Текст книги "Новичок в XIX веке. Снова в полиции! (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– М-да, пожалуй, я вас, женщин, никогда не пойму. Любить откровенного негодяя, завести от него ребенка и, в конце концов, убить его. Шекспира на вас нет, или, хотя бы, российского писателя, – в раздумье сказал князь, – вы же понимаете, что оставив ассу следов, при почти наличии крепостных слуг вы себя крепко подставили.

– Я все понимаю, – спокойно сказала Надежда Сергеевна, – и уже приготовилась к аресту. Даже узелок сама приготовила, а вы все не идете и не идете, – почти упрекнула она следствие.

– Государь император, которому сообщили об убийстве, распорядился отправить сюда жандармов, – объяснил Константин Николаевич, – для хорошего полицейского дело яйца выеденного не стоит, а вот для них оказалось сплошная тьма. До сих пор копаются. Ну а для вас все приходит к логическому концу.

– Меня повесят? – в раздумье спросила она, спокойная и почти величавая, уже не как убийца, а как будущая мать, готовящаяся к появлению на белый свет новой жизни.

Тут князь Долгорукий ей ничем помочь не мог. Сказал прямо:

– Возможность довольно большая. Но на вашей стороне два фактора: во-первых, вы дворянка. Простолюдинку судьи бы отправили на виселицу, не раздумывая, а вот дворянку еще подумают. Во-вторых, вы на сносях. Любой здравомыслящий мужчина поймет, что на этом этапе у женщины одни эмоции.

Так не формально, как простой дворянин и князь, я бы посоветовал вам не отпираться от участия в убийстве. Слишком много осталось улик. Делайте упор на то, что вы на сносях и были а полном смятении. Ну а я постараюсь пробиться к его высокопревосходительству Егору Францевичу Канкрину и все объясню. Надеюсь, он поймет.

– А как же дворянский суд? – помолчав, спросила она, – суд может иметь свое мнение!

«Какое мнение! – раздраженно подумал старый циник XXI века, – где ты видела, милочка, в России справедливый самостоятельный суд, да еще при императоре Николае Павловиче. Судьи примут такое мнение, которое будет угодно начальству».

– Впрочем, вы человек в этих вопросах компетентный, сами все знаете, – опомнилась Надежда Сергеевна, – делайте, как считаете нужным.

– Благодарю, сударыня, – практически с сарказмом поблагодарил князь Долгорукий подследственную. Красивую, завлекательную, но такую, не смотря на возраст, дурочку.

Вернулись полицейские, сытые после плотного, вкусного обеда. Константин Николаевич решил, что хватит с них разговора по душам. Объявил:

– Надежда Сергеевна, вернемся к официальной части нашей встречи. Я вынужден вас арестовать. Пока в предварительном порядке, но будьте готовы к тюрьме на длительное время.

– Я готова! – чудесный спокойный голос ее все же в последний момент дрогнул. Тюрьма в любом случае будет тяжелым испытанием, тем более беременной женщине. А вот нечего тыкать своему любовнику втело всякие острые гадости!

Впрочем, руку князь Долгорукий ей подал. Волками быть – по-волчьи выть, – это не наш метод, а Надежда Сергеевна пусть и преступница, но дворянка и просто красивая женщина. Подшивалов пересел на верховую лошадь, как ведь знал, настоял. А, может действительно знал многоопытный коллежский секретарь, не раз бывший на обысках и задержаниях.

Но в Москву сразу не поехали, завернули к жандармам в Шишково, все еще в поте лица мучающих крестьян в пытках добиться истины. А вдруг найдется виновный! И хотя арестованные сопротивлялись, понимая, чем им грозит признание, но уже нашлись несколько слабых, готовых признаться.

Попаданец обломил их весь кайф, сообщим об аресте обвиняемой в убийстве. И пока те стояли с перекошенными от удивления лицами, пытаясь разобраться в новой реальности и увидеть в ней собственное место, поехал дальше, в белоглавую Москву!

