Текст книги "Там, где обрывается жизнь: повести"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Максим расхаживал по комнате, профессор сидел в кресле, а его гражданская жена – вдова олигарха Валентина Кайранская, освобожденная когда-то из психушки, тихо вязала спицами у окна.

– Дашке предъявили обвинение в умышленном убийстве, а за день до ее ареста в твоей больнице провели ревизию, – сказал Максим.

– Никаких претензий мне никто не высказал. Проверили наличие медикаментов и ушли.

– Лучше бы высказали. На пузырьках этикетка с номером поставщика, куда она направлена, несложно проверить.

– Ни один я имею допуск к психотропным средствам. Пусть докажут. Меня подозревать не посмеют, я ученый с мировым именем.

– Мы соучастники, говоря юридическим языком. Почему ты не перелил лекарство в обычный флакон без этикетки?

– Если вскрыть, надо использовать в течение суток, не больше. И этикетку не сдерешь. Впаянный пластик. Девчонку посадят?

– Разумеется. Может быть, умышленное убийство ей не пришьют, но убийство по неосторожности – наверняка.

– Одной наследницей меньше, – тихо сказала Валентина. – Ни одна женщина, связавшая свою судьбу с Кай-ранским, не была счастлива. Он сатана, сеявший горе и несчастье вокруг себя.

– Но вам, мамочка, повезло.

– Да. Мне попался ангел на пути в ад и спас от падения в преисподнюю.

– На моем пути ангелов нет, скоро и до меня доберутся. Дашка молчать не будет.

– Ты не о том думаешь, сынок. Даже если нас разоблачат, ничего страшного не произойдет. Препарат, который мы передавали девчонке, не мог вызвать такие последствия. Он был составляющей в сложной смеси компонентов. Достань мне акт вскрытия трупа. Копию. Я хочу знать, что входило в адскую смесь. Кто-то ее создал. Не Даша, разумеется. Это мог сделать только опытный врач или фармацевт. И, судя по половой активности старика, он принимал его не первый год. Молодая ненасытная девица усугубила ситуацию.

– Хочешь сказать, что убийство готовилось давно?

– Конечно.

– Дашку ему подложил в постель я, как и многих других шлюх. Но на нее он запал.

– Ты ему говорил, что приводишь шлюх?

– Нет, конечно. Чистых, свежих девочек. Он даже по началу за ними ухаживал. Верил в их святость.

– Где ты их разыскивал?

– В притоне у одной сутенерши. Она мне обязана кое-чем и выполняла все мои просьбы. На ее совести нераскрытое убийство, у меня есть прямые улики.

– Виолетта Луцкая? – спросил отец.

– А ты откуда знаешь?

– Какое убийство?

– Она привела в притон малолетку, которая оказалась слишком строптивой. Эта стерва свернула пятнадцатилетней девчонке голову. Прямо в номере, когда недовольный клиент ушел с расцарапанным лицом.

– И что?

– В номерах стоят видеокамеры. Все было заснято, и пленка попала в мои руки. Спрятана в надежном месте.

– Как она попала к тебе?

– Я был ее адвокатом. Приехали менты, начали шмон, и оператор, который следил за записью, сунул мне кассету. Я ее убрал в портфель. Меня никто не обыскивал, как нетрудно догадаться.

– Давно это было?

– Четыре года назад.

– В твоем положении надо держать руку на пульсе, – сказал отец, беря газету с комода. – Виолетту прошлой ночью убили.

– Не удивлен. Она слишком много знала. Если ее архив попадет в руки прокурора, поставят на колени всю область. Архив Луцкой – бомба.

– Так кто же, по-твоему, мог создать такой дьявольский состав для покойника?

– Только Виктория Мамонова, личный врач и секретарша Кайранского. Только я не вижу мотива. Вика была ему предана, как собака.

– Он и с ней спал.

