Текст книги "Зона недоступности"

Автор книги: Михаил Бондарев

Соавторы: Владимир Коршунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

В.Коршунов, М.Бондарев
Зона недоступности

ЗОНА НЕДОСТУПНОСТИ

1. Странная находка

Собачья упряжка стремительно неслась по пологому склону хребта. Старый охотник Тэмгэн со своей внучкой Рультынэ возвращался из поездки в соседний оленеводческий колхоз. Одет он был по-праздничному: в широкий замшевый балахон, штаны из камусов (узких полосок шкуры с оленьих ног) и совсем новенькие торбаза, подшитые мехом белого медведя. На душе Тэмгэна было весело. Он смотрел на заснеженные верхушки гор и в широкие лощины, задернутые морозной дымкой, и думал, и думал, что в жизни все идет так, как хочется ему, охотнику Тэмгэну. Нынешний год на побережье был особенно удачливым. План добычи морского зверя их колхоз перевыполнил, и теперь, на зиму глядя, они не остались без приманки на песцов и лисиц. Несмотря на свой преклонный возраст, Тэмгэн до сих пор считался самым удачливым и самым мудрым охотником на всем берегу, и в начале прошлого года его единодушно избрали в председатели Совета. Когда наст сделался прочным, Тэмгэн вместе с Рультынэ отправился в гости к председателю оленеводческого колхоза Айгинто.

Так уж повелось у них из года в год: ездить по первому снегу в гости друг к другу и обмениваться подарками. На этот раз Тэмгэн подарил своему приятелю бинокль. Они сидели в яранге председателя колхоза, обменивались новостями, неторопливо пили вино, строили планы на будущее.

Захмелевший Айгинто расчувствовался и снял с крюка свою любимую винтовку.

–   Возьми! Ты, Тэмгэн, великий охотник. А мне на пастбищах она ни к чему...

У Тэмгэна даже дух захватило от неожиданности. Нет, он не мог принять такого дорогого подарка!

–  Возьми, возьми! – настаивал Айгинто.– Ведь ты давно о ней мечтаешь.

И это была правда. Охотник спал и видел винтовку Айгинто. В конце концов он сдался и принял подарок – так велик был соблазн.

Они долго сидели и вспоминали прошлое. Много лет назад хозяином побережья и всех пастбищ считался некий Чимнэ, грузный человек с шишковатым лицом и маленькими острыми глазками. Его яранга славилась богатством, а оленям в многочисленных стадах и счету не было. И Тэмгэн, и Айгинто, и десятки других пастухов батрачили у богатея, в лютую стужу ходили за его стадами. Чимнэ творил суд и расправу: за него был закон. Помогал ему американец Томас Марвел, ловкий торгаш, опутывавший долгами доверчивых охотников. Все это ушло в прошлое и никогда не вернется. Та жизнь исчезла, как страшный сон.

–   Однако, теперь мы с тобой – власть,– сказал Айгинто и рассмеялся от удовольствия. Тэмгэн вторил ему. Да, теперь они – власть, простые охотники и оленеводы...

Сейчас Тэмгэн, сидя на своей нарте, гладил заскорузлыми руками холодный ствол винтовки, и ему уже чудился рев моржей на лежбище, мерещились черные когти их ластов на льду, налитые кровью глаза, складки толстой кожи, покрытой белесыми волосками. Знаменитая будет охота, удачливая охота!

Упряжка резко остановилась, и Тэмгэн от неожиданности чуть не вывалился в снег. Рультынэ легко соскочила с нарты и указала на странный ярко-желтый предмет, застрявший в сугробе:

–   Смотри!

 

Рультынэ шел уже девятнадцатый год. Смуглое тонкое лицо ее всегда будто светилось изнутри, а в ласковых темных глазах то и дело вспыхивали озорные огоньки. Подвижная, проворная, она в два прыжка очутилась возле большого ярко-желтого сундука, склонилась над ним. Тэмгэн, не выпуская из рук винтовку, кряхтя, поплелся за внучкой.

Только вблизи охотник смог как следует рассмотреть находку. Вначале он решил, что сундук обит кожей, но, потрогав его руками, убедился, что это не так: стекло – не стекло, железо – не железо. Неподалеку валялись пять парашютов из белого шелка и серая коробка.

