Текст книги "Олигарх 5 (СИ)"

Автор книги: Михаил Шерр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Когда эскадра достигла Японских островов разыгрался нешуточный шторм. Буквально за сутки перед ним, почти все пароходы пополнили свои запасы угля, опустошив трюмы углевозов.

Через несколько часов неожиданно пришел тайфун. Что могло произойти со многими нашими кораблями если бы они шли под парусами, стало ясно через четыре дня, когда тайфун ушел.

Наша эскадра оказалась разбросана вдоль японского побережья почти на сотню миль. Почти все пароходы пострадали, все мачты сохранили только четверо: военные ребята и «Москва» с «Ермаком», а арендованные итальянцы и братья Лаптевы потеряли весь рангоут и такелаж.

Вдобавок один из арендованных пароходов наверняка затонул бы, но на счастье рядом оказался крестный и все обошлось. Он успел подойти, высадить аварийную команду и взять себе на борт сотню пассажиров.

К сожалению не обошлось без жертв, всего погибло пятеро моряков и трое пассажиров.

Паровая тяга позволила пароходом правильно идти во время тайфуна и все смогли избежать опасного сближения с берегом. Самый пострадавший пароход находился буквально в двух-трех кабельтовых от катастрофы, опаснейших скал, на которых буквально на их глазах погибло три корабля, англичанин и два японца.

Каким-то чудом с этих кораблей наши моряки сумели спасти почти сорок человек. Все они потом перешли на встретившихся японцев и американца.

За сутки эскадра собралась и еще двое все лежали в дрейфе, зализывая раны.

Судовой врач самого пострадавшего итальянца, имеющий уже опыт хождения на наших пароходах, рассказал Матвею что большего ужаса в жизни он не испытывал.

Почти двенадцать часов пароход стоял практически на месте. Казалось до смертельных скал рукой подать и еще один порыв ветра или какая-нибудь мощная волна и все будет кончено.

Но пароход упрямо отползал и отползал от скал и в конце концов сделал это, экипаж и человек пятьдесят крепких мужчин-пассажиров без устали откачивали поступавшую воду и смогли продержаться до подхода «Москвы». Когда его аварийная команда пришла на помощь, на погибающем судне не осталось уже ни одной доски или куска не использованной парусины.

Мы стояли на рейде Петропавловска, когда пришел тайфун и у нас был примерно сутки просто сильный ветер с дождем.

Приведя более-менее себя в божеский вид, эскадра продолжила плавание и успешно почти дошла до Южно-Курильска, неожиданно встретив нас.

Глава 3

Большое количество переселенцев это здорово, но когда я прочитал кого привезли наши пароходы, то был в совершейнем восторге.

Казаки понятно в первую очередь воины и без них никуда. Но среди них было много различных рукастых и головастых. Староверы сплошь мастеровые и различные специалисты, как и остальная публика.

Крестный, хорошо знающий ситуацию с кадрами в наших владениях, показал мне свои выкладки во время подготовки экспедиции и погрузки. Он считал, что нам удастся после этого рейса начать индустриализацию Дальнего Востока и Русской Америки. Конечно термин Сергей Федорович применил другой, но суть была именно такой., трюмы пароходов были забиты различными станками и механизмами.

Его записи помогли мне соориентироваться в пришедших людях и привезенных грузах. Но начал я с другого.

Как только все наши пароходы бросили якоря в Южно-Курильске, а крестный с Николаем решили сделать общую cтоянку всем, а не только тем, на борту у которых были курильцы, я пригласил к себе Владыку Анатолия.

– Владыка, я хочу от вас услышать честный ответ на мой вопрос. Как всё это понимать? Почему Государь принял такое решение? – стать дальневосточным царьком конечно очень заманчиво, хотя я в первую очередь русский князь и интересы Отечества у меня на первом месте и нет никакого желания оступиться и оказаться вышвырнутым из России.

Обобрать меня до нитки конечно очень сложно, но жировать где-нибудь в Лондоне, Нью-Йорке или Париже никакого желания нет.

– Я не знаю, Алексей Андреевич, всех подковерных течений в Зимнем. Среди особ, приближенных к Государю, у вас есть покровители, тот же граф Бенкендорф, есть те, кто вам симпатизирует, но они предпочитают держаться в тени из-за ваших недругов, которые очень влиятельные, – вот это мне очень и очень интересно, кто мои симпантизанты, а еще важнее, кто недруги. Они получается столь влиятельны, что только один Бенкендорф имеет смелость и возможность не скрывать своего отношения к моей персоне и помогать в моих начинаниях.