– Детям Кайранского повезло. Они родились мальчиками, – сказала Валентина. – Будь они девчонками, он и их бы уложил в свою постель. Сатана! А Вику я знаю. Единственный человек, который интересовался моим здоровьем.

Десять лет тому назад

Обеспокоенный доктор Трубников пришел домой раньше обычного. Валентина возилась на кухне.

– Ты так рано? У меня еще ничего не готово.

– Важное дело, Валя. Сегодня в больницу приходила секретарша твоего мужа, требовала допустить к тебе. С трудом удалось убедить ее, чтобы она пришла завтра в часы приема. Подсадную утку я ей показать не могу, она наверняка видела твои фотографии.

– И что нам делать?

– Не дай бог этот мерзавец узнает, что ты на свободе. От него чего угодно можно ожидать. Завтра я отвезу тебя в больницу.

– Мне надо притворяться сумасшедшей?

– Не обязательно. Наоборот. Мы посадим тебя в инвалидное кресло и вывезем в сад. После столь долгого лечения ты превратилась в инвалида. Беспомощная больная женщина, заточенная навечно в стены психушки, не может причинить вреда крупному бизнесмену и бывшему генералу. Веди себя адекватно, но не задавай вопросов. Мир по ту сторону колючей проволоки тебя не интересует. Там настоящий дурдом, а ты живешь в тихой обители, и тебя все устраивает.

– Когда-то я мечтала стать актрисой. Не случилось. Попробую сыграть роль в жизни.

* * *

Тихий цветущий сад, стриженый газон, женщина в тени деревьев, сидящая в инвалидном кресле.

Медсестра с пластмассовым стулом шла впереди, за ней шагала элегантная красивая дама лет двадцати пяти или чуть больше. Несмотря на очень скромный наряд, она выглядела шикарно – осанка, походка, взгляд. На таких все мужчины оглядываются, но вряд ли найдется смельчак, способный подойти, чтобы с ней познакомиться.

– Валентина Сергеевна, к вам посетительница, – сказала медсестра и поставила стул возле ее кресла.

Больная повернула голову. Вид у нее был опрятный, глаза полны безразличия.

– Вы с той стороны?

Валентина указала пальцем на трехметровый кирпичный забор, по гребню которого проходила колючая проволока.

– Меня зовут Вика. Я секретарша вашего мужа.

– У меня теперь нет мужа. Зачем вы пришли? Вика присела на стул, медсестра ушла.

– По собственной инициативе. Меня интересуют жены Кайранского. Он сделал мне предложение, но я отказалась. Во-первых, я его не люблю, во-вторых, он женат.

– Для него это не помеха. Он всесилен.

– Это еще один аргумент, говорящий о правильности моего решения.

– Уходите от него, пока вы молоды и красивы. Этот паук опутает вас паутиной, и вы погибнете. Бог всех наказывает, кто продает дьяволу душу.

– Почему его первая жена выбросилась из окна?

– Может быть, и не выбросилась. Это не доказано. В доме появилась Кристина, новая нянька, и Дмитрий стал с ней жить. В открытую. Это было давно. Старшему сыну Инги было четыре года, младшему два. Какая мать спрыгнет с восьмого этажа и оставит своих детей беззащитными?

– Дмитрию было двадцать три года.

– Инга была на год его старше, а Кристине едва исполнилось восемнадцать. У него уже тогда была мертвая хватка. Ходил в чине капитана и служил личным адъютантом командующего. После рождения второго сына ему предоставили четырехкомнатную квартиру. Немыслимая щедрость по тем временам.

– Инга терпела в доме любовницу?

– Более того. Он заставил Ингу выйти на работу, а детей отдали на попечение любовницы, чтобы они привязались к ней. Они мать свою практически не видели. А потом ее нашли на тротуаре. Она выбросилась из окна и разбилась вдребезги. Суицид. Никакого уголовного дела. Не прошло и сорока дней после похорон, как Дмитрий женился на Кристине. Понятие «траур» для него не существовало.

– Кристину постигла похожая судьба?

– И меня, как видите. Я не знала, что он женат. О детях знала, о жене – нет. Он прожил с Кристиной два года. Потом появилась я. Мне было шестнадцать. Я познакомилась с красавцем майором на танцах. Влюбилась тут же. Он водил меня на съемную квартиру. Однажды привел к себе. Шел 72-й год. Кристина застукала нас в постели. Сильная была женщина, несмотря на молодость. Она повернулась и ушла. Навсегда. На шестом месяце беременности. Найти ее он так и не смог. Мы жили не расписываясь. Через двенадцать лет по почте пришла копия свидетельства о смерти Кристины. Как потом выяснилось, она повесилась.

– О ее ребенке что-то известно?

– Нет. Я пыталась разузнать, но у меня ничего не получилось. Знаю только, что Кристина жила в нищете и много пила. Возможно, она не сохранила ребенка.

– За что же вас посадили в клетку?

– Появилась новая пассия. Я хотела его удержать. Глупо. Меня он не стал выкидывать из окна, запрятал в психушку и забыл о моем существовании. Забудет и о вашем.

– Я уйду раньше, чем это произойдет.

– Дай-то бог! Неужели такая женщина, как вы, могла клюнуть на пятидесятилетнего мужика?

– Вы дали ему верную оценку. Он сатана!

Вика встала и направилась к корпусу больницы. К Валентине подошел.профессор Трубников.

– Справилась с ролью, дорогая?

– Нет. Она надавила на больное место и узнала все, что хотела узнать. В глазах этой молодой красавицы тоски больше, чем у многих больных в твоей обители.

4

Поминки, устроенные на девятый день, превратили в обычную вечеринку. По распоряжению хозяйки, роль которой была отведена Виктории, ни один приглашенный не должен был надевать траурный наряд. Портрет Дмитрия Кайранского с черной лентой исчез со стены гостиной, осталось только невыгоревшее пятно на обоях. Никто не придал значения странности «поминок». Люди собрались для обмена последними сплетнями, а не для воспоминаний об усопшем. Девять дней были поводом для очередного светского ужина. Люди вели себя раскованно, разговаривали громко, отовсюду слышался смех.

Виктория подошла к Аркадию:

– У нас очень важный гость, приехал по моей настоятельной просьбе. В России проходит симпозиум, он выступал с докладом.

– О ком ты говоришь?

– Его портреты ты видел, статьи читал, теперь можешь увидеть воочию.

– Родриго Сапатерос?

– Угадал. Он на балконе.

Балкон – не точно сказано, вдоль всего второго этажа проходила огромная широкая галерея с мраморными перилами. Мужчина в черном смокинге с бокалом вина в руке любовался освещенным прожекторами садом. К счастью, выдался теплый вечер со звездным небом и яркой луной.

Виктория подвела Аркадия к знаменитости и представила его. Аркадий тут же узнал доктора. Испанец быстро заговорил по-французски. Голос ровный, тон деловой, движения порывистые, резкие. Аркадий знал только английский и ничего не понимал. Вика перевела:

– Профессор ознакомился с твоей медицинской картой. Тебе отпущено не больше года жизни. Состояние твоего сердца хуже, чем у покойного отца. Если ты не одумаешься, исход предрешен.

– Я трус, этим все определяется, – пожал плечами Аркадий.

Вика перевела. Испанец усмехнулся. И опять долго говорил.

– На счету профессора сотни операций и ни одного летального исхода, – переводила Вика. – Он делает по несколько пересадок в день. Важна подготовка и настрой больного. Его решимость, психологический настрой. Хотите жить, значит, будете жить. Место зарезервировано, тебя ждут в Испании.

– Через два дня я дам окончательный ответ.

Вика что-то сказала профессору. Тот кивнул и снова уставился на освещенный сад.

– Аудиенция окончена. – Вика взяла Аркадия под руку и повела в зал. – Слабак! На кого ты собираешь оставить фирму? На бездарного алкоголика брата? Или на ненавистную жену? Может быть, подаришь ее Прокофьеву? Он опытный финансист, быстро приберет к рукам все, что плохо лежит.

– Я же сказал. Финансовым директором будешь ты. Этот вопрос решен. Не дави на меня. Это же не аппендикс удалить, речь идет о сердце.

– Твое сердце – твой убийца. Ступай, развлекай гостей.

– И еще одно обстоятельство – я должен убить своего родного брата.

– Ты убьешь себя, а он будет хлебать водку до девяноста лет.

– В общем-то ты права, мир ничего не потеряет, если он подохнет где-нибудь у сточной канавы.

– Зачем так грубо. Он погибнет в автокатастрофе.

– Как я выманю его в Испанию? У него даже загранпаспорта нет.

– Оставь эту заботу мне, думай о главном. Аркадий пошел в зал, а Вика вернулась к «гостю из

Испании».

– Слов нет, сыграно талантливо, Олег. Кажется, вы пересказывали сюжет романа «Отверженные» Гюго.

– Вы тоже знаете французский?

– Не только. Не говоря уже о латыни.

– Черные линзы меня раздражают, я вас плохо вижу. Ночью в темных очках чувствуешь себя слепцом. – Он взял ее за талию.

– Атака началась?

– Я мог бы и дальше вилять перед вами хвостом, но, может, мы пропустим увертюру и куда-нибудь удерем?

– Я здесь хозяйка, у меня гости. Если появится другая тема для разговора, то я в зале.

– Что ж, я не рассчитывал на молниеносный успех. Вика улыбнулась:

– Вы не из тех, кто так легко сдается – а вдруг выпадет еще один шанс!

– По этому принципу я проигрываю все свои гонорары в карты.

Вика прижалась к нему, поцеловала и тут же ушла.

Возле двери балкона ее поджидала Галя. Выглядела она не лучшим образом. Даже макияж не мог скрыть синяков под глазами и покрасневших белков. Она увядала, как сорванный цветок.

– Почему вы мне не звоните? Я не нахожу себе места. Мне страшно, сплю с револьвером под подушкой. Вздрагиваю от каждого шороха.

– Напишешь письмо на имя прокурора. От руки. Число не ставь.

– Письмо о чем?

– О том, что твой муж имеет намерение тебя убить. Если с тобой что-нибудь случится, то только по его вине. Положи письмо в конверт и напиши адрес прокуратуры. Передашь конверт мне.

– На том свете мне уже никто ничем не поможет.

– Галина, твои слова Юрия не остановят, а это документ. Мы ничего никому отправлять не будем. Копию письма я сама покажу твоему мужу. Только так мы сможем помешать ему. Он знает, что со мной договориться невозможно. Прокурор получит письмо, если с твоей головы хоть волосок упадет. Другого выхода нет.

– Я вам доверяю. Если вы старого пройдоху держали в руках, то его бездарного сына скрутите в бараний рог.

– Ты все правильно понимаешь. И не тяни, письмо передашь мне завтра же.

За спиной Олега послышался милый голосок:

– Как можно изуродовать человека усами, цветом волос и линзами!

Олег обернулся. Перед ним стояла Лера.

– Если мужчина лучше обезьяны – он уже красавец.

– Бездарная отговорка. Приклеился к моей матери?

– От нее веет холодом.

Лера взяла его руку, положила себе на шею и провела ее к груди по декольтированному вырезу.

– А у меня жар. Согласен?

– Согласен. Тебе нужен бойкий паренек с равной температурой.

– Я сама разберусь, кто мне нужен. Как успехи?

– Аркадий болван. Ни один испанец не будет стоять на таком холоде и читать лекции.

– Да. По их меркам – это зима.

