Текст книги "Полет"

Автор книги: Михаил Мукин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Мукин Михаил
Полет

Михаил Мукин

Полет

Детективный рассказ

...Всем хорош монастырь, Да с лица пустырь. И отец игумен, Как и есть безумен... "Песня" И. Бродский

Глава 1.

Эта поучительная история началась в пятницу. Душным июльским вечером, когда всякая надежда на приход пациента тает пропорционально росту очереди из машин дачников у светофора за окном. "Да и кому охота в такую жару вместо прохладной тени и потной бутылки пива видеть перед собой вращающееся сверло бормашины...", – думал Арнольд Петухов, сидя в собственном стоматологическом кресле. – "Если бы сегодня не зашел главврач с домыслами насчет моих левых заработков, возможно, удалось бы отделаться от этого бестолкового пятничного дежурства", – успокаивал себя стоматолог, вытирая со лба обильно выступающий пот. Арнольду было не многим более тридцати. Он был холост, неплох собой. А так же не обременен лишним весом и вредными привычками. До прихода главного врача и в результате такого бесславного окончания вечера, он, рассверливая каналы очередной пациентке, прикидывал: не продолжить ли общение с ней в тихом загородном ресторанчике.

Последним и единственным приятным обстоятельством было присутствие в кабинете медсестры и по совместительству незаменимого ассистента – прекрасной Мариночки Кочетковой. На все аргументы о том, что в такой вечер ни один здравомыслящий больной не пойдет к стоматологу, она отвечала коротко и до боли справедливо: "А если придет, тебя уволят!" Против этого возразить было нечего, и вот уже четвертый час они, умирая от жары и скуки, сидели в раскаленном стоматологическом кабинете с широко распахнутой дверью. Без всякой надежды увидеть в ней хоть кого-то, кроме сторожа, мирно спящего в пустом гардеробе. Мариночке было чуть меньше тридцати. И она была представительницей той, не многочисленной группы женского племени, которая не только хороша собой, но и просто не заменима на рабочем месте. Все составные части разнообразных пломб бывали у нее всегда и в полном порядке. Ни один профессиональный вопрос не ставил в тупик. Пациенты любезничали с ней, порой забывая не только о скором расставании со своими зубами, но и не менее болезненном расставании с денежными купюрами. Глупо было бы предположить, что такие очаровательные молодые люди, к тому же уже связанные профессиональными обязанностями, не заинтересовались бы друг другом. Пару лет назад, после того как Мариночка уже окончательно развелась с первым мужем, Арнольд случайно встретил ее на вечеринке у общих знакомых. Вечер прошел весело и многообещающе. Но Арнольд, как на зло, переусердствовал в смешении напитков в собственном желудке. Ретироваться домой пришлось быстро и в одиночестве. Утром на работе Мариночка смотрела укоризненно, но вместе с тем ободряюще. Впрочем, думать об этом у Арнольда сил не было. Сверло в руке билось с неудержимостью отбойного молотка, а голова трещала будто впитала в себя боль всех пациентов за год вместе взятых. Попытки повторить не формальное общение ни с той ни с другой стороны не предпринималось. Видимо каждый ожидал ее от другого. Но ощущение физической симпатии, искренней дружбы и общей судьбы неотступно жило в наших героях. Впрочем, вы уже достаточно познакомились с обстоятельствами, вынудившими Арнольда Петухова задержаться на работе, и непреодолимо влекущими его в водоворот событий нашего повествования.

