Текст книги "Кто же убил Джона Кеннеди"

Автор книги: Михаил Сагателян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

История с меморандумом Джонсона была воспринята тогда как еще одно свидетельство и без того известного в Вашингтоне непомерного честолюбия и жажды власти Линдона Джонсона. "Ему, – ехидно сказал мне Дрю Пирсон, – уже становится тесновато в рамках конституции".

Впрочем, говорили обо всем этом не слишком серьезно.

Просто на некоторое время меморандум Джонсона стал поводом для издевательских шуток в вашингтонских политических салонах: Джонсона с вежливым смешком сравнивали с Уильямом Сьюардом [Сьюард – государственный секретарь США при президенте Аврааме Линкольне, который вскоре после назначения на этот пост потребовал, чтобы Линкольн передал ему ряд важнейших президентских обязанностей.]. Узнав о таких эскападах в свой адрес, вице-президент пришел в ярость и отправился жаловаться президенту, утверждая, что его "неправильно поняли". После этого разговоры прекратились.

В прессу они, к счастью для Джонсона, тогда не попали.

Вскоре Кеннеди на очередной пресс-конференции объявил: он поручает вице-президенту самостоятельный участок работы – руководство всеми делами и планами Соединенных Штатов в области освоения космоса. О передаче Джонсону других функций, затребованных, как говорили, в его меморандуме, речи не было. Не упоминался, конечно, и сам меморандум, хотя объявленное решение президента явно было ответом на него. Непосредственной власти над министерствами, имеющими самое прямое отношение к гражданским правам негров и к контролю за эксплуатацией нефтяных ресурсов США, Линдон Джонсон не получил.

Джон Кеннеди, безусловно, понимал: Джонсону при его властолюбии, мании величия и чудовищной обидчивости нелегко было внутренне примириться с тем, что президентское кресло занимает молодой сенаторзаднескамеечник, еще совсем недавно во многом зависевший от всемогущего лидера демократов в сенате. "Цельте годы своей жизни, – заметил однажды Джон Кеннеди своему специальному помощнику Артуру Шлезингеру, – я не мог добиться рассмотрения какого-нибудь законопроекта до тех пор, пока не шел к Линдону Джонсону, чтобы умолить его дать ход моему законопроекту". Тот же Шлезингер в своей книге "Тысяча дней" пишет также: "Он (Кеннеди. – М. С.) прекрасно сознавал, что вице-президент – темпераментный, колючий и очень обидчивый человек. По словам Тома Уикера (вашингтонский корреспондент "Нью-Йорк тайме". – М.

С.), Кеннеди однажды сказал ему, что сочинить поздравление Джонсону с днем рождения "все равно, что составить государственный документ". Все же, я думаю, у Кеннеди не было сомнений в том, что Джонсон примет его руководство. Больше того, лично ему Джонсон нравился, он ценил его советы по вопросам, связанным с законодательством и работой по связям с общественностью. Кеннеди также был полон решимости, чтобы Джонсон, в качестве вице-президента, пользовался полным уважением, как того и требовал его высокий пост. Он всячески заботился о том, чтобы Джонсона полностью информировали о делах государства, чтобы тот присутствовал на важнейших заседаниях и церемониях. Кеннеди не терпел также, чтобы кто-нибудь из его помощников в Белом доме позволял себе выказывать хоть малейшее пренебрежение к вице-президенту".

Оставляя на совести автора "Тысячи дней" утверждения насчет симпатпй Кеннеди к своему вице-президенту (все известные факты скорей говорят об обратном) и насчет того, что он советовался с ним, можно согласиться: в 1961 и 1962 годах абсолютная корректность (во всяком случае, внешняя)

Кеннеди по отношению к Джонсону действительно имела место. Но значило ли это, что советам Джонсона, даже если у него их спрашивали, следовали?