– С таких мелочей начинаются большие промахи. Даже я замерз. Отведи меня к людям и налей стакан коньяка.

* * *

Девушка выскочила на темную дорогу, Аркадий едва успел затормозить – еще немного и она оказалась бы под колесами. Аркадий вышел из машины и увидел Юлю.

– Бог мой! Ты с ума сошла?

Она бросилась ему на шею и заплакала.

– Что случилось?

– Дашку арестовали. Ее обвиняют в убийстве твоего отца, и в машине нашли кокаин.

На лице Аркадия появилась зловещая ухмылка.

– Молодец, стерва!

– Что ты сказал?

– Ничего. Садись в машину.

– Возле моего дома пасутся топтуны, за твоим тоже наблюдают. Я решила перехватить тебя в пути.

– Садись, отвезу тебя на дачу, там не найдут. Поговорим в дороге.

Когда машина тронулась, Аркадий спросил:

– Какие у ментов к тебе претензии?

– Кокаин доставала ей я. Через одного типа, которого тоже арестовали.

– Что за тип?

– Сутенер обычный.

– Хорошие у тебя друзья.

– Знаю его еще со школы, вот и все.

– Понятно. В классики вместе играли. Его за что арестовали?

– Похоже, он причастен к убийству Виолетты Луцкой, владелицы салона моды.

– Не объясняй, все знают этот дом и его моделей.

– Они меня заложат.

– Не дергайся. Я куплю тебе путевку в Испанию, уедешь на две недели. Скоро и мне придется туда ехать. Там и поговорим о наших планах на будущее. В розыск тебя объявлять не станут, нет достаточных оснований. Посидишь на даче несколько дней, там тепло, продукты я тебе привезу. И не хнычь. Ничего не случится.

Девушка обняла Аркадия за шею и положила голову ему на плечо.

5

У секретарши издательства не было комплексов. Кроме денег, ее ничто не интересовало, как, впрочем, многих, только она этого не скрывала. Фотограф Рудик подбрасывал ей время от времени халтуру в виде обнаженных сессий с нужными клиентами. Иногда сам с ней спал, но бесплатно – Марине не хотелось терять хорошего работодателя.

Утром они лежали в постели. Девушка недовольно выговаривала приятелю:

– Ты говорил, что этот поганый писака выложит десять штук без всяких споров. Где деньги?

Рудик посмотрел на часы:

– Звони ему сейчас. Самое время, пока он еще не успел опохмелиться. Пугни его.

– Какой телефон?

Рудольф сам набрал номер и передал ей трубку.

– Посмелее.

– Алло! Юра? Мариночка беспокоит тебя из издательства. Ты мне задолжал десять тысяч долларов. Даю тебе два дня. Если не вернешь долг, я его потребую у твоей жены. Ты же не хочешь скандала? Я могу показать ей справку о беременности. Жену-то ты так и не сумел обрюхатить. Целую, милый, и жду!

Марина засмеялась и бросила мобильник.

– Бедолага. Мычал, как бычок, не смог выговорить ни слова.

– Сработает. Он достанет деньги.

– Теперь и я так думаю.

– Тебе полагается премия за твое усердие. Поедешь в Испанию на берег Средиземного моря. Там сейчас бархатный сезон.

– На какие шиши?

– За мой счет.

– А паспорт?

– Устроим. У меня есть связи. Сделаем за неделю. Я скажу тебе, в какое турагентство пойти. Насчет денег не волнуйся, отдых за мой счет.

Марина улыбнулась:

– Ты настоящий мужик. Теперь я в этом убедилась.

– В редакции скажешь, что едешь в отпуск с писателем, пора пускать слухи о вашей связи. Пусть попляшет на раскаленных углях.

* * *

На пропускном пункте больницы Олег предъявил удостоверение.

– Дни и часы приема существуют для родственников, на нас этот распорядок не распространяется. Это понятно? – сказал он остановившей его медсестре.