Глава 2. Как всегда это бывает, когда долго ждешь, пациент появился неожиданно. Это был невероятно тучный мужчина. Несмотря на жару и невообразимую комплекцию, в галстуке и пиджаке. Не только костюм, но и весь его вид говорил, что находится он здесь не по собственной воле, а только по-необходимости. Впрочем, не столь уж обременительной. Эта самая необходимость стояла за его необъятным плечом и была, на взгляд Арнольда, в высшей степени не дурна. Девушка – лет примерно тридцати. О которой, кратко можно было бы сказать: очень ухожена. Такие женщины, обычно, почти не подвластны времени. В независимости от возраста, каким-то способом они находят источники финансирования своей ухоженности. Единственным диссонирующим элементом в ее облике были полные страдания глаза. Арнольд не мог ошибиться: у нее болели зубы. Очень скоро стало понятно, что молодая женщина – родная дочь необъятного господина. А в нем самом Арнольд с ужасом признал одного из предводителей городской мафии – Кетлера Яна Борисовича. Испугаться было чего. Об этом человеке ходили легенды. В доперестроечные годы второй секретарь обкома партии. Первый выбранный директор базы по переработке вторичного сырья всей области. Человек, отмывший огромные деньги во время бегства Советской Армии из уже объединяющихся Германий. И наконец, в настоящее время – главарь второй по величине, но первой по жестокости бандитской группировки. То, что сказал этот господин в следующую минуту после прихода, только укрепило Арнольда в мысле, что он почти покойник. А сказал он следующее: – Я бы никогда в жизни не пришел в ваш гадюшник, тем более не привел бы сюда свою дочь, но мой зубной врач вчера умер. Все стоматологические поликлиники закрыты. "Если ты", – тут он показал на грудь Арнольда, толстым, как сарделька пальцем, – "сделаешь ей больно,... я отрежу тебе уши". После таких слов, Арнольд почувствовал себя как никогда дурно. Уши, еще пока принадлежащие ему, перестали чувствовать и, казалось, медленно начали отмирать. Время остановилось. Между тем, молодая женщина, как не в чем ни бывало, уселась в кресло и открыла рот. Арнольда спас его профессионализм. Все-таки он был хорошим врачом. И раньше бывало, в самых неподходящих условиях, он умудрялся сделать такое, что и в голову то не сразу приходило. Например, как-то будучи еще студентом, в летнем лагере, который находился на краю цивилизации, он смог высверлить зуб обычной бытовой дрелью. Ну конечно очень узеньким сверлом, конечно пациент был мертвецки пьян... Но кто еще может таким похвастаться. Арнольд был специалистом в своем деле.

* * * Пожалуй, нет смысла описывать в деталях работу стоматолога и его помощницы. Все время пока они трудились Кетлер сидел посередине кабинета, уставившись на руки врача. Но его опасения были напрасны. Девушка ни разу не вскрикнув и даже, не поморщившись, закрыла рот, встала из кресла и сказала отцу: – Все, больше не болит, теперь я буду всегда ходить к этому врачу. И повернувшись к обалдевшему Арнольду: – Меня зовут Катя. В понедельник в двенадцать я приду к вам. Пока. И на прощание махнув ручкой, она вышла из кабинета. Громадный господин потянулся за ней, но в дверях остановился, и глядя Арнольду прямо в душу, еще более угрожающе сказал: – Моя дочь лечится только у самых лучших врачей. Если она выбрала тебя, пусть так и будет. Деньгами я не обижу. Но у нее должно быть все, и самое лучшее. Отвечаешь головой. "И да!", – еще раз остановился он, – "она, собирается замуж за очень важного человека. Смотри, что бы здесь к ней никто не клеился". С этими словами он покинул кабинет.

Арнольд стоял около своего рабочего места, не в силах шевельнутся. С одной стороны он, так до конца и не верил, что все благополучно закончилось, а с другой, понимал, что теперь это не закончится никогда. Казалось куда-то исчезла жара, пятничный вечер и даже воробьи на подоконнике перестали чирикать. И только Мариночка, как всегда грациозная и быстрая, пробежала по кабинету и скрылась за дверью. И уже откуда-то, от дверей, от гардероба донеслись ее слова: – Не стой, как дерево. Ты ей явно понравился... До понедельника.

Глава 3. Не смотря на все ухищрения Арнольда, понедельник настал неоправданно быстро. Утром Мариночка, как ни в чем не бывало, впорхнула в кабинет и вместо приветствия, впервые за все время их знакомства, сказала: "Очень соскучилась, ты хорошо выглядишь...". И без того хмурый Арнольд, не поняв шутка это или всерьез, только насупился и еще больше напрягся. Катя, оказалась очень пунктуальной дамой, и вместе с первыми пиками радиостанции, возвещающей о приходе полудня, вошла в кабинет. Она была потрясающе хороша. Белое легкое платье, распущенные волосы. Свежая, загорелая, источающая легкий аромат, благополучие и любовь.

