Текст книги "Зона недоступности"

Автор книги: Михаил Бондарев

Соавторы: Владимир Коршунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

7. Тугой узел

Когда «большой охотник» лег на заданный курс, капитан-лейтенант Минаев поставил ручку телеграфа на «самый полный». Корабль вздрагивал всем корпусом, гребни волн с глухим рокотом перекатывались через палубу. Клубы водяной пыли поднимались даже до ходового мостика. Зябко поеживаясь, укрываясь от колючего ветра и брызг за стеклом, рулевой Зубавин строго выдерживал заданный курс.

– Эк разгулялась погодка!—вслух сказал Минаев, пристально всматриваясь в зыбкое месиво из воды и тумана.– Вот обогнем мыс Рынтыиргин, придется сбавить ход. Подводных валунов там тьма-тьмущая!

Старший матрос Зубавин сегодня впервые нес самостоятельно вахту и потому сильно волновался. Правда, присутствие на мостике командира корабля придавало ему уверенности. Но Зубавин знал, что за мысом Рынтыиргин начнется самое неприятное: воды изобилуют мелями, подводными камнями, и сумеет ли он, Зубавин, провести корабль, не посадив его набанку?

Суровое дело – морская служба, ответственное дело... Будь ты рулевым, или сигнальщиком, или мотористом – все равно на тебе лежит огромная ответственность. Особенно сейчас, когда корабль вышел на боевое задание. Никому нет дела до того, что разыгралась непогода: корабль должен в срок доставить группу пограничников во главе со старшим лейтенантом Саркисяном в далекую бухту на пост мичмана Ситникова, где задержаны нарушители. Капитан-лейтенант Минаев торопится. Он несколько нетерпелив, вспыльчив, этот капитан-лейтенант. Может быть, это объясняется его молодостью. Двадцать четыре года – и уже командир корабля! Впрочем, Минаев всегда старается сохранить выдержку. Когда он недоволен, то не произносит ни слова» но лицо его при этом покрывается красными пятнами, а брови вздрагивают.

На сигнальном мостике высится, как каменное изваяние, огромная фигура матроса Гладкова. Гладков обладает на редкость добродушным, даже чуть флегматичным характером. Ни штормы, ни снежные заряды не производят на него никакого впечатления. Он привык ко всему и считает, что не дело сигнальщика обращать внимание на превратности погоды. Особенным красноречием Гладков не отличается, но на всякий жизненный случай у него припасена пословица. Он так и разговаривает пословицами: «молчание лучше пустого болтания», «коротко да ясно, оттого и прекрасно», «без волнения и заботы не жди радости от работы»...

Громоздкие льдины с острыми краями то и дело возникают перед кораблем. Пришлось сбавить ход. Боцман Цурюпа роздал матросам длинные отпорные крюки. Фуфайки и ватные брюки матросов промокли насквозь, заледенели. Когда льдина приближается к борту, ее дружно отталкивают. Эта работа требует большой сноровки. То и дело слышится возглас Цурюпы:

–   Навались!

В это время на ходовом мостике появился радист Чевардаков, зеленый от качки. Он протянул командиру корабля радиограмму. Минаев пробежал глазами текст, плотно сжал губы.

Штаб сообщал, что в наши территориальные воды зашло неизвестное судно. Судно направляется в бухту Олений рог, где расположен наблюдательный пост мичмана Ситникова.

Минаев быстро набросал текст ответной радиограммы. Чевардаков вернулся в радиорубку.

–   Да, положение осложняется...– проговорил капитан-лейтенант.– А медлить нельзя. Никак нельзя. Как говорит Гладков: на час отстанешь – в день не догонишь...

Корабль обогнул мыс Рынтыиргин. То здесь, то там из воды торчали острые скалы. Лоб рулевого Зубавина покрылся холодным потом, лицо было белее полотна. Волновался и командир корабля. Конечно, можно было бы взять гораздо мористее, но тогда получился бы большой проигрыш во времени. Приходилось рисковать.

