Текст книги "Строгий заяц при дороге"

Автор книги: Михаил Шаламов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

_{О ПРОЗЕ МИХАИЛА ШАЛАМОВА}

_{Едва ли не любимое занятие в литературе – определять, что важнее и нужнее для читателя, то есть какой жанр предпочтительнее. Одни говорят: народ надо воспитывать на высоких примерах прошлого. Другие: нет, ему нужна суровая правда современной жизни. Да что вы! – твердят третьи, – ничего этого люди не любят и не читают, им подавай детектив, авантюрный роман, да позакрученнее! Больше военных произведений! Фантастики! – слышатся голоса четвертых и пятых. В таких спорах идет жизнь, протекает золотое время. Между тем литература, все ее жанры движутся тоже – каждый развивается своим путем, порой они взаимопроникают друг в друга и образуют причудливые смешения самой жестокой реальности и фантастики, истории и авантюрного сюжета, детектива и сатирической прозы… Путей ее не укажешь, не определишь и не угадаешь заранее. А насчет того, который из жанров нужнее, – было же сказано раз ясно и точно: хорош любой, кроме скучного!}

_{Михаил Шаламов не умеет писать скучно. Значит, налицо главный признак литературной одаренности.}

_{О чем произведение – не принято говорить в предисловии. Пусть об этом узнает читающий. Но все-таки…}

_{«…Лечит только ПРАВДА. Порой она бывает неудобной, за нее порою бьют и, конечно уж, на правде не разбогатеешь. Зато – останешься человеком». Верные, хорошие слова! Дорого обходится людям духовное одичание и забвение высоких понятий. Не странно ли только, что звучат эти слова со страниц произведения, где реалистическая проза смешивается с гротеском и перемежается откровенно фантастическими, сказочными сценами из некоей старинной повести? А почему, собственно, странно? Важно, что они сказаны. И стоит прочитать повесть М. Шаламова «Строгий заяц при дороге», чтобы убедиться еще раз, сколь интересен бывает сплав разных жанров, вышедший из-под пера талантливого человека.}

_{Жалеть ли о том, что перед нами не сугубо реалистическая книга, где строго предопределены судьбы и поступки, тщательно выписаны характеры, внешние черты героев и т. д.? Такой приземленной унылостью тянет порою от них…}

_{В данном же случае, как говорил лукавый и мудрый Виктор Шкловский, –}

_{«Речь идет о щелях в мире действительности.}

_{Мы их видели.}

_{Там был свет».}

_{Владимир СОКОЛОВСКИЙ}

Михаил Шаламов
СТРОГИЙ ЗАЯЦ ПРИ ДОРОГЕ
_{Иронический детектив}

– Что бы я без вас делал, Уотсон! Вы же прирожденный сыщик! – с улыбкой сказал Шерлок Холмс.

А. Конан Дойл. Записки о Шерлоке Холмсе

^{ГЛАВА ПЕРВАЯ}
ПРОПАЖА ХОМЯКА

Я заканчивал починку старенькой «Ригонды», когда в цех заглянула наша приемщица Катерина и, разыскав меня взглядом, окликнула:

– Эй, Макс, к тебе пришли!

Я вытер руки тряпкой и вышел в коридор. Конечно же это была Ася. И сразу было заметно, что у нее не все в порядке. Я Аську знаю, как самого себя, и всегда замечаю, когда у нее не все ладно.

– Здравствуй, Макс, – попыталась она улыбнуться. – Ты знаешь – Хомяк пропал!

– Куда пропал? – не понял я.

– Сказал, что в командировку уезжает. Я его ждала, а сегодня пошла к нему на работу. Они там меня на смех подняли: какие, мол, говорят, у бармена могут быть командировки! А он, оказывается, отпуск на две недели взял. Ну разве можно так обманывать человека?! – и Ася заплакала.

Я смотрел на сестру. Женщин с такими глазами, как у нее, обманывать – преступление. Но их обманывают сплошь и рядом, обманывают походя, все кому не лень.

– Ты успокойся, Ась! – сказал я ей. А что еще можно сказать женщине в такой ситуации? – Найду я твоего Хомяка. Из-под земли я его достану и морду ему набью, чтобы не зарывался. А ты иди домой и жди меня. Я обязательно его найду! – И осторожно подтолкнул Асю к выходу. Она поняла и ушла, зябко кутаясь в серебристый песцовый воротник, славная моя сестренка.