* * * Арнольд долго готовился к этому моменту. Продуманные, сотни раз отрепетированные, фразы типа: "Извините, я не смогу вас лечить. Это очень большая ответственность, я еще не настолько опытный врач...", или "Я очень уважаю Вашего отца, благодарен Вам за оказанное доверие...Но...", ну и так далее. Впрочем, сказать он ничего не успел. Катя подошла к Арнольду, стоящему с выпученными глазами около стоматологического кресла, слегка прижавшись, взяла его под локоть, и спросила: "Доктор, Вы сегодня полечите меня?" Естественно, Арнольд выдавил из себя только прерывистое "Да...". Катя повернулась, при этом разлетевшаяся в стороны юбка продемонстрировала потрясающей красоты ноги, и с удовольствием уселась в кресло. Надо отметить, что несмотря на явные старания предыдущего, недавно умершего стоматолога, работы для Арнольда было достаточно. Несколько пломб, требующих замены, несколько готовящихся появиться дырок. По самым скромным подсчетам, это могло занять больше недели. Арнольд так честно и сказал. Обычно пациенты расстраиваются. Те, которые не любят ходить к стоматологу, таких большинство, начинают уточнять нет ли возможности вылечить меньшее количество зубов. Правда, попадаются и любители стоматологических ощущений, сами себе придумывающие новые процедуры. Мол: "...обточите мне передние зубы, мне кажется они не достаточно красивой формы..." Но это все лирика, Катя заявила безапелляционно: "Неделя, прекрасно! Делайте все, что считаете нужным. Я буду приходить каждый день в двенадцать. Лечить меня будете только Вы и вот эта девочка", – она указала на Мариночку, – "пусть больше никто не заходит в кабинет, когда я сижу с открытым ртом". Что было делать? Арнольд подтвердил, что все так и будет, и взялся за дело. Примерно через час, Катя встала из кресла, одарила Арнольда сногсшибательной улыбкой, вильнула попкой и исчезла за дверью.

Глава 4. Вечером того же дня, Арнольд сидел в баре, пил уже пятую порцию виски и гнал от себя столь манящий образ улыбающейся Кати. Ну и действительно: надо быть последним дураком, чтобы влюбиться в дочку такого опасного папаши. А между тем Арнольд был уверен, что он именно влюбился. Конечно, наш герой не отличался пуританским поведением. Более того, практически везде, где он по тем или иным причинам оказывался, обычно находился объект внимания. Это совсем не значит, что Арнольд без продыха волочился за женщинами. Но вот как-то так он был устроен, что жить без постоянной концентрации внимания на прекрасной спутнице не мог. Более того, в основном бывали они не так прекрасны, как казались при первом взгляде. Частенько, перебирая в памяти самые запоминающиеся романы и сердечные истории, Арнольд и сам недоумевал, на что собственно он польстился. Но уж так он был устроен. И при всем этом, постоянно находясь в состоянии влюбленности, он мечтал о любви. О большой, серьезной, всепоглощающей, неуправляемой любви. Больше того, он мечтал жениться. Жениться по великой любви. Дожив до своих тридцати трех, он чуть было не женился четыре раза. Три раза все-таки устоял в надежде на большую любовь. И один раз был сам отставлен в погоне за другим "более любимым". Мы могли бы долго перебирать успехи и утехи Арнольда на любовном фронте, но скорее вернемся к нашему герою, несущемуся в очередном бешеном хороводе своих страстей.

* * * "Ведь я ей понравился!? И Мариночка тоже сказала...",– в который раз говорил себе бедный стоматолог. – "Но зачем я ей? Такой богатой и красивой". "Господи, мы никогда не будем вместе, она никогда меня не полюбит... да, еще этот бандит с большой дороги...". Впрочем, лучше не будем мешать нашему герою. Не опровергая известную мудрость, лишь замечу, что действительно счастливы все одинаково, но вот влюблены то все по-разному.