Грозящую опасность осознавали все. Вахтенные матросы стояли по бортам, держась за леера, вглядывались в бушующие волны. В машинном отделении мичман Неустроев ни на шаг не отходил от моторов, до ломоты в висках следил за приборами. То и дело он бросал младшему мотористу Бакаеву:

– Не передвигайте дроссель так резко! Спокойнее, спокойнее... Убавить число оборотов! Самое важное сей час– внимательно следить за телеграфом: малейшее промедление – и корабль может налететь наскалу. Бакаев чувствовал, как усиленно колотится его сердце. Поскорее бы миновать эти скалы!..

–   Сколько времени потеряно! Сколько времени...– с яростью сказал Минаев.– Может быть, этой шхуны уже и след простыл...

Нетерпение его достигло предела. Если бы не эти подводные валуны!.. Он был почти уверен, что шхуна уже покинула наши воды. Много ли нужно времени, чтобы уйти за трехмильную зону!

Вот и бухта Олений рог. Уже можно различить громаду хребта, проступающего сквозь туман.

–   Прямо по носу—катер!

Да, теперь и Минаев увидел катер. Его силуэт казался огромным призраком. «Большой охотник» рыскнул на новый курс, взял чуть мористее. Но, видно, на неизвестном катере заметили это, так как он стал быстро удаляться от берега. Теперь все зависело от скорости.

–   Самый полный! Самый полный!

Казалось, корабль едва касается воды – так стремителен был его ход. Минаев забыл обо всем на свете, он только видел темный силуэт, удаляющийся в северо-западном направлении.

–   Не уйдешь! Не уйдешь!..

Рулевой Зубавин напрягся, как стальная пружина. Откуда появилась уверенность, скупая расчетливость в каждом движении! А внизу, в машинном отделении, приплясывал от нетерпения мичман Неустроев:

–   Прибавить число оборотов!

Упругий ветер бил в лицо Минаева. Пальцы судорожно сжимали бинокль. А неизвестное судно все набирало и набирало ход. И все-таки расстояние между ним и «большим охотником» сокращалось.

–   Осветить по левому борту!

Вспыхнул слепящий луч прожектора, метнулся влево. В серое небо взвилась сигнальная рэкета. Это был приказ неизвестному судну застопорить машины. Энергично маневрируя, «большой охотник» стал прижимать нарушителя к берегу.

–   Ну, попался, голубчик, в мешок. Теперь мы завяжем потуже узел.

Всем стоявшим на палубе казалось, что судно вот-вот остановится. Путь в открытое море ему отрезан. Оно оказалось в ловушке. Минаев уже собирался отдать приказание спустить шлюпку на воду. Но произошло то, чего меньше всего ожидали советские моряки. Сделав крутой поворот, неизвестный катер внезапно устремился в восточный конец бухты. Капитан-лейтенант невольно досадливо крякнул.

–   Да что они, с ума сошли!

Он понимал, что сейчас произойдет. Недаром тот конец бухты называют Акульей пастью. Именно там десятки судов закончили свои дни на острых камнях. Видимо, на том катере даже не подозревали, какая опасность угрожает им. Нарушителям казалось, что именно там можно вырваться из мешка. Как затравленный зверь, очертя голову, ринулся иностранный корабль навстречу своей гибели.

Взвилась еще одна ракета. Но было уже поздно. У валунов, куда несся катер, поверхность моря бурлила, кипела. Луч прожектора скользнул по мокрому блестящему ребру скалы. Почти подсознательно Минаев поставил ручку телеграфа на «полный назад». Гребные винты остановились, «большой охотник» вздрогнул, медленно попятился.

Взгляды матросов в это время были прикованы к иностранному катеру. Вот его подхватила зеленоватая водяиая гора, завертела, швырнула на иззубренный гранитный клык. Раздался треск, словно хрустнул орех. К небу взметнулся белесый столб пара, полетели щепки, рухнули мачты,-

–   Доплавался, пират! – проговорил сигнальщик Гладков.– Верхним концом да вниз. На задорном буяне всегда шкура в изъяне...

