Текст книги "Полет"

Автор книги: Михаил Мукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Ладно, ты у нас знаток человеческих душ, тебе виднее, тебя этому учили. – Да и не зря. – Это уж точно, пойдем по пятьдесят коньячку... у меня пятнадцатилетняя бутылочка.... Голоса удалились. Вероятно, вернулись назад в рубку, или пошли в бар, или в каюту Капитана продолжать разговор уже на менее важные темы.

Глава 15

"Во что я вляпался!!!",– думал "одеревеневший" Арнольд, – "Господи, лучше бы я не знал об этом...! Но он уже "вляпался", уже знал. И не оставалось ничего другого, как выбираться из-за ящика, благодарить Всевышнего за возможность остаться незамеченным, и так же медленно, с еще большей опаской, продолжать свой путь в каюту.

Время для Арнольда перестало двигаться. Сколько прошло часов, пока он прошел все коридоры и осторожно открыл дверь своей каюты, сказать сложно. Шёл он еще медленнее, вжимался в стену при каждом шорохе, "умирал" от страха. Но дошел. Дошел и теперь стоял посреди каюты, уставившись на свой кожаный диван, и думал, что делать дальше.

Казалось вокруг было все также. Мебель на месте, вещи в порядке. Возможно, Капитан наврал про обыск, так же как, наврал про скальпель. Все как было, но все не так. Будто ушел он отсюда не вчера перед обедом, а несколько месяцев назад. И вернулся не Арнольд Петухов, а кокой-то совсем другой человек. Такое ощущение, бывает после тяжелой болезни, когда вернувшись из больницы домой, ощущаешь себя тем же и одновременно другим человеком. Еще буквально несколько дней назад, он Арнольд Петухов, уезжал из дома, предвкушая приятную прогулку в компании Марины. Небольшую интрижку с Катей на фоне проплывающей природы и большой Марининой любви. Может быть и не так, а все наоборот. Он и сам уже толком не помнил. Но в любом случае это была бы пусть и немного драматичная, но ЛЮБОВНАЯ история. А что сейчас? Против него не обиженный отец "сбежавшей" невесты, не разъяренный "рогатый" жених и даже не безутешная прекрасная Марина... А международный картель торговцев оружием, убивающий людей направо и налево. Беспринципные бывшие КГБшники, палестинские террористы, продажные милиционеры и еще бог весть кто. А он один. Никто ему не помощник и не заступник. Пропадет он, пропадет...! Но нельзя распускаться, надо собраться. Если сейчас опустить руки, поддаться наваливающейся слабости, уже не выберешься. Сотрут жернова чужой корысти, наживы и беспардонности. Разве не таковую дилемму решаем мы каждый день? На работе, в трамвае, на кухне? Ищем выход из конфликта с собственной совестью и чужими интересами, конфликта своего и чужого кармана. Правда, ставки обычно гораздо ниже, ошибки не так дороги. Но вместе с тем и ответы находятся сложнее. Сейчас все просто: или они тебя, или ты их. И ставка – жизнь...!

Арнольд подошел к дивану и, запустив руку под его благородный кожаный матрац, достал из черных недр Катин сверток. Не разрезая скотч, разодрав его руками, разбрасывая куски газеты в разные стороны, он докопался до того, что искал. Завернутая в желтоватый пергамент, перетянутая зеленой резинкой, там лежала полупрозрачная пластмассовая коробочка. Дрожащей рукой он открыл её. Там был свернутый вчетверо листок тетрадной бумаги. "Формула...!", – подумал Арнольд. И осторожно развернул листок.

На листе крупным разборчивым Катиным подчерком было написано следующее:

Посвященная Россия, должна быть с Востоком и Западом. Белый священник обратится в Россию. Россия будет с Западом, Россия придет на Восток. Опять будет единое братство. Если Папа выполнит, как я говорю, то Россия обратится к Востоку, и настанет мир. Если Россия не обратится к Востоку, а Запад пойдет на Восток, с войной не с миром, сея в нем вражду, кровь и преследования против мира церкви... Вы увидите епископа, одетого в белое облачение. Это святой отец. Вокруг него великое множество других епископов, священников и мирян: все они поднимутся на высокую гору, на вершине которой воздвигнут большой крест. Путь лежит через полуразрушенный город, усеянный трупами убитых людей. Папа неоднократно остановится, чтобы помолиться об их душах. Дойдя до вершины горы, папа опустится на колени перед крестом. В этот момент появятся вооруженные солдаты, которые расстреляют святого отца, а вместе с ним и многих епископов, священников и мирян. Но в конце концов совершится триумф Моего Непорочного Сердца. Россия обратится к Востоку, и придет к ним Запад, и настанет тысячелетие мира".