«Однако, добротный материал»,– подумал Тэмгэн, пощупав шелк. Находка озадачила его. Он считался мудрым человеком на побережье, но сейчас стал в тупик. Что бы это могло быть? Рультынэ вопросительно смотрела на деда. Тот молчал.

Как они убедились, находка была тяжела, и погрузить ее на парты не удалось.

– Степану сообщить надо,– наконец вымолвил охотник.– Степан разберется.

До наблюдательного поста, которым командовал мичман Степан Ситников, было километров восемь, и Тэмгэн подумал, что будет совсем неплохо, если они с Рультынэ завернут на пост. Моряки всегда радушно встречали старого охотника и его внучку, поили их горячим чаем, угощали папиросами, делились новостями. А этим летом по просьбе колхозников матросы даже помогли отремонтировать мотобот в рыболовецкой бригаде.

Рультынэ вспыхнула, словно маков цвет; она не могла скрыть радости, которую вызвали последние слова деда. Ее длинные заиндевевшие ресницы дрогнули, сердце забилось сильнее.

У нее были свои причины радоваться предстоящей поездке на пост: летом матрос Иван Прохоров вместе с другими моряками ремонтировал мотобот в их колхозе; тогда-то она и познакомилась с этим светловолосым великаном. Рультынэ была заведующей колхозной библиотекой, и Иван всегда находил благовидный предлог, чтобы зайти сюда. Говорили о литературе. Иногда Иван рассказывал о приволжском городке Вольске, откуда был родом, о своей старой матери и сестренках. С ним было просто и легко. Когда они вдвоем склонялись над красочным журналом, в синих-синих, как весеннее море, глазах Прохорова появлялось что-то бесконечно доброе, что-то по-детски беззащитное.

И когда матрос уехал на свой пост, Рультынэ вдруг ощутила вокруг себя какую-то пустоту. Она заскучала, сделалась рассеянной и вскоре с ужасом поняла, что ей до боли хочется хотя бы еще один раз увидеть Ивана. Но она даже не надеялась, что раньше весны сможет встретиться с Прохоровым. А теперь дед сам предложил завернуть к морякам...

Тэмгэн и Рультынэ были уже у нарты, когда из-за высокого выветрившегося останца [1]1
  Останец – обособленно стоящая возвышенность, скала.


[Закрыть]вышли трое. Заметив охотника и его внучку, неизвестные остановились. Вначале Тэмгэн подумал, что это оленеводы из соседнего стойбища, но, приглядевшись, понял, что ошибся. До незнакомцев было не более трехсот шагов, и Тэмгэн мог разглядеть каждого. На них – малицы, торбаза. Только ни у кого в этом краю нет таких коротких и широких лыж!

– Эй, старик, погоди немного! – крикнул толстый приземистый человек с винтовкой в руках.– Нам нужно выйти к колхозу Турваургив. Мы заблудились...

«Наш колхоз ищут, однако»,– удивился Тэмгэн. Может быть, какая-нибудь экспедиция? В прошлом году приезжал ученый из Москвы, искал теплые родники, говорил, что скоро на Чукотке в теплицах лимоны и помидоры вызревать будут.

Первым движением старого охотника было спуститься к незнакомцам, подробно объяснить, как дойти до поселения, а заодно спросить, уж не знают ли они, каким образом попал сюда загадочный желтый сундук. Может быть, сундук принадлежит экспедиции?

Но он не стал спускаться. Только пристально вгляделся в фигуры неизвестных. Что-то очень знакомое было во всем облике толстяка в малице и расшитых рукавицах. Да и голос его показался Тэмгэну знакомым. Где он раньше слышал этот зычный, каркающий голос?

Старый охотник вздрогнул. Уж не снится ли ему все? Перед ним не кто иной, как Чимнэ, тот самый Чимнэ, который много лет назад считался хозяином побережья. Ходили слухи, что Чимнэ удрал на Аляску, рассказывали, что видели его труп в горах. А, оказывается, он жив и вот стоит перед Тэмгэном в трехстах шагах.