8. Пограничники уходят в тундру

Карие с желтизной глаза пограничника старшего лейтенанта Саркисяна лучились юмором, под усиками сверкала белая полоска зубов:

–   Так как же вам удалось их скрутить?

Мичман Ситников развел руками:

–   Скрутили, и все! Сперва они, конечно, сопротивлялись А тут Печников со своими хлопцами поднапер с тыла. Ну, задали мы им по число по первое. Стали они сползать вниз да в расщелины прятаться. А когда увидели, что «большой охотник» их катер к скалам прижал, то поняли, что сопротивление бесполезно, и выкинули белый флаг. Одного не уразумею, откуда они тот белый флаг выкопали? Должно быть, с~ собой прихватили на всякий случай... Ну, мы их скрутили по рукам по ногам – ив угловую комнату. Можете хоть сейчас забирать их, а то и без иностранцев хлопот хоть отбавляй.

–   Да, крепкий народ у вас на посту. Вам бы только в пограничники! – проговорил Саркисян с теплотой в голосе.

Мичман Ситников спрятал улыбку в уголках губ. Он был польщен похвалой, хотя и считал свою службу ничуть не легче пограничной. Самое главное это то, что его подчиненные в тяжелую минуту показали выучку, выдержку, высокую дисциплину. Значит, и его труды не пропали даром.

...Старший лейтенант внимательно выслушал

Печникова, Прохорова, Рультынэ. Врач, прибывший с катером, в это время осматривал старого Тэмгэна.

–   Выживет! – сказал он уверенно.– Все, что можно, сделаем здесь, а потом с катером переправим в госпиталь. Крепкий старикан – сплошные мускулы!

Эта весть очень ободрила всех, и особенно Рультынэ и Прохорова. Опросив задержанных, старший лейтенант прошел в склад и осмотрел желтый сундук. И хотя Ситников не ждал от него никаких объяснений, пограничник, человек веселый и общительный, сказал:

–    Один из тех шаров, какие запускают с того берега на нашу территорию. Вернее то, что осталось от шара. Это упаковка с радиоаппаратурой. Желтый ящик – фотоконтейнер. Здоровая бандура.

Старший лейтенант не стал осматривать упаковку с радиоаппаратурой, его интересовал только фотоконтейнер. Он осмотрел астронавигационную аппаратуру, аварийный УКВ передатчик и другие блоки. После осмотра он помрачнел, проговорил разочарованно:

–   Недостает самого главного – фотопленки. Значит, вы говорите, что одному из этих удалось уйти?

–  Его зовут Чимнэ,– сказал Прохоров.– Я хорошо запомнил его лицо. Рультынэ тоже встречалась с ним на близком расстоянии.

–   Да, дело плохо. По всей видимости, этот Чимнэ унес коробки с пленкой. Ведь на нее заснята наша территория. Одним словом, «холодная война». Этот шар по неизвестным причинам потерпел аварию. Группа иностранных разведчиков во главе с неким Мэйдигом должна была разыскать шар в тундре и забрать фотопленку. К сожалению, им это удалось. Пленка исчезла. Нужно во что бы то ни стало напасть на след Чимнэ, не дать ему возможности переправить пленку на тот берег. И вы, товарищ Прохоров, поможете нам опознать шпиона.

Иван просиял и вопросительно взглянул на мичмана.

–   Пойдете с пограничниками,– сказал тот.

Рультынэ сама вызвалась помогать пограничникам. Ее предложение старший лейтенант принял серьезно.

–   У вас нарты. Очень хорошо. Прохорову сейчас затруднительно двигаться на лыжах, вот и воспользуемся вашими нартами.

Иван молча сжал тонкие пальцы Рультынэ.

Когда пограничники, а с ними Прохоров и Рультынэ уже собрались уходить, Ситников спросил старшего лейтенанта:

–   Все-таки не понимаю: зачем им нужно было нападать на наш пост?