Насчет этого к началу 1963 года у многих корреспондентов при Белом доме сложилось совершенно иное мнение. Для этого совсем необязательно было досконально знать "кухню" Белого дома. Достаточно было фиксировать факты о несогласии Джонсона с позицией Кеннеди по многим важным вопросам. Было известно, например, что Линдон Джонсон в частных беседах не одобрял ни той осторожности, с котор ой президент наращивал американскую агрессию во Вьетнаме, ни политику в Л атинской Америке (Джонсон считал ее "слишком мягкой"), ни схватку Кеннеди со стальными королями, поднявшими было, без согласования с правительством, цены на сталь (о сути и смысле всех этих расхождений речь еще впереди).

Все действия по проталкиванию законодательной программы Кеннеди в Конгрессе практически шли мимо вицепрезидента, через специального помощника президента по связям с Конгрессом Ларри О'Брайена. Кстати сказать, на этот пост Джонсон пытался было протащить своего человека, все того же Бобби Бейкера, но и это ему не удалось.

О сущности тогдашних советов Джонсона в области внешней политики можно судить, например, по его высказыванию на заседании Национального совета безопасности в зловещие дни карибского ракетного кризиса в октябре 1962 года. Джонсон, как известно, поддержал тогда призывы генералов Пентагона вторгнуться на Кубу, что, в сущности, означало бы прямое столкновение с Советским Союзом. Свою позицию вице-президент мотивировал одним:

"Тогда мы наверняка выиграем следующие выборы".

Короче говоря, в первые два с половиной года своего президентства Кеннеди, так же как это делали почти все его предшественники по отношению к вице-президентам, корректно старался обеспечить Джонсону положенный ему по конституции США почет без власти. Конечно, лично Джонсону нужно было большее, гораздо большее. Но он предпочитал переживать то, что считал обидами, молча.

Позднее биограф Джонсона Теодор Уайт напишет о настроении патрона в то время следующее: "Раздражаясь от бездействия, хотя вся его натура требовала именно действий, сознавая, что он подвергается оскорблениям, действительным и воображаемым, Джонсон прожил три года в состоянии тихой ярости".

К 1963 году Джонсон почти перестал появляться и на заседаниях правительственного кабинета, и на церемониях, приемах и балах в Белом доме.

Отсутствие Джонсона, конечно же, было замечено. Вездесущие журналисты принялись искать объяснений. В начале лета 1963 года на званом ужине в доме одного довольно крупного вашингтонского адвоката я впервые услышал о том, что Кеннеди будто бы намерен отказаться от Джонсона в качестве своего напарника на следующих президентских выборах осенью 1964 года. Мотивировка отказа, как ее тогда излагали, была примерно такой: все равно после позиции, занятой Кеннеди в вопросе о гражданских правах негров [Даже куцая законодательная программа Джона Кеннеди о гражданских правах негров была встречена Конгрессом в штыки и так и не получила одобрения при жизни Кеннеди.], на голоса южных расистов рассчитывать не приходится, поэтому Джонсон в следующей предвыборной кампании будет просто бесполезным грузом.

Слухи эти поначалу не получили даже косвенного подтверждения. Но вот в начале сентября 1963 года вашингтонские газеты раздули историю о махинациях ответственного служащего Конгресса Бобби Бейкера. Собственно говоря, махинации эти не были особенно уж скандальны или нетипичны. В Вашингтоне случались истории куда хлеще, причем с фигурами повиднее. Тем не менее газеты вцепились в Бобби Бейкера мертвой хваткой.

Чем дальше разворачивался этот скандал, тем яснее становились его истинные причины: в нем был замешан... сам вице-президент! Бобби Бейкер с 1955 года занимал пост секретаря демократического большинства в сенате, лидером которого уже тогда был Линдон Джонсон, кстати сказать, и назначивший Бейкера на эту должность.