Я вернулся в цех. Вот уж Аськина проблема мне совершенно ни к чему! На носу – сессия, а у меня контрольные не написаны. И переводы с английского… Эта чертова уймища знаков. Когда я только все это успею? А теперь еще и Хомяка искать! Я, конечно, понимаю – дело молодое, но вот так, внаглую, обманывать свою жену… Для этого нужно быть Хомяком!

Ася моложе меня на четыре года. Сейчас она, конечно, «дама солидная», а вот когда наши с ней родители погибли в автокатастрофе, была Аська совсем еще девчонкой. На меня тогда сразу все заботы рухнули: и дом, и учеба, и с деньгами нужно было как-то выкручиваться. Попал я в порочный круг – бросить институт для меня значило уйти в армию и оставить Аську безо всякой поддержки. А ведь надо было жить на что-то. Я подрабатывал ночным сторожем, ввязывался в долги – порой совсем безнадежные – и, вконец запустив учебу, все-таки загремел из института за перманентную академическую неуспеваемость. Паниковал жутко. Не за себя, конечно, – за сестренку. А та перед самым моим уходом в армию объявила, что собралась замуж за Хомяка. Славку Хомяка я знал давно, с детства. Он был нормальный веселый парень, правда, ужасный задира и плут. Но мне это тогда в нем нравилось. Хомяк, он даже дрался весело, без злобы. И когда мне в детстве от него перепадало, я не мог долго сердиться на Хомяка.

К тому времени Славка уже успел отслужить срочную, работал на городском холодильнике и вполне мог содержать семью. Помню, я тогда подначивал Аську:

– Какая же у тебя теперь фамилия будет? Хомячиха, что ли?

Ася фыркнула:

– Вот еще! Свою оставлю: Аблакатова! Имею на это полное гражданское право! – снова рассмеялась и Добавила: – Видел бы ты, как Славка рассердился, когда я это ему сказала. Он съесть меня был готов. А я на своем настояла.

Аська еще не догадывалась, что эта ее «победа» над Хомяком была первой и последней. И то потому только, что Хомяк больше делал вид, чем настаивал. Ему самому не слишком-то нравилась своя фамилия, которая совсем уж не сочеталась с красивым славянским именем Святослав. Да его почти и не называли по имени – все Хомяк да Хомяк. Любому надоест. Может быть, он и сам рад был бы сменить фамилию и стать Аблакатовым. Но он слишком самолюбив, наш Хомяк, и на любой компромисс со своей гордыней издавна хаживал, как на медведя, – с рогатиной и душевной яростью. Поэтому Славка предпочитал нести свой крест до конца.

Мои проводы в армию совпали с их свадьбой, и на следующее утро я ушел на призывной пункт, спокойный за судьбу своей сестры.

Когда я вернулся, у Аськи с Хомяком уже рос сын Леха, фамилия у парня была материнская. Папаша его обзавелся «Москвичом», трудился барменом в большом пивбаре и, отрастив пузочко, стал еще жизнерадостнее и наглее. Аська ревновала свое сокровище ко всем женщинам на свете, готова была пыль с него сдувать. Только Хомяк пылью не покрывался – не в его это было характере.

И вот теперь он пропал.

Делать было нечего: взялся искать Хомяка – ищи. Прикинул я все плюсы и минусы, настрочил бумажку на трехдневный отгул в счет сверхурочной работы и подписал ее у Иннокентия Ивановича. Старикана я еще никогда не подводил, работой моею он доволен и поэтому, поворчав для проформы, И. И. черкнул на моем заявлении свою подпись и махнул рукой – мол, аудиенция окончена.

Около часа я еще ухлопал на «Ригонду», довел ее, как говорится, до ума, остался доволен и, попрощавшись с мужиками, отправился в отгул.

– Макс, ты куда-то ехать собрался? – в последний момент окликнула меня Катерина.

– Еще не знаю. Может, и съезжу куда-нибудь.

– Заказец тогда прими! – Катерина, порывшись в сумочке, достала оттуда и протянула мне измятую четвертушку тетрадного листа. На бумажке крупными латинскими буквами было начертано: «Semen Cucurbitae».

– Заглядывай в аптеки. Средство, правда, отечественное, но попадается очень редко. Встретишь – покупай как можно больше, вместе пощелкаем. Оно дешевое, тридцать копеек упаковка.