Вопросы я решил пока не задавать, а послушать своего собеседника. Он сделал паузу, ожидая когда из каюты выйдет стюард принесший тропические фрукты, которыми немного загрузились, зайдя в Манилу.

– Главный ваш недруг и он последнее время не желает это скрывать – это господин Нессельроде, – в этом я не сомневался ни на секунду. С министром иностранных дел России мне приходилось несколько раз пересекаться и у него последнее время при моем виде личико кривилось как от какой-нибудь съеденной гадости. – Причина его нелюбви к вам думаю понятна, он считает, что Русская Америка и Приамурье России не нужны и всячески препятствует их развитию, а тут вдруг появляетесь вы и господина министра никто не спрашивает и даже не информируют о происходящем. Про ваше вмешательство в европейские дела мало кто знает конкретно, но легенд и слухов предостаточно.

Тут уж ничего не попишешь, господина Нессельроде я личиком во что-то нехорошее и вонючее потыкал по полной программе и неоднократно. Но не может быть все дело в нем одном, я тоже вообше-то не лыком шит. Владыко внимательно осмотрел меня с ног до головы и продолжил посвещать меня в петербургские тапйны.

– У вас влиятельные и достаточно многочисленные недруги в Святейшем Синоде и среди околосинодальной публики. Многим не нравится ваше отношение к староверам, вернее сказать почти всем, – я грустно скривился, в зеркале напротив хорошо была видна моя невеселая физиономия. Это я тоже наверняка знал, также как и то, что среди поляков всех мастей у меня недругов выше крыши.

И поэтому меня интересуют другие персонажи, мне неизвестные. Я устроился поудобне и приготовился слушать Владыку, резонно полагая, что ему есть что мне сказать. Он без слов меня понял и заулыбался.

– Да, Алексей Андреевич, вы абсолютно правы. Вас не любит бывший министр Закревский и нынешний министр Уваров, не любит морской министр князь Меньшиков. Вас в целом не любит масса русских дворян, – а вот это мне очень интересно, чем я перешел дорогу массе русских дворян. Вопрос наверное у меня оказался написан на лице, потому что Владыка повторил.

– Как это не удивительно, но русские дворяне в своей массе вас не любят и завидуют вам. Вы, Алексей Андреевич, слишком успешны, все за что вы беретесь, приносит вам богатство и успех. А они просто не могут и не умеют так работать. Все узнали, что ваш батюшка пустил семью по миру и вдруг вы за несколько месяцев расплачиваетесь с долгами, скандально уезжаете в Лондон, но вскоре возвращаетесь с красавицей женой и просто безумно богатым, – так, а я наивный думал, что это никто не видит. Но Владыка на этом не остановился и продолжил меня удивлять.

– В Лондоне вы произвели фурор, сразу стали вхожи везде и всегда, вас приглашает на обед сам Ротшильд, вы можете поехать в гости например к герцогу Веллигтону и дружите с простым фермером, – перечисление моих «лондонских» грехов вообще-то может быть очень и очень долгим. Но Владыка решил вернуться в Россию-матушку.

– В России водитесь с теми кто вам приятен, симпатичен и нужен. Ваши сестры хлопнули по носу всем, выйдя замуж по любви чуть ли не за простолюдинов. Лучшие друзья детства, которым вы сделали карьеру, фактически ваши крепостные, так они вдобавок ко всему еще и развернулись, подали в отставку и стали работать на вас, – о, оказывается и мои друзья детства попали под раздачу. Сейчас надо полагать речь пойдет о капитане Тимофееве и учителе фехтования.

– А ваша знаменитая дуэль и спасение будущего шурина? – оказывается в России знают и об этом. Удивительно. – Так вы еще и умудрились перед дуэлью поучить жизни сотни российских дворянских семей. Вы знаете, что в России нет желающих выходить в барьеру с вами? Или то, что ходят слухи что вы владеете легендарным смертельным ударом герцега де Невера? С вашими охранниками тоже нет желающих связываться. Вы просите за государственных преступников и вам не отказывают.

Просто нутром чувствую, сейчас будет кульминация и я весь, как говорят, превращаюсь в слух.