–   Этого, к сожалению, пока я не знаю,– отозвался тот.– Но мы все обязательно выясним и сообщим вам.

Мичман Ситников поднялся на вышку и стоял там до тех пор, пока группа пограничников и нарта не скрылись за перевалом.

Какие опасности ждут их там, в пустынных горах?..

9. У мыса Рынтыиргин

После того как старший лейтенант Саркисян с пограничниками, Прохоровым и Рультынэ отправился в тундру, радист «большого охотника» принял из штаба радиограмму.

Это было приказание капитан-лейтенанту Минаеву выйти в квадрат «Г», к мысу Рынтыиргин, и подобрать еще один воздушный шар, сбитый нашими летчиками. Упаковки шара держались на плаву, аварийный передатчик беспрестанно передавал в эфир зашифрованные координаты:

– We 31u, We 31u...

Катер без промедления направился к мысу Рынтыиргин. Минаев стоял на мостике, опершись о ветровый козырек. Правая бровь его подергивалась. Он явно был не в духе. Одно дело, когда перед тобой реальный нарушитель – какая-нибудь лайба или баркас, а тут попробуй найти среди нагромождения льдин, среди волн маленькую упаковку! Придется проутюжить квадрат «Г» вдоль и поперек.

Черные волны и льдины. И маленький катер среди необъятного водного простора. Туман рассеялся. Далеко на севере играли, переливались сполохи.

–  Открылся мыс Рынтыиргин! – доложил сигнальщик Гладков.

Гористый мыс глубоко вдавался в море. Минаев изменил курс к северу, корабль подошел почти к нейтральным водам.

–   Правый борт шестьдесят, дистанция пятнадцать кабельтовых – подводная лодка! – послышался голос гидроакустика из переговорной трубы.

Минаев вздрогнул, лицо его покрылось красными пятнами. Подводная лодка!.. Своя? Чужая?.. Он быстро надел шлемофон и приказал подключить себя. В наушниках хорошо прослушивался звук отраженного импульса.

Через несколько минут было установлено, что подводный корабль передвигается на северо-восток.

–   Ушла за трехмильную зону,– Минаев прикусил губу.– Теперь ясно: чужая лодка... Почему она очутилась в этом районе?..

Капитан-лейтенант задумался. Чего они выискивают здесь, почему они рыщут в последние дни у наших берегов? И ответ пришел сам собой: подводная лодка так же, как и катер Минаева, охотится за упавшим в море шаром. А может быть, она уже подобрала шар?

Он приказал Чевардакову послушать на той волне, на которой сбитый шар давал сигналы.

И снова в уши лез назойливый писк:

–   We 31u, We 31u...

Значит, все в порядке. Катер бороздил море. Ничто не ускользало от зоркого взгляда сигнальщика Гладкова. Белая дорожка прожекторного луча скользила по волнам. Минаев снял шлемофон, вытер ладонью мокрый лоб.

...Сигнальщик Гладков заметил одновременно и черный предмет, покачивающийся на волнах, и перископ.

Перископ показался кабельтовых в двух от катера прямо по носу. В бинокль хорошо было заметно, как он поворачивается, осматривая море. Но, по-видимому, заметив катер, перископ сразу же ушел под воду.

Минаев вызвал акустика:

–   Следите за лодкой!

–   Есть! Опять уходит...

На воду была спущена шлюпка. Вскоре матросы подняли на палубу упаковку. Передатчик все еще продолжал подавать сигналы.

Задание было выполнено.

–   Ну, как лодка? – спросил капитан-лейтенант.

–   Ушла. Должно быть, совсем ушла... Не слышно.

–   Прекрасно.

Настроение капитан-лейтенанта поднялось. И на этот раз хищник просчитался. Это была короткая безмолвная борьба, и победу в ней одержали советские моряки.

–   Хитро устроено,– сказал радист Чевардаков, проверив питание аварийного передатчика, заключенного в одну из упаковок.– Накальные элементы намокают в соленой морской воде и начинают давать ток...