Глава 16

Такого Арнольд не ожидал. Если бы в коробочке был кусок пластита, сложная химическая формула с многочисленными знаками, цифрами, схемами... На самый крайний случай, Катино объяснение в любви, ему Арнольду. Но такое...! "Что за глупости...?", – думал он, – "какой папа, какой восток, запад, тысячелетие мира...? За такой бред, Катю не могли убить! Кому нужны эти причитания. Будь там еще компромат на политиков...! Но, это даже не фотографии, а текст написанный Катей. Наверное она ошиблась! Случайно положила в коробочку не тот листок...! Бедная Катя, ее убили ни за что. Но я! Мне то что делать!? Кому нужен этот листок? Что я теперь смогу доказать, и кому?" Он устало опустился на диван. Надо быстрее сматываться. Мне никто не поверит, если я скажу, что нашел эту бумажку. Опять подумают, что я скрываю образец, убьют или посадят в тюрьму. Но все-таки нужно рассказать Анохину про Кетлера, даже без доказательств. Хотя он на их стороне, но дело о продаже взрывчатки не так легко замять даже для них. По крайней мере, возможно, они отстанут от меня на некоторое время.

Арнольд сел к столу и написал письмо майору транспортной милиции Анохину, в котором подробно пересказал версию Смирнова, не забыв про Карину и Капитана. Потом он завернул в письмо коробочку, перетянул их резинкой и взялся за второе письмо. Он хотел написать красивое, проникновенное письмо, в котором рассказать, как он запутался в жизни, и как жалеет о том, что связался с Катей, и вот что из этого всего вышло. Хотел написать, что когда он вернется, они будут вместе, и уже никогда не расстанутся. Что она единственная его любовь, единственный верный и понимающий друг. Но вместо этого он написал следующее: "Мариночка – я тебя люблю. Очень! Передай, пожалуйста, письмо и коробку майору Анохину. Я должен бежать с корабля, я ни в чем не виноват. Только перед тобой. Я обязательно вернусь. Прости. Твой Арни" После этого, он собрал свои документы, деньги. Положил их в целлофановый пакет, два раза завязал, засунул во внутренний карман пиджака. Уже было, собрался уходить, но передумал, вынул из кармана хлеб, немного помял, поплевывая на него, как перед рыбалкой, раскрыл коробку, положил его туда. Потом, снова связал их с письмом майору. Разложил письмо Марине на видном месте на диване, а рядом положил коробку. Пошел к двери. И уже перед тем, как нажать на ручку двери, вернулся и, подняв с пола, положил в пакет с документами Катину записку из коробки. Снова все тщательно завязал, положил в карман, перекрестился, и вышел за дверь.

