Текст книги "Хозяин порталов (Спираль Миров-2)"

Автор книги: Михаил Любовской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Из своих, отец, из российских.

– Все мы, сынок, рассейские. Сословия какого —

купец, рабочий али дворянин, прости господи?

– Военный.

– Вона как, ужо и до армии добрались, некому

скоро будет матушку-Рассею от ворога защищать. Из охвицеров

поди?

– Прапорщик.

– Охвицер значица. Ох, не любят голодранцы

вашего брата. Жди, скоро изгаляца начнут.

– Ничего, переживу как нибудь.

– Вот это вряд ли. Многие до тебя так гутарили, да

теперь в землице сырой их косточки гниют.

– Меня не это волнует...отец, ты давно здесь

«отдыхаешь»?

– С самой зимы. Наотдыхался вусмерть, скорей бы

всё закончилось.

– Значит помочь не сможешь.

– А что надо?

– Ищу кое-каких людей...полтора года назад сюда

должны были доставить пять человек, не местные, говорят

странно...

– Не, мил человек, нормальных тута долго не

маринуют – полгода от силы и на небеси. Это шваль всякую особо

не трогают...

– Ша, папаша...– донеслось из тёмного угла.

– Во, слыхал? Сенька-вор обижаица. Он может

знать, как пить дать.

– Сенька, дело есть, – я перестроил зрение и

увидел остроносого мужичка, закутанного в грязную рванину.

– Чё надо, фраер.

– Вопрос один прояснить.

– И чё?

– Ты не чёкай, а то сейчас выдерну с насиженного

гнезда и в бубен дам.

– Так его, воровское семя, – улыбнулся избитым

лицом Тимофей Ильич.

– Как чё, так сразу драцца, – пробурчал Сенька.

– Последний раз спрашиваю...

– Да видел их, энтих твоих подельников. Такое

несли...я так брехать не умею.

– Куда делись?

– Чё дашь за наводочку?

– Ну ты и сволочь Сенька, везде выгоду ищешь.

– Папаша, человек только с воли – каку никаку

мелочишку да заныкал.

– Что хочешь за информацию?

– Э...хочу...хочу...папирос. Ухи аж пухнуть без

курева.

– Да, табачок бы сейчас не помешал...-

прошелестело горестно по толпе.

– Как скажешь, – я сунул руку за пазуху и

вытащил пачку «Беломора».

В камере наступила тишина и глаза курильщиков

жадно впились в вожделенный предмет.

– Кидай, – грязные руки выпростались из рванья

и нетерпеливо вытянулись вперёд.

– Сначала ответ.

– За ними приехал грузовичок, на таких возят

психов. Сам, было дело катался, самогону перебрал...кидай.

– Откуда машина?

– Из Кащенка...не томи, фраерок, кидай.

– Лови, – пачка пролетела над головами угодив

точно в цепкие пальцы.

– Семён Игнатич, угости, ради бога, – попросил

самый нетерпеливый.

– Чё? – Возмутился Сенька. – Отвали, босота.

Сам заработай.

Он аккуратно надорвал пачку, медленно вытащил

одну папиросу и с явным наслаждением принюхался к табаку:

– Буржуйские...огонька бы.

– Ну ты, Сенька, и привереда, – я бросил ему

коробок спичек, – А это вам, мужики.

Вторую пачку принял Тимофей Ильич и роздал

всем желающим. Отвыкшие от курева организмы кашляли, но

благодарственно хвалили «охвицерский» табачок.

Ещё четыре дня меня вызывали на допросы,

длившиеся не более минуты. Следователь равнодушно предлагал

расписаться в протоколе, получал отказ и уходил, давая

возможность конвоирам учить контру уму разуму. Арестанты

жалели упрямца, предлагали не мучиться и поставить хотя бы

крестик, коли грамотой не владею. Грустно было смотреть на этих

людей, по сути дела, покойников. При желании можно перебить

весь райотдел за чинимые пытки и зверства – лучше не станет.

Пришлют войска, нахватают ещё кучу безвинных и устроят

«народный суд над крупной бандой котрреволюционеров».

На шестой день появилось ощущение родной

души. Всё таки не удержалась, паршивка, полезла выручать своего

арахейо. Вот встречу, прочитаю нотацию...хотя о чём я —

прапорщик против майора рангом не вышел, даже если он и

старший.

