Текст книги "Учитель [СИ]"

Автор книги: Михаил Рагимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Хватит, я просто тяну время. Страшно делать анализ, болезнь может оказаться опасной не только для людей. Но деваться некуда. Других биохимических лабораторий тут нет. В конце концов, знахарка, маленькая человеческая женщина, уже скоро сутки движется навстречу своей смерти, чтобы попытаться хоть кому-то помочь. А молодой здоровый йети стоит и колеблется! Ныряю в избушку. Там горит лучинка. Девочка не спит. Сидит на лавке, привалившись спиной к стене, и тяжело дышит.

– Мне нужна твоя кровь. Одна капля.

– Возьми, – голос хриплый, рука поднимается с трудом. Похоже, надо спешить.

Беру пробу. Анализ. Это понятно. Это тоже. Отличие… нет, это природное, не случайно у нее ментальные способности… Вот! Так просто? Рассчитать дозу и всё? Нет, не всё. Изучить паразита. Воздействие на организм. Возможные мутации. Смогут ли они противостоять лекарству? Нет, не могут. Теперь всё.

Протыкаю вену и прикладываю к губам девочки.

– Пей. Три глотка. Можно больше. Это лекарство.

Она с трудом глотает. Второй глоток идет уже легче. Третий… Молодец. Все, сейчас надо спать. Помогаю ей лечь на лавку.

Теперь сбегать в поселок, дать всем лекарство. Вернуться за своими… А ну-ка, Йети, притормози на повороте. В поселок бежать пять часов. Обратно столько же. Там… Двести человек по минуте… почти четыре часа… Четырнадцать часов минимум. Весь день дети одни. Всего в пятнадцати милях от дороги. Не годится, им надо уходить утром. Куда? Подожди… Вот.

Беру еще одну пробу крови у спящей девочки. Та что-то невнятно бормочет. Уже здорова, осталось только выспаться.

Вылезаю из избы и лечу к нашему лагерю.

Юшман по-прежнему у костра. Объясняю ему обстановку и план.

– Не Тикшу, – говорит он. – Арту.

Соглашаюсь. Бужу Арту. Еще одно объяснение. Сажаю девочку на плечи и к избе. Опускаю на землю, она исчезает в избе, а я беру курс на север.

Нельзя терять время. Надо добежать до поселка и дать всем лекарство.

Стоп! Двести человек! По три глотка минимум! Мне просто не хватит крови!!!

Нет, я не останавливаюсь. Я бегу дальше. В планах ничего не меняется. Утром Юшман и Тикша поведут караван до избушки. Там заберут девочек, и пойдут в поселок. Усма их доведет. Болезнь не страшна никому из них. Запасов пищи для Талы до поселка хватит, остальным – тем более. Поселок их примет. Должен принять, независимо ни от чего. Особенно, если я сумею спасти большинство. Моей крови хватит на двести человек. Просто не факт, что останется достаточно для жизнедеятельности. На бегу ловлю какую-то птицу и съедаю вместе с костями и перьями. Чем откормленнее я буду, тем полнокровнее. В общем, караван примут. И прикроют от поисков Бертайма. Дети вырастут не королями, а лесными охотниками. По мне, так охотником жить намного лучше.

А если выделять неполную дозу? Не вариант, болезнь приостановится на день, а потом дозу придется даже увеличивать. Тем более, не хватит. А если часть полностью, а часть на поддержание? В голове проносятся формулы воздействия разных доз, в зависимости от стадии болезни, вариантов распределения максимальной порции лекарства между больными. Максимальной без летального исхода для меня. Ничего хорошего высчитать не могу. Если только подобрать местные заменители. Материнское молоко? Дети держатся дольше. И чем младше, тем лучше, это следует из их биохимии. Точный состав молока я не знаю, но Тале не хватало совсем других веществ. Что еще? Нужные вещества могут быть в растениях. Вполне. Если подобрать примерно такой состав… Формулы выстраиваются в стройные цепочки… Да, дозу крови удастся уменьшить втрое. Тогда точно хватит. Только в каких растениях есть нужные инградиенты? Можно поискать. Покушать по дороге травку… А пока вот этого зверька. Бедолага даже пикнуть не успел…