Бейкер был в числе самых доверенных людей Джонсона. Еще в 1957 году он говорил о Бейкере: "Это человек, который понастоящему служит своей стране, и я считаю его одним из своих самых доверенных, самых преданных и самых компетентных друзей". Бобби Бейкер немало потрудился, чтобы добиться у ряда влиятельных сенаторов поддержки стремления своего шефа стать демократическим кандидатом в президенты в 1960 году. Во время съезда в Лос-Анджелесе Джонсон сказал о нем: "Это моя правая рука. Это – последний человек, с которым я советуюсь вечером, и первый, кого вижу утром". Теперь же, осенью 1963 года, вашингтонские, а вслед за ними и большинство остальных американских газет напирали именно на эту сторону дела близость Бобби Бейкера к Линдону Джонсону и его личным финансовым делам.

Дошлые репортеры вспомнили даже и то, как Бейкер назвал своего новорожденного сына "Линдон Бейнс Джонсон Бейкер". Самого Бейкера в Конгрессе давно окрестили – "маленький Линдон".

Бобби Бейкер поначалу обвинялся только в том, что использовал свою должность в Конгрессе для "бесстыдной торговли влиянием", зарабатывая на этом немалые деньги.

С 1955 по 1963 год при жалованье в 19 600 долларов в год он сумел "сделать" для себя 2 226 000 долларов, не уплатив с этой суммы почти никаких налогов. Основной метод заработков Бейкера в принципе был предельно прост: проталкивая через своих людей и в сенате и в правительстве крупные подряды военным компаниям, секретарь получал за это взятки наличными, а чаще "борзыми щенками", но на американский лад. Так, например, после устройства им одного солидного правительственного заказа для корпорации "Норе Америкэн Авиэйпш" Бейкер получил для своей торговой фирмы (оформленной на подставное лицо) исключительное право продавать через автоматы фасованные завтраки, кофе, сандвичи и прохладительные напитки на многочисленных заводах корпорации.

Именно из-за этой сделки и возник скандал, ибо Бейкер, как выяснилось, вначале собирался разделить полученное право с неким вашингтонским дельцом Хиллом, но потом передумал, забрав себе весь куш. Разъяренный Хилл подал на Бейкера в суд и начал рассказывать все, что знал о махинациях бывшего компаньона. А знал он немало, и вот уже к октябрю 1963 года газеты заговорили о том, что Бейкер был тем самым человеком, который, под руководством Линдона Джонсона, бесконтрольно распоряжался крупными суммами индивидуальных пожертвований, сделанных в период предвыборной кампании 1960 года. Эти пожертвования вносились наличными. Хилл, приведя имена свидетелей, утверждал: деньги эти в значительной мере шли отнюдь не на предвыборные цели.

"Делом Бейкера" сразу же заинтересовались соответствующие ведомства. В расследование активно включилось министерство юстиции США, причем, как об этом стало известно уже после убийства президента, министр юстиции Роберт Кеннеди отдал приказ использовать электронную технику подслушивания, с тем чтобы определить, какое отношение к финансовым махинациям Бобби Бейкера имеет Джонсон.

Сам Линдон Джонсон в дни, когда вашингтонские газеты "Ивнинг стар" и "Дейли ньюс" напечатали первые скандальные сообщения о Бобби Бейкере, находился в Западной Европе. Узнав об этом, вице-президент немедленно сократил (хотя поездка и без того уже подходила к концу) программу своего визита и вернулся в Вашингтон. Американские корреспонденты, сопровождавшие его в этой поездке, утверждали: спешка была вызвана именно разворачивавшимся скандалом.

В Вашингтоне один из братьев Кеннеди (кто именно – точно не установлено) коротко информировал Линдона Джонсона, что ФБР проведет полное расследование дела Бейкера. При этом у вице-президента даже не спросили о его отношении к такому расследованию. Сообщили и все.

Позднее президент Кеннеди на своей очередной прессконференции пообещал: нация узнает "всю правду о Бобби Бейкере". С каждым новым сообщением печати на эту тему Линдону Джонсону наносился катастрофически непоправимый политический ущерб. 8 ноября 1963 года журнал "Лайф" напечатал подробную статью о скандале. На одной половине журнального разворота были опубликованы фотографии двух замешанных в скандале любовниц Бейкера, на другой (во всю страницу) Линдон Джонсон в обнимку с Бобби Бейкером.