Глава 16. Когда он шел по палубе, корабль замедлял ход, натужно урча и мелко содрогаясь всем корпусом. До пристани оставалось каких-нибудь триста метров. Арнольд прыгнул ногами вперед, непроизвольно закрыв глаза, прижав руки к бокам. Он метился в след, оставляемый винтами, надеясь что не будет большого всплеска и кругов. Он сильно рисковал. Корабль был не большим, но винты работали мощно и запросто могли его затянуть. Вынырнув, он медленно поплыл к берегу, стараясь меньше поднимать голову из воды и не создавать лишнего шума. Плыть было тяжело. Свинцовая одежда тянула ко дну. Усталость, казалось, была непреодолимой. Но, очень хотелось жить. И он плыл. * * * Куда в России, из по кон века стремились таланты и бездарности, карьеристы и студенты, мошенники, куртизанки, шабашники, художники, поэты, и инакомыслящие революционеры. Конечно, в столицу. Не избежал этой участи и наш герой. В начале, он думал затаиться у дальних родственников в деревне, благо осенью рабочие руки всегда нужны, но потом резонно рассудив, что у Кетлера "длинные руки", а данные о любых его родственниках есть в милиции, он передумал. Варианты со старыми армейскими и институтскими друзьями, тоже быстро отпали. Все эти уверения в дружбе до гроба, хороши на прощальных попойках и растворяются на следующий день вместе с похмельным синдромом. Повторить подвиг киношных героев, встречающих на первой же станции, потрясающих красавец, со второй фразы согласных разделить свой кров и ужин со не многословным путником, Арнольд иллюзий не питал. Что оставалось, в Москву... В Москву. Дойдя до ближайшей железнодорожной станции, более или менее обсохнув, к своему не малому удивлению, Арнольд без труда, купил билет до Москвы. Проведя в душном плацкартном вагоне чуть мене суток, замирая при каждом громком выкрике полупьяных попутчиков, обедая только чаем, и боясь выглянуть в окно, он прибыл в Великую-многоликую...

Глава 17. Если у Вас, дорогой читатель создалось впечатление, что герой этой повести нервный, трусливый простак, то позвольте уверить в обратном. Он конечно, не настоящий герой настоящего детектива. И больше того, совсем не пример для подражания. Но, перед тем, как Вы приступите к следующей части рассказа, осмелюсь предложить Вам вспомнить, пару моментов из собственной жизни, когда в ситуациях гораздо менее значимых, Вам приходилось терять над собой контроль, убегать забыв о долге и чести, защищать себя, вместо того, что бы радеть о слабых и сирых, и так далее и так далее...

* * * У недавнего стоматолога, не удавшегося героя-любовника, беглого заключенного, было время подумать над своей дальнейшей судьбой. Не буду в очередной раз утомлять подробным рассказом о его сомнениях и душевных муках, остановлюсь на главном. Нужно было спрятаться и найти объяснение убийству Кати и араба. Только поняв, что же там произошло, можно будет сдаться милиции и постараться доказать свою непричастность к ним. Но если первый пункт плана, так или иначе можно было выполнить, то второй имел очень не большое поле для маневра. Ну посудите сами, из версий – одна и та Смирнова, из вещественных доказательств – одно и то к делу не относящееся. Оставалось ждать и надеяться, что все проясниться и без его помощи. Но сидеть сложа руки, еще невыносимее, чем делать глупости и Арнольд решил заняться выяснением того, что мог бы значить текст написанный в Катиной записке. Где у нас в стране хранятся общедоступные знания? Знает каждый школьник, конечно, в общественной библиотеке. Но туда, к сожалению, Арнольду путь был заказан. У него не было московской прописки. А если хоть кто-нибудь из вас, знает, что это такое, то сразу поймет, что пройти куда-то, где брехливые вахтеры блюдут свою никчемную честь, кичась гипертрофированным "комплексом уборщицы", не имеет даже смысла. Арнольд и не стал пробовать. Он пошел в книжный магазин, надеясь при посредничестве относительно вежливых продавцов, найти что-нибудь отдаленно напоминающее или объясняющее написанное в записке.

Глава 18. Арнольд за свою жизнь не раз приезжал в Златоглавую. Но как-то так получилось, что не в одном из книжных магазинов он ни разу не был. Вероятно из-за того, что каждый раз находились дела поважнее. То нужно обежать еще пару магазинов именно в них вездесущая реклама советовала покупать модную в этом сезоне одежду, обувь, видио, аудио, мото, хроно и еще бог весть что. То никак не возможно пройти мимо необычного ресторанчика, "...и уж ладно, один раз живем...", перекусить в нем яствами с невиданными названиями, на поверку оказывающимися простой рыбой или блинами или того хуже пельменями. И во всей этой кутерьме, театры, музеи и еще многие и многие достопримечательности великого русского города, которыми и славен он, оставались на следующий приезд... И так каждый раз. А между тем, испокон века Москва славиться своими книжными магазинами. Большинство из них, благополучно пережив повальную увлеченность населения бульварной периодикой и разоблачительно-политической конюнктурщиной, вежливо оскалились капиталистическими ценами, и несут в себе огромное множество качественной, умело подобранной высокохудожественной литературы.