Появление Чимнэ в безлюдной тундре после многих лет отсутствия казалось охотнику необъяснимым. Но давно прошли те времена, когда Тэмгэн был доверчивым, бесхитростным человеком. Он сразу же сообразил, что только недоброе дело могло привести сюда Чимнэ. И кто те двое с ним? Они не похожи на чукчей.

– Эй, старик, что же ты молчишь? – снова крикнул Чимнэ,– Иди сюда, перекурим _.

–   Гони собачек на пост! – негромко сказал Тэмгэн внучке.– А я постараюсь задержать их. Недобрые люди. Сразу видно. Я Чимнэ признал...

Охотник огляделся по сторонам, приметил шагах в пяти большой, обточенный ветрами валун. Когда Рультынэ уселась в нарту и собачья упряжка, сорвавшись с места, покатила наискосок в лощину, произошло именно то, чего больше всего опасался Тэмгэн: грохнул выстрел, за ним второй, третий...

Старик упал в снег, пополз к валуну, укрылся за ним. Сомнений быть не могло: стреляли по уходящей нарте. Но собачья упряжка неслась безостановочно. Вот она спустилась в лощину, вот скрылась за поворотом. Собачий лай затих. Тэмгэн облегченно вздохнул: Рультынэ больше никто не угрожает. Ну, а с этими он как-нибудь справится. Чимнэ и его дружкам будет не так-то просто вскарабкаться по склону. Главное – не дать им уползти за останец. Нужно бережно расходовать патроны, так как помощь подоспеет не раньше чем через час.

Завязалась перестрелка. Пули то и дело цокали о валун. В конце концов Чимнэ и его спутники, по-видимому, утомились. Выстрелы стали раздаваться все реже и реже. Неожиданно Чимнэ заговорил. И голос его был вкрадчивый, почти просящий:

–   Тэмгэн,– сказал он,– я узнал тебя, Тэмгэн. Наверное, и ты признал меня. Я– Чимнэ, К чему вся эта пальба? Давай разойдемся так, как будто бы и не встречались. Ты старый человек, и я старый человек...

–   Ты злой дух, а не человек,– проворчал охотник и перезарядил винтовку.

...Чимнэ лежал на снегу и с тоской думал, что встреча с охотником Тэмгэном испортила все дело. Нужно было сразу же разделаться с ним. Тэмгэн оказался хитрее, чем это можно было предполагать... Старая лисица...

–   Вы болван, Чимнэ! – злобно проговорил тот, которого звали Мэйдигом.– Я с удовольствием размозжил бы вам голову. Но это никогда не поздно. Вон он, контейнер, метров триста – четыреста до него, не больше! Целую неделю скитаться по тундре, мерзнуть, голодать – и вот у самой цели оказаться в дураках. Кто вас просил окликать этого старого дуралея? Нужно было снять его. Его и девчонку. А вы распустили язык. Если останемся живы, в чем я начинаю сомневаться, вы дорого заплатите за этот промах.

Мэйдиг так и кипел злобой. Он с удовольствием задушил бы Чимнэ, но Чимнэ еще был нужен ему и Рыжему Кену. Они попытались отползти за останец, но пуля Тэмгэн а сбила малахай с головы Мэйдига. Пришлось снова залечь за камнями.

–   Метко целится! – восхитился Рыжий Кен. Он понимал толк в стрельбе, сам стрелял неплохо.– Советую зарыться лицом в снег и ждать, пока он перещелкает нас, как куропаток. Если бы мистер Дженикс мог видеть, в какую глупую историю мы влипли, он не заплатил бы и цента за наши головы. Скоро к старому чукче подоспеет помощь, помяните мое слово!

–   Идите вы к черту! – рассвирепел Мэйдиг.– Сами-то вы хороши – не смогли снять девчонку... Теперь расхлебывайте...

Да, скоро к старому охотнику подоспеет помощь, и тогда им не сдобровать. Из-за глупой случайности рушится все. Нужно было действовать: убрать с дороги Тэмгэна, забрать из фотоконтейнера пленку – самое важное, самое нужное, без чего просто немыслимо возвращаться к боссу Джениксу. В этом и заключалось задание– забрать пленку, замести следы. Завтра должен прийти катер с того берега. Но как они вернутся на катер, не выполнив задания?