Несмотря на все это, Джонсон не сделал ни одного публичного заявления по поводу скандала. Вице-президент предпочел отмалчиваться, справедливо побаиваясь, что любое его высказывание лишь подольет масла в огонь.

– Не могу понять этого молчания, – говорил мне в те дни американский коллега по Белому дому. – На что Джонсон надеется?..

Разговоры о том, что Кеннеди намерены "выбросить Линдона на мусорную свалку", возобновились с новой силой. Теперь уже в их достоверности почти никто не сомневался. Одно лишь президентское обещание "всей правды" о Бобби Бейкере говорило о многом. Угроза непоправимой политической компрометации вплотную приблизилась к Линдону Джонсону. Однако вице-президент продолжал игнорировать скандал. И снова корреспонденты терзались в догадках: "В чем тут дело?".

31 октября 1963 года на очередной пресс-конференции президента ему был задан прямой вопрос: хочет ли он, чтобы Джонсон вновь выставил свою кандидатуру на пост вице-президента и будет ли его кандидатура в таком случае включена на предстоящем в следующем году съезде партии в список для голосования?

Кеннеди ответил на оба эти вопроса положительно. Но все же так, что не связал себе рук этими ответами. Президенту не поверили: ведь вскоре после пресс-конференции "дело Бобби Бейкера" начало обрастать новыми, уже открыто угрожающими репутации Джонсона деталями. В общем, создавалось впечатление, что братья Кеннеди вели дело к тому, чтобы Джонсон, под нажимом обстоятельств, сам отказался от выставления своей кандидатуры на следующий срок. Это впечатление подтвердилось, когда в феврале 1968 года в Америке вышла книга многолетнего личного секретаря Джона Кеннеди Эвелин Линкольн. В ней автор сообщала: за три дня до смерти президента, 19 ноября 1963 года, она сама спросила у него напрямик: "Кого вы намечаете своим напарником на выборах?"

Кеннеди, писала далее Линкольн, "посмотрел прямо перед собой и без колебаний ответил: "Сейчас я думаю о губернаторе штата Северная Каролина Терри Сэнфорде.

Во всяком случае, это будет не Линдон".

Правда, против такой версии возразил Роберт Кеннеди.

Сразу после выхода книги Эвелин Линкольн он опубликовал следующее заявление: "Я лишь несколько дней назад узнал, что госпожа Линкольн издает еще одну книгу о президенте Кеннеди. Я знаю о ее содержании лишь то, что опубликовано в отчетах сегодняшних газет.

В 1963 году я неоднократно обсуждал проблемы предстоящей избирательной кампании с президентом Кеннеди, и я хорошо знал его планы в связи с этим.

Мы ни разу не говорили ни о каких изменениях в списке кандидатов.

Было всегда ясно, что Линдон Джонсон будет кандидатом на пост вице-президента. Президент Кеннеди ценил его и приветствовал его поддержку и помощь и не собирался заменять его в списке кандидатов".

Однако этому опровержению тоже не очень-то поверили, как не поверили в октябре 1963 года и крайне осторожным словам президента о намерении выдвинуть Линдона Джонсона. Опровержение Роберта Кеннеди поняли как тактический маневр с целью избежать обвинений в том, что он, во-первых, вызывает раскол в демократической партии накануне очередных выборов, и, во-вторых, использует гибель брата в собственных целях. Ведь книга Эвелин Линкольн вышла в свет в феврале-марте 1968 года, когда Роберт Кеннеди и Линдон Джонсон вели сложный закулисный бой за пост кандидата демократов в президенты. Роберту Кеннеди Эвелин Линкольн отвечать не стала.

"Опровержение" Роберта Кеннеди поспешил подкрепить и бывший помощник убитого президента Теодор Соренсен.

Ему Эвелин Линкольн ответила: "Я уверена, что Тед Соренсен знает многое, чего я не знаю, и я уверена, что мне известно многое, что неизвестно ему".