Охранники отвели Нарейсу к камере, один отомкнул

запор, а второй, тощий и длинный как жердина, дурашливо

кланяясь прогундосил:

– Просю в апатраменты, боярыня. Кофа и какава

будя попожже.

Первый толкнул женщину в спину и словно упёрся

в стену. Хотел двинуть прикладом меж лопаток, но натолкнувшись

на предостерегающий взгляд, лишь злобно ощерился:

– Двигай, курва дворянская, ужо ночью с тобой

побеседуют. Будешь знать...

Она шагнула вперёд, не слушая грязные

ругательства, перемешанные с матом. Серые лица, потухшие глаза

безразлично встретили новую сиделицу.

– Ну и запашок тут у вас, бабоньки.

– Ничего, привыкнешь красавица, – монотонно

произнёс голос, лишённый всяких эмоций. – Не повезло тебе,

снасильничают ночкой тёмною, слуги адовы. Ничего, боженька всё

видит и гореть им в очистительном огне, и проткнут их архангелы

копиями своими да зачнут над углями жаркими вертеть...

– Баба Глаша, прекрати, совсем тошно от твоих

причитаний. Иди, девонька сюда, у меня местечко есть свободное, -

вяло махнула рукой тётка с костистым лицом. – Соломки-то под

себя подгреби, всё не на голом камне сидеть, женское место

застуживать.

– Грей-грей, оно тебе сегодня обязательно

пригодится, – ядовито прошипело неподалёку.

– Нюрка, шалава, пасть закрой, не то леща

получишь, – крупная женщина, с остатками былой полноты,

приподнялась на локте, вглядываясь в кого-то, завёрнутого в

драную шубейку.

Нарейса прижалась спиной к влажной стене,

смежила веки и выпустила сеть чувствительных щупалец, сканируя

окружающее пространство – боль, страх, отчаяние,

недовольство...На душе стало тепло – наконец-то супруг нашёлся.

«Арахейо сердится на свою арахейю?». Она улыбнулась,

представив лицо мужа с грозно сдвинутыми бровями: «Дорогая, вы

опять всё делаете по своему?». Такой стиль разговора Сергей

перенял от Реналдо Деранго, когда тот, приняв на грудь изрядную

дозу земного конька, объяснил как должен знатный господин

ругаться со второй половинкой – строго на Вы, иначе не комильфо.

Правда Мирошников это делал скорее в шутку, не мог он сердиться

на своих женщин по той простой причине, что видел их, в

буквальном смысле насквозь.

Ближе к вечеру принесли баланду; женщины по

очереди подходили к окошку в двери и получали жестяные миски

– без ложек и без хлеба. Нарейсу не позвали из-за грубого окрика:

– Дворянку кормить не велено, ишшо не заработала.

Арестантки расходились по местам, горестно покачивая

головами, видимо отмена кормёжки говорила об одном – новенькую

в живых больше никто не увидит.

Глава 7. Кащенко

Стук-стук-стук, ш-шик; стук-стук-стук, ш-шик – охранник

неторопливо идёт по коридору, заглядывая в глазки камер.

– А ну лягай, неча в окошки пялиться. Лягай, кому

говорят...я вот щас зайду и покажу как неслухаться..., – звякнул

металл о металл, – То-то же...у-у, контра...

Раскинутая сеть поисковых «щупалец» показала

присутствие в подвале множества людей. Они мне представлялись

в виде цветных точек разной степени интенсивности свечения, чем

бледнее, тем хуже состояние жизненной энергии. Я выстроил

картинку в трёхмерной проекции, припомнив внешнюю форму

здания, и стало ясно, где находится Нарейса. В данный момент

зелёная метка, с багровой окантовкой, перемещалась в

сопровождении двух жёлтых. Багровая – значит кто-то

сегодняшнюю ночь не переживёт. Всё, пора заканчивать игры в

невинную жертву «сталинского режима» – энергетический клинок

метнулся к выбранным объектам. Погасла точка охранника в

коридоре – об этом сообщил глухой стук упавшего тела; исчезло

сопровождение Нарейсы, лишь на миг затормозив её движение. Я

переместился в коридор и тихо перешёл из «мужской» части

подвала в «женскую». Дежурный милиционер вряд ли слышал

посторонние шорохи, сидя за остеклённой загородкой с тонкой

книжицей в руках. Судя по симметричному расположению

подвальных помещений, впереди должна находиться допросная

комната, куда я и поволок два трупа, ухватив за вороты

гимнастёрок. Там уже присутствовала парочка со свёрнутыми набок

головами и один живой в бессознательном состоянии, не считая

недовольной супруги.

