Текст книги "О тех, кто сражался за Воронеж (Очерк)"

Автор книги: Михаил Сергеенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

18

Часть бойцов 2-го взвода находилась в эту ночь на Чернышевом бугре, в окопах, отбитых у гитлеровцев. Здесь были: командир взвода Георгий Михайлович Скороходов, Ваня Климачев, Володя Михота, Саша Свиридов, Гриша Кабанов и Ваня Кислач.

В темноте нельзя было разглядеть даже крыш стоявших внизу под обрывом домов, Климачев и Михота приготовили гранаты, разложив их в нише, сделанной в стенке окопа. Договорились с товарищами, что в случае появления неприятеля те откроют огонь из автоматов, а они будут действовать гранатами…

Внизу послышался шорох. Звякнуло железо. Кто-то споткнулся, вполголоса пробормотал что-то по-немецки, должно быть, выругался.

Бойцы открыли огонь. Михота и Климачав бросили несколько гранат. Был слышен топот убегавших гитлеровцев и стоны раненых…

Пришел связной. Передал Скороходову приказание лейтенанта Желудева подтянуть людей поближе к Предтеченскому кладбищу. Скороходов собрал бойцов и ушел с ними по ходу сообщения.

В окопе остались Климачев и Михота.

Чуть-чуть начинало сереть. Молодых бойцов клонило ко сну. Вдруг позади них, в нашем расположении, послышался шум, стрельба. Невдалеке загорелось какое-то строение.

– Немцы! – сказал Климачев. – Давай открывать огонь!

– Не может этого быть, – ответил Михота, – там наши.

Они заспорили.

Рассвет еще не поборол ночной сумрак. От разгорающегося за домами пожара по земле метались суматошные тени. Ближние предметы выступали из мглы с болезненной для глаза четкостью. То, что находилось дальше, казалось зыбким и неверным.

Совсем близко ударил пулемет. Пуля разбила кирпич в нескольких шагах от Климачева. Из-за угла показались немецкие солдаты.

– Вот видишь! – сердито крикнул Климачев и метнул в них гранату.

Михота последовал его примеру.

Вдвоем они отбивались от наседавшего врага.

Их поддержали огнем из автоматов бойцы регулярной части. Гитлеровцы повернули обратно…

Творилось что-то непонятное. Стрельба слышалась со всех сторон…

Появился с группой истребителей Красотченко. Он сказал, что в наше расположение просочились немецкие автоматчики. Большая часть их уже ликвидирована. Нужно тщательно проверить все дома, чтобы там не осталось одиночных стрелков. Забрал у Климачева гранаты и двинулся со своими бойцами дальше…

19

17 сентября Анатолий Иванович Красотченко, выполняя приказание капитана Грачева, дежурил в штабе истребителей на Красной горке.

– Случится что-либо со мной или Куцыгиным, заменишь ты, – коротко сказал Грачев, уходя на передний край.

Красотченко вместе с Таисией Елизаровной Соколовой занялся оборудованием медпункта.

Держал связь с комиссаром полка, информируя его о действиях сводного отряда. Отправлял донесения на левый берег Воронежскому комитету обороны. Командиру находившейся поблизости минометной батареи сообщал о продвижении истребителей и узлах сопротивления противника, помогая корректировать огонь.

На медпункт стали поступать раненые. Мужество, с каким они держали себя, вызывало уважение.

Пришел с перебитой рукой командир 1-го взвода Гриценко. Пока Таисия Елизаровна делала перевязку, он скрипел зубами, но не стонал. Когда же все было кончено, вдруг заплакал.

– Не то обидно, сестрица, что руку потерял, – говорил он, – а что этой рукой ни одного фашиста не сразил…

И скупые солдатские слезы Гриценко были понятны всем.

Таисия Елизаровна работала без устали. Когда на медпункте наступало затишье, начинала волноваться, просила Красотченко отпустить ее туда, где шел бой. Ей хотелось быть ближе к товарищам, чтобы сразу же на месте оказывать им помощь.