–   Не в этом дело, Чевардаков, не в этом дело,– пробасил боцман Цурюпа.– Все дело в том, что мы проворнее их оказались. А это понимать нужно! Выучка и дисциплина!..

10. Барабаны умолкают

Капитан первого ранга Пастухов подошел к оперативной карте, висевшей на стене, взял указку.

–   Вот здесь! – сказал он майору Протасову.– Уму непостижимо: бросить на произвол судьбы совершенно исправный самолет...

–   Просто не успели завести. Струсили. Так мне кажется. А что дал предварительный осмотр самолета?

–   Не так уж много, но ясно одно: сам Скелтон ввязался в эту игру. Узнаю Скелтона по хватке. Читали его доклад «Барабаны бьют в Арктике»? Так вот, американский генерал решил действовать напролом, так сказать, «с позиции силы». Ему во что бы то ни стало хочется знать, что находится в глубине нашей территории. Засылка маршрутных групп, пуск воздушных шаров, временные базы на льдинах. Думаю, он на этом не остановится...

Зазвонил телефон. Пастухов взял трубку:

–   Да, да, сейчас же выезжаем!

–   Вызывают на аэродром,– обратился он уже к Протасову.– Летчики привели американский самолет. Едем!..

Всю дорогу до аэродрома капитан первого ранга Пастухов молчал. Он обдумывал создавшееся положение. Несколько дней назад в тундре появилась группа иностранных разведчиков. Двое из них были задержаны моряками наблюдательного поста, которым командует мичман Ситников; одному удалось уйти от преследования. До сих пор продолжались поиски ускользнувшего разведчика. В тот же день экипаж неизвестного катера совершил нападение на пост. Как выяснилось, диверсанты должны были захватить наблюдательный пост, взять шифры и уточнить расположение остальных постов наблюдения. Потом – эта база на льдине...

Но все это были частности. Пастухову хотелось проникнуть в суть основного замысла генерала Скелтона. Почему именно на этом участке американская разведка так активизировала свои действия? Они не останавливаются ни перед чем, буквально лезут напролом. А ведь до недавнего времени этот участок считался сравнительно спокойным.

На аэродроме царило оживление. Около серебристой птицы суетились техники. Пастухов и

Протасов поднялись в самолет и осмотрели его. Да, это была совершенно исправная машина. Только растерянностью летчика можно было объяснить то, что эту машину оставили на льдине.

–   Недурной трофейчик! – довольно произнес Протасов. Сам по профессии летчик, он хорошо разбирался в авиационной технике.

–Очередная пилюля Скелтону и Джениксу,– сказал Пастухов.– И прямое свидетельство разболтанности американских летчиков.

Они уже подошли к легковой машине, когда завыла сирена. Тревога! К истребителям бежали летчики. Самолеты поднялись в воздух.

–   Неизвестный самолет нарушил воздушную границу! – крикнул Пастухову и Протасову техник в кожанке.

–   Этого следовало ждать,– проговорил капитан первого ранга и приказал шоферу: – На командный пункт к капитану Храпову!

Вся аппаратура службы наведения находилась глубоко под землей. Сюда не проникали посторонние шумы. Пастухов и Протасов поздоровались с капитаном Храповым, и он по знаку капитана первого ранга провел их в аппаратную.

Пастухов влился глазами в экран локатора. От центра развертки навстречу метке от цели двигалась группа импульсов. Это перехватчики спешили к рубежу встречи с нарушителем. Произнося в микрофон позывные, штурман поминутно отдавал распоряжения летчикам. Он требовал от них то увеличить скорость полета, та изменить курс. Видно было, что офицер наведения стремился перехватить нарушителя раньше» чем тот окажется над горной грядой.

Однако вскоре стало ясно, что неизвестный самолет достигнет района горной гряды прежде, чем истребители успеют атаковать его. Цель шла на малой высоте, и это затрудняло наведение.

Неожиданно индикаторы кругового обзора засветились. Помехи забили экраны. Видеть в них отраженные сигналы от целей и своих истребителей стало невозможно.