* * * Выйдя из поезда, на неисправимо грязном Казанском вокзале, Арнольд оторопел от хлестнувшего по ушам шума, резанувшей по глазам суеты и нелогичности большого города. С одинаковым успехом можно было идти в любую сторону. Раньше он знал Москву по схеме метро, по главным улицам, по большим магазинам. Теперь же, ему предстояло жить в этом городе и, что особенно пугало, увидеть его совсем с другой стороны. Ночевать, первое время, он решил на вокзале. Но не на том, на который приехал, а на другом, как гласила реклама "...самом большом в Европе – Павелецком..." и не в общем зале ожидания, а в стоящих на боковых путях купейных вагонах. Они давно отслужили свой срок и сдавались, за небольшую плату, предприимчивыми железнодорожниками, на ночной постой разному путешествующему люду. Паспорт, хотя и надо было предъявлять, но вероятность того, что Смирновские посланцы предупредили всех проводников, этой импровизированной гостиницы, была крайне мала. К тому же и не высокая плата, располагала обрести это неказистое пристанище. Наскоро перекусив слипшимися пельменями в грязноватой кафешке, располагавшейся неподалеку от вокзала, Арнольд отправился в свое первое, в новом качестве скрывающегося детектива – разведчика, путешествие по Москве. Как мы с вами помним, путь его лежал в книжный магазин, впрочем неизвестно где находящийся. Но разве это проблема? Как уверяет народная украинская мудрость: язык до Киева доведет. Так "язык" довел Арнольда до "Московского дома книги на Новом Арбате".

Вот это было зрелище! Двухэтажный, по величине, как самый большой из универсальных магазинов Козлова, но только набитый с верху до низу книгами. "Вот тут то, точно найдется, то что мне нужно!", подумал не искушенный библиофил. Побродив по этажам, заглянув во все отделы радость нашего героя постепенно угасла. Разнообразных книг, журналов, буклетов, плакатов, всех направлений, научных и антинаучных было великое множество. Указатели буквально перекрывали друг друга. Например, книги по философии просто наползали на астрологию, а фантастика была почти неразделима с физикой. Книг было очень много, но найти что-то, даже ему самому пока еще не совсем ясное, не представлялось возможным. Обратиться к продавцам, непрерывно снующим между полками с лицами одержимыми только одним им известными помыслами, Арнольд не решался. На его счастье, когда четвертый круг по магазину подходил к концу, он заметил указатель с названием "Справочно-библиографический отдел" и стойку с надписью "Информация". Молоденькая девушка, даже не моргнув густо накрашенным глазом, повернула к нему экран своего компьютера и спросила: – Какой раздел Вас интересует?... – "Религия...", – ответил Арнольд, вспомнив, что речь в записке шла о "Белом епископе" и вообще там все должны были молиться... – Христианство, иудаизм, ислам, буддизм, нетрадиционные религии, вероучения, культы?...", – без запинки проговорила она. – Мммм... христианство, наверное... – Православие, римско-католическое, протестантизм?... – "Господи, сколько их...!", – невольно вырвалось у Арнольда. – "Много...", – подтвердила девушка. – "Пусть будет католическое...", – сказал стоматолог, припоминая, что речь шла о "Папе", вероятно римском. – "Смотрите", – ответила беспощадная информаторша, показывая глазами на экран, который плотно заполнился мелко написанными названиями книг и их авторов. – "И это все есть?", – ошарашено поинтересовался Арнольд. – "Есть", – подтвердила девушка, – "просматривайте, я буду листать..." Арнольд углубился в просматривание, судорожно пытаясь понять, что именно он ищет. Девушка по его команде пролистывала страницы на экране компьютера и не было им конца. "Сколько написали! Одних учебников уже пара десятков... Мне нужно что-нибудь простое, не научное. Найти бы упоминание о "Белом епископе", о "Непорочном Сердце" и ладно. Не скупать же весь магазин..." – "Вы что-нибудь выбрали?", – перебила его мысли девушка. – "Мммм... да, где-то в начале, пожалуйста...", – неуверенно ответил Арнольд. – "Вот возьмите..., запишите...", – девушка пододвинула небольшой листок и шариковую ручку. – "Спасибо!",– отозвался припертый к стенке стоматолог. Тянуть время было бесполезно, да и прийти в следующий раз, он тоже мог. – "...Введение в религиоведение, Радугин..., и вот еще: Друзей искать на Востоке, архиепископ Владимир...", – сказал Арнольд припоминая, что записка советовала "...обраться на Восток...". – "Отдел "Политика", второй этаж...", – отозвалась девица, снова переходя на пулеметную скорость. – "В Политике?... Обе...?", – не понял Арнольд. – "Да...",– ни сколько не смутившись ответила информаторша. – "Спасибо", – промолвил Арнольд и поплелся на второй этаж.