Глава 5. Всю следующую неделю Арнольд страдал. Он не мог спать и есть, томясь и мечтая о встрече с Катей. А встречаясь, более того разговаривая, и даже прикасаясь к ней, впадал в какой то анабиоз. К счастью, его состояние не отразилось на работе. Пациенты, по-прежнему уходили здоровые и довольные, хотя наверное, в большей степени благодаря стараниям Мариночки. Арнольду казалось, что он спит. И просыпается только в двенадцать, когда она входит в его кабинет. А когда через час она уходит, становится пусто и темно. И нет уже никакого смысла работать, спать, жить. Конечно, он даже не пытался заговорить с ней о своих чувствах. Каждый, хоть когда-то влюбленный, поймет его. Разве повернется язык разрушать это хрупкое счастье, собранное по крупицам из надежд. "Не исполнимых надежд!...", так думал Арнольд, и молчал. Хотя Катя, на мой взгляд, понимала его и без слов. Она не делала ни каких шагов навстречу, лишь по-прежнему сияя, и казалось, только хорошея с каждым днем. * * *

Но прошла неделя. Почти заканчивалась вторая. Как не пытался Арнольд затянуть лечение, как не выискивал новые дырки или оплошности предыдущего стоматолога, как бы тщательно не делал свою работу, все равно дело подошло к концу. И настал тот страшащий его момент, когда пришлось сказать: "...я все сделал, Вам не нужно больше приходить. До свидания...". "До свидания", – ответила Катя, "Я не ношу деньги с собой. Завтра приходите ко мне домой, я расплачусь с вами". Арнольд похолодел. "Он не мог даже мечтать о таком счастье. Придти к ней домой! К ней, к обожаемой, к любимой Катюше! Она дома одна! Они вместе! Только они... Тогда он сможет сказать, сделать все, о чем он так часто мечтал, бредил в течение этой долгой и такой короткой недели. Впрочем, почему он решил, что она будет одна...? Почему он решил, что с ним расплатится она, а не ее громиловидный папаша...?" В момент счастье закончилось, небеса закрылись, – "...можно идти и мылить веревку..." Бедный Арнольд, он влюблен как мальчишка, забывающий дышать в присутствии предмета своего обожания. Счастливый от одного ее благоволящего взгляда. Раздираемый муками любви, и пьянимый ими.

Глава 6. Не буду более, утомлять читателя рассказами о душевных терзаниях Арнольда, подробностями их встречи и деталями разговора. Скажу о главном. Дома она была одна. Более того, она ждала его. Ждала с однозначными намерениями ответить взаимностью на его трепетные чувства. Последующие их встречи нельзя назвать частыми. Скорее они были бурными. Проходили на квартирах и дачах ее подруг. Были многосложно засекречены и неумолимо коротки. Арнольд и сам понимал всю опасность такой любви. Катя, на удивление, более чем разделяла его опасения. От нее он узнал несколько холодящих душу историй о маниакальной подозрительности ее отца, о бесследном исчезновении первой Катиной любви. О грядущем замужестве и серьезности отцовских замыслов, строящихся на этом. Они прятались как могли. Причем, именно Катя разрабатывала и осуществляла сложнейшие конспиративные комбинации. Наверное, они были счастливы. Арнольд так уж точно.

Так прошло два месяца. На дворе стоял мокрый сентябрь. Пора уборки дачных урожаев, удлинения женских платьев, и необходимости отвечать заданные уроки. Кому в школах, кому в институтах, а кому и в жизни. Об объявлении дня Катиной свадьбы Арнольд узнал из газет. Как же могут новые русские хозяева жизни не трубить на всю ивановскую о толщине своего кошелька. В заметке были описаны и необъятные апартаменты для гостей и готовящееся пиршество и безбрежные перспективы союза обоих брачующихся. Катя позвонила на следующий день. И скороговоркой сообщила, что папа был так любезен, что разрешил ей перед свадьбой съездить – развеяться, на неделю. Поездка будет на пароходе по Волге, потом по Дону и обратно по Волге. Всего восемь дней. Сопровождать ее будет новая любовница отца – Карина. По ходу, остановок будет немного, но это последняя перед свадьбой возможность встретиться. Другими словами, вообще последняя возможность встретиться. После свадьбы они с мужем будут жить за границей. Карина будет за ней следить. Но он, Арнольд, может купить билет в соседнюю каюту, и она иногда, будет забегать к нему. Звонить больше она не может. Если он согласен, то они встретятся на пароходе. Если нет, значит нет.