В пользу правоты Эвелин Линкольн очень весомо свидетельствовал такой факт, почему-то "забытый" Робертом Кеннеди и Тедом Соренсеном.

12 ноября 1963 года, т. е. за неделю до приведенного Эвелин Линкольн в ее книге разговора насчет Джонсона, президент Кеннеди собрал первое совещание по вопросам, связанным с предвыборной кампанией 1964 года. Много внимания на совещании было уделено Югу, и в частности Техасу. Среди узкого круга особо доверенных лиц Кеннеди на совещании присутствовали и Роберт Кеннеди, и Тед Соренсен. Но на нем не было ни Линдона Джонсона, ии его людей. И этот факт, почти немедленно ставший известным корреспондентам при Белом доме, стал последним доводом, убедившим многих в том, что братья Кеннеди действительно хотят "выбросить Джонсона".

Сам Джонсон, безусловно, давно уже знал о подобных намерениях. Он просто не мог не видеть, что к концу третьего года правления Кеннеди дела складывались так, что вся дальнейшая политическая карьера вице-президента оказалась под угрозой, самой большой и самой серьезной из всех, с которыми когда-либо сталкивался в своей жизни он, "великий сын Техаса", унаследовавший право называться так после смерти "мистера Нефти" – Сэма Рейберна.

Кроме этой угрозы существовала еще одна. Речь шла о весьма возможном лишении Джонсона власти... в его родном Техасе...

Политическая машина демократов в Техасе давно уже раздиралась внутренними противоречиями, и в этом отношении положение там очень походило на то, что происходило в 1959 и 1960 годах с демократической партийной машиной в штате Нью-Йорк [Партийный аппарат штата Нью-Йорк, которым, как считалось, бесконтрольно заправляли боссы гангстерского пошиба Кармин де Сапио и Майкл Прендергаст, на самом деле был расколот междоусобицами по местным вопросам на несколько враждующих групп, и боссы к весне шестидесятого года фактически безраздельно контролировали только несколько районов самого Нью-Йорка. Это не ускользнуло от внимания, братьев Кеннеди. Их политические союзники под руководством самого главы клана – старого Джозефа Кеннеди начали потихоньку устанавливать связи с руководителями демократических партийных машин нью-йоркских графств и разными посулами, обещаниями, а где нужно подкупами и угрозами разоблачений и скандалов старались сводить воедино враждующие группки нью-йоркских демократов. В итоге де Сапио и Прендергаст незадолго до съезда в Лос-Анджелесе неожиданно для себя оказались перед выбором, выступить против Кеннеди и показать, что они фактически утратили контроль над партийной машиной, или же сохранить честь мундира и видимость власти, обещав поддержку Кеннеди. Боссы, хоть и были разъярены случившимся и при любых других обстоятельствах не собирались поддерживать Кеннеди, вынужденно капитулировали. "Эти братья-взломщики украли у нас штат", жаловался Прендергаст близким друзьям.]. Недовольство всевластием "людей большой нефти" – Джонсона и его правой руки Коннели, избранного в 1962 году губернатором штата Техас и покинувшего ради этой должности пост военноморского министра в правительстве Кеннеди, росло среди тех, кого американская пресса называла "либеральными" демократами. К ним причислялись руководители демократических партийных аппаратов в негритянских общинах Техаса, кстати сказать, наиболее политически активных из всех негритянских общин американского Юга. Сюда же входили и руководители техасских профсоюзов, мелкие бизнесмены. Становой хребет этой группировки составляли владельцы небольших и средних нефтедобывающих компаний, которые притеснялись нефтяными гигантами Техаса и других районов США. На выборах в Конгресс в 1956 году сенатором от штата Техас стал Ральф Ярборо, сумевший обеспечить себе поддержку всех этих недовольных и победить, вопреки желаниям всемогущих Джонсона и Коннели.