–   Выбросил за борт металлические ленты,—»• проговорил капитан Храпов и приказал: – Перейти на наведение с планшета!

Пастухов и Протасов понимали, что произошло: самолет-нарушитель, войдя в зону действия локаторов, выбросил за борт тонкие металлические ленты; подхваченные потоком воздуха, ленты медленно опускались на землю и засвечивали индикаторы.

–   Кажется, повернул обратно,– сказал Пастухов.

Так как на экране ничего уже нельзя было разобрать, капитан первого ранга подошел к дежурному оператору, который сидел за приемником. Этот оператор следил за всеми переговорами, которые вел летчик-нарушитель со своей базой.

Пастухов молча надел на голову запасные наушники. В барабанные перепонки сразу же ударил резкий визгливый голос:

–   Вижу красных. Поворачиваю назад!

Откуда-то издалека отозвался другой – вкрадчивый, даже чуть-чуть просящий:

–   Не валяй дурака, Эд. Это я, Кук. Продолжайте выполнять задачу. Вам нужно прорваться. Во что бы то ни стало (прорваться... Поднимайтесь как можно выше. Они ничего не смогут с вами сделать.

–        Я не хочу рисковать собой из-за восьмисот долларов.

–   Хорошо. Я плачу тысячу.

–   Две тысячи, и ни цента меньше!

–   Вы негодяй, Эд.

–   Две тысячи!

–        Полторы, и будьте вы прокляты. Я уже пригласил девушек из дансинг-холла...

–   Ложусь на обратный курс...

Его перебил грубый сиплый голос:

–        Капитан Дженикс! Я плачу две с половиной тысячи. Поняли вы меня?

–   Да, сэр.

–       Три тысячи, черт побери, если вам удастся засечь установки! Пять тысяч! Но вы должны пробиться. Поднимайтесь! Они вас не достанут...

–        Слушаюсь, сэр. Пять тысяч... Они, кажется, отстали. Подо мной горный хребет.

Наступило молчание. Минута летела за минутой. «Значит, прорвался...» Пастухов ясно представил себе, как чужой реактивный бомбардировщик плывет на страшной высоте над тундрой.

Он вздрогнул, когда из наушников раздался вопль:

–       Они меня взяли в клещи. Будьте вы все прокляты!..

Снова воцарилось молчание. Пастухов с нетерпением посматривал на часы. И когда он уже стал снимать наушники, в телефонах прозвучал хриплый старческий голос:

–        Эд! Отвечай, Эд! Это я, твой старый Джордж... Ты узнаешь меня? Эд!.. Эд, мальчик мой!.. Отзовись!.. Эд!..

Никто не отозвался на этот далекий, приглушенный расстоянием голос. И капитан первого ранга Пастухов понял, что никогда Эд не отзовется на этот призыв...

Он снял наушники и подошел к капитану Храпову.

–   Все! – облегченно сказал капитан. Его высокий смуглый лоб был покрыт крупными каплями пота.– Одним словом, прогремел гром не из тучи, а из навозной кучи. Другой раз неповадно будет соваться.

Пастухов рассмеялся.

–   Ну что ж, Николай Петрович,– обратился он к Протасову.– Пора возвращаться в штаб.

–  Мне все-таки непонятна их настойчивость,– отозвался Протасов.

–   Мне-то теперь все ясно. Они ищут установки. Как вы знаете, эти установки находятся совсем в другом месте. Но ведь Скелтон и контр-адмирал Дженикс этого не знают. Вот они и пытаются выяснить. И еще будут пытаться. И то, что они не могут пробиться вглубь, еще больше убеждает их в мысли, что установки нужно искать именно здесь. Пусть остаются в этом приятном заблуждении. Они не могут понять одной простой мысли: куда бы они ни сунулись, их ждет такая же встреча, как на нашем участке. Они разделили все наше побережье на зоны. Но что из того? Все побережье – это сплошная зона недоступности для наших врагов. Так есть и так будет всегда...