–   Послушайте, Чимпэ,– произнес Рыжий Кен почти спокойно,– вы все равно человек конченный. Вы завалили все дело и должны искупить вину. Ползите к своему соплеменнику, зарывайтесь в снег, делайте что хотите, но вы должны покончить с этим старым идиотом. Я буду отвлекать его внимание на себя, поползу влево. Мэйдиг, как старший, не должен рисковать собой.

Но Чимнэ даже не пошевелился.

–   Вы поняли меня? – и Рыжий Кен поиграл пистолетом.

–   В этом нет нужды,– с усмешкой отозвался Чимнэ.– Взгляните-ка туда!

Мэйдиг и Рыжий Кен поглядели на вершину хребта и радостно вскрикнули. Захлебываясь от восторга, Мейдиг заорал:

–   Тедди, Майкл! Помогите нам разделаться с этой старой скотиной. Контейнер возле него. Будьте осторожнее!

Те двое, Майкл и Тедди, отделились от группы еще два дня назад. Они тоже искали контейнер. Сейчас они сразу же сообразили в чем дело, и открыли огонь по старому Тэмгэну.

2. На помощь

Сигнальщик Иван Прохоров стоял на вышке наблюдательного поста и, приложив к глазам бинокль, пристально вглядывался в однообразную морскую даль. Льдины... льдины... Они лениво ползут куда-то на северо-запад. Белесая дымка застилает все. Солнце повисло невысоко над горизонтом. Вот над водой взлетели фонтаны. «Киты...» – догадывается Прохоров. Назойливо свистит ветер в оттяжках антенны. Антенна напоминает мачту корабля, и матросу кажется, что он находится на мостике эсминца, куда он так мечтал попасть служить.

Мечты... Может быть, потому, что Иван обладает мечтательным характером, ему и не везет в жизни. На занятиях, когда мичман Ситников рассказывает о синфазных многодипольных антеннах, об индикаторах дальности и кругового обзора, Иван сидит, полуприкрыв глаза, и мечтает. О чем мечтает, он и сам не мог бы сказать точно. Север поразил его с первого дня службы на посту. Все здесь необычно: пустынные горные хребты с мрачными ущельями; заросли карликовой ивы, прячущей во мху свои крошечные стебельки; долгая полярная ночь с ее пургой и сполохами. Летом солнце круглые сутки заливает тундру белым светом, гудят над яркими маками огромные шмели, нагромождения камня кажутся белыми от миллионов птиц, выводящих здесь птенцов. Тоскливый крик чаек и черных казарок сливается тогда с гулом прибоя, беснующегося у подножья отвесных скал. Простор без конца и края! Север!.. А за горами в небольшом чукотском стойбище живет черноглазая насмешливая Рультынэ. В последнее время Иван все чаще и чаще вспоминает веселые ямочки на ее щеках, милый говор, совместные прогулки по побережью.

– Горе мне с вами, Прохоров,– говорит мичман Ситников.– О чем вы только раздумываете на занятиях? Опять материал не усвоили. Так из вас никогда радиометрист не получится.

–   Виноват. Все выучу.

–   Выучу, выучу! Рассеянность только академикам позволительна. А матрос всегда должен быть начеку.

Мичман любит наставлять. Делает он это обстоятельно, приводя в пример разные поучительные случаи из своей многолетней службы. Противоречие заключается в том, что сигнальщик Прохоров по-настоящему мечтает стать радиометристом. Он завидует матросу Терюшину, старшине второй статьи Печникову и всем, кто там, внизу, часами сосредоточенно следит за экраном локатора.

–   Эх ты, анахронизм! – подсмеивается Терюшин.– Ну что ты увидишь в свои окуляры, хоть целый день стой на ветру! А я глянул на экран – и пожалуйста: море – как на ладони. Одним словом, техника.

У Терюшина цепкие глаза, ехидная улыбочка на тонких губах. Он мал ростом и сухощав. Но Иван ему завидует. Завидует его подвижности, юмору, умению говорить складно и интересно. С Терюшиным они большие друзья, несмотря на разницу в характерах. Да и вообще на посту все живут дружно. Иначе здесь и нельзя. Суровая природа и чувство ответственности за вверенное дело сплотили людей, научили их ценить товарищество.