Я согласно кивнул, сунул бумажку в карман и вышел на улицу. Морозец был под тридцать. В глаза катила зима, снег под ногами крахмально хрустел и потрескивал, и дышалось тоже—с хрустом.

Сначала я решил заглянуть к себе, перехватить тарелку борща. По дороге завернул в аптеку на углу – нет ли там этого самого отечественного дефицита? Протянул в окошечко свою четвертушку, и оттуда на меня хитренько прищурилась аптечная девушка. Есть, говорит, данное средство. Тридцать пять копеек за упаковку. И выдает мне десять коробок этого самого дефицита. А на каждой коробке аршинными буквами написано: «Эффективное глистогонное средство». Господи, что эта девушка обо мне подумает! Ну, Катерина! Ввела во грех!

Сложил я злополучный дефицит в портфель и только теперь разглядел на коробках русскую надпись чуть пониже латинской: «Семя тыквенное». Ну, Катерина, ты и даешь!..

Поднялся я с этой ношей к себе, засунул все в аптечку и, пока грелся на плите борщ из брикетика, сел мыслить.

Итак, налицо—пропажа Хомяка. Пропажа наглая, в которой, как пить дать, замешана женщина. Значит, он снова обманул нашу Аську. И как только можно обманывать такого золотого человека? Ася, она же всему верит, все прощает, всех жалеет. Она с детства такая. Помню, когда ей было лет шесть, Аська притащила домой с улицы большую доверчивую крысу. Отвечая ревом на протесты родителей, она поселила Машку у себя под кроватью и пичкала ее шоколадом до тех пор, пока эта тварь не сдохла от диатеза. Вот ведь душа у человека!

А Хомяк, он все опошлил. Значит, так: первый маршрут – к нему на работу. Попробую узнать, что у него за пассия объявилась. Ведь Славка своих секретов держать в тайне не умеет.

Горячую борщевую тюрю я съел без аппетита – просто промерз на улице и хотелось согреться, прежде чем снова лезть на мороз.

В пивном баре «Презент» только что начался обеденный перерыв. Персонал, рассевшись за столиками, угощался ромштексами и бараньими ребрышками. Меня сюда пустили без лишней волокиты – я в «Презенте» не то чтобы примелькался, но был на заметке в качестве хомячиного шурина и полезного человека. Меня уважили, подсадили к общему столу и, поставив передо мной кувшин кваса и горшочек с колдунами, разделили со мной трапезу.

Унося на кухню свою посуду, я остановил в коридорчике за раздаточной Павлика Пысина:

– Слушай, ты в курсе, что там наш Хомяк отчудил?

Павлик Пысин – юноша сорока неполных лет с брюшком и двумя волевыми подбородками, был напарником Славки.

– Ася прислала? – ответил он вопросом на вопрос.

– А что, у меня к нему своих дел не может быть?

– Может, – с готовностью согласился Павлик.

– Так где он?

– В Москву уехал, – ответил юноша и повернулся, чтобы уйти, но я знал, чем его можно пронять. Павлик был болезненно жаден. Слыхали анекдот: приходит жаба к врачу. «Дайте, – говорит, – мне таблеток от жадности. Только больше! Больше!..» Так вот это – про Павлика.

– Ладно, гражданин Пысин, – сказал я нарочито раздумчиво, – если вы мне не друг, то и я вам телевизор за так больше чинить не буду. А я-то, дурак, еще выгодное дельце с тобой провернуть хотел!

Павлик живо ко мне обернулся:

– Что ты, что ты, Макс! Я же к тебе как к родному!

– Ну, тогда слушай. Есть дело «на сто тысяч»! Знаешь собачий питомник на Ваншенке?

– Это милицейский, что ли? – в голосе юноши звучало непонимание.

– Милицейский… – я специально выждал паузу, чтобы Павлик помучился. – Так вот… Работает там один мужик. Он собакам рационы составляет. – Я фантазировал увлеченно. – Месяц назад этот мужик сделал Хомяку предложение: за полцентнера обглоданных бараньих костей он дает породистого щенка: добермана-пинчера, бульдога или рольмопса со всеми документами и родословной. А кости эти будут нужны ему регулярно. Сечешь поляну?

– Секу-у-у, – протянул Павлик, усиленно соображая.

– За месяц полцентнера костей соберешь?

– Соберу! – гораздо увереннее отозвался Пысин. – За три недели управиться можно, если надо.