* * * Отдел "Политика" был традиционно соединен с "Экономикой" и густо разбавлен книгами про "подвиги новых русских"... – "А где в политике религия?...", – задал Арнольд риторический вопрос, пробегавшей мимо женщине, одетой в форменную жилетку магазина. – "Ты что дурак? Везде...", ответил скошенный женский взгляд, но рука показывала в дальний угол. И Арнольд стал продираться в указанном направлении. Там действительно было полным полно книг с парализующими сознание названиями: "Я-фиолетовое пламя", "Полюби себя, исцели свою жизнь (рабочая книга)", "Мантры денег", "Священное писание в свете духовной науки", "Новая модель вселенной", "Старославянская молитва против дьявола", "Абсолютный ум", "Мустицизм", "Вы спрашивали об Аде", "Каббала", "Сонники", Йога, Реинкарнация, Эзотерика, и т.д. Искать в этой религиозно-мистической свалке нужное ему, было сложным делом. Арнольд пошел по пути наименьшего сопротивления. Он, уже уверенно, остановил пробегавшего товароведа и поинтересовался, где ему найти выписанные на листке книги. Продавец немного замедлившись, крикнула в книжный лес: "Юлия Валерьевна, покупатель ищет введение в религиоведение и архиепископа Владимира...". И убежала.

От куда то из лабиринта полок, появилась другая, посмотрела в его листок и жестом пригласила Арнольда следовать за ней. Два раза завернув, она указала на ряды книг в нижнем ярусе и убегая дальше, бросила: "Архиепископа, сейчас поищу...".

Посмотрев в указанном направлении, Арнольд без труда увидел десяток узких корешков с искомой надписью. Он взял одну и стал терпеливо ждать возвращения продавца.

Но Юлия Валерьевна все не шла, и чтобы занять время, Арнольд стал осматриваться по сторонам.

Вокруг него в большом множестве стояли, ходили, перебирали книги и даже читали их разнообразные люди. Большинство из них имели на лицах налет сладкой одержимости. Но не жаждой знаний, а скорее не желанием знать, что-либо кроме владеющего ими культа. Впрочем были и другие. Пёстро одетый парень, явно бравируя своим нахождением в книжном магазине, разговаривал с приятелем по мобильному телефону. В углу неопрятная девица, втихомолку уже дочитывала книгу про Властелина колец. Два не примечательных парня в кожаных куртках, с развязным видом копались в стеллаже с надписью "Кама сутра". Толстая тетка делала вид, что не смотрит на ярко оформленные книги с названиями типа: "Как увести чужого мужа...". Показалось, кто-то знакомый мелькнул в проходе...