Через час бега засекаю ауру человека. Знахарка. Недалеко она ушла. Хоть я и бегу сильно быстрее, чем обычно, но всё же… Э, так она больна. Быстро считаю в уме… ее встреча с Усмой… инкубационный период… Какой у нее возраст? Емурлук! Если больше двадцати пяти, надо очень торопиться. Взвинчиваю темп, хотя казалось больше некуда. Сорок миль пролетаю за час! Женщина лежит на земле лицом вниз. Кисти рук серые. Сплошняком. Думаю всё тело так же. Ей осталось минут десять. Лишь бы могла глотать. Переворачиваю ее на спину, разжимаю зубы и лью в рот кровь. Не глотает. Вообще никакой реакции. Зажать ей нос, и вдуть воздух в рот? Кровь проскочит внутрь: в пищевод, в трахею – неважно, главное – а организм… Вряд ли получится, но… Взгляд падает на раскрытую сумку знахарки, что валяется рядом. Что??? Я не верю своим глазам. Вытаскиваю приспособление. Кусок кишки какого-то животного. В конец вставлена игла. Грубая, кустарной ковки, но самая настоящая хирургическая игла. На втором конце расширение. Может это был когда-то желудок, может – другая кишка, потолще. Неважно! У меня в руках простейшая капельница! Прямо в кровь? Рискованно… Лучше… Действую с максимальной скоростью. Миг – выдергиваю иглу, фиксирую знахарку в сидячем положении и пихаю конец кишки в пишевод. Она достаточно жесткая, не сомнется. А если и поцарапает что, сейчас не до жира. Уходит сантиметров на двадцать. Достаточно. Еще миг – и моя кровь течет в капельницу и проскальзывает по катетеру. Пошла. Вливаю две дозы. Этого точно хватит. Аккуратно сворачиваю прибор. Теперь подождем. Знахарка мне очень нужна. Ее знания местных травок – мой единственный шанс выжить.

Серость постепенно сползает с лица женщины. Дыхание выравнивается. Пока я рассматриваю ее. Лет двадцать пять. По меркам людей – самая зрелость. Достаточно миловидна по их понятиям. Никаких телесных отклонений не вижу. Что заставило ее уйти в леса? Наконец, она открывает глаза.

– Я жива? – в голосе сквозит удивление. – Почему?

– Ты хотела умереть? Тогда извини.

Она поворачивает голову. Мой вид не производит на нее никакого впечатления.

– Уже хотела. Это ты меня спас? Но как?

– Я умею лечить эту болезнь. Теперь умею.

– Кто ты?

– Йети.

– Это мне ничего не говорит.

– Это моё имя. А кто я? Разумное существо. Единственное, кроме людей, в вашем мире. Тебе есть разница?

– Наверное, нет. Но… Усма! – знахарка пытается вскочить. Не даю ей этого сделать. Рано. – Она же больна! И идет в Арвинт! Она несет смерть!

– Усма здорова. Она спит в твоей избушке. Утром пойдет обратно. В Арвинте бертаймцы.

– А куда идешь ты?

– Туда же, куда и ты. В поселок. Там больные.

– Как ты меня вылечил?

– Своей кровью. – показываю прибор. – Шесть глотков. Но ты не глотала, пришлось вот этим, – показываю изуродованный прибор.

– В жилу? Нет, похоже в желудок. Интересно, никогда не думала о таком использовании. Твоя кровь убивает Серую Смерть? Ей что, можно лечить всё?

– Не знаю. Пока я не встречу новую болезнь, я не могу подобрать под нее лекарство.

– А как подобрать?

– Засунуть заразу в рот. Например, кровь больного. Анализ делается автоматически.

– Но… это же смерть!

– Необязательно. Большинство болезней мне не опасны.

– Но ты каждый раз рискуешь жизнью.

– А ты?

– Что я?

– Зачем ты пошла в поселок? У тебя не было ни одного шанса. Даже, если бы Усма была здорова.

– Может, удалось бы кого-то спасти…

– И ты говоришь меня про риск? По-моему, ты уже можешь встать.

Она поднимается.

– Куда пойдем?

– В поселок. Надо лечить.

– Всё равно не успеем. Туда еще день пути.

– Час. Я понесу тебя. Нужно подобрать дополнительные ингредиенты. Моей крови не хватит на всех. – вижу, что женщина не понимает и добавляю. – Двести человек – слишком много.