– Тогда считай: в году – пятьдесят две недели. Делим на три. Это у нас получится 17,3 щенка в год. Нет, вру – меньше! Не учел твоего отпуска. Я берусь пристроить каждого щенка за полтораста рублей. Не забывай, что они чистопородные! Значит, получаем 2445 рублей. Делим на троих. Получается больше чем по восемьсот рублей на нос. И заметь – все это за обглоданные кости!

– Ни фига-а себе-е! – разомлел Павлик от моей арифметики. Он, потея, представил себе эту сумму мелкими купюрами. – Слушай, Макс, а если мне в этом году отпуск не брать? – прошептал он.

– Чего уж проще, – сухо заметил я. – На полста «рябчиков» больше иметь будешь – и вся разница.

И в его мысленную копилку, шелестя, слетело еще пятьдесят вожделенных рублевок. Подбородки Павлика заходили ходуном.

– А если нам с тобой на двоих делить?! – быстро зашептал он. – Что нам Хомяк? Ведь нету Хомяка! Макс, посчитай, сколько тогда каждому придется! Посчитай, Макс!

ИЗ АНГЛОЯЗЫЧНЫХ ТЕКСТОВ, НЕ ПЕРЕВЕДЕННЫХ СТУДЕНТОМ МАКСУДОМ АБЛАКАТОВЫМ 22 ЯНВАРЯ СЕГО ГОДА:

«…Раз, два, три, четыре, пять… – считал лорд Колвин изукрашенные смарагдами и рубинами золотые паланкины. Сгибаясь под непосильной тяжестью, их втащили в зал чернокожие рабы. Из первых трех носилок торжественно вывели любимых мопсов вдовствующей королевы, из четвертых – величественно вышла сама владычица Роканкора, из последнего паланкина ступило на мраморную мозаику пола очаровательное воздушное создание – наследная принцесса Ридина. Колвин не мог оторвать взора от ее лица.

– Подойди ко мне, о рыцарь! – промолвила вдовствующая королева, подзывая Колвина плавным жестом холеной ручки, – Поведай, чей ты сын и откуда пришел в эти земли!

Лорд сдержанно поклонился и припал к королевским перстням.

– Я жалкий изгнанник, – сказал он. – Отец мой, владетель земель Маргаитских, пал со своей дружиной в неравном бою с осадившею наш замок Голубой Ордой. Я в это время был далеко от дома, в Эльсинкаре – изучал там военное искусство, получил титул «мастера клинка». Вернувшись в Маргаит, я застал там только дымящиеся развалины и стаи ворон на пепелище. Теперь у меня нет дома, и я пришел послужить своим искусством твоему знамени, великая королева! Я готов принять от тебя любое испытание. Только прикажи, величественнейшая!

– Хорошо. Я испытаю тебя! – улыбнулась королева и щелкнула холеными пальчиками. Распахнулись двери, и четыре раба втащили в зал на цепях огромного беснующегося махайродуса. Звякнули и упали на пол его оковы. Тут же ощетинились копьями гвардейцы, чтобы уберечь свою владычицу от ярости саблезубого зверя. А тот оглядывался по сторонам, роняя с морды клочья белой пены.

Отыскав взглядом налитых кровью глаз беззащитную фигуру Колвина, зверь припал к земле и прыгнул. Вытянутое в струну, мускулистое тело его рванулось к Колвину. Казалось, еще секунда – и нет тому спасения. А лорд просто шагнул в сторону, сделал молниеносный выпад, и гигантская туша рухнула к его ногам.

Под гром аплодисментов Колвин нагнулся и вытащил из шерсти за ухом зверя вычурную серебряную булавку. Почтительно поклонившись королеве, он сказал:

– Вот здесь – единственное уязвимое место этой бестии. Ульв, старый мастер клинка из Маргаита, показал мне этот и многие другие приемы охоты на махайродусов… Испытай меня еще раз, о несравненная!

– А выстоишь ли ты против лучника? – закусив губку, спросила королева. – Ведь лучники Роканкора – лучшие в мире!

– Со шпагой – один против восьмерых, – скромно ответил лорд и, с радостью заметив в глазах принцессы огонек сострадания, твердо добавил: – Я готов!

Из рядов гвардии вышли восемь лучников и встали напротив Колвина. Королева взмахнула кружевным платочком, и в воздухе зазвенели первые стрелы.