Подошла давешняя товаровед. – "Простите...", – сказала она, – "Вам придется немного подождать. Мы никак не можем найти книгу Архиепископа Владимира". – "Может быть ее и нет?", – даже обрадовался Арнольд. – Она есть. Их всего два экземпляра. Буквально три дня назад мы уже искали ее для одного покупателя. Так бывает, эти книги никому не были нужны с момента, как поступили в продажу, почти год. И вот сразу понадобилась. – Так удалось найти? – Да. Но покупатель ушел, не дождавшись. – Ищите пожалуйста. Я не уйду. Я никуда не спешу и обязательно дождусь. – Хорошо, сейчас придет Тамара, она искала ее в прошлый раз, и мы узнаем где она лежит. – Я постою здесь... Продавец снова убежала, влекомая очередным покупателем, жаждущим "Словарь сюжетов и символов в искусстве". "Красота...",– подумал Арнольд, – "...купил такой словарь, и пиши книги, даже сюжеты придумывать не надо...". Но додумать до конца он не успел. Отвлечься его заставило ощущение, что на него кто-то пристально смотрит. Он резко повернулся. Два парня в кожанках стояли с ним рядом, как по команде уставившись в книжный шкаф за его плечом. Явной опасности ни где не было. Арнольд отошел немного в сторону, но рассматривать людей и размышлять о книгах уже не хотелось. "Не могли же меня выследить!", – уверенно думал он. Но от былого спокойствия не осталось и следа. Арнольд еще немного прошел вдоль стеллажа и ему снова показалось, что он видит знакомое лицо. Нет не прямо. Не рядом. Где-то за десяток человек, между головами и плечами мелькнул знакомый профиль. Профиль Капитана с корабля. "Не может быть! Если бы меня выследили, то давно бы уже арестовали. Мне просто кажется. Нервы расшатались за последнюю неделю. Я не мог случайно в Москве натолкнуться на Капитана. Конечно если это он. Да нет, не он! Впрочем, мог же, он тоже приехать в Москву и придти в книжный магазин. Они же говорили, что он сильно верующий. Вот и толчется в разделе "Религия". Нет это не он..." Его мысли прервала продавец, подошедшая со словами: – К сожалению, мы пока не можем найти Архиепископа Владимира, подождите еще немного... Арнольд хотел сказать, что не надо искать, он уже уходит... опустил глаза... и увидел прямо перед собой, на расстоянии пяти сантиметров от его руки книгу: "...А друзей искать на Востоке. Православие и ислам: противостояние или содружество?", Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Владимир. "Это СУДЬБА!", – невольно пронеслось у него в голове.

– Спасибо. Я нашел...", – сказал он, поворачиваясь к продавцу. – "Да Вы что!? Где?", – удивилась она. – Вот прямо здесь. Где стоял. – Ну надо же!...", – восхитилась женщина. А Арнольд схватив книгу, не попрощавшись, с неотступным чувством судьбы и опасности ринулся к кассе. А от туда к выходу. И быстрее на улицу. В метро. Быстрее, быстрее. Не оборачиваясь. Страшась, даже случайно задуматься и приоткрыть для себя холодящее величие знания собственного будущего.

Глава 19. Начинало темнеть. Осень уже вступила в свои права. Яркие обертки от конфетных батончиков вперемешку с желто-красными листьями бежали по краю мостовой. Граждане утомленные рабочим днем, вырвавшись из тисков метрополитена, копя силы на новый бросок в наземный общественный транспорт, растекались по площади Павелецкого вокзала. "Доедут до своей остановки, забегут в магазин, кто за хлебом и яйцами, а кто за пивом и водкой. И домой к мужьям-женам, детям, телевизору, неизменным семейным ссорам и слезным примерениям. Ужину, чаю, дивану, уюту обжитой квартиры...", – думал Арнольд плетясь к платформе вагонов-гостиницы, – "...у меня теперь ничего этого нет. И может уже никогда не будет!" Ему хотелось заплакать и чтобы, как в детстве, кто-то пожалел, согрел и придал уверенности, что все плохое очень скоро закончится, все образуется и он самый лучший, самый любимый, самый дорогой. Жалеть его, было явно не кому. Москвичи погруженные в свои собственные мысли бежали прочь. И только смрадная стая бомжей, никуда не спеша, вальяжно размещалась на заплеванном парапете вокзала, копаясь в своем нехитром скарбе и починая невесть от куда взявшуюся бутылку водки. "Вот и я! Скоро с ними буду...!", – подумал Арнольд и пошел быстрее, гоня от себя тяжелые мысли и непреодолимо наваливающуюся депрессию.