* * * Думал ли Арнольд о своей безопасности? Еще бы! Стоило бы только узнать, Катиному отцу о том, что он, Арнольд, на том же корабле... Нет, лучше об этом не думать. Не может же он изменить имя. Даже если, не он купит билет, то все равно при входе на корабль, вместе с билетом придется предъявлять паспорт. Не менять же паспорт и имя... Но не может же он не поехать. Такое даже в голове не укладывалось. Как и бывает обычно, решение нашлось. Но было оно не простым в исполнении, и не совсем порядочным. Ехать надо было не одному, а в сопровождении женщины. С однозначными намерениями. Другими словами, в сопровождении жены или на крайний случай, невесты. Где за неделю взять жену? При желании конечно можно, но не надо окончательно сходить с ума. Ведь это последняя встреча с Катей. Она выйдет замуж, уедет. А я останусь с этой невестой, или того хуже женой. Нет, надо просто с кем-то договориться. Договориться с человеком, который поймет сейчас и не выдаст потом. Такая женщина была только одна: Мариночка Кочеткова. И это было самое страшное. Мы уже рассказывали читателю о сложных взаимоотношениях Арнольда и Марины. Умолчав, пожалуй лишь об одном: Арнольд, вряд ли, любил Мариночку с такой безумной страстью, какую мечтал найти с другими женщинами. Но, если, отбросив все мужские капризы, голливудские стандарты и боязнь брачных обязательств, спросить у Арнольда, кого бы он хотел видеть своей женой... Да, друзья мои, да Мариночку Кочеткову. И лучше пары ему не сыскать на белом свете.

* * *

Целый день он собирался сказать. Подбирал слова, предугадывал реакцию, режиссировал ситуацию. Ушел последний на сегодня больной, Мариночка убрала инструменты, сняла халат и вопросительно уставилась на одеревенело стоящего Арнольда. – "Ты, хочешь что-то сказать?", – спросила Мариночка. – "Я..., я..., выходи за меня замуж !!!?", – вдруг выпалил Арнольд. Она посмотрела на него долгим заинтересованным взглядом. Помолчала. И ответила: "Хорошо, я согласна..."

– "Ну, и прекрасно!", оживился Арнольд. "Свадьба будет через месяц. А пока мы съездим в свадебное путешествие. Хватит работать. Возьмем отпуск и смотаемся куда-нибудь на недельку. Куда-нибудь, где не будет знакомых, работы и любых обязательств. Я прямо сейчас побегу в туристическое агентство и подберу что-нибудь. Давай свой паспорт...", – с этими словами он полез в ее сумочку, схватил паспорт и выбежал из кабинета.

Глава 7. Пожалуй, уважаемый читатель, настало время рассказать о географическом расположении места в котором происходят события нашей истории. Нельзя сказать, что это необходимо для дальнейшего повествования, но возможно поможет читателю в более полной мере представить себе наших героев. А автору, позволит сделать не большое философское отступление. Итак, город носил гордое название Козлов. А жители его неустанно боролись за то, чтобы их не называли козлюками, или того хуже, козлами. Кому и в связи с чем, пришло в голову придумать такое оскорбительное название, остается загадкой. К большому удивлению, Советская власть не решилась переименовать старинный русский город. Вероятно, лишь потому, что чье-нибудь громкое партийное имя, вряд ли бы достойно красовалось в таком например контексте: "Слюньков, в прошлом Козлов". Однако, город жил своей жизнью, и, пожалуй, лишь приезжие обращали пристальное внимание на его не обычное название. Находится он где-то в центральных районах Волги, и жизнь в нем неспешна, как вода этой великой реки, лишь порой нарушаемая летящей по своим делам водомеркой.