Иван заметил, как в правом секторе появилась едва различимая темная точка.

–   Вижу цель! – передал он в радиорубку. Прохоров знал, что все его данные радист сразу же сообщит на «большую землю». Чем дольше всматривался он в темную точку, тем больше росло в нем волнение, Неизвестное судно!.. Да, да, ошибки быть не может... Теперь его видно даже простым глазом. Почему оно появилось в этих водах? Ведь не так уж часто появляются здесь суда, да еще в такое время года!'..

И воображение сразу же нарисовало целую картину; шхуна под чужим флагом, «случайно» забредшая к советским берегам, подозрительные «рыбаки», под брезентовыми куртками которых угадывается военная выправка...

Однако вскоре выяснилось, что появившаяся на горизонте точка – не что иное, как наше китобойное судно. Прохоров вздохнул: увы, должно быть, век необычайных приключений давно миновал – все буднично и однообразно. Да и что делать шхунам под иностранным флагом в этих холодных пустынных просторах?

–   Цель, да не та,– пошутил Терюшин, когда Иван сменился с вахты.– Вот и я говорю – анахронизм!

–   А вы не смейтесь, товарищ матрос,– сердито сказал мичман.– Прохоров отлично нес вахту. Затем и поставлены здесь. А в вашем заведовании беспорядок.

Терюшин сразу же прикусил язык. Иван усмехнулся, вышел из домика и по каменным ступеням спустился к морю. Наблюдательный пост был расположен в небольшой бухте, зажатой с трех сторон горами. Эти остроконечные безжизненные горы сливались в сплошную заснеженную гряду.

Прохоров намеревался пройти в восточный конец бухты, где совсем недавно обнаружил остов какого-то судна, разбившегося, быть может, еще в старину на камнях. И вообще восточный конец бухты его привлекал все время. Здесь попадались вынесенные прибоем на берег части разбитых лодок, деревянные и железные бочки, бутылки, металлические предметы с погибших кораблей. Особенно тщательно Иван осматривал бутылки: в них могли оказаться записки, содержащие интересные сведения.

Небо над головой было словно эмалевое. Шуршала галька под ногами. Иван брел неторопливо, погруженный в свои размышления. Но неожиданно он остановился, прислушался, поднял голову.

–   Яра, pа-pа, ра-ра!

Только теперь он заметил собачью упряжку высоко в горах. Склон был очень крутой, но нарта неслась, не сбавляя хода. Голос каюра, приглушенный расстоянием, был не громче комариного писка.

«Да на такой скорости шею можно свернуть, а он еще подгоняет собак. Кто бы это мог быть?»

Заинтересованный, Иван не спускал – глаз с нарты. Теперь уже можно было различить даже остол в руках каюра – длинную палку с окованным концом. Сердце Прохорова дрогнуло: «Рультынэ!».

Он повернул обратно и, задыхаясь, побежал по каменным ступеням наверх. Ему хотелось встретить девушку первым. Но он опоздал. Нарта остановилась у домика. Свободные от вахты матросы окружили Рультынэ. Вышел даже мичман Ситников. По бледному, взволнованному лицу девушки он сразу же определил, что в тундре что-то случилось. Прижав кулаки к груди, Рультынэ почти выкрикнула:

–  Там в Тэмгэна стреляют! Недобрые люди.. Чимнэ...

Мичман нахмурился, задумался на минуту, потом сказал спокойно:

–  Все понятно. Старшина второй статьи Печников! Берите Прохорова, Терюшина, Стругалова. На лыжи – и за упряжкой! Торопитесь...

Только на мгновение встретились взгляды Прохорова и Рультынэ. И хотя сейчас она была сильно озабочена, все же в ее глазах он подметил теплый, приветливый огонек и счастливо улыбнулся:

–   Не тревожься, Рультынэ. Все будет хорошо...

