Текст книги "О тех, кто сражался за Воронеж (Очерк)"

Автор книги: Михаил Сергеенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

14

2-й взвод под командой Георгия Михайловича Скороходова – технолога одного из воронежских заводов– вступил в бой несколько позже других. Он переправлялся через реку последним, когда уже рассвело и туман начал рассеиваться. Чтобы не привлекать внимания вражеской авиации, разбились на две группы: первая переправилась на пароме, остальные перешли реку по штурмовому мостику. В ожидании приказаний расположились в небольших домиках, стоявших внизу, под горой, на Выборгской улице.

Здесь оборонительный рубеж занимало отделение бойцов регулярной части. Командовавший им сержант предупредил, что дальше низом идти нельзя: там немцы.

Скороходов послал связного на командный пункт 2-го батальона.

На взгорье уже слышалась ожесточенная стрельба. Шальные пули залетали в дома.

Один из бойцов стоял у двери, пуля пробила доску у него над головой. Скороходов приказал не высовываться из окон, сесть на пол. Молодые бойцы истребительного отряда – Володя Михота и Гриша Кабанов – заметили невдалеке на дереве немецкого снайпера. Они сообщили об этом сержанту, и гитлеровец был уничтожен.

Немного спустя прибежал заместитель командира 2-го батальона лейтенант Желудев. Он передал Скороходову приказание капитана Грачева поддержать атаку бойцов регулярной части в сторону Аксенова и Чернышева бугров. В коротких словах объяснил создавшееся положение.

Сказал откровенно:

– Наши ряды здорово поредели. Выручайте, ребята…

Истребители дружно поднялись и пошли за ним.

Во втором взводе были две девушки: Маруся Осадчих и Роза Попенко.

Маруся окликнула лейтенанта:

– А как же мы?..

Он остановился в нерешительности.

– Право, не знаю, куда вас, девчата.

Маруся ответила:

– Куда ребят, туда и нас.

– Вот что, – сказал лейтенант, – у меня на этом участке нет медсестер. Оставайтесь в доме, будете перевязывать раненых…

Желудев влил бойцов 2-го взвода в красноармейское подразделение, действовавшее на взгорье между улицами Веры Фигнер и Выборгской. Здесь переплетались и скрещивались ходы сообщения брошенных немцами оборонительных укреплений. Было много небольших окопов и блиндажей. Валялись трупы вражеских солдат. Выбитые отсюда гитлеровцы отошли наверх, оставив в отдельных домах небольшие группы стрелков.

Чтобы выяснить положение, в разведку отправился политрук Иван Титович Плотников. Он взял с собой трех минеров регулярной службы, старшину Родных и бойца Александра Дмитриевича Свиридова, славившегося среди ополченцев своей меткой стрельбой.

Группа Плотникова осторожно двинулась низом по немецкому ходу сообщения, прорытому повыше Выборгской улицы. Вражеских солдат на своем пути не встретила. Проход заминирован не был.

Оставив старшину Родных и минеров проверить – нет ли на склонах минных полей, Плотников вместе со Свиридовым пошел дальше. В садике, у самого луга, время от времени короткими очередями бил немецкий пулемет. Они благополучно миновали его. Потом услышали, как сверху, с бугра, застрочил автоматчик. Притаились. Немец стрелял из слухового окошка небольшого домика, стоявшего на пригорке.

– Ну-ка, давай, Саша! – сказал Плотников.

Свиридов подстерег гитлеровца и снял его с первого выстрела.

Плотников и Свиридов достигли Бархатного бугра, забравшись в тыл к врагу больше, чем на полкилометра. Вошли в кирпичный дом, стоявший на склоне холма. Со двора этот дом выглядел одноэтажным, на улицу же выходил двумя этажами. В комнатах была обычная картина беспорядка и опустошения: гардероб открыт, сундук взломан, вещи выброшены на пол. Здесь побывали фашистские грабители.

Из окон дома был хороший обзор окрестностей. Плотников внимательно осмотрелся вокруг. Нигде не было видно передвижения вражеских солдат.

Дом господствовал над садами и огородами, спускавшимися к пойме реки. Замаскировавшись, Плотников и Свиридов обстреляли немецких пулеметчиков. Те растерялись. Бросив пулемет, спрятались в блиндаж, так и не поняв, кто и откуда по ним стреляет.

Назад Плотников и Свиридов вернулись тем же путем, каким пришли. Их разведка показала, что вплоть до Большой Стрелецкой улицы гитлеровцы оттянули свои силы наверх и что с этой стороны можно пока не опасаться их контратаки.

И. Т. Плотников.

Выставив небольшой заслон на Выборгской улице и создав здесь наблюдательный пункт с круговым обзором, лейтенант Желудев стал подтягивать бойцов на Песчаную гору и Аксенов бугор.

Свиридову и бойцу истребительного отряда Ивану Ивановичу Климачеву, мастеру одного из воронежских заводов, было поручено вести из блиндажа наблюдение за Чернышевым бугром. Оттуда раздавались автоматные очереди, но где прятался гитлеровец, разглядеть было трудно, он хорошо замаскировался.

У Климачева заело затвор винтовки. Он взял стоявшую в углу блиндажа снайперскую винтовку с оптическим прицелом.

– Смотри, Ваня, – сказал вдруг Свиридов, – вон там, кажется, что-то шевелится.

В оптический прибор Климачев разглядел устроенную в фундаменте дома амбразуру и голову немецкого солдата в ней.

Климачев прицелился. Он очень волновался. Это был его первый выстрел по врагу. Плавно, как на учебной стрельбе, нажал спусковой крючок. Не сразу поверил, что гитлеровец убит.

И. И. Климачев.

Лейтенант Желудев приказал приготовиться к атаке. Нужно было выбить противника из большого деревянного дома, стоявшего на пригорке. Первая атака захлебнулась. Бойцы залегли под жестоким огнем фашистских автоматчиков.

Стали снова готовиться к штурму.

Первым поднялся Валентин Куколкин.

– Давай, ребята! Некогда ждать!.. – крикнул он и, легко выпрыгнув из окопа, побежал к дому, где засели гитлеровцы.

Его порыв увлек остальных.

Удар был настолько стремительным, что гитлеровцы не успели оказать сопротивления.

Истребители забросали гранатами автоматчиков, сидевших в доме. Четыре фашистских солдата были убиты, два сдались в плен.

У бойцов сразу поднялся дух. Все почувствовали, что ждать действительно нельзя, потому что еще много улиц родного города надо пройти с боем, громя и сокрушая врага.

Хотя Валентин Куколкин числился в истребительном отряде рядовым бойцом, товарищи по взводу, особенно молодежь, слушались его, как старшего. Во время атаки к Куколкину подбежала Катя Кузнецова – девушка из партизанского отряда «Граница». Она встревоженно сообщила, что в доме за углом заметила двух вражеских солдат.

– А ты бы их гранатой! – сказал Куколкин.

– Умный какой! У меня и гранаты не было…

– Признайся, что испугалась, – поддразнивал ее Куколкин.

– И ничего подобного! – обиделась Катя.

Сердито глядя на него, попросила:

– У тебя гранаты остались? Дай мне одну.

Получив гранату, решительно поползла вперед. Куколкин последовал за ней. Обстреливая из автомата окна, он не дал гитлеровцам произвести ни одного выстрела, пока Катя не подобралась к дому и не бросила туда гранату.

Назад Кузнецова вернулась бледная, переволновавшаяся, но довольная.

– Вот видишь! – сказала она. – А ты говорил – испугалась…

Сзади, из окна одного из домов, бойцов обстрелял отбившийся от своих фашистский автоматчик.

Сержант приказал Климачеву залечь в канаве и подкараулить гитлеровца.

Автоматчик приоткрыл дверь, посмотрел по сторонам и хотел перебежать улицу. Климачев крикнул:

– Вот он!

И выстрелил. Автоматчик упал.

Сержант рассердился:

– Чего кричишь? На базаре, что ли?..

Потом смягчился и сказал:

– Ступай возьми у него автомат. Это теперь твой трофей.

Климачев взял автомат и действовал им до конца боя.

15

На правом фланге, на взгорье, рука об руку с истребителями дралась группа бойцов партизанского отряда «Граница». В числе их были москвичи, волжане и куряне, полтавчане и черниговцы, уроженцы Казахстана и Удмуртии. Это были опытные, прошедшие большую боевую школу воины. Действия их отличались дерзостью, находчивостью и отвагой.

Они мужественно сражались за наш город. Он был для них таким же любимым и дорогим, как и для воронежцев, потому что это была родная советская земля, которую надо было освободить от врага.

Партизанской группой командовал старший сержант коммунист Иван Васильевич Котов. Его заместителем был сержант комсомолец Федор Григорьевич Герасимов.

Поднятая лейтенантом Желудевым в атаку вместе с бойцами регулярной части и 2-го взвода истребителей, партизанская группа продвинулась вперед, потеснила гитлеровцев на Аксеновом бугре, но попала под огонь ручного пулемета и понесла потери. Были убиты партизаны Широбоков и Дмитриенко, тяжело ранены старшина Кукушкин и боец Соколов. Тогда Котов по старому немецкому ходу сообщения пробрался в тыл вражескому пулеметному расчету и ручной гранатой уничтожил его. Пулемет был захвачен партизанами и использован против врага.

Продвигаясь вперед и очищая от фашистов дом за домом, партизаны вышли к улице Веры Фигнер в тот момент, когда противник готовил контратаку на позиции значительно поредевшего 3-го взвода истребителей. Вбежав в маленький домик возле водоразборной колонки по правую сторону Песчаной горы, Котов, Герасимов и Коваленко открыли по гитлеровцам шквальный огонь. Надя Чумак помогала им, заряжая автоматные диски. Партизаны поддержали продвижение истребителей, а потом и сами присоединились к ним. Вражеская контратака захлебнулась в самом начале.

В новую атаку истребителей повел сам командир сводного отряда капитан Грачев. Он всегда появлялся в трудные минуты в самых опасных местах. Сухощавый, подвижной, ловкий, Грачев чувствовал себя привычно в уличном бою. Легко ориентировался в обстановке, передвигался вперед быстрыми короткими бросками, умело используя встречавшиеся на пути укрытия. Лично руководя в течение двух дней действиями истребителей, он ни разу не был ранен.

Фашисты начали отходить, бросая на поле боя убитых. К концу дня было освобождено еще несколько кварталов, вплоть до улицы Некрасова. В бою отважно действовали партизаны; Александр Трофимович Пивко, Иван Алексеевич Потрашков, Алексей Александрович Братчиков, Софа Голямов, Афанасий Макарович Грек, уничтожившие каждый по нескольку вражеских солдат. Старший сержант Котов из автомата сразил гитлеровского штабного офицера и доставил на командный пункт его полевую сумку с документами.

Осколком мины был ранен в лицо сержант Герасимов, но он не покинул поля боя до тех пор, пока бойцы прочно не закрепились на новых рубежах. Он так настойчиво просил капитана Грачева разрешить ему остаться в строю, что тому пришлось пойти на маленькую хитрость:

– Ты, товарищ Герасимов, отнесешь сейчас на левый берег мой рапорт Воронежскому комитету обороны, – сказал Грачев. – Ну, и попутно, там, недалеко, зайдешь на перевязку в санчасть…

16

В шесть часов вечера лейтенант Желудев снова поднял в атаку на правом фланге красноармейцев и истребителей.

Удар был стремительным и успешным. Немецкие солдаты к концу дня заметно выдохлись. Боевой дух их упал, и сопротивление не носило прежнего упорства. Понеся значительные потери, они отошли к Предтеченскому кладбищу.