– Серхео, ты какого чёрта полез в аномалию?

– Дорогая, а вам не кажется, что сначала надо...

– Прекрати. Мы все переживаем, не знаем что думать,

а он по тюрьмам развлекается. Весело, да?

– Извини, чёрт наверное попутал, опасности совсем не

чувствовалось, – первый раз увидел Нарейсу в раздражённом

состоянии.

– Вот это и плохо. Если наша дочь права, то мы

прошли портал в один конец.

– Действительно плохо, но об этом поговорим в

другом месте. Сейчас важнее узнать, куда отправили рыбаков. Мне

один сиделец намекнул про Кащенко, но хотелось бы

поспрашивать более осведомлённое лицо.

– Разбуди и спрашивай.

– Кого? Его? – я посмотрел на человека, лежащего

ничком на столе.

– Начальник Парголовского райотдела милиции

капитан Решетов, собственной персоной. Пришлось слегка стукнуть

за поганый язык.

– Ладно, попробуем.

На обрюзгшем лице дрогнули веки, рука метнулась к

кобуре, но, нащупав пустоту, бессильно опустилась. Капитан принял

сидячее положение и злобно прошипел:

– Вы за это ответите. Нападение на сотрудника

гозбезопасности карается...

– Где рыбаки? – меня абсолютно не волновали его

угрозы.

– Какие ещё рыбаки, вашу мать?

– Полтора года назад задержали людей. Одеты

странно, говорят непонятно. Есть сведения, что их отправили в

психушку.

– Я не в курсе. На этой должности всего полгода.

– Кто в курсе?

– Не зна...– он захрипел, делая тщетные попытки

оторвать пальцы Нарейсы, впившиеся когтями в горло.

– Кто в курсе? – повторил я вопрос.

– Максимов, мой зам.

– Где он?

– В Капитолово уехал.

– Карта области есть?

– В кабинете, в сейфе.

– Сейф закрыт?

– На, подавись, – на полу звякнула связка ключей, -

но вас всё равно...– договорить не дали хрустнувшие шейные

позвонки.

– Сволочной человечишка, – Нарейса брезгливо

вытерла пальцы о китель покойника. – Какие у нас планы?

– Забрать карту, выбрать направление и двигать

отсюда на своих двоих.

– Заманчивое предложение, – она задумчиво

посмотрела мне в глаза. – Есть ещё какие-то проблемы?

– Отсутствует аналог Спирали Миров и

соответственно аналог Умника – не с кем посоветоваться. Вот

такие скверные дела, моя дорогая.

За стеной послышался топот сапог и торопливый стук

по жестяной оббивке:

– Товарищ капитан, товарищ капитан, беда

приключилася.

Я открыл дверь и рывком втянул в комнату нарушителя

тишины:

– О, какие люди к нам пожаловали. Никак сам

Митяй? Что случилось, дорогой?

– Петруха помер, – выдавили трясущиеся губы,

панический страх исказил лицо рядового, едва он разглядел моё

лицо. – Я не виноват...нас заставили...

– А, так это твой дружок там лежит, с которым вы

меня усердно «воспитывали»?

– Я не виноват...– он тоненько взвизгнул и заскулил

побитой собакой.

– Извини мужик, но сегодня не ваш день, – я хлопнул

ладонью по его груди в районе солнечного сплетения.

Тело Митяя замерло, лишь безумный взгляд какое-

то время жил, пока фигура не перестала источать серую дымку.

– Что ты сделал? – Нарейса с любопытством

осмотрела окостеневшее подобие человека.

– Отпустил душу на волю и она растворилась в

окружающем пространстве.

– То есть...

– Его нет и не будет нигде и никогда.

– Научишь меня?

– Научу, а сейчас уходим – у гэбистов началось

нездоровое шевеление.

После посещения кабинета Решетова решили

вернуться в исходную точку – Капитолово. Требовалось

встретиться с товарищем Максимовым для детального уточнения

маршрута – не хотелось слепыми котятами тыкаться в разные

стороны.

У сельсовета нас ожидал «Фольксваген»,

прицепленный толстой верёвкой к «газику». Из открытой двери

милицейской машины доносился мощный молодецкий храп. Мы

заглянули в окно кабинета участкового и увидели идиллическую

картину – слабый свет керосиновой лампы освещал стол с

нехитрой закусью, два стакана, бутылку и офицеров, неспешно

ведущих беседу.