Шпага Колвина описала широкий полукруг, и к ногам лорда осыпались обломки разрубленных в полете стрел. Все ахнули.

Снова взмах платка, свист рассекаемого воздуха, широкий разлет лезвия и глухой стук падающих на пол обломков. Так продолжалось до тех пор, пока колчаны не опустели. Глядя на королеву, лучники лишь развели руками. Та сморщилась, а Колвин в это время подошел к своим противникам и прикончил их одного за другим.

– Я думаю, это – справедливо! – ответил он на безмолвный вопрос королевы. – Ведь они же стреляли в меня боевыми стрелами!

Все подивились силе его логики.

– Теперь я верю тебе, – сказала властительница. – Возглавишь мое войско и поведешь его в поход против Голубой Орды. Эти кочевники уже начали вторгаться в мои владения. Но запомни: главное – одолеть Бустрофедона. Они – ничто без своего вождя!

– Бустрофедон? – переспросил лорд. – Знакомое имя. Кто он?

– Колдун и маг, достигший вершин темного мастерства. Он был одним из моих подданных. Когда Орда вплотную подошла к моим владениям, я послала его в ставку Хана, разведать обстановку, а если можно, то и помешать Орде вторгнуться на эти земли. Уже через месяц Бустрофедон занял престол Орды, но не повернул свою армию назад, а продолжил набеги на земли Роканкора с еще большей наглостью. Мне донесли, что Бустрофедон стал обладателем Кольца Власти, которое делает сильного непобедимым, а слабого подчиняет своей воле. Колдун знает об этом свойстве Кольца и пользуется им лишь в самых крайних случаях. Кольцо спрятано в замке Рюр. Там его стережет один из князей Орды – Сеглан-хранитель. Отняв Кольцо у кочевников, ты обратишь Орду в бегство. Если это случится, я пожалую тебе титул герцога и женю на своей дочери со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами.

– Да, я сделаю это! – твердо сказал Колвин, ища взглядом зардевшееся личико прекрасной принцессы. – Голубая Орда прахом ляжет у твоих ног, о королева!

– Ну и чудненько! – ответила та, окидывая лорда оценивающим взглядом. – А пока проявите галантность, сударь, прогуляйтесь по садику с ее высочеством!

Светило солнышко, пели птички. Лорд Колвин шел по тенистой аллее, держа в руке пальчики своей любимой. Чтобы завязать разговор, он рассказал Ридине пару солдатских анекдотов, из тех, что каждый понимает в меру своей испорченности, Ридина не поняла абсолютно ничего, и лорд был безмерно счастлив.

Но вот только долго ли продолжится это счастье? Сколько лет, дней, часов, мгновений?..»

– Нисколько! – отрезал я холодно. – Или трое в доле, или ни одного! Во-первых, Хомяк—муж моей сестры, и благосостояние его семьи мне не безразлично. А во-вторых, – я смягчил тон и даже хитро подмигнул Павлику, – только Хомяк знает в лицо того дядьку. И дядька пойдет на связь только с Хомяком. Теперь понял, почему я ищу Святослава? Я людям щенков наобещал, мне на работу названивают, деньги носят. А товара нет. Не подскажешь, где Славку искать, – плакали наши денежки. Так где же он?

– Макс, – проникновенно сказал Павлик, – так ведь я и правда не знаю!

– Может, он у девчонки своей отсиживается? – закинул я удочку.

– Может… – в голосе юноши звенело сомнение. – А у которой?

– У Люськи, – брякнул я наобум.

– Во! Иди к Люське! – обрадовался Пысин. – Он наверняка у нее!

– Схожу! – обрадовался я. – Ты адресок знаешь?

– Не-а. Я ее и саму-то не видел ни разу!

– Так с чего ты взял, будто Хомяк у нее?

– Ты же сам сказал… – обиделся юноша.

– Та-ак… Значит, не у Люськи.

Правду говорит народ: простота хуже воровства. Теперь вы поняли, почему я упорно величаю этого толстого и лысого недоросля «юношей»?

– А может, Хомяк у Любки?

– Может, и у Любки, – охотно согласился со мной Пысин.

К этому моменту я уже кипел изнутри.

– Павлик, друг мой, – сказал я, еле сдерживая ярость, – ты видел хотя бы одну Славкину подружку? Нет? Ты слышал от него хотя бы одно женское имя?