– Вас ненавидит большинство российских чиновников после эпопеи с холерой, истории с вашим архивариусом и разносом за вымогательство со стороны чиновников. А вдовствующая императрица Мария Федоровна даже слышать о вас не желала, будь её воля, вы бы за дуэль с майором Шалевичем гремели кандалами вместо её любимцев, – да, вот это кульминация, так кульминация. Такого я никак не ожидал, что угодно, но чтобы меня ненавидела вдова императора Павла Первого. Да, дела, ничего не скажешь.

Владыка помолчал и закончил.

– Я, Алексей Андреевич, много еще могу рассказать вам интересного, но думаю вам и этого достаточно, чтобы понимать своё положение и то, что в по мере вашего продвижения на запад по территории империи, вам работать будет все труднее и труднее, а на территории собственно России практически невозможно, – что – что, а это я понимаю и говорить собственно уже не о чем, продолжать всё равно, что воду в ступе толочь. Хотя есть одна темка, всегда дремлющий интерес к которой разбудил Владыка.

Над этой темой я думал многократно и так и не смог ничего придумаьб путнего. И вот сейчас мне опять просто сверлить мозг начинает вопрос: почему Бенкенлорф помог и продолжает помогать? Почему он бывает в одиночку идет против течения или рискует навлечь неудовольствие Государя общением со мной и трансляцией моих просьб?

Владыка внезапно посмотрел на меня и его взгляд просто пронзил меня почти физически.

– Не знаю, Алексей Андреевич, для меня это загадка. Знаю только, что с вашей матушкой генерал был знаком задолго до её замужества и что он всерьез относится к вашим золотым проектам. А теперь давайте, если вы не против, поговорим о другом, – Владыка вопросительно-просительно посмотрел на меня. Просительно понятно. Он не хочет больше разговаривать на эти скользские и неприятные темы и желает говорить о другом. О чем другом тоже понятно.

На прозвучавший тут же прямой вопрос, согласен ли светлейший князь принять староверческую иерархию, я не раздумывая ответил «да». Не думаю, что Владыка Анатолий ожидал другого ответа, но все равно он не смог скрыть своего удивления.

И в этом удивление просто кричало его разочарование и несогласие с моим решением.

Я был уверен, что личное отношение Владыки к произошедшему пируэту в политике Николая Первого в отношении староверов было крайне отрицательным. И более того, он где-то в глубине души надеялся, что выдвинутые условия заставят меня отказаться от поддержки проекта создания староверческой иерархии. Если бы не эта надежда, то скорее всего такого откровенного разговора у нас не получилось.

В этот момент меня вдруг осенило. Ведь от моего «да» или «нет» уже ничего не зависело и подстава именно в этом.

Классно придумано. Понятное дело, что появление епископата у староверов это вопрос времени. И тот, кто предложил это Государю, исходил из принципа: не можешь победить – воглавь. А высший пилотаж том, что тут еще и железнейший шанс подставить светлейшего князя.

Рано или поздно староверы выйдут за очерченные рамки, а если я говорю «да», то за все отвечать мне. Если «нет», то единственный вариант завернуть всё назад это очередной казематный. И я тогда главный виновник в мученической участи уже трех епископов-старобрядцев. Если они остаются на свободе и продолжат свою деятельность, то меня все равно можно будет привязать к резко усилившимся гонениям на староверов. А в том, что они начнутся или даже уже начались я не сомневался. Иргизские монастыри вон уже разогнали.

Разговор вроде как закончен, но Владыка Анатолий как будто еще чего-то ждет, каких-то моих других слов.

– Ваше Преосвященство, кто, по-вашему мнению, все таки подвиг Государя к такому решению? Мне очень важно это знать, – то,что меня очень «любила», в ковычках естественно, вдовствующая императрица объясняет очень многое. Возможно это мне досталось по наследству от моего родителя. Он после смерти императора Павла женился против его воли и Мария Федоровна невзлюбила его за это. Ну, а дальше больше, пошло, как говорится поехало.

Нет, это не то, что епископ Сан-Франциский ждет от меня. Не то. Но ответ я неожиданно получил.

– Я, ваша светлость, не люблю высказывать в таких делах предположения, но сейчас сделаю это. Почти уверен, что Государю это посоветовал господин Нессельроде c подачи бывших пайщиков Русской Американской компании. Нессельроде стремится подставить вашего покровителя Бенкендорфа, а пайщики считают себя обиженными, – Владыка просто выдавливает из себя каждое слово, я чуть ли не физически ощущаю как ему стал неприятен этот разговор.