Наши бойцы продвинулись вперед метров на двести, полностью очистив от гитлеровцев Аксенов бугор и заняв ряд домов на Чернышевой бугре.

Стемнело. Небо затянуло тучами. Моросил редкий дождь.

Фашисты нервничали. Страшась внезапного ночного нападения, они подожгли деревянный дом на углу улиц Некрасова и Веры Фигнер. То здесь, то там в небо взлетали ракеты. Возникала и гасла автоматная стрельба.

Было около 10 часов вечера, когда капитан Грачев направил в разведку Валентина Куколкина вместе с Катей Кузнецовой и Гришей Кабановым.

Молодые бойцы бесшумно пробрались мимо немецких постов к улице Бетховена.

Куколкину хорошо был знаком здесь каждый поворот, каждый дом. Вышли на улицу 20-летия Октября.

У трамвайной остановки темнел силуэт изрешеченного пулями и осколками вагона.

Гитлеровцы основательно поработали над второй линией укреплений. Мостовую перегораживали два ряда чугунных ежей. По бокам были вырыты противотанковые рвы. Подходы прикрывались дзотами.

Определив расположение вражеских огневых точек, разведчики осторожно обогнули укрепленный участок и двинулись к улице Кирова.

– Веселей держитесь, ребята, – говорил Валентин. – Фашисты темноты боятся.

Действительно, улица была пустынна. Гитлеровцы притаились в блиндажах и подвалах.

Разведчики уже подходили к маслозаводу на углу улиц Кирова и 20-летия Октября, когда впереди вдруг выросла темная фигура.

– Хальт! Вер да?..[1]1
  Стой! Кто там?..


[Закрыть] – резко прозвучал окрик на чужом языке.

Деваться было некуда. Кабанов выстрелил из винтовки, но промахнулся. Немец-офицер ответил выстрелами из пистолета. Куколкин отскочил в сторону и швырнул гранату. При вспышке взрыва было видно, как враг упал.

– Выручила, голубушка! – сказал Куколкин.

Они побежали назад. Свернули в ближайший переулок, перелезли через забор. Сзади слышалась беспорядочная стрельба…

В. И. Куколкин.

Куколкин и его спутники были уже в расположении своих, но на немецкой стороне еще долго трещали автоматы. Фашисты никак не могли успокоиться после переполоха, который наделало появление в их тылу наших бойцов.

Несколько позже в разведку отправилась вторая группа – 11 красноармейцев под командой сержанта. К ней, с разрешения лейтенанта Желудева, присоединился Саша Нестеров.

Сержант уверенно вел свой отряд через Гусиновку к центру города, избегая опасных мест. Он уже ходил прошлую ночь по этому маршруту, имея проводниками ребятишек из Юриного отряда.

Шли дворами, прижимаясь к строениям и заборам. На Плехановскую улицу вышли позади сгоревшего цирка. Осмотрелись по сторонам и, убедившись, что вокруг все спокойно, перебежали к клубу имени Дзержинского, Отсюда дворами пробрались в выгоревшее внутри здание Областной типографии, обращенное фасадом на проспект Революции. Притаились у оконных проемов и взяли под наблюдение улицу и площадь 20-летия Октября. Двое бойцов переползли проспект и скрылись в Кольцовском сквере. Они долго не возвращались.

Саше Нестерову казалось, что прошло уже очень много времени. Сжимая в руке наган, подаренный ему на прощанье раненым Полупановым, он чутко ловил каждый звук… Вот через сквер прошел патруль… В дальнем конце послышался какой-то разговор… Потом снова наступила тишина.

Наконец появились отсутствовавшие бойцы. Они сообщили, что в саду находятся два расчета зенитных пулеметов. Один у ограды, выходящей на площадь 20-летия Октября, второй – за памятником Никитину.

Отряд разделился на две части. Бойцы поодиночке перебрались в сквер.