Подростки и девушки, помогавшие Соколовой, вели себя самоотверженно. Не раз под минометным обстрелом ходили на реку за водой, сопровождали раненых, эвакуируемых в санбат на левый берег…

Много хлопот было с Полупановым. Он пришел на медпункт, поддерживаемый Нестеровым и Парамоновым. У него было пробито легкое. Из-под наспех сделанной повязки сочилась кровь.

Еще охваченный возбуждением боя, Полупанов то требовал, чтобы его поскорей перевязали, так как он хочет снова идти в атаку, то начинал слабеть, задыхаться, впадал в полузабытье, просил пить.

Таисия Елизаровна наложила на рану давящую повязку. Парамонов и Нестеров повели Полупанова к переправе.

Через несколько минут Парамонов прибежал на медпункт.

– Саша сорвал с себя бинты! – закричал он. – Хочет в бой идти…

Соколова стремглав кинулась за Парамоновым. Дорогой встретила двух санитаров. Они помогли перебинтовать Полупанова и свести его вниз…

Когда связной сообщил о гибели Куцыгина, ни Красотченко, ни Соколова не хотели верить этому известию.

Красотченко приказал немедленно доставить в штаб отряда полевую сумку комиссара. Расстегнул ее, вынул документы, карты, различные заметки, написанные знакомым неровным почерком. Соколова помогала ему разбирать бумаги.

– Вот и нет уже Даниила Максимовича, – сказала она вдруг и заплакала.

От ее простых слов и откровенного женского горя стало невыносимо тяжело.

Красотченко написал донесение Воронежскому комитету обороны о героической смерти Куцыгина, Но разве в скупых словах рапорта можно было излить всю горечь и боль этой потери?..

И потом в течение всего дня, когда множество новых больших и малых событий на время заслоняло от Красотченко происшедшее, его ни на минуту не покидало тревожное ощущение тяжелой утраты. И он вспоминал с душевной тоской: «Нет уже Даниила Максимовича…»

С переднего края все чаще прибывали раненые. Пришел, придерживая левой рукой безжизненно повисшую правую руку, тяжело раненный заместитель командира отряда Антон Иванович Башта.

Уже под вечер бойцы партизанского отряда принесли на медпункт старшину Кукушкина. Он был ранен на Аксеновом бугре в самом начале атаки. Рослый, заметный издали, он упал на открытом месте, простреливаемом вражескими автоматчиками. Несколько часов пролежал неподвижно, притворяясь мертвым, пока наши не отогнали немцев.

Кукушкина положили на носилки, чтобы отправить в санбат. Носилки поломались.

– Эх, братцы, сколько вам со мной мороки! – огорчился он. – Вот навязался я вам на шею. Ведь во мне – ни много, ни мало – 92 кило…

С большим трудом его снесли под гору…

Комиссаром сводного истребительного отряда вместо погибшего Куцыгина был назначен Красотченко.

Вечером он и Грачев отправились на командный пункт полка с докладом о результатах дневного боя. Гитлеровцы были оттеснены на всех направлениях, Наступательный порыв воронежских истребителей увлек бойцов 2-го батальона, измотанных непрерывными трехдневными боями. Было не только восстановлено прежнее положение, но и заняты новые улицы и кварталы. Фашисты были выбиты из здания детского сада. Огневой рубеж проходил теперь по улице Некрасова и Чернышеву бугру в нескольких десятках метров от Предтеченского кладбища. Потери врага значительно превышали наши.

Капитан Быстров был доволен.

– Дерутся, как черти! – говорил он об истребителях.

20

В землянке под насыпью дамбы, где помещался полковой командный пункт, горела заправленная бензином коптилка.

Полковник, плотный, коренастый мужчина лет сорока, слушая Грачева, привычно хмурил брови и посапывал. Когда тот кончил, сказал:

– Молодцы воронежцы! Далеко фашиста погнали…

– Крепкий народ, – похвалил полковой комиссар, делая пометки у себя на карте.

Он чем-то очень походил на полковника, хотя ростом был чуть повыше и не такой грузный. Друг друга они понимали с полуслова.

– Обедали? – спросил полковник у Грачева и Красотченко.