– Какие двести человек? – спрашивает она, – Арта ушла позавчера вечером. Две ночи и день. Они уже все умерли. Болезнь развивается слишком быстро.

Великий Йохад! Как же я не сообразил! Расчет выскакивает мгновенно.

– Быстро! Садись на спину! Дети еще живы!

Она подхватывает сумку. Дальнейший разговор уже на бегу. Объясняю ей особенности этой болезни. Наконец спрашиваю имя. Нохра. Ну хоть знаю, как обращаться. Мы врываемся в поселок. Носимся по домам, пытаясь успеть ко всем. И успеваем. Из тех пятидесяти, что были живы к нашему приходу, никто не умирает. Пятьдесят из двухсот. Никого старше девяти лет…

Приваливаюсь спиной к стене дома. Уже не ночь, но света пока мало. Вставать никакого желания. Даже пошевелиться нет сил. Кружится голова. Страшно болит рука. Нохра достает из сумки какие-то приспособления и пытается сшить мне артерию. Пришлось опять ее вскрывать: семь младенцев! Вирус их не брал, они были элементарно голодны. Теперь артерия отказывается зарастать, кровь всё сочится и сочится. А ее и так мало. Сколько я отдал? Четверть, треть? Больше, почти половину. Половина всей своей крови! Еще несколько человек – и мне не оклематься. У Нохры, наконец, получается, кровь перестает идти, зато в стенках сосуда нити из чужеродного материала. Неважно, когда восстановлюсь, вскрою и удалю лишнее.

Надо поесть. Очень надо. Поесть и выспаться… Только в поселке плохо с едой. В последнее время охота не шла. Съестного просто нет. Есть пара коз, но их трогать нельзя. Это молоко для детей. Другого быстро не найти… Может, плюнуть на все их условности и сожрать труп любой жертвы болезни? Сто пятьдесят тел, мне хватит одного. В отличие от людей, у нас нет никакого особого отношения к телам. Пока жив – разумен, умер – кусок мяса. Нет никаких ритуалов похорон. Смерть слишком редка, чтобы они могли зародиться. Нельзя, у местных другое отношение к своим мертвым. Не поймут. Не стоит казаться им страшнее, чем я есть на самом деле. Надо пойти и добыть пищу. Пытаюсь сканировать местность. Бесполезно. Дальность в пределах мили. Естественно, никакой добычи не видно. Хоть грызунов из подполья выковыривай. Сотни две хватит…

Видимо придется охотиться, как на соревнованиях, без применения ментальных способностей. Вот уж никогда не увлекался спортивной охотой… Или подождать? Организм частично восстановится из внутренних резервов, ментальные способности частично вернутся… Рискованно, слишком сильное истощение…

От ворот раздается громкий лай. Крупный, сильный пес бежит по двору. Надо же, прозевал! Неважно. Это еда. Сама пришла. Подманить поближе, на один прыжок меня хватит, а вот долго за ним гоняться не хочется, нет сил. Перекатываюсь на корточки. Пес отпрыгивает метров на пять. Замираю. Жду. Нохра касается меня рукой.

– Ты хочешь его съесть?

– Да.

– Погоди. Вокруг поселка нет других людей?

– Не знаю. Я сейчас не могу сканировать.

– Это пастушья порода. Очень преданная хозяину. И очень умная. Эти псы не оставляют хозяина без его приказа. Он зовет за собой, скорее всего, послан за помощью.

Она подходит к псу. Тот и не думает убегать: хватает женщину за одежду и тянет в сторону ворот. На боку зверя глубокая рваная рана.

– Я схожу с ним, – говорит знахарка.

– Пойдем вместе. С твоей скоростью я смогу. А это, – выпускаю когти на правой руке, – может пригодиться.

Идем с полчаса. Чувство времени тоже немного буксует. Пес совершенно меня не боится. Животные прекрасно знают, кто и когда их собирается кушать. Сейчас он сосредоточенно тянет нас вперед. Нохра почти бежит. Меня ее темп устраивает. Даже становится немного легче.