Для политической характеристики Ярборо достаточно указать, что он был тем единственным представителем Техаса на съезде в Лос-Анджелесе, который, вопреки всем остальным техасцам и, конечно, вопреки Джонсону, голосовал на съезде за выдвижение кандидатом в президенты Джона Кеннеди. Последующие три года показали, что сенатор Ярборо пользовался неизменной поддержкой и вниманием со стороны Кеннеди.

К осени 1963 года у сенатора Ярборо было немало оснований считать, что в результате предпринятой им активной кампании по сплочению низовых организаций демократов в Техасе он и его сторонники на предстоящем в 1964 году съезде техасских демократов возьмут в свои руки контроль над партийной машиной штата, вырвав ее из рук Джонсона и Коннели. В 1964 году Ярборо намеревался при скрытой поддержке Кеннеди выставить свою кандидатуру на выборах губернатора штата Техас против Коннели, которого он едва не победил уже в 1962 году. 22 ноября 1963 года техасская газета "Хьюстон кроникл", редактором и владельцем которой был сторонник Кеннеди, опубликовала результаты проведенного ее репортерами широкого опроса, который показал, что пятьдесят семь процентов техасских избирателей высказались за кандидатуру Ральфа Ярборо.

Линд он Джонсон, наверняка знавший об интригах Ярборо, конечно же, не мог не видеть, чем это грозило ему лично. Не мог он не помнить и того, что произошло в 1959 – 1960 годах среди демократов в штате Нью-Йорк.

Что касается братьев Кеннеди, то они в своих партийных интригах в Техасе жестоко просчитались: недоучли волю к сопротивлению тамошних "великих сыновей" и их крестных отцов – нефтяных королей.

Года два спустя после убийства Кеннеди за океаном начали открыто сравнивать Линдона Джонсона и его супругу леди Бэрд с шекспировским семейством Макбет.

Некий сенатор, представлявший в Конгрессе один из штатов восточного побережья страны, даже позволил себе сказать главному вашингтонскому корреспонденту американского журнала "Нэйшн" Роберту Шериллу: "Конечно, миссис Джонсон не слишком напоминает мне леди Макбет.

Но сравнение закономерно. Макбет до безумия обожал власть. Джонсон тоже обожает ее до безумия". Фамилию сенатора Шерилл не назвал.

Странная вещь! При всем обилии появившейся в Америке литературы об убийстве в Далласе совершенно нет сведений о том, как тогдашний вице-президент пытался бороться за сохранение своей политической власти и спасение от компрометации и что конкретно он для этого предпринимал. Ни сам Джонсон, ни кто-нибудь из его людей об этом еще не сказали ни слова...

Ну что ж, теперь остается лишь вспомнить, кто именно добился согласия Кеннеди на поездку в Техас, когда возник этот вопрос и как сам президент относился к такой поездке.

4 октября 1963 года (дело Бобби Бейкера уже месяц гремело в газетах) губернатор Техаса Джон Коннели поставил перед Белым домом вопрос о необходимости политической поездки Джона Кеннеди и Джонсона в Техас для того, чтобы "примирить перед надвигающимися выборами враждующие фракции местных демократов". Кеннеди вначале не дал согласия на поездку, объяснив, что будет гораздо лучше, если этим займется один Линдон Джонсон – глава демократической партийной машины в штате Техас.

Ссылался Кеннеди и на загруженность более важными государственными делами.

Тогда предложение Коннели поддержал Линдон Джонсон, который беседовал с Джоном Кеннеди наедине. Позднее Джонсон, тщательно взвешивая каждое свое слово, признал, что они с Кеннеди действительно "обсуждали политическую ситуацию в Техасе". После разговора с Джонсоном Кеннеди согласился на поездку. Но это решение не уменьшило его нежелания ехать, о чем он прямо говорил своему помощнику по вопросам печати Пьеру Сэлинджеру ("Хотел бы я не ехать в Техас") и министру финансов Дугласу Диллону, отправлявшемуся в это же время в Японию ("Хотел бы я поменяться с вами местами, Дуглас").

Таковы факты. Не слишком трудно понять, что первоначальный отказ президента от поездки в Техас был продиктован уже определившимся его отношением и к Джонсону, и к Техасу. Поскольку Кеннеди решил, что Джонсон не будет его напарником на следующих выборах и полагал, что из-за своей позиции по негритянскому вопросу он все равно уже потерял голоса белых расистов Юга, то какой ему был смысл ехать в Техас? К тому же цель этой поездки, задуманной и организованной Джонсоном и Коннели, сводилась к одной задаче – укрепить их политический авторитет в штате за счет ущемления позиции соперника – сенатора Ярборо, которого Кеннеди, судя по всему, поддерживал.

Тем не менее после разговора с Джонсоном Кеннеди все же согласился на поездку. Может быть, потому, что отказать Джонсону означало откровенно отказаться от Джонсона? Но именно этого президент пока не хотел демонстрировать, так как из всех методов борьбы братья Кеннеди предпочитали "двойную игру". Из двух участников разговора одного нет в живых. Что касается второго, то, какова бы его версия ни была, скажем прямо: ни Америка, ни мир не поверят ему на слово, если даже Джонсон когда-нибудь и решится подробно заговорить о своей беседе с Джоном Кеннеди по поводу поездки в Техас.

Этот вывод содержится в журнальной публикации моей работы ("Аврора", 1969, NoNo 1 – 5). В начале ноября 1971 года Линдон Джонсон опубликовал свои мемуары – шестьсот страниц убористого текста под заголовком "С командных высот" (явный намек на то, что ему, как президенту, виднее, чем прочим смертным, где правда). Прочитав эти мемуары, я убедился: Джонсон так и не решился заговорить подробно. Вот как, например, объяснил экспрезидент причины поездки Джона Кеннеди в Техас:

"Очень много написано и пишется о цели той роковой поездки в Техас.

Очень многое из написанного неверно.

Президент Кеннеди отправился в Техас для сбора денег в предвыборный фонд демократической партии и для того, чтобы проложить путь к победе демократов в Техасе на выборах 1964 года. Поездка эта была президентской политикой в самом чистом виде, ибо являлась первым усилием в кампании президентских выборов 1964 года. И она проходила прекрасно".

Вот и все, что счел возможным рассказать Джонсон на эту тему.

"Неоткровенные мемуары Линдона" – под таким заголовком опубликовал рецензию на воспоминания экс-президента "Тайм", один из двух ведущих американских еженедельников. Что ж, такая оценка, на мой взгляд, вполне заслужена: Джонсон сообщил одни банальности.

Ведь никто и не сомневался, что поездка Кеннеди в Техас была вызвана предвыборными соображениями. Однако, какими именно? Линдон Джонсон ни словом не обмолвился о роли, отведенной братьями Кеннеди в Техасе сенатору Ярборо. Не рискнул экс-президент и опубликовать любую, но собственную версию своего разговора с Джоном Кеннеди, после которого президент согласился отправиться в Техас. Единственно, на что он отважился, – это в общих словах и без всяких доказательств заявить: многое из написанного о целях роковой поездки – неправда.

Такая смесь косноязычия с самоуверенностью обитателя "командных высот", которому, мол, все обязаны верить на слово, и была одной из причин того, что тот же "Тайм" призвал Джонсона написать еще одни – настоящие воспоминания. "Такая книга, – добавлял журнал, – пока что закупорена внутри экс-президента и задача в том, как ее оттуда вытянуть".

Да, в конечном счете тайна Далласа была бы разгадана больше чем наполовину, если бы мир узнал, с какими действительными целями тогдашний вице-президент США Джонсон добивался поездки президента Кеннеди в Техас и, в частности, в Даллас...

После того, .как мы познакомились с теми серьезными политическими осложнениями, которые навалились к октябрю 1963 года на Линдона Джонсона, разве не ясно, что от них вице-президент мог освободиться только при помощи чуда или несчастья? Но чудес, как известно, на свете не бывает.

Несчастья же случаются. Как гласит техасская поговорка: "Что одному бифштекс, другому – яд...".