– У нас на Черниговщине сперва гостей борщом да кашей потчуют, а потом уже спрашивают, сыты ли они, – усмехаясь, заметил полковой комиссар.

– Так там же у вас все такие шутники, как ты, – сказал полковник и приказал повару приготовить что-нибудь закусить.

На столе появились консервы и колбаса.

– Давай, давай, угощай гостей, – говорил повару комиссар. – Не скупись, брат. Разве это еда для русского человека?..

Повар принес вареных яиц, нарезал холодной свинины.

– А горячее твое где?

– Виноват, товарищ комиссар, не успел сварить горячего, – сказал смущенный повар.

– А ты пойди, пошарь у себя по куткам, может найдешь.

Повар ушел и вернулся с бутылкой водки.

– Экий ты догадливый! – сказал, усмехаясь, полковник.

Стакан был один. Первому полковник налил Красотченко.

– За боевую дружбу! – сказал комиссар.

Все по очереди выпили за дружбу и победу.

Прощаясь, полковник предупредил:

– Подбросить на ваш участок людей я не смогу. Вам придется держать рубеж, пока не подойдет смена. Имейте в виду, сейчас на вас опирается весь правый фланг дивизии.

Комиссар добавил:

– На лаврах не почивайте: завтра фашисты еще злей будут…

Грачев и Красотченко вернулись в расположение 2-го батальона.

Дождь, несколько раз начинавший моросить с вечера, перестал, но ночь была темной.

Красотченко обошел передний край, проверил посты, усилил охрану наиболее ответственных рубежей.

Настроение у бойцов по-прежнему было хорошее. Усталости не чувствовалось. Потери, понесенные отрядом, вызывали не уныние, а еще большую ненависть к врагу, желание отомстить за погибших товарищей.

На Красную горку Красотченко вернулся, когда ночь была уже на исходе. В помещении медпункта царила тишина. Все раненые были эвакуированы на левый берег. Медсестра Соколова и ее юные помощники отдыхали.

Красотченко прилег на кушетку и сразу же погрузился в тяжелое, без сновидений, забытье.

Его разбудил приход Грачева. Капитан устало присел на край кушетки, оказал:

– Не нравится мне, что притихли фашисты. Даже ракетами перестали баловаться…

Он с хрустом потянулся, зевнул.

Красотченко знал, что Грачев не опит уже третью ночь.

– Надо тебе отдохнуть, товарищ капитан, – сказал Красотченко. – А то с ног свалишься…

Однако отдохнуть им не пришлось. Спустя несколько минут близкие выстрелы подняли Красотченко с кушетки. Он выбежал во двор, Автоматная стрельба слышалась совсем рядом.

Вокруг него собралось человек восемь бойцов-связных, дежуривших в штабе. Подбежал начальник штаба истребительного отряда старший сержант Котов.

Грачев был уже на ногах.

– Веди группу! – крикнул он Красотченко. – Я иду на командный пункт батальона. Вышлю тебе поддержку…

21

Вражеские автоматчики просочились через нашу передовую линию в районе улицы Некрасова. Видимо, у противника не было достаточных резервов для контратаки на всем участке 2-го батальона, и он шел на авантюру, намереваясь нанести внезапный удар по штабу истребительного отряда и, вызвав панику, дезорганизовать нашу оборону.

Гитлеровцы старались создать впечатление, что их очень много. Они подняли отчаянный шум, открыли беспорядочную пальбу, кричали, пускали ракеты, подожгли несколько домов.

Группа Красотченко, несмотря на свою малочисленность, быстро продвигалась вперед. Истребители действовали сплоченно и решительно. Перебегая от дома к дому, они тщательно проверяли каждое строение, вышибали врага гранатами…

Впереди послышался булькающий звук немецкого пулемета.

Красотченко подполз к плетню и, осторожно раздвинув прутья, заглянул в образовавшуюся щель.

За невысоким забором он увидел двух гитлеровцев. Они были от него шагах в семидесяти, не больше.

Уже рассвело, и Красотченко мог хорошо рассмотреть их. Один высокий, с квадратными плечами и холеным белым лицом, был офицер, другой поменьше – серый, малоприметный. Они стояли вполоборота к нему и смотрели куда-то влево.