Мне наконец-то удается собраться с мыслями и сказать то, что наверное надо сказать.

Мы проговорили еще почти час, я свои мозги наверное вывернул на изнанку, говоря о своем отношение к расколу, откуда у меня взялись такие знания мне и самому было не понятно. Все как-то само собой всплывало в моей голове.

Когда я, заканчивая свою речь сказал, что старообрядцы просто заблудившиеся люди и что надеюсь на их прозрение в моих владениях, Владыка Анатолий просиял лицом. На этом наше общение на эту скользскую тему закончилось.

Вместе с тремя епископами к нам пришел иргизский монах Андрей. Он был самым активным участником поисков кандидата в старообрядцеские архиерееи, организованные пару лет назад питерскими купцами Громовыми и пользовался огромнейшим влиянием среди старообрядцев.

Иван Кузьмич Кольцов, который в этот раз пошел вместе со мной на Курилы, cразу же сказал мне, что все разговоры о практическом создании староверческой иерарахии надо вести с ним.

После ухода Владыки я чувствовал себя как выжатый лимон и продолжать заниматься всем этим совершенно не хотелось. Но поразмыслив, я решил сегодня завершить эти дела.

Я призвал Ивана Кузьмича, подробнейше изложил ему всю ситуацию и попросил его заняться этим делом.

Вечером пятого октября мы бросили якорь на рейде Южно-Курильска, где уже стояли в очередь на разгрузку четыре парохода.

Николай резонно рассудил, что в Южно-Курильск должны зайти только те, кто везет народ и грузы для Курил. А остальные должны без задержки идти на Камчатку.

Моё неожиданное появление эти планы немного нарушило, четыре парохода курильского отряда начали действовать по этому плану, а остальные легли в дрейф в нескольких милях от берега, ожидая уже моего решения.

Решение Николая было абсолютно разумным и правильным, я его просто продублировал и вскоре в Южно-Курильске остались только четыре парохода курильского отряда, «Аскольд», «Дир» и наш ледокол. Эскадру, пошедшую на Камчатку, возглавил естественно крестный.

В Южно-Курильске должна высадиться ровно четверть переселенцев: сто семей казаков, двести староверов и двести всех остальных. Скорее всего высадятся все староверы священнослужители.Они сначала должны окончательно определиться.

Казаки они и в Африке казаки, с ними проще всего и понятнее. А вот с остальной публикой было посложнее. Почти все прибывшие были как говориться специалисты.

Пока пароходы разгружались бывший хорунжий Антон Иванович Попов начал докладывать мне о положении дел на Курилах.

Чтобы в будущем не произошло каких-нибудь неприятностей типа провозглашения какой-нибудь независимости Южных Курил от меня, Иван Кузьмич разделил власти на островах на две ветви: военную и гражданскую.

Гражданским губернатором он назначил Антона Ивановича, а военным Емельяна Ермолаевича Котова, называть его стали наказным атаманом. Себя Иван Кузьмич назначил Наместником светлейшего князя на Южных Ккрилах.

Первое, что меня интересовало, как отношения с японцами, нет ли каких-нибудь агрессивных выпадов.

Антон Иванович, услышав мой вопрос, ухмыльнулся.

– Японцы, ваша светлость, готовы с нас пыль сдувать. Все что мы желаем, кроме риса конечно, по первому требованию предоставляют, – мы расположились в губернаторском доме Южно-Курильска и было сразу видно, что хозяин основательно подготовился к докладу.

– В Японии в прошлом, 1833-ем году, случился страшный неурожай риса, затем пришли какие-то болезни и в северных княжествах умерло несколько десятков тысяч крестьян. А в этом году урожай был неплохой, да только убирать его оказалось не кому из-за большой смертности крестьян, – таких тонкостей истории Японии я не знал и мне это было очень интересно.

Антон Иванович сделал паузы, вероятно чтобы с лучше вник в смысл его слов и затем продолжил.

– В итоге в северных княжествах голод только усилился. Риса на продажу у нас конечно нет, а вот рыбы завались и японцы её с удовольствием берут. Голод не тетка, ваша светлость. Поэтому шелковые стали и по струнке ходят, – наверное это нехорошо, все таки там за проливом люди голодают, но были бы они сытые, то возможно опять бы пришли сюда убивать. У меня всё равно сохранялись сомнения в миролюбие японцев.

