мнениями.

– Сколько вы сделали опытных образцов! – спросил у меня Иван Федорович,

– Четыре.

– У вас есть уверенность, что ваша новая система не подведет?

– Если бы не был уверен в ней, Иван Федорович, я не настаивал бы на включении пулемета на сравнительные испытания.

– Хорошо, – Белобородов негромко побарабанил пальцами по столу. – Какое время потребуется для изготовления опытной серии?

– По нашим подсчетам, месяца полтора, – подал голос главный конструктор.

– Сколько изделий вы намерены включить в серию? – опять повернулся ко мне директор завода.

– Думаю, двадцати пяти будет достаточно, – уточнил я и добавил: – Только министерство отказало нам в финансировании этой работы.

– Знаю, – подтвердил Иван Федорович. – Я полагаю, мы можем изготовить образцы за счет средств, отпущенных на модернизацию автомата. Тем более, как мне доложил главный конструктор, опытные темы вы выполнили с опережением и при этом сэкономили деньги и материалы. Так, Василий Иванович?

Лавренов кивнул головой и сказал:

– Группа в ходе модернизации поработала хорошо. Есть возможность поощрить людей материально.

– Подумаем и о материальном поощрении, – согласился директор завода. – Но на данном этапе, считаю, самое важное для них поощрение – моральное. Дать возможность довести образец и выйти на сравнительные испытания.

Белобородов окинул нас взглядом и повернулся к столику, где стояли телефоны, взял трубку телефона ВЧ.

– Прошу соединить меня с маршалом Малиновским, – представившись телефонистке в Москве, попросил директор.

Через некоторое время абонент на другом конце провода вышел на связь. Короткий обмен приветствиями, и Иван Федорович изложил министру обороны суть дела.

– Родион Яковлевич, нам необходима ваша помощь. Прошу приостановить дальнейшие испытания единого пулемета Никитина – Соколова. У нас отработан аналогичный образец конструкции Калашникова, и мы готовы его выставить на сравнительные испытания.

Белобородов, послушав, что говорил Малиновский, утвердительно произнес:

– Да-да, опытные образцы изготовлены по просьбе Главного артиллерийского управления.

Еще пауза. Видимо, министр что-то уточнил и потом вновь вышел на связь с директором.

– Спасибо, Родион Яковлевич. Мы все представим в срок, – ответил Белобородов на последние слова Малиновского и положил трубку.

– Вы все слышали и, надеюсь, поняли, что вопрос будет решен положительно. – Иван Федорович опять внимательно посмотрел на всех и остановил свой взгляд на главном инженере. – Абрам Яковлевич, ваша задача – оказывать всемерную помощь в изготовлении образцов. Сроки жесткие. Сделайте все возможное. С товарищами из нашего министерства по принятому решению я буду разговаривать сам. Вопросы есть у кого-нибудь?

Не знаю, что за разговор состоялся у директора с представителями нашего министерства, но, полагаю, он был не из приятных. Пришлось, видимо, Белобородову выслушать немало нелестных слов о самоуправстве, о нежелании считаться с мнением ведомства. Сужу об этом по короткой фразе, которую однажды произнес Иван Федорович, когда мы вспомнили ситуацию, сложившуюся в ходе моей работы над единым пулеметом:

– Мне пришлось выдержать с ними настоящий бой.

К сожалению, противодействие нашей работе, преодоление барьеров, искусственно ставившихся перед нами, довелось выдержать и при отработке пулемета в заводских условиях, и в ходе его испытаний на полигоне и в войсках. Причем особенно усердствовали в этом некоторые сотрудники нашего министерства. И тому была веская причина. Единый пулемет Никитина – Соколова еще не приняли на вооружение армии, а ведомство затратило немалые средства, выпустив на одном из оборонных заводов большую партию этого оружия. Таким образом, создалось довольно щекотливое положение.

Но последнее слово оставалось за главным заказчиком, и не прислушаться к его мнению, заключениям и предложениям изготовители вооружения не имели права. Наши образцы допустили к сравнительным испытаниям. Опытные изделия изготовили на заводе в рекордно короткий срок. И мы впервые встретились на полигоне с конструкторами Г. И. Никитиным и Ю. М. Соколовым в очном соревновании.

Григорию Ивановичу Никитину тогда было за пятьдесят, и тридцатилетний Юрий Михайлович Соколов выглядел рядом со своим старшим товарищем, можно сказать, юношей. В их творческом содружестве проявился сплав конструкторской мудрости и молодой напористой инициативы. У Григория Ивановича, потомственного оружейника, был богатый опыт работы в конструкторском бюро, куда он пришел после окончания института в начале 30-х годов. Многое ему дали общение, совместная работа с такими известными разработчиками оружия, как Ф. В. Токарев, С. А. Коровин. На первых порах, да и позже, Никитин наряду с интересными конструкторскими разработками занимался исследовательским поиском. Соколов же участием в разработке единого пулемета, пожалуй, впервые заявил о себе как конструктор с большими потенциальными возможностями, что он позже доказал своими работами, став, как и Никитин, лауреатом премии имени С. М. Мосина.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю