Текст книги "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году"

Автор книги: Михаил Загоскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Загоскин М Н
Юрий Милославский, или Русские в 1612 году

Михаил Николаевич Загоскин

ЮРИЙ МИЛОСЛАВСКИЙ,

или

РУССКИЕ В 1612 ГОДУ

Роман М Н Загоскина (1789 – 1852) "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" посвящен эпохе национально-освободительной борьбы русского народа против иноземных захватчиков в начале XVII века под руководством Минина и Пожарского. Увлекательность сюжета, историческая достоверность принесли роману широкую известность.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Вл.Муравьев "Благородное чувство любви к отечеству"

Часть первая

Часть вторая

Часть третья

Исторические замечания М.Н.Загоскина

Примечания

"Благородное чувство любви к отечеству"

I

"Анна Андреевна. Так, верно, и "Юрий Милославский" ваше сочинение?

Хлестаков. Да, это мое сочинение.

Анна Андреевна Я сейчас догадалась.

Марья Антоновна. Ах, маменька, там написано, что это господина Загоскина сочинение.

Анна Андреевна. Ну вот: я и знала, что даже здесь ты будешь спорить.

Хлестаков. Ах да, это правда: это точно Загоскина; а есть другой "Юрий Милославский", так тот уж мой.

Анна Андреевна Ну, это, верно, я ваш читала. Как хорошо написано!"

Эта сцена бессмертной гоголевской комедии, изучаемой в школе, для нашего юного читателя-современника обычно бывает первым услышанным им эхом той громкой, всеобщей известности и славы, которой пользовался в России 1830 – 1840-х годов роман Михаила Николаевича Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году".

Впервые роман Заюскина был шдин в конце 1829 года. Автор послал его Л. С. Пушкину и через несколько дней получил от пето такое письмо

"Милостивый государь

Михаиле Николаевич,

Прерываю увлекательное чтение Вашего романа, чтоб сердечно поблагодарить Вас за присылку "Юрия Милославского", лестный знак Вашего ко мне благорасположения. Поздравляю Вас с успехом полным и заслуженным, а публику с одним из лучших романов нынешней эпохи. Все читают его. Жуковский провел за ним целую ночь.

Дамы от него в восхищении. В "Литературной газете" будет о нем статья Погорельского. Если в ней не все будет высказано, то постараюсь досказать. Простите. Дай бог Вам многие лета – то есть дай бог нам многие романы.

С искренним уважением и преданностию, честь имею быть

Вашим покорнейшим слугою

Л. Пушкин.

11 января 1830.

СПб."

А. Погорельский (писатель-романтик, в частности автор хорошо известной до сих пор сказки "Черная курица, или Подземные жители") по каким-то причинам не написал статьи, и в "Литературной газете" была напечатана рецензия Пушкина, в которой он дает высокую оценку роману Загоскина. В заключение рецензии он отмечает "блистательный", "вполне заслуженный" успех "Юрия Милославского".

Роман Загоскина действительно получил самое блистательное признание, как у крупнейших литераторов того времени, так и в самых широких кругах читателей. Об этом сохранились свидетельства многих современников. В. А. Жуковский признавался Загоскину: "Вот что со мной случилось: получив вашу книгу, я раскрыл ее с некоторою к ней недоверчивостью, с тем только, чтобы заглянуть в некоторые страницы, получить какое-нибудь понятие о слоге вообще; но с первой страницы перешел я на вторую, вторая заманила меня на третью, и вышло, наконец, что я все три томика прочитал за один присест, не покидая книги до поздней ночи. Это для меня решительное доказательство достоинства вашего романа". О том, как был встречен в Петербурге роман, рассказывает в письме Загоскину его друг драматург А. А. Шаховской: "Я уже совсем оделся, чтобы ехать на свидание с нашими первоклассными писателями, как вдруг принесли мне твой роман; я ему обрадовался и повез с собой мою радость к гр. Толстому. Но там меня ею уже встретили. Первое действующее лицо авторского обеда, явившееся на сцену, был Пушкин, и тотчас заговорил о тебе; Пушкин восхищался отрывками твоего романа, которые он читал в журнале; входит Крылов из дворца:

расспросы о тебе и улыбательные одобрения твоему роману; входит Гнедич: в восхищении от прекрасного твоего романа; наконец, является Жуковский и, сказав два слова, объявляет, что не спал вчера всю ночь – отчего же? Все-таки от твоего романа.."

С. Т. Аксаков напечатал статью о "Юрии Милославском", в которой говорилось: "Радуясь прекрасному явлению в литературе нашей, как общему добру, мы с большим удовольствием извещаем читателей, что, наконец, словесность наша обогатилась первым историческим романом, первым творением в этом роде, которое имеет народную физиономию: характеры, обычаи, нравы, костюм, язык.

Не один раз прочитав его со вниманием и всегда с наслаждением, мы считаем за долг сказать свое мнение откровенно и беспристрастно, подкрепляя по возможности доказательствами похвалы свои и осуждения, разумеется кроме тех случаев, где и то и другое будет основано на чувстве чисто эстетическом – вкусе: он у всякого свой.

Если б романы Вальтер-Скотта были написаны на русском языке, и тогда бы "Юрий Милославский" сохранил свое неотъемлемое достоинство".

Кстати сказать, Вальтер Скотт, познакомившийся с романом Загоскина в английском переводе, прислал ему письмо, в котором также высказывал свое восхищение "Юрием Милославским".

Известный журналист Н. И. Греч в своих воспоминаниях писал о "Юрии Милославском": "Его читали везде, и в гостиных, и в мастерских, в кругах простолюдинов, и при высочайшем дворе".

С. Т. Аксаков рассказывал, что знающие грамоту крестьяне не только сами читали роман, но и пересказывали его неграмотным, что "огромное число табакерок и набивных платков с изображением разных сцен из "Юрия Милославского", развозимых по всем углам необъятной России, поддерживают известность имени его сочинителя". Товарищ Загоскина по военной службе мелкопоместный помещик Воронежской губернии В. М. Бакунин в длинном письме описал, как был принят роман в Воронеже. "Их здесь получили четыре экземпляра, – пишет он, – но они были не достаточны, потому что все генерально желали его поскорей прочесть, а что касается до моего, то вот он уже два месяца переходит из рук в руки, и все еще множество находится кандидатов. Я уже, кроме того, что, получив оный, прочитал в одну ночь, не переставая, успел уже два раза прочитать его громко дамам, каждый раз с большим удовольствием, и не только прелестные глаза слушательниц часто наполнялись слезами, а лица их попеременно изображали то страх, то радость, но должен признаться, к стыду почти старого драгуна, что несколько раз крупные слезы падали на бесконечные усы его... Одним словом, у нас здесь почти все, не взирая ни на пол, ни на лета, в восхищении от твоего "Юрия". Многие его выписывают, потому что не достаточно, говорят, прочитать его один раз и что такая книга служит украшением библиотеки". Между прочим, в бумагах Загоскина сохранилось письмо знаменитого французского писателя Проспера Мериме, в котором он выражал желание постоянно иметь в своей библиотеке этот роман Загоскина. В. М. Бакунин приводит в своем письме еще целый ряд красноречивых фактов: рассказывает о том, что все внимание читателей отдано "Юрию Милославскому", а о бульварном романе Ф. Булгарина "Иван Выжигин", который прежде "здесь играл довольно значительную ролю... более почти не говорят", и о том, что "один почтенный и пожилой человек чуть не побранился с одним молодым человеком за то, что сей последний сказал, что "Юрий" ему не нравится". Далее Бакунин пишет: "Многие дамы мне сказывали, что читали "Юрия" до половины ночи и даже после балов, не взирая на вред, который мог произойти для цвета лица; после этого нужно ли других доказательств, как ин!ересен твой "Юрий". А некоторые из наших усачей даже забывали волокитство и опаздывали на балы".

Подобных ярких, красноречивых, часто очень трогательных свидетельств, читательской популярности романа М. Н. Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" можно привести еще очень много. Но приведем еще только одно – свидетельство одиннадцатилетнего мальчика: "Юрий Милославский" был первым сильным литературным впечатлением моей жизни. Я находился в пансионе некоего г. Вайденгаммера, когда появился знаменитый роман; учитель русского языка... рассказал в часы рекреаций моим товарищам и мне его содержание... "Юрий Милославский" казался мне чудом совершенства". Этим мальчиком был будущий великий писатель И. С. Тургенев...

Всеобщий успех романа Загоскина, изображавшего события более чем двухсотлетней давности, то есть романа исторического, – явление нечастое в истории литературы. Обычно таким вниманием пользуются произведения, описывающие современность, затрагивающие злобу дня. Но при отсутствии внешней злободневности роман Загоскина отвечал глубинным, заветным, не сиюминутным, а постоянным, завещаемым от поколения к поколению народным чувствам и размышлениям. К тому же высокие художественные достоинства и занимательность рассказа усиливали степень воздействия романа на читателя. В. Г. Белинский при анализе отдельного литературного произведения или всего творчества писателя всегда уделял большое внимание раскрытию наряду с художественными достоинствами и его общественной роли, общественного значения, С этой точки зрения он подошел и к Загоскину. Он писал, что романы Загоскина "были фактами эстетического и нравственного образования русского общества", "мы... уважаем этот роман, – говорил он о "Юрии Милославском", – за благородное чувство любви к отечеству".

Вот это "благородное чувство любви к отечеству", заключенное в романе и проповедуемое им, волновало современников Загоскина – людей XIX века в повествовании о XVII веке. Оно же обусловило и долгую будущую жизнь романа, которую предсказал ему также Белинский. В 1847 году молодой тогда критик В. Майков выступил со статьей, в которой подверг "Юрия Милославского" уничтожающей критике. В. Майкову ответил Белинский. "Нас неприятно поразил какой-то враждебный и презрительный тон, с каким критик разбирает "Юрия Милославского"... – пишет Белинский. – "Юрий Милославский" имеет значение у нас в России, и – не во гнев будь сказано г. критику имеет значение почетное". Указывая на историческое значение романа Загоскина, Белинский сравнивает его с почтенным пожилым человеком, "который не даром жил на свете, который сделал свое дело", и заключает выводом, что роман принадлежит не только прошлому: "Знаете ли, что "Юрий Милославский" не только сделал уже свое дело, но еще и продолжает его делать? Это доказывается его седьмым изданием. Нельзя же думать, что его покупают всё одни и те же читатели: нет, он с каждым годом находит себе новых, которые теперь им довольны так же, как вы были довольны им назад тому семнадцать лет. Вот почему мы от всей души желаем поскорее дождаться его семидесятого издания и увидеть, что он продается не дороже 25 копеек серебром".

В конце 1850-х годов С. Т. Аксаков отмечал, что "читает до сих пор "Юрия Милославского" вся грамотная Русь". В его словах явно ощущалось удивление таким долгим сроком читательской любви. Но у романа Загоскина еще было впереди много изданий.

В 1879 году Ф. М. Достоевский взял на службу мальчиком в книжный склад пятнадцатилетнего крестьянского подростка Петра Кузнецова. Много лет спустя, вспоминая годы работы у великого писателя, его сердечное внимание к людям, Кузнецов рассказывал, что вскоре после поступления на службу на квартиру, где он снимал угол, пришел Достоевский. "Я очень удивился и растерялся, – пишет Кузнецов. – Я дал ему табуретку, он сел и спрашивает хозяйку, как я живу и когда прихожу вечером домой и чем дома занимаюсь. Хозяйка сказала, что в карты играем, в "дурачки" и в "свои козыри". Федор Михайлович на второй день при завтраке мне говорит: "Ты больше в карты не играй, а читай книги". Первую книгу дал мне Загоскина "Юрий Милославский". Безусловно, Достоевский рекомендовал этот роман потому, что ожидал от него положительного нравственного воздействия на подростка.

2

"Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" – главное и лучшее произведение Михаила Николаевича Загоскина. Этот роман написан им в середине творческого пути: весь его предшествующий жизненный опыт, вся литературная работа были подготовкой к созданию "Юрия Милославского", все последующие произведения – использованием и разработкой тех творческих принципов и достижений, которые были найдены в "Юрии Милославском". Биография Загоскина тоже четко делится на две части – до "Юрия Милославского" – это поиски своего места в жизни и литературе и после "Юрия Милославского" – двадцать три года, небогатых внешними событиями, но наполненных большим постоянным упорным литературным трудом.

Михаил Николаевич Загоскин родился 14 июля 1789 года в имении отца небогатого пензенского помещика. Детство Загоскин провел в деревне и получил обычное для провинциального дворянского недоросля тех времен домашнее образование, то есть кое-как научился читать. Но, выучившись грамоте, он пристрастился к чтению, и родители, опасаясь, как бы он не испортил глаз, отнимали у него книги.

Под влиянием прочитанного Загоскин еще в детстве начал сочинять. В одиннадцать лет он написал трагедию "Леон и Зыдея"

и повесть "Пустынник". Детские произведения Загоскина пропали, содержание их неизвестно, осталось только семейное предание о том, что соседи, которым отец давал их читать, хвалили и даже не хотели верить, что "это было написано Мишей".

В конце XVIII века в России существовал обычай записывать дворянских детей чуть ли не со дня рождения в военную службу, чтобы к тому времени, когда он подрастет, ему "по выслуге лет"

следовал офицерский чин. Законом подобная хитрость запрещалась, но при помощи знакомств, влиятельных покровителей этот закон обходили. Отец Загоскина не имел ни знакомств, ни покровителей, ни средств на подкуп чиновников, поэтому, когда Мише исполнилось тринадцать лет, отец решил, что пора ему начинать службу, и отправил его в Петербург. Мальчика определили служить самым мелким, "не имеющим чина" чиновником-канцеляристом в государственное казначейство. С этого времени Загоскин должен был сам содержать себя, отец не присылал ему ни копейки. Михаил Николаевич нуждался, порой голодал, но, как вспоминает современник, всегда отличался веселостью нрава. Через два года он получил первый, самый низший чин сенатского секретаря, через десять лет службы – чин губернского секретаря и жалованье сто рублей в год, которому он очень радовался, потому что оно позволяло ему со слугой обедать каждый день. Это произошло в начале 1812 года.

Но в июне 1812 года началась Отечественная война. Едва было объявлено об организации ополчения, Загоскин оставил службу и вступил в ополчение ратником. Формулярный список Загоскина сообщает, что он "был в походах против французов 1812, 1813 и 1814 г.; в действительных сражениях под городом Полоцком 1812 г.

октября 6-го, под Смоленском 2-го ноября того же года, под крепостью г. Данцига 1813 г. 17, 18, 19, 20 чисел августа, а 22 числа при взятии предместья Оры, 5-го сентября неприятельских шанцев", а рапорты начальства дополняют: ..."вел себя как храброму и благородному офицеру прилично. Под Полоцком 6-го октября находился в сражении; будучи послан в стрелки, вытеснил неприятеля из шанцев, при чем был ранен пулею в ногу", "во всех вышеозначенных делах отличал себя в мужестве и храбрости, всегда был мною посылаем с приказаниями к стрелкам и, несмотря на жестокую неприятельскую пушечную и ружейную стрельбу, все поручения исполнял с отличною неустрашимостию, расторопностию, исправностию и успехом".

В романе "Рославлев, или Русские в 1812 году", написанном двадцать лет спустя и бывшем до появления "Войны и мира"

Л. Н. Толстого самым популярным литературным произведением об Отечественной войне 1812 года, во многих эпизодах Загоскин описал случаи, участником или свидетелем которых он был сам.

После падения Данцига ополчение было распущено. Загоскин вернулся в Петербург и вновь поступил на статскую службу.

Все большее и большее место в его жизни начинает занимать литература. Если раньше он удовлетворялся тем, что свои произведения давал читать приятелям, то теперь новую комедию "Проказник" послал одному из самых известных тогдашних драматургов князю А. А. Шаховскому. Отзыв был самый положительный, комедию поставили в театре.

Окрыленный успехом, Загоскин пишет еще несколько комедий, сотрудничает в журнале "Русский пустынник, или Наблюдатель отечественных нравов", в котором помещает множество прозаических произведений разных жанров: статей, сатирических очерков, рассказов, отрывков из начатых романов. Он пробует заниматься журналистикой, вместе с П. А. Корсаковым – братом лицейского товарища Пушкина в 1817 году издает журнал "Северный наблюдатель", в котором печатает стихи Пушкина. Из департамента горных и соляных дел Загоскин переходит на службу в Дирекцию императорских театров помощником члена репертуарной части.

В 1820 году Загоскин из Петербурга переехал в Москву, где и прожил почти безвыездно всю остальную часть жизни, более тридцати лет.

Сначала он служил чиновником Дирекции московских театров, затем директором московских театров, а с 1842 года – директором московской Оружейной палаты.

В Москве в полной мере развернулся литературный талант Загоскина, чему способствовало и то, что он легко и органично вошел в круг московских литераторов, в своеобразный московский быт.

К этому времени он уже знаком со многими литераторами:

В. Ф. Одоевским, Д. В. Давыдовым, П. А. Вяземским, И. И. Дмитриевым, Н. В. Гоголем, М. П. Погодиным и другими, он посещает заседания Общества любителей российской словесности, бывает в знаменитом литературно-музыкальном салоне княгини 3. А. Волконской.

Н. В. Гоголь писал, обращаясь к Заюскину: "Адресую мое письмо к вам как члену того просвещенного и высшего круга, который составляет честь и гордость Москвы".

Комедии Загоскина в 1820 – 1830-е годы с большим успехом шли на сцене Московского театра. Уменье подметить характерные черты жизни, занимательная интрига, живая разговорная речь, веселость (Гоголь особенно хвалил комедии Загоскина "за веселость"), мягкий юмор, "благородство, как говорили тогда, – чувствований" сделали их примечательным явлением в русской драматургии.

Загоскин как драматург приобрел к концу двадцатых годов широкую известность и прочный авторитет. Необходимость содержать увеличивающуюся с годами семью заставляла его, окончив одну пьесу, тотчас приниматься за другую, потому что они приносили верный заработок. Но писать только в драматическом жанре тяготило Загоскина; как он сам говорил, ему надоело "таскать кандалы условных, противоестественных законов, которые носит сочинитель, пишущий комедию". В еще большей степени, чем драматургом, он был прозаиком и мечтал о романе, который он называл "открытым полем, где могло свободно разгуляться воображение писателя".

Наконец, в 1828 году после шумного успеха комедии "Благородный театр" он решается приняться за роман.

Еще в детстве и отрочестве любимое чтение Загоскина составляли книги-на исторические темы. История продолжала его интересовать и позже. Поэтому он решил писать исторический роман из эпохи борьбы русского народа против польской и шведской интервенции начала XVII века.

Выбор темы для романа был не случаен.

Отечественная война 1812 года, которая завершилась изгнанием французских интервентов, лишь благодаря тому, что стала войной народной, выдвинула на первый план проблемы национального и народного. Эти проблемы вторглись во все сферы общественной жизни и прежде всего в социальные отношения, в область культуры.

Логическим развитием возникшего в период Отечественной войны 1812 года общественно-политического движения был декабризм.

Декабрист М. И. Муравьев-Апостол сказал о себе и своих товарищах по тайному обществу: "Мы были дети 12-го года". С таким же правом то же самое могло сказать о себе все передовое русское общество 1820 – 1830-х годов. Поэтому интерес к проблемам и темам, возникшим в связи с Отечественной войной 1812 года, прочно держался в обществе.

В 1812 году эпоха польско-шведской интервенции начала XVII века представлялась как бы исторической параллелью к современным событиям. "Да найдет он (неприятель, вторгшийся в пределы России. – Вл. М.) на каждом шаге верных сынов России, – говорилось в первом официальном манифесте народу, в котором сообщалось о начале войны. – Да встретит он в каждом дворянине Пожарского, в каждом духовном Палицына, в каждом гражданине Минина!" Эта историческая параллель получила всенародное признание, вызвала всеобщий интерес к времени, жизни и деятельности Минина и Пожарского и стала вообще символом борьбы русского народа против иноземных захватчиков. В ознаменование победы над Наполеоном в Москве на Красной площади был воздвигнут памятник "гражданину Минину и князю Пожарскому".

Загоскин был в полной мере сыном своего времени: в ранней юности стал свидетелем либеральных надежд начала века – "дней Александровых прекрасного начала", говоря словами Пушкина, испытал в полной мере силу и радость действенного патриотизма Отечественной войны 1812 года, не будучи членом тайного общества, знал некоторых его деятелей и испытывал влияние декабристских идей – все это нашло отражение в его произведениях, в выборе темы дли исторического романа и в самом романе, к работе над которым он приступил.

Событиям русской истории конца XVI – начала XVII века было посвящено немало произведений русской литературы первой четверти XIX века разных жанров, но большинство из них не отличались ни глубиной содержания, ни исторической достоверностью, ни художественными достоинствами. Исключение составляли лишь думы К. Ф. Рылеева "Димитрий Самозванец" и "Иван Сусанин" и трагедия А. С. Пушкина "Борис Годунов", в то время, когда Загоскин писал "Юрия Милославского", еще не опубликованная. Поэтому, несмотря на столь широкое обращение русских поэтов и прозаиков к Смутному времени (такое название получил в истории этот период), оно не получило в тогдашней русской художественной литературе настоящего воплощения, и перед Загоскиным в первую очередь вставала задача художественного освоения темы.

В то же время перед Загоскиным стояла необычайно сложная и принципиально важная для русской литературы проблема создания русского исторического романа как жанра, которого она еще не имела.

В 1800 – 1820-е годы в русской литературе главенствовала поэзия. Развивался поэтический язык, поэтические жанры и стили, и за четверть века русская поэзия, пройдя в своем развитии сентиментализм, все стили романтизма, решительно и успешно освоив основы реализма, достигла блистательного совершенства. В эти десятилетия развернулись таланты В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова, Д. В. Давыдова, поэтов-декабристов, А. С. Пушкина и группы первоклассных поэтов, называемых "поэтами пушкинской поры":

А. А. Дельвига, Е. А. Баратынского, П. А. Вяземского и других.

Проза же все это время оставалась как бы на втором плане, остановившись в своем развитии на уровне последнего десятилетия XVIII века. Знаменательны в этом отношении слова Пушкина (1822 г.): "Вопрос, чья проза лучшая в нашей литературе? – Ответ:

Карамзина".

Конечно, в русской прозе шел подспудный процесс, направленный, как и в поэзии, к развитию в ней элементов реализма и национальных черт, однако все эти черты и элеуюлты существовали в пределах и границах уже пройденного поэзией литературного направления – сентиментализма или в лучшем случае – раннего романтизма. "Юрий Милославский" оказался первым после исторических повестей Карамзина произведением русской художественной прозы, принципиально отличным от них и обладающим теми качествами, которые отвечали и внутренней логике развития литературы, и требованиям самых широких слоев русских читателей.

В практике русской художественной литературы первой четверти XIX века на исторические темы, даже в лучших произведениях, например, в думах К. Ф. Рылеева, герои носили имена исторических лиц, но их характеры, мысли и по большей части поступки были авторским вымыслом. Загоскин поставил перед собой задачу изобразить эпоху и своих героев исторически достоверно, в этом заключался совершенно новый подход к созданию художественного произведения на историческом материале. Но одновременно Загоскин четко сформулировал различие между историческим исследованием и историческим романом: "Исторический роман – не история, а выдумка, основанная на истинном происшествии". Поэтому главным героем романа он сделал персонаж, созданный авторским воображением, – молодого боярина Юрия Милославского. Писатель рассказывает о его участии в подлинных исторических событиях, о его приключениях, драматической любви, о его друзьях и врагах, среди которых есть персонажи, как и он, вымышленные автором, а также и исторические лица – Минин, Пожарский и другие.

Критикуя исторические романы, авторы которых не особенно утруждали себя изучением описываемого ими времени, Пушкин пишет: "В наше время под словом роман разумеем историческую эпоху, развитую в вымышленном повествовании. Вальтер Скотт увлек за собою целую толпу подражателей. Но как они все далеки от шотландского чародея! подобно ученику Агриппы, они, вызвав демона старины, не умели им управлять и сделались жертвами своей дерзости. В век, в который хотят они перенести читателя, перебираются они сами с тяжелым запасом домашних привычек, предрассудков и дневных впечатлений. Под беретом, осененным перьями, узнаете вы голову, причесанную вашим парикмахером; сквозь кружевную фрезу a la Henri IV проглядывает накрахмаленный галстух нынешнего dandy. Готические героини воспитаны у Madam Compan, а государственные люди XVI-ro столетия читают "Times" и "Journal dBS debats". Сколько несообразностей, ненужных мелочей, важных упущений! сколько изысканности! а сверх всего, как мало жизни! Однако ж сии бледные произведения читаются в Европе".

Загоскин же поставил своей задачей изобразить историческую эпоху, а не представить в своем романе современников, переодетых в очень приблизительные исторические костюмы.