Глава 10

Его превосходительство директор московской полиции Аристарх Поликарпович Кормилицын встретил князя Долгорукого из поездки можно сказать с удивлением, хотя и не с таким уж большим. Привык, паразит, к служебным успехам подчиненного. Или решил, что главный следователь должен с ходу выполнять все его поручения? Хм!

Рукой махнул рукой на стул для посетителей, мол, садись и рассказывай. Сразу предупредил:

– Государь по-прежнему внимательно следит за этим делом, строго нас предупредил, чтобы излишне не раздували данное и без того резонансное дело, крестьян без всякой причины не раздражать. Как у вас идет само следствие?

– Разрешите доложить, ваше превосходительство? – попросил попаданец. Дождался кивка, продолжил: – следствие окончено, подследственная задержана и приведена в полицию.

Кормилицын меж тем по инерции стал говорить:

– К сожалению, из-за высочайшего внимания я не могу тебе дать много времени. Неделя, не больше…

Потом посмотрел на довольного князя, наконец-то, сообразил:

– Подожди, ты сказал, что следствие уже завершено. Но как так, торопливый вы наш князь, ведь только день прошел, как вы взялись за дело?

«Пробил-таки директора, сильно удивился, – удовлетворенно подумал Константин Николаевич, – то ли еще будет, дорогой штатский генерал!»

Вслух же медленно сказал, рассудительно рассуждая:

– Так-то дело оказалось легкое, никчемным. Если бы не жандармы и без меня бы справились, я думаю.

Тут уже вздохнул директор Московской полиции:

– Государь Николай Павлович соизволил повелеть. Так что надо на жандармов смотреть, как на текущую реальность. Понятно, князь?

– Понятно, ваше превосходительство! – встал со стула и вытянулся во весь свой рост князь Долгорукий. Вроде бы совсем и не возражал, но Аристарх Поликарпович что-то увидел или почувствовал, нацепил на лицо очень кислую мину.

Потом решил, что пусть аристократы сами разбираются. Один император, другой, понимаешь, князь рюриковой крови. А у него еще отец чуть не в лаптях ходил, только и достоинств, что выслуженный чин действительного статского советника. Лучше он по вопросам службы будет разбираться.

– Садитесь, князь, эк вымахал уже, как дубина стервоесая, – рыкнул на своего сотрудника директор, рассказывай, давай, как вышел на преступника?

– Да как, ваше превосходительство. Выслушал я жандармов, посмотрел на место убийства и сразу же понял, что как-то путаются служивые. Мужики ведь, когда бунтуют, сразу же в топоры и вилы, а потом петуха красного пускают. Так что, видел бы я пепелище на месте господского дома, а барон бы был изрублен или, в лучшем случае, повешен. А тут заколот во время ужина.

Ну, всяко бывает, может, он изволил откушать, а тут бунтовщики. Вот и убили, чем там было. На этот случай были у меня отчеты нашего эксперта. Очень, кстати, квалифицированные и всеобъемлющие. Надо было просто внимательно прочитать их господам жандармам и не пришлось бы фантазировать.

– Так что же, вы, князь, просто прочитали отчеты полицейского эксперта и на этой основе закрыли дело? – неприятно удивился Кормилицын.

«Что же он, как ребенок, – подумал про себя попаданец, – это не наш метод базироваться доводами только из одного источника. Это уж сталинизм какой-то!»

– Ваше превосходительство, бумаги эксперта было лишь одно направлением доказательной базы. Я, разумеется, обязательно допросил слуг. Помещики как-то не смотрят на слуг из крепостных, они для них лишь элемент интерьера. Между тем, эти люди прекрасно видели и слышали, и, обладая хорошей памятью, все замечательно, с мельчайшими подробностями, рассказывают.

Именно от них – всяких постельничьих, кухарок, сенных девушек, просто наложниц из гарема – Константин Николаевич и узнал окончательные детали. Надежда Сергеевна Самохвалова – помещица соседка, была давней любовницей барона NN, несмотря на большой гарем около ста наложниц (их количество постоянно менялось).

– А почему, между прочим? – поинтересовался директор, – что ему не хватало такого гарема. Или именного надо было дворянское женское тело?

– Гм, – подумал князь. Решился: – можно, Аристарх Поликарпович, я вас скажу немного неофициально, как мужчина мужчине?

Кормилицын согласился, но посмотрел так остро, что попаданец понял – если он начнет говорить, как «мужчина мужчине», то есть скабрезно и грязно, то директор его прервет, а потом сделает страшную выволочку. И ведь, самое главное, он ведь и не хотел ничего такого!

Поэтому дальнейший доклад у него был перемешан цитатами из официального доклада и некоторыми врезками немного интимного характера, но не совсем похабного типа:

– Надежда Сергеевна, 35 лет, вдова, муж умер от старости, поскольку был гораздо раньше ее. Сомневаюсь, что у них вообще были супружеские отношения. После же смерти мужа интимные отношения совсем стали под вопросом. А тут появился новый сосед – барон NN. Уверен, что ему даже не пришлось прилагать много усилий.

Теперь по поводу его привязанности. Надежда внешне – не писаная красавица, с первого взгляда она ничем не привлечет, ни лицом, ни фигурой. Но как только она шевельнется, даже рукой чуть двинется, заговорит, то почти любой мужчина пропадет, попав в ее плен.

– М-м? – промычал, вопросительно выделил: последний вопрос, – это даже не для меня, но об этом позже, как вы думаете, зачем она его убила?

Константин Николаевич невольно гоготнул:

– Ваше превосходительство, ну и у вас вопрос. она, наверное, сама не сможет ответить. Она ведь на сносях, и эмоции скачут. Смертельно ранила барона и сразу же попыталась его спасти, начав перевязывать рану. Впрочем, неудачно.

Директор помолчал, задумчиво протянул:

– Умышленно убийство, да еще человека с таким родственником. Виселица?

Константин Николаевич был настроен более оптимистично:

– Не знаю, не забывайте, она сейчас носит ребенка барона. И потом, я бы не говорил про умышленное убийство, а убийство в состоянии аффекта. Но, в общем, похоже, как захочет его высокопревосходительство Е. Ф. Канкрин, так и будет.

Кормилицын покачал головой и заговорил немного про другое:

– Подследственную пока подержим в тюремной больнице. До суда, а точнее до решения на верхах. Я же хочу поговорить о другом. Завтра, около плдудня, приезжает министр внутренних дел М. Н. Блудов, как раз о этому делу. При этом будет он по августейшему повелению. Станет говорить с вами и с этой подследственной, по сути, настоящей убийцей.

Директор с интересом посмотрел на князя – испугается или нет. Князь грозного министра не испугался. Кормилицын вздохнул и проворчал:

– Я в молодости, как только услышал об высокопоставленном сановнике, сразу бросался в пот. Впрочем, вы ведь князь, ваше сиятельство!

Последнее директор произнес толи уважительно, толи иронично-саркастически, это даже Георгий Васильевич не понял со своим старческим пониманием жизни. А потом Аристарх Поликарпович просто махнул рукой, отпуская. При этом, правда, не забыв сказать, что награждает князя 110 рублями за быстрое закрытие уголовного дела. А чем еще поощрит его высокопревосходительство, скажет он сам.

Понятно. Директор Московской полиции наградил тем, чем он может «не отходя от кассы». Чин уже не дает, понимает, что этот сотрудник работает умело и быстро. Если за каждое дело повышать, то он и до действительного статского советника, то есть до штатского генерала, дойдет. А это уже уровень самого Аристарха Поликарповича.

Немного посидел в своем новом кабинете, осваивался. Заодно написал еще один доклад по делу об убийстве барона NN, теперь уже для министра МВД Блудова. Его он немного знал по курсу истории. Как заушник, разумеется, да еще столько лет прошло. Так что информация была более чем скудная.

Но попаданец все же помнил, что Блудов консервативен, хотя и более гибок, чем правящий император. Он пользуется большим доверием Николая Павловича. Министром внутренних дел Михаил Николаевич будет с 1832 по 1839 года, но потом его не отправят в отставку, как большинство остальных. Он станет главноуправляющим II отделения Госсовета, а потом займет поочередно еще ряд должностей, причем как при нынешнем монархе, так и последующем.

Вот такой вот человек. Можно относится к нему негативно, можно даже восхвалять, но одно безусловно – князь Долгорукий ему не пара. Поэтому и доклад Константин Николаевич писал с одной стороны подробно, с другой стороны, на литературном языке и с интересными деталями, которые он ни за чтобы не обозначил профессионалу.

Доклад из-за этого занял длительное время и попаданец задержался на рабочем месте. Хотя ведь в квартире его никто не ждет, а телевизор, этот поглотитель времени будущего, еще будет отсутствовать более ста лет. Что делать вечером, если тебя не пригласили на званный вечер? Поужинать и проводить время в блуде со служанкой, поскольку еще не женат. И спать лечь часов в восемь вечера вопреки столичной традиции ложиться поздно.

Так и сделал. У Константина Николаевича, как оказалось, действительно была любовница, миловидная служанка с черными волосами, сплетенными в черную косу. Что уж она имела с этого, кроме прелестей секса, сказать было трудно, а вот сам князь провел время прекрасно.

Но утром он встал рано, как и отец. Позавтракал с ним. Порадовал его (или огорчил) новым классным чином коллежского асессора. Николай Анатольевич даже озаботился:

– Эдак ведь ты, сын мой, вскоре станешь выше меня по чину.

Голос был несколько огорченный, но взгляд оказался гордым за сыном и теплым, и попаданец простил ему нехорошие чувства. Отец даже предложил по бокалу шампанского. Гм, оный напиток по утрам, согласно герою одного фильма, пьют только аристократы и дегенераты. Но они ведь настоящие князья рюриковой крови. Вот если бы не министр!

Отказался, объясним отцу причину. Тот снова удивился, спросив:

– И что же хочет его высокопревосходительство от сотрудника полиции столь низкого для него чина? Я думал, он в вашем учреждении будет говорить только с дражайшим Аристархом Поликарповичем.

– Да, папА, ты прав, прежде всего, он поговорит с директором Московской полиции. Но, поскольку его по этому делу направил сюда его императорское величествои затем потребует отчета, то Аристарх Поликарпович меня уже предупредил, министр обязательно потребует доклад сл следователя, который его вел, то есть меня.

Николай Анатольевич только покачал головой. Этим и закончился завтрак и Долгорукий-сын поспешил в здание полиции. Доклад был уже готов, но теперь надо было просчитать слабые места и его, и следствия в целом.

Министр внутренних дел появился даже несколько раньше, чем думал. Оказалось, что неопределенное «около полудня» означало и 11.00. К громадному облегчению князя, появившийся в здании министр отправился прямиком к директору, и он получил немного времени, чтобы успокоится и сосредоточится.

Министр МВД М. Н. Блудоа появился у него в кабинете через полчаса. Именно так, хотя житель XXI века ожидал, что его вызовут в кабинет директору. Но у столичных сановников свои причуды.

Крепкий мужчина лет около сорока, может, с хвостиком, а может, и нет, с тремя сопровождающими быстро вошел в кабинет князя Долгорукого. Естественно, Константин Николаевич никак не стал протестовать, он даже встал по стойке смирно. Министр все-таки!

М. Н. Блудов ласково, но страдальчески на него посмотрел, движением руки прервал рапорт хозяина. Дескать, я тебя понимаю и принимаю, сотрудник ты хороший, судя по докладу твоего директора. Но давай не будем затевать эти павлиньи пляски, а ближе к делу.