– Сто раз! – обиделся Павлик.

– Ну и что Хомяк говорил тебе о своих женщинах?

– Он говорил, что он не промах, – серьезно ответил Павлик, и мне захотелось надеть ему на голову кувшин.

– Ты, я думаю, в ранней юности тоже был не промах, – боюсь, что в моих словах в этот момент было мало убежденности. – А сейчас-то… сейчас Хомяк с кем гуляет? Подумай, маленький, и ответь!

– А сейчас его семья заела, – охотно зазвучал Пысин. – Мы со Святославом люди семейные, мы с ним копейку в семью несем. Я думаю, Макс, нет у него постоянной подружки. А мимолетные его амуры я не считал и в протоколы не вносил.

– Так где же он тогда? – версия супружеской неверности Хомяка давала трещину. – Выкладывай, Павлик, что здесь произошло интересного на прошлой неделе?

Пысин начал старательно вспоминать. С минуту он молча шевелил губами и пальцами, мычал и мекал. Потом изрек:

– В понедельник нам аванс платили, в среду вечером в зале драка была – Хомяк шпану разнимал. В четверг утром я ему икону продал, в пятницу он с директорского телефона в Москву звонил по междугородке. Вот и все, пожалуй.

– Та-ак, – сказал я, – давай по порядку! Аванс вы получили обычный? Ни больше, ни меньше?

– Конечно, обычный! – ответил Пысин с явной обидой. – Аванс – он аванс и есть!..

– Понятно. А драка? Знакомые дрались или пришлые?

– Да Игореха Зуев с чужими связался. Завзалом милицию вызвала. Чужих замели, а Зуева Хомяк через служебный ход выпустил. У них с Зуевым какие-то дела. Ты же знаешь…

Я знал. У меня с Игорьком одно время тоже были кое-какие дела. Но вряд ли эти события могли стать причиной пропажи Хомяка.

– Так, теперь – икона. Что это была за икона?

– Икона как икона. На доске. В четверг, как только мы открылись, подошел ко мне в «предбаннике» мужичок. С похмелья. Это ведь сразу заметно. Денег, говорит, нет – возьми икону. Хорошая, говорит, вещь. Крепкая. А сам за нее только комплекс с пивом и попросил, Ну, думаю, почему бы мужичку не помочь! Взял икону, поставил ему два литра пива да бараньи кости. Тот выпил, съел и ушел. Я иконку сначала домой решил унести – в хозяйстве пригодится. А Хомяк: продай да продай. Вот и уступил я ему эту доску за четвертную, себе в убыток. Мне, Макс, деньги нужнее!

Кажется, вот она, зацепочка!

– А что за икона? – всеми силами пытался я не показать своего интереса.

– Во-от такая доска, – отмерил Павлик пухлыми лапками изрядный кус воздушного пространства. – Нарисован стол и три бабы. На столе рюмка стоит. И вообще – икона как икона.

Что-то смутно напомнило мне это описание. Вот только что?

– Старая была икона? – спросил я осторожно.

– Да, – ответил Павлик, – грязная. Эх, не догадался я ее сначала пемоксолью отшоркать! Тогда бы меньше чем за три «красненьких» Хомяку не отдал!

– А человек тот, что икону принес?..

– Мужичок этот мне не знакомый. Лет ему этак шестьдесят с хвостиком. Невысокий такой, тебя пониже. В сером пальто с каракулем. Такие польта в шестидесятых годах были модными. А под пальтом у него старые галифе и свитер. Да я толком его и не разглядывал.

– А кому Хомяк в Москву звонил, ты не знаешь?

Пысин этого не знал, а я вот – догадывался. В столице у Славки был только один приятель.

Окончился обеденный перерыв. В зал пивбара ввалилась первая партия жаждущих.

– Павлик, у тебя клиенты! – кинула, проходя мимо нас, гранд-дама – завзалом.

Пысин дернулся было уйти, но вернулся и свистящим шепотом спросил:

– Макс, а зачем ему кости? Ну, тому… дядьке из питомника?

– Темнота! – ответил я. – Собакам мясо положено. А кости-то бараньи! Сечешь поляну?

– Секу! – все еще шепотом ответил Павлик и бодро заспешил, махнув мне на прощание рукой. Только не в зал, к клиентам, а на кухню – к бачку с пищевыми отбросами. Там ему и было самое место, по-моему.