В конце 1969 года молчание на эту щекотливую тему было нарушено.

Правда, не самим Джонсоном, а его младшим братом, уже упоминавшимся нами Сэмом Хьюстоном Джонсоном. "Мой брат Линдон" – так называется опубликованная им книга воспоминаний. В ней рассказан такой эпизод, важность которого для нашего повествования заставляет меня прямо процитировать это место из книги Сэма Хьюстона Джонсона.

На третий или четвертый день после убийства в Далласе (Джонсон-младший почему-то не уточняет даты), когда Сэм Хьюстон находился (чтобы избавиться от своры докучливых репортеров) в техасском городе Сан-Антонио, точнее в тамошнем мотеле "Эль-Тропикана", его вызвал по телефону Линдон, уже ставший президентом США.

Однако первый разговор не состоялся – президент должен был срочно с кем-то совещаться и Сэма Хьюстона попросили никуда не отлучаться и ждать нового телефонного вызова. Такой вызов последовал только через два часа.

"Извини, что заставил ждать, – сказал президент. – Тут у меня было срочное совещание с Раском и Макнамарой, так что я уж решил позвонить тебе, KOI да освобожусь и вернусь домой.

– Я думаю, ты сейчас очень занят, – сказал я.

– Никогда еще не был так занят, – ответил он. – Но я ждал этого разговора, чтобы сказать тебе, как глубоко я ценю все, что ты сделал для меня в жизни, Сэм Хьюстон.

Ведь, если бы не ты и твоя помощь, я не был бы тем, кем стал.

– Но, Линдон, я же не имел никакого отношения к Освальду...

Линдон ахнул, начал быстро бормотать что-то совсем неразборчивое и, наконец, взорвался. Боже ты мой, как он взорвался! Никогда еще я не видел его таким разъяренным.

– Будь ты проклят, Сэм! – орал он в трубку. – Что это за чертовщину ты бормочешь? Я специально вернулся домой, чтобы отсюда серьезно поговорить с тобой, а ты мне подбрасываешь сволочные, ужасные и глупые шуточки вроде этой. Ты всегда отпускаешь свои вшивые гадкие шутки по всякому поводу...

Он продолжал орать еще минут двадцать, распаляясь все больше и больше.

Я так и ждал, что он в конце концов швырнет трубку. Но он не сделал этого.

Под конец разговора он сказал усталым и каким-то отчаявшимся голосом:

"Я позвоню тебе как-нибудь в другой раз".

Линдон Джонсон больше никогда не касался в беседах с братом этого их разговора...

4.

ОСВАЛЬД, РУБИ И ДРУГИЕ

Это событие произошло на третий день нового 1967 года.

Самая первая телеграмма ТАСС о нем, как и положено в солидном телеграфном агентстве, была предельно краткой.

Вот она: "Нью-Йорк, 3 января (ТАСС). Джек Руби, застреливший Ли Харви Освальда, обвиненного в убийстве президента Кеннеди, скончался сегодня (в 16.30 по Гринвичу) от рака в Далласе. Об этом сообщила администрация Парклендского госпиталя, где Руби находился на лечении".

Сообщение американского агентства Ассошиэйтед Пресс отличалось легковесностью и, пожалуй, не очень-то уместным оптимизмом. Вот оно:

"Нью-Йорк. Корреспондентка АП Пегги Симпсон передает из Далласа:

Утром 3 января Джек Руби проснулся веселым и голодным. Через несколько часов из-за большого тромба у него нарушилось дыхание и он скончался.

Официальной причиной смерти, последовавшей в 10 час. 30 мин.

утра (но местному времени), явилось "расстройство дыхания". Один из присутствовавших при вскрытии сказал, что образовавшийся в ноге Руби тромб закупорил артерию, а затем оторвался и попал в легкое.

Вечером 2 января Руби стало трудно дышать и его поместили в кислородную палатку. Ему стало лучше и он спокойно заснул. Утром 3 января Руби "был веселым", принял душ и заказал на завтрак яйца, сказал д-р Юджин Френкел.