Выходим на небольшую полянку. На краю, прислонившись спиной к дереву, сидит человек. Молодой, крепкий мужчина. Хорошо скроенная кожаная одежда, удобная даже на вид обувь. В руках лук с наложенной стрелой. У куртки оторван правый рукав. В штанах огромная прореха на левом бедре. Под прорехой нехорошего вида рана. Хуже, чем у его собаки, мясо вырвано до кости. На полянке лежат три трупа. Звери, похожие на собак, но немного другие. Чуть мельче, но всё равно крупные, поджарые, составленные из одних мышц. «Волки, – всплывает в голове, – дикие родственники собак». Из головы одного из волков торчит топор. Им же убит и второй хищник. А вот самый крупный прикончен зубами. Собачья работа. Хорошо, что я не съел этого пса, он не заслужил такой участи.

При нашем появлении глаза мужчины округляются. Руки вскидываются, с лука срывается стрела. Ловлю ее и кидаю обратно. Я, конечно, не в лучшей форме, но и ты, парень, тоже. Натянуть лук уже толком не можешь. Стрела втыкается в дерево в метре над его головой.

Нохра бросается к раненому, на ходу открывая свою сумку. Его глаза округляются еще больше.

– Ты?

– Потом, – бросает она. А нож уже режет штанину, полностью оголяя рану…

Но я уже не слежу за этим. В ближайший час он не умрет. И пес тоже. А я ем. Пожираю труп убитого собакой волка. Отрываю огромные куски от грудины, откусываю передние лапы, раскалываю череп и высасываю мозг. Через пять минут от волка остаются только расщепленные кости и ошметки шкуры. Принимаюсь за второго. Немного аккуратнее, предварительно сдернув с него шкуру, людям может пригодиться. Моим людям. Третьего ем уже аккуратно, без большого аппетита. Но ем. Физически ощущаю, как появляется в сосудах кровь, как наливается силой тело. Пытаюсь сканировать. Двадцать миль! В поселке всё спокойно. Караван, естественно, вне зоны. Хорошо. Что там с раненым? Без сознания. Нохра шьет ему рану на ноге. Подхожу, стираю кровь с раны. Пробую. Болен? Непонятно. Возбудитель в крови есть, но… Еще инкубационный период? Тогда надо выяснить, где он заразился. Или… Да, похоже, он переболел и умудрился выжить, но лучше подстраховаться.

– У тебя осталась моя кровь? – спрашиваю Нохру.

– Немного, – она достает бутылочку, которой кормила младенцев.

– Нет, эту только самым маленьким. – разницу я ей уже объяснял.

Открываю ему рот и капаю туда несколько капель из вены. Должно хватить. Теперь отнести его в поселок и поспать. Часа через три должен быть в норме, хотя до полного восстановления, конечно, еще далеко.

Нохра, наконец, заканчивает с шитьем. Беру человека на руки, и идем к поселку. Знахарка несет его вещи, пес тащится сзади. Похоже, сил у зверя осталось немного, он тоже ранен. Но давать свою кровь собаке я не собираюсь: это он моя добыча, а не я его.

В поселке укладываем раненого в ближнем к воротам доме. Нохра остается с ним. Дети пока спят. Все полсотни. Лечение лечением, а отдыхать им надо. Что с ними делать, когда они проснутся? Большая проблема.

И еще одна. Надо сжечь трупы. И с точки зрения дезинфекции хорошо, и их обрядам соответствует. Но их слишком много. Какой нужен костер на полторы сотни тел? Дров придется наломать немеряно. Ладно, три часа всё это ждет. Вылезаю за ворота и укладываюсь на травке. Спать…

Через три часа просыпаюсь. Что изменилось? Ничего. Иду к избе с раненым. Еще на подходе слышу разговор, всё-таки мой слух получше человеческого.

– Ты вернулся? Насовсем?

– Да. Если ты меня примешь. Если простишь!

– Дурачок… О, Небеса, ты вернулся!

Вот как интересно дела поворачиваются… Неплохо. А разговор продолжается совсем в другом направлении.

– Этот зверь? Кто это? Никогда таких не видел. Как он жрал волков! Ужас! Поймал стрелу. Я думал, доест волков за нас примется! Он что, тебя слушается?

– Скорее, я его. Это не зверь. Он разумен. Разумнее людей. Он спас меня. Всех спас. Еще Арвинт. Невозможно сосчитать, скольких он спас. – Нохра делает паузу. – Здесь была Серая Смерть…. Усма побежала за помощью в Арвинт…. – голос Нохры становится прерывистым, как будто она заново переживает последние сутки, – больная… Нет, она не знала… Я встретилась с ней и пошла сюда… Не дошла… Всех спас он… Перехватил Усму…

– Убил? – перебивает мужчина, – Маленькая Усма? Та самая?

– Та самая. Только она уже не маленькая. Ей двенадцать. Йети не убил ее. Вылечил.

– Как? От Серой смерти нельзя вылечить! Можно случайно выжить. В Великом Становище жило больше пятисот человек. Никто не выжил! Кроме грудных младенцев. Но они умерли от голода. Я ничего не смог сделать.

– Ты выжил, – говорю я ему, входя в избу. – Переболел и выжил. Бывает.

– Как ты вылечил Усму?

– Не только Усму. Еще Нохру. И детей здесь, в поселке. Напоил своей кровью. Моя кровь убивает возбудителя.

– А как мой пес? – неожиданно вскидывается он?

– Хорошо, – подхватывается Нохра. – только надо повязку проверить.

Она выскакивает на улицу. Успела, значит, и пса заштопать… Провожаю ее взглядом и поворачиваюсь к мужчине:

– Ты встречался с охотником племени? Три дня назад?

– Да, – он внимательно смотрит на меня, – в дальнем стойбище. Хотел узнать, где Нохра. – замолкает. До него постепенно доходит суть вопроса. – Ты думаешь…

– Знаю. Это ты принес болезнь. Переболел и выжил, но остался заразным. Тебе надо было месяц не общаться с людьми. Но ты встретился с охотником и заразил его. А он весь поселок.

– О Пекло! Я не знал! Даже не думал!

– Я знаю.

– Скольких я убил?

– Больше полутора сотен.

– И что? Что мне делать?

– Выздороветь. Ты сейчас не опасен, я убил болезнь и в тебе. И помочь выжить детям, которые остались сиротами. Будет нужен каждый взрослый.

Он пытается встать. Но получается только сесть. Морщится и падает назад. Опять садится. Упирается рукой в ложе позади себя.

– Я, Лысто Алаж Ходок, конфидент прецепта Ноухвельта, признаю Вас, сэр Йети…

И не успеваю я ему ответить, как раздается голос от двери.

– Я, Нохра Лив Знающая, признаю Вас, сэр Йети…

Она стоит на одном колене и смотрит мне в глаза, как смотрят в глаза богу. Великий Йохад! Зачем? Юшман, Тикша, Шебур, Стожар! Арта, Ладлиль, Тала! Лысто и Нохра! Усма и еще пять десятков детей-лесовиков! Они все надеются только на меня! Они рассчитывают на меня!

А я? Что я могу? Я же совсем не знаю, что делать? Мы одиночки! Вся раса! Одиночки!!! Я не готов! Я не отсюда! Я всего лишь третий день в этом мире! В конце концов за мной, в любую минуту могут прийти спасатели!

Но в голове, ломая любое сопротивление, всё сильнее звучит серебряный колокольчик голоса Ладлиль:

– Деда плисол! Деда! Деда плисол!..

Часть 2
Политик

Маленькая фигурка бесшумно скользит по замершему лесу… Незаметная, почти не различимая взглядом… То ли отблеск солнца на стволах деревьев, то ли тень пролетевшей птицы, то ли… Или всё же живое существо? Человек? Нет, человек не умеет так двигаться… Не треснет сучок, не шелохнется травинка, не плюхнет дымком гриб-пугач… Только легкое, неуловимое движение… Привидение?.. Морок?.. Еще одна фигурка… В двух десятках шагов правее первой… Еще одна… левее… Еще… Еще… Десяток… Идут цепью… Не идут, скользят… Кого-то ищут?.. На кого-то охотятся?.. Маленькие… Тонкие… Гибкие и стремительные… В движениях сквозит сила… Не грубая мощь медведя, идущего напролом, нет… Ловкая сила куницы, рассчитывающей на скорость, напор и неожиданность…

А вот и добыча… Большой зверь на краю поляны… Не просто большой, огромный… Стоит на двух ногах, как стоял бы человек… Но не человек… Не бывает людей ростом в пять шагов… Бурая шерсть, кривые когти, мощные челюсти с торчащими клыками… Хищник… Страшный хищник… Свирепый и сильный… Неужели именно на него охотятся эти крохи… На что они рассчитывают?.. Он же сметет их, не заметив…

Цепь окружает поляну… Жертва еще не видит охотников… Кольцо сжимается… Медленно, неторопливо… Пятеро сдвигаются вперед… четверо чуть отстают… Зверь проявляет беспокойство… Охотники подобрались почти вплотную… Еще мгновение…

***

Я вслушиваюсь в лес. Деревья молчат, не собираясь выдавать свои тайны. Что прячется под его покровом? По идее, мне нечего опасаться. Да, я чужой здесь, но этот ласковый мир не создал существ, способных оказать мне сопротивление. Я здесь царь и бог. Короли приносят мне вассальные клятвы. Мне это не нужно, к чему мне человеческая власть и человеческая слава. Я другой. Я одиночка. Хищник. Свободный охотник. И сейчас в лесу идет охота, но охочусь не я. Именно сейчас, именно здесь, в этом лесу идет охота на йети… На меня… Вот и они…

***

Жертва замечает преследователей и резким прыжком взмывает на ближайшее дерево… Перепрыгивает на другое… На третье… Зверь не собирается принимать бой… Он уходит… Уже почти ушел…

Крохотная фигурка стремительно срывается с ветки над головой убегающего и падает ему на загривок…

– Деда! – заливается счастливым смехом Ладлиль, крепко вцепившись руками в мою шею, – я тебя поймала! Я тебя первая поймала!

Снимаю девочку со спины и, спрыгнув на землю, ставлю рядом с собой. Остальные дети собираются вокруг нас.

– Я же говорила, надо пути отхода поверху перекрыть! – довольная Ладлиль прыгает вокруг меня на одной ножке. – Я же говорила! Не упустили! Поймали!

– Молоток, мелкая! Ты была права, – говорит Стожар. – Я думал, сэр Йети не будет использовать верхний ярус.

Этот старается держаться солидно, сдерживать эмоции. Ему положено, он командир и, к тому же, самый старший в группе, почти восемь лет.

– Почему ты так думал? – спрашиваю я.

– Ты его с нами никогда не использовал.

– И что? Всё когда-то бывает в первый раз. И не забывай, когда-нибудь это будет настоящий противник. И он будет использовать всё, что сможет.

– Мы так не договаривались! Если ты будешь использовать всё, что имеешь, мы никогда тебя не поймаем! – Возраст берет своё.

– Ты знаешь, кто будет твоим противником через два года?

– Нет.

– И я не знаю. Поэтому учимся охотиться на самого страшного зверя. А кто самый страшный зверь в лесу?

– Йети!!! – с радостными улыбками кричат все.

– И неправда! – заявляет Ладлиль. – Деда добрый! А самый страшный зверь в лесу – сотник Стякуж! Когда пива напьется!

– Ну что, – спрашиваю, – наигрались? Домой?

Они крутятся вокруг меня. Маленькие, почти голые. Одежду надо беречь, не так легко она достается, чтобы драть ее на играх, здесь вполне хватит набедренных повязок. Очень горды одержанной победой. Я далеко не каждый раз даю себя поймать. Хотя чаще даю. Ни к чему воспитывать комплекс неполноценности. Конечно, ловит меня каждый раз новый ребенок. Чтобы поймать меня вне очереди надо придумать что-нибудь необычное. Как сегодня Ладлиль придумала перекрыть отход по деревьям. Первоначально я не собирался там уходить. Но раз она догадалась…

Возможности, которые я использую в этих играх, тщательно соразмеряются с умениями и силами детей. Двигаюсь не быстрее их. Сканирую на расстояние не больше мили. Нет, сканирую по полной, но ауры охотников «замечаю» не дальше, чем за милю. Это предел сканирования Ладлиль, лучшего ментата этой группы. Сегодняшние прыжки по деревьям не дальше, чем у Стожара.

Когда-то так играл со мной мой отец. Чтобы я вырос настоящим йети. Теперь так играю я. В другом мире с детьми другой расы. Чтобы они росли настоящими людьми. Как-то же надо их учить всему на свете. Почему не так, как учили меня? Нас, взрослых, не так много. А детей… Детей больше ста. Каждый учит, чему умеет и как умеет. Вот я умею так, в игре. В любом мире дети любой расы любят играть…

Им и сейчас хочется еще поиграть. Но устали, сильно устали, а еще десяток миль добираться до поселка.

– Деда, а ты расскажешь сказку по дороге? Тем, кто поймал, положено сказку!

– Расскажу. Если ты будешь следить за лесом.

Пусть тренируется. Оказалось, что люди всё-таки имеют ментальные способности. Если их развивать, то всё совсем не так плохо. До нашей расы их не дотянуть, но… Хотя не факт. Ладлиль всего шесть лет. У нее глубина сканирования до мили, а дальность ментального зова – двадцать! Показатели в пределах нормы для йети этого возраста. Правда, по нижней грани, а здесь она лучшая, но всё равно… И главное, она не одна! Все наши дети в той или иной степени ментаты. И у взрослых немного получается…

– Буду! Рассказывай! Ну, рассказывай же.

– Жили были… – начинаю я…

Я рассказываю не сказку. Не совсем сказку. Я рассказываю их историю. Историю народа хортов. Узнав которую сам проникся уважением к этому народу. Нет, я и раньше не мог не уважать людей, отдававших свои жизни ради спасения детей. Но одно дело – отдельные люди, а другое – народ в целом… Я рассказываю им их прошлое…

***

Жили были хорты. Жили на границе Великих Северных Лесов и Бескрайней Степи. Охотились и пасли скот. Пахали и сеяли. Растили детей. Жили отдельными поселками, объединенными в роды и племена. Считали себя одним народом, и, когда приходил враг, встречали его дружно, всем миром. Но враги появлялись редко. Малочисленным охотникам-вейя нечего было делить с хортами. А беспокойным кочевникам – поларам в те годы доставало Бескрайней Степи. Случалось, конечно, что какой-нибудь юнец, возомнивший себя великим ханом и воином, поворачивал коней батыров своего кочевья в набег на север. Но были эти набеги не часты и малочисленны, хорты их отбивали без особых проблем… Так и жили, пока не пришла беда…

Беда пришла с юга. Не совсем бескрайней оказалась Бескрайняя Степь. Всего на полтысячи миль простиралась она на юг, а южнее ее располагалась Империя Сугриб. Сильная, богатая и, как следствие, агрессивная. Не только и не столько врожденная воинственность заставляла басилевсов Сугриба искать новые земли, сколько перенаселенность собственной страны. Ибо хоть и велика была территория Сугриба, подмявшего всех соседей, но слишком много пустынь и полупустынь входило в ее состав. Запад и Восток уже были покорены, с юга Сугриб упирался в море, и взгляды басилевсов неминуемо обратились на север. А вслед за взглядами двинулась армия. Сметая подворачивающиеся по пути редкие кочевья поларов непобедимые легионы Юга шли к землям хортов.

Хорты врага не боялись. Они, вообще, никого и ничего не боялись, эти высокие светловолосые люди, привыкшие всё делать своими руками. Когда гонцы кочевников принесли весть о несметной армии захватчиков, трусов не оказалось. Ополчение хортов, включавшее всё мужское население края, вышла к берегам граничной реки Седавы и, ничтоже сумнящеся, переправилась на степной берег, отрезая себе пути к возможному отступлению.

Тут и состоялась первая в истории хортов великая битва. Битва при Седаве. Хорты сражались яростно и храбро. Можно было бы сказать: «как звери», но звери не умеют так сражаться. Так сражаться может только человек, когда он бьется за свою землю, за свободу своих детей, за свою Родину. Но захватчиков было больше, они были лучше вооружены, за ними стояли столетия завоевательных войн. Сугрибские легионы медленно, с большими потерями, но неумолимо теснили хортов к реке, и уже казалось, что всё решено, тем более, что хорты заранее отрезали себе пути отступления.

Но непредсказуема воинская удача. Именно опрометчивая переправа и принесла хортам победу. Точнее то, что реки не было за спиной врага. Восемь поларских ханов, чьи кочевья пострадали от армии южан, объединили свои силы и ударили в тыл сугрибцам именно в тот момент, когда Тирон, последний оставшийся в живых вождь хортов поднял земляков в отчаянную и безнадежную атаку. Непобедимые легионы впервые в своей истории были разбиты. Их остаткам предстоял тяжелый путь домой через разоренную степь под злыми стрелами кочевников.