* * * Не сказать, чтобы гостиничный вагон сильно вселял веру в будущее, но обретя кров над головой, одеяло с мягкой подушкой и полку в натопленном купе Арнольд успокоился. Он разделся, включил фонарь над головой, и лег предвкушая чтение свежекупленных книг. Однако, "Введение в религиоведение" он быстро отложил в сторону. Эта книга хотя и была наполнена рассказами доступно написанными и не перегруженными цитатами, о различных религиях и верованиях. Но давала материал поверхностно и вряд ли могла содержать конкретные факты интересующие Арнольда. Другое дело "А друзей искать на Востоке...". Не казистая с виду, изданная на газетной бумаге, практически брошюра..., но кто бы мог подумать – с любопытным содержанием. Начиналось все цитатой из Корана: Ты несомненно найдешь, что самые близкие по любви к мусульманам те, которые говорят: "Мы – христиане!" это потому, что среди них есть священники и монахи и что они не превозносятся...(сура 5. "Трапеза", аят 85/82/).

Арнольд ни когда не увлекался никакой из религий. Вероятно школьная прививка атеизма до сих пор действовала. Но кто бы мог подумать, что симпатии мусульман к христианам, так определенно выражены. Да еще это записано в самой главной мусульманской книге. Он всегда полагал, что два этих учения чуть ли не враги. И рожденный позже ислам, создан в пику христианству. А тут еще недавние взрывы в Нью-Йорке, после которых все телеканалы и газеты запестрели аналитикой типа: "Мир раскололся. Больше нет демократов и коммунистов, противостояния Запад-Восток. Теперь враги развитый Север и нищий Юг, войну ведут христиане и мусульмане. Воюют не идеологии, а религии...". А между тем архиепископ Владимир писал: ...Клин настороженности между исламским и христианским мирами был вбит отнюдь не мусульманами, а средневековыми авантюристами римских пап – так называемыми крестовыми походами. Под спекулятивным лозунгом освобождения Гроба Господня (подобно псевдоисламским лозунгам современных экстремистов) папские крестоносцы явились на Восток как грабители, насильники и убийцы. В этих западных пришельцах, называвших себя христианами, мусульмане впервые увидели своих врагов. И дальше: Важно отметить, что не только мусульманские страны делались жертвой папских нашествий: во времена одного из своих походов крестоносцы разгромили Константинополь и надломили силы православной Византии. Вторым ударом по мусульманско-христианскому содружеству был "желтый крестовый поход" монгольских несториан. ...монголы дошли до Египта, остававшегося последней опорой Ислама. В решающей битве египтяне одержали победу над армией Кит-Буки. И опять-таки можно отметить: в этой битве за спасение Ислама на стороне мусульман в составе союзных Египту войск Золотой Орды сражалась и дружина православных русичей. На протяжении веков многократно возникали тяжелейшие конфликты между мусульманами и римо-католиками, несторианами, а затем и протестантами. Однако исследователи, умеющие отделять религию от политики, могут засвидетельствовать: на всем протяжении истории между Исламом и Православием конфликтов не возникало никогда. Ярчайший пример тому действия мусульманских правителей Золотой Орды. Хан Берке пошел карательным походом на несториан Самарканда, грубо оскорбивших знаменитого шейха, и расправился с их общиной. Но по велению того же Берке в его собственной столице Сарае была открыта православная епархия. По ярлыку (указу) Берке, повторявшемуся затем всеми золотоордынскими ханами-мусульманами, за оскорбление православной веры и духовенства любому ордынцу грозила смертная казнь. (Очевидно мусульмане того времени разбирались не только в своей религии, но и в различиях между христианскими конфессиями.) Православные Патриархаты сохранились на территории Египетского и Турецкого султанов и ныне свободно действуют в мусульманских странах. А в Центральной Азии мусульмане увидели в Православии дружескую религию даже несмотря на то, что его появление в этом краю последовало за российским завоеванием. Православие считает и протестантов, и несториан, и римо-католиков исказителями христианства. В отличии от этих конфессий Православию чужда миссионерская агрессивность. Православие смиренно: оно призывает своих верующих прежде всего не к активности внешней, а к очищению и украшению добродетелями собственной души, ибо нет никакой пользы человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит. Такое учение не может не вызывать уважения мусульман. Здесь уместно еще раз вспомнить призыв Корана: любить христиан, которые "не превозносятся"...