– Вы говорили, что на Эдзо есть хороший каменный уголь, так вот они его быстро нашли и нам продают. У нас несколько угольных сараев под завязку угольком набиты. Нам на несколько лет хватит. Еще охотно они всевозможное железо везут, – вот что сказать, молодец да и только. Уголь и железо нам сейчас важнее золота.

Бывший хорунжий и без моих слов понял оценку своей деятельности и довольно заулыбался.

– У нас теперь такой расклад получается. Под ружьем три с половиной сотни, три здесь и полусотня на Итупупе. На Шикотане казаков нет, но там осел десяток крепких семей. Они хорошо вооружены и постоянно настороже. Несколько раз к ним наведывались незванные гости, но мужики молодцы сумели их спровадить, – Антон Иванович начал полдробно докладывать о положении дел в своих владениях.

– Айнов там почти сотня семей. Живут они дружно, у меня с ними проблем нет. Всегда есть рыба или еще какой-нибудь товар, так что не нахлебники, все что надо – меняют на своё, – я сразу вспомнил наш разговор во время прошлого визита, когда я сказал, что хорошо будет для начала если Южные Курилы не будет у меня нахлебниками.

– Молодцы, что сказать, – прокоментировал я слова Попова.

– Я, ваша светлость, постоянно говорю наша задача сейчас и себя содержать и вашей светлости прибыль приносить,что бы вам перед царем-батюшкой было что показать.

Этот поповский пассаж поверг в крайнее изумление. Ишь ты политик.

Но губернатор Попов моего изумления надо сказать не заметил и продолжил деловито отчитываться.

Глава 4

Бывший хорунжий, а нынешний губернатор Попов моего изумления не заметил и продолжил свой отчет.

– Они, ваша светлость, даже наладили производство кирпича и потихоньку для себя его делают. Ефим Рыжов, – я знал, что так зовут старовера старосту на Шикотане, – говорит, что годика через два у них все дома из кирпича будут.

Про стройку на Щикотане я уже слышал, но гораздо интереснее было положение дел на Кунашира. Когда мы высаживались на берег, я обратил внимание на два больших строящихся пирса и причальную набережную между ними.

Пирсы были длиной сто и шириной десять метров, а причальная набережная больше двухсот.

Основной строительный материал сейчас естественно дерево. Но как только появится возможность губернатор планирует заменить его на бетон и кирпич.

Один из пирсов уже можно сказать полноценно функционировал. Не без трудностей, но два парохода пришвартовались к нему и успешно, а самое главное, быстро разгружались.

Удержаться от похвалы я никак не мог и вот в этот момент в ответ и прозвучало, что я еще Малокурильск не видел. Там пирс и причальную набережную сразу из кирпича и бетона делают. Малокурильском Попов называл наше поселение на Шикотане.

С кирпичом все более-менее понятно, шесть кирпичных завода на трех островах рано или поздно удовлетворят все потребности. Но вот почти налаженное производство бетона меня конечно удивило.

Ларчик открылся очень просто, вулканы под боком, а самое главное голодающая Япония – источники недостающего сырья. И мало того, только нехватка рабочих рук не дает начать производство еже одного важного материала – асфальта.

Это с нескрываемой гордостью поведал мне Антон Иванович. Я только развел руками, что тут говорить – молодцы.

В этот момент к нам присоединился Иван Кузьмич и тут же немного охладил нашего губернатора.

– Ты, Антон Иванович, давай как договорились – по порядку докладывай. Начни-ка с отчету по населению, – Попов недовольно покосился на него, но тут же начал говорить по согласованному плану.

– С учетом прибывших у нас теперь будет почти тысяча русских семей, из них триста пятьдесят казаков, —с момента моего прошлого визита на Южные Курилы неожиданно для меня перебралось достаточно много русских людей. Среди них было немало одиноких мужиков, а одним из главных требований к переселенцам было создание ими семьи.

В итоге на Южных Курилах не осталось ни одной незамужней дамы старше семнадцати лет и вдобавок ко всему появилось около сотни смешанных русско-айнских семей.

Все они были причислены к русским семьям. Логика здесь была простая, все эти семьи жили по русскми законам, писанным и неписанным и говорили на русском языке.

Был установлен жесткий контроль за моральным обликом наших поселенцев на Южных Курилах и не допускалось никакого греховного сожительства.

Проблем с этим не было никаких. К моему нынешнему появлению на моих Курилах было два православных и один старообрядческий священники на Кунашире и по одному на Итурупе.