Как все не большие провинциальные города, Козлов только в новых районах имел налет урбанизации. Старые же, летом тенистые, а зимой не проходимые из-за сугробов, улицы, по-прежнему, хранили в себе тихую всезнающую печаль ветшающего прошлого. Те из читателей, что жили в таких городах не удивились, прочтя, что наш герой знает половину биографий жителей города. Для остальных поясню: в маленьких городах практически нельзя пройти и двух кварталов, не встретив знакомого. И как вы думаете, о чем при встрече начнет рассказывать вам знакомый? Да, именно о ваших же общих знакомых. И знаете, о чем подумает он, если из-за нехватки времени вы прервете его? Он решит, что вы что-то от него скрываете, и не пожалеет сил, чтобы узнать что именно. Как всякий, в прошлом, советский город, Козлов имел в центре фигуру бывшего вождя. Ильич вознесся над горожанами на недосягаемую высоту, но, меж тем, вряд ли был заметен кому-либо кроме гадливых голубей и случайных туристов. Впрочем, я бы хотел обратить ваше внимание вот на какое любопытное наблюдение. По правую руку от Дедушки Ленина расположились библиотека, концертный зал и драматический театр. По левую: военкомат, администрация города и центральный ресторан. Разделял их сам основоположник. Кто знает, как обернулась бы жизнь в нашей стране, не окажись эти столпы общества, намерено или случайно, по разные стороны вождя. Вероятно, этот пример не показателен. Но читатель, обрати внимание на окружение памятников Ленину в разных маленьких городах нашей родины. И возможно, мои наблюдения уже не покажутся столь надуманными.... Мы отвлеклись. Вернемся к выяснению судьбы тех немногочисленных жителей Козлова, которых мы уже знаем.

Глава 8. Корабль отвечал всем современным требованиям комфорта. Класс кают не ниже первого. Несколько кают-компаний по интересам. Бар и ресторан с вышколенными официантами и изысканным меню. Современный кинозал, сауна, бассейн, бильярдная и детская комнаты. Открытая площадка на верхней палубе, на которой можно при желании или загорать или любоваться пейзажем, наблюдая за вольным течением воды вдоль белоснежного борта. Недавней зарубежной постройки, не большой речной круизный лайнер. Только для отцов города и богатых клиентов. Несущий на своих бортах гордое название "Зори Козлова". Арнольд и Марина поднялись на борт одними из первых. Всю дорогу, пока капитан показывал корабль, знакомил с командой и правилами путешествия, Арнольд невольно искал глазами Катю. Ее нигде не было. Оказалось, что их рейс был последним в навигации этого года. Уже не сезон, пассажиров будет мало. Из тридцати существующих кают, забронированы только шесть. Арнольда это немного расстроило, потому что лишний раз попадаться на глаза Катиной опекунше в его планы не входило. Катю он смог увидеть только на торжественном вечере по случаю отплытия в капитанской кают-компании. Капитан знакомил пассажиров друг с другом, представляя их: – Господин Чарльз Улис – англичанин путешествует по России, изучая и собирая этнографические ценности. Арнольду англичанин показался похожим на шведа с прибалтийским акцентом. Впрочем, он неплохо говорил по-русски и уже с утра сидел с бокалом виски. – Тамара Иосифовна Варчевская с мужем Иннокентием Эдуардовичем – известным театральным критиком. Пожилая чета, явно сбежавшая от городской суеты и надоедливых внуков. – Екатерина Кетлер и Карина Азимутова – дочь и жена известного предпринимателя и мецената Яна Борисовича Кетлера. Глядя на Катю и Карину было сложно понять, кто из них жена, а кто дочь. Две молодые женщины модельного вида. Кажется Катя была даже немного старше. – Арнольд Петухов – подающий большие надежды стоматолог, с будущей женой Мариной. Так представил их капитан. Хотя насколько Арнольд помнил, никаких надежд он не подавал. – Ахмад Рахим – студент из Саудовской Аравии. Студент был в бороде и платке, как у Бен-Ладена. По-русски он не говорил и только смотрел по сторонам налитыми кровью глазами.