– Кузьмич, наливай на палец, ещё раз отметим

удачную находку, – Максимов выдохнул изрядный клуб дыма,

придавливая догоревшую папиросу, – Чёрт, на сигары что ли

перейти? Не могу одной накуриться, быстро кончается.

– Лучше уж самосад. Я как-то пробовал этой

хреновиной затянуться, чуть сознание не потерял.

– Да кто же ею затягивается, чудак-человек.

Набрал в рот дым и выдыхай, а ты поди как козью ножку тянул.

Тонко звякнуло стекло, поплыл крепкий сивушный

запах. Швед крякнул и занюхал самогонку куском хлеба:

– Как тебе авто, Вася?

– Шикарно, нет слов. Чуток кузов подрихтовать,

покрасить и хоть на ВДНХ.

– Не поймут-с однако.

– Не поймут, а жаль. Пётр Алексеич, скорее всего,

в личный гараж заберёт да будет кататься вдали от глаз областного

начальства.

– Не поймёт область.

– Ох, не поймёт, но это уже не наше дело. Лучше

вот что скажи, – Максимов прищурился от дыма второй

прикуренной папиросы. – Как умудрился отыскать эту штуку?

Случайно? Верится с трудом.

– Проницательный ты, Вася. Далеко пойдёшь.

– Поэтому до сих пор на службе, а не в

рядах...сам знаешь кого.

– Вы там ничего с этой дворяночкой не учудили?

Я ведь не просто так спрашиваю.

– Меня там не было, ей богу. Так, мельком видел

– девка, конечно...слов нет.

– Значит выпьем за везение, за руку судьбы, что

отвела от тебя смерть.

– Кузьмич, ты чего решил на ночь глядя пугать?

– Вася, – Швед воровато оглянулся, – они нелюди.

– Кто они? – не понял Максимов.

– Да эта девка со своим мужиком. Ты думаешь

меня со ста грамм развезло? Дудки. Она показала ту полянку, я бы

ни в жисть не нашёл. Дай говорит руку и хоп...мы там...хоп, и снова

тут. Чистое колдовство, ей-ей.

– Брехня.

– Брехня? Э...Мирошникова уже допрашивали?

– Ну да, как обычно с пристрастием.

– Плохо дело, Вася, очень плохо, – сразу

посмурнел участковый и плеснул немного по стаканам. – Выпьем за

упокой душ рабов божьих. Не чокаясь.

– Егор Кузьмич, ты часом не сдурел? – изумлённо

поднял брови старлей, не понимая настроения своего коллеги.

– Скоро они будут здесь, Звери Апокалипсиса.

Господи, спаси и сохрани мя, раба своего...– участковый

перекрестился на пустой угол и влил самогонку в рот.

– Мы уже тут, – насмешливо прозвучал в

полутьме женский голос. – Товарищ Максимов, не надо хвататься за

пистолетик, ты нам ещё живой нужен. Доброй ночи, Егор Кузьмич.

– И вам доброй, Анастасия. Пришли за нашими

головами?

– Есть повод их забрать?

– Ну, вам диаволам, виднее.

– Демонам, – подсказали из тьмы.

– Граждане, прекратите заниматься

распространением религиозных...– Максимов побледнел, не

договорив о предрассудках, едва увидел второго гостя.

В желудке неприятно заныло, рука самопроизвольно

ухватила бутылку и набулькала полный стакан жидкости с ядрёным

сивушным запахом. Незваные гости как-то незаметно исчезли.

Были и нет, растворились в слабых отсветах закопчёной лампы.

Чертовщина, сплошная чертовщина...или искусный гипноз. Бога и

Сатаны не существует – всё сплошь поповские выдумки для

смущения пролетарского сознания...

– Не ломай себе голову, – вывел его из

задумчивости меланхоличный голос Шведа. – Не важно, кто с нами

разговаривал, важно что он посоветовал.

– Что советовал?

– Ты же головой кивал, не помнишь?

– Не помню.

– Ну, ты даёшь. Нелюдь предложил нам никуда

не звонить и никому не говорить.

– Почему?

– П-потеряем лиц-цо, – Швед с недоумением

прислушался к своему организму. – С чего это м-меня так

разобр...разбр...разбрало.

Участкового повело, он кулем свалился на пол и

мгновение спустя захрапел. Максимов упорно цеплялся за

уплывающее сознание, но чёрный искрящийся водоворот

подхватил и понёс, всё ускоряясь и ускоряясь, в серую пучину

беспамятства.