Саша Нестеров не отставал от сержанта. Припадая к земле, полз мимо свежих могил, которыми было изрыто все вокруг. Фашисты обезобразили Кольцовский сквер, превратив его в солдатское кладбище…

Впереди показался бруствер окопа и черные стволы пулеметов зенитной установки.

Где-то у переднего края взлетела осветительная ракета, и при ее бледном свете бойцы разглядели фигуру гитлеровца, дремавшего у пулемета. Два других солдата спали рядом в окопе…

Все дальнейшее произошло мгновенно и бесшумно. Бойцы ножами покончили с гитлеровцами, вынули из пулеметов замки и поползли обратно…

В другом конце сквера раздался выстрел. Не теряя времени, разведчики перебежали во двор типографии. Через минуту к ним присоединились бойцы второй группы. Они также уничтожили пулеметный расчет и вынули замки, но один гитлеровец все же успел выстрелить и поднять тревогу.

Вокруг разгорелась беспорядочная стрельба. Взлетали в небо ракеты. Со стороны гостиницы «Воронеж» застучал пулемет.

Разведчики не стали ожидать, пока фашисты разберутся в причине тревоги. Дворами побежали обратно.

Благополучно добрались до Предтеченского кладбища, но здесь нарвались на вражескую заставу. Завязалась перестрелка. Пришлось пустить в ход гранаты…

17

Весь первый день у Маруси Осадчих, мастера электросварки завода имени Дзержинского, прошел в напряженной работе на перевязочном пункте.

После того как ребята ушли с лейтенантом Желудевым в окопы, она и Роза Попенко стали готовиться к приему раненых.

Девушки осмотрели дом. Приготовили койки. Из комода достали чистое белье. Застлали простыней стол. Из вещевых сумок вынули индивидуальные пакеты. Запас их оказался невелик, всего пять штук. Изорвали на бинты свои полотенца.

На Аксеновом бугре закипал бой, раздавались частые выстрелы, гремели разрывы гранат, но что происходило там, отсюда, с Выборгской улицы, не было видно. Из окна дома виднелся только Вася Бобрешов, оставленный лейтенантом Желудевым на наблюдательном посту. Вася стоял на пригорке повыше медпункта, ведя круговое наблюдение…

Начали приходить раненые красноармейцы.

Легко раненные после перевязки возвращались обратно в бой. Им хотелось отблагодарить девушек за помощь, сказать на прощанье что-нибудь ласковое, хорошее, сделать какой-нибудь подарок. Спрашивали адреса, обещали писать. Все это очень трогало Марусю и Розу.

Тяжело было с водой. Содержимое фляжек было быстро израсходовано. На заболоченном лугу, начинавшемся за крайними дворами, виднелось немало луж, но вода в них была загрязнена и отдавала трупным запахом. Идти к реке было далеко и днем опасно, так как гитлеровцы непрерывно бомбили и обстреливали переправу. На медпункт заглянул старшина Родных. Сказал, что наши теснят гитлеровцев, и снова ушел наверх…

Потом был ранен Вася Бобрешов. Его сшибло разорвавшейся рядом миной. Большой осколок впился в бедро.

Девушки перенесли Васю в дом. Казалось, он не замечал боли. Волнуясь, повторял:

– Как это глупо!.. Ну, как это глупо… Еще ничего не сделал и уже ранен. Бинтуйте меня скорей!.. Я должен вернуться на пост…

Девушкам было очень жалко Васю. В отряде его все любили. Он был комсомолец. Работал по точной механике на одном из воронежских заводов. Рослый, красивый парень, темноволосый, с голубыми глазами. Всегда добродушный, вдумчивый и исполнительный.

Было трудно остановить кровь. Видимо, осколок задел артерию. Не хватило бинтов. Маруся уже совсем пришла в отчаяние, когда отворилась дверь и в комнату заглянула незнакомая девушка в военной шинели. Пышные русые волосы выбивались у нее из-под сдвинутой набок пилотки. Это была медсестра из регулярной части. Она сразу же взялась за дело. У нее оказалась богатая медикаментами сумка. Появились бинты, вата, марлевая подушечка. Рану туго забинтовали, но кровь все же просачивалась. Нужно было торопиться с эвакуацией раненого.