* * * С Мариночкой Арнольд так и не объяснился, откладывая то на час то на день, то на минуту. Впрочем, Мариночка увидев в кают-компании Катю, видимо, и так все поняла. Обдала Арнольда испепеляющем взглядом и перестала с ним разговаривать. Арнольд облегченно решил отложить объяснения до возвращения из поездки и полностью сосредоточился на поиске возможности встретиться с Катей. Было только одно неудобство: они с Мариночкой жили в одной каюте. Но благо она была двухкомнатной, и Арнольд уступив спальню, комфортно устроился в гостиной на большом кожаном диване. Прошел первый день, в разгаре был второй, а Катя и Арнольд лишь обменялись парой быстрых взглядов. Арнольд был в отчаянии. Мариночка ушла в косметический салон, входящий в стоимость билета, когда в дверь тихо постучали. Арнольд уменьшил громкость телевизора и с дивана крикнул: "Войдите...". Дверь широко открылась и взору Арнольда предстала слегка запыхавшаяся и прекрасная Катя. – "Наконец-то!!!", простонал он, "Я боялся, что ты никогда не придешь!" Арнольд соскочил с дивана, захлопнул дверь и бросился обнимать девушку.

* * *

После первого жаркого поцелуя, слегка отдышавшись, Катя отстранилась, и очень серьезно глядя на Арнольда, сказала: – "Мне нужно что бы ты сохранил вот это...", – с этими словами она протянула ему не большой предмет завернутый, в бумагу и туго перемотанный скотчем, – "но, ты не должен никому об этом рассказывать..., и сам разворачивать...". – "Конечно", – ответил Арнольд, – "а что это?" – "Да, ерунда. Я должна идти, а то Карина спохватится...". И она поспешно выбежала за дверь. – "Когда мы снова увидимся?!!!", – вскрикнул Арнольд и ринулся за ней. Он выскочил из каюты, но Кати уже не было. Только светлое платье мелькнуло в конце коридора за закрывающейся дверью. Арнольд по инерции добежал до каюты, в которой скрылась женщина, но дверь уже была плотно закрыта. Он медленно повернулся и обреченно побрел назад.

"Вот Катина каюта...", – по привычке подумал Арнольд, проходя мимо очередной двери, – "...а куда же она зашла...?", – обжог внезапный вопрос.

Он быстро развернулся и бегом подбежал к двери в злосчастную каюту. На ней значилась цифра "15". Это были апартаменты саудо-аравийского студента.

* * * "Нет женщины прекраснее на свете, чем бросившая вовремя жена...", крутилась в голове у Арнольда глупая фраза, "...она мне изменяет!!!... И с кем...!!!". Весь оставшийся вечер он сидел на своем диване и один пил водку. По мере уменьшения жидкости в бутылке и увеличения тумана в голове нашего героя, мысли его становились путаннее и безкомпромиснее:

Когда б меня так женщины любили, Как я любил себя на фоне их...

Или вот еще:

Не думай о секундах свысока, Изменит, сам поймешь наверное, Когда два крепких рога у виска, Шампунем не смывается отметина...

Арнольд не был наделен поэтическим тщеславием. Желание пусть и бездарными, но рифмованными строками, выражать свои чувства, терзало его самого. Но пожалуй, ни здравый смысл, ни тем более алкоголь не помогали ему так быстро прийти в себя, как это примитивное стихосложение.

Звериный ожог моих слез, Тебя с борта крейсера смыл, И революционный матрос, Залпом "Авроры" любви отомстил....

* * * Утром, вырвавшись из мутной пелены сна, Арнольд обнаружил себя, лежащем на полу собственной каюты в неудобной позе. При этом он был полностью одет, даже в галстуке. В дверь вежливо, но настырно стучали. – "Открыто...", простонал бедный поэт. Излишки выпитого накануне, отдались громовым раскатом в голове и непреодолимо подступили к горлу. Вошел капитан. – "Господин Петухов не могли бы Вы зайти в мою каюту?" – "А здесь нельзя...?" – "Нет", как отрубил, ответил Капитан. У Арнольда не было ни сил, ни желания сопротивляться. Он с трудом встал. Вставил ватные ноги в ботинки, одернул мятую одежду и вяло поплелся за капитаном.

* * * Капитан открыл перед ним дверь и отошел в сторону. Внутри, за столом сидел толстый, несмотря на прохладу потный человек в погонах. – "Заходите, присаживайтесь. Майор транспортной милиции Анохин", сказал человек, устало глядя на Арнольда. – "А что собственно случилось!?", садясь на стул и тут же раздражаясь спросил Арнольд. – "Вчера, между обедом и ужином на корабле произошло убийство", ответил милиционер, "Убили Екатерину Кетлер. Вы ее знали?..."