Карта области оказалась, мягко говоря, неточной. С

тем же успехом можно было воспользоваться и обычным

школьным глобусом. У меня появилось стойкое подозрение, что

она составлялась для запутывания иностранных шпионов.

Приходилось перемещаться «скачками» то в одну, то в другую

сторону. При этом вся развесёлая беготня происходила глубокой

ночью и ни о каких прохожих или проезжих речи идти не могло.

Спросить дорогу было элементарно не у кого. В итоге мы сбились с

пути и решили дождаться утра на одном из холмов, метрах в

трёхстах от грунтовки, ведущей неизвестно куда. Я лёг на сухую

траву, заложил руки за голову и стал разглядывать крупный диск

луны, не потому что он притягивал внимание – просто в пустое

место смотреть не интересно. Нарейса пристроилась рядом,

положив голову мне на живот.

– Есть хочешь?

– Нет.

– Пить?

– Ну-у-у, от стаканчика персикового сока не

откажусь.

– Держи, – я протянул стограммовую коробочку с

воткнутой пластиковой трубкой.

– Это несправедливо, – в её голосе проскочила

лёгкая обида. – Я сколько не пыталась, всё время получается какая-

то ерунда.

– Надо чётко представлять создаваемый предмет.

Желательно до мельчайших деталей.

– Представляла. У меня коробка сразу промокает.

– Правильно. И знаешь почему?

– Почему? Давай, просвети свою жену-дурочку.

– Ты у меня умница, не прибедняйся, однако всего

знать невозможно. Для напитков применяется специальный картон

– вроде мелочь, а влияет на конечный продукт. Или, например,

вода, – я протянул бутылочку на 250 грамм. – Столовая,

минеральная или газированная? – внутри сосуда закрутился рой

пузырьков. – Нельзя просто представить что-то и это что-то

обязательно получится. Держи…

– Смартфон? – Нарейса покрутила пальцами 5-ти

дюймовый аппарат.

– Муляж. Я не имею ни малейшего представления о

внутренней начинке, соответственно и работать он не будет.

– Как всё сложно, – она отбросила пустышку в

сторону. – Знаешь, Серхео, иногда хочется вернуться назад, в то

беззаботное время, когда мы познакомились. Снова стать глупой

восемнадцатилетней девчонкой, бродить по мирам, заниматься

любовью под любопытными взглядами цвиков…

– А не завести ли нам ещё мальчика или девочку?

Отдохнёшь годик от своих бандитов-террористов.

– Нет. Я пока не готова второй раз стать матерью –

дел полно. Что будет делать без меня группа?

– Назначат другого командира.

– У нас, между прочим, уже слаженный и обкатанный

коллектив. Новая «метла» – новые порядки и сложности во

взаимодействии.

– Прекрасно вас понимаю, товарищ майор, но про

мужа забывать не стоит.

– Ты обиделся? – Нарейса перевернулась на живот и

пододвинулась поближе, стараясь рассмотреть выражение моего

лица. – Есть же Вера, Татьяна.

– Мирса Мирош, вы сколько раз были дома за

последние полгода? Молчите? Ни разу.

– Работы много, – она смущённо отвела глаза.

– Да? Тогда отгадай загадку – как называется человек,

у которого три жены, но он живёт один? Только не лох – этот

вариант неверный и обсуждению не подлежит.

– Серёж, ну ты же сам говорил, что очень рад за нас –

есть цель, ради которой стоит тратить время.

– Совершенно верно, однако последнее время у

меня начинает возникать крамольная мыслишка, а не…

– Даже и не думай, – глаза Гарейсы гневно сверкнули.

– лишних конкуренток мы не потерпим.

– Э, мадам, да в вас никак проснулась ревность?

Взыграли собственнические чувства? Я, между прочим, имел ввиду

совсем другое – отпуск.

– Издеваешься.

– Шучу.

Она вскочила, нервно походила рядом туда-сюда и, ткнув в

меня пальцем, вынесла решение:

– Я предупредила.

– Понял, не дурак, – я принял сидячее положение и

потянул Нарейсу за руку. – Давай, как в старые добрые времена,

когда мы были юны и будущие невзгоды скрывались за туманом

времён…

– Товарищ прапорщик, из вас поэт как из…

– Но-но, попрошу без грязных инсинуаций.

– Ладно, – фыркнула супруга, поудобнее устраиваясь

на моих коленях. – А это ничего, что младший по званию обнимает

старшего?

– Нас никто не видит, так что о репутации можно не

беспокоиться.

– Болтун, – еле разборчиво прозвучало в ответ и

тихое посапывание известило о глубоком сне, мгновенно

окутавшим Нарейсу не без моей помощи.

Утро принесло прохладу, кучевые облака и отголоски

далёкого собачьего лая. Нарушители лесной тишины появились в

поле зрения минут через пять – коричневого окраса лошадка

неспеша тянула телегу с единственным пассажиром. За ними

крутилась кудлатая дворняга, звонким тявканьем напоминая всей

округе о своём присутствии.

– Рота, подъём.

– Командир желает поспать ещё капельку, – супруга

лениво приоткрыла один глаз.

– Тогда наш гид по Ленинградской области проедет

мимо.

– Какой ты настырный, – она поднялась, потянулась

всем гибким телом; защитный костюм преобразился в серое платье

с коричневым пояском под грудью. – Никуда не уходи. Подожду

транспорт за поворотом.

Дед Ефим наслаждался покоем. Вчера с кумом

Федькой испытывали качество медовухи и, как обычно, слегка

перебрали. Правильно, что таинство перегонки решили проводить

в сарае на задворках, не то бабка Нюра всю плешь проела бы. Нет,

поначалу она ходила, принюхивалась к сивушному запаху, мешала

наслаждаться чистейшим продуктом и задушевным разговором о

жизни и политике. Последний раз заглянула на закате солнца.

Окинула сердитым взором раскрасневшиеся лица, погрозила

сухоньким кулачком и громко хлопнула расхлябанной дверью.

Утром его некстати растолкали и отправили присмотреть за пасекой

– как бы внучок Венька не учудил там какую-нибудь катавасию. Что

не говори, а лесной воздух, по утречку, творит чудеса. Лёгкий

ветерок освежает лысину, приглушая звон церковных колоколов.

Эх, хорошо, едрит-раскудрит! Так, чего это Нюська разошлась,

словно посторонние во двор ломятся?

– Тр-р-р, родимая, – дед натянул вожжи и оторвал

спину от мягкой, душистой подстилки из сена.

Дворняга шерстяным клубком крутилась перед

неизвестной девушкой, старательно привлекая внимание хозяина.

– Здравствуйте, дедушка, – она поднялась с травы,

улыбаясь доброжелательно.

– И тебя с добрым утрецом, красавица. Ждёшь кого

али как? – Ефим отметил приличный рост «гренадер-девицы» и

мысленно подкрутил щётку жёстких седых усов.

– Ноги устали, решила передохнуть.

– Ну, так лезь в телегу, довезу куда надо, ежели по

пути, – сам же подумал. – «Такую заставь плуг таскать, так пахарь

быстрее замается».

– Вы в Ленинград едете?

– Да ты никак заплутала, девонька? Эта дорога ведёт

на Лаврики, совсем в другую сторону. Тебе надыть повертаться

назад, с полверсты, да свернуть направо, там ещё вёрст пять.

Выйдешь на тракт и до города рукой подать.

– Спасибо, дедушка. До свидания.

– Счастливого пути, красавица. Но-о-о, Лыська.

Шевели копытами, не то до вечора не доберёмся.

Дед обернулся с пожеланием справной девице

такого же справного жениха, однако сзади никого не было. Он

покрутил головой, не понимая, как такое может быть. Вот вроде бы

только распрощались. Не на крыльях же она улетела за ближайшие

деревья.

– Чудеса да и только, а, Наська?

Дворняга вильнула хвостом и тявкнула, подтверждая

сомнения хозяина в реальности произошедшего.

Северную столицу обошли стороной, нечего

лишний раз глаза мозолить бдительным гражданам. К конечной

цели мы добрались лишь после полудня – приходилось

периодически останавливаться для выяснения правильности

маршрута. Нудное это дело, скажу я вам, «скакать» от одной точки

до другой, не зная конкретного вида нужного места.

– А здесь красиво, – Нарейса обвела взглядом парк

перед двухэтажным зданием с колоннами.

– Если верить Максимову, то это администрация, а

больничные корпуса правее. Нам осталась сущая мелочь – найти

корпус №2, палата 14. Умыкнуть клиентов и спрятать их на время

где-нибудь в густом леске, а самим разбираться с порталами.