В этом вопросе у них расхождений не было никаких и все они горячо поддерживали нашего губернатора.

Но он на этом не остановился и организовал на островах совет стариков по образу и подобию казачьих станиц России.

В Совет стариков вошли не только казаки, а просто все русские мужчины старше пятидесяти лет. Таких оказалось всего одиннадцать человек, но они были воплошением русской поговорки – мал золотник, да дорог.

Кроме этого был создан еще и как бы подсовет стариков – кандидатов в старики, сорок пять плюс.

Но самым ошеломительным было создание на Южных Курилах женсоветов, полного аналога совета стариков. Бывший хорунжий назвал его Советом стариц.

Оба Совета были органами совещательными, решающее слово было за губернатором с атаманом, а иногда за Наместником. Но они были как бы общественным мнением, зачатком можно сказать гражданского общества на Курилах и без их одобрения почти ничего не делалось.

И если кто-то из русских собирался взять в жены айнянку, то она принимала крещение, затем проходила курс подготовки к семейной жизни под руководством наставниц женсовета и лишь затем шла под венец.

Айнская молодежь уже успела оценить все плюшки интеграции в русскость, поэтому отказов нашим мужикам не было, процесс обрусения кандидаток проходил просто стахановскими темпами и все эти семейные пары сразу же числились русскими.

На атамана Котова Иван Кузмич возложил военные, пограничные, таможенные и полицейские дела. Три сотни казаков было на Кунашире, полусотня на Итурупе и десяток планировалось отправить на Шикотан.

Выключить три с половиной сотни здоровых сильных мужиков из хозяйственной жизни островов было конечно перебором и поэтому у казаков естественно были свои хозяйства, они занимались сельским хозяйством, охотой, морскими промыслами, исследованиями и изучением островов.

Постоянно несколько казачьих партий были где-нибудь в еще плохо хоженных лесах и горах островов. И эти походы уже принесли большую пользу. С помощью казаков рудознатцы Пермяковы сумели провести хорошую разведку северо-востока Кунашира и найти там еще несколько мест перспективной золотодобычи.

Место, найденная когда-то японцами, оказалось самым перспективным, там довели до ума японскую штольню, в первую очередь расширив и укрепив её и начали в ней регулярную добычу золота. К моему приезду было приготовлено почти два пуда добытого золота.

Четверть этого золота я вполне могу казне не отдавать, Южные Курилы это вотчина князей Новосильских, моя деятельность на них не относится к Русской Американской компании. Но эти полпуда надо обязательно отдать и особо подчеркнуть, что это золото с моих Южных Курил.

Я уверен, что его блеск и вес пересилят весь негатив против меня лично и моих восточных прожектов. Там же кстати есть и серебро, добыча которого уже налаживается.

Местная золотодобыча удел очень сильных людей, сильных духом и просто физически.

Небольшую речку, на берегах которой ведется золотодобыча, назвали Золотой. На её берегах заложены штольни где из кварцевых жил добывается жёлтый металл.

Золотодобычей занимаются наши рудознатцы и одиннадцать семей староверов, присоедившихся к ним.

В устье речки Золотой построен небольшой поселок золотодобытчиков и изыскателей. Постоянного населения там нет, самое большое полгода весенне-летне-осеннего сезона, которые там проводят золотодобытчики, а потом льды закрывают навигацию.

Изыскатели используют его как свою базу при организации походов по острову. Он вроде небольшой, но его северная часть еще та терра инкогнита, даже айны знают его очень плохо.

Кроме золота и серебра никакие полезные ископаемые на Южных Курилах я пока добывать не собираюсь. Да и то только пока эта добыча не будет во вред природе островов.

То же касается и добычи строительных материалов. Но в любом случае население островов не будет больше нескольких десятков тысяч, поэтому размах и объему строительства будут не критичными. Единственное, что можно будет всегда добывать в больших количествах, так это то добро, которое постоянно производят курильские вулканы, пока главное из этой серии пемза и сера.

Пемзу и искать не надо, каждый вулкан её исправно выдает. Да и и серой проблем нет.

Но в любом случае хищнической добычи на Курилах не будет, о чем бы не шла речь. А о разведки на Итурупе пока речи нет, а он несравненно богаче Кунашира.

Вообще на мой взгляд намного важнее были данные разведки других богатств островов. Их в моей первой жизни любили называть дарами моря. И конечно сейчас на первом месте калан – камчатский бобр.