– Я должна позвонить главврачу.

– Хоть господу богу. Ничего не изменится. Я должен немедленно увидеть больную Валентину Кайранскую.

Дежурная нервничала. Потом нажала кнопку на столе. Через полминуты щелкнул замок стальной двери и появился санитар.

– Это товарищ следователь. Сопроводите его в третий корпус в шестое отделение к больной Валентине Кайранской.

– Прошу вас, идите за мной.

Тюрьма она и есть тюрьма. Коридоры, окна с решетками. Палаты без дверей, блуждающие люди, похожие на животных, отвратительный запах с кухни.

Путешествие было долгим. Наконец они добрались до места.

– Койка у окна, – сказал санитар.

Олег подошел к больной. Перед ним лежала пожилая женщина с отсутствующим взглядом.

– Доброе утро, Валентина Сергеевна.

Реакции не последовало. Громов достал телефон, набрал номер, одновременно сделав несколько снимков на встроенный фотоаппарат. Санитар стоял в арочном проеме, соединяющим шестиместную палату с коридором.

Пара неопределенных фраз в трубку, и Олег вернулся в коридор.

– Проводите меня к главврачу.

На двери висела табличка: «Главный врач больницы профессор Савелий Михайлович Трубников».

Громов вошел и предъявил полученное от Васильчикова удостоверение.

– Не хочу отнимать у вас много времени, профессор. Больная Кайранская лежит в вашей клинике с 86-го года. Мне нужна ее полная история болезни за все время, что она провела в стенах больницы. Копия, разумеется. И отдельно ваши личные заключения по поводу ее перспектив. Документацию прошу подготовить к завтрашнему дню. Извините за беспокойство.

– Чем могла заинтересовать обычная больная столь серьезные органы?

– Идет следствие, суть которого я не имею права разглашать. Могу лишь сказать, что если документы вызовут сомнения, мы назначим независимую экспертизу. Еще раз извините.

Лицо профессора побелело.

* * *

Аркадий сидел в гостиной и разглядывал фотографию жены и дочери. Вид у него был мрачный. Он несколько раз брал телефонную трубку и клал ее на место. Наконец встал, поставил рамку с фотографией на столик и набрал номер.

– Вика! Можно сказать, я сломался. Я согласен на операцию. Осталось получить благословение семьи.

– Давно ли тебя интересует семья?

– Но я ведь должен распорядиться наследством. Кроме жены и дочери, у меня никого нет. Ждать недолго, они прилетают сегодня в одиннадцать вечера.

– Неудачно. Ты же договорился о встрече с главным финансистом. Так ты мне сам говорил.

– Я не намерен отменять встречу с Прокофьевым. В аэропорт пошлю свою машину, их встретят без меня.

– Хорошо. Созвонимся завтра.

Аркадий положил трубку, налил виски и подошел к окну, задержав взгляд на фотографии. Виктория, сидевшая в кабинете покойного олигарха, тоже положила трубку, немного подождала и позвонила по внутреннему телефону:

– Вэл. Ты мне нужен. Зайди.

* * *

Олег приехал без доклада. Беседа проходила в небольшой по меркам замка комнате, где было значительно уютнее, чем в других. Горел камин и свечи. На столике – коньяк и вино. Вика стояла у камина и смотрела на огонь. Олег сидел в кресле, вытянув ноги, и попивал коньяк.

– Я понимаю твою озабоченность по поводу наследства старика, но ведешь ты свои дела безграмотно. Азарта много, действий в избытке, а охватить целиком картину ты не можешь.

– Поэтому я обратилась к тебе за помощью. Ты видишь то, что мой замыленный взгляд не замечает.

– Валентины Кайранской нет в больнице. Ее место занимает безумная старуха.

Виктория резко обернулась:

– Тебе удалось туда проникнуть?

– Я ничего не делаю зря.