3. Что такое «полярная стратегия»

Как всякий человек с большим весом и влиянием, генерал Скелтон был склонен к деспотичности. Угадывалось что-то жесткое и непреклонное в его большом рте с отвисшей верхней губой, в холодном мерцании маленьких голубоватых глаз, придающих лицу высокомерное выражение. Скелтон являлся представителем главного штаба, бессменным инспектором, и его боялись больше, чем грома небесного. Это был настоящий «босс», суровый, карающий, лишенный милосердия и сострадания. С подвластными ему людьми он разговаривал главным образом афоризмами, непререкаемыми истинами. В этом был его стиль.

–   Тот, кто владеет Севером, владеет всем миром,– изрекал он.– Мы всегда должны помнить эти слова покойного генерала авиации Митчелла и руководствоваться ими.

– Здесь, на Севере и Востоке, будущее принадлежит авиации.– Это был второй излюбленный афоризм генерала Скелтона.

И в самом деле походило на то. За несколько лет тихие деревушки индейцев в бухте Якутат и на других участках побережья превратились в крупные базы американской авиации. «Полярная стратегия» требовала создания таких баз, а Скелтон был одним из главных идеологов этой стратегии, ее вдохновителем. Канада и Аляска, Арктика и Субарктика, Гренландия и Исландия, Скандинавия, северные воды и горы были включены в зону его пристального внимания. А за генералом Скелтоном стояли главный штаб, военщина, правящие круги, которые усиленно стремились превратить свои, и тем более чужие, северные районы в военный плацдарм против Советского Союза.

Штаб посылал многочисленные экспедиции, которые изучали условия ведения войны в Арктике, проводили снегомерные съемки. И хотя подобными экспедициями официально руководил Арктический институт Северной Америки, его нью-йоркский филиал, главной задачей их являлась не столько научная, сколько стратегическая разведка. Главным консультантом этих экспедиций являлся всё тот же генерал Скелтон. Его доклад «Барабаны бьют в Арктике», прочитанный в Американском географическом обществе, вызвал фурор.

Вот почему приезд Скелтона на авиационную базу в Сундборге стал знаменательным событием. Начальники служб заранее трепетали, предвидя для себя массу разного рода неприятностей. Все решительно сбились с ног, стараясь потрафить грозному боссу.

И только вице-адмирал Дженикс, руководитель разведки, внешне оставался спокойным. Ни один мускул не дрогнул на его морщинистом лице, когда ему доложили о прибытии могущественнейшего Скелтона. Вице-адмирал лишь недовольно поджал свои выцветшие губы.

Он-то наверное знал, что большая доля неприятностей обрушится именно на его седеющую голову. Дело в том, что Дженикс и Скелтон были давними заклятыми врагами. Началось это много лет назад, когда они оба еще учились в разведывательной школе в Нью-Джерси. Живому, энергичному Джениксу всегда сопутствовал успех. То, чего Скелтон добивался упорным трудом, предельным напряжением способностей, Дженикс получал, даже не пошевелив пальцем. Со стороны казалось, что чины и высокие должности сами идут ему в руки. А Скелтон долгое время был в загоне. Высшее начальство считало Дженикса весьма проницательным, осторожным, но решительным. И это было так. Вот почему его всегда выдвигали. Сделав блестящую карьеру, Дженикс женился. Вскоре на свет появился Эд, сын, гордость семьи. Эд вырос и не без протекции отца стал военным летчиком.

Но какой-то рок тяготел над родом Джен иксов. Несколько лет назад дела Дженикса-старшего ухудшились: его за незначительные промахи в службе понизили до начальника разведывательного отдела, а затем направили в этот холодный, неприветливый край. Каково же было изумление вице-адмирала Дженикса, когда в прошлом году к нему заявился собственной персоной его мальчик Эд!

– Вот, перевели сюда,– сказал он мрачно.– Будь оно все проклято!

Это было непостижимо. И только когда Дженикс-старший услышал об успехах Скелтона, он понял все. Вот кто его тайный недоброжелатель и враг! Будучи человеком мелочным и злобным, Скелтон мстил Джениксу за прошлое, за все свои прежние неудачи. Понижение в должности, перевод на Север, история с Эдом – все это дело рук Скелтона.

Предположение переросло в уверенность, когда Дженикс и Скелтон встретились. Инспектор вызвал начальника разведки в свою резиденцию. Разговор сразу приобрел острый характер.

–   Потрудитесь доложить, какие у вас имеются сведения о зоне «А» русских! – начал генерал резко.