Попаданец его понял, сел обратно, подождал пока министр тоже сядет в полукресло, а его сопровождающие – на стулья для почетных гостей у стеночки слева, корректно осведомился:

– Ваше высокопревосходительство! Как прикажите докладывать раскрытое дело, устно или письменно? Я могу так и эдак!

И одновременно пододвинул к министру доклад на столе. Мол, вот письменный вариант, но могу ии устный, достопочтенный гость.

М. Н. Блудов от обилия возможностей даже немного растерялся. Потом все же подвинул к себе письменный доклад, предложил:

– Его императорское величество очень внимательно следит за этим резонансным делом. Все-таки убийство родственника такого высокого сановника в мирное время… У нас что в России началась революция наподобие французской или это бунт Емельки Пугачева?

Министр тяжело посмотрел на следователя, посмотрел на первый лист доклада, но читать пока не стал, задал актуальный для него вопрос:

– Жандармы, посланные сюда, тоже прислали в Санкт-Петербург доклад. Оценили они убийство, как итог крестьянского бунта. Очень сильно. Но доказательная база весьма слабая. Можно сказать, ее совсем нет. Все бы ничего, но журналисты XIX века, эти щелкоперы, черт побери, уже все узнали и раздули. Дело оказалось громким, прогремев на всю страну. Главным образом, из-за фамилии убитого.

Статьи журналюги расписали интересно, громко и ажиотажно. И сколько они насочиняли (или, точнее, наврали), бог весть! Столица в ужасе, высший свет в смятении. А вы-то что думаете, князь?

Попаданец даже удивился. Про доклад жандармов он слышал первый раз, поскольку те к полицейской структуре отношения не имели и отчитываться не должны. Но если они послали ту белиберду, о которой они говорили устно, это же ужас. Как они вообще осмелились посылать такое императору!

– Ваше высокопревосходительство, мое твердое и неизменное мнение – никакого бунта черни в реальности не было. Все это, к счастью, выдумка жандармов, которые версию выдвинули, но доказать ее не смогли. Ведь трудно доказать то, чего не было.

Коллежский асессор князь Долгорукий говорил внушительно и не торопливо. Его слова более укладывались в канву событий, чем концепция жандармов.

М. Н. Блудов оживился, немного помедлил и задал давно ожидаемый вопрос:

– Ваша версия убийства? Неужели это все-таки слабая женщина?

– Как оказалось, ваше превосходительство, стальная вилка – страшное оружие. Плюс к тому, ей немного повезло – барон хоть и изрядно поиздевался над своей любовницей, но нападения не ожидал и буквально подставил шею под удар.

Убить-то она убила. Но оставила массу улик, что сомнений уже нет – это она! В докладе мною доказательства тщательно расписаны.

Блудов быстро, но внимательно прочитал предложенный текст, констатировал:

– Что-то все так легко расписано. И что тут, собственно, путаться?

Попаданец в душе улыбнулся. Мнение дилетанта. Раскрытое дело, особенно если оно еще хорошо расписано, всегда будет казаться легким. А ты попробуй раскрой его!

Министр меж тем спросил:

– Я так понимаю, предполагаемая убийца Надежда Сергеевна Самохвалова уже арестована и даже призналась?

– Да, ваше высокопревосходительство! – доложил князь Долгорукий четко.

– Директор Аристарх Поликарпович любезно пригласил меня присутствовать при его встрече с этой женщиной. Пойду, поговорю. А к вам я еще загляну, князь!

– Премного благодарен, ваше превосходительство, – стереотипно ответил попаданец и встал при уходе министра. Кажется, он нигде не прокололся, ни в личном положении, ни в уголовном деле?

Впрочем, М. Н. Блудов отсутствовал недолго. Да и о чем говорить двух сановникам, озабоченных государственными заботами с нервной женщиной на сносях?