Из оторванных от забора досок соорудили носилки. Связали их проволокой, покрыли ковриком.

Труднее было найти людей, которые могли бы перенести Бобрешова на левый берег. В разгар боя каждый человек был на счету. Маруся побежала в окопы, разыскала лейтенанта, и он разрешил ей взять трех бойцов, Вася был отправлен к переправе…

Приход медсестры поднял дух у девушек. Ее звали Аня. Она была веселая, ловкая, задорная и в то же время деловая. В трудных случаях не терялась. Перевязки делала быстро и умело, ободряя ласковым словом и шуткой раненых бойцов. Красноармейцы смотрели на нее с обожанием.

– Вы еще не знаете, какая боевая у нас сестра, – говорили они Марусе и Розе. – Ничего не боится…

Узнав, что на медпункте нет воды, Аня сообщила, что неподалеку, в одном из дворов по Выборгской улице, между нашими и немецкими позициями, имеется колодец.

– На рассвете мы там брали воду, – сказала она. – Давайте сходим туда, девочки, – может быть, и сейчас удастся…

Аня и Маруся, захватив ведра, поползли по заброшенному ходу сообщения. Незамеченные гитлеровцами, они добрались до угла дома, за которым находился колодец. Здесь нужно было покинуть траншею и пересечь открытый двор.

Едва девушки поднялись на ноги, как по стене громко застучали пули и на головы им посыпалась штукатурка. Аня поспешно столкнула Марусю в ход сообщения и сама спрыгнула за нею. Они переждали, пока все стихло.

– Попробую еще, – сказала Аня.

На этот раз она успела пробежать несколько шагов, но немцы снова открыли частый огонь, и она принуждена была ползком вернуться обратно.

– Видно, ничего не выйдет, – проговорила она, с сожалением глядя на продырявленное пулей ведро. – Они теперь глаз с колодца не сводят.

Девушки осмотрели соседние дворы. В одном из них в бочке под водосточной трубой нашли немного дождевой воды…

Лейтенант приказал Марусе Осадчих заменить Бобрешова на наблюдательном посту:

– Будете держать под обзором окрестности и прислушиваться к стрельбе. Если заметите что-либо подозрительное, немедленно уведомьте меня…

К вечеру ружейная и минометная стрельба утихла. Передний край передвинулся далеко вправо. Туда, на взгорье, ушла и сестра Аня, Медпункт опустел. Все раненые были эвакуированы на левый берег, в санчасть. Девушкам стало одиноко и тоскливо. Им казалось, что о них все забыли. Они решили разыскать бойцов своего взвода.

Поднялись наверх. По ходу сообщения прошли на Аксенов бугор.

В небольшом окопчике увидели старшину Родных. Рядом в блиндаже отдыхали сменившиеся с постов бойцы 2-го взвода. Девушки остались здесь.

Старшина Родных всю ночь был на ногах. Обходил передовые посты, проверял, достаточно ли у бойцов боеприпасов, ободрял товарищей веселой прибауткой. Он ни разу не прилег. Был, как всегда, внимателен, заботлив и требователен к себе и другим. Маруся Осадчих уговаривала его соснуть хотя бы часок. Он сказал:

– Хорошо, я только сперва покурю.

Неподалеку в яме, заросшей крапивой, была вырыта пещера. Там можно было курить…

Не прошло и часа, Родных вернулся обратно. На упреки Маруси ответил:

– Ничего. Я уже отдохнул… Жаль, шуметь здесь нельзя. А то бы спеть тебя попросил…

Чуть начинала заниматься заря, когда неподалеку послышалась частая автоматная стрельба. Откуда-то появился лейтенант Желудев.

– В ружье! – крикнул он бойцам. – За мной!.. Немцы прорвались…

Увидев девушек, приказал:

– Немедленно на медпункт!..