– Может быть лучше сначала разобраться?

Милиция спать не будет при таком количестве пропавших –

пришлют отряд и начнут полномасштабное прочёсывание.

– Уйдём подальше.

– Ты забываешь про закон подлости. Там

обязательно окажется какой-нибудь случайный лесник, грибник,

охотник или просто сельчанин, потерявший корову. Он обязательно

доложит куда следует.

– Чёрт, сплошная засада получается, хоть на Луну их

отправляй, – я поморщился от мрачных перспектив на спасение

рыбаков.

– Вы кого-то ищете, товарищи?

Мы обернулись на голос и увидели миниатюрную

девчушку лет 18-ти в белом больничном халате и с двумя папками

под мышкой.

– Да, товарищ…– быстро сориентировалась

Нарейса.

– Нина.

– Товарищ Нина, около года назад у нас забрали

родственника – пил много, нёс всякий бред и однажды набросился

на участкового…

– Всё ясно, белая горячка сопровождаемая

насильственными действиями в отношении посторонних лиц в

связи с помрачением рассудка и потерей адекватного восприятия

окружающей обстановки, – оттарабанила без запинки, словно по

билету на экзамене отвечала. – Вам нужно во второй корпус на

нижний этаж. У нас там подследственные проходят курс лечения до

суда, но вас не пустят без соответственного разрешения органов

НКВД.

– А просто узнать о состоянии здоровья? – вклинился

я в разговор.

– Поговорите с завотделением, он вам всё подробно

объяснит.

– Спасибо, Нина, мы так и сделаем. Как нам пройти к

корпусу?

– Вон туда и направо. Сторожу скажете, что к Петру

Михайловичу на приём.

– Ещё раз спасибо, Ниночка, вы нам очень помогли.

– Ну что вы, это было не сложно. Извините, меня

работа ждёт. До свидания, – она быстро пошла к зданию с

колоннами и уже со ступенек, какое-то время, смотрела в нашу

сторону, а потом скрылась за высокими массивными дверями.

– Ты её впечатлила.

– Ну конечно, в кои-то веки увидела дылду женского

пола, – хмыкнула Нарейса.

Пожилой сторож, в форме без знаков различия,

дотошно осмотрел наши фигуры и посоветовал «не шалить, а то

знаю я вас, посетителев». Смысл его слов остался за кадром, но он

как в воду глядел – «пошалить» здесь всё-таки придётся.

Заведующего пришлось ждать довольно долго – то он совершал

обход, то принимал пациентов, то вообще куда-то пропадал.

Наконец в дверях корпуса появился человек в медицинском

одеянии, разительно похожий на Антона Павловича Чехова, сделал

лёгкий поклон и представился:

– Пётр Михайлович Корытин.

– Доктор…

– Назовите себя, а то знаете ли неудобно

разговаривать с безымянным человеком.

– Извините…Сергей, а это моя жена Анастасия.

– Ну-с, товарищ Сергей и товарищ Анастасия, что вас

привело в это скорбное место?

Показалось или Корытин действительно произнёс

слово «товарищ» с некоторой брезгливостью?

– Около года назад нашего дальнего родственника…-

начал я объяснять.

– Насколько дальнего?

– Брат двоюродной тётки.

– Почему сама не приехала?

– Ногу сломала. А почему вы об этом спрашиваете?

– Бывает, к нам наведываются родственники, с сугубо

меркантильными интересами.

– Нет, что вы, – заверил я доктора. – Нас интересует

только состояние здоровья и больше ничего лишнего. Последний

раз виделись лет десять назад, возможно и не узнаем в лицо.

Плохо, что на бланках ОСАГО нет фотографий –

теперь приходиться изворачиваться.

– Надеюсь, надеюсь, – недоверчиво пробурчал

Корытин. – Как фамилия больного?

– Юхтин. Алексей Алексеевич, – мне были известны

только эти данные из всей пятёрки пропавших.

– Хм, – он задумчиво потёр бородку. – Пациент со

сложным диагнозом – параноидная шизофрения, обострившаяся

на фоне…впрочем, неважно.

– Скажите, Пётр Михайлович, это может быть связано

с неумеренным употреблением алкоголя?

– Что вы, милочка, – вскинул брови Копытин, -

Совершенно исключено. Ваш родственник если и выпивал, то

довольно редко.

– Мы можем с ним встретиться?

– Понимаете…– замялся доктор, – он всё ещё под

надзором…милиции.