– М-да! – выразил свое мнение министр от допроса Самохваловой, – да ведь она беременна! То плачет, то смеется, то хвастается, то ругается, как с ней говорить. Была бы простонародная баба – высечь и в ссылку в Сибирь, пусть работает там и рожает. А с дворянкой я даже не знаю… Пусть государь решает!

Теперь о вас, князь. Егор Францевич отзывается о вас очень благодушно. Местное начальство в лице действительного статского советника – тоже. Я сам вижу – работаете вы четко, квалифицировано и умело. Мое мнение – вам надо ехать в Санкт-Петербург. Так и доложу государю императору. А дело об убийстве надо переквалифицировать как бытовое и закрыть!

На этом министр внутренних дел отбыл. Он торопился на доклад, радуясь тому, что сложное и тяжелое дело оказалось вдруг легким и простым. И все благодаря князю Долгорукому!

Сам же попаданец сидел в некоторой растерянности. Уже второй министр предлагает ему переезжать в столицу. Может, действительно становиться столичным чиновником полиции?

Глава 11

В след за этим прошло некоторое количество дней за служебными хлопотами и разбором бумаг прошедшего дела. Как и ожидал опытный попаданец по полиции, сначала в XXI веке, потом в XIX, хоть это и коренным образом противоречило реальности, вскоре Надежду Самохвалову забрали в столицу – судить, а уж там получится, ведь кроме неопределенной законодательной базы, есть еще воля императора. А это вообще туманный фактор.

Ну и Бог с ней, сама взрослая. Вообще-то, он свое дело сделал. Аборигены XIX века считали женщин неполноценными людьми, где de-facto, где de-jure. Он, конечно, человек цивилизованный, то есть обвешенный всякими суевериями и темными традициями, но тут больше склонен к точке зрения местных зрителей. Не финн убивать своих мужчин!

У него же оказались свои трудные заботы – как бороться с вездесущими журналистам, которые уже достали его до упомрачения. А ведь, казалось бы, российская пресса в XIX веке небольшая и целиком под пятой самодержавного государством, шикни и притихнут. Но как надоедают, боже упаси! В XXI как они всю плешь проели, думал в XIX столетии от них отдохнет. Ха-ха, два раза!

Дело об убийство барона NN они с удовольствием засмаковали до последней подробности. Соответственно, прогремели и полицейские, его проводившие. А точнее, один полицейский, коллежский асессор, раскрывший убийство. Журналисты докомпьютерного века передовых технологий, конечно, не знали. Доставали, скорее, рвением. По их версии, князь Долгорукий проводил следствие один, был храбр, мудр и донельзя логичен. По-видимому, они решили, что Долгорукий был вторым Шерлоком Холмсом (которого они еще не знали, но предугадали на все двести процентов).

Константин Николаевич был поставлен в очень щекотливое положение, хоть волком вой. Мало того, что он как бы забрал на себя всю работу следственной группы, так он еще и не очень-то работал! Ибо те его небольшие действия на полицейской работе походили, как маленькая моська на огромного слона.

Извинился перед товарищами по группе, хоть это и необязательно, но благородное происхождение! И приватно пожаловался директору полиции, благо его принимали уже без предварительного доклада.

– Ай, – расстроено махнул рукой Аристарх Поликарпович, – случай был, конечно, несложный и даже интересный, но журналисты вокруг него забегали, главным образом, благодаря тому, что его ведет князь Долгорукий. И их совсем не интересует, что князя там почти нет. Журналисты подняли волну и их газеты активно покупают, членов следственной группы сравнительно обильно наградили и они совсем не обижены. Ведь за работой князя Долгорукого следит сам государь! Чем вы еще недовольны? Кстати, вас тоже, скорее всего, награждают – орденом святого благоверного князя Александра Невского.

Аристарх Поликарпович успокаивал, сам он был больше доволен – император все же подписал указ о присвоении ему чина тайного советника. 3 класс, куда уж выше! Но Константин Николаевич видел, что говорил директор все это кисло и без энтузиазма. Сам встревожен и пребывал в весьма ругательском настроении. Кормилицын был в сложном настроении – наряду с небывалой радостью в его настроении чувствовалась откровенная досада.