Его работа над романом началась с основательного изучения исторических материалов. Загоскиным были изучены "История государства Российского" Н. М. Карамзина, уже послужившая источником Пушкину для "Бориса Годунова" и Рылееву для многих его дум, летописи, сочинения русских авторов XVII века, и среди них знаменитое "Сказание" келаря Троице-Сергиевой лавры Авраамия Палицына об обороне лавры во время осады ее поляками, а также описания России и русского быта, сделанные иностранцами.

С. Т. Аксаков вспоминает, что Загоскин был совершенно захвачен своим романом, "его всегдашняя рассеянность, к которой давно привыкли и которую уже не замечали, до того усилилась, что все ее заметили, и все спрашивали друг друга, что сделалось с Загоскиным? Он не видит, с кем говорит, и не знает, что говорит. Встречаясь на улицах с короткими приятелями, он не узнавал никого, не отвечал на поклоны и не слыхал приветствий: он читал в это время исторические документы и жил в 1612 году".

Хорошее знание исторических фактов и быта эпохи позволило Загоскину как бы переселиться в описываемое время и свободно в нем ориентироваться.

Для изображения в романе он взял не весь период Смутного времени, а только заключительный его этап с конца 1611 по конец 1612 года, когда было собрано народное ополчение под руководством Минина и Пожарского и польские интервенты были изгнаны из Москвы.

Но при этом события одного года не вырваны механически из того исторического периода, часть которого они составляют: Загоскин дает почувствовать всю панораму времени. Он ссылается на предшествующие факты, называет имена исторических деятелей, не участвующих в развитии романной интриги, его рассказ рассчитан на то, что читатель уже знаком с эпохой Смутного времени в фактическом и собственно историческом плане из исторических трудов.

Расчет Загоскина на исторические познания современных читателей был оправдан. Использованные им исторические источники входили и в их круг чтения: в 1810 – 1820-е годы после выхода "Истории государства Российского" Н. М. Карамзина научная и популярная историческая литература по степени читательского интереса успешно конкурировала с беллетристикой, тогдашние журналы и альманахи отводили ей значительную часть своих страниц, издавались и специальные исторические альманахи, как, например, "Русская старина", альманах, вышедший в 1824 году, составленный историком-декабристом А. Корниловичем, или "Московский альманах для прекрасного пола", который в 1826 – 1829 годах издавал С. Н. Глинка. Среди материалов помещались статьи и документы о событиях и деятелях Смутного времени.

А. С. Пушкин, изучавший ту же эпоху и по тем же, что и Загоскин, источникам для "Бориса Годунова", безусловно основываясь и на собственном восприятии эпохи, писал в рецензии на "Юрия Милославского": "Г-н Загоскин точно переносит нас в 1612 год Добрый наш народ, бояре, козаки, монахи, буйные шиши – все это угадано, все это действует, чувствует, как должно было действовать, чувствовать в смутные времена Минина и Авраамия Палицына.

Как живы, как занимательны сцены старинной русской жизни!

сколько истины и добродушной веселости в изображении характеров Кирши, Алексея Бурнаша, Федьки Хомяка, пана Копычинского, батьки Еремея! Романическое происшествие без насилия входит в раму обширнейшую происшествия исторического".

Смутное время получило свое название от старинного русского слова "смута", которое, по объяснению В. И. Даля, означает:"возмущенье, восстанье, мятеж, крамола, общее неповиновение, раздор меж народом и властью". Все это мы наблюдаем в исторических событиях, разыгравшихся в России в конце XVI – начале XVII века.

В настоящее время историки предпочитают называть этот период "польской и шведской интервенцией начала XVII века", так как термин "Смутное время" не отражает главного исторического результата всей сложной, калейдоскопически пестрой картины борьбы различных, действовавших на исторической арене сил. Этот период заключался в том, что в этой борьбе главной действующей силой стали не различные политические группировки, а народ, поднявшийся в патриотическом порыве и организовавший народное ополчение, который победил и изгнал интервентов. Однако и у названия "Смутное время" есть свои преимущества: его яркая художественная выразительность и давняя, более чем вековая традиция его употребления.

Так называли эту эпоху во времена Загоскина и Пушкина.

Итак, представим в главных чертах исторический фон романа Загоскина, "раму обширнейшую происшествия исторического", как называет его Пушкин.