– В вашем кабинете. Пожалуйста. Тётя очень

переживает за брата, всё хозяйство на ней, муж недавно умер, а тут

ещё и травма ноги, – Нарейса сделала умоляющее лицо.

– Ну, хорошо-хорошо.

Он повёл нас в здание, на ходу приказав одному из

санитаров привести больного из 14-ой палаты. Юхтин выглядел не

лучшим образом – худой мужчина в серой рубахе на острых

ключицах, серые штаны и ботинки без шнурков. Он вошёл и молча

сел на предложенный стул, уперев потухшие глаза в пол.

– Дядя Лёша, узнаёшь меня? Это я, Сергей.

– Говорите, Алексей Алексеевич, – голос Копытина

прозвучал как приказ.

– Не узнаю, – глухо ответил Юхтин, не поднимая

головы.

– А ты глянь, дядя Лёша, мы просто не виделись с тех

пор как ездили на рыбалку.

– Сергей? Нет, не помню, – тоска и безысходность

звучали в монотонном голосе.

– А помнишь, как ты с друзьями поехал на озеро и вы

забыли удочки, сапоги и прочие снасти в маленьком автобусе?

– В маленьком автобусе? В бусике? – в глазах что-то

мелькнуло, он неожиданно закрыл лицо руками и зарыдал. –

Заберите…меня…заберите…Я долго…не выдержу…

– Ситников, отведите больного на место, – скомандовал

Копытин подскочившему санитару, а потом внимательно посмотрел

на нас. – Странное поведение, никогда за ним такого не замечал.

Извините, но повторно свидание дать не могу, итак разрешил на

свой страх и риск.

– Понимаем. Спасибо и на этом.

– Знаете что, молодые люди, обождите за воротами, я

минут через двадцать выйду. Мне с вами надо поговорить, – он

поднялся, давая понять о необходимости покинуть кабинет.

Глава 8. Важная встреча

Доктор появился несколько позже, чем обещал.

Костюм тройка, тросточка, очки и шляпа – чистый Антон Павлович.

Он извинился за задержку и предложил прогуляться к озеру за

административным зданием. Какое-то время Копытин молчал,

видимо собираясь с мыслями для предстоящего разговора.

– Он не ваш родственник, – сказал резко без толики

сомнений.

– Вы уверены? – Нарейса подобрала плоский голыш у

кромки воды и стала его методично подбрасывать.

– Да. Я проанализировал разговор с больным и понял,

что вы специально пытались напомнить Юхтину о каком-

то...э...бусике. Что имелось в виду под этим словом?

– Маленький автобус или микроавтобус. По размерам

примерно как ГАЗ-55, – лучшего сравнения я не нашёл.

– Не слышал про такие. Впрочем, неважно. Ваш, так

называемый «родственник», не сумасшедший. Кроме него, у меня

есть ещё четыре таких пациента, правда двоих из них довели до

безумия наши доблестные НКВД.

– И вы не боитесь говорить это вслух? – Нарейса

приподняла бровь.

– Нет, господа. Да-да, не удивляйтесь. Вы похожи на

«товарищей» как я на...балетную танцовщицу. Меня не интересует

кто вы и откуда, никуда сообщать не собираюсь – презираю

стукачество...

– А если мы шпионы иностранного государства?

– Госпожа Анастасия, – улыбнулся Копытин, – я конечно

дилетант по части контрразведки, но даже мне понятно, что с

внешностью как у вас, и вас господин Сергей, во враждебную

страну с заданиями не посылают. Да и что такого секретного в

психиатрической лечебнице общего типа? Можно допустить, что

Юхтин ваш агент, но он не один. Пять сумасшедших агентов?

Видите, вам и самим смешно. Я работаю психиатром более 20-ти

лет и поверьте, нигде и никогда не отмечалось случаев массового

помешательства именно в такой форме. Эти люди рассказывали о

том, во что в принципе невозможно поверить; чистой воды

фантазия – карманные телефоны, дом в космосе; бомба,

сжигающая десятки тысяч людей...

– М-да, погорячились наши клиенты с бомбами и

телефонами, прогрессоры хреновы. Боюсь, только этим дело не

ограничилось, ведь так Пётр Михайлович?

– Так, Сергей, так. За одну треть рассказов можно

смело заказывать панихиду всем, кто их слышал.

– И вас это не пугает?

– Нет. Скажу без бахвальства – я владею

определёнными методиками, позволяющими ставить запрет на