– Не беспокойтесь, – заметил беспокойство князя Аристарх Поликарпович, – я расстроен не вами, хотя и оно связано с вашей деятельностью. Прибыла телеграмма от канцелярии государя-императора. Николай Павлович желает срочно видеть вас. И непременно!

Константин Николаевич вопросительно посмотрел него, все еще не понимая причины:

– Что же так обеспокоило ваше высокопревосходительство?

– Вот! – кивнул Аристарх Поликарпович, – железная логика мне подсказывает один вариант, что император действительно вас наградит. Вашу горделивую грудь украсят два высоких российских ордена. А потом он наверняка заговорит об иной должности и уже в Санкт-Петербурге.

– Да но я не желаю покидать Москву, – растерялся Константин Николаевич, – здесь мои родители, интересная работа. Поговорю с его императорским величеством, надеюсь, он поймет

– Что вы, что вы! Упаси боже возражать государю-императору, – назидательно предупредил Аристарх Поликарпович, – не думаю, что государь собирается обидеть вас. Наверняка чин будет больше, а должность хороша и с интересной работой. Досадно, но ладно, – он встал, подошел к тоже вставшему князю, – лучшие россияне должны стоять вокруг императорского престола. В конце концов, это наша обязанность не только, как чиновников, но и благородных дворян! Господь вас храни и оберегай в вашей важной деятельности!

То есть, его высоким мнением уже никто не и6иересуется? С другой стороны, ха, а когда мнением простого служивого интересовались, даже в толерантном XXI веке? Так сказать, дан приказ ему на запад, ей в другую сторону и все тут! И ты езжай, князь, отодвинув подальше свои дворянские заморочки.

По совету многоопытного Аристарха Поликарповича Константин Николаевич дал новомодную срочную телеграмму о выезде в Санкт-Петербург и в тот же вечер, оставив последний привет Папа и Мама, срочно выехал.

Дорога между Москвой и Санкт-Петербургом всегда была оживленной и с некоторого времени уже на пассажирском поезде, хотя и на почтовых каретах еще ездили. Подумав, попаданец решил поехать именно на этом древнем и экологически чистом виде транспорта. Мест на них, конечно, не было. Директору полиции пришлось самому похлопотать у Московского генерал-губернатора, размахивая важной телеграммой из Зимнего дворца.

Ситуация действительно была трагикомической, как в эпоху Горбачева ХХ века. Пассажиров как бы нет, но в тоже время пассажиров почему-то так достаточно, что и мест свободных нет.

Но император требует князя немедленно! Генерал-губернатор самолично распорядился и места для Константина Николаевича и его слуге Гриши чудесным образом появились.

Цивилизация постепенно наступала на гнусные российские дороги, хотя и еще медленно и невразумительно. Все было как всегда и всюду – Россия всегда опаздывала. Попаданец XXI века все же поначалу рассчитывал, что он поедет на цивильном поезде. Конечно вагон XIX века совсем не аналогичный вагон XXI столетия, но все же какой-никакой технический прогресс! Плюс обслуживание у проводников было гораздо выше, а пища куда лучше.

Однако, послушав опытных пассажиров, в конечном итоге решил ехать на обычном конном транспорте… Во всяком случае, в 1836 году ему придется ехать на каретах – если повезет, то на дилижансах-вагонах, нет – в тесных и почти неблагоустроенных почтовых каретах.

Да уж. Романтическая дорога в железнодорожном поезде за несколько часов превратилась в нелегкий путь по грязной дороге, которая, хотя и называлась шоссе, но было в ухабах и ямах. По данным XXI века, дорога будет занимать по четыре – пять суток. Несколько дней и ночей в дороге! Ужас!

А по субъективным впечатлениям попаданца из будущего еще больше. Маленькая вечность, не больше – не меньше!