В коридоре послышался шум и голоса. Дверь без стука открылась и на пороге появился мужик с портфелем в руках. "Здорово, сосед...", – сказал он, – "...что, молитву читаешь?..." Мужик был высокий крепко сбитый, можно сказать даже толстый. Его широкое открытое лицо словно раздулось от подкожного жира. Сало не свисало складками, а лоснилось на щеках и подбородке. – "Я предприниматель из Тамбова...", – продолжал он с характерным гаканьем, – "... в командировке. А ты?" – "А я стоматолог из Козлова", – ответил удивленный Арнольд. Судя по пошловатой улыбке, предприниматель стандартно отреагировал на название родного города Арнольда. – Зубник, что ли? – "Зубной врач", – терпеливо объяснил Арнольд. – А зовут как? – Арнольд. – "Ишь ты!", – не то удивился, не то обрадовался мужик, – "а меня Кузьмич!" – А имя? – Да просто Кузьмич. Меня все так называют. На работе... и друзья. – "И жена?...", – не унимался Арнольд. – "Не... жена крысёнышем зовет...", – немного смущенно ответил мужик. – Рад познакомиться...", – сказал Арнольд и протянул руку. – И я! Кузьмич уселся на свою полку, портфель хлопнул на стол и стал доставать из него хлеб, колбасу и конфеты. – "Мамаша!!!...дай посуду...!",– заорал он в коридор, доставая из портфеля бутылку водки. "Будишь?!" – "Да", – неуверенно ответил Арнольд. – Наша тамбовская! Не то что эта кристаловская..., будто в ней кусок свинца растворили. На бутылочной этикетке был изображен оскалившейся волк, почему-то с прижатыми ушами и одной поднятой бровью. Надпись гласила: "Тамбовский волк".

Кузьмич уверенно налил по пол стакана и подняв свой, выдохнул: "За знакомство...!" Выпили. Сосредоточенно поживали колбасу с хлебом. – "А что Вы продаете?", – нарушил молчание Арнольд. – "А почему ты решил, что продаем?", – осклабился мужик. – Производите? – Не... продаем, продаем! Что я дурак что ли, производить! В нашей стране ничего нельзя делать надолго. – А продавать, это не надолго? – Ясный пень, сегодня я памперсы продаю, а завтра могу карандашами торговать или вон водкой... – А почему сейчас водкой не торгуете? – Да потому, что водкой другие торгуют, у кого схвачено все покрепче. Ко мне, так-то каждую неделю санэпидемстанция и пожарные ходят, а так еще налоговая, милиция, ветеринары всякие попрутся. – А ветеринары-то почему? – Да потому, что друзья-конкуренты не дремлют. Думаешь мы ценами боремся или качеством обслуживания? – А чем? – А тем, кто забашляет больше всяким пожарникам, или кто отбиться от них сможет быстрее. Вот приходит такой умник и опечатывает склад, вроде он только узнал, что там пожарной сигнализации нет, и не работаешь пока сигнализацию не сделаешь, или что чаще, его начальнику через своих людей не занесёшь дачку... – Да!... – Вот и да... А товар в это время у конкурентов покупают. Выпили еще по пол стакана. Водка показалась Арнольду излишне отдающей спиртом, но в целом ничего. – "А бандиты, не донимают?", – опять поддержал разговор Арнольд. – Не... все договорились давно. Кого милиция крышует, кого братки. Все давно миром живут. – "Слушай, а ты в Бога веришь?!", – неожиданно для себя спросил Арнольд. – "Давай лучше выпьем", – отозвался Кузьмич с тревогой посматривая на стоматолога. – "А я вот думаю!...", не унимался уже захмелевший Арнольд, – "...почему в каждой религии написано "НЕ УБИЙ...", а они всегда убивают друг друга! Да еще войны начинают, вроде за Веру, за Бога своего, а на самом деле только, чтобы себе выгоду получить!" – "Ты Арноша не нервничай. Вот давай, лучше выпьем еще...", – ответил Кузьмич, по-отечески обнимая Арнольда и разливая, что осталось. Выпив, Арнольд окончательно расклеился, что-то невнятно говорил брызжа слюной, жестикулировал. А потом ослаб, привалился к стене и закрыл глаза.