Вопрос не явился неожиданностью для начальника разведки. Все последнее время внимание разведки было сосредоточено на зоне «А». На территорию Советского Союза засылались маршрутные разведгруппы, пускали воздушные шары, американские самолеты то и дело нарушали воздушные границы сопредельной страны. Но результаты были пока что неутешительные: шары безвозвратно исчезали, от агентов никаких известий не поступало. Зона «А» по-прежнему оставалась все той же загадочной, недоступной зоной.

Инспектор стряхнул пепел сигары на ковер и холодно сказал:

–   Вашей работой недовольны, Дженикс. Вы занимаетесь пустяками. Ваша агентура – самый низкопробный сброд. Результаты ее деятельности мизерны, а средства вы расходуете огромные. Если положение резко не улучшится, мы будем судить вас, Дженикс!

Излив всю желчь, генерал заговорил спокойнее. По его мнению, вся работа разведывательных органов не имела четко выраженного направления. Силы были разбросаны по огромному театру. Жалкие отрывочные сведения о зоне «А» не могут удовлетворить командование.

–   Нужно бить в одну точку,– говорил он.– Бить методично, настойчиво, изо дня вдень. Если интересы дела того требуют, прибегать к крайним мерам. Что там за грядой гор, в глубине территории русских? У нас есть кое-какие соображения на этот счет, и вы обязаны подтвердить их или опровергнуть.

–   Я послал шхуну к советским берегам с конкретным заданием,– сказал Дженикс.

Инспектор оживился:

–   И каковы результаты?

–   Пока никаких результатов нет.

Подобие улыбки скользнуло по губам Скелтона.

–   Я считал вас умнее, Джордж,– произнес он почти дружески.– Я всегда считал вас умнее себя и, признаться, подчас завидовал вашей ловкости и изворотливости. А теперь начинаю понимать, что вы устарели, отстали от века. Крайние меры, только– крайние меры могут спасти вас? Ваши самолеты вертятся у побережья. Посылайте их в глубь территории, черт возьми! Создайте базы на дрейфующих льдинах для запуска шаров, используйте подводные лодки, активизируйте все. Вот наша программа! Да, да, посылайте самолеты! Авиация – главное!

Когда начальник разведки ушел, Скелтон некоторое время сидел в глубокой задумчивости. Потом он вызвал майора Кука, начальника авиационного штаба. Майор Кук, удостоенный столь высокой чести, застыл на пороге, не решаясь пройти в глубь кабинета. Он весь был подобострастие и почтительность. Генерал милостиво ему улыбнулся и указал сигарой на кресло:

–   Присаживайтесь, майор Кук.

Кук едва не задохнулся от счастья и бережно присел на край кресла. Инспектор неторопливо посасывал сигару, перелистывал иллюстрированный журнал, а майор сидел словно на иголках, пытаясь предугадать, зачем вызвал его этот знаменитый человек. Такая аудиенция могла кончиться по-разному: и крепким нагоняем, и повышением по службе. Но, судя по всему, шеф был в добром расположении духа. Кук уже начинал думать, что генерал забыл о его существовании, но тот внезапно глянул на начальника штаба светло-голубыми холодными глазами, уголки его рта добродушно сморщились. И совсем неожиданно он сказал:

–   Поздравляю вас, майор Кук, с повышением по службе. Отныне на вас возлагаются особые полномочия. Авиационная разведка – вот сфера вашей деятельности. Адмирал Дженикс более подробно введет вас в курс дела.

Майор Кук почувствовал, как бешено заколотилось его сердце. «Вот она, долгожданная минута!» А генерал продолжал все тем же спокойным голосом:

–   Если вы проявите усердие на новой службе, то мы не оставим это без внимания. Как я слышал, у вас не так давно родился наследник маленький Кук. Следовательно, до полного счастья вам не хватает лишь немногого – очередного звания. Думаю, в скором времени вы его получите.