Новые родители из текущего времени, впрочем, были совершенно иного мнения. Ведь они не летали на самолетах, не ездили на железнодорожных вагонах, даже на душных тесных «пазиках» не бывали!

Там, где изнеженный житель XXI века стенал и ругался о плохой дороге, россияне XIX века радовались романтике долгого пути. Им было начхать на плохую дорогу, она встречали на ура известие о самой дороге! В Сибири, хе-хе, приходилось продираться в глухой тайге, или по девственным полям. Там были не дороги, а направления.

Не только отец Николай Анатольевич, но и мама Мария Гавриловна тепло вспоминали своих товарищей по карете в давних уже поездках, почтовые станции, смотрителей, угощавших недорого (по сравнению с Санкт-Петербургом, конечно) пирогами и закусками.

Константин Николаевич все слушал и недоумевал, пока мама, наконец-то, не сказала, что лично она ехала с девушками – курсистками. А тогдашний еще не папа с офицерами-однополчанами. М-да, современники XIX века прекрасно понимали, что дорога это долго и тяжело и заранее подбирали достойных товарищей.

А вот ему придется ехать одному, слуга не в счет. У него ведь в Москве никого нет, чтобы излить душу, или, наоборот, радоваться вместе, а уж тем более поехать на пару за доверительными разговорами да с выпечкой и с сытными пирогами. Можно и с горячительным, гм.

Конечно, родители отдали ему одного слугу по имени Гриша – крепостного Долгоруких, обслуживающему его с юности, – но он ехал в другой карете, вместе с людьми подлого состояния. И ни телевизора, ни ноутбука, ни даже книжку почитать или радиоволну послушать. Эх, техническая отсталость XIX века!

С тяжелым чувством разлуки он уезжал из уже родной Москвы. Это нынешние жители ехали из провинциальной Москвы в столичный Санкт-Петербург, а он покидал прежнюю столицу ради непонятно какой карьеры. И карьеры ли?

Император для него оставался непонятным мутным пятном – то ли человек, то ли грозный самодержавец. Не понимал, то ли разговаривать с ним, то ли молится и слепо подчиняться.

Впрочем, дни были весенние, солнечные, пахли цветами и зеленью, а сосед по почтовой карете оказался приятный молодой человек, назвавшийся Валентином Сергеевичем Кожиным. Был он чиновником по министерству внутренних дел и, хотя и не князь, но сказался потомком старинного дворянского рода. Да и потом, попаданец подумал, что это будет лучше, чем лежать под толстым слоем земли на кладбище! И с императором он как-нибудь поговорит. Не азиатский деспот

От нечего делать под хорошую мальвазию, купленную Константином Николаевичем в буфете на одной из почтовых станций, они болтали за жизнь. Вначале Валентин Сергеевич вел себя поначалу несколько заносчиво, поскольку работал в самой столице, в один из департаментов министерства внутренних дел и был уже надворным советником. Но, узнав от собеседника, что сосед князь, и не просто, а из известнейшей фамилии Долгоруких, и опять же, перед ним знаменитый сотрудник Московской полиции, о котором уже ходили невероятные слухи, быстро переменил свои привычки, стал просто рубахой-парнем и весельчаком.

Валентин Сергеевич память имел хорошую, натренированную, а глаза по молодости лет острые. Он рассказал так много интересного и занятного из столичной жизни и работы. И для современника – провинциала, и, тем более, для мало что знавшего попаданца он был настоящим кладом.

Понимая это, Константин Николаевич не забывал пополнять свою фляжку и стаканчик собеседника. Его мальвазию давно уже выпили, но попаданец, не будь дурак, на очередной станции купил испанского вина. Ничего было вино, хоть и чувствовалось, что бормотуху. То есть, не только испанское, но и вино было понятие иносказательное и очень широкое. Но ведь не отравились же! А подделка вина в Николаевскую эпоху – явление широкое. Тут либо совсем не пей, либо терпи.