Хорты сделали выводы из этой истории. И уже через год вместо расплывчатого союза племен на их землях раскинулось королевство Хортейм, с каждым днем набиравшее силу. Первый король Хортейма, Тирон Первый Бесстрашный, тот самый вождь, выживший в битве при Седаве, оказался талантливым правителем. Новое государство росло и крепло на глазах. Часть кочевников стала верными союзниками страны, остальные боялись ее силы. Не хуже были и наследники короля. И когда, через столетие, сугрибцы предприняли новый поход…

Армия Сугриба была многочисленна и сильна. Ее вооружение считалось лучшим в мире. Чего стоил только «сугрибский огонь», жидкость, вспыхивающая на открытом воздухе неугасимым огнем. Одетая в латы конница. Панцирная пехота. Дальнобойные луки. Боевые машины. Эта армия была создана для побед…

Но ее встретило не ополчение землепашцев и не боевые дружины охотников. Ее встретила профессиональная армия Хортейма, хорошо обученная и вооруженная, готовая дать отпор любому противнику. Это была тяжелая война. Страшная война. Самая кровопролитная за всю историю не только хортов, но и Сугриба. Объективно Сугриб казался сильнее. Хортов было меньше, им не хватало опыта, а подчас и знаний, им приходилось учиться на ходу. Но через пять лет над развалинами дворца басилевса гордо взвились красные хортские флаги, а к остаткам ворот южной столицы золотыми гвоздями был прибит тяжелый боевой щит Тирона Четвертого Вещего.

Сугриб был уничтожен.

В радостные дни победы, среди всеобщего ликования, никто не заметил появления нового врага. Тем более, что он был необычен.

Объединение Приморских Провинций отделилось от Сугриба за пятьдесят лет до его падения. В результате Войны за Независимость. Странная это была война, и странная независимость. Всего два сражения, в которых приморцы были разбиты наголову, и которые ничего не решали. Боевые действия велись больше в канцеляриях чиновников, в кабинетах придворных и шатрах полководцев. Сражались не солдаты, а бумаги и деньги. Золото лилось рекой. В результате армия победителей отступила, а побежденные завоевали независимость. Странную независимость. Басилевс Сугрибский остался самодержцем нового государства. Но чисто формально, без права вмешательства в его дела. Вся полнота власти принадлежала Сенату, который выбирался по странным и запутанным правилам, гарантированно приводившим к власти самых богатых. Всё это называлось властью народа и горделиво выставлялось, как передовая система правления.

Хортов мало волновали проблемы приморцев. Поскольку те не воевали на стороне Сугриба, на их территорию не вошел ни один хортский воин. Более того, они считались союзниками. Караваны приморцев, всю войну кружным путем везли в Хортейм оружие и доспехи, не бесплатно, конечно, но ведь везли, рискуя подставится под удар опасного соседа. А в последние дни войны Объединение даже напало на Сугриб, успев захватить пару провинций. Правда тех, в которых не было войск. Про то, что приморское оружие продавалось обеим воюющим сторонам, никто так и не узнал.

Жаркая и не слишком плодородная земля Сугриба не была нужна хортам. И они ушли обратно к своим лесам. А освободившуюся территорию потихонечку пригребли к себе приморцы. Не торопясь, за полсотни лет. Теперь их страна именовалась Объединенными Провинциями Южного Приморья. На земле Сугриба больше не бряцали оружием, хотя армия новой страны уже через тридцать лет превзошла по численности армию своих предшественников. Нет. Здесь действовали по-другому…

Хортейм процветал еще полстолетия. Проблемы начались при Тироне Шестом Бабнике. Не имея возможности прославиться ратными подвигами за отсутствием достойных противников, этот монарх искал себе славы любовными победами. Кроме четырех жен он имел полтора десятка наложниц и, соответственно, почти двадцать детей. Надо отметить, что всех своих отпрысков король любил. И даже чрезмерно. Не в состоянии выбрать наследника, он не придумал ничего лучше, чем рассадить всех сыновей наместниками в крупные города страны. И дать им достаточно широкие полномочия. Вплоть до наличия собственной армии. Король думал таким образом понять, кто из них лучший правитель. Городов оказалось больше, чем сыновей, но начало было положено. Были еще зятья, были друзья, приближенные… Очень скоро место наместника можно было просто купить: сребролюбие было второй страстью Бабника. А может и первой. Ходили слухи, что и зятьями короля становились таким же методом. Вопросу, откуда брались деньги, король значения не придавал…