Кук не верил своим ушам. Ему едва не сделалось дурно от потока таких щедрот. Да, наконец-то фортуна улыбнулась и ему, хотя он ровным счетом еще ничего не совершил выдающегося. Сразу видно, что генерал Скелтон необыкновенный человек, государственный ум. Весь вид Кука говорил: «Что я должен делать? Приказывайте! Я готов в огонь и воду. Я весь в вашей власти и готов всегда служить только вам». Именно это и прочитал генерал на лице майора.

–   Вы счастливчик, Кук. Вам чертовски повезло. Как вы назвали вашего бэби?

–   Джек, сэр,– выдохнул Кук.

–   Превосходно. Я вам завидую, по-настоящему завидую. Я, к сожалению, потерял своего сына. Он тоже, как и вы, был летчиком. Да, мой Бэрси погиб в Корее. Наши суровые времена требуют больших жертв. Мистер Дженикс оказался счастливее меня: его сын жив-здоров и служит, если не ошибаюсь, здесь же, рядом с отцом.

–  Да, сэр. Это один из моих подопечных.

–   Надеюсь, он на хорошем счету?

–   Так точно, сэр. Он один из лучших летчиков базы.

–   Очень похвально. Мне кажется, Кук, что таким летчикам, как Дженикс, нужен размах, полная инициатива, только в этом случае они смогут проявить весь свой патриотизм и умение.

–   Осмелюсь заметить, это сказано очень верно. Летчики мечтают о таком размахе.

–   Сколько платят за один вылет к русским берегам?

–   Пятьсот долларов.

–   Вице-адмирал Дженикс очень бережлив. Вы, Кук, будете платить по восемьсот. Понимаете?

–   Да, сэр.

–   Но ваши летчики должны летать дальше.

Скажем, в глубь территории русских. Это вполне логично. За большую работу большая оплата. Вы должны на первых порах посылать исключительно натренированных летчиков. Таких, скажем, как Дженикс-младший. В этом успех нашего предприятия. Запомните, майор Кук: летчики– это люди нового склада. Только они способны разработать здравую современную стратегию. Завоевание господства в воздухе должно предшествовать всему остальному.

–   Так точно, сэр!

–   И еще советую вам прочитать записки последнего начальника штаба германских военно– воздушных сил генерала Коллера. В них вы найдете много разумного и полезного для себя. Приучайтесь мыслить большими масштабами. В частности, Коллер писал, что военно-воздушным силам должна быть предоставлена возможность свободно расправить свои крылья, и они должны быть освобождены от балласта сухопутных и военно-морских сил. Верховные командующие в будущем должны иметь на решающих позициях офицеров от ВВС, людей с широким кругозором, которые могут мыслить в масштабах всего мира. Вдумайтесь в эти слова! Может быть, вы и являетесь одним из таких офицеров. Впрочем, это мы проверим на деле.

–   Я вас понял, господин генерал.

–  Что ж, мне остается пожелать вам удачи. Вижу, что вы не лишены сообразительности. Не забывайте о нашем разговоре...

Не помня себя от радости и переполнявшего его счастья, Кук вылетел из кабинета инспектора. Спустя два часа он уже вызвал в штаб капитана Дженикса, лучшего летчика базы. Между Куком и молодым летчиком существовала своеобразная дружба. Может быть, вданном случае играло роль и то обстоятельство, что Эд был сыном начальника разведки, вице-адмирала Дженикса, а Кук считал, что с такими людьми следует поддерживать хорошие отношения. Кук отличался сообразительностью и из слов всесильного Скелтона сделал совершенно правильный вывод – генерал хочет, чтобы Эд был первым летчиком, который проникнет в глубь территории русских. Почему именно Эд, Кука меньше всего интересовало. Он должен убедить Эда пойти на это рискованное предприятие.

–   Присаживайтесь, капитан Дженикс,– сказал он, явно подражая генералу Скелтону.

–   К чему такая официальность, Том?

–   Я больше не Том, а ваш непосредственный начальник, наделенный особыми полномочиями.

–   Ах вот как! Вы были у Скелтона?

–   Да, я только что от него.

–   Понимаю и поздравляю. Так чего же хочет от меня мой непосредственный начальник?

Кук усмехнулся:

–   Вот что, Эд, дружище. Дело совершенно секретное. Даже от старика. Понимаешь?' Старик не должен ничего знать, иначе он воспротивится. Дело пахнет крупными деньгами.