– В последний раз я видела ее десять лет назад, она выглядела вполне здравой.

– Такой и по сей день остается.

– Она законная жена Дмитрия.

– Теперь вдова. И любой суд встанет на ее сторону. Ей полагается половина состояния. Завещание признают недействительным.

– Это невозможно.

– Но так оно и будет.

– Что же делать?

– Отойди от камина. Растаешь, снежная королева. Тебе вредны высокие температуры.

– Ты в этом уверен?

– Конечно. Ты же сделана изо льда. Вика села на ковер возле его ног.

– Ласковых животных ты не пинаешь ногами?

– Приятно мурлыкаешь. Завтра главврач составит отчет о двадцати двух годах, проведенных Кайранской в его застенке. У него есть два варианта.

– Каких?

– Признать Кайранскую сумасшедшей, тогда она ничего не получит. Или признать ее здоровой и давно выписанной из больницы. В этом случае она сама подаст иск в суд и от завещания останутся рожки да ножки. За эту ночь они должны решить, как им поступить.

– Ты связываешь Валентину с главврачом?

– И ты бы связала, если бы была повнимательней. Валентина в курсе событий, она давно наблюдает за семьей.

Вика рассмеялась:

– Ты сам сумасшедший!

– Фамилия главврача – Трубников, имя – Савелий Михайлович, а Трубников Максим Савельевич являлся душеприказчиком покойного магната. Добавить что-то еще?

Смех оборвался. После долгой паузы Вика сказала:

– Тебе цены нет, Громов. Я гожусь лишь на роль собачонки у твоих ног.

Она придвинулась и положила голову ему на колени.

* * *

Загорелые, веселые, они вышли из здания аэропорта с чемоданами на колесиках и осмотрелись. Женщине на вид было чуть больше тридцати пяти, девушке – лет восемнадцать. Шофер, стоявший у «Мерседеса», помахал им рукой и побежал навстречу.

– Как долетели, Анна Алексеевна? Ой, какая ты загорелая, Машенька!

Он взял чемоданы.

– А где папа? – спросила девушка.

– У него срочное совещание. Совет директоров. До сих пор заседают.

– Семья никогда не играла для него важной роли, – обиженно произнесла Анна.

* * *

Страсти кипели нешуточные. Олег и Вика терзали друг друга, как дикие звери. Одежда была разбросана по всей комнате. До кровати они не дошли и катались по ковру, издавая дикие стоны.

* * *

Что-то похожее происходило на берегу озера в кустах. У молодой парочки не было своего замка, но ветер им не мешал, они не мерзли.

Наконец он сел и закурил, накинув свитер на плечи подружке.

– Это водопад так шумит? – Она указала на плотину, по которой проходило шоссе.

– Каскад озер. Там самое глубокое место, вода проходит под мостом и падает в другое озеро.

По мосту проехал грузовик.

– И они не боятся ездить по чертовому мосту?

– А чего бояться, если ты трезвый. Но если сковырнешься, то крышка. С одной стороны глубина метров двадцать, с другой – обрыв метров десять.

На мосту появился «Мерседес», шедший на большой скорости. Раздался резкий хлопок. Машина вильнула, сбила металлическую ограду и нырнула носом в воду.

– Накаркали! – воскликнул парень. Девушка прижала руки к губам.

Всплеск воды, и машина исчезла, оставив за собой огромные круги на черной глади озера.

* * *

Огромная комната деревенского дома. Женщина, висящая на шнуре электропроводки. Она еще не задохнулась, слабо дергалась в петле. Девочка лет двенадцати с ужасом наблюдает за висельницей. Опрокинутый стул, разлитое вино, обезумевший ребенок. Душераздирающий детский вопль…

Вика вскрикнула и открыла глаза. Светло. Все тело в поту, в глазах слезы. Рядом спал Олег. Зазвонил телефон, Вика сняла трубку.

– Да? Что? Сейчас приеду.