Впервые Красотченко видел так близко от себя врага. Было что-то наглое и вызывающее во всей фигуре фашистского офицера, в его самоуверенной позе, в небрежном повороте головы.

Красотченко вскинул автомат и, не торопясь, прицелился…

Он видел, как надломился и упал офицер, как осел на землю второй гитлеровец.

Красотченко подошел к убитым. Офицер лежал навзничь, громадный, белесый. На груди его тускло блестела какая-то медаль. В траве валялся ручной пулемет…

«Всех вас ждет такой же конец на чужой земле», – с холодной ненавистью подумал Красотченко.

А. И. Красотченко.

Уверенность и спокойствие владели с этой минуты его поступками. Отказал автомат. Он отдал его раненому красноармейцу и взял у него винтовку.

Пуля ударила в цевье винтовки, и отлетевший соколок вонзился Красотченко в щеку, но он сейчас же позабыл об этом. Хотелось одного: идти вперед и видеть, как падают сраженными на землю ненавистные вражеские солдаты.

На Аксеновом бугре истребители попали под перекрестный огонь. Пришлось занять пустой окоп и отстреливаться. Положение создалось тяжелое. Фашисты наседали.

Но тут по ходу сообщения подоспела группа красноармейцев во главе с лейтенантом Желудевым. С ними были старшина Родных и Валентин Куколкин.

Бойцы дружно поднялись в атаку.

Отважно действовал старшина Родных. Красотченко запомнилось его дышавшее энергией, словно помолодевшее лицо, решительный взгляд голубых глаз…

Это была последняя встреча Красотченко с Георгием Александровичем Родных.

Полчаса спустя, продвигаясь со своей группой вдоль одного из оврагов, он увидел старшину Родных, лежавшего на дне неглубокого окопа.

Красотченко наклонился к нему. Георгий Александрович был мертв…

Не успел Красотченко, выпрыгнув из окопа, сделать несколько шагов, как над ухом у него взвизгнула пуля. Он отскочил в сторону, стал за печь, торчавшую посреди какого-то пожарища.

Вскоре он обнаружил врага. Гитлеровец находился по ту сторону оврага. Он притаился в палисаднике, в траве. Поднимет голову, выстрелит и снова спрячется.

Начался поединок. После третьего выстрела Красотченко голова противника больше не поднялась.

Красотченко осмотрелся. Бойцы его продвинулись вперед, он остался один. Решил зайти в ближний дом, пока выяснится обстановка.

Держа наготове гранату, обошел комнаты. В доме никого не было.

Вышел на крыльцо. Широкое, с резным навесом, оно было забито по бокам досками. Отсюда открывался хороший обзор местности. Красотченко подумал, что, находясь здесь, да будет незаметен для врага…

В это мгновение его ранило. Как выяснилось потом, пуля попала Красотченко в левое плечо, перебила ключицу и вышла над лопаткой. Но сейчас у него было ощущение, будто обожгло спину. Показалось, что выстрелил кто-то сзади. Возникло недоверие к себе: неужели плохо осмотрел дом?..

Выругался, вскочил в комнату. Ноги подкосились, он упал лицом вниз и потерял сознание…

Придя в себя, решил, что до последней минуты будет бороться за жизнь. Собрался с силами, пошевелил рукой, повернул голову. Но подняться не смог. При каждом движении острая боль пронизывала все тело…

Поблизости слышались выстрелы.

Красотченко позвал на помощь, но вместо своего голоса услышал хриплый стон.

Больше всего угнетало сознание своей беспомощности. Если бы в дом вошли гитлеровцы, они могли бы взять его голыми руками. Оказаться во власти врага было хуже смерти…

Он не помнил, сколько длилось ожидание: может быть, час, может, всего пять-десять минут…

Услышал на крыльце шаги, тяжелые, неторопливые.

Кто? Свои или фашисты?..

Шаги отдавались в ушах громче, чем выстрелы.

Вошел незнакомый боец. Наклонился над Красотченко.