Мех калана является эталоном качества, лучшего меха природа не создала. Ценится он действительно на вес золота и это главное, что интересует Государя и толстосумов, наших и в Америке.

Каланы сейчас добываются в огромных количествах и уже начали исчезать. Например еще двадцать лет назад его добычу вели поселенцы крепости Росс. Сейчас в тех местах его уже нет. И лет через семьдесят-восемьдесят от его огромных популяций останутся только рожки да ножки. Я хорошо знал печальную историю стеллеровой или морской коровы успешно истребленной на Командорских островах безумными русскими промышленниками и не хотел повторения этой истории с каланами.

Поэтому я хочу резко ограничить его промысел на Курилах и во владениях Компании. И уже сейчас губернатор Попов обязан наладить их учет и если где-то начнет уменьшаться численность этого морского зверя, сразу запрещать его добычу.

И вооруженные пароходы нужны мне здесь в первую очередь для того, чтобы непрошенные гости не браконьерствовали в русских водах.

На островах помимо русских уже живет по мнению Попова больше десяти тысяч айнов. Большая часть их, тысяч семь-восемь, держится около русских на Кунашире, полторы-две тысячи на Итурупе, больше сотни семей на Шикотане и отдельные группы на других островах, например на Урупе по его мнению не больше пятидесяти человек.

Айны Южных Курил полностью под нашим контролем. Они кстати ничего против этого не имеют, Попов совершенно не вмешивается в их жизнь и морские промыслы ведут у нас ведут преимущественно аборигены. Торговля с кем-либо кроме нас им запрещена, но они ничего не имеют против. Причина этого очень простая – заготовители губернатора, а так я приказал называть наших людей, торгующих с ними, дело ведут честно и за шкуры того же калана предлагают справедливые цены.

Русские на Южных Курилах строят, работают на уже имеющихся заводиках и мастерских, учительствуют и лечат.

В Головнино уже почти построен кирпичный форт и строится порт. Порт будет выполнять две функции: военную и торговую. Это наши главные ворота для торговли углем и металлами.

В Южно-Курильске строится крепость, порт и два завода, механический и консервный.

На механическом заводе планируется ремонт и строительство кораблей и маскимально всего необходимого островам, в частности паровых машин.

Консервный завод уже можно сказать построен и начал работать: небольшое производство банок а-ля Усть-Луга, традиционных русских бочек, консервирование и засолка рыбы и искры по рецептам предков и моим. Главная проблема – элементарная нехватка соли. Проблема эта вековая и решить её даже в 21-ом веке не смогли – русский Дальний Восток пользовался, пользуется и будет пользоваться привозной солью.

Я был большим любителем всяких солений, варение и маринадов. Мои рецепты очень нравились и тут же перенимались, а так как красную икру русские люди уже научились солить примерно по знакомому мне рецепту, то мои рекомендации принимались и внедрялись.

Поэтому на пробу мне предложили широкий выбор рыбных консервов, солений и копчений. Я лично всё одобрил и мы решили попробовать предложить первую партию нашей продукции голодающим японцам. Я очень надеюсь, что это подвигнет японцев на поставки нам соли на приемлемых условиях.

На Итурупе все пока было просто, силенок у нас было еще маловато и там мы пока просто обустраивались и обживались в Курильске. Андрей Мыльников сменил там ставшего у нас атаманом Котова.

На Урупе решили пока не обживаться, Попов предложил запретить на нем и в в его водах паромысел каланов, сделав его заповедным.

Самой развитой отраслью было производство стройматериалов, в первую очередь кирпича. На Кунашире целых четыре кипричных завода: южнокурильский, головнинский, лагунский и в Песчанке. Есть еще завод в Курильске и на Шикотане.

На заводах в Южно-Курильске и Песчанке пытаются изготавливать не только кирпичи, но и цемент, асфальт и всякие плитки и прочее-прочее. Можно сказать уже сработала наша ставка на переселенцев-мастеровых, тщательно отбираемых в Питере. А теперь, после вливания новых сил, это все должно просто выстрелить.

Все недостающее везут японцы, голод не тетка и они сейчас готовы продать нам все, что у них есть за продовольствие. Тем более, что у нас есть не только морепродукты, но и рис. В моё отсутствие в Курильск дважды приходили китайцы и второй раз они привезли на обмен только рис, который на ура пошел японцам.