Глава 9. "Вы ее знали?...", донесся до Арнольда, в который раз повторенный вопрос. Мысли в больной голове неслись, пугая звенящей четкостью и неотвратимостью: "Убили!!! Убили! Убили... Кто? За что? А может это я спьяну...?" и холодный пот покатился по спине. "Нет, я не мог, я ее любил. Но, я даже не помню, что делал вчера, нажравшись. И почему я в галстуке?", пот выступил везде, где были железы "Если они узнают, что я был ее любовником, и она меня бросила...!", тут уж не пот, а смертельный ужас покатился по его телу. "Нет, это не я. Я не в чем не виноват. Я был в своей комнате. Кто знает? Кто подтвердит? Мариночка! Она должна была слышать, что я за стеной, ведь я ее слышу. Она меня любит, она слышала, она подтвердит. И я ее люблю. Больше всех на свете. Больше самой жизни. Ее, не Катю. Катю и не любил никогда. Надо сказать. Они ничего не докажут. Я не виноват. Мне ничего не надо скрывать. Мариночка моя невеста, а Кате я только зубы лечил..." "Да, знал...", преодолев спазмы в горле, прокаркал Арнольд. – Где, когда вы познакомились? – Я лечил ей зубы, пару месяцев назад. Я зубной врач. – Что вы делаете на корабле? – Отдыхаю вместе с невестой, готовимся к свадьбе. – Вы с Екатериной Кетлер договаривались о совместной поездке? – Нет, я узнал, что она тоже едет, только здесь, на корабле. – Как вы думаете, кто ее убил? И тут Арнольд даже подскочил на стуле. Милиционер, не двигаясь, впился в него глазами. – Кто ее убил? – Это араб. Она его бросила! – Какой араб? Почему бросила? – Ну, не бросила. Не знаю почему. Он безумный какой-то. Мог просто подумать что-нибудь. Например, что она его бросила. – А что между ними что-то было? Откуда Вы знаете? – Я видел, как она вчера днем заходила в его каюту. – Во сколько это было? – Не знаю. – До, или после обеда? – Не знаю, я на обед не ходил. – Может быть вы посмотрели на часы? – Нет, я после этого пошел в бар, а потом вернулся в каюту, больше не выходил и на часы не смотрел. – Ну, а почему Вы решили, что между ними что-то было? – А зачем женщине идти в номер к мужику, да еще такому? Он даже по-русски не говорит? – Она добровольно зашла в его номер. – Не знаю. Я видел когда за ней захлопнулась дверь. – Но это точно была она? – Точно. – А Вы что там делали? – Я же говорю шел в бар. – А потом, что Вы делали? – Пришел в номер и один выпил бутылку водки. А потом уснул. Даже не разделся. – А почему, Вы один пьете в своем номере? Часто? – Не часто. Я повздорил. Мы повздорили с Мариночкой. Ну и ... – Мариночка..., это невеста? – Да..., – А она знакома с Кетлер? – Да, Мариночка работает медсестрой в нашей поликлинике, она мой ассистент, поэтому когда я лечил..., мы лечили.... – Мгу, мгу... Кого еще, на корабле Вы знаете? – Ну..., нас знакомили со всеми пассажирами..., и Капитана..., официанта.... – Кого Вы знали до поездки? – Только Катю и Мариночку. – Понятно. Пока вопросов больше нет. Я не могу запретить Вам прервать ваше путешествие... но тем не менее, просил бы его продолжить и не покидать корабль на остановках. – Я и не собираюсь прерывать. А на стоянках, я и раньше не выходил. Что мне там делать, на берегу. Что я там не видел? – Прекрасно. У меня будет еще просьба. Поговорите откровенно с одним человеком. Он не официальное лицо. Его прислала семья погибшей. Но мы, милиция, оказываем ему посильное содействие.... У людей такое горе. – Конечно, конечно. Я могу идти? – Идите. "Конечно, просто содействие...", думал про себя Арнольд возвращаясь в каюту, "...небось Ян Борисович все свои каналы задействовал, чтобы убийцу дочки найти... Да, не здобровать теперь этому Ахмеду или как его там..."