Радость была так же остра, как боль.

Красотченко нашел в себе силы сказать, что в сумке бинт и складной нож.

Боец разрезал шинель и гимнастерку, перевязал рану. Уходя, пообещал прислать кого-нибудь из истребительного отряда…

Потом пришли старший сержант Котов, Валентин Куколки и и Володя Михота. Котов и Куколкин подняли Красотченко и понесли. Михота прикрывал их огнем из автомата.

Сознание то потухало, то снова возвращалось к Красотченко. Все вокруг виделось, как в тумане…

22

Володя Михота присоединился к лейтенанту Желудеву, который с группой красноармейцев очищал от вражеских автоматчиков Чернышев бугор. Обрадовался, увидев своего дружка Валентина Куколкина.

Он уже слышал о ночной разведке и о том, как, повстречав фашистского офицера, Валентин не растерялся и на месте уложил врага…

Бой разгорелся вдоль всего правого фланга 2-го батальона. Истребители и красноармейцы полукольцом охватывали вражеских автоматчиков, тесня их к оврагам.

Шли через заросшие бурьянами дворы, милю домов с разбитыми рамами окон, через огороды, где на земле валялись растоптанные кроваво– красные помидоры. Под выстрелами перебегали узкие кривые улицы.

Им преградил дорогу немецкий пулемет. Гитлеровцы засели на пригорке, во дворе, держа под обстрелом улицу.

Уничтожить вражеских пулеметчиков вызвались Валентин Куколкин и Володя Михота. Вместе с ними пошел боец из регулярной части. Втроем они спустились под гору и, осторожно продвигаясь полузасыпанным немецким ходом сообщения, стали обходить двор, огороженный с этой стороны сплошным высоким забором.

С Бархатного бугра их заметили немецкие солдаты и обстреляли. Красноармеец был ранен в руку. Он отдал свой автомат Михоте и пополз обратно…

В. И. Михота.

Куколкин и Михота дружили давно. Работали мотористами на одном заводе. Вместе изучали военное дело, особенно увлекаясь гранатометанием. И теперь, идя навстречу опасности, каждый из них верил в товарища, как в самого себя, твердо знал, что тот не подведет.

Вверху на пригорке, за забором, слышались голоса немецких солдат, раздавались частые пулеметные очереди.

– А ну-ка, Володя, не достанем ли мы их отсюда? – спросил Куколкин.

– Пожалуй, – сказал Михота и, размахнувшись, метнул гранату.

Она упала у самого забора, подпрыгнула и покатилась обратно, вниз по склону.

Ребята припали к земле. Бежать было некуда. Им пришлось пережить тяжелые мгновенья…

Граната взорвалась на полпути, осыпав их песком.

Немного переждав на дне окопа, они поползли дальше.

С тыла подобрались к пулеметчикам. Куколкин засел за плетнем. Михота из-за угла дома бросил гранату и вывел из строя пулемет. Два вражеских солдата кинулись наутёк, их скосил из автомата Куколкин.

Вышли на улицу. Во дворе рядом хлопнула дверь, кто-то сбежал по крыльцу, Михота и Куколкин залегли на дне узкого немецкого окопа. Из ворот выскочил офицер. Не заметив их, шагнул через окоп. Михота снизу выстрелил в него из пистолета.

Забрав документы и оружие убитого, они вернулись к своим…

Утро 18 сентября явилась решающим испытанием стойкости бойцов истребительного отряда. И они с честью выдержали его. Хотя выстрелы гремели и впереди и сзади и порой могло показаться, что наша оборона повсюду прорвана и смята, каждый мужественно выполнял свой долг.

Наталья Ильинична Бабина вторые сутки не покидала наблюдательного поста. Она отказалась от смены, которую привела ей Маруся Осадчих. Увидав группу немецких солдат, пробиравшихся по оврагу, Бабина послала связного на командный пункт, сама же осталась на месте и продолжала наблюдение. Вскоре подоспел Скороходов с бойцами своего взвода и обратил гитлеровцев в бегство.

Бой с вражескими автоматчиками длился несколько часов. Фашисты, уверенные в том, что их диверсия на участке 2-го батальона увенчается успехом, начали наступление по улице 20-летия Октября, стремясь выйти к дамбе и захватить наши переправы.

Однако продвинуться здесь им не удалось. Они натолкнулись на стойкую оборону.

Красов со своим отделением занимал дом по правой стороне улицы, выше старого здания райсовета. Через шоссе к нему перебежал лейтенант, командир действовавшей рядом роты соседнего полка.

– Есть между вами снайперы? – опросил он.

– Снайперов нет, – ответил Красов, – но стрелять метко, по-снайперски, умеем…

Лейтенант объяснил, что за розариумом, на пригорке, немцы установили два пулемета и не дают его бойцам развернуться. Он просил истребителей помочь ему.

Красов, Гальцев и Вегера поползли вдоль поднимавшейся в гору улицы. Часто меняя позицию, они метко обстреливали гитлеровских пулеметчиков, не позволяя им вести прицельный огонь. Вскоре у одного из пулеметов были выведены из строя первый и второй номера. Расчет другого пулемета попытался передвинуться на другое место и в это время был также уничтожен…

Крепкая боевая дружба и взаимная выручка истребителей и бойцов регулярной армии особенно ярко проявились в этот трудный день, прибавляя им сил, повышая их стойкость.

Запомнился истребителям подвиг одного красноармейца, имя которого осталось неизвестным. Тяжело раненный в плечо, он, пробираясь на перевязочный пункт, заметил, что вражеские солдаты заходят с тыла группе истребителей. Боец спустился в воронку, приладил на краю ее свой автомат и одной рукой стал обстреливать гитлеровцев, отвлекая на себя их внимание. Он вел огонь не очередями, а отдельными выстрелами, тщательно целясь, экономя патроны…

Окоп, где отдыхал Саша Нестеров и красноармейцы, ходившие вместе с ним в ночную разведку, был окружен немецкими автоматчиками. Гитлеровцы начали забрасывать окоп гранатами. Сержант был оглушен, несколько бойцов ранено. Осмелев, фашисты с трех сторон пошли на штурм, Саша Нестеров схватил винтовку и хотел выскочить из окопа, чтобы встретиться с врагами врукопашную. В нескольких шагах от него разорвалась граната. Сашу ранило в бедро, но он продолжал отстреливаться.

Вовремя подоспела помощь. Гитлеровцы были обращены в бегство.

Часам к десяти вражеская атака на всех рубежах была приостановлена. Прорвавшиеся автоматчики были полностью истреблены.

Чтобы закрепить победу, капитан Быстров приказал Валентину Куколкину и партизану Федору Ивановичу Соловью организовать из бойцов регулярной части и истребителей ударную группу и очистить от гитлеровцев ряд домов в районе Предтеченского кладбища.

В этом бою Куколкин показал себя не только бесстрашным воином, но и находчивым, инициативным командиром. Группа Куколкина штурмом взяла четыре дома, уничтожив нескольких фашистских солдат и захватив пленного. Боец истребительного отряда Петя Красноскулов ручной гранатой подорвал вражеский пулемет.

Автоматчики засели в здании школы и яростно отстреливались. Куколкин и Соловей с двух сторон повели на них атаку. Фашисты отбивались гранатами. Немецкие ручные гранаты имеют длинные деревянные ручки. Одну такую гранату Соловей поймал на лету и швырнул обратно. Вторая взорвалась и ранила Соловья и партизана Гребенюка.

Это не остановило бойцов. Дом был взят штурмом.

Но радость победы была омрачена тяжелой утратой. В последнюю минуту, когда дом уже переходил в наши руки, пал сраженный вражеской пулей отважный комсомолец Валентин Куколкин…

В тот день истребительный отряд понес и другие потери. Был ранен Коля Лонгинов. Тяжело было узнать товарищам о смерти командира пулеметного расчета коммуниста Иосифа Антоновича Зеленовского. Лесовод по профессии, пожилой человек, почти старик, с больным сердцем, он мужественно дрался наравне с молодыми бойцами, деля с